Формально, по сводной таблице чинов и званий, попечитель и его непрошеный визитер стояли на равных. Однако Глур Чпи отлично сознавал действительную разницу в их положении. Со стражей благонамеренности шутки плохи. О многом свидетельствовали растительность на лице звездоносца и броское украшение. И то, и другое в принципе дозволялось комментарием о рангах, но пользоваться этим правом на пятой ступени означало вести себя вызывающе. Значит, важная персона, с такой родней, которая посильней любых комментариев, таблиц и неписаных законов.
– Глур Чпи, попечитель, – поспешил представиться владыка станции.
– Раме Леу, экстррозыск, – снисходительно кивнул страблаг. – Вот секрпредписание.
Приподнявшись, попечитель взял небрежно протянутый голубой конверт, вынул бланк, развернул и моментально успокоился. Речь шла всего лишь о передаче одного труженика процветания в распоряжение стражи благонамеренности, срочно, совсекретно, подателю оного документа.
– Н-да, – пробурчал Глур Чпи, – все ясно, только вот номер трупроца не указан. Как прикажете понимать?
– Я должен узнать его в лицо. Тогда и впишем номер.
Попечитель незамедлительно выразил свое согласие споспешествовать усилиям службы благонамеренности. Конечно, визит необычный, можно сказать, таинственный, ну да им, страблагам, виднее. Глура Чпи оставляли равнодушными тайны, которые не касались впрямую его особы.
– Это человек ниже среднего роста, худой, лицо узкое с прямым острым носом, глаза серые, кожа белая, – добавил звездоносец.
– Так-так… – Глуру Чпи сразу пришел на ум трупроц, так нагло испортивший всю сегодняшнюю забаву с бонго. – Сдается мне, в первой бригаде имеется один похожий субъект. Если желаете, можно взглянуть прямо сейчас.
Страблаг пожелал, присовокупив, что дело не терпит отлагательств.
Сопровождаемый попечителем, он направился к шлюзу, где вокруг искромсанной туши копошились заляпаные кровью и слизью трупроцы. Какой-то недотепа умудрился вспороть кишечник бонго, и гнусная вонь разнеслась далеко окрест. Подойдя с наветренной стороны, страблаг взглянул вниз.
– Отсюда не разобрать, – сообщил он, брезгливо морщась и поднося к носу благоуханный платочек. – Велите вызвать его сюда. – И отошел в другой конец палубы, где океанский пассат рассеивал зловоние.
Вскоре конвоир пригнал щуплого трупроца, тот стянул с бритой головы заскорузлый казенный берет и угрюмо уставился в палубу.
– Ты что насупился, вонючка? – грозно спросил попечитель. – Глаза подыми, дай на тебя полюбоваться.
Тогда трупроц одарил достойного брата взглядом, за который не миновать бы ему добавочных палок и холодной, однако судьба распорядилась иначе.
– Это тот, кто мне нужен, – вполголоса заявил страблаг. – Распорядитесь, чтобы его помыли, переодели в чистое и отвели в мой катер. И без проволочек, я спешу.
– Не угодно ли взять конвойного? – предложил Глур Чпи. – Мало ли что…
– Попрошу не беспокоиться, – страблаг с усмешкой коснулся рукояти длинноствольного полуавтоматического пистолета, торчавшего из кобуры на бедре. – Я умею постоять за себя.
Попечитель отдал надлежащие распоряжения и почти бегом догнал звездоносца, сам распахнул дверь главного поста перед гостем. Тот поблагодарил кивком и расположился в кресле, закинув ногу на ногу.
– Прикажете закусить, или прохладительного, или… – Глур Чпи не скрывал радости, что все обошлось, дельце пустяковое, необходимый трупроц жив-здоров и сразу отыскался.
– Нет-нет, рад бы, да спешу, – страблаг тоже выглядел довольным и отчасти поубавил спеси. – Давайте покончим с формальностями.
Вахтенный сбегал на нижнюю палубу, где щуплого трупроца отмывали забортной водой из помпы, узнал номер, вернулся, доложил.
– Теперь сходи, поторопи, – приказал Глур Чпи. – Наш гость не любит мешкать. И чтоб робу выдали чистую, новую, исподники тоже. Браслеты ручные и ножные. Пшел!
– Ножные ни к чему, – заметил страблаг.
– Тогда без ножных… Живо!
Сев за пульт, попечитель оформил документацию на труженика процветания ЕМ 717—694, затем, по личному секркоду, ввел соответствующие данные в бортовой электроразум. Подышал на печатку, оттиснул на бланке и квитанции, поставил там и там свою кудрявую подпись. Пока то же самое проделывал страблаг, Глур Чпи включил рацию и пригнул ко рту держатель микрофона.
– Что это вы собираетесь делать? – насторожился звездоносец.
– Как что? Рапортовать согласно реквизитам предписания. Я порядок соблюдаю, будьте уверены.
– Вы, кажется, рехнулись, – страблаг резким тычком отвел микрофон. – Давать секретную информацию в эфир?!
– Позвольте! Я знаю, что делаю, – уперся уязвленный попечитель. – Сообщу код предписания, получу «добро», и уж тогда счастливого пути.
– Имейте в виду, такая самодеятельность дорого вам обойдется. Моя миссия – совсекр. Никакого эфира!
– У меня порядок один, – возразил Глур Чпи. – Что для секр, что для общ, в случае сомнения обратиться согласно реквизитам.
Он уже без трепета смотрел на этого выскочку в грозном обмундировании. Прикатил за вонючим замухрышкой, а форсу-то…
– О-о, у вас возникли сомнения! Разрешите узнать, в чем именно? – саркастически поинтересовался звездоносец пятой ступени Раме Леу, экстррозыск.
– Неужто вы на свой счет приняли? – удивился попечитель, в душе торжествуя, что уел-таки заносчивого щеголя. – Ай-яй-яй. Не обессудьте, порядок такой, не нами заведено, не нами и кончится.
– Имейте в виду, ответственность ляжет на вас, – предупредил страблаг. – Я об этом позабочусь.
– Вот и чудненько, договорились, – попечитель придвинул микрофон и взял с пульта предписание, чтобы ввести в рацию указанные там частоту и код вызова. Но не успел он набрать и двух цифр, как получил сокрушительный удар рукоятью пистолета по голове. Издав нечто среднее между удивленной отрыжкой и жалобным иканьем, оглушенный Глур Чпи уткнулся в клавиатуру носом. Страблаг подобрал с пола бумаги, сунул в карман. Спрятал пистолет в кобуру, оставив ее незастегнутой, и вышел на шканцы. Огляделся, поманил слонявшегося неподалеку рядового из конвойных. Тот рысцой взлетел по лестнице и вытянулся во фрунт.
