Страница:
В ЗАПИСНУЮ КНИЖКУ ФАНТАСТА
И где кончается фантастика и начинается наука? Вряд ли очень точно можно указать границу. Фантастика питается научными гипотезами и идеями, но научно-фантастическую художественную литературу нельзя свести к популяризации научных положений. Однако оригинальные гипотезы, едва брезжущие предположения ученых, умело изложенные, имеют и свою эстетическую и фантастическую ценность. Не только ученые, но и любители порой многие годы отдают (а бывает, и небезуспешно!) разработке «невероятных мыслей», разведочных идей. Естественно, что не все эти разведочные идеи обоснованы с научной строгостью, возможно, какие-то из них в дальнейшем не подтвердятся. Однако художественно изложенные, они дают пищу для раздумий самому широкому читательскому кругу, дают простор воображению и толчки для создания новых фантастических гипотез, чем и обогащают художественную научно-фантастическую литературу. Исходя из этого, редакция научной фантастики вводит в данном сборнике рубрику «В записную книжку фантаста».
Виталий Ларичев, доктор исторических наук
НАХОДКИ В СИБИРИ
ЛУННЫЕ ФАНТАЗИИ?
Сто лет назад сэр Норман Локьер, известный своими исследованиями в области спектроскопии и физики Солнца, заинтересовавшись величественными культовыми памятниками древнейших цивилизаций — Египта, Шумера и Греции, заметил в созданных тысячелетия назад храмах и загадочных каменных сооружениях то, что и следовало увидеть профессиональному астроному.
Храмы и культовые строения, как удалось установить Локьеру, ориентировались строителями на горизонт с учетом определенных закономерностей движения по небу Солнца и Луны. Как человек на редкость широких научных интересов, в том числе, к счастью для будущего археологии, и гуманитарных, он понял, что ему посчастливилось соприкоснуться не только с истоками астрономии, а следовательно, геометрии и математики. Знание мифологии, культов, связанных с небесными светилами, древних календарей и ранних культур Европы и Ближнего Востока привело его к значительно более глубоким общекультурно-историческим выводам. Норман Локьер увидел в сухих «астрономических аспектах» археологических памятников ключ к познанию интеллектуального мира древних, к уяснению масштаба проникновения первобытного человека в тайны природы.
Казалось, археологи, призванные по долгу службы представить современникам истинный облик их далеких предков, должны были приветствовать новую отрасль науки, рожденную на стыке астрономии, археологии и истории культуры. Парадоксально, но все оказалось как раз наоборот! Знатоки древностей, познавшие в вешах каждую дырку, сделали вид, что не замечают ни статей, ни даже книги Нормана Локьера. Он же, по-видимому, заподозрил археологов в намеренном уклонении от серьезной работы, а также в желании и далее спокойно заниматься наукообразной классификацией битых горшков. Поэтому-то в 1905 году в ведущем научном журнале мира «Нейча», создателем и редактором которого был сам Локьер, появилась его обвинительная статья «Несколько вопросов археологам».
Разразился грандиозный скандал, определивший на десятилетия вперед островраждебное неприятие археологами всех, кто в их епархии осмеливался говорить об астрономических аспектах. Статьи отчаянных смельчаков презрительно назывались «лунными фантазиями», а выводы определялись как «бесплодные предположения» и «оголтелое теоретизирование». Началась пятидесятилетняя война, полная тяжелых потерь…
Все же борьба в защиту величия предка окончилась капитуляцией археологов. Но для этого им пришлось предъявить доводы беспристрастных в спорах электронно-счетных машин, а машины научил проигрывать «астрономические аспекты археологических памятников» английский астроном Джеральд Хокинс. Правда, закоренелый скептицизм жив до сих пор, и недаром тот же Хокинс, который внес решающий вклад в становление археологической астрономии, не так давно горько писал, что ему постоянно хочется посвящать свои статьи по этой тематике «человеку каменного века — непонятому, оклеветанному, недооцененному». Но хорошо уже то, как утверждает еще один специалист по археоастрономии, Джон Вуд, что теперь в археологических кругах можно наконец обсуждать вековой давности темы сэра Нормана Локьера «без малейшей неловкости».
Храмы и культовые строения, как удалось установить Локьеру, ориентировались строителями на горизонт с учетом определенных закономерностей движения по небу Солнца и Луны. Как человек на редкость широких научных интересов, в том числе, к счастью для будущего археологии, и гуманитарных, он понял, что ему посчастливилось соприкоснуться не только с истоками астрономии, а следовательно, геометрии и математики. Знание мифологии, культов, связанных с небесными светилами, древних календарей и ранних культур Европы и Ближнего Востока привело его к значительно более глубоким общекультурно-историческим выводам. Норман Локьер увидел в сухих «астрономических аспектах» археологических памятников ключ к познанию интеллектуального мира древних, к уяснению масштаба проникновения первобытного человека в тайны природы.
Казалось, археологи, призванные по долгу службы представить современникам истинный облик их далеких предков, должны были приветствовать новую отрасль науки, рожденную на стыке астрономии, археологии и истории культуры. Парадоксально, но все оказалось как раз наоборот! Знатоки древностей, познавшие в вешах каждую дырку, сделали вид, что не замечают ни статей, ни даже книги Нормана Локьера. Он же, по-видимому, заподозрил археологов в намеренном уклонении от серьезной работы, а также в желании и далее спокойно заниматься наукообразной классификацией битых горшков. Поэтому-то в 1905 году в ведущем научном журнале мира «Нейча», создателем и редактором которого был сам Локьер, появилась его обвинительная статья «Несколько вопросов археологам».
