Гудкайнд Терри. Второе правило волшебника, или Камень слез (Меч истины - 2)

Я вовсе не хочу сказать, что ты глупец, потому что искренне заблуждался. Твой страх вполне понятен. Мудрый человек всегда в состоянии отличить истину от лжи и знает, что на свете есть еще очень и очень много вещей, кроме тех, которые ему уже известны. - Но все, о чем я говорил, взаимосвязано... - Так ли? Мудрый человек не станет нанизывать бусинки различных событий на нить одного ожерелья просто потому, что ему так хочется. Мудрый человек узнает истину, даже если она покажется ему непривычной. Вот самое прекрасное ожерелье - истина. - Истина, - буркнул Ричард себе под нос. Он - Искатель, Истина - самая суть его существования. Это слово горит золотыми буквами на рукояти его меча. Меча Истины. Многое из того, что произошло, он просто не мог облечь в слова и объяснить сестре Верне. Могло ли быть так, как она говорит? Неужели он до сих пор просто обманывал себя? Ричард вспомнил Первое Правило Волшебника: люди глупы и поэтому готовы поверить во что угодно, потому что хотят, чтобы это было правдой, или боятся, что это окажется правдой. Ричард по опыту знал, что это правило распространяется на него так же, как на любого другого. В этом смысле он ничем не отличается от остальных и готов поверить в какую угодно ложь. Он верил, что Кэлен его любит. Он верил, что она никогда не причинит ему боли. А она его прогнала. Ричард снова почувствовал ком в горле. - Я сказала тебе правду, Ричард. Я здесь для того, чтобы тебе помочь. Он промолчал. Он ей не верил. Словно в ответ на его мысли сестра Верна спросила: - Как твоя голова? Ричард был потрясен вопросом. Вернее, не самим вопросом, а тем, что пришлось ответить: - Все... прошло. Совсем не болит. Сестра Верна с довольной улыбкой кивнула: - Как и было обещано, Рада-Хань избавил тебя от боли. Мы только стараемся помочь тебе, Ричард. Его глаза сузились. - Еще ты говорила, что с его помощью вы будете "управлять" мною. - Только ради того, чтобы учить тебя. Чтобы учить человека, нам нужно его внимание. Исключительно ради этого. - И чтобы заставить меня страдать. Ты говорила, что ошейник причиняет боль. Она на мгновение отпустила поводья и воздела руки к небу: - Я уже причинила тебе боль. Я только что назвала твои убеждения глупейшим заблуждением. Разве это не заставило тебя страдать? Разве не больно осознавать, что ты ошибался? Но не лучше ли узнать истину, чем верить в ложь? Даже если это причинит тебе боль? Ричард отвернулся, думая о той истине, что Кэлен заставила его надеть ошейник и прогнала прочь. Эта истина причиняла боль больше, чем любая другая истина о том, что он оказался недостаточно хорош для нее. - Может, и так. Но мне не нравится носить ошейник. Ни в малейшей степени. Его утомили разговоры. Грудь опять разболелась. Все тело одеревенело. Он потерял Кэлен. Она заставила его надеть ошейник и прогнала прочь. Он толкнул коленями лошадь и поехал вперед, чтобы сестра Верна не увидела его слез. Он ехал в молчании. Лошадь на ходу щипала сухую траву. В другое время Ричард не позволил бы этого: когда у лошади в пасти мундштук, она не может жевать как следует, и у нее могут начаться колики. Но сейчас, вместо того, чтобы натянуть поводья, он, наоборот, ослабил их еще больше и ласково потрепал лошадь по теплой шее. Самая лучшая компания: лошадь не назовет тебя дураком и не станет ничего требовать. Он тоже не собирается ее одергивать. Лучше быть лошадью, чем человеком, внезапно подумал Ричард. Беги, поворачивай, останавливайся. И ничего больше. Впрочем, кому сейчас не лучше по сравнению с ним? Что бы там ни говорила сестра Верна, он - пленник, и никакими словами этого не изменишь. Если он хочет когда-нибудь освободиться, то