– Встань у двери, никого не впускай, – распорядился звездоносец. – Попечитель на связи с Центром. Чтоб не смели ему мешать, ясно?
– Слуш-шюсь!
– Выполняй, – уже через плечо бросил страблаг, покидая шканцы.
Когда он спустился на нижнюю палубу и до причал-трапа оставалось полсотни шагов, навстречу попался все тот же вахтенный.
– Ну, как там? – спросил звездоносец.
– Порядок, можно ехать.
– Молодцом. Зайди-ка в реакторное. Попечитель только что за тобой посылал.
– Что-нибудь стряслось?!
– Это уж тебе знать.
– Опять нажевались, сволочи… – прошептал, бледнея, вахтенный, повернулся и бегом припустил по палубе.
Придерживая кобуру, страблаг быстро зашагал к катеру. Двое конвойных у трапа встали во фрунт, распорядитель попытался доложить по форме, но звездоносец прервал его небрежным жестом.
– Я тороплюсь, – снизошел он до реплики и спустился в кокпит, где на мягком ковровом сиденье, угрюмо нахохлившись, сидел трупроц ЕМ 717—694.
– Швартовы! – скомандовал страблаг, нажимая рукоять стартера.
Мотор взревел, прокашлялся и дробно застучал на холостых оборотах. Однако швартовочные клешни, вцепившиеся в катерные рымы, не спешили разжиматься.
– Эй, вы там, заснули?! – раздраженно прикрикнул страблаг.
– Сию минуточку, – через борт свесился распорядитель. – Заело…
– Так отдавайте вручную! Живей, гнилая кр-ровь!
Наверху засуетились, тяжело топая и переругиваясь. Что-то лязгнуло. Звездоносец развалился в кресле, поглаживая левой рукой штурвал, а правую небрежно опустив на кобуру. Мотор работал вхолостую, корпус катера слегка подрагивал, словно бы от нетерпения. Наконец клешни со скрежетом раскрылись, и освобожденное суденышко закачалось на волнах.
– Счастливого пути! – подобострастно крикнули сверху.
Катер взвыл, круто поворачивая прочь от станции, и сразу вышел на редан, мерно вздымаясь, обрушиваясь с гребня волны и разбрасывая широкие веера брызг.
Трупроц сидел, не поднимая головы, положив скованные руки на колени. Поза его выражала тупое, безграничное терпение и полнейшее равнодушие к происходяшему. Страблаг же вел себя странно: то и дело оглядывался на неуклюжую махину станции, как будто та могла пуститься вдогонку. И только когда она превратилась в туманную точку на горизонте, он откинулся на спинку кресла и глубоко, с облегчением вздохнул.
– Ну вот, – произнес он. – Все нормально, дружище Тил.
Словно разбуженный этими словами, трупроц ЕМ 717—694 поднял глаза, оглядел пустую океанскую гладь кругом, затем уставился на звездоносца.
– Надеюсь, ты не забыл дорожку к Подземному Папе? – спросил тот.
Вместо ответа Тил поерзал на сиденье и вдруг, вскочив, обрушился на страблага. Однако удар наручниками не достиг цели, только голубая фуражка слетела за борт и пропала в пенной кильватерной струе. Потерявший управление катер накренился, описывая дугу и сотрясаясь от ударов волн. Тил бешено отбивался руками и ногами, однако звездоносец играючи скрутил его и повалил на сиденье, потом, не выпуская пленника, ухитрился дотянуться левой рукой до штурвала и повернуть катер носом к волне.
– Совсем одурел старина Тил, – сказал он. – На своих кидаешься…
Совершенно сбитый с толку каторжник озадаченно смотрел, как его конвоир достает из кармана ключ, отмыкает наручники и бросает их за борт. Затем страблаг привстал, взявшись одной рукой за окантовку ветрового стекла, а другой придерживая штурвал и выправляя курс.
– Ага, – пробормотал загадочный звездоносец. – Вот мы и приехали.
Впереди, на пустынной океанской глади, виднелся пенный бурунчик, из которого торчал металический шест с утолщением на конце. Вначале коротенький, неприметный, он вырастал по мере того, как приближался катер; вскоре Тил разглядел, что в центре утолщения поблескивает линза. Страблаг убавил ход и помахал в воздухе растопыренной пятерней. Из воды вынырнула увенчанная перископом башенка со множеством объективов и параболических антен, за ней показался серебристый граненый горб корпуса, с которого низверглись пеные водяные касакады. В борту этой странной махины приподнялась трапециевидная створка, и катер вплыл в образовавшийся проем. Затем створка опустилась, а диковинное соружение быстро ушло в океанскую пучину.
12
– Глур Чпи, попечитель, – поспешил представиться владыка станции.
– Раме Леу, экстррозыск, – снисходительно кивнул страблаг. – Вот секрпредписание.
Приподнявшись, попечитель взял небрежно протянутый голубой конверт, вынул бланк, развернул и моментально успокоился. Речь шла всего лишь о передаче одного труженика процветания в распоряжение стражи благонамеренности, срочно, совсекретно, подателю оного документа.
– Н-да, – пробурчал Глур Чпи, – все ясно, только вот номер трупроца не указан. Как прикажете понимать?
– Я должен узнать его в лицо. Тогда и впишем номер.
Попечитель незамедлительно выразил свое согласие споспешествовать усилиям службы благонамеренности. Конечно, визит необычный, можно сказать, таинственный, ну да им, страблагам, виднее. Глура Чпи оставляли равнодушными тайны, которые не касались впрямую его особы.
– Это человек ниже среднего роста, худой, лицо узкое с прямым острым носом, глаза серые, кожа белая, – добавил звездоносец.
– Так-так… – Глуру Чпи сразу пришел на ум трупроц, так нагло испортивший всю сегодняшнюю забаву с бонго. – Сдается мне, в первой бригаде имеется один похожий субъект. Если желаете, можно взглянуть прямо сейчас.
Страблаг пожелал, присовокупив, что дело не терпит отлагательств.
Сопровождаемый попечителем, он направился к шлюзу, где вокруг искромсанной туши копошились заляпаные кровью и слизью трупроцы. Какой-то недотепа умудрился вспороть кишечник бонго, и гнусная вонь разнеслась далеко окрест. Подойдя с наветренной стороны, страблаг взглянул вниз.
– Отсюда не разобрать, – сообщил он, брезгливо морщась и поднося к носу благоуханный платочек. – Велите вызвать его сюда. – И отошел в другой конец палубы, где океанский пассат рассеивал зловоние.
Вскоре конвоир пригнал щуплого трупроца, тот стянул с бритой головы заскорузлый казенный берет и угрюмо уставился в палубу.
– Ты что насупился, вонючка? – грозно спросил попечитель. – Глаза подыми, дай на тебя полюбоваться.
Тогда трупроц одарил достойного брата взглядом, за который не миновать бы ему добавочных палок и холодной, однако судьба распорядилась иначе.
