Гудвин Д.. Десять писем

   Из рассказов Кито я узнал, что в этой палате держат молоденькую красивую француженку с довольно сильным нервным потрясением. Иногда, без сознания она бредит, порываясь куда-то бежать...
   Попросив Кито подробно описать ее наружность, я понял, что это не Марсель. Марсель смуглая, а эта беленькая, волосы у Марсель черные, а у этой золотистые.
   Не знаю почему, но эта девушка не выходила у меня из головы. И дорого бы я дал, чтобы только посмотреть на нее. Мысли о ней мешали моим планам и я чувствовал, что пока ее не увижу, покоя мне не будет.
   Я попрежнему выполнял поставленную задачу. Я уже мог делать по комнате несколько движений, не придерживаясь ни за что. Выполнял все предписания врача, пил все лекарства, ел много и с удовольствием.
   Постепенно, благодаря режиму и тренировке, а так же известной воздержанности в свиданиях с Кито, я настолько окреп, что уже смело и уверенно передвигался по всей комнате. Это был большой шаг вперед.
   Теперь следовало обстоятельно поразмыслить о побеге. Это была поистине трудная задача. Маленький коридор с наружи охранялся часовым. Окна задраны решетками из толстых прутьев и перепилить их в моем положении было вряд ли возможно.
   Я перебрал несколько вариантов, но все они оказались непригодными. Я вспомнил десятки побегов, произведенных в свое время различными заключенными и коментарии к ним преподавателями развед-школы, но ни один из этих способов не подходил к данным условиям.
   - Надо посоветоваться с Кито - подумал я.
   Ночная сестра, сменившая Кито, пожилая японка, обычно, проделав все процедуры, назначенные мне врачем, уходила в дежурную комнату и спокойно спала там до утра, если ее не будил мой звонок.
   Каждую ночь ко мне заходила Кито, переброситься неколькими ловами. На совокуплении она больше не настаивала, терпеливо ожидая первых шагов к этому с моей стороны.
   После последнего c ней cближения прошло уже нескольео дней и я чувствовал настоятельную потребность взять ее. Эротические мысли мешали мне думать о деле. Я вновь с нетерпением ждал ее прихода, припоминая, как еще вчера она тянулась ко мне и сдержанно сладострастно изгибала свои бедра. Тогда я еще нашел силы ничего не заметить, но сегодня... Воображение мое играло и я представлял ее себе в особенно бесстыжих поза х...
   Тихо скрипнула дверь... Наконец!
   Кито подошла ко мне, внимательно взглянула мне в глаза и, очевидно, прочла в них все, что хотела знать... Она закрыла на ключ дверь и через секунду уже лежала со мной...
   - Я хочу!
   - И я тоже, - прошептала она, стягивая с себя трусики, - и... давно уже...
   - Немножко поговорим сперва, хорошо?
   - О чем? - спросила она.
   Мне хотелось немного отдалить сладость сближения, немного подразнить себя и ее... И я вновь стал распрашивать ее о том, что с ней делал муж сестры. Она рассказывала и, между прочем, вспомнила, как однажды ей довелось видеть совокупление сестры с мужем. Сношались они в этот раз совершенно необычным способом и она, затаив дыхание, не отрывала глаз от щелки, наблюдая акт до самого конца. Распрашивая о подробностях, я сказал:
   - А с тобой он так делал?
   - Нет.
   - Я хочу попробовать, - предложил я.
   - Но это трудно... ты устанешь...
   - Давай сюда вот те подушки с дивана, - попросил я, сбрасывая с себя трусы.
   - Положи здесь, - указал я ей на середину кровати. - А ты... сюда... нет... Вот так!
   После довольно длительной возни мы, наконец расположились действительно необычным способом. Было стыдно и ей и мне... Но и острота наслаждения обещала быть далеко не обычной, еще до того никогда не испытанной. Правда, физически, поза оказалась весьма трудной, утомительной, но...
