Громова Ариадна
Мы одной крови — ты и я!
Разве я не чувствую в своей душе, что составляю часть этого огромного гармонического целого?
Разве я не чувствую, что в этом огромном, бесчисленном количестве существ… составляют одно звено, одну ступень от низших существ к высшим?
Лев Толстой
Настанет время, когда потомки наши будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей.
Сенека
Глава первая
Быль расскажу, но она такова,
что покажется сказкой.
Овидий
Мне думается, что каждый, кому довелось быть свидетелем событий необычайных и малопонятных, должен оставлять их описание, сделанное искренне и беспристрастно.
Валерий Брюсов. «Огненный ангел»
Историю эту можно было бы начать так: «11 июня сего года И.Н. Павловский, придя в Зоопарк, направился к клетке черной пантеры…» — ну и дальше рассказать то, что изложено в газетной заметке под названием «Коварство и любовь» (тоже мне остряки!), только, разумеется, точнее, подробнее и без этого дурацкого хихиканья на каждой фразе.
Но этому моему визиту в Зоопарк предшествовало много событий, без которых будет непонятно, что же все-таки произошло со мной. И начать поэтому лучше будет начать с самого начала… Да вот только где оно это самое начало? И где начало того конца, которым оканчивается начало, как спрашивал еще Козьма Прутков?
Нет, начало-то, конечно, есть, хоть оно и выглядит не так эффектно, как сцена в Зоопарке. Правда, это лишь видимое начало, но все же… Попробую рассказать все по порядку. Тем более, что времени у меня хватает: в больнице я пролежу еще недели две-три да плюс дома на бюллетене. Целый том написать можно. И нужно! Об этом говорит не только Валерий Брюсов, высказывание которого я поставил эпиграфом, но и Володя Лесков; а уж Володя зря говорить не будет. Да, впрочем, я и сам понимаю.
Так вот — все началось с того, что я решил дрессировать своего кота. В основном от нечего делать. Было воскресенье, с утра лил дождь. Кончался май, но холод был собачий, тучи обложили все небо, и конца краю этой истории не виделось. Так что я сразу после завтрака набрал кипу книг и залег на тахту. А Барс, ясное дело, немедленно пристроился у меня под боком. Он ужасно любит, когда я дома, а тем более — когда валяюсь на тахте.
Барс — это большущий кот с роскошным белым брюхом и пестрой леопардовой попоной. Он не пушистый, хотя его мама Дашка (отец неизвестен) и единоутробный брат Пушок были пушистыми. Но шерсть у него очень густая и чуть длиннее, чем у обычных кошек. Он очень добродушный и ласковый и, как все коты, ценит внимание и ласку
Я никогда не считал Барса особенно умным. Нет, я знал котов куда умнее его, даже прямо гениальных. Вот, например, Мишка. Или — Мурчик… Впрочем, не буду отвлекаться. Но у Барса, как и у его брата, были некоторые интересные свойства — можно сказать, врожденные. Например, эти котята с детства благодарили за еду. Меня об этом предупредила хозяйка кошки Дашки: что они не начнут есть, пока им не протянешь руку и они не потрутся об нее мордочкой. Вряд ли этому их обучила хозяйка. Скорее уж сама кошка Дашка, которая слыла невероятно умной Барс и Пушок жили у меня вместе, всегда благодарили за еду охотно служили, вдвоем прыгали через подставленные им руки («Прямо цирк!» говорила моя мама). Ласкались к человеку оба они тоже как-то особенно: изо всей силы обхватывали лапами шею, крепко прижимались щекой к щеке и прямо-таки стонали при этом от нежности. А иногда целовали в щеку или в ухо. А когда Пушок пропал…
Ну, вот видите, не так-то легко найти начало всей этой удивительной истории. Пожалуй, начну-ка я заново и сперва представлюсь читателям, кто я такой.
Фамилия моя Павловский, зовут меня Игорь — ну, Игорь Николаевич. Мне двадцать шесть лет. Образование высшее, институт окончил четыре года назад, специальность — бактериолог.
