Гуляковский Евгений Яковлевич. Повелительница снов

   В запасе у него было всего несколько секунд, потом остановка времени закончится, и для всех живых существ этого мира начнется временной ступор. Угловым зрением он заметил зависший в воздухе снаряд… Наводчик ордосского танка, чьими глазами он видел перекрестье прицела, все же успел произвести свой последний выстрел, но у Сергея не оставалось времени, чтобы оценить его возможные последствия. Он не знал, подвержены ли временному ступору водители песчаных танков. Ордосы могли переместить их из других временных зон, из иных миров, так же, как его самого, и тогда он ничего не сможет изменить…
   Мгновения полной остановки времени прошли слишком быстро. Все снова пришло в движение. Вернулись звуки, а он все еще бежал к танку, сжимая в руках бесполезный меч. Теперь от танка, произведшего свой смертоносный выстрел, его отделяло всего несколько метров. Сзади, за его спиной, грохнул запоздавший взрыв, и неожиданно Сергей понял, что в какофонии вернувшихся звуков, показавшихся после полной тишины неестественно громкими, нет звука моторов.
   Все машины не двигались. Его подсознание, вызвав временной ступор, вывело из строя не только водителей, но и биологические, полуживые механизмы танков.
   Впрочем, через минуту он убедился в том, что временной ступор поразил не всех.
   Крышка люка одной из машин распахнулась, и водитель выпрыгнул на песок. Сергей узнал его мгновенно. Кто же еще, кроме Жрена, мог без всякого вреда для себя перенести волну измененного времени? И в каком еще человеке могло быть столько ярости, злобы и желания убивать? Лишь сейчас он начал до конца понимать причины этой ярости…
   «Жалкая человеческая козявка, ты осмелился приблизиться к женщине, которую я считал своей? Тем лучше. Сегодня вы умрете оба!»
   Жрен бежал к нему, выкрикивая бессвязные проклятия и сжимая в руках короткий меч, похожий на тот, что когда-то, в столице Захрана, Сергей выбил из рук местного аристократа.
   Оружие Жрена не годилось для настоящего боя, оно было слишком коротким, слишком легким, и гарда не защищала руки, но Сергей сразу же понял, что все эти недостатки с лихвой компенсировались выучкой Жрена, прошедшего обучение рукопашному бою в специальной школе ордосов.
   Предатель владел искусством фехтования в совершенстве и сразу же обрушил на своего противника град стремительных точных ударов, которые Сергею с трудом удавалось парировать своим длинным и тяжелым мечом. Он пропустил пару скользящих ударов, отраженных его драконьей кожей, но предел ее прочности не безграничен, да и сил оставалось не так уж много. Сказывалась контузия, полученная им в самом начале обстрела.
   Но в минуту высочайшего напряжения, в таком вот смертельном бою, его нервная система начала работать в особом режиме. Он видел и понимал окружающее так, словно сам становился его частью.
   В отличие от Сергея Жреном двигала слепая ярость, он потерял контроль над собой, а это в поединках на мечах, как, впрочем, и во всех рукопашных поединках, один из самых значительных факторов.
   Сергей, все время отступая и стараясь отразить хотя бы самые опасные из ударов Жрена, не переставал искать лазейку, щелочку в защите своего более подготовленного противника. В какое-то мгновение ему показалось, что это получилось. Во всяком случае, подчиняясь его волевому импульсу, меч Жрена слегка отклонился в сторону, всего на несколько сантиметров, но этого оказалось достаточно для того, чтобы Сергей смог нанести один-единственный результативный удар и в прямом выпаде достать своего противника.
   Лезвие его меча, выкованное из толедской стали, навылет пробило кольчугу, скрытую под одеждой Жрена, и фонтан горячей крови брызнул из глубокой раны. Жрен зашатался, прорычал еще одно проклятие, но так и не выпустил из рук оружие.
   Во время смертельного поединка люди часто не чувствуют боли и не замечают смертельных ран. Но теперь противник Сергея слабел с каждой секундой. Его удары стали неточными, и отражать их Сергей успевал без всякого труда.