   Я лежал на спине, вернее на верхней ее части. Под головой у меня была небольшая подушечка. Таз же мой, был высоко поднят и под ним находились, подпирая его снизу, две большие подушки, скутанные одеялом. Таким образом моя поясница была изогнута до предела, а колени свисали у меня над грудь ю...
   Девчонка же, повернулась ко мне задницей, обняла своими бедрами мои, поддерживая себя на вытянутых руках.
   С большим трудом и после нескольких неудачных попыток удалось нам наконец, соединиться в этой исключительно трудной позе.
   Кито разгорячившись, начала своей, почти детской попкой делать целую серию плавных и резких движений, стараясь как можно полнее охватить мой член своим тугим отверстием.
   Мои бедра, неестественно поднятые вверх, мешали веедению члена глубоко во внутрь, пружинили под давлением ее бедер, дразнили девчонку, танцевавшую на них.
   Кито раздвигала и сдвигала свои бедра, неестественно нагибала их. Делала своей задницей сильные судорожные толчки о мои, мешавшие ей бедра, жалобно, нетерпелпво вскрикивала, продвигала свой зад дальше к моему животу, вновь поднимала его и вновь делала толчки вниз.
   Выпрямившись, приседая и приподнимаясь на полусогнутых ногах она делала такие движения, какие делают всадники, скачущие на лошади галопо м...
   Наклонившись вперед и удерживая себя на вытянутых руках высоко приподняв свой зад, судорожным усилием затем, приподнимала его вниз, пытаясь вобрать в свое пылающее тело весь мой член...
   Я не мог оторвать своего взгляда от ее до предела раскрывшихся ягодиц, растянутого отверстия, когда она их приподнимала.
   Я только немного хмурился боясь слишком рано кончить...
   Все ее тело горело, покрываясь потом от черезмерных усилий. У мнея ломила поясница, болели бедра, но член стоял колом... Захватив свои ноги под коленками, я ритмично прижимал их к своей груди отчего мой член еще больше выдвигался вверх.
   Но вот моя девочка приспособилась и, изогнувшись всем телом в дугу, начала частые, быстрые и равномерые какие-то жадные движения, в которых учавствовали все части ее гибкого тела. И с каждым движением ее матка приближалась к головке моего члена. Все ближе и ближе...
   Еще большее напряжение мускулов, еще больший изгиб наших бедер, впиваясь друг в друга. Еще одно судорожное усилие...
   И еще...
   Еще...
   И вот матка соединяется с головкой члена... Старается заглотнуть ег о...
   Все плывет вокруг как в тумане... Наконец, извержение... Мы успокоились...
   С трудом мы разъединились. Ее задница соскользнула с моих бедер и она свалилась набок позади меня, обессиленная и тяжело дыша. С усилием я вытащил из-под одеяла и из-под себя подушки, опустил ноги. Утомление было предельно приятным.
   Немного отдышавшись Кито слезла с кровати, сделала два шага смешно сгибая ноги дугой, как всадник только что слезший с коня и вновь прилегла рядом со мной...
   - Не могу... У меня все дрожит...
   - Полежи, отдохни... У меня с тобой серьезный разговор... - устало говорил я закрывая глаза.
   "Чуточку отдохну и поговорю с ней. И как увидеть француженку.. тоже."
   Но усталость взяла свое и я задремал с настойчивой мыслью о побеге. И вот приснился мне сон. И даже не сон, а какой-то мимолетный образ. Но яркий и запоминающийся образ,...
   Мне чудилось, что я лежу в палате один и поджидаю Кито. Вдруг дверь открывается и вместе с Кито входит врач. Я с удивлением уставился на него, недоумевая откуда он взялся. При этом лицо врача мне показалось странно знакомым, а когда он снял маску и стал протирать очки платком, я понял почему мне так знакомо это лицо... я узнал себя! Да, это был я. В белом, застегнутом на все пуговицы халате, в такой же белой шапочке и марлевой маской на груди. Я взял сам себя за руку, пощупал пульс и печально сказал:
   - А он, умер.