Разразился грандиозный скандал, определивший на десятилетия вперед островраждебное неприятие археологами всех, кто в их епархии осмеливался говорить об астрономических аспектах. Статьи отчаянных смельчаков презрительно назывались «лунными фантазиями», а выводы определялись как «бесплодные предположения» и «оголтелое теоретизирование». Началась пятидесятилетняя война, полная тяжелых потерь…
Все же борьба в защиту величия предка окончилась капитуляцией археологов. Но для этого им пришлось предъявить доводы беспристрастных в спорах электронно-счетных машин, а машины научил проигрывать «астрономические аспекты археологических памятников» английский астроном Джеральд Хокинс. Правда, закоренелый скептицизм жив до сих пор, и недаром тот же Хокинс, который внес решающий вклад в становление археологической астрономии, не так давно горько писал, что ему постоянно хочется посвящать свои статьи по этой тематике «человеку каменного века — непонятому, оклеветанному, недооцененному». Но хорошо уже то, как утверждает еще один специалист по археоастрономии, Джон Вуд, что теперь в археологических кругах можно наконец обсуждать вековой давности темы сэра Нормана Локьера «без малейшей неловкости».
КУЛЬМИНАЦИЯ СВЕТИЛ
Хокинс, раскрывая перипетии тягостной борьбы со скептиками, в своей книге вспомнил о примечательном разговоре с одним знатоком каменного века Европы.
Тот в качестве довода невозможности предложенной оценки Стоунхенджа как обсерватории бронзового века в Англии сослался на то, что ведь в других местах мира «ничего подобного нет». В самом деле, не может же быть, что Стоунхендж «единственный и неповторимый», а научная основа, заложенная в его впечатляющих архитектурных конструкциях, «не отразилась в культуре где-нибудь еще».
Собеседник, отчитывающий Хокинса безапелляционным тоном за рюмкой хереса, не учел одного весьма серьезного обстоятельства. А что, если такие объекты все же есть, но именно он, археолог, или не видит их, или, что более вероятно, просто не способен оценить так, как они того заслуживают? Во всяком случае, если бы споры по археоастрономии продолжались столь же остро и сейчас, то расположенная на другом, чем Англия, конце Евразии Сибирь с ее великими памятниками древних культур могла бы стать для английского астронома серьезным аргументом в безнадежной тогда дискуссии с поучающим его археологом.
…Несколько недель продолжались летом 1982 года упорные, но, кажется, совсем бесперспективные поиски около гор Пятый и Девятый «сундуки», что возвышаются круто запрокинутыми к западу каменными громадами. Здесь, на севере Хакасии, в долине Белого Июса, были открыты эффектные святилища бронзового века, розовопесчаниковые «стены» которых покрывали головоломно-загадочные композиции из рисунков и таинственных знаков. Поблизости поднимались к небу вкопанные в землю два с половиной тысячелетия назад величественные плиты гробниц степных богатырей.
Найденного было достаточно, чтобы занять экспедицию делом на много месяцев, а то и лет. И если было сказано о бесперспективных поисках, то оттого, что на сей раз решалась задача, непривычная для археолога, — следовало попытаться доказать, что открытые памятники содержат в себе «астрономический аспект». Это значило бы, что древние сибиряки не уступали своим современникам на западе Европы в познании закономерностей движения небесных светил, а следовательно, и во всем, что стоит за таким исключительным по значимости фактом.
Все в конечном счете решилось, как порой бывает, просто. Однажды в ходе разведок внимание привлек длинный, далеко протянувшийся с запада на восток мыс Девятого «сундука». Если бы вздумалось строить площадку для наблюдения за восходами Солнца и Луны, то, пожалуй, лучшего места, самой природой ориентированного «астрономически значимо», поблизости не найти. И все же трудно вообразить степень удивления, когда на гребне удалось выявить характерную конструкцию из плит. Теодолит, установленный над подковообразной «ловушкой», был тут же сориентирован на восток.
Осталось обнаружить промежуточный визир, чтобы можно было выйти на астрономически значимую точку на горизонте. Такой визир был в самом деле найден в сотне метров от наблюдательной площадки. Там из земли торчали плитки, образующие миниатюрный четырехугольник.
Они, судя по всему, обозначили место, где в древности устанавливался деревянный визирный столб.
Так оно в действительности и было — линия, соединяющая этот визир с горизонтом, указала, с учетом необходимых поправок, на крайнюю к северу точку восхода низкой Луны.
Самое, однако, поразительное и неожиданное произошло потом, когда труба теодолита была направлена сначала на север, а затем на юг. Оказалось, что север определялся необычайным по остроумию использования визиром — едва торчащей из-за склона Восьмого «сундука» скальной вершиной горы, расположенной более чем в десяти километрах. Направление на юг определял один из трех скальных выступов самой высокой в южной части горизонта горы Кашкулак. Отклонения были ничтожными.
Эти своеобразные природные «мушки»-визиры, отмечавшие при наблюдениях с искусственно созданной площадки точки юга и севера, означали, что человек бронзового века Сибири знал не только закономерности восходов Солнца и Луны. Он имел ясное представление… о небесном меридиане. Этот поистине взятый гизирами на «мушку» небесный меридиан позволял древним астрономам следить как за верхними (на юге), так и за нижними (на севере) кульминациями светил.
Отсюда следует, что люди бронзового века Сибири обладали прекрасно разработанным лунно-солнечным календарем и умели с исключительной точностью фиксировать время в течение суток, недель, месяцев и лет.