   Наконец Жрен воткнул свой меч в песок и опустился на одно колено, не в силах удержаться на ногах. Ярость на его лице исчезла, и на него снизошло то самое спокойствие, которое посещает человека в последние минуты жизни.
   — Ты разрушил мою судьбу, ты похитил у меня женщину, которую я любил. Но это не пройдет для тебя даром. Мое проклятие останется с тобой, и когда оно тебя настигнет, вспомни об этой минуте своего торжества, — проговорил он.
   Гримаса боли впервые исказила лицо этого человека, отнявшего у других столько жизней. Отступив на шаг, Сергей напряженно ждал. Бывали случаи, когда уже полумертвый противник совершенно неожиданно наносил свой последний удар, оказывавшийся эффективнее любого проклятия. Но вот Жрен покачнулся и медленно завалился на бок.
   Подождав еще несколько секунд, Сергей нагнулся над ним и убедился в том, что его противник мертв.
   Лишь после этого он позволил себе осмотреться и оценить общую картину боя.
   Все танки стояли неподвижно. Похоже, здесь был только один водитель, способный противостоять временному ступору. Это состояние будет длиться несколько часов. Очнувшись, водители не смогут вспомнить, как здесь оказались. Сейчас он мог бы, воспользовавшись своим преимуществом, уничтожить их всех. Но у него не было зла на этих людей, они ни в чем не были виноваты. Не каждый способен противостоять ордосским магам. Нужно было убираться из этого места подальше, пока они не очнулись. Ветер заметет следы боя, никто уже не сможет найти беглецов.
   Он обернулся и лишь теперь заметил, что Ружана ничком лежит на песке, не изменив позы.
   «Последний смертельный выстрел! — молнией пронеслось в его голове. — Ты сумел избежать его, но она не успела даже двинуться!» Он бросился к ней, чувствуя, как от страха перехватывает дыхание.
   Но его худшие опасения не подтвердились. Воронка от последнего разрыва оказалась достаточно далеко от неподвижно лежавшей на песке Ружаны. Рука наводчика дрогнула в последний момент…
   Сергей нагнулся над девушкой и, лишь убедившись, что ее сердце бьется, сумел перевести дыхание. Он смочил ей виски водой из фляги и прикрыл, от палящих лучей солнца своим плащом — это было все, что он мог сейчас сделать. Нужно было немедленно уходить, пока их враги не оправились от временнeq \o (о;ґ)го шока.
   Сергею удалось найти только одну из лошадей. Видимо, вторая во время боя сорвалась с привязи. Искать ее не было смысла — Ружана все равно не смогла бы держаться в седле.
   Он посадил ее перед собой и тронулся в путь, не слишком заботясь о направлении. Главное сейчас как можно дальше убраться от места схватки.

ГЛАВА 19

   Стервятник, паривший над пустыней на немыслимой высоте, отчетливо видел, как бескрайние смертоносные пески, простиравшиеся во все стороны до самого горизонта, постепенно смыкают свои безжалостные объятия вокруг единственной живой точки, которую представляли собой два путника, сидевшие на одной лошади.
   Они медленно двигались вперед, и ветер уже через несколько минут заметал их следы. Сергей, не имевший ни карты, ни знакомых ориентиров, выдерживал лишь общее направление на восток, где, как он предполагал, должен находиться Бертранский монастырь. Лошадь ступала тяжело. Благородное животное, несущее двойную тяжесть в жару, по сыпучему песку, уже с трудом переставляло ноги.
   Время от времени Сергей бросал тревожные взгляды на свою спутницу, беспомощно поникшую на его руке. Ее беспамятство продолжалось слишком долго. Пора было принимать какие-то меры. По его расчетам, они отъехали уже на достаточное расстояние и можно было сделать привал, не беспокоясь о том, что пришедшие в себя посланцы ордосов вновь возьмут их след.
   На этот раз оазиса поблизости не оказалось. Ему пришлось натягивать тент между двумя небольшими барханами, чтобы получить укрытие от стоявшего в зените солнца.
   Разгребая в песке углубление, он обнаружил, что под внешним раскаленным слоем песка находится другой, чуть-чуть прохладный.