   "Он, это был я. Но почему умер, если я еще жив и понимаю, что вижу только сон. Но ответа не было и фигура врача стала удаляться... Я отчетливо, однако, видел, как он открыл дверь, вышел в коридор и опустив голову, пошел к выходу. Часовой по ту сторону коридора вскочил со стула, на котором дремал и вытянулся. Не подымая головы врач прошел мимо и начас спускаться по лестнице.
   Как же так! Ведь я здесь и я ушел. Да как же так!
   Очевидно я вслух задал этот вопрос и очнулся от собственного голоса.
   Еще толком не соображая, я повторил - как же это так. Как же так. Мой мозг лихорадочно старался осмыслить виденный сон. Но какой сон. Я весь покрылся потом, усиленно стараясь уловить какую-то ускользавшую от меня мысль.
   "Врач... Ну да,... я врач... Я врач!"
   Я удовлетворенно засмеялся. Меня охватила приятная слабость.
   "Нужно переменить белье." - подумал я.
   Мысль о белье сразу поставила все на свои места...
   "А если не белье, а... личность? Переменить личность! Стать врачем! А настоящего врача куда? Но это деталь. Нужна идея. Единственно приемлимая идея!"
   Мне было жарко, лицо горело, я ощущал нервную дрожь.
   "Спокойно, спокойно!" - повторил я себе.
   Но спокойно отдыхала лишь одна Кито, свернувшись калачиком рядом со мной. Я тронул ее за плечо, она с трудом открыла глаза, зевнула и села на кровати.
   - Кито...
   - Что случилось? - она с тревогой взглянула на меня, пощупала мой лоб и заволновалась.
   - Милый, что стобой? - она с тревогой смотрела на меня. - У тебя жар.
   - Все в порядке, дорогая! Перемени мне рубашку, дай что-нибудь успокоительное и все будет чудесно.
   - Ну что с тобой, Анри!... Что тебя так взволновало? - с тревогой допытывалась она.
   - У меня есть идея!
   - Какая идея?
   Кито подала мне стакан с лекарством, я выпил его и вскорее немного успокоился.
   - У меня есть идея побега и нам с тобой надо хорошенько ее обдумать. Это единственный шанс и другого такого не будет.
   Я объяснил возникший у меня план. Она внимательно выслушала меня подумала и сказала:
   - Но это очень, очень трудно и почти нет шансов на успех.
   - А я и не говорю, что легко. Я лишь утверждаю, что это единственный шанс и надо им воспользоваться.
   - Не знаю!...
   - Только прежде надо обдумать все до мельчайших деталей, - я нежно обнял Кито и добавил, - Ведь если удастся, мы будем во Франции вдвоем и навсегда!
   - Навсегда! - повторила Кито и нежно прижалась ко мне.
   Теперь все мои мысли и усилия были направлены на подготовку к побегу. Я даже меньше стал думать о таинственной француженке. Надо было очень многое узнать, продумать, предугадать. Мне активно помогала Кито. Если бы не она, я никогда не смог бы преодолеть всех трудностей, связанных с этим делом.
   Основной вопрос был - что делать с врачем? Как его убрать? Оглушить или связать? Это было бы лучше всего. Во всяком случае было ясно одно любыми путями, но его нужно убрать. Об открытой борьбе нечего было и думать. Я еще слишком слаб. На помощь маленькой Кито тоже расчитывать нельзя. Но если сложить наши силы, то может быть что и получится?
   В целом план был таков.
   При очередном осмотре следует убрать врача. Я переодеваюсь в его одежду, длаго рост наш примерно одинаков, а за время болезни я стал таким худым, как он. Его знают в лицо. Умница Кито берется загримировать меня. Я выхожу в коридор с опущенной головой, как бы глубоко задумавшись, и не обращая внимания ни на кого, быстро прохожу по коридору, мимо часового, и спускаюсь вниз. Уже установлено, что часовой никогда не проверяет пропуск у врача. Для верности одену марлевую маску, которая почти совсем скроет мое лицо. Часовой же подумает, что по рассеяности врач не снял маску после обхода больных.