– Это тот, кто мне нужен, – вполголоса заявил страблаг. – Распорядитесь, чтобы его помыли, переодели в чистое и отвели в мой катер. И без проволочек, я спешу.
– Не угодно ли взять конвойного? – предложил Глур Чпи. – Мало ли что…
– Попрошу не беспокоиться, – страблаг с усмешкой коснулся рукояти длинноствольного полуавтоматического пистолета, торчавшего из кобуры на бедре. – Я умею постоять за себя.
Попечитель отдал надлежащие распоряжения и почти бегом догнал звездоносца, сам распахнул дверь главного поста перед гостем. Тот поблагодарил кивком и расположился в кресле, закинув ногу на ногу.
– Прикажете закусить, или прохладительного, или… – Глур Чпи не скрывал радости, что все обошлось, дельце пустяковое, необходимый трупроц жив-здоров и сразу отыскался.
– Нет-нет, рад бы, да спешу, – страблаг тоже выглядел довольным и отчасти поубавил спеси. – Давайте покончим с формальностями.
Вахтенный сбегал на нижнюю палубу, где щуплого трупроца отмывали забортной водой из помпы, узнал номер, вернулся, доложил.
– Теперь сходи, поторопи, – приказал Глур Чпи. – Наш гость не любит мешкать. И чтоб робу выдали чистую, новую, исподники тоже. Браслеты ручные и ножные. Пшел!
– Ножные ни к чему, – заметил страблаг.
– Тогда без ножных… Живо!
Сев за пульт, попечитель оформил документацию на труженика процветания ЕМ 717—694, затем, по личному секркоду, ввел соответствующие данные в бортовой электроразум. Подышал на печатку, оттиснул на бланке и квитанции, поставил там и там свою кудрявую подпись. Пока то же самое проделывал страблаг, Глур Чпи включил рацию и пригнул ко рту держатель микрофона.
– Что это вы собираетесь делать? – насторожился звездоносец.
– Как что? Рапортовать согласно реквизитам предписания. Я порядок соблюдаю, будьте уверены.
– Вы, кажется, рехнулись, – страблаг резким тычком отвел микрофон. – Давать секретную информацию в эфир?!
– Позвольте! Я знаю, что делаю, – уперся уязвленный попечитель. – Сообщу код предписания, получу «добро», и уж тогда счастливого пути.
– Имейте в виду, такая самодеятельность дорого вам обойдется. Моя миссия – совсекр. Никакого эфира!
– У меня порядок один, – возразил Глур Чпи. – Что для секр, что для общ, в случае сомнения обратиться согласно реквизитам.
Он уже без трепета смотрел на этого выскочку в грозном обмундировании. Прикатил за вонючим замухрышкой, а форсу-то…
– О-о, у вас возникли сомнения! Разрешите узнать, в чем именно? – саркастически поинтересовался звездоносец пятой ступени Раме Леу, экстррозыск.
– Неужто вы на свой счет приняли? – удивился попечитель, в душе торжествуя, что уел-таки заносчивого щеголя. – Ай-яй-яй. Не обессудьте, порядок такой, не нами заведено, не нами и кончится.
– Имейте в виду, ответственность ляжет на вас, – предупредил страблаг. – Я об этом позабочусь.
– Вот и чудненько, договорились, – попечитель придвинул микрофон и взял с пульта предписание, чтобы ввести в рацию указанные там частоту и код вызова. Но не успел он набрать и двух цифр, как получил сокрушительный удар рукоятью пистолета по голове. Издав нечто среднее между удивленной отрыжкой и жалобным иканьем, оглушенный Глур Чпи уткнулся в клавиатуру носом. Страблаг подобрал с пола бумаги, сунул в карман. Спрятал пистолет в кобуру, оставив ее незастегнутой, и вышел на шканцы. Огляделся, поманил слонявшегося неподалеку рядового из конвойных. Тот рысцой взлетел по лестнице и вытянулся во фрунт.
– Встань у двери, никого не впускай, – распорядился звездоносец. – Попечитель на связи с Центром. Чтоб не смели ему мешать, ясно?
– Слуш-шюсь!
– Выполняй, – уже через плечо бросил страблаг, покидая шканцы.
Когда он спустился на нижнюю палубу и до причал-трапа оставалось полсотни шагов, навстречу попался все тот же вахтенный.
– Ну, как там? – спросил звездоносец.
– Порядок, можно ехать.
– Молодцом. Зайди-ка в реакторное. Попечитель только что за тобой посылал.
– Что-нибудь стряслось?!
– Это уж тебе знать.
– Опять нажевались, сволочи… – прошептал, бледнея, вахтенный, повернулся и бегом припустил по палубе.
Придерживая кобуру, страблаг быстро зашагал к катеру. Двое конвойных у трапа встали во фрунт, распорядитель попытался доложить по форме, но звездоносец прервал его небрежным жестом.
– Я тороплюсь, – снизошел он до реплики и спустился в кокпит, где на мягком ковровом сиденье, угрюмо нахохлившись, сидел трупроц ЕМ 717—694.
– Швартовы! – скомандовал страблаг, нажимая рукоять стартера.
Мотор взревел, прокашлялся и дробно застучал на холостых оборотах. Однако швартовочные клешни, вцепившиеся в катерные рымы, не спешили разжиматься.
– Эй, вы там, заснули?! – раздраженно прикрикнул страблаг.
– Сию минуточку, – через борт свесился распорядитель. – Заело…
– Так отдавайте вручную! Живей, гнилая кр-ровь!
Наверху засуетились, тяжело топая и переругиваясь. Что-то лязгнуло. Звездоносец развалился в кресле, поглаживая левой рукой штурвал, а правую небрежно опустив на кобуру. Мотор работал вхолостую, корпус катера слегка подрагивал, словно бы от нетерпения. Наконец клешни со скрежетом раскрылись, и освобожденное суденышко закачалось на волнах.
– Счастливого пути! – подобострастно крикнули сверху.
Катер взвыл, круто поворачивая прочь от станции, и сразу вышел на редан, мерно вздымаясь, обрушиваясь с гребня волны и разбрасывая широкие веера брызг.
Трупроц сидел, не поднимая головы, положив скованные руки на колени. Поза его выражала тупое, безграничное терпение и полнейшее равнодушие к происходяшему. Страблаг же вел себя странно: то и дело оглядывался на неуклюжую махину станции, как будто та могла пуститься вдогонку. И только когда она превратилась в туманную точку на горизонте, он откинулся на спинку кресла и глубоко, с облегчением вздохнул.
– Ну вот, – произнес он. – Все нормально, дружище Тил.
Словно разбуженный этими словами, трупроц ЕМ 717—694 поднял глаза, оглядел пустую океанскую гладь кругом, затем уставился на звездоносца.