Тот в качестве довода невозможности предложенной оценки Стоунхенджа как обсерватории бронзового века в Англии сослался на то, что ведь в других местах мира «ничего подобного нет». В самом деле, не может же быть, что Стоунхендж «единственный и неповторимый», а научная основа, заложенная в его впечатляющих архитектурных конструкциях, «не отразилась в культуре где-нибудь еще».
Собеседник, отчитывающий Хокинса безапелляционным тоном за рюмкой хереса, не учел одного весьма серьезного обстоятельства. А что, если такие объекты все же есть, но именно он, археолог, или не видит их, или, что более вероятно, просто не способен оценить так, как они того заслуживают? Во всяком случае, если бы споры по археоастрономии продолжались столь же остро и сейчас, то расположенная на другом, чем Англия, конце Евразии Сибирь с ее великими памятниками древних культур могла бы стать для английского астронома серьезным аргументом в безнадежной тогда дискуссии с поучающим его археологом.
…Несколько недель продолжались летом 1982 года упорные, но, кажется, совсем бесперспективные поиски около гор Пятый и Девятый «сундуки», что возвышаются круто запрокинутыми к западу каменными громадами. Здесь, на севере Хакасии, в долине Белого Июса, были открыты эффектные святилища бронзового века, розовопесчаниковые «стены» которых покрывали головоломно-загадочные композиции из рисунков и таинственных знаков. Поблизости поднимались к небу вкопанные в землю два с половиной тысячелетия назад величественные плиты гробниц степных богатырей.
Найденного было достаточно, чтобы занять экспедицию делом на много месяцев, а то и лет. И если было сказано о бесперспективных поисках, то оттого, что на сей раз решалась задача, непривычная для археолога, — следовало попытаться доказать, что открытые памятники содержат в себе «астрономический аспект». Это значило бы, что древние сибиряки не уступали своим современникам на западе Европы в познании закономерностей движения небесных светил, а следовательно, и во всем, что стоит за таким исключительным по значимости фактом.
Все в конечном счете решилось, как порой бывает, просто. Однажды в ходе разведок внимание привлек длинный, далеко протянувшийся с запада на восток мыс Девятого «сундука». Если бы вздумалось строить площадку для наблюдения за восходами Солнца и Луны, то, пожалуй, лучшего места, самой природой ориентированного «астрономически значимо», поблизости не найти. И все же трудно вообразить степень удивления, когда на гребне удалось выявить характерную конструкцию из плит. Теодолит, установленный над подковообразной «ловушкой», был тут же сориентирован на восток.
Осталось обнаружить промежуточный визир, чтобы можно было выйти на астрономически значимую точку на горизонте. Такой визир был в самом деле найден в сотне метров от наблюдательной площадки. Там из земли торчали плитки, образующие миниатюрный четырехугольник.
Они, судя по всему, обозначили место, где в древности устанавливался деревянный визирный столб.
Так оно в действительности и было — линия, соединяющая этот визир с горизонтом, указала, с учетом необходимых поправок, на крайнюю к северу точку восхода низкой Луны.
Самое, однако, поразительное и неожиданное произошло потом, когда труба теодолита была направлена сначала на север, а затем на юг. Оказалось, что север определялся необычайным по остроумию использования визиром — едва торчащей из-за склона Восьмого «сундука» скальной вершиной горы, расположенной более чем в десяти километрах. Направление на юг определял один из трех скальных выступов самой высокой в южной части горизонта горы Кашкулак. Отклонения были ничтожными.
Эти своеобразные природные «мушки»-визиры, отмечавшие при наблюдениях с искусственно созданной площадки точки юга и севера, означали, что человек бронзового века Сибири знал не только закономерности восходов Солнца и Луны. Он имел ясное представление… о небесном меридиане. Этот поистине взятый гизирами на «мушку» небесный меридиан позволял древним астрономам следить как за верхними (на юге), так и за нижними (на севере) кульминациями светил.
Отсюда следует, что люди бронзового века Сибири обладали прекрасно разработанным лунно-солнечным календарем и умели с исключительной точностью фиксировать время в течение суток, недель, месяцев и лет.
ГДЕ УМИРАЕТ СОЛНЦЕ
Известно, какую основополагающую роль сыграли в культуре человечества очень рано подмеченные самыми любознательными его представителями закономерности в жизни Солнца. Каждый день оно рождалось на востоке, а затем, достигнув зрелости в южной части небосклона (как раз у небесного меридиана!), умирало на западе. Люди давно заметили и другую замечательную особенность в жизни самого яркого из светил: чем ближе к северу в ходе смены сезонов оно восходит, тем животворнее становится его сила, тем пышнее расцветает Земля. И напротив, чем ближе к югу склоняется оно в восходах, тем более жестокие морозы сковывают природу.
Эти наблюдения стали не только основой календаря. Вместе со значительно более сложными закономерностями в жизни Луны ритмы Солнца, по-особому истолкованные первобытным жречеством, породили религиозные заблуждения, и в частности, сложные культы, связанные с рождением, жизнью и смертью человека. Если так оно и есть, то подобные отклонения древнего ума от реальности не могли не найти отражения в структуре погребальных сооружений. Именно такого рода рассуждения заставили по-иному взглянуть на высокие плиты, ограждающие гробницы богатырей бронзового века Хакасии.
Новый методический подход в оценке значимости гробничных камней, попытки расшифровать заключенную в них информацию превзошли все ожидания. Небольшой могильник на западном склоне Пятого «сундука» был, как выяснилось, спланирован со строгим учетом ожидаемых в жизни Солнца и Луны явлений. Особая роль при этом придавалась сектору неба, где всходило и заходило декабрьское солнце в дни его максимальной «слабости» как светила, — в период зимнего солнцестояния, перед ожидаемым поворотом к весне и лету.