должен научиться управлять своим даром. Рано или поздно сестры решат, что он достиг успеха, и, может быть, отпустят его. Даже если Кэлен к тому времени его забудет, он по крайней мере вновь обретет свободу. Значит, на том и порешим, подумал Ричард. Надо учиться как можно быстрее, чтобы избавиться от ошейника и вырваться на свободу. Зедд всегда говорил, что он все схватывает на лету. Он научится всему. Ему всегда нравилось учиться. Он всегда хотел знать как можно больше, ему никогда не хватало уже известного. Зато он узнает много нового. Быть может, в конце концов это не так уж и плохо. Кроме того, что ему еще остается? Он вспомнил, как учила его Денна. Настроение сразу испортилось. Опять самообман. Сестры его никогда не отпустят. Он будет учиться не тому, чему хочет сам, а тому, чему захотят сестры. И вряд ли это будет иметь хоть какое-то отношение к истине. Это будет боль. Ничего, кроме боли и безнадежности. Ричард ехал, погруженный в мрачные мысли. Он - Искатель. То есть Несущий смерть. Каждый раз, когда он убивал кого-нибудь Мечом Истины, он снова и снова чувствовал это. Это было самой сутью его призвания: нести смерть. Уже на закате он заметил впереди россыпь белых пятен. Это был не снег; снег еще не покрыл всю землю. Кроме того, пятна двигались. Сестра Верна ничего о них не сказала и как ни в чем не бывало ехала дальше. Солнце светило всадникам в спину, и перед лошадьми ложились длинные тени. Впервые Ричард осознал, что они едут прямо на восток. Когда они подъехали ближе к загадочному пятну, стало ясно, что это просто отара овец. Пасли отару бантаки, которых Ричард узнал по одежде. Три пастуха, не обращая внимания на сестру Верну, преградили ему дорогу. Они что-то горячо говорили на своем языке. Ричард не понимал ни слова, но лица их были более чем красноречивы и выражали безграничное почтение. Потом пастухи дружно бухнулись на колени и, вытянув перед собой руки, принялись отбивать поклоны. Затем снова вскочили на ноги и начали что-то говорить на своем непонятном языке. Ричард, придержав лошадь, удивленно смотрел на них и наконец поднял руку в приветственном жесте. Пастухи расплылись в улыбках и снова принялись кланяться. Он поехал дальше, а они, поднявшись с колен, припустились за ним, протягивая ему хлеб, фрукты, полоски вяленого мяса, ожерелья из клыков, бусы и даже свои пастушьи посохи. Ричард выдавил улыбку и знаками постарался показать, что в дарах не нуждается. Но один бантак был особенно настойчив и снова, и снова пытался всучить Ричарду спелую дыню. В конце концов Ричард, чтобы отвязаться, ее взял. Бантаки опять попадали на колени, а Ричард, отвесив им с седла прощальный поклон, сунул дыню в седельную сумку и пустился догонять сестру Верну. Она остановила лошадь и развернулась ему навстречу. Лицо ее было сердито. Интересно, чем она недовольна на этот раз? - Почему эти люди так тебя называют? - спросила она. - Как "так"? Я не понимаю их языка. Она стиснула зубы: - Они говорят, что ты волшебник. Почему? Ричард пожал плечами: - Вероятно, потому, что я им об этом сказал. - Что? - Она откинула капюшон. - Ты не волшебник! Ты не имел права так о себе говорить! Ты лжец! Ричард положил руки на высокую луку седла. - Ты права. Я не волшебник. Да, я сказал им неправду. - Ложь - преступление против Создателя! Ричард устало вздохнул. - Я сделал это не для того, чтобы поиграть в волшебника. Я должен был предотвратить войну, и это был единственный способ спасти жизнь многим людям. Это сработало, и никто не пострадал. Случись мне снова выбирать между ложью и убийствами, я поступил бы точно так же. - Лгать нехорошо. Создатель ненавидит ложь. - То есть твоему Создателю больше по душе убийства? Сестра Верна бросила на него испепеляющий