   Дальше предстояла более трудная задача. Нужно было пройти через весь огромный госпиталь, рискуя быть узнаным кем нибудь, пройти часовых у выхода госпиталя, где проверяют пропуска у всех без исключения и лишь только после этого можно было считать себя свободным...
   В общем риск был огромен, но как говорится, кто не рискует, тот не выигрывает.
   "Но что же делать с врачом?" - Этот вопрос остается пока открытым.
   Я уже довольно бодро хожу по своей палате, а вчера ночью даже выходил в коридор.
   Еще немного времени и я увижу таинственную француженку, мысль о которой снова не выходит у меня из головы. Ей стало лучше, но она все еще больна, порой бредит и в бреду пытается бежать. Кито ее очень жалеет. Да и меня не знаю почему она волнует. Странно! Переживать из-за какой-то женщины, будь она даже соотечественницей... Но все равно, очень хочется взглянуть на эту незнакомку...
   Сегодня врач констатировал улучшение моего здоровья и сказал, что через неделю меня заберут. Куда? На этот вопрос он ничего не ответил. Антипатичный тип! Служащие госпиталя, по словам Кито, хорошо знают, что этот тип участвует в организации пыток в полицейских застенках, давая заключение какого рода пытку может выдержать тот или иной допрашиваемый... Меня сушит злоба, когда я его вижу. Убил бы его, как собаку! Но еще рано. Еще не хватит сил. Эти жилистые японцы обладают незаурядной силой и кроме того в совершенстве владеют приемами "дзю-до". А действовать нужно наверняка. Промах - гибель! Именно такова формула жизни и деятельности разведчика. "Промах - гибель!" Надо что бы не было промаха. Нужно все силы сосредоточить на этом маленьком слове "Надо". А время идет...
   Сегодня всю ночь, уже в который раз, мы с Кито обсуждали все подробности побега. Предусмотренно, кажется, все. Конечно, относительно все, так как нельзя никогда предусмотреть всего. Но что возможно, было предугаданно и обсуждено.
   Состояние моей незнакомки улучшалось и уже не внушало никаких опасений, что почему-то меня очень обрадовало. Завтра ночью наконец я ее увижу!
   Но что делать с доктором? Вот вопрос, который теперь преследует меня днем и ночью. Все больше склоняюсь к мысли, что его надо убрать, но для этого еще слишком мало сил. Но ничего не поделаешь, время на исходе, завтра, после того, как я побываю в палате напротив все решится окончательно.
   Днем я прекрасно выспался и чувствовал себя довально бодро. Полистав газеты, которые мне принесли, я снова стал обдумывать подробности побега. Надо было решиться. Теперь в любой день можно было ожидать, что за мной прийдут. С Кито полная договоренность, роли распределены до мельчайших подробностей. Пожалуй завтра наступит решительный день.
   Я сунул руку под матрас и нащупал рядом со своими секретными записками длинный, очень острый японский нож, который мне принесла Кито.
   Но, хватит ли у меня сил всадить его в доктора? Я вытащил нож и несколько раз с силой ударил в подушку. Кажется, получилось неплохо. Но подушка не живое тело.
   Занятый своими мыслями и приготовлениями я не заметил, как наступила ночь. Надо идти на "свидание" к моей незнакомке.
   Я накинул пижаму и тихонько вышел в коридор. Там я прислушался и уловил только легкое похрапывание дежурной сестры, доносившееся из открытой двери дежурной комнаты.
   Осторожно ступая я пробрался через коридор и мягко открыл дверь в заветную комнату. Несмотря на то, что дверь открылась, Кито, сидевшая у постели больной, вздрогнула и рез Она еще пробормотала что-то непонятное, а потом, после небольшой паузы явственно произнесла:
   - Хиросима ЗЗ. Рыба ушла. Ставьте сети ИКГ в тихой лагуне. Спросите мирных людей.
