Игорь Губерман
Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник)
Гарики предпоследние
Друзьям, которые уже ушли
Залог душевного спокойствия – цветы и фрукты удовольствия
Я глупо жил и опрометчиво,
был раб любого побуждения,
зато порой с утра до вечера
изнемогал от наслаждения.
* * *
На нас огромное влияние
(и на победы, и на бедствия)
оказывает возлияние,
включая все его последствия.
* * *
В деньгах есть тоже благодать,
зависит жизнь от них,
и чем их тупо проедать —
я пропиваю их.
* * *
Свой век я прогулял на карнавале,
где много было женщин и мужчин,
потери мне веселья придавали,
находки добавляли мне морщин.
* * *
Багрово, лилово и красно,
и даже порой фиолетово
алеют носы не напрасно,
а лишь от того и от этого.
* * *
Ценя покой в душе и нервах,
я пребываю в людях средних,
и хоть последний между первых,
зато я первый из последних.
* * *
Попался я, как рыбка на крючок,
мне страсть моя, как бабочке – сачок,
а кролику – охотничий зрачок,
но сладок наживленный червячок,
и счастлив загулявший старичок.
* * *
Ушел наплыв похмельной грусти,
оставил душу змей зеленый:
меня родители в капусте
нашли, мне кажется, в соленой.
* * *
Вот чудо века: после пьянки
среди таких же дураков
лететь в большой консервной банке
над белой пеной облаков.
* * *
Блаженство витает шальное,
стихают надрыв и надлом,
когда закипает хмельное
вампиршество душ за столом.
* * *
Глаза не прикрыл я рукой,
а занял закуской на блюде,
и жизнь принимаю такой,
какой ее нет и не будет.
* * *
Я пленник любых искушений,
все планы успехов – просрочены,
я шел по дороге свершений,
но лег отдохнуть у обочины.
* * *
От выпивки душа нежней и пористей,
и видно сквозь ледок житейской стужи,
что корни наших радостей и горестей
ветвятся изнутри, а не снаружи.
* * *
К искушениям холодно стоек,
воздержанье не числя бедой,
между ежевечерних попоек
обхожусь я водой и едой.
* * *
Бутылка без повода круче всего
калечит и губит мужчину,
дурак может пить
ни с того ни с сего,
а умный – находит причину.
* * *
Загадочная русская душа
вселяется в отзывчивое тело:
душа как только выпить захотела,
так тело тащит выпивку спеша.
* * *
Внезапно понял я сегодня,
каким высоким занят делом
желудок наш – лихая сводня
души с умом и мысли с телом.
* * *
Мы не глупы, не злы, не спесивы,
любим женщин, азарт и вино
и всегда будем так же красивы,
как мы были когда-то давно.
* * *
Закончив шумную попойку,
игру идей и мыслей пир,
зови к себе подругу в койку
и смело плюй на Божий мир.
* * *
Отнюдь я, выпив, не пою,
а учиняю праздник духа,
плетя мелодию свою
душой без голоса и слуха.
* * *
Черной зависти жар —
горячее огня,
и душа моя стонет больная,
если знаю, что где-то
сейчас без меня
затевается песня хмельная.
* * *
Не было у выпивки причин,
в песне пьяной не было резона,
каждый ощутимо получил
порцию душевного озона.
* * *
Снова пьянка тянется шальная,
в мире всюду – ясная погода,
радость в каждом госте мне двойная —
от его прихода и ухода.
* * *
Смотрю, садясь попить-поесть,
на пятки дней мелькающих,
у пьянства тоже много есть
последствий вытекающих.
* * *
Не зря на склоне лет
я пить люблю и есть:
на свете счастья нет,
но вместе с тем и есть.
* * *
А если где-то ждет попойка
и штоф морозится большой,
то я лечу, как птица-тройка,
хотя еврейская душой.
* * *
Пускай расходятся в улет
последние гроши:
Бог дал нам душу – Он пошлет
и на пропой души.
* * *
Меж нас гуляет бес похмелья,
вступая с душами в игру:
он после пьяного веселья
их тянет выпить поутру.
* * *
С радостью по жизни я гуляю
в мире, лютой злобой поврежденном,
жажду выпить – водкой утоляю,
жажду просто – пивом охлажденным.
* * *
Ценю я в игре винопития —
помимо иных услаждений —
возможность подергать мыслителя
за яйца его убеждений.