взгляд: - Не моему Создателю. Он сотворил всех нас. И Он ненавидит ложь. Ричард спокойно смотрел на взбешенную женщину: - И он лично сказал тебе об этом, не так ли? Подошел, присел рядом и сказал: "Сестра Верна, я хочу, чтобы ты знала: я не люблю неправды"? - Конечно, нет! - зарычала сестра Верна. - Это записано! Записано в книгах. - А, - кивнул Ричард, - тогда конечно. Если это записано в книгах, значит, это наверняка так и есть. Каждый знает, что ежели что-то написано в книге, то это правда. Глаза сестры Верны пылали. - Ты слишком легко относишься к словам Создателя! Ричард наклонился к ней, сам уже начиная злиться: - А ты, сестра Верна, слишком легко относишься к человеческой жизни. Особенно, если эти люди - язычники. Сестра Верна осеклась и постаралась взять себя в руки. - Ричард, ты должен уяснить себе, что лгать нехорошо. Очень нехорошо. Это противоречит замыслу Творца, противоречит тому, чему учим мы. Ты такой же волшебник, как неразумный ребенок - умудренный опытом старец. Называть себя волшебником, когда таковым не являешься, значит лгать. Грязно лгать. Это отвратительно. Ты не волшебник. - Сестра Верна, я не хуже тебя знаю, что лгать нехорошо, и не занимаюсь этим ежедневно. Но в данном конкретном случае я предпочел солгать, чтобы спасти людям жизнь. Другого способа не было. Она глубоко вздохнула и кивнула; каштановые кудряшки качнулись в такт этому движению. - Возможно, ты и прав. Во всяком случае, ты знаешь, что ложь отвратительна. Но смотри, как бы она не вошла у тебя в привычку. Ты не волшебник. Ричард взялся за поводья: - Я знаю, что я не волшебник. Мне абсолютно точно известно, кто я такой. Он толкнул лошадь коленями и поехал вперед. - Я Несущий смерть. Сестра Верна схватила его за плащ, и Ричард чуть было не вывалился из седла. Он натянул поводья и остановился, глядя в ее широко раскрытые глаза. - Что ты сказал? - требовательно спросила она. - Как ты себя назвал? - Несущий смерть. - Кто дал тебе это имя? Ричард вгляделся в ее побледневшее лицо. - Я знаю, что значит носить Меч Истины. И знаю, что значит вынуть его из ножен. Я знаю это лучше, чем любой из моих предшественников. Меч - часть меня, а я - его часть. Я знаю, чего он требует от меня. В последний раз с помощью его магии я убил человека, который надел на меня ошейник. Я солгал бантакам только потому, что не хочу, чтобы умирали люди. Это была единственная причина. Бантаки - мирный народ. Я не хотел, чтобы они познали ужас, который ведут за собой убийства. Я хорошо выучил этот урок. Ты убила сестру Элизабет; возможно, ты понимаешь, о чем я говорю. - Кто дал тебе имя "Несущий смерть"? - настойчиво повторила сестра Верна. - Никто. Я сам себя так назвал, потому что это точно отражает то, что я делаю, то, что составляет мою суть. Я - Несущий смерть. Сестра отпустила его рукав. - Понятно. Она развернула лошадь, но Ричард резко окликнул ее. Сестра Верна остановилась. - Почему? Почему ты хотела узнать, кто дал мне такое имя? Почему это важно? В глазах сестры мелькнула тень страха. От ее злости не осталось и следа. - Как я уже говорила, я прочла все пророчества во Дворце. И в одном мне встретились следующие слова: "Он тот, кто приносит смерть и сам даст себе такое имя". Ричард прищурился: - А что там еще говорилось? Говорилось ли там, что я убью тебя и любого другого, если потребуется, чтобы избавиться от ошейника? Сестра Верна отвела взгляд: - Пророчества - не для глаз и ушей неподготовленного человека. Она ударила лошадь пятками и поскакала вперед. Ричард поехал следом. Он решил пока не касаться этой темы. До пророчеств ему не было никакого дела. Он уже убедился, что в них нет ничего, кроме загадок, а загадки он ненавидел. Если нужно сказать что-то действительно