Работаю по этой самой специальности в лаборатории, собираюсь защищать кандидатскую диссертацию. Вернее, собирался, а теперь… Ну, посмотрим, как будет.
Что еще обо мне сказать? Родился в Москве. Отец — врач, умер три года назад. Мать — тоже врач. Только отец был терапевтом, а она — ларинголог. Отец умер от инфаркта, внезапно: поехал по вызову к больному, поднимался на пятый этаж в доме без лифта. На лестнице ему стало плохо, но он все же дотащился до пятого этажа и позвонил. Пока открыли, он уже лежал без сознания, а телефона в доме не было… Ну, в общем, понятно. Мама после его смерти долго болела, поэтому вышла на пенсию сразу, как возраст подошел. Ей сейчас пятьдесят семь лет. Я у нее младший, у меня есть брат и сестра. Сергею тридцать три года, он тоже врач и тоже терапевт, как отец. Ольге двадцать девять лет, она журналист. У нее год назад родился второй сын, и она, конечно, перетащила маму к себе нянька понадобилась.
А я остался один в двухкомнатной квартире с видом на Зоопарк и на четыре высотных здания сразу. Я да кот — и больше никого, как говорится в одном стихотворении.
Жил я этот год в общем-то неплохо. Наладил прочный контакт с семьей Соколовых — это мои соседи из квартиры напротив. Я обучал Валерку и Свету английскому языку, а Ксения Павловна держала в чистоте мою квартиру, обихаживала Барса и покупала мне что-нибудь соответствующее на завтрак и ужин; обедал я на работе.
Этой весной я чуть не женился. Барс меня от этого дела спас. Нет, правда. Была у меня такая девушка, Леля, училась на пятом курсе биофака. Ну, общие интересы, то да се, а главное — она красотка, стильная такая девочка. Идешь с ней — все оборачиваются. На Софи Лорен немножко похожа.
Я об этом так рассказываю, с иронией вроде, можно подумать, что ничего серьезного и не было с моей стороны. Но нет, я вправду хотел на ней жениться. Не только из-за красоты. Конечно. Казалось, что она и добрая, и милая, и все на свете понимает… Ну, словом, все как положено в таких случаях. И если б не Барс, влип бы я по уши и выпутывайся как хочешь.
А дело было так. Согласилась Леля ко мне прийти. Я лишь потом сообразил, что уж очень она торжественно этот приход обставила. Долго вроде не решалась, потом глаза так картинно опустила и почти шепотом говорит:
— Хорошо, я согласна.
Наверное, думала, что произойдет решающее объяснение, шепот, робкое дыханье, трели соловья и тому подобное. Решающее объяснение действительно произошло, но только совсем в обратную сторону.
Встретил я ее у метро, привел домой, стою на площадке, сам волнуюсь никак ключ не найду. Барс, конечно, слышит, что это я, — он сразу меня узнаёт, только я из лифта выйду, — и начал мяукать за дверью. Тут Леля и спрашивает мол, разве у меня не отдельная квартира. Я говорю:
— Отдельная, а что?
— А почему же там кот?
Я как-то не обратил внимания, что у нее тон не то испуганный, не то… Ну, в общем, говорю:
— Да это мой кот, замечательный котище, сейчас увидишь!
Вошли мы. Барс, ясное дело, ко мне кидается. Я его на руки схватил, баки чешу, он мурлычет, я Леле говорю:
— Смотри, какой симпатяга!
А она будто и не слышит, отворачивается, через плечо говорит:
— Помоги мне раздеться.
Я снял с нее пальто, повесил на вешалку. Гляжу — на Леле платье какое-то шикарное, черное, с блестками, и такая она красивая, просто загляденье! Я хотел ее обнять, а она даже дернулась вся и говорит:
— Ты бы руки вымыл, они у тебя грязные.