– Надеюсь, ты не забыл дорожку к Подземному Папе? – спросил тот.
Вместо ответа Тил поерзал на сиденье и вдруг, вскочив, обрушился на страблага. Однако удар наручниками не достиг цели, только голубая фуражка слетела за борт и пропала в пенной кильватерной струе. Потерявший управление катер накренился, описывая дугу и сотрясаясь от ударов волн. Тил бешено отбивался руками и ногами, однако звездоносец играючи скрутил его и повалил на сиденье, потом, не выпуская пленника, ухитрился дотянуться левой рукой до штурвала и повернуть катер носом к волне.
– Совсем одурел старина Тил, – сказал он. – На своих кидаешься…
Совершенно сбитый с толку каторжник озадаченно смотрел, как его конвоир достает из кармана ключ, отмыкает наручники и бросает их за борт. Затем страблаг привстал, взявшись одной рукой за окантовку ветрового стекла, а другой придерживая штурвал и выправляя курс.
– Ага, – пробормотал загадочный звездоносец. – Вот мы и приехали.
Впереди, на пустынной океанской глади, виднелся пенный бурунчик, из которого торчал металический шест с утолщением на конце. Вначале коротенький, неприметный, он вырастал по мере того, как приближался катер; вскоре Тил разглядел, что в центре утолщения поблескивает линза. Страблаг убавил ход и помахал в воздухе растопыренной пятерней. Из воды вынырнула увенчанная перископом башенка со множеством объективов и параболических антен, за ней показался серебристый граненый горб корпуса, с которого низверглись пеные водяные касакады. В борту этой странной махины приподнялась трапециевидная створка, и катер вплыл в образовавшийся проем. Затем створка опустилась, а диковинное соружение быстро ушло в океанскую пучину.
12
– Ну ладно, ладно, – Тил махнул рукой, словно отгонял докучливое насекомое. – Я верю, что ты и есть тот самый Арч Эхелала. Верю.
Он прошелся взад-вперед по каюте, крутнулся на пятке, смаху сел на койку.
– Дальше что? – спросил он, недобро сощурившись. – Какого рожна понадобилось от меня всей этой твоей компании? Только не говори, что они меня бескорыстно возлюбили всем сердцем, ладно?
– Успокойся, Тил. Никто не собирается пылить тебе на мозги. Все честно.
– Тогда выкладывай, зачем меня сюда притащили.
– Ты чем-то недоволен? – поинтересовался Арч. – Неужто на ферме жилось получше?
– Чего ты виляешь, а? – нахмурился Тил. – Отвечай прямо, иначе разговора не будет.
– Изволь. Ты понадобился потому, что был знаком с Даном Кумурро и знаешь, как проникнуть к Подземному Папе. Думаю, ты и сам об этом догадался.
– Угу, – Тил встал, подошел к сидевшему в кресле Арчу и, нагнувшись, в упор заглянул в его глаза. – И что я поимею за эти свои сведения? Меня тут будут на халяву поить-кормить и развлекать до скончания века? А может, влепят пулю в затылок для вящей простоты?
– Ну и загнул же ты, дружище, – Арч усмехнулся и покрутил головой. – Пойми наконец, это другой мир, другие люди. Они никогда и никого не убивают. Они тыщу таких, как ты, могут кормить по первой попечительской категории, и от них не убудет.
– Ага, ясно, – Тил взгромоздился на угол обеденного стола и закинул ногу на ногу. – Значитца, такое дело. Добрые небесные дяди будут меня, затыку дырявую, кормить от пуза. А я им за это расскажу про один маленький пустячок, про завалящую хреновинку, всего-то навсе, как мою родимую планету взять за глотку и в момент прибрать к рукам. Так ведь получается?
– Мимо, дружище, опять мимо, – улыбнулся Арч. – У них уйма своих расчудесных планет. Таких, что по сравнению с ними наша Тхэ – гнилая помойная яма…
– Так чего ж они к нам лезут? – перебил его Тил. – Чего вынюхивают? Зачем им дался Подземный Папа?
– Погоди-погоди, старина. Вспомни, как мы спорили насчет небесников, сидя в тоннеле. Ты же сам тогда объяснял, что…
– Помню, Эхелала, не волнуйся. Чего-чего, а на память пока не жалуюсь. Только тогда я небесников представлял себе иначе. Ну, скажем, слизни какие-нибудь, зеленые и с рожками. Дышат метаном, пьют керосин, гайками заедают. Чужие напрочь, мы им – никто, они для нас – жуть полосатая. Вот и летают, приглядываются из любопытства, особо ни во что не суются. Понимаешь, не мог я даже вообразить, что они такие же люди, как мы с тобой.
– И теперь ты, конечно, ударился в истерику, – подхватил Арч. – Пуля в затылок, интервенция с оккупацией, вечное рабство для всей планеты… Да если на то пошло, наша попечительская кодла – хуже любых оккупантов будет. Разве нет?
Тил спрыгнул со стола, пробежался взад-вперед по каюте и опять взгромоздился на койку, поджав под себя ноги.
– Слышь, Эхелала, пока я не рехнулся окончательно, давай разберемся по порядку, – попросил он. – Кто они такие, эти небесники, откуда взялись, в общем, все с самого начала.
– Будь по-твоему.
И Арч рассказал ему об Империи, о ссыльных звездолетах, о законодательстве Хольвика, о Галактической Лиге и Разведке…
Когда он закончил, Тил ожесточенно поскреб ногтями короткую щетину на макушке.
– Дела-а, – протянул он. – Прямо-таки в башке не укладывается. Одного я все-таки не могу понять.
– Чего же?
Тил сорвался с места и чуть ли не бегом пустился из угла в угол каюты.
– Ладно… Допустим… Все сходится… – бормотал он на ходу. – И все-таки… Все-таки…
– Может, хватит мельтешить? – поинтересовался Арч. – Присядь. Что тебе еще не ясно?
– А не ясно мне, мил друг Эхелала, на кой хрен нужна эта самая твоя Разведка, если она ни во что не вмешивается. Стоп, не перебивай. Я так понимаю своим скудным умишком, что она всего-то навсе тешит собственное любопытство за казенный счет. Ладно, изучат они Подземного Папу вдоль и поперек, узнают, какой в нем работает супер-шурупер небывалого образца, ну, а толку-то? Никому от этого ни холодно, ни жарко. Ну соберут они собственного Подземного Папу себе на голову, хоть десять таких, мне начхать. Где польза людям там, внизу, от этой Лиги, Разведки, прочей хреноты?
Арч ответил не сразу.