   Осторожно перенеся девушку в тень, он занялся разборкой уцелевших вещей и лихорадочными поисками того, что могло ему помочь вывести Ружану из долгого беспамятства.
   Один из двух тюков, которыми они располагали до встречи с преследователями, был навсегда утрачен вместе с лошадью, а поскольку Сергей не знал, как Ружана распределила поклажу и откуда она вообще взяла все эти предметы, содержимое уцелевшего тюка оказалось для него настоящим открытием.
   Кроме сумки с личными вещами Ружаны, в которую он лишь мельком заглянул, здесь находился вместительный кожаный мех с водой, и это было настоящим спасением для них обоих. Он жадно отпил несколько глотков — вода немного отдавала запахом кожи, но зато благодаря испарению с поверхности меха сохраняла прохладу даже в эту жару.
   Вслед за мехом он извлек из тюка связку с оружием, довольно тяжелую. Оружия, на его взгляд, здесь было с избытком, и Сергей решил несколько облегчить эту поклажу перед дальнейшей дорогой.
   Но самое главное — он нашел что-то вроде аптечки, пользоваться которой с полной эффективностью он не мог, поскольку она содержала многочисленные пузырьки с жидкостями и порошками с совершенно незнакомыми ему местными названиями лекарств.
   Пришлось ориентироваться по запаху и использовать только то, что не вызывало у него ни малейших сомнений.
   Соль с резким запахом камфары и фляжка с хорошим вином показались ему наиболее подходящими ингредиентами. Но самым главным, конечно, была вода.
   Когда он совсем было собрался вернуться к Ружане, его внимание привлек небольшой предмет, блестевший на солнце. Это был золотой медальон, очевидно, выпавший из сумки Ружаны.
   Он поднял его и, не слишком мучаясь угрызениями совести, открыл. Он ожидал увидеть внутри портреты ее родителей, но уж никак не физиономию Жрена.
   Он долго смотрел на изображение своего мертвого врага, и гнев, поднявшийся из глубин его души, постепенно утихал. Непроизвольно он уже подыскивал оправдание своей находке. Ружана могла не знать о предательстве Жрена. В конце концов, она не носила эту вещицу на шее и, значит, не слишком ею дорожила. Прежде чем делать какие-то выводы, нужно сначала расспросить Ружану о том, каким образом у нее оказался этот медальон и почему она возит его с собой.
   Но, несмотря на все эти благоразумные соображения, неожиданная находка сильно подпортила ему настроение.
   Вернувшись в укрытие, он освободил беспомощную девушку от лишней одежды, заранее представляя, какую сцену ему придется выдержать, когда эта гордая аристократка очнется.
   Он смочил ей голову и грудь прохладной водой из меха, а потом растер виски, чтобы усилить кровообращение в районе головного мозга. Странное дело, сейчас ее почти полностью обнаженное тело не вызывало в нем обычной мужской реакции. Возможно, так бывает со всеми врачами, не замечающими наготы своих пациенток. «Ну, может быть, не со всеми, а с некоторыми», — поправил он себя, поднося соль с запахом камфары к ее носу.
   Это подействовало. Ружана глубоко вздохнула, открыла глаза и уставилась на него ничего не понимающим взглядом.
   — Где я?
   — В пустыне. Со мной. Опасность миновала, нам удалось уйти от ордосов.
   — Последнее, что я помню, — это твой бросок в сторону ордосских машин и вспышку разрыва, совсем рядом…
   — Но ты не должна этого помнить… То есть я хочу сказать, если ты это помнишь, значит, временной ступор на тебя не действует. Это так?
   — Конечно, он на меня не действует. Уже на первой ступени обучения бертранские монахи избавляют своих учеников от этого проклятия.
   Наконец ее глаза остановились на жалких полосках одежды, еще остававшихся на ее теле.
   — Ты раздел меня? — Вопреки его ожиданиям, в ее голосе не слышалось ни гнева, ни раздражения.
   — Это было необходимо. Я хотел уберечь тебя от теплового удара и не знал, каким образом привести тебя в чувство.