Я опять ничего не понял — говорю, что ты, мол, я как пришел с работы, сразу душ принял. Она молчит. Сели мы в большой комнате на тахту, а Барс пришел, мурлыкнул и брюхом вверх кинулся перед нами. У него брюхо белоснежное, очень красивое, и он уже знает, что всем нравится, когда вот так доверчиво, совсем не по-звериному, подставляет свое беззащитное брюхо и просит ласки и внимания. Я, конечно, говорю:
— Ах ты, мазунчик, такой-сякой! — и глажу его.
Но тут Леля встала и говорит:
— Нет, эти просто невозможно!
— Что именно? — спрашиваю.
Я, конечно, Барса оставил, встал, забеспокоился. Я не знаю, почему до меня так плохо доходило, что Леля кошек не переносит. Наверное, она мне уж очень нравилась.
Могу себе представить, что кто-нибудь дочитает до этого места и хмыкнет: «Ну да, мол, так я и поверил, что из-за кота можно отказаться от любимой девушки». Выглядит вроде смешно и верить нельзя. Но если рассудить, то дело даже не в коте… Хотя и в коте, конечно. Ну, правда, куда же ему деваться? Она, главное, так и сказала:
— Или кот, или я!
И даже слегка взвизгнула. А ведь такой голос был приятный, я и не подумал бы, что она с визгом разговаривать может. Ну, я ей говорю:
— Леля, да ты что, всерьез? Как это — кот или ты, что тут общего?
Но она мне отвечает на полном серьезе и тоже немножечко с визгом, что если мне кот дороже, так о чем разговор, и что держать в доме котов, собак и «всякую такую дрянь» могут только мещане и старые девы, что надо детей воспитывать… Тут она слегка вроде сконфузилась и запнулась, а я использовал передышку и говорю:
— Между прочим, моя мама не мещанка и тем более не старая дева, и детей у нее трое, но она нас вот именно в таком духе воспитала, что мы своих друзей, двуногих ли, четвероногих ли, дрянью называть не разрешаем.
Тут Леля вдруг достает платочек, всхлипывает и просит у меня прощения «за невозможное поведение». А потом сажает меня на тахту, обнимает и все косится на Барса. Но Барс — он чуткий, он уже сообразил, что гостья его не одобряет, и ушел: бросился на дверь всем весом тела, открыл ее настежь и вышел из комнаты.
Ну вот, хотите верьте, хотите нет, а только я к Леле сразу как-то остыл. И обнимать мне ее не хочется, и что она говорит, уже неинтересно. Наверное, это преувеличение, но так уж я воспитан: если человек ненавидит ни в чем не повинных животных, я его не могу считать добрым, хорошим и все такое. Я понимаю, что это часто зависит от воспитания, что есть вполне хорошие люди, которых с детства приучили бояться всего живого на свете, но это теория, а, например, жить в одной квартире с такими людьми мне определенно не хотелось бы. А уж тем более жениться на такой!
Словом, Леля и так и сяк меня обхаживает, и про любовь говорит, и как нам хорошо вдвоем, и какие у меня глаза, и какой я вообще благородный и джентльмен, не то что другие. А я мучаюсь и думаю: «Мать честная, ну и дуреха же она, а я-то было уши развесил!» Дождался я, пока она опять на кота свернет, — да и ждать долго не пришлось, — и отвечаю ей:
— Леля, тут вот какое дело: тебе все же есть куда идти, а Барсу некуда. Ну и раз ты так странно ставишь вопрос, то придется мне из вас двоих выбрать Барса. И давай я тебя провожу, ты же говоришь — тут воняет, так зачем мучиться!
Ну, проводил я ее до метро, дальше она не захотела, — и на том конец всей истории. Сначала мне было как-то не по себе, да и ребята долго меня дразнили котолюбителем и трагически орали чуть что: «Или кот, или я!» Конечно, это Леля разболтала всю историю. Она, главное, Славке сказала, а Славку хлебом не корми, только бы всякие хохмы. Он ей немедленно процитировал чье-то изречение: «Любишь меня — люби и мою собаку!», а сам всем раззвонил, что матч «Барс» «Богуш» закончился со счетом 1:0 в пользу Барса.