Для судеб умерших жизненную важность приобретала, оказывается, и та линия горизонта, где заходило сентябрьско-октябрьское и февральско-мартовское солнце. Можно догадаться почему, учитывая ежегодное осеннее умирание природы и весеннее ее возрождение.
Люди бронзового века Хакасии, озабоченные судьбой ушедших в мир иной, оставили на могильниках и в сложных структурах связанных с ними ритуальных и наблюдательных площадок достаточно ясные указания на знание ими севера, юга, точки захода солнца в дни осеннего и весеннего равноденствия, а также в великий период летнего солнцестояния, после которого происходил поворот к осени и зиме. Получены также поддающиеся проверке сведения об особо трепетном отношении древнего человека к горам.
Что именно думали обо всем этом первобытные люди, помогут раскрыть тесно связанные с гробницами наскальные изображения святилищ «сундуков». Их «астрономический аспект» оказался не менее примечательным, и потому можно надеяться, что работа над художественным наследием первобытных жрецов и астрономов приобретет в недалеком будущем давно ожидаемую осмысленность. Это позволит археологам сделать главное — в должном свете представить предка в глазах его потомков.
Эти наблюдения стали не только основой календаря. Вместе со значительно более сложными закономерностями в жизни Луны ритмы Солнца, по-особому истолкованные первобытным жречеством, породили религиозные заблуждения, и в частности, сложные культы, связанные с рождением, жизнью и смертью человека. Если так оно и есть, то подобные отклонения древнего ума от реальности не могли не найти отражения в структуре погребальных сооружений. Именно такого рода рассуждения заставили по-иному взглянуть на высокие плиты, ограждающие гробницы богатырей бронзового века Хакасии.
Новый методический подход в оценке значимости гробничных камней, попытки расшифровать заключенную в них информацию превзошли все ожидания. Небольшой могильник на западном склоне Пятого «сундука» был, как выяснилось, спланирован со строгим учетом ожидаемых в жизни Солнца и Луны явлений. Особая роль при этом придавалась сектору неба, где всходило и заходило декабрьское солнце в дни его максимальной «слабости» как светила, — в период зимнего солнцестояния, перед ожидаемым поворотом к весне и лету.
Для судеб умерших жизненную важность приобретала, оказывается, и та линия горизонта, где заходило сентябрьско-октябрьское и февральско-мартовское солнце. Можно догадаться почему, учитывая ежегодное осеннее умирание природы и весеннее ее возрождение.
Люди бронзового века Хакасии, озабоченные судьбой ушедших в мир иной, оставили на могильниках и в сложных структурах связанных с ними ритуальных и наблюдательных площадок достаточно ясные указания на знание ими севера, юга, точки захода солнца в дни осеннего и весеннего равноденствия, а также в великий период летнего солнцестояния, после которого происходил поворот к осени и зиме. Получены также поддающиеся проверке сведения об особо трепетном отношении древнего человека к горам.
Что именно думали обо всем этом первобытные люди, помогут раскрыть тесно связанные с гробницами наскальные изображения святилищ «сундуков». Их «астрономический аспект» оказался не менее примечательным, и потому можно надеяться, что работа над художественным наследием первобытных жрецов и астрономов приобретет в недалеком будущем давно ожидаемую осмысленность. Это позволит археологам сделать главное — в должном свете представить предка в глазах его потомков.
АЧИНСКИЙ ФЕНОМЕН
Где следует искать истоки современной цивилизации?
Американский историк Самуэль Крамер, например, в своей книге «История начинается в Шумере» корни мировой науки возводит к достижениям древнего населения Двуречья, признанной колыбели культуры евроазиатских народов.
Между тем, как это ни покажется парадоксальным, одна из недавних находок археологов в Северной Азии дает основание усомниться в провозглашенной Крамером идее. Почему бы, опираясь на нее, не предположить, что история начинается… в Сибири?
…Порой археологам — искателям тех корней, что держат и до сей поры питают человеческое общество, казалось, что они добрались наконец до истоков наук, в том числе таких сложных, таких точных и взаимосвязанных, как геометрия, астрономия. Ученых всегда поражали умопостроения и умозаключения мыслителей древних цивилизаций Африки и юга Азии. Именно здесь возникли первые «модели» вселенной со звездным небом, с Землей, окруженной водами первозданного океана и мрачным подземным миром, с преисподней, куда, как это думалось нашим предкам, после смерти отправлялись высокочтимые усопшие.
В мифах народов, населяющих эти земли, люди поднимались на орлах над планетой и возносились в космос.
Но — увы — до реализации этой мечты землянам оставалось прожить еще не менее тридцати тысяч лет!
А археологам, в какую-то пору считавшим, что они нашли наконец на Земле тот источник света и разума, что озаряет цивилизацию на протяжении многих веков-Африка и Южная Азия, — представлялись совершенно удивительными познания египтян, шумерийцев, персов, индусов, китайцев в точных науках. Они оказались настолько значительными и такими тонкими, что объяснить их возникновение четыре-шесть тысяч лет назад в результате какого-то внезапного озарения просто невозможно. Представляется, что у результатов, полученных древними мыслителями этих народов, должна быть традиция, что они опирались на знания и опыт, возникшие еще раньше.
В частности, отдельные редчайшие небесные явления могли предсказываться шумерийскими жрецами лишь в том случае, если регулярные и точные наблюдения за Луной, Солнцем, планетами и звездами велись человеком на протяжении по крайней мере десятка тысяч лет. В прошлом веке, когда истории людей отводилось немногим более шести тысяч лет, такие выводы казались абсурдными.