* * *
Живу я славно и безбедно,
поскольку мыслю государственно:
народу в целом – пьянство вредно,
а каждой личности – лекарственно.
* * *
Курить, конечно, бросить надо бы,
загвоздка – в бедах совокупных,
а корни этой мелкой пагубы
растут во мне из дурей крупных.
* * *
В цепи причин и соответствий,
несущих беды, хворь и срам,
я не нашел дурных последствий
от пития по вечерам.
* * *
Люблю я проследить, как возлияние,
просачиваясь в мироощущение,
оказывает веское влияние
на духа и ума раскрепощение.
* * *
Забавный знаю феномен:
от генерала до портного
у нас химический обмен
устроен так, что ждет спиртного.
* * *
Пока еще в душе чадит огарок
печалей, интереса, наслаждения,
я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
* * *
Сокрыта в разных фазах опьянения
таинственная сила врачевания,
играющая ноты упоения,
текущие до самобичевания.
* * *
Когда бы век я начал заново,
то к людям был бы я внимательней,
а гул и чад гулянья пьяного —
любил сильнее и сознательней.
* * *
Я злоупотребляю возлиянием,
здоровье подрывая наслаждением,
под личным растлевающим влиянием
и с жалостливым самоосуждением.
* * *
Душа, мягчея от вина,
вступает с миром в компромисс,
и благ любой, сидящий на,
идущий по и пьющий из.
* * *
Мне грустно думать в час ночной,
что подлежу я избавлению
и чашу горечи земной
закончу пить я, к сожалению.
* * *
Экклезиаст еще заметил:
соблазну как ни прекословь,
но где подует шалый ветер,
туда он дуть вернется вновь.
* * *
Хоть пили мы, как пить не стоит, —
за это вряд ли ждет нас кара,
в нас только будущий историк
учует запах перегара.
* * *
Ко мне по ходу выпивания —
о чем бы рядом ни кричали —
приходит радость понимания,
что дух наш соткан из печали.
* * *
Верный путь, на самом деле,
различим по двум местам:
то во храме, то в борделе
вьется он то здесь, то там.
* * *
Виднее в нас после бутылки,
как истрепались в жизни бывшей;
мы не обломки, мы обмылки
эпохи, нас употребившей.
* * *
Наш путь извилист и неровен,
а жребий – тёмен и превратен,
и только жирный чад жаровен
везде всегда надежно внятен.
* * *
В года весны мы все грешили,
но интересен ход явления:
те, кто продолжил, – дольше жили,
Бог ожидал их исправления.
* * *
Каким ни вырос любомудром
и даже просто будь мудрец,
а все равно охота утром
к похмельной рюмке огурец.
* * *
Смотрю без тени раздражения
на огнедышащий вулкан,
и сразу после извержения
готов налить ему стакан.
* * *
После пьянства
лихие творятся дела
в ошалело бессонных ночах:
мрак женился на тьме,
згу она родила,
мы сидим вчетвером при свечах.
* * *
Живя весьма благообразно
при нашем опыте и стаже,
мы не бежим на зов соблазна,
а просто надо нам туда же.
* * *
Ленив, лукав и невынослив,
я предан выпивке и блуду,
перенося дела на после
того, как я о них забуду.
* * *
Хвала Творцу, что время длится,
что мы благих не ждем вестей,
и хорошеют наши лица
от зова низменных страстей.
* * *
В виду кладбищенского склепа,
где замер времени поток,
вдруг понимаешь, как нелепо
не выпить лишнего глоток.
* * *
В основном из житейского опыта
мной усвоено важное то,
что пока еще столько не допито,
глупо брать в гардеробе пальто.
* * *
Я думал всегда, что соблазны,
которые всем нам являются,
хоть как-то годам сообразны,
но бесы, увы, не меняются.
* * *
От вида ландшафта, пейзажа
(и речки чтоб вилась тесьма)
хочу сразу выпить, и даже
не просто хочу, а весьма.
* * *
Угас дурак, тачая жалобы
на мир жестокий и тупой,
а для здоровья не мешало бы
менять занудство на запой.
* * *
У Бога я ни льготы, ни поблажки
ни разу не просил, терпя убытки,
за это у меня всегда во фляжке
божественные булькают напитки.
* * *
Моя душа передо мной
была душою ясновидца —
я мигом чувствую спиной,
что сзади выпивка струится.