– Я так полагаю, – заговорил он после затяжного раздумия, – что Разведка может и должна помогать карантинным планетам. Но не с кондачка, не нахрапом. Сначала надо детально изучить планету, вникнуть во все тонкости, составить подробный план. Обсудить его, уточнить, утвердить…
– Шел бы ты знаешь куда со своим планом! – взъерепенился Тил. – Дело надо делать, понимаешь, дело! А не рассусоливать, не разводить бодягу на слюнях. Вот что я тебе скажу: может Разведка покончить с Подземным Папой? Если да, пойду и покажу дорогу хоть сей момент. Если нет, подите в задницу. И ничего я вам не скажу, хоть режьте меня на куски.
– Ну, во-первых, дружище, никто не собирается тебя резать на куски. Можешь помочь – помоги, не хочешь – как-нибудь обойдемся. Во-вторых, уничтожать Подземного Папу тоже никто не собирается. И, уверен, Разведка никогда на такую акцию не пойдет.
– Ну, а ты?
– Что я?
Тил вплотную придвинулся к Арчу и, брызгая слюной, горячечно зашептал:
– Слушай, Эхелала, ты же нормальный, свойский парень. Ты же хлебнул той жизни под самый кадык. Ты же знаешь по себе, как измывается над людьми эта сволочная махина. Она тебе всю жизнь поломала. Неужто тебе теперь наплевать – пусть держат впроголодь, изгаляются, убивают, лишь бы не тебя, да? Эхелала, помоги мне добраться до Подземного Папы. Я его вдребезги разнесу. Пошли, Эхелала, вдвоем. Тебе я верю. Пошли, взорвем его. Ну хочешь, на колени встану… Эхелала?..
Арч ничего не отвечал.
– Ведь он же каждую минуту может свихнуться, сбрендить, это ты понимаешь? И тогда такое начнется, подумать страшно. Жуть, неразбериха. Скольких пристрелят на улице, сколько с голоду помрет, покуда раскумекают, что стряслось…
– Но если его взорвать, – откликнулся Арч, – будет то же самое. Если не хуже.
– Отказываешься, значит?
– Отказываюсь.
– Подумай, Эхелала. Хорошенько подумай.
– Нет.
Тил сел на койку и перевел дух.
– Запомни этот разговор, Эхелала. Потом раскаешься, да поздно будет. А своим новым дружкам скажи, что у них со мной ничегошеньки не выгорит. Делайте что хотите, а я вас не боюсь.
– Ну, нет – так нет, – Арч встал с кресла. – Жаль, конечно. Ты бы нам очень помог. Когда придет очередной челнок, тебя отправят на Самарн, в Адапторий.
– Почему не сразу к прабабушке?
– Потому что в Адаптории как-никак веселее. Там у тебя будет время поразмыслить. Если передумаешь когда-нибудь, сообщи. А я завтра отправляюсь на Тхэ, так что увидимся мы нескоро. Счастливо, Тил.
– Пока, – нехотя отозвался тот.
Выйдя в коридор, Арч вдруг подумал, что Тила поместили в ту самую каюту, где сам Арч ждал отправки на Самарн. Кажется, так давно это было, целую жизнь назад… А на самом деле – всего три с лишним года, если считать по календарю Тхэ.
Бригадир Тормек ждал его в центральной рубке. Даже здесь, на разведбазе, он не изменил своим привычкам и по-прежнему носил изрядно затрепанный комбинезон без каких-либо знаков отличия. Он сидел в операторском кресле, опершись локтями о многоярусный пульт со множеством шкал, экранов, индикаторов. В центре вогнутого обзорного окна, среди тьмы и звездных россыпей, голубела Тхэ, обвитая размытыми прядями облаков. Рядом, на мониторах, ее изображение дублировалось в инфракрасном, радиоволновом и невесть каком еще диапазонах.
– Ну, как? – спросил бригадир, повернувшись к Арчу и жестом приглашая занять соседнее кресло.
– Он отказывается сотрудничать. Наотрез. Думаю, это окончательное решение.
– Но с тобой он по крайней мере стал разговаривать?
– Когда убедился, что я – это я. Давать информацию не стал, зато предложил мне взорвать Подземного Папу. Вообще, судя по разговору, у него не совсем в порядке психика. Он слишком заклинился на идее диверсии. Не мешало бы Илою еще раз его обследовать.
– Учтем. Как ты думаешь, не попробовать ли мне еще раз с ним поговорить?
– Скорее всего, он опять будет молчать.
Бригадир поразмыслил немного.
– Что поделаешь, – сказал он. – Через неделю придет челнок, отправим его в Адапторий. Может быть, не все потеряно, и позже он заговорит.
– Я тоже на это надеюсь.
– Поживем-увидим. Ну, как твое настроение? Завтра тебе идти вниз.
– Нормально, бригадир. Я в порядке.
– Верю, сынок, – Тормек легонько потрепал Арча по плечу. – Ты справишься, я знаю.
Поколебавшись, Арч достал из кармана блокнотик.
– Если у вас есть время, я хотел бы обсудить одну идею, – начал Арч. – Вообще-то она у меня появилась давно… Это касается Подземного Папы.
– Слушаю тебя.
– В наших расчетах надежности не исключена ошибка. Мы ведь исходили из параметров обычной квазинейронной схемы с мощным центральным процессорным блоком. Так? Но ведь в принципе возможна и другая система, из жестких параллельных логических цепей, которые поддаются дублированию и контролю по принципу простейшей эховой связи. Если предположить, что Подземный Папа устроен именно так, многое объясняется проще простого.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался не на шутку Тормек. – Давай дальше, сынок.
– Значит, так. Система с такой архитектурой намного надежнее, минимум на четыре порядка. С другой стороны, она очень громоздка и неэффективна. То есть, получается медлительный великан, решающий только элементарные статистические задачи. К многогранному анализу и моделированию перспективы он напрочь не способен. У этой гипотезы есть косвенные подтверждения.
– Например?
– Например, постоянные накладки с выборкой лимитов. То одного не хватает, то другого, то третьего. Или, скажем, все лавки завалены мылом, одним мылом, и больше ничего нет. А то вот еще всюду полно фонариков, зато батареек для них не сыскать. Народ поговаривает, что это окружные попечители дурят или заводы куролесят. А теперь я уверен, именно это как раз в порядке вещей. Иначе просто быть не может, если всем ведает подобный компьютер. У него одна логическая линия для болтов, другая для гаек, каждая сама по себе, и они нигде не пересекаются. Поэтому он наслаивает ошибки одну на другую, потом исправляет их задним числом, а в сущности, наугад. Получается вроде стрельбы по бегущей мишени, но без упреждения. Вроде прицел правильный, а все пули идут мимо. Такая картинка.
– Интересно. Очень интересно, сынок, – похвалил бригадир и хитро сощурился. – Заодно объясни, пожалуйста, как в такой системе может возникнуть лавинный сбой, который предсказывал Кумурро.