Богуш — это, понятно, Лелина фамилия. А Славка — это мой двоюродный брат, учится на истфаке. Я вот сейчас скажу о нем и еще о Володе Лескове, потому что о них все равно придется говорить. А потом уж буду по порядку.
Так вот — Славка, Вячеслав Королев, сын маминой сестры, тети Лизы. Ему двадцать один год, способностей у него уйма: он и на сцене играет, и поет, и рисует (в основном шаржи), он и слаломист, и аквалангист, и альпинист. Я не удивлюсь, если окажется, что он вдобавок видит концами пальцев, как Роза Кулешова, или еще что-нибудь в этом роде: от Славки всего можно ожидать, и все это знают. Но меня лично занимает — и донимает — одна из его многочисленных способностей: по каждому поводу что-нибудь цитировать. Он говорит, что это не способность, а хобби и что надо же человеку иметь какое-нибудь хобби. К искусству, он считает, у него способности, спорт — это спорт, а вот цитаты это хобби. Он и меня отчасти заразил этим своим хобби — вот, например, я решил ставить эпиграфы к каждой главе безусловно под влиянием Славки. Где он только не выкапывает всякие изречения! Я нарочно просматривал сборники афоризмов, за последние годы их вышло немало, — но куда им до Славкиных коллекций! В общем-то, хобби толковое, только иногда со Славкой говорить невозможно: он отвечает сплошь афоризмами.
Теперь — Володя Лесков, Владимир Сергеевич, двадцати семи лет, биохимик и, несомненно, будущая знаменитость в своей области. Мы с ним познакомились в плавательном бассейне, а подружились в основном потому, что нашли друг в друге подходящие противоположности: он считает, что дружба обычно на этом и базируется. Это, наверное, правда: Володя — человек положительный, серьезный, а мне всегда попадались именно вот такие друзья. Как подобает человеку солидному, он женат уже два года, и брак этот, дело ясное, относится к числу идеальных. Это я даже не в шутку: Галя действительно превосходная девушка, и живут они очень дружно и хорошо. Но просто я хочу сказать, что у Володи иначе и быть не могло. Ну и конечно, у него опубликовано уже девять работ (а у меня всего одна, да и то в соавторстве).
Кота у него нет, но зато есть собака. Ясно опять же, что у такого положительного человека не может водиться беспородная шушваль. У него шикарный пес, овчарка-колли, по имени Барри, вежливый, умный и до того красивый, что прямо глазам не веришь. Идет с тобой рядом по улице такое рыже-белое пушистое чудо, с лисьим пышным хвостом и умной длинной мордой, и все оборачиваются. Колли в Москве редки, но Володя решил, что ему нужен именно такой пес, — и щенок нашелся. «Судьба человека чаще всего заключена в его характере», сказал о Володе Славка. Уж не помню, чьи это слова: кого-то из древних.
Не подумайте, что Володя Лесков — сухарь и зануда. Нет, он вполне подходящий парень, веселый, живой, юмор хорошо понимает, стихи любит, музыку, кино. Все, как и я, но совсем иначе. Ну вот: он серьезный, а я… не знаю, только я другой, не такой, как он.
На этом вступление кончается. Хватит. Пора говорить по существу. Хотя вот посмотрите: все, что я сказал, потом пригодится. А в подтверждение этого приведу слова В.Л. Дурова: "
Для того, чтобы труд каждого был достаточно усвоен и понят с точки зрения автора, который написал его соответственно своим переживаниям, необходимо, по-моему, ознакомиться с обстоятельствами, вызвавшими эти переживания, то есть читателю должна быть известна возможно большая часть жизни автора».
Думаете, тут влияние Славки? Нет, это же не афоризм, а просто цитата. А Дурова я читал последнее время взахлеб. И чтение это мне очень и очень пригодилось.