   — Ты все сделал правильно. Спасибо. А теперь подай мне вон тот лоскут ткани.
   Сергей, не ожидавший подобной реакции на свои действия, с облегчением вздохнул и подал Ружане длинную полосу материи, чем-то напоминавшую индийское сари. Завернувшись в него, девушка напилась и только после этого вновь обратилась к своему спасителю:
   — Я не видела твоей схватки с ордосами. Расскажи, как тебе удалось от них уйти?
   — Меня выручил временной ступор. — Сергей не стал уточнять, что причиной этого явления был он сам. До сих пор природная осторожность заставляла его сдерживаться в присутствии Ружаны. Сейчас же в его настороженности немалую роль играла находка медальона.
   — Из всех водителей лишь один оказался способен продолжать схватку. — Он пристально посмотрел ей в глаза, неторопливо расстегнул карман куртки, достал медальон и, открыв его, протянул девушке крышку с фотографией Жрена. — Вот этот человек. Мы с ним уже встречались в башне, но еще до этого он пытался подкупить меня и уговорить на сотрудничество с ордосами. Надеюсь, ты знаешь, что он служит вашим врагам.
   Вместо оправданий и объяснений она, как и большинство женщин, попавших в неловкое положение, немедленно перешла в наступление:
   — Ты рылся в моих вещах?!
   — Я не рылся в твоих вещах. Медальон выпал, когда я искал аптечку. И ты не ответила на мой вопрос. — Он говорил очень спокойно, не повышая голоса. И его ледяное спокойствие подействовало на нее, как холодный отрезвляющий душ. Теперь она начала оправдываться:
   — Конечно, я знала о его предательстве.
   — И тем не менее он оставался твоим слугой? Твоим ближайшим помощником и приближенным твоего отца? Князь тоже знал о его предательстве?
   — Конечно, знал! Но он решил, что Жрен не должен догадаться об этом. Если бы его убрали, появился бы новый шпион, о котором мы бы ничего не знали. Этот человек не вызывал у меня особых опасений. В какой-то степени я могла контролировать и направлять его действия.
   — Понимаю. И даже догадываюсь, каким способом. Поэтому ты хранишь его фотографию?
   Ружана вспыхнула, с трудом сдерживая гнев.
   — Это подарок, который мне приходилось время от времени надевать на официальных приемах. Жрен считался моим женихом. И, в конце концов, это не твое дело.
   — Вот как? В этом ты, безусловно, права.
   Почувствовав, что перегнула палку, Ружана попыталась исправить положение:
   — Отец полагал, что его постоянное присутствие рядом со мной обеспечит мою безопасность. До сих пор именно так и было. До случая с моранами ни один посланец ордосов не смел приблизиться ко мне. Но теперь, видимо, Жрен решил, что настало время для активных действий. Что произошло между вами? Он напал на тебя?
   — Он набросился на меня, как разъяренный павиан, вопя о том, что я посмел приблизиться к его женщине и за это он меня убьет.
   — Как закончился ваш поединок? Жрен был одним из лучших фехтовальщиков империи.
   — Я это почувствовал. Однако тебе придется готовить венок на могилу своего жениха, если, конечно, ты найдешь ее в этой пустыне.
   — Перестань паясничать и расскажи мне подробно о вашем поединке. — Она не выглядела убитой горем, скорее озабоченной, и это заставило его сменить тон.
   — Мой меч попал в щель между пластинами его панциря и навылет пробил грудь с той стороны, где у обычного человека находится сердце. Надеюсь, и у него оно было именно там. Во всяком случае, он захлебнулся собственной кровью, раз уж тебе так нужны подробности. Через несколько секунд он опустился на одно колено, опираясь на свой ставший бесполезным меч. Затем Жрен проклял меня и умер.
   — Ты осмотрел его? Проверил пульс?
   — В этом не было необходимости. Люди с такими ранами не выживают.
   — Люди, может быть, и не выживают. Но Жрен не был человеком в полном смысле этого слова. Ор-досы преобразовали его тело и мозг. Он стал обращенным третьей ступени. Таких выродков у них не больше десятка. Адепта такого уровня нельзя убить так просто. Видимо, он ослабел от ран и потери крови, понял, что ему не удастся в этот раз справиться с тобой, и решил, что проще всего от тебя отделаться, изобразив собственную смерть. Думаю, тебе еще предстоит встретиться с ним.