* * *
Ко мне явилось откровение
о смысле жизни и нирване,
но было выпить настроение,
и я забыл его по пьяни.
* * *
Еще я на радость имею талоны,
но пристально если взглянуть —
питейной бутыли покатые склоны
рисуют мой жизненный путь.
* * *
Спешу с утра опохмелиться я,
чтоб горем не была беда,
если начнется репетиция
премьеры Страшного суда.
* * *
А в чем действительно я грешен,
и это мне припомнит Бог, —
я в этой жизни баб утешил
намного менее, чем мог.
* * *
Пока не позвала в себя кровать,
которая навеки нас уложит,
на кладбище должны мы выпивать
за тех, кто выпивать уже не может.
* * *
Не с горечью влачу я жизнь мою,
а круто благоденствую, доколе
все видимое ясно сознаю
и черпаю блаженство в алкоголе.
* * *
Первую без чоканья нередко
пьем теперь, собравшись за столом:
некто близкий выдернут, как репка,
и исчез у жизни за углом.
* * *
Плывя со всеми к райским кущам,
я только с теми теплю связь,
кто видит вечное в текущем
и плавно пьет, не торопясь.
* * *
Растает в шуме похорон
последних слов пустая лесть,
и тихо мне шепнет Харон:
– А фляжка где? Стаканы есть.
Есть мысли – ходят по векам, как потаскушки – по рукам
Забавы Божьего глумления —
не боль и тяжесть испытаний,
а жуткий вид осуществления
иллюзий наших и мечтаний.
* * *
Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.
* * *
Прекрасен мир, судьба права,
полна блаженства жизнь земная,
и все на свете трын-трава,
когда проходит боль зубная.
* * *
Наш ум и дух имеют свойство
цвести, как майская природа,
пока жирок самодовольства
их не лишает кислорода.
* * *
Стихий – четыре: воду, воздух,
огонь и землю чтили греки,
но оказалась самой грозной
стихия крови в человеке.
* * *
Пускай оспорят как угодно
и пригвоздят ученой фразой,
но я уверен: зло – бесплодно,
а размножается – заразой.
* * *
Мне совсем в истории не странны
орды разрушителей лихих:
варвары захватывают страны,
скапливаясь тихо внутри них.
* * *
Я не люблю любую власть,
мы с каждой не в ладу,
но я, покуда есть что класть,
на каждую кладу.
* * *
Навряд ли может быть улучшен
сей мир за даже долгий срок,
а я в борьбе плохого с худшим
уже, по счастью, не игрок.
* * *
Бездарность – отнюдь не болото,
в ней тайная есть устремленность,
она выбирает кого-то
и мстит за свою обделенность.
* * *
Светится душевное величие
в миг, когда гримасой и смешком
личность проявляет безразличие
к выгоде с заведомым душком.
* * *
Когда б не запахи и краски,
когда б не звук виолончели,
когда б не бабушкины сказки —
давно бы мы осволочели.
* * *
В зыбком облаке марева мутного
суетливо катящихся дней
то, что вечно, слабее минутного
и его различить тяжелей.
* * *
Так жаждем веры мы, что благо —
любая искра в поле мглистом,
и тяжела душе отвага
оставить разум атеистом.
* * *
Готовность жить умом чужим
и поступать по чьей-то воле —
одна из дьявольских пружин
в устройствах гибели и боли.
* * *
Мы так то ранимы, то ломки,
что горестно думаю я:
душа не чужая – потемки,
потемки – родная своя.
* * *
До мудрых мыслей домолчаться,
чтоб восхитилась мной эпоха,
всегда мешают домочадцы
или зашедший выпивоха.
* * *
В воздухе клубится,
словно в чаше,
дух былых эпох, и поневоле
впитывают с детства души наши
это излучающее поле.
* * *
Все трое – Бог, эпоха, случай —
играют в карты – не иначе,
и то висят над нами тучей,
то сыпят блестками удачи.
* * *
У нас полно разумных доводов,
из фактов яркий винегрет,
и много чисто личных поводов,
чтобы в любой поверить бред.
* * *
Опиум вдыхает наркоман,
водкой душу пьяница полощет,
я приемлю с радостью обман,
если от него светлей и проще.
* * *
В нашем человеческом семействе,
в нашей беспорядочной игре
гений проявляется в злодействе
ярче и полнее, чем в добре.