важное, зачем прибегать к недомолвкам? Глупая и никому не нужная игра. По пути он прикинул, скольких людей готов убить, чтобы избавиться от ошейника. Одного или сотню - какая разница? При мысли о том, что у него на шее Рада-Хань, в Ричарде вскипал гнев. Он стиснул зубы и еще крепче сжал поводья. Несущий смерть. Он убьет столько людей, сколько понадобится. Он избавится от ошейника или погибнет. Каждая клеточка его тела наполнилась желанием убивать, и Ричард внезапно осознал, что призвал магию меча, даже не вынимая его из ножен. Магия переполняла его. Ричарду пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы унять ее и успокоиться. Он знал, что, кроме обычной ненависти и гнева, исходящих от меча, ему доступна и оборотная сторона магии, магия белого клинка. Сестрам об этом ничего не известно. Ричард надеялся, что необходимости просветить их на этот счет у него не возникнет. Но если потребуется, он это сделает. Он должен избавиться от ошейника. Он должен использовать и ту, и другую стороны магии своего меча, а то и обе сразу, чтобы избавиться от Рада-Хань. Но лишь когда придет время. Когда придет время. Спустились лиловые сумерки, и сестра Верна решила остановиться на ночлег. Ричарду она не говорила ничего сверх необходимого. Он не знал, сердится ли она еще или уже нет, но, если честно, это его мало беспокоило. Неподалеку оказался ручей, вдоль которого росло несколько молоденьких ив. Ричард отвел туда лошадей, разнуздал их, стреножил и долго с удивлением разглядывал железные удила с заостренными краями, похожие больше на орудия пытки, чем на лошадиную упряжь. Такие удила могли использовать только люди, ничего не смыслящие в лошадях, считающие, что подчинить можно только жестокостью. Хорошо бы им самим засунуть эти железки в рот, может, это их чему-нибудь научит. Ведь для хорошо вышколенной лошади достаточно легкой уздечки. А если лошадка еще и умная, то и уздечка не нужна. Ричард с отвращением подумал о людях, восполняющих жесткостью недостаток ума и терпения. Он поднял руку и попробовал коснуться кончика черного уха. Лошадь испуганно отпрянула. - Вот оно что, - проворчал Ричард, - значит, за уши тебя тоже таскали. Не волнуйся, дружок, - он ласково похлопал лошадь по выгнутой шее, - меня тебе нечего бояться. Она успокоилась и ткнулась ему в плечо мягкими губами. Ричард сменил воду в бурдюках и напоил лошадей, следя, чтобы они не увлекались - иначе есть риск простудить их. Затем он нашел в одной из седельных сумок скребницу и почистил животных, не забыв осмотреть их копыта. Ричард не торопился, предпочитая общество лошадей обществу сестры Света. Потом он вытащил дыню - подарок бантаков - и, срезав кожуру, разделил ее между животными. Дынные корки - излюбленное лакомство лошадей, и они впервые за всю дорогу слегка оживились. Учитывая металлические удила, это было неудивительно. Потом, решив, что грудь болит слишком сильно, чтобы стоять тут и дальше, Ричард вернулся к сестре Верне. Она сидела, подстелив под себя небольшое одеяло. Ричард тоже развернул свое и устроился напротив. Скорее из желания чем-то занять руки, чем оттого, что испытывал голод, он вынул из сумки лепешку и, разломив ее, протянул половинку сестре Верне. Потом Ричард разрезал дыню и тоже предложил сестре. Она холодно посмотрела на него. - Это получено обманом. - Это получено как знак благодарности тому, кто предотвратил войну. - Возможно, - фыркнула сестра Верна, но дыню взяла. - Если хочешь, я первым постою на страже, - предложил Ричард. - Это не нужно. Не переставая жевать дыню, Ричард посмотрел на сестру: - В Срединных Землях попадаются гончие сердца. И не только они. Я могу привлечь скрийлинга. Мне кажется, разумнее будет спать по очереди. Сестра Верна