   Девушка замолчала. Она глубоко с облегчением вздохнула, какбуд-то сбросила с себя давившую ее тяжесть.
   Ее лицо покрылось мелким бисером пота. Она стала дышать ровно, полной грудью.
   - Что она сказала? - тихо спросила Кито, вытирая лицо девушке ватным тампоном.
   - Тише, - перебил я ее, прислушиваясь к ровному дыханию больной, в надежде услышать еще несколько слов.
   Но девушка молчала. Я наклонился и нежно поцеловал ее влажный лоб. Я уже успел полностью полюбить эту девушку и готов был сделать все чтобы вырвать ее из рук японца.
   - Боже мой! Кто бы мог подумать, что здесь, в самом логове японца я узнал что-то, из-за чего меня послали. После всех неприятностей и уже отчаявшись что-либо узнать, я вдруг добираюсь почти до самой сути этой тайны. Тайны моего отца!
   Я никогда не был регелиозным человеком, но тут я невольно подумал, что проведение в лице этой очаровательной девушки открывает мне ускользающею столько времени тайну.
   От сильного волнения я ослабел и с трудом, опираясь Она еще пробормотала что-то непонятное, а потом, после небольшой паузы явственно произнесла:
   - Хиросима ЗЗ. Рыба ушла. Ставьте сети ИКГ в тихой лагуне. Спросите мирных людей.
   Девушка замолчала. Она глубоко с облегчением вздохнула, какбуд-то сбросила с себя давившую ее тяжесть. Ее лицо покрылось мелким бисером пота. Она стала дышать ровно, полной грудью.
   - Что она сказала? - тихо спросила Кито, вытирая лицо девушке ватным тампоном.
   - Тише, - перебил я ее, прислушиваясь к ровному дыханию больной, в надежде услышать еще несколько слов.
   Но девушка молчала. Я наклонился и нежно поцеловал ее влажный лоб. Я уже успел полностью полюбить эту девушку и готов был сделать все чтобы вырвать ее из рук японца.
   - Боже мой! Кто бы мог подумать, что здесь, в самом логове японца я узнал что-то, из-за чего меня послали. После всех неприятностей и уже отчаявшись что-либо узнать, я вдруг добираюсь почти до самой сути этой тайны. Тайны моего отца!
   Я никогда не был регелиозным человеком, но тут я невольно подумал, что проведение в лице этой очаровательной девушки открывает мне ускользающею столько времени тайну.
   От сильного волнения я ослабел и с трудом, опираясь на плечи Кито, добрался до своей палаты.
   С облегчением опустившись на кровать и отослав Кито я лихорадочно стал обдумывать услышанное. В палату заглянула луна. Переплеты окон и решеток четко обозначились на зеркальном полу палаты.
   - Завтра, завтра надо бежать. Здесь мне больше делать нечего.
   Приняв наконец твердое решение я успоколся, мысли обрели ясность и логичность.
   Сразу же по приезде в Японию я имел встречу на одной из секретных квартир с нашим военным атташе, выпускником одной со мной школы. Вот он и сообщил мне исходные данные.
   Бумаги моего отца следует искать в Иокагаме. Есть сведения, что они могут находиться в руках организации так называемых "мирных людей". Это мощная левая организация, весьма разветвленная, проводящая программу " Через войну к миру". Что-то вроде левых социал-монархистов. Ее финансируют определенные группы японцев, особенно те, кто так или иначе пострадал от взрыва атомной бомбы в Хиросиме.
   Я кое что нащупал в этом направлении уже вскоре после беседы с атташе, но одна из ниточек привела меня в "контору по вербовке", к этому проклятому Хаяси, который уже длительно занимается этим делом и у которого несомненно имеются сведения весьма полезные для меня. Сколько труда стоило собрать компрометирующие этого мерзавца документы и все напрасно!
   Более того, все кончилось печально и трагически. Я был на волосок от смерти. Хорошо, что я никогда не беру с собой никаких документов, а очевидно, из-за этих документов я и получил удар ножа в спину. А как он этот Хаяси сразу и охотно согласился познакомить меня с некоторыми из этих "мирных людей". Пожалуй, не так уж трудно было догадаться по этой уступке, что дело не совсем чисто.