Но когда к началу космической эры человечество благодаря новым находкам археологов значительно не только «повзрослело», но и отодвинуло свой «день рождения» за четыре миллиона лет, интеллектуальный мир нашего предка стал представляться совсем иным. В частности, во всей неприглядной обнаженности выяснилось, что расхожие представления о человеке древнекаменного века противоречат реальной картине формирования его культурной истории. Возникший в нашем сознании под воздействием далеко не полных данных образ неприкаянного, полудикого бродяги, набросившего на плечи лохматую шкуру, размахивающего с жутким уханьем дубинкой над головой заманенного в ловушку мамонта, никак не стыковался со своим потомком — человеком утонченных культур ранних цивилизаций. Да и о какой стыковке могла идти речь, если специалисты ранее считали, что голова предка была всегда занята только одной мыслью: как поплотнее набить желудок?
Из возникшей, как говорят космонавты, нештатной ситуации следовало не очень приятное заключение: археологи, очевидно, ошиблись, не принимая в расчет достижения людей древнекаменного века в чисто интеллектуальной сфере.
Однако насколько просто заподозрить подобное, настолько сложно доказать его с помощью документальных свидетельств. А что, если принять в расчет загадочные косточки с насечками, рисунки которых опубликованы в 1857 году французом Буше де Пертом? Американский исследователь Александр Маршак, который работал над книгой о том, когда и как человечество начало готовиться к выходу в космос, задался целью «проиграть» невероятный сюжет с этими самыми черточками на костях. По существу, он принял как руководство к действию забытую (из-за ее невероятности!) идею французского археолога прошлого века Эдуарда Лартэ, что такие метки могли использоваться древними людьми «для счета временных периодов». Маршак оценил их как календарные по характеру записи лунных циклов. Результат оказался потрясающим: группировка черточек в блоках, которые отличались друг от друга по количеству знаков, соответствовала календарным тирмам смены фазы Луны.
Значит, пещерные люди древнекаменного века десятки лет назад, уловив закономерности движения небесных тел, создали сравнительно точный лунный календарь.
Для своего времени это было величайшим общечеловеческим достижением. И совершенно не удивительно, что сходные до характеру «счетчики времени», изготовленные из кости и рога, впервые найденные более ста лет назад Буше де Пертом на крайнем западе Евразии в долине Соммы под Парижем, в двадцатые годы нашего века выдающийся советский палеоантрополог и археолог М. М. Герасимов привез из экспедиции, работавшей на востоке Сибири, в долине Ангары, около села Мальта.
Удалось ли, однако, предкам в столь давние времена создать целостную систему счисления времени, или дело ограничилось, как представляется Маршаку, суточными, месячными или в лучшем случае сезонными наблюдениями?
Ответить на подобный вопрос не удавалось из-за того, что среди находок в Европе отсутствовали образцы древнейших календарей с достаточно длинными «временными записями», которые позволяли бы усмотреть в них строго отработанную систему слежения за временем.
Но теперь такой образец обнаружен. Он стал достоянием археологов при раскопках Ачинского поселения древнекаменного века. Ему приблизительно восемнадцать тысяч лет.
На поверхности этой миниатюрной скульптуры, вырезанной из бивня мамонта, мастер эпохи палеолита умудрился разместить спиральный узор, составленный из 1065 различных по очертаниям лунок; змеевидные полосу их — самое наглядное и живое отражение в древних орнаментах идеи времени — прерывались ниже средней части выпуклым пояском кольца, обычным атрибутом священного жезла мудрецов Древнего Востока. Проще простого было объявить эти ленты микроточек «орнаментальными» и написать по такому поводу дежурно-расхожие слова о ювелирном мастерстве древнего скульптора, а также о тонком изяществе и удивительно уравновешенной ритмике, с какой опоясывал скульптуру извивающейся змеей спиральный узор.
Однако древний сибирский жезл с кольцом требовал не поверхностного суесловия, а самого кропотливого и системного изучения, объяснения тех загадочных знаков, которые древний мастер превратил в великолепный узор.
Американский историк Самуэль Крамер, например, в своей книге «История начинается в Шумере» корни мировой науки возводит к достижениям древнего населения Двуречья, признанной колыбели культуры евроазиатских народов.
Между тем, как это ни покажется парадоксальным, одна из недавних находок археологов в Северной Азии дает основание усомниться в провозглашенной Крамером идее. Почему бы, опираясь на нее, не предположить, что история начинается… в Сибири?
…Порой археологам — искателям тех корней, что держат и до сей поры питают человеческое общество, казалось, что они добрались наконец до истоков наук, в том числе таких сложных, таких точных и взаимосвязанных, как геометрия, астрономия. Ученых всегда поражали умопостроения и умозаключения мыслителей древних цивилизаций Африки и юга Азии. Именно здесь возникли первые «модели» вселенной со звездным небом, с Землей, окруженной водами первозданного океана и мрачным подземным миром, с преисподней, куда, как это думалось нашим предкам, после смерти отправлялись высокочтимые усопшие.
В мифах народов, населяющих эти земли, люди поднимались на орлах над планетой и возносились в космос.
Но — увы — до реализации этой мечты землянам оставалось прожить еще не менее тридцати тысяч лет!