откусила кусок лепешки и, не глядя на Ричарда, сказала: - Со мной ты в безопасности. Спать по очереди нет необходимости. Голос ее звучал ровно, но было ясно, что она на грани того, чтобы рассердиться. Ричард в молчании проглотил еще один кусок, а потом решил разрядить обстановку. - Ты здесь, я тоже. Рада-Хань на мне. Как насчет того, чтобы начать учить меня пользоваться даром? Он постарался вложить в свой голос энтузиазм, которого не чувствовал. Сестра Верна взглянула на него из-под бровей: - У тебя будет достаточно времени для занятий, когда мы достигнем Дворца Пророков. Ричарда как холодной водой облили. Он почувствовал нарастающий гнев. Гнев меча поднимался в нем, требуя выхода. Но Ричард сдержался: - Как пожелаешь. Сестра Верна легла на одеяло и поплотнее завернулась в плащ. - Холодно. Разведи костер. Он не торопясь положил в рот последний кусочек лепешки, прожевал его, проглотил и тогда спокойно сказал: - Я удивлен скудостью твоих познаний в магии, сестра Верна. На свете есть волшебное слово, способное поистине творить чудеса. Возможно, ты его даже слышала. Это слово - "пожалуйста". - Ричард поднялся на ноги. - Я не замерз. Если тебе нужен костер, разводи его сама. А я собираюсь стоять на страже. Я уже говорил, что ничего не принимаю на веру. Даже если нас убьют сегодня ночью, я успею тебя предупредить. - Он повернулся к ней спиной и, не дожидаясь ответа, пошел прочь. По правде говоря, ему успел уже опротиветь ее голос. Отойдя подальше, Ричард наткнулся на небольшое возвышение и уселся там, чтобы смотреть по сторонам. И думать. Ночь выдалась безоблачной. Луна заливала землю мягким серебристым светом. Равнина просматривалась великолепно. Как ни пытался он заставить себя думать о чем-нибудь другом, мысли его постоянно возвращались к Кэлен. Он смахнул с лица слезы и, обхватив руками колени, попробовал представить себе, где сейчас Кэлен и чем она занята. Отправилась ли она к Зедду? Тревожится ли она за него, Ричарда, настолько, чтобы взять на себя такой труд? Луна неторопливо плыла по небосводу. Что же теперь делать? Ричард чувствовал себя потерянным. Перед его мысленным взором возникло лицо Кэлен. Он сразился бы со всем миром, чтобы увидеть ее улыбку, чтобы вернуть тепло ее любви. Он представил себе ее зеленые глаза, ее длинные волосы. Ее прекрасные волосы. При этой мысли Ричард вспомнил о локоне, который Кэлен положила ему в сумку. Он достал его и начал рассматривать в лунном свете. Перетянутый голубой ленточкой, локон напоминал восьмерку, и Ричард непроизвольно вздрогнул: он знал, что восьмерка, положенная на бок, является символом бесконечности. Ричард повертел локон в пальцах. Кэлен дала его ему на память. Дала, потому что знала: он ее никогда не увидит. От этой мысли у Ричарда перехватило дыхание. Он изо всех сил стиснул эйджил, так что рука задрожала от усилия. Физическая боль переплелась с болью душевной. Ричард терпел эту боль, пока она не стала невыносимой, а потом еще немного, пока не помутилось сознание и он едва не лишился чувств. Судорожно хватая ртом воздух, он повалился на землю. Боль вымела из головы все мысли. Лишь через несколько минут он обрел способность соображать, но долго еще лежал на земле, постепенно приходя в себя. Наконец он нашел в себе силы снова сесть и в этот момент обнаружил, что по-прежнему держит в руке перевязанный ленточкой локон. Глядя на него в лунном свете, Ричард вспомнил, как сестра Верна назвала ложью то, что он сказал бантакам. Гнусной ложью. Кэлен произнесла те же самые слова. Она назвала "гнусной ложью" его любовь к ней. - Это не ложь, - прошептал Ричард. - Я готов сделать ради тебя все, что угодно, Кэлен. Но этого оказалось недостаточно. Добровольно надеть на себя ошейник оказалось