   Ну что ж, два таких удара научат меня осторожности.
   Но теперь, слава Богу, все стало на свое место. Я вспомнил слова француженки: "ставьте сети в тихой лагуне" ИКГ безусловно - Иокагама. Тихая лагуна очевидно какой-то район. А вот что значит "Хиросима ЗЗ". Ведь она разрушена! Ничего с помощью наших ребят разберемся!
   Я встал с кровати и стал ходить по комнате. Надо позвать Кито. Я вышел в коридор и постучал в дверь напротив. Через минуту вместе с Кито мы сидели на кровати:
   - Кито, все решено! Завтра! Мне больше нельзя здесь оставаться.
   Девушка побледнела, в ее больших глазах засверкали слезы:
   - Ну, не надо маленькая, ты же знаешь сама, что надо.
   Я ласково гладил ее черные блестящие волосы, а она всхлыпывала, как маленький ребенок, прижимаясь мокрым личиком к моей груди.
   Потом, продолжая всхлыпывать она растегнула и сбросила халатик, лифчик, сняла трусики и легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Ее плечи тихонько вздрагивали и вся ее миниатюрная фигурка была так трогательна, что вместе с желанием во мне пробудилось какое-то особенное нежное и глубокое к ней чувство.
   Я сбросил пижаму, брюки и улегся рядом с неи. Она по-прежнему лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку.
   Приподнявшись я осторожно просунул свои колени между ее маленьких ножек и они как-будто только этого и ожидая плавно и широко раскрылись. Ее кругленький зад приподнялся мне навстречу, открывая голый припухлый и влажный цветок.
   Я опустился на ее спину и опираясь на локоть своей левой руки, правой рукой принялся водить своим жаждущим членом по этому раскрывшемуся и ставшему еще более влажным цвету.
   Кито дрожала, напряглась, и изогнув поясницу еще выше, подняла свой зад. Поддерживая себя обеими руками, я медленно с усилием ввел его в ее тело и коснувшись дна, замер в волне невыносимого наслаждения.
   А тело девушки уже билось в похоти подо мной. Ее кругленький зад судорожно поднимался и опускался. Все ее гибкое тело, бедра, живот, ноги, поясница служили только этим ритмичным движениям ее зада, поднимая и опуская его. Изогнувшись дугой над ее спиной и попрежнему опираясь на свои вытянутые руки и не делая ни каких движений, так как девушка своими изумительно гибкими и быстрыми поворотами сама полностью натягивала свое тугое отверстие на мой толстый, неподвижно стоявший орган и стягивалась с него.
   Вскоре ее шейка и плечи покрылись потом. Она тяжело и прерывисто дышала, но движения ее зада не только не ослабели, но и становились все более упругими и порой какими-то ковульсивными.
   Я чувствовал, что она устала, и что я, несмотря на мою собственную усталость скоро кончу.
   - Кито... давай... иначе... - выдавил я из себя сквозь зубы.
   - Нет... нет... я так... хочу...
   И она с еще большей силой и ловкостью начала подбрасывать свой зад, изгибая спину и выворачивая бедра. Ее влагалище сосало меня. Вдруг я почувствовал спазмы в ее теле. Ее влагалище сильно сжало мой орган, отпустило его, вновь сладострастно охватило его и сдавило.
   И как в тумане, ничего не видя перед собой я наклонился к ее головке, захватил губами пряди ее душистых волос, вбирал их к себе в рот тянул их и... спускал... Спускал в ее тело долго, сильно, много, пока в изнеможении не упал на ее горячую спину.
   Поднявшись я жадно напился воды и привел себя в порядок.
   Измученная, но удовлетворенная Кито лежала в той же позе, в какой я ее оставил. Я ласково погладил ее по розовеньким ягодицам и подкрепил свою ласку горячим поцелуем.