– Понимаю, куда вы клоните, – ничуть не смутился Арч. – Такой компьютер мало чувствителен к неполадкам. Собственно, других преимуществ у него нет. И если я угадал, то именно поэтому до сих пор не случилось лавинного сбоя. А Кумурро вполне мог заблуждаться насчет Подземного Папы, ведь он занимался чистой теорией и доступа к самому компьютеру не имел.
– Да, убедительно… – подтвердил Тормек. – Мы считали, что Подземный Папа – неслыханное изобретение, последнее чудо техники. Никто и не предполагал, что он может быть всего лишь шагом назад, к примитивным, архаичным схемам.
– В том-то и дело. А вот мои расчеты, – Арч протянул бригадиру испещренный формулами блокнот. – Приблизительная оценка мощности, надежности, габаритов. Кажется, все цифры реальны. И парадоксом Кумурро здесь даже не пахнет.
Тормек бегло просмотрел записи, одобрительно хмыкая и покачивая головой.
– Похоже, ты и впрямь разгадал загадку, – сказал он наконец, возвращая блокнот. – Молодчина. Как это тебя осенило?
– Совсем случайно. По дороге в космопорт, еще на Альции. Я подумал, что у автопилотов есть жесткие дублированные цепи с шаговой эхо-связью. Их надежность почти абсолютна… Разработал модель, обсчитал, вроде бы сошлось.
– Молодчина, – повторил Тормек. – Ничего не скажешь. Внеси, пожалуйста, эти заметки в бортовую память. Я на досуге еще раз посмотрю.
Не успел он закончить фразу, как раздалась приглушенная трель. Бригадир повернулся к пульту и нажал одну из бесчисленных клавиш.
– Тормек на связи.
– Бригадир? Здесь Грахкаан, – на центральном мониторе появилось широкоскулое усатое лицо.
С командиром второго подводного поста Грахкааном, жизнерадостным добряком и балагуром, Арч познакомился, когда вызволял Тила с каторги.
– Что стряслось, Грах?
– Стою на перископной глубине. Примерно в ста дилах к восходу вижу надувное плавсредство. На нем трое в каторжных робах. Полагаю, беглецы.
– Так. Что еще?
– Их надувашка просто дрейфует. Грести не могут, видимо, истощены. Кроме них, в квадрате нет никого.
– Понимаю. Хочешь взять их на борт.
– Да, бригадир. Иначе у них нет никаких шансов выжить.
Тормек откинулся на спинку кресла, размышляя над услышанным.
– Бригадир? – позвал Грахкаан, вглядываясь в свой расфокусированный экран.
– Я здесь, – откликнулся тот. – Не торопи.
– Солнце в зените, – добавил подводник хмуро. – Им даже до вечера не дотянуть без питья. Да взгляни сам.
На вспомогательном экране возникло изображение желтой надувной лодчонки. Двое изможденных трупроцев в грязных робах лежали недвижно на днище. Третий перегнулся через корму и вяло, непослушной рукой зачерпывал воду, смачивая ею тряпку, обмотанную вокруг бритой головы. Никто из них не подозревал, что пеструха-рыбоглот, парящая высоко над лодкой на широких перепончатых крыльях, имеет сложную электронную начинку, телекамеру и радар, что за беглецами сейчас пристально наблюдают, и далеко в космосе, в центральной рубке разведывательной базы решается их судьба.
– Вижу, – сказал Тормек, снова подавшись к пульту. – Мне тоже их жаль. Но вмешательство запрещаю.
– Бригадир, – упавшим голосом проговорил Грахкаан. – Они же погибают…
– Сожалею, Грах. Однако придется оставить все, как есть.
– Понял, – угрюмо ответил командир поста. – Конец связи.
– Конец связи, – Тормек ткнул клавишу, и оба экрана превратились в пустые бельма.
Арч не заметил, что во время сеанса связи в рубку кто-то вошел, и вздрогнул, когда раздалось протестующее восклицание:
– Но почему?!
Бригадир развернул кресло спиной к пульту и спокойно переспросил:
– Что почему?
– Почему вы не спасли их?! – звонкий голос девушки дрожал от негодования.
С изумлением Арч узнал в ней Ликку. Розовое платье сменил комбинезон, волосы собраны в узел, под округлую форменную шапочку. На плече золотистая эмблема операторской службы – буквы ОС и восьмиконечная звездочка. Так вот кого привез очередной челнок, покуда Арч отсыпался после акции на ферме…
Он прошелся взад-вперед по каюте, крутнулся на пятке, смаху сел на койку.
– Дальше что? – спросил он, недобро сощурившись. – Какого рожна понадобилось от меня всей этой твоей компании? Только не говори, что они меня бескорыстно возлюбили всем сердцем, ладно?
– Успокойся, Тил. Никто не собирается пылить тебе на мозги. Все честно.
– Тогда выкладывай, зачем меня сюда притащили.
– Ты чем-то недоволен? – поинтересовался Арч. – Неужто на ферме жилось получше?
– Чего ты виляешь, а? – нахмурился Тил. – Отвечай прямо, иначе разговора не будет.
– Изволь. Ты понадобился потому, что был знаком с Даном Кумурро и знаешь, как проникнуть к Подземному Папе. Думаю, ты и сам об этом догадался.
– Угу, – Тил встал, подошел к сидевшему в кресле Арчу и, нагнувшись, в упор заглянул в его глаза. – И что я поимею за эти свои сведения? Меня тут будут на халяву поить-кормить и развлекать до скончания века? А может, влепят пулю в затылок для вящей простоты?
– Ну и загнул же ты, дружище, – Арч усмехнулся и покрутил головой. – Пойми наконец, это другой мир, другие люди. Они никогда и никого не убивают. Они тыщу таких, как ты, могут кормить по первой попечительской категории, и от них не убудет.
– Ага, ясно, – Тил взгромоздился на угол обеденного стола и закинул ногу на ногу. – Значитца, такое дело. Добрые небесные дяди будут меня, затыку дырявую, кормить от пуза. А я им за это расскажу про один маленький пустячок, про завалящую хреновинку, всего-то навсе, как мою родимую планету взять за глотку и в момент прибрать к рукам. Так ведь получается?
– Мимо, дружище, опять мимо, – улыбнулся Арч. – У них уйма своих расчудесных планет. Таких, что по сравнению с ними наша Тхэ – гнилая помойная яма…
– Так чего ж они к нам лезут? – перебил его Тил. – Чего вынюхивают? Зачем им дался Подземный Папа?
– Погоди-погоди, старина. Вспомни, как мы спорили насчет небесников, сидя в тоннеле. Ты же сам тогда объяснял, что…
– Помню, Эхелала, не волнуйся. Чего-чего, а на память пока не жалуюсь. Только тогда я небесников представлял себе иначе. Ну, скажем, слизни какие-нибудь, зеленые и с рожками. Дышат метаном, пьют керосин, гайками заедают. Чужие напрочь, мы им – никто, они для нас – жуть полосатая. Вот и летают, приглядываются из любопытства, особо ни во что не суются. Понимаешь, не мог я даже вообразить, что они такие же люди, как мы с тобой.