недостаточным. Он, Ричард, оказался недостаточно хорош для нее. Сын чудовища. Ричард знал, что было нужно Кэлен. Что ей действительно было нужно. Ей нужно было от него избавиться. Ей нужно было, чтобы он надел на себя ошейник и убрался подальше. А она обрела бы свободу. - Я сделаю для тебя все, что угодно, Кэлен, - тихо повторил Ричард. Он встал и окинул взглядом пустынную равнину. Далекий горизонт тонул в густой темноте. - Все, что угодно. Даже это. Ты свободна, любовь моя. Он размахнулся и зашвырнул локон в сухую траву. Потом опустился на колени и, прижавшись лбом к холодной земле, зарыдал. Он плакал до тех пор, пока не кончились слезы, и корчился от боли, пока не осознал, что опять сжимает в кулаке эйджил. Он отпустил его и поднялся на ноги. Все кончено. Ричард чувствовал себя опустошенным. Он чувствовал себя мертвецом. Он медленно извлек из ножен Меч Истины. В холодном воздухе пронесся чистый звон. Пустота в душе исчезла, уступив место магическому гневу. Ричард позволил ему поглотить себя целиком, без остатка. Грудь его тяжело вздымалась, его переполняло желание убивать. Он повернулся туда, где лежала спящая сестра Верна. Он тихо шел в ту сторону, пока не различил в темноте человеческий силуэт. Ричард был лесным проводником и умел передвигаться бесшумно. Умел очень хорошо. Он не торопился. Спешить нет необходимости. У него достаточно времени. Он постарался успокоить дыхание, чтобы не производить даже малейшего шума. Он был целиком во власти всепожирающей ярости, а мысль об ошейнике превращала бушующий в нем огонь в адское пламя. Магический гнев меча тек по нервам, словно расплавленный металл. Это чувство было хорошо знакомо Ричарду, и он целиком отдался ему. Теперь его ничто не остановит. Только кровь может насытить душу Несущего смерть. Его пальцы побелели от напряжения. Его мускулы ждали только приказа действовать. Но им не придется ждать долго. Магия Меча Истины повелевала ему отдать этот приказ. Черной тенью Ричард навис над сестрой Верной. Ярость стучала в висках. Он провел мечом по левому предплечью, чтобы клинок ощутил вкус крови. Темная струйка пробежала по лезвию. Ричард снова обеими руками сжал рукоять. Он чувствовал тяжесть металлического кольца у себя на шее; лезвие поднялось и сверкнуло в лунном свете. Он посмотрел на сестру Верну, лежащую у его ног. Сестра свернулась калачиком и во сне мелко дрожала от холода. Ричард стоял над ней, подняв меч. Магический гнев требовал крови. Он стиснул зубы, Кэлен прогнала его. Потому что он - сын чудовища. Нет. Не только сын. Ричард увидел себя со стороны: вот он стоит с поднятым мечом над спящей женщиной, готовый убить. Он сам - чудовище. Именно это разглядела в нем Кэлен. Именно поэтому прогнала его прочь, заставив надеть ошейник. Потому что зверю нужен ошейник. Из глаз его брызнули слезы. Меч медленно опустился, уткнувшись лезвием в землю. Ричард стоял, глядя на спящую и дрожащую во сне от холода женщину. Он простоял так долго. А потом тихо убрал меч в ножны и, подняв свое одеяло, осторожно, чтобы не разбудить, укрыл им сестру Верну. Он сидел рядом с ней до тех пор, пока она не перестала дрожать, а потом завернулся в плащ и улегся прямо на землю. Он очень устал, и все его тело болело, и все же ему никак не удавалось уснуть. Он знал, что впереди его ждут сплошные мучения. Именно для этого и предназначен ошейник. Когда сестра Верна доставит его в свой Дворец, за него возьмутся по-настоящему. Впрочем, что это может изменить? Воспоминания о том, что с ним вытворяла Денна, вонзились в мозг, как раскаленные иглы. Он вспомнил невыносимую боль, беспомощность и кровь. Его кровь. Эти образы снова и снова всплывали у него в голове. Сколько бы он ни прожил, ему никогда не забыть об этом. И не успела закончиться одна полоса мучений, как тут же начинается другая. Видно, этому никогда не будет конца. Только одна мысль утешала Ричарда в этом аду: сестра Верна сказала, что его опасения насчет Владетеля - ошибка, а значит, Кэлен ничто не грозит. Ей ничто не грозит, а все остальное не важно. Он постарался сосредоточиться только на этом и лишь тогда смог наконец уснуть.