   - Ничего девочка, - утешал я ее - если все будет благополучно мы уедем во Францию и всегда будем вместе.
   Говоря так я вспомнил о прекрасной незнакомке в палате напротив. Мне захотелось еще раз увидеть ее.
   Я помог Кито одеться и мы окончательно решили все сложные вопросы завтрашнего, решающего дня. Чтобы устранить неизбежные помехи со страны толстой сестры, мы решили, что Кито подсыпет ей сильно действующего слабительного, а когда она убежит в туалет врача будет сопровождать Кито. Я должен буду разделаться с врачем, переодеться в его одежду, загримироваться с помощью Кито под японца... Ну, а дальнейшее зависит только от меня.
   Кито должна будет вернуться в свою палату и сделать вид, что она ничего не видела и не слышала. Для нее конечно риск больший, чем для меня. В случае благополучного исхода я скроюсь, а она останется и кто знает как завершиться дело.
   Мы сидели тесно прижавшись друг к другу и тихо шептались.
   Я решил еще раз посмотреть на француженку. Это было довольно безрассудно, так как в любую минуту могла в палату войти уже по-видимому выспавшаяся сестра, но искушение в последний раз взглянуть на таинственную красавицу было слишком велико.
   Когда мы с Кито вошли в ее палату она по-прежнему лежала неподвижно и даже дыхание небыло слышно. Но когда я подошел ближе, я увидел широко открытые глаза с вполне осмысленным выражением, которые прямо в упор смотрели на меня. Эти глаза были так прекрасны, что я почувствовал, как мой взор заволакивает слеза.
   Повинуясь внезапному порыву, я взял ее за похудевшую руку и участливо спросил по французски:
   - Вам лучше, мадмуазель?
   Она испуганно вздрогнула при звуке моего голоса, но ничего не ответила. Я повторил свой вопрос.
   - Не бойтесь, - добавил я - здесь только друзья.
   Взгляд ее утратил свою напряженность.
   - Кто вы? - с трудом проговорила она.
   - Такой же неудачник, попавший в руки полиции.
   - Где я? - Ее глаза тревожно смотрели на меня.
   - Вы в военном госпитале, мадмуазель, и мы с вами под особым наблюдением.
   Она устало закрыла глаза. Я не мог больше выдержать. Быстро наклонившись я припал долгим поцелуем к маленькой ручке и прошептал:
   - Клянусь вам мадмуазель, сделать все, что возможно и даже то, что невозможно, чтобы спасти вас! Верьте мне, прошу вас!
   Слабое пожатие пальчиков было мне ответом. Потом она благодарно взглянула на меня и сказала:
   - Спасибо, мсье... Я не заню вашего имени.
   Она устало взглянула на меня.
   - Пока у меня нет имени, мсье Ландаль. Может быть в дальнейшем..
   Она тяжело вздохнула и как-бы что-то предчувствуя, добавила:
   - Прощайте мсье... - и опять ее слабые пальчили чуть заметно пожали мою руку.
   Я повернулся к Кито и с жаром сказал:
   - Кито, сделай для этой девушки, все что она захочет. Сделай ради меня, ради нашей любви!
   Кито печально кивнула головой.
   Решающий день выдался пасмурным. Тоненькие змейки воды извивались по стеклам окон, оставляя быстро исчезающие следы. Не смотря на то, что я не спал всю ночь, уснуть мне так и не удалось. Я лежал и думал о предстоящем мне испытании. Сумею ли я доказать свою выдержку, ловкость, хладнокровие. Я старался быть спокойным, берег силы, но моя рука непроизвольно тянулась под матрац к ножу. Я знал, что врач придет вечером. У него ночное дежурство. Отчасти мне это было на руку. Во первых Кито будет на месте. Во-вторых меньше шанса быть узнанным в самом госпитале. А вот как пройти мимо часовых в вестибюле, не вызывая их подозрение. Им может показаться странным ранний уход врача с дежураства. Так в сомнениях и надеждах прошел весь день.