* * *
Тяжко жить нам как раз потому,
что возводим глаза к небесам,
а помочь может Бог лишь тому,
кто способен помочь себе сам.
* * *
Когда повсюду страх витает
и нрав у времени жесток,
со слабых душ легко слетает
культуры фиговый листок.
* * *
Вряд ли в нашем разуме на дне —
мыслей прихотливые изыски,
там, боюсь я, плавают в вине
книжные окурки и огрызки.
* * *
Рассекая житейское море,
тратить силы не стоит напрасно;
если вовсе не думать, то вскоре
все на свете становится ясно.
* * *
Быть может, потому душевно чист
и линию судьбы своей нашел,
что я высокой пробы эгоист —
мне плохо, где вокруг нехорошо.
* * *
Не зря про это спорят бесконечно:
послушная небесному напутствию,
душа – это витающее нечто,
заметное нам только по отсутствию.
* * *
Любое сокрушительное иго
кончается, позора не минуя,
подпоркой, где возносится квадрига,
ничейную победу знаменуя.
* * *
Не только из дерева, камня, гвоздей
тюремные сложены своды —
сперва их возводят из чистых идей
о сути и смысле свободы.
* * *
Те, кто обивает нам пороги,
те, кто зря стучится в наши двери, —
выяснится позже, что пророки,
первые по вере в новой эре.
* * *
Всегда в июле неспроста
меня мыслишка эта точит:
вот летний день длиннее стал,
вот жизнь моя на год короче.
* * *
Забавная подробность мне видна,
которую отметил бы я плюсом:
в делах земных и Бог, и Сатана
отменным обладают оба вкусом.
* * *
Куда чуть зорче ни взгляни —
везде следы вселенской порчи;
чем мысли глубже, тем они
темнее, тягостней и горче.
* * *
Много еще черного на свете
выползет чумой из-под обломков:
прах и пепел нашего столетия
радиоактивен для потомков.
* * *
Я разумом не слишком одарен,
однако же теперь, на склоне дней,
я опытом житейским умудрен.
Отнюдь не став от этого умней.
* * *
Умом нисколько не убогие,
но молят Бога люди многие,
трепя губами Божье имя,
как сосунки – коровье вымя.
* * *
Прости мне, Боже, мой цинизм,
но я закон постиг природный:
каков народный организм,
таков, увы, и дух народный.
* * *
В морали, это знает каждый,
нужна лишь первая оплошка;
нельзя терять невинность дважды
или беременеть немножко.
* * *
В любом из нас
витает Божий дух
и бродит личный бес
на мягких лапах,
поэтому у сказанного вслух
бывает соответствующий запах.
* * *
Часто сам себе необъясним,
носит человек в себе, бедняга,
подло поступающее с ним
некое глухое альтер-Яго.
* * *
Подлинного счастья
в мире мало,
с этим у Творца ограничения,
а кого судьба нещадно мяла —
счастливы уже от облегчения.
* * *
Мир иллюзий нам отечество —
всё, что кажется и мнится;
трезвый взгляд на человечество —
это почва, чтобы спиться.
* * *
А кроме житейских утех, —
негромко напомнит мне Бог, —
еще ты в ответе за тех,
кому хоть однажды помог.
* * *
В одном лишь
уравнять Господь решил
и гения, и темного ублюдка:
в любом из нас гуляние души
зависит от исправности желудка.
* * *
Увы, но играм интеллекта
извечно всюду не везло:
всегда являлся некий некто,
чтоб их использовать во зло.
* * *
Пока живем и живы – мы играем;
до смертной неминуемой поры
то адом озаренные, то раем,
мы мечемся в чистилище игры.
* * *
Только с возрастом
грустно и остро
часто чувствует честный простак,
что не просто все в мире непросто,
но и сцеплено как-то не так.
* * *
Реки крови
мы пролили на планете,
восторгаясь, озаряясь и балдея;
ничего не знаю гибельней на свете,
чем высокая и светлая идея.
* * *
В наших каменных
тесных скворечниках,
где беседуют бляди о сводниках,
Божий дух объявляется в грешниках
несравненно сильней,
чем в угодниках.
* * *
Я не трачусь ревностно и потно,
я живу неспешно и беспечно,
помня, что еще вольюсь бесплотно
в нечто, существующее вечно.