   ГЛАВА 19
   Ричард открыл глаза. Солнце только-только поднялось над горизонтом. Он сел и тут же поморщился от боли. Он положил руку на грудь, туда, где была повязка, и подождал, пока боль утихнет. После вчерашних упражнений с эйджилом он чувствовал себя так, будто его основательно избили. Болело везде. Это напомнило Ричарду, как Денна "обучала" его эйджилом. Правда, тогда он просыпался в гораздо худшем состоянии и лишь затем, чтобы пытка началась снова. Сестра Верна, скрестив ноги, сидела на одеяле и, что-то жуя, смотрела на Ричарда. Капюшон ее плаща был опущен на плечи. Судя по всему, она только что причесалась. Одеяло Ричарда, уже аккуратно сложенное, лежало рядом. Ни слова благодарности. Он поднялся на ноги, разминая одеревеневшие мышцы. Голубое небо было холодным и чистым. В воздухе стоял запах душистой травы. - Пойду оседлаю лошадей, - сказал Ричард, - и можно будет отправляться. Пар от его дыхания растаял в воздухе белым облачком. - Разве ты не хочешь поесть? Ричард покачал головой: - Я не голоден. - Что у тебя с рукой? - не глядя на него, спросила сестра Верна. Ричард посмотрел на засохшую струйку крови у себя на запястье. - Я чистил меч. Было темно, и я порезался. Ничего особенного. - Понятно. - Ричард поскреб щетину на подбородке. - Надеюсь, когда ты бреешься, ты более осторожен. Ричард тут же решил, что, пока у него на шее кольцо, бриться он не станет. В знак протеста. Ведь ясно, что он не более чем пленник, несмотря на все уверения сестры Верны в обратном. Металлическому кольцу на шее нет и не может быть оправдания - ни сейчас, ни потом. В том, что касается этого, Ричард не допускал никаких компромиссов. - Пленники не бреются, - сказал он и, повернувшись, пошел к лошадям. - Ричард! - Он обернулся. - Ну-ка, присядь. - Голос сестры Верны звучал мягко, но Ричард не обманывался на ее счет. Она показала ему рукой рядом с собой. - Садись. Я обдумала твои вчерашние слова. Ты здесь, я тоже. Садись, я начну учить тебя управлять даром. - Здесь? - Он не верил своим ушам. - Сейчас? - Да. Иди сюда и садись. На самом деле Ричард ничуть не беспокоился по этому поводу: он ненавидел магию. Его просьба была вызвана исключительно желанием снять напряжение, возникшее между ними. Какое-то время он молча смотрел на сестру, но наконец сел рядом с ней и скрестил ноги, подражая ее позе. - И что от меня требуется? - Чтобы управлять своим даром, тебе предстоит научиться многому. И прежде всего постичь принцип всеобщего равновесия, особенно в том, что касается магии. Ты должен прислушиваться ко всем нашим предупреждениям и следовать всему, что тебе говорят. Магия - очень опасная вещь. Возможно, ты уже знаешь это на примере Меча Истины, верно? - Ричард ничего не ответил, и сестра продолжала: - Последствия могут быть весьма неожиданными. И разрушительными. - Я уже использовал свой дар. Ты сказала, что я совершил три поступка. Сестра Верна слегка наклонилась к нему: - И посмотри, что из этого вышло. Последствия были весьма неожиданны. Например, у тебя на шее появилось кольцо. Ричард удивленно посмотрел на нее. - При чем тут мой дар? Вы уже давно меня разыскивали, ты сама говорила. Если бы я не воспользовался даром, результат был бы тот же самый. Не отводя глаз от Ричарда, сестра Верна медленно покачала головой: - Мы искали тебя годами, но ты был скрыт от нас.