А археологам, в какую-то пору считавшим, что они нашли наконец на Земле тот источник света и разума, что озаряет цивилизацию на протяжении многих веков-Африка и Южная Азия, — представлялись совершенно удивительными познания египтян, шумерийцев, персов, индусов, китайцев в точных науках. Они оказались настолько значительными и такими тонкими, что объяснить их возникновение четыре-шесть тысяч лет назад в результате какого-то внезапного озарения просто невозможно. Представляется, что у результатов, полученных древними мыслителями этих народов, должна быть традиция, что они опирались на знания и опыт, возникшие еще раньше.
В частности, отдельные редчайшие небесные явления могли предсказываться шумерийскими жрецами лишь в том случае, если регулярные и точные наблюдения за Луной, Солнцем, планетами и звездами велись человеком на протяжении по крайней мере десятка тысяч лет. В прошлом веке, когда истории людей отводилось немногим более шести тысяч лет, такие выводы казались абсурдными.
Но когда к началу космической эры человечество благодаря новым находкам археологов значительно не только «повзрослело», но и отодвинуло свой «день рождения» за четыре миллиона лет, интеллектуальный мир нашего предка стал представляться совсем иным. В частности, во всей неприглядной обнаженности выяснилось, что расхожие представления о человеке древнекаменного века противоречат реальной картине формирования его культурной истории. Возникший в нашем сознании под воздействием далеко не полных данных образ неприкаянного, полудикого бродяги, набросившего на плечи лохматую шкуру, размахивающего с жутким уханьем дубинкой над головой заманенного в ловушку мамонта, никак не стыковался со своим потомком — человеком утонченных культур ранних цивилизаций. Да и о какой стыковке могла идти речь, если специалисты ранее считали, что голова предка была всегда занята только одной мыслью: как поплотнее набить желудок?
Из возникшей, как говорят космонавты, нештатной ситуации следовало не очень приятное заключение: археологи, очевидно, ошиблись, не принимая в расчет достижения людей древнекаменного века в чисто интеллектуальной сфере.
Однако насколько просто заподозрить подобное, настолько сложно доказать его с помощью документальных свидетельств. А что, если принять в расчет загадочные косточки с насечками, рисунки которых опубликованы в 1857 году французом Буше де Пертом? Американский исследователь Александр Маршак, который работал над книгой о том, когда и как человечество начало готовиться к выходу в космос, задался целью «проиграть» невероятный сюжет с этими самыми черточками на костях. По существу, он принял как руководство к действию забытую (из-за ее невероятности!) идею французского археолога прошлого века Эдуарда Лартэ, что такие метки могли использоваться древними людьми «для счета временных периодов». Маршак оценил их как календарные по характеру записи лунных циклов. Результат оказался потрясающим: группировка черточек в блоках, которые отличались друг от друга по количеству знаков, соответствовала календарным тирмам смены фазы Луны.
Значит, пещерные люди древнекаменного века десятки лет назад, уловив закономерности движения небесных тел, создали сравнительно точный лунный календарь.
Для своего времени это было величайшим общечеловеческим достижением. И совершенно не удивительно, что сходные до характеру «счетчики времени», изготовленные из кости и рога, впервые найденные более ста лет назад Буше де Пертом на крайнем западе Евразии в долине Соммы под Парижем, в двадцатые годы нашего века выдающийся советский палеоантрополог и археолог М. М. Герасимов привез из экспедиции, работавшей на востоке Сибири, в долине Ангары, около села Мальта.
Удалось ли, однако, предкам в столь давние времена создать целостную систему счисления времени, или дело ограничилось, как представляется Маршаку, суточными, месячными или в лучшем случае сезонными наблюдениями?
Ответить на подобный вопрос не удавалось из-за того, что среди находок в Европе отсутствовали образцы древнейших календарей с достаточно длинными «временными записями», которые позволяли бы усмотреть в них строго отработанную систему слежения за временем.
Но теперь такой образец обнаружен. Он стал достоянием археологов при раскопках Ачинского поселения древнекаменного века. Ему приблизительно восемнадцать тысяч лет.
На поверхности этой миниатюрной скульптуры, вырезанной из бивня мамонта, мастер эпохи палеолита умудрился разместить спиральный узор, составленный из 1065 различных по очертаниям лунок; змеевидные полосу их — самое наглядное и живое отражение в древних орнаментах идеи времени — прерывались ниже средней части выпуклым пояском кольца, обычным атрибутом священного жезла мудрецов Древнего Востока. Проще простого было объявить эти ленты микроточек «орнаментальными» и написать по такому поводу дежурно-расхожие слова о ювелирном мастерстве древнего скульптора, а также о тонком изяществе и удивительно уравновешенной ритмике, с какой опоясывал скульптуру извивающейся змеей спиральный узор.
Однако древний сибирский жезл с кольцом требовал не поверхностного суесловия, а самого кропотливого и системного изучения, объяснения тех загадочных знаков, которые древний мастер превратил в великолепный узор.
МУДРОСТЬ ЗМЕИ
Работа началась с кропотливого (с помощью микроскопа) осмотра и переноса на бумагу изображения лунок, продавленных разнофигурными каменными штампами. И тут обнаружилось, что спирали рассекаются на отдельные ленты, а те, в свою очередь, разделяются на извивающиеся зигзагами строчки. Строчки же состоят из определенного количества точечных вдавлений.
Самое же удивительное было в том, что числовые сочетания суммы этих вдавлений в каждой из лент составляли ряды, полные какого-то затаенного смысла.
В чем же все-таки этот смысл?
На этот вопрос ученым ответить еще предстояло.
Но уже за самим явным присутствием смысла в этих скучных рядах чисел, оставленных рукой древнего человека, улавливается трепетное биение мысли.
И первое, что обращает на себя внимание, это кратность трем количества лунок в отдельных лентах спиралей. Такой закономерности не подчинены лишь ленты 173и 187. Но у основания они совмещены, и общая сумма их лунок (360) все же подчинена этой закономерности.