   С минуту Сергей молчал, вспоминая мельчайшие подробности своей схватки со Жреном, и наконец вынужден был признать:
   — Скорее всего ты права. Моей ошибкой было то, что я более внимательно не осмотрел его тело. В следующий раз буду осторожней. Его можно убить наверняка?
   — Разумеется, можно. Для этого надо повредить его мозг. Только серьезная рана в голову позволит покончить с ним.
   — После всего происшедшего он не рискнет появиться в доме твоего отца. Но ты не кажешься слишком огорченной потерей собственного жениха.
   — Моя жизнь в столице княжества определяется сотнями условностей и ритуалов. Ты не представляешь, насколько сложно исполнять обязанности единственной дочери князя при дворе моего отца. Так что я благодарна тебе за то, что ты избавил меня от одной из самых сложных проблем. Именно такой проблемой стал для меня Жрен, с которым, выполняя волю отца, я была вынуждена поддерживать хорошие отношения. И я тебе благодарна не только за это…
   Долгое мгновение она молча смотрела ему в глаза, а затем обвила его шею своими тонкими и такими легкими руками, а ее прохладные губы на секунду прижались к его губам в мимолетном поцелуе.
   Но когда он попытался продлить это чудесное мгновение и вновь привлечь к себе девушку, она осторожно отстранилась.
   — Нам пора двигаться дальше. И не торопи меня. Я трудно привыкаю к людям. Тем более к таким, как ты.
   — Чем же я отличаюсь от остальных?
   — Своей скрытой силой, возможности которой ты и сам не знаешь. Но я ее все время чувствую. Такое впечатление, словно прикасаешься к заряженному электричеством предмету. Кстати, ты знаешь, что твоя аура зеленого цвета? Такая аура бывает только у демонов…
   — Выходит, я демон?
   — Ты необычный человек, Сергей. Слишком необычный для меня. Хотя именно я сделала все, чтобы ты оказался здесь, в моем мире.
   — Теперь ты раскаиваешься в этом?
   — Нет, конечно, нет! Но все оказалось намного сложней, чем я предполагала в тот момент, когда впервые увидела тебя в своем сне.
   Они ехали всю ночь, не позволяя себе на этот раз останавливаться даже для короткого отдыха, и, когда он вынужден был в конце концов слезть с лошади, чтобы поправить сбившуюся сбрую, Ружана, все еще находившаяся под впечатлением их последнего разговора, задумчиво проговорила:
   — Никогда не предполагала, что один человек способен остановить целое полчище ордосских прихвостней во главе с их адептом. Ты спас мне жизнь, Сергей. Жрен, видимо, решил, что пора от меня избавиться. Я узнала слишком многое и стала помехой в его далеко идущих планах.
   — Ну, прежде всего я спасал свою собственную жизнь.
   — Все равно я у тебя в долгу.
   — Это замечательно, когда такая красивая женщина считает, что она у кого-то в долгу, но, мне кажется, ты вернула свой долг сполна. Для меня достаточно было одного поцелуя.
   — Ты напрасно относишься к этому с иронией. Подобные долги в нашем роду всегда возвращаются сторицей. А сейчас я просто хочу поблагодарить тебя за мужество и доверие. У тебя были все основания сомневаться во мне после истории с открытыми воротами дворца, когда ты посчитал, что это моих рук дело. И тем более после находки этого медальона.
   Он подсадил ее в седло и, усевшись позади девушки, осторожно привлек ее к себе.
   На этот раз она не сопротивлялась, но, когда он вновь почувствовал вкус ее нежных неумелых губ, лошадь, решившая, что стоять под палящими лучами солнца — не самое приятное занятие, тронулась вперед, не дожидаясь команды всадника.
   И как только они миновали ближайшую гряду песчаных холмов, перед ними неожиданно открылись стены и невысокие башенки Бертранского монастыря.