Глава вторая
Обычно простейший путь узнать, что делает человек, это спросить его об этом. Однако психологи стали очень неохотно спрашивать людей о том, что они делают, потому что, как они говорят, люди фактически не знают, что они делают, и верить тому, что они вам рассказывают, — пустая трата времени… Но отказываться выслушать человека при любых обстоятельствах кажется нам нелепым. То, что он говорит, не всегда неверно.
Дж. Миллер, Э.Галантер, К. Прибрам. «Планы и структуры поведения»
Разве знает воробей, каково на душе у аиста?!
Гете
Значит, с Барсом дело было так. Он лежал рядом со мной на тахте. Я чесал ему баки, а он блаженно жмурился и мурлыкал и, как всегда, от удовольствия сжимал и разжимал лапы. Я взял его лапу и начал разглядывать когти, которые он ритмически выпускал из розовых подушечек. Когти были шикарные — белые с желтизной, полупрозрачные, хищно изогнутые и острые на концах, как шилья. На одном торчали разлохматившиеся перламутровые чешуйки старой оболочки, и коготь этот был нежнее и чище по цвету. «Вот ведь отличный самозатачивающийся инструмент, — подумал я, трогая коготь. — Действительно, кошка высокоспециализированный хищник». Тут Барс крепко зажал мой палец в когтях и даже будто потряс его слегка. Я засмеялся, было похоже, что Барс пожимает мне руку. Я понимал, что делает это он машинально: продолжает ритмично сжимать и разжимать лапы, а я подставил палец под когти, на центральную розовую подушечку, соответствующую нашей ладони, и кот, сократив мускулы, невольно зажал мой палец. Но мне вдруг захотелось научить Барса вот таким рукопожатиям.
Никогда я раньше не дрессировал животных, хотя с детства их люблю и всю жизнь у нас были коты, собаки, птицы, кролики, ежики, черепахи, — ну чего только не было: и мама, и папа очень любили всяких зверей и птиц.
Папа, бывало, мечтал: «Вот выйдем мы с тобой, Катенька, на пенсию, махнем сразу куда-нибудь в Крым или на Кавказ, поселимся у моря, в домике с садом и разведем всякую живность, как Хемингуэй на Кубе. Ну, может, не пятьдесят два кота и восемнадцать собак, как у него, а поменьше, но зато разных зверюг и птахов». В шутку он уверял, что обязательно заведет себе гепарда, бамбукового медведя, птицу-секретаря и мангусту. Гепард будет охранять все хозяйство, секретарь и мангуста будут истреблять змей, а бамбуковый медведь просто будет жить для красоты и удовольствия. Ну, экзотика — это в порядке шутки, а вот местных зверей мама с папой наверняка развели бы. И как я мечтал, чтобы они вот так замечательно жили, а я бы к ним ездил летом и дружил бы со всем их зверьем…
Ну ладно, опять я отвлекся. Так вот, я довольно смутно помнил основные принципы дрессировки: надо использовать естественные склонности животного и потом поощрять его за выполнение. Допустим, что это у Барса естественная склонность. Но он ведь делает это только от удовольствия, а надо, чтобы делал по просьбе. Я опять положил ему палец под когти, на подушечку и сказал:
— Здравствуй, кот!
Барс зажал слегка палец, но вдруг, не разжимая лапы, потащил мою руку к своей голове, мурлыкнул: «М-м!» — и кокетливо изогнул шею, показывая, что мне следует заняться чесанием бак.
Это я все отлично понял, но решил не поддаваться.
— Сначала научимся пожимать руку. Ну, здравствуй, кот! — И я опять положил ему палец на подушечку лапы.
Но Барс недовольно мяукнул, перестал сжимать и разжимать лапы и весь изогнулся, подставляя мне свои полосатые рыжие баки. Я почесал баки — лапы опять ритмично задвигались; но, как только я пробовал добиться «рукопожатия по заказу», Барс немедленно прекращал упражнения с когтями и подставлял баки.
— Ты гнусный шантажист и лентяй, Барс, вот ты кто! — сказал я, несколько огорчившись. — Не хочу я с тобой иметь никакого дела!