Вторая особенность — количество лунок в лентах спиралей, если так можно выразиться, календарно по характеру. В самом деле: лента 45-я отражает продолжительность полутора лунных месяцев и восьмую часть солнечного года; 177-я — половину лунного года и количество суток от осеннего до весеннего равноденствия; 207-я — половину лунного года плюс 1 месяц; 173-я — половину так называемого драконического года, играющего особую роль при определении времени возможного затмения; 187-я — количество суток от весеннего до осеннего равноденствия; 273-я — 10 сидерических (звездных) лунных месяцев, или три четверти солнечного года; 3-я — три дня полная Луна наблюдается невооруженным глазом без каких-либо признаков ущерба; в такой же календарный период, известный как новолуние, Луна может быть не видна на небосклоне; 1065— общее количество лунок, выгравированных на поверхности скульптуры, составляет три лунных года плюс два дня.
Разумеется, все при желании можно объяснить случайностью. И все же трудно вообразить, что при гравировке специального орнамента древний художник и скульптор Сибири разметил лунки в лентах так, что их количество в каждой из лунок, помимо его воли и разума, оказалось кратным трем и столь же непреднамеренно отразило примечательные календарные блоки счета времени по Луне и Солнцу.
Этот вывод нашел затем дополнительное подтверждение при анализе календарных лунок в отдельных строчках, которые, змеевидно изгибаясь, образовывали «гравированное поле» каждой из лент спиралей. Пусть читатель поразмыслит сам, мог ли определить слепой случай подобную числовую ритмику: Лента 45состоит из строчек 11-11-11-12.Остальные ленты:
— 177: 43-44-44-46
— 207: 47-52-52-56
— 173: 57-58-58-56
— 187: 59-64-64
— 273: 65-68-70-70
— 3: 1-1-1.
Как можно без труда заметить, в этих числовых рядах обращают на себя внимание строчки лент, которые не отличаются друг от друга по количеству лунок. В первой и последней лентах они повторяются трижды: 11-11-11и 1-1-1, а во всех остальных — дважды: 44–44; 52–52; 58–58; 64–64; 70–70. Кроме того, есть ленты, где близкие по количеству лунок строчки отличаются друг от друга всего лишь на единицу: 46–47; 56–57; 58–59; 64–65. Нельзя не заметить и того, что количество лунок в строчках при переходе от ленты к ленте постепенно возрастает, как бы жестко диктуя направление и порядок переходов от строчки к строчке от лент одной спирали к лентам другой:
— 11-11-11-12-43-44-44-46-47-52
— 52-56-57-58-58-59-64-64
— 65-68-70-70- 1-1-1.
Продуманность и преднамеренность такой числовой ритмики выглядит в особенности значительной, если обратить внимание на то, что в строчках лент просматривается примечательность не только математическая, но и календарная. В самом деле, все строчки, начиная с той, в которой размещено 43 лунки, и кончая той, где их 70, тоже календарные по характеру. Эти числа составляют блоки лунного календаря от полутора до двух и одной трети лунного месяца. Итак, если справедливо давно высказанное мнение, что спираль есть наиболее выразительное и емкое отражение в орнаментальном искусстве идеи времени, то узор из лунок на Ачинской скульптуре из бивня мамонта можно рассматривать как первое и уникальное для древнего мира подтверждение этой гениальной в прозорливости мысли. В свете сказанного представляется, что извивающиеся ленты спиралей недаром напоминают тела змей: ведь они в мировой мифологии всегда считались воплощением мудрости и хранительницами священных знаний.
Далее предлагается один из возможных вариантов подбора ключа к разгадке тайны древнего жезла.
Если надравление иг порядок переходов Луны от одной строчки лент одной спирали к строчкам и лентам другой понят и расшифрован правильно, то остается решить: с какой лунки и с какого конкретного дня начинал счет времени древний сибиряк? Ответ подсказывают ленты 177-я и 187-я, которые отражают календарные периоды от осеннего до весеннего равноденствия и наоборот. Поскольку эти ленты занимают совершенно определенное место в числовом ряду, приведенном выше, то ясно, что на первую ленту 45должно прийтись лето, за которым как раз и следовали осенне-зимний сезон ленты 177, весенне-летний сезон — 207, осенне-зимний — 173и т. д. Отсюда был сделан вывод, что первая лунка в ряду строчек 11-11-11-12ленты 45отражала сутки, близкие к летнему солнцестоянию 22 июня. Что касается того, какая это была фаза Луны, то было признано целесообразным считать, что ночное светило находилось тогда в состоянии полнолуния.
Наложение при проверках и экспериментах современного астрономического календаря на строчки лент спиралей показало, что при соблюдении вышеназванных условий трехлетний лунный календарь древнего человека Сибири начинался с трех дней полной Луны ленты 45в июне и через 1062 суток завершался в мае тремя днями полной Луны, которые приходились на ленту 3.
Эффектности и остроумию древнейшего календаря сибиряков трудно не отдать должное!
Читатель, знакомый со сложностями структуры древних календарей, может задать каверзный вопрос: если спирали на скульптуре из Ачинска действительно представляют собой отражение не просто идеи времени, а точный, выверенный до суток трехлетний лунный календарь, то как практически велось счисление времени?
Самое же удивительное было в том, что числовые сочетания суммы этих вдавлений в каждой из лент составляли ряды, полные какого-то затаенного смысла.
В чем же все-таки этот смысл?
На этот вопрос ученым ответить еще предстояло.