* * *
В коктейле гнева, страха, злобы, —
а пьется он при всяком бедствии —
живут незримые микробы,
весьма отравные впоследствии.
* * *
От первой до последней
нашей ноты
мы живы без иллюзий и прикрас
лишь годы,
когда любим мы кого-то,
и время,
когда кто-то любит нас.
* * *
У зла такая есть ползучесть
и столько в мыслях разных но,
что, ненароком и соскучась,
легко добро творит оно.
* * *
Есть мера у накала и размаха
способностей – невнятная, но мера,
и если есть у духа область паха,
то грустен дух от холодности хера.
* * *
С чего, подумай сам и рассуди,
душа твоя печалью запорошена?
Ведь самое плохое – позади.
Но там же все и самое хорошее.
* * *
Дыхание растлительного яда
имеет часто дьявольский размах:
бывают мертвецы, которых надо
убить еще в отравленных умах.
* * *
Формулы, при нас еще готовые,
мир уже не примет на ура,
только народятся скоро новые
демоны всеобщего добра.
* * *
Возможность новых приключений
таят обычно те места,
где ветви смыслов и значений
растут из общего куста.
* * *
Педантичная рассудочность
даже там, где дело просто,
так похожа на ублюдочность,
что они, наверно, сестры.
* * *
Много блага
в целебной способности
забывать, от чего мы устали,
жалко душу,
в которой подробности
до малейшей сохранны детали.
* * *
В истории нельзя не удивиться,
как дивны все начала и истоки,
идеи хороши, пока девицы,
потом они бездушны и жестоки.
* * *
Падшие ангелы, овцы заблудшие,
все, кому с детства
ни в чем не везло, —
это заведомо самые худшие
из разносящих повсюдное зло.
* * *
Зря в кишении мы бесконечном
дребезжим, как пустая канистра;
вечно занятый – занят не вечным,
ибо вечное – праздная искра.
* * *
Я научность не нарушу,
повторив несчетный раз:
если можно плюнуть в душу —
значит, есть она у нас.
* * *
Нечто я изложу бессердечное,
но среди лихолетия шумного
даже доброе сеять и вечное
надо только в пределах разумного.
* * *
Всегда витает тень останков
от мифа, бреда, заблуждения,
а меж руин воздушных замков
еще гуляют привидения.
* * *
Все восторги юнцов удалых —
от беспечного гогота-топота,
а угрюмый покой пожилых —
от избытка житейского опыта.
* * *
В этом мире, где смыслы неясны,
где затеяли – нас не спросили,
все усилия наши – напрасны,
очевидна лишь нужность усилий.
* * *
Известно веку испокон
и всем до одного:
на то закон и есть закон,
чтоб нарушать его.
* * *
Так как чудом
Господь не гнушается,
наплевав на свои же формальности,
нечто в мире всегда совершается
вопреки очевидной реальности.
* * *
Искусство – наподобие куста,
раздвоена душа его живая:
божественное – пышная листва,
бесовское – система корневая.
* * *
Вот нечто, непостижное уму,
а чувством – ощутимое заранее:
кромешная ненужность никому —
причина и пружина умирания.
* * *
Свято предан разум бедный
сказке письменной и устной:
байки, мифы и легенды
нам нужнее правды гнусной.
* * *
Страдания и муки повсеместные
однажды привлекают чей-то взгляд,
когда они уже явились текстами,
а не пока живые и болят.
* * *
От вина и звучных лир
дико множатся народы;
красота спасла бы мир,
но его взорвут уроды.
* * *
Забавное пришло к нам испытание,
душе неся досаду и смущение:
чем гуще и сочней
у нас питание,
тем жиже и скудней
у нас общение.
* * *
Несчастны чуть ли не с рождения,
мы горько жалуемся звездам,
а вся печаль – от заблуждения,
что человек для счастья создан.
* * *
Когда мы раздражаемся и злы,
обижены, по сути, мы на то,
что внутренние личные узлы
снаружи не развяжет нам никто.
* * *
Пока, пока, мое почтение,
приветы близким и чужим…
Жизнь – это медленное чтение,
а мы – бежим.
* * *
А пока мы кружим в хороводе
и пока мы пляшем беззаветно,
тление при жизни к нам приходит,
просто не у всех оно заметно.