– И теперь ты, конечно, ударился в истерику, – подхватил Арч. – Пуля в затылок, интервенция с оккупацией, вечное рабство для всей планеты… Да если на то пошло, наша попечительская кодла – хуже любых оккупантов будет. Разве нет?
Тил спрыгнул со стола, пробежался взад-вперед по каюте и опять взгромоздился на койку, поджав под себя ноги.
– Слышь, Эхелала, пока я не рехнулся окончательно, давай разберемся по порядку, – попросил он. – Кто они такие, эти небесники, откуда взялись, в общем, все с самого начала.
– Будь по-твоему.
И Арч рассказал ему об Империи, о ссыльных звездолетах, о законодательстве Хольвика, о Галактической Лиге и Разведке…
Когда он закончил, Тил ожесточенно поскреб ногтями короткую щетину на макушке.
– Дела-а, – протянул он. – Прямо-таки в башке не укладывается. Одного я все-таки не могу понять.
– Чего же?
Тил сорвался с места и чуть ли не бегом пустился из угла в угол каюты.
– Ладно… Допустим… Все сходится… – бормотал он на ходу. – И все-таки… Все-таки…
– Может, хватит мельтешить? – поинтересовался Арч. – Присядь. Что тебе еще не ясно?
– А не ясно мне, мил друг Эхелала, на кой хрен нужна эта самая твоя Разведка, если она ни во что не вмешивается. Стоп, не перебивай. Я так понимаю своим скудным умишком, что она всего-то навсе тешит собственное любопытство за казенный счет. Ладно, изучат они Подземного Папу вдоль и поперек, узнают, какой в нем работает супер-шурупер небывалого образца, ну, а толку-то? Никому от этого ни холодно, ни жарко. Ну соберут они собственного Подземного Папу себе на голову, хоть десять таких, мне начхать. Где польза людям там, внизу, от этой Лиги, Разведки, прочей хреноты?
Арч ответил не сразу.
– Я так полагаю, – заговорил он после затяжного раздумия, – что Разведка может и должна помогать карантинным планетам. Но не с кондачка, не нахрапом. Сначала надо детально изучить планету, вникнуть во все тонкости, составить подробный план. Обсудить его, уточнить, утвердить…
– Шел бы ты знаешь куда со своим планом! – взъерепенился Тил. – Дело надо делать, понимаешь, дело! А не рассусоливать, не разводить бодягу на слюнях. Вот что я тебе скажу: может Разведка покончить с Подземным Папой? Если да, пойду и покажу дорогу хоть сей момент. Если нет, подите в задницу. И ничего я вам не скажу, хоть режьте меня на куски.
– Ну, во-первых, дружище, никто не собирается тебя резать на куски. Можешь помочь – помоги, не хочешь – как-нибудь обойдемся. Во-вторых, уничтожать Подземного Папу тоже никто не собирается. И, уверен, Разведка никогда на такую акцию не пойдет.
– Ну, а ты?
– Что я?
Тил вплотную придвинулся к Арчу и, брызгая слюной, горячечно зашептал:
– Слушай, Эхелала, ты же нормальный, свойский парень. Ты же хлебнул той жизни под самый кадык. Ты же знаешь по себе, как измывается над людьми эта сволочная махина. Она тебе всю жизнь поломала. Неужто тебе теперь наплевать – пусть держат впроголодь, изгаляются, убивают, лишь бы не тебя, да? Эхелала, помоги мне добраться до Подземного Папы. Я его вдребезги разнесу. Пошли, Эхелала, вдвоем. Тебе я верю. Пошли, взорвем его. Ну хочешь, на колени встану… Эхелала?..
Арч ничего не отвечал.
– Ведь он же каждую минуту может свихнуться, сбрендить, это ты понимаешь? И тогда такое начнется, подумать страшно. Жуть, неразбериха. Скольких пристрелят на улице, сколько с голоду помрет, покуда раскумекают, что стряслось…
– Но если его взорвать, – откликнулся Арч, – будет то же самое. Если не хуже.
– Отказываешься, значит?
– Отказываюсь.
– Подумай, Эхелала. Хорошенько подумай.
– Нет.
Тил сел на койку и перевел дух.
– Запомни этот разговор, Эхелала. Потом раскаешься, да поздно будет. А своим новым дружкам скажи, что у них со мной ничегошеньки не выгорит. Делайте что хотите, а я вас не боюсь.
– Ну, нет – так нет, – Арч встал с кресла. – Жаль, конечно. Ты бы нам очень помог. Когда придет очередной челнок, тебя отправят на Самарн, в Адапторий.
– Почему не сразу к прабабушке?
– Потому что в Адаптории как-никак веселее. Там у тебя будет время поразмыслить. Если передумаешь когда-нибудь, сообщи. А я завтра отправляюсь на Тхэ, так что увидимся мы нескоро. Счастливо, Тил.
– Пока, – нехотя отозвался тот.
Выйдя в коридор, Арч вдруг подумал, что Тила поместили в ту самую каюту, где сам Арч ждал отправки на Самарн. Кажется, так давно это было, целую жизнь назад… А на самом деле – всего три с лишним года, если считать по календарю Тхэ.
Бригадир Тормек ждал его в центральной рубке. Даже здесь, на разведбазе, он не изменил своим привычкам и по-прежнему носил изрядно затрепанный комбинезон без каких-либо знаков отличия. Он сидел в операторском кресле, опершись локтями о многоярусный пульт со множеством шкал, экранов, индикаторов. В центре вогнутого обзорного окна, среди тьмы и звездных россыпей, голубела Тхэ, обвитая размытыми прядями облаков. Рядом, на мониторах, ее изображение дублировалось в инфракрасном, радиоволновом и невесть каком еще диапазонах.
– Ну, как? – спросил бригадир, повернувшись к Арчу и жестом приглашая занять соседнее кресло.
– Он отказывается сотрудничать. Наотрез. Думаю, это окончательное решение.
– Но с тобой он по крайней мере стал разговаривать?
– Когда убедился, что я – это я. Давать информацию не стал, зато предложил мне взорвать Подземного Папу. Вообще, судя по разговору, у него не совсем в порядке психика. Он слишком заклинился на идее диверсии. Не мешало бы Илою еще раз его обследовать.
– Учтем. Как ты думаешь, не попробовать ли мне еще раз с ним поговорить?
– Скорее всего, он опять будет молчать.
Бригадир поразмыслил немного.
– Что поделаешь, – сказал он. – Через неделю придет челнок, отправим его в Адапторий. Может быть, не все потеряно, и позже он заговорит.