Но уже за самим явным присутствием смысла в этих скучных рядах чисел, оставленных рукой древнего человека, улавливается трепетное биение мысли.
И первое, что обращает на себя внимание, это кратность трем количества лунок в отдельных лентах спиралей. Такой закономерности не подчинены лишь ленты 173и 187. Но у основания они совмещены, и общая сумма их лунок (360) все же подчинена этой закономерности.
Вторая особенность — количество лунок в лентах спиралей, если так можно выразиться, календарно по характеру. В самом деле: лента 45-я отражает продолжительность полутора лунных месяцев и восьмую часть солнечного года; 177-я — половину лунного года и количество суток от осеннего до весеннего равноденствия; 207-я — половину лунного года плюс 1 месяц; 173-я — половину так называемого драконического года, играющего особую роль при определении времени возможного затмения; 187-я — количество суток от весеннего до осеннего равноденствия; 273-я — 10 сидерических (звездных) лунных месяцев, или три четверти солнечного года; 3-я — три дня полная Луна наблюдается невооруженным глазом без каких-либо признаков ущерба; в такой же календарный период, известный как новолуние, Луна может быть не видна на небосклоне; 1065— общее количество лунок, выгравированных на поверхности скульптуры, составляет три лунных года плюс два дня.
Разумеется, все при желании можно объяснить случайностью. И все же трудно вообразить, что при гравировке специального орнамента древний художник и скульптор Сибири разметил лунки в лентах так, что их количество в каждой из лунок, помимо его воли и разума, оказалось кратным трем и столь же непреднамеренно отразило примечательные календарные блоки счета времени по Луне и Солнцу.
Этот вывод нашел затем дополнительное подтверждение при анализе календарных лунок в отдельных строчках, которые, змеевидно изгибаясь, образовывали «гравированное поле» каждой из лент спиралей. Пусть читатель поразмыслит сам, мог ли определить слепой случай подобную числовую ритмику: Лента 45состоит из строчек 11-11-11-12.Остальные ленты:
— 177: 43-44-44-46
— 207: 47-52-52-56
— 173: 57-58-58-56
— 187: 59-64-64
— 273: 65-68-70-70
— 3: 1-1-1.
Как можно без труда заметить, в этих числовых рядах обращают на себя внимание строчки лент, которые не отличаются друг от друга по количеству лунок. В первой и последней лентах они повторяются трижды: 11-11-11и 1-1-1, а во всех остальных — дважды: 44–44; 52–52; 58–58; 64–64; 70–70. Кроме того, есть ленты, где близкие по количеству лунок строчки отличаются друг от друга всего лишь на единицу: 46–47; 56–57; 58–59; 64–65. Нельзя не заметить и того, что количество лунок в строчках при переходе от ленты к ленте постепенно возрастает, как бы жестко диктуя направление и порядок переходов от строчки к строчке от лент одной спирали к лентам другой:
— 11-11-11-12-43-44-44-46-47-52
— 52-56-57-58-58-59-64-64
— 65-68-70-70- 1-1-1.
Продуманность и преднамеренность такой числовой ритмики выглядит в особенности значительной, если обратить внимание на то, что в строчках лент просматривается примечательность не только математическая, но и календарная. В самом деле, все строчки, начиная с той, в которой размещено 43 лунки, и кончая той, где их 70, тоже календарные по характеру. Эти числа составляют блоки лунного календаря от полутора до двух и одной трети лунного месяца. Итак, если справедливо давно высказанное мнение, что спираль есть наиболее выразительное и емкое отражение в орнаментальном искусстве идеи времени, то узор из лунок на Ачинской скульптуре из бивня мамонта можно рассматривать как первое и уникальное для древнего мира подтверждение этой гениальной в прозорливости мысли. В свете сказанного представляется, что извивающиеся ленты спиралей недаром напоминают тела змей: ведь они в мировой мифологии всегда считались воплощением мудрости и хранительницами священных знаний.
Далее предлагается один из возможных вариантов подбора ключа к разгадке тайны древнего жезла.
Если надравление иг порядок переходов Луны от одной строчки лент одной спирали к строчкам и лентам другой понят и расшифрован правильно, то остается решить: с какой лунки и с какого конкретного дня начинал счет времени древний сибиряк? Ответ подсказывают ленты 177-я и 187-я, которые отражают календарные периоды от осеннего до весеннего равноденствия и наоборот. Поскольку эти ленты занимают совершенно определенное место в числовом ряду, приведенном выше, то ясно, что на первую ленту 45должно прийтись лето, за которым как раз и следовали осенне-зимний сезон ленты 177, весенне-летний сезон — 207, осенне-зимний — 173и т. д. Отсюда был сделан вывод, что первая лунка в ряду строчек 11-11-11-12ленты 45отражала сутки, близкие к летнему солнцестоянию 22 июня. Что касается того, какая это была фаза Луны, то было признано целесообразным считать, что ночное светило находилось тогда в состоянии полнолуния.
Наложение при проверках и экспериментах современного астрономического календаря на строчки лент спиралей показало, что при соблюдении вышеназванных условий трехлетний лунный календарь древнего человека Сибири начинался с трех дней полной Луны ленты 45в июне и через 1062 суток завершался в мае тремя днями полной Луны, которые приходились на ленту 3.
Эффектности и остроумию древнейшего календаря сибиряков трудно не отдать должное!
Читатель, знакомый со сложностями структуры древних календарей, может задать каверзный вопрос: если спирали на скульптуре из Ачинска действительно представляют собой отражение не просто идеи времени, а точный, выверенный до суток трехлетний лунный календарь, то как практически велось счисление времени?