— М-мы? — вопросительно мурлыкнул Барс.
— Вот тебе и м-мы! — пробормотал я, повернулся на бок и взялся за книжку, решив наказать Барса холодным презрением.
Он долго приставал ко мне, бодал головой в спину, потом встал передними лапами на плечо и поцеловал меня в ухо. На меня эти его штучки всегда действуют, но тут я решил быть непреклонным.
— Ну тебя! — сердито сказал я. — Иди, иди, не мешай читать. Только и знаешь, что удовольствие, а попросишь тебя как человека поработать чуточку тебе и когтем лень шевельнуть.
Барс вообще очень любит, когда я с ним разговариваю, и охотно отвечает отмяукивает в ответ. Но, конечно, он любит, чтобы ласково говорили, а не сердито. На мои слова он явно обиделся, спрыгнул с тахты, ушел в другую комнату и немедленно начал драть когтями обивку кресла.
— Вот я тебе! — крикнул я и громко хлопнул сложенной газетой, чтобы его припугнуть.
Барс перестал терзать кресло, зато начал мяукать. «Специальным мявом», как говорит мама. Обычно он мяукает довольно однотонно, на высоких нотах, а «специальный мяв» — это баритональное мяуканье, переливчатое и протяжное: целая кошачья песня. Звучит оно очень красиво, но мне всегда делается смешно, когда Барс начинает вот так петь. «Специальный мяв» выражает довольно сложную смесь эмоций: недовольство, обиду, тоску, жажду внимания. Последнее, пожалуй, самое важное: стоит мне откликнуться, как Барс прекращает пение и появляется в комнате с вопросительным коротким мяуканьем.
— Эй, Шаляпин, кончай концерт! — крикнул я.
— М-р-р? — немедленно отозвался Барс, вбежал в комнату и бросился брюхом вверх, призывно мурлыкая.
— Негодяй ты кошачий! — сказал я, нехотя откладывая книжку. — Нахально спекулируешь на моих нежных чувствах к твоему роскошному брюху!
Я уселся перед ним на корточки и начал поглаживать атласистое белоснежное брюхо. Барс опять ритмично задвигал лапами. Я попробовал добиться «рукопожатия». Барс один раз небрежно пожал палец, потом изогнулся и подставил баки, ожидая награды, а на второй раз вообще убрал лапы.
— Ну и лентяй же ты! — сказал я с неодобрением. — Просто позор мне, что я воспитал такого тунеядца. Абсолютно бессовестная кошатина!
Эпиграф к этой главе я поставил именно такой потому, что тот день у меня весь был какой-то неуправляемый. С вечера я планировал, что схожу в кино, потом зайду к Ольге, повидаю маму. А утром посмотрел в окно — и мне вообще расхотелось выходить из дому в такую погоду. Тогда я решил, что набросаю конспект статьи для «Ученых записок» и напишу письма. А вместо этого залег на тахту, под предлогом, что мне нужно кое-что просмотреть для статьи. Я действительно снял с полки две-три книги, которые следовало просмотреть, но попутно прихватил еще номер «Науки и жизни» и начал читать статью о гипнозе. И даже эту статью я читал не очень-то внимательно, а больше занимался дрессировкой Барса, из чего опять-таки ничего не вышло. Вот и правильно говорят эти американские ученые: «Люди фактически не знают, что они делают».
А самое-то главное, что и очередная мысль пришла мне в голову просто так себе, от полнейшей душевной разболтанности. Я в «Науке и жизни» как раз успел прочесть, что при гипнозе лучше всего мысленно представить то действие, которое хочешь внушить другому. И вдруг я решил попробовать это на Барсе, хотя в статье ничего не говорилось о внушении животным. Совсем я не всерьез это подумал, а просто так. Но все же наклонился над Барсом и начал представлять себе, как он вытягивает правую переднюю лапу, выпускает когти, берет лапой палец и крепко зажимает его.
Барс перестал мурлыкать, коротко и глухо мяукнул и замер. Потом, к моему величайшему удивлению, он протянул правую переднюю лапу, крепко зажал мой палец и даже слегка встряхнул.