* * *
Словами невозможно изложить,
выкладывая доводы, как спички,
насколько в этой жизни тяжко жить
и сколько в нас божественной привычки.
* * *
Я бы мог, на зависть многих,
сесть, не глянув, на ежа —
опекает Бог убогих,
у кого душа свежа.
* * *
Мне лезет в голову охальство
под настроение дурное,
что если есть и там начальство —
оно не лучше, чем земное.
* * *
Никто не в силах вразумительно
истолковать устройство наше,
и потому звучит сомнительно
мечта о зернах в общей каше.
* * *
Мир хочет и может устроиться,
являя комфорт и приятство,
но правит им темная троица —
барыш, благочестие, блядство.
* * *
Давным-давно уже замечено
людской молвой непритязательной,
что жить на свете опрометчиво —
залог удачи обязательной.
* * *
Мы и в познании самом
всегда готовы к темной вере:
чего постичь нельзя умом,
тому доступны в душу двери.
* * *
А жалко, что на пире победителей,
презревших ради риска отчий кров,
обычно не бывает их родителей —
они не доживают до пиров.
* * *
Споры о добре,
признаться честно, —
и неразрешимы, и никчемны,
если до сих пор нам не известно,
кто мы в этой жизни и зачем мы.
* * *
Пути судьбы весьма окружны,
и ты плутать ей не мешай;
не искушай судьбу без нужды
и по нужде не искушай.
* * *
Я вижу, глядя исподлобья,
что цепи всюду неослабны;
свободы нет, ее подобья
везде по-своему похабны.
* * *
Боюсь, что Божье наказание
придет внезапно, как цунами,
похмелье похоти познания
уже сейчас висит над нами.
* * *
Молчат и дремлют небеса,
внизу века идут;
никто не верит в чудеса,
но все их тихо ждут.
* * *
Предел земного нахождения
всегда означен у Творца:
минута нашего рождения —
начало нашего конца.
* * *
Хотя я мыслю крайне слабо,
забава эта мне естественна;
смешно, что Бог ревнив, как баба,
а баба в ревности – божественна.
* * *
Числим напрасно
мы важным и главным —
вызнать у Бога секрет и ответ:
если становится тайное явным,
то изменяется, выйдя на свет.
* * *
Похожи на растения идеи,
похожи на животных их черты,
и то они цветут, как орхидеи,
то пахнут, как помойные коты.
* * *
Бежать от века невозможно
и бесполезно рваться вон,
и внутривенно, и подкожно
судьбу пронизывает он.
* * *
Стихийные волны истории
несут разрушенья несметные,
и тонут в ее акватории
несчетные частные смертные.
* * *
Здоровым душам нужен храм —
там Божий мир уютом пахнет,
а дух, раскрытый всем ветрам, —
чихает, кашляет и чахнет.
* * *
Природа почему-то захотела
в незрячем равнодушии жестоком,
чтоб наше увядающее тело
томилось жизнедеятельным соком.
* * *
Развилка у выбора всякого
двоится всегда одинаково:
там – тягостно будет и горестно,
там – пакостно будет и совестно.
* * *
С переменой настроения,
словно в некой детской сказке,
жизни ровное струение
изменяется в окраске.
* * *
Наши головы – как океаны,
до сих пор не открытые нами:
там течения, ветры, туманы,
волны, бури и даже цунами.
* * *
Устроена забавно эта связь:
разнузданно, кичливо и успешно
мы – время убиваем, торопясь,
оно нас убивает – непоспешно.
* * *
Уставших задыхаться в суете,
отзывчиво готовых к зову тьмы,
нас держат в этой жизни только те,
кому опора в жизни – только мы.
* * *
Хоть пылью все былое запорошено,
душа порою требует отчета,
и помнить надо что-нибудь хорошее,
и лучше, если подлинное что-то.
* * *
Тихой жизни копошение —
кратко в юдоли земной,
ибо жертвоприношение
Бог теперь берет войной.
* * *
Не разум быть повыше мог,
но гуще – дух добра,
когда б мужчину создал Бог
из женского ребра.
* * *
Хоть на ответ ушли года,
не зря душа ответа жаждала:
Бог есть не всюду, не всегда
и существует не для каждого.
* * *
Все твари зла – их жутко много —
нужны по замыслу небес,
ведь очень часто к вере в Бога
нас обращает мелкий бес.
* * *
Я вдруг понял —
и замер от ужаса,