– Я тоже на это надеюсь.
– Поживем-увидим. Ну, как твое настроение? Завтра тебе идти вниз.
– Нормально, бригадир. Я в порядке.
– Верю, сынок, – Тормек легонько потрепал Арча по плечу. – Ты справишься, я знаю.
Поколебавшись, Арч достал из кармана блокнотик.
– Если у вас есть время, я хотел бы обсудить одну идею, – начал Арч. – Вообще-то она у меня появилась давно… Это касается Подземного Папы.
– Слушаю тебя.
– В наших расчетах надежности не исключена ошибка. Мы ведь исходили из параметров обычной квазинейронной схемы с мощным центральным процессорным блоком. Так? Но ведь в принципе возможна и другая система, из жестких параллельных логических цепей, которые поддаются дублированию и контролю по принципу простейшей эховой связи. Если предположить, что Подземный Папа устроен именно так, многое объясняется проще простого.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался не на шутку Тормек. – Давай дальше, сынок.
– Значит, так. Система с такой архитектурой намного надежнее, минимум на четыре порядка. С другой стороны, она очень громоздка и неэффективна. То есть, получается медлительный великан, решающий только элементарные статистические задачи. К многогранному анализу и моделированию перспективы он напрочь не способен. У этой гипотезы есть косвенные подтверждения.
– Например?
– Например, постоянные накладки с выборкой лимитов. То одного не хватает, то другого, то третьего. Или, скажем, все лавки завалены мылом, одним мылом, и больше ничего нет. А то вот еще всюду полно фонариков, зато батареек для них не сыскать. Народ поговаривает, что это окружные попечители дурят или заводы куролесят. А теперь я уверен, именно это как раз в порядке вещей. Иначе просто быть не может, если всем ведает подобный компьютер. У него одна логическая линия для болтов, другая для гаек, каждая сама по себе, и они нигде не пересекаются. Поэтому он наслаивает ошибки одну на другую, потом исправляет их задним числом, а в сущности, наугад. Получается вроде стрельбы по бегущей мишени, но без упреждения. Вроде прицел правильный, а все пули идут мимо. Такая картинка.
– Интересно. Очень интересно, сынок, – похвалил бригадир и хитро сощурился. – Заодно объясни, пожалуйста, как в такой системе может возникнуть лавинный сбой, который предсказывал Кумурро.
– Понимаю, куда вы клоните, – ничуть не смутился Арч. – Такой компьютер мало чувствителен к неполадкам. Собственно, других преимуществ у него нет. И если я угадал, то именно поэтому до сих пор не случилось лавинного сбоя. А Кумурро вполне мог заблуждаться насчет Подземного Папы, ведь он занимался чистой теорией и доступа к самому компьютеру не имел.
– Да, убедительно… – подтвердил Тормек. – Мы считали, что Подземный Папа – неслыханное изобретение, последнее чудо техники. Никто и не предполагал, что он может быть всего лишь шагом назад, к примитивным, архаичным схемам.
– В том-то и дело. А вот мои расчеты, – Арч протянул бригадиру испещренный формулами блокнот. – Приблизительная оценка мощности, надежности, габаритов. Кажется, все цифры реальны. И парадоксом Кумурро здесь даже не пахнет.
Тормек бегло просмотрел записи, одобрительно хмыкая и покачивая головой.
– Похоже, ты и впрямь разгадал загадку, – сказал он наконец, возвращая блокнот. – Молодчина. Как это тебя осенило?
– Совсем случайно. По дороге в космопорт, еще на Альции. Я подумал, что у автопилотов есть жесткие дублированные цепи с шаговой эхо-связью. Их надежность почти абсолютна… Разработал модель, обсчитал, вроде бы сошлось.
– Молодчина, – повторил Тормек. – Ничего не скажешь. Внеси, пожалуйста, эти заметки в бортовую память. Я на досуге еще раз посмотрю.
Не успел он закончить фразу, как раздалась приглушенная трель. Бригадир повернулся к пульту и нажал одну из бесчисленных клавиш.
– Тормек на связи.
– Бригадир? Здесь Грахкаан, – на центральном мониторе появилось широкоскулое усатое лицо.
С командиром второго подводного поста Грахкааном, жизнерадостным добряком и балагуром, Арч познакомился, когда вызволял Тила с каторги.
– Что стряслось, Грах?
– Стою на перископной глубине. Примерно в ста дилах к восходу вижу надувное плавсредство. На нем трое в каторжных робах. Полагаю, беглецы.
– Так. Что еще?
– Их надувашка просто дрейфует. Грести не могут, видимо, истощены. Кроме них, в квадрате нет никого.
– Понимаю. Хочешь взять их на борт.
– Да, бригадир. Иначе у них нет никаких шансов выжить.
Тормек откинулся на спинку кресла, размышляя над услышанным.
– Бригадир? – позвал Грахкаан, вглядываясь в свой расфокусированный экран.
– Я здесь, – откликнулся тот. – Не торопи.
– Солнце в зените, – добавил подводник хмуро. – Им даже до вечера не дотянуть без питья. Да взгляни сам.
На вспомогательном экране возникло изображение желтой надувной лодчонки. Двое изможденных трупроцев в грязных робах лежали недвижно на днище. Третий перегнулся через корму и вяло, непослушной рукой зачерпывал воду, смачивая ею тряпку, обмотанную вокруг бритой головы. Никто из них не подозревал, что пеструха-рыбоглот, парящая высоко над лодкой на широких перепончатых крыльях, имеет сложную электронную начинку, телекамеру и радар, что за беглецами сейчас пристально наблюдают, и далеко в космосе, в центральной рубке разведывательной базы решается их судьба.
– Вижу, – сказал Тормек, снова подавшись к пульту. – Мне тоже их жаль. Но вмешательство запрещаю.
– Бригадир, – упавшим голосом проговорил Грахкаан. – Они же погибают…
– Сожалею, Грах. Однако придется оставить все, как есть.
– Понял, – угрюмо ответил командир поста. – Конец связи.
– Конец связи, – Тормек ткнул клавишу, и оба экрана превратились в пустые бельма.
Арч не заметил, что во время сеанса связи в рубку кто-то вошел, и вздрогнул, когда раздалось протестующее восклицание:
– Но почему?!
Бригадир развернул кресло спиной к пульту и спокойно переспросил:
– Что почему?
– Почему вы не спасли их?! – звонкий голос девушки дрожал от негодования.
С изумлением Арч узнал в ней Ликку. Розовое платье сменил комбинезон, волосы собраны в узел, под округлую форменную шапочку. На плече золотистая эмблема операторской службы – буквы ОС и восьмиконечная звездочка. Так вот кого привез очередной челнок, покуда Арч отсыпался после акции на ферме…