— Здравствуй, кот! — поспешно сказал я, вытаращив глаза.
К сведению тех, кто плохо знает животных: Необычайное началось именно с этой минуты. Все, что было раньше, ничего необычного собой не представляет, а говорит лишь о том, что у меня с Барсом был хороший контакт и дружеские, даже очень нежные взаимоотношения.
Во всяком случае, именно Барс, а не я первым перешагнул за черту.
Я еще немного объясню, где тут граница между Обычным и Необычайным. Главным образом для тех, кто над этим не задумывался и вообще не дружил по-настоящему с животными, никогда не воспитывал какого-нибудь щенка, котенка, цыпленка или жеребенка с самых первых дней или недель его жизни.
Видите ли, животное животному рознь, даже если они одной породы и, так сказать, из одной семьи. В этом смысле тут такая же история, как с людьми, очень многое зависит от воспитания. Характер, конечно, у каждого свой, и умственные способности — ну, потенциальные — тоже различны. Но предположим, что двух братьев-близнецов взяли из детдома, куда они попали грудными детьми, в две очень разные семьи. Аналогия подходящая, потому что ведь домашние животные чаще всего рано «сиротеют» и оказываются в абсолютной власти хозяина — человека, и судьба их зависит от того, хороший это человек или негодяй. Так вот, берем такой случай, что в обеих семьях ребенка воспитывают «как своего», только понятия о воспитании совсем разные.
В одной семье ребенка хорошо кормят, хорошо одевают, следят за здоровьем и за успехами в учебе, но живут они замкнуто, с людьми общаются мало, ребенку гостей к себе водить не велят и его к сверстникам не пускают. Летом едут на дачу, все вместе, никаких там пионерлагерей, турпоходов, экскурсий — это все ни к чему. И дисциплина такая, что ни вздохнуть, ни охнуть. Все строго по расписанию, минута в минуту: шуметь нельзя, шалить нельзя, играть тоже по расписанию, тихо, в своем уголке, на улицу нельзя, там мальчишки. Ну и так далее, и тому подобное. Думаете, эти люди знают своего подопечного? Наверняка нет. И если у него есть характер, он, как подрастет, обязательно что-нибудь такое сделает, чего они никак не ожидают. Вернее всего, удерет из дому при первой возможности. Но вот в смысле развития, и умственного, и нравственного, ему наверняка придется многое наверстывать потом, да и не все наверстается, пожалуй.
А другая семья… Ну, это даже не стоит объяснять. Только с животными все получается гораздо резче и определенней. Ведь как ни изолируй ребенка, а в школу он ходит, с ребятами общается, книги читает, фильмы смотрит — хоть по телевизору, на худой конец, — радио слушает и так далее. А, например, Барс? Ему не было и двух месяцев, когда он к нам попал. Первых три года он хоть вместе с братом жил, да и семья наша была побольше, а теперь я для него фактически весь мир. Но мир ласковый, дружеский, хоть и надолго выключающийся — ведь Барс по целым дням один сидит в квартире. Зато когда я прихожу, Барс кидается ко мне и я с ним всячески начинаю возиться — играю, разговариваю, вычесываю его густую шубу специальной частой расческой с тонкими зубьями, ношу его на руках, чешу баки. И он это ценит. Есть такое мнение, что собаки по-настоящему привязываются к хозяевам, а коты, мол, эгоисты. Об этом я еще скажу позже. Но коты относятся к человеку, я бы сказал, правильнее. Собака, повинуясь своим древним инстинктам, незаслуженно высоко ценит человека. Хозяин, если он негодяй, может как угодно издеваться над своим псом, а тот будет страдать и терпеть до конца. Кот не будет! Если ему есть куда, он уйдет, и не будет ласкаться к тому, кто его обижает. Ну и что? По-моему, прав кот, а не собака. Я лично — за принципиальность, что не мешает мне очень любить собак и ненавидеть тех, кто их мучает.