ГЛАВА 20

   Монастырские ворота распахнулись, едва лошадь приблизилась к ним. За тяжелыми дубовыми створками не стояла охрана и не было видно никаких механизмов, управлявших воротами.
   Сонное спокойствие внутреннего двора слегка удивило Сергея. Впрочем, вскоре оно было нарушено появлением послушника, взявшего лошадь под уздцы и поспешившего помочь Ружане выбраться из седла. На Сергея он не обратил ни малейшего внимания.
   — Госпожа, отнести вещи в вашу келью? — Вопрос был задан почтительным тоном, и глаза молодого парня, не старше двадцати лет, изучали при этом копыта коня, не смея остановиться на лице молодой прекрасной женщины, чья рука только что опиралась на его плечо.
   — Да, Колан. Сэр Персиваль извещен о моем прибытии?
   — Его нет в монастыре. Но к нему отправили специального гонца.
   — Хорошо. Позаботься о моем спутнике. Я сама найду дорогу.
   — Когда мы увидимся? — спросил Сергей вдогонку стремительно удалявшейся княжне.
   — Как только это станет возможно и необходимо.
   Этот холодный ответ отозвался в душе Сергея острой болью. Что-то неуловимо изменилось в Ружане, как только они оказались внутри монастырского двора.
   — Я хотел бы получить более определенный ответ. Время слишком дорого. Могу я сразу же поговорить с настоятелем?
   — Колан проводит тебя к нему. Отец Харламов знает о нашем приезде. — И, не удосужившись ответить на основную часть его вопроса, она исчезла за входными дверями.
   — Часто она у вас бывает? — попытался он прояснить ситуацию у Колана, но тот лишь печально покачал головой в ответ.
   — Простите, сэр, мне не разрешено разговаривать с посторонними. Позвольте проводить вас к настоятелю. Возможно, он соблаговолит ответить на ваши вопросы.
   Приемная настоятеля Бертранского монастыря произвела на Сергея странное впечатление смесью религиозных атрибутов и достаточно пышной «мирской» отделкой.
   Здесь стояли резные диваны с мягкой и уже выцветшей обивкой, пол был покрыт роскошным ковром ручной работы. Обстановка говорила о богатстве общины и одновременно о полном пренебрежении к нему. Даже в королевском дворце подобный ковер не стали бы класть под ноги.
   Настоятель Бертранского монастыря был стар и, как показалось Сергею, даже слишком стар для той должности, которую он занимал уже столько лет, что никто в этих стенах не помнил другого настоятеля.
   Впрочем, и сами стены выглядели такими же старыми. Здесь все пропитала глубокая древность. Свитки пергамента на полках, глиняный кувшин, покрытый паутиной трещин, роскошную картину на стене, изображающую сошествие грешников в ад. Чьи-то крылья, некогда белоснежные, а ныне изрядно побитые молью, но все еще распростертые над этой комнатой и над всем монастырем…
   Сергею пришлось легким покашливанием напомнить о своем присутствии, прежде чем его пригласили сесть в глубокое кресло. Настолько глубокое, что он сразу же утонул в нем и перестал видеть стол. Только лицо настоятеля, строгое и отрешенное, возвышалось над перламутровыми инкрустациями, которыми были отделаны ножки и боковая поверхность стола. Старец, казалось, излучал доброжелательность всем своим видом. Вот только Сергею она показалась не совсем искренней. Хотя почему, собственно, настоятель должен радоваться его появлению в этих стенах? Лишние хлопоты, лишние заботы…
   — Рад вашему прибытию, сэр капитан федеральной безопасности. Мне известно о ваших подвигах и о том, что вы спасли жизнь члену совета нашей общины.
   — Вы имеете в виду Ружану? Не знал, что ее положение в вашей общине так высоко. В столице считают, что женщинам запрещено даже посещать ваш монастырь.
   Настоятель усмехнулся, не отрывая пристального взгляда своих выцветших глаз от лица Сергея.
   — Это так и есть. Для Талосской княжны было сделано исключение — единственное за всю историю существования нашего монастыря. И дело здесь не в том, что она дочь влиятельного князя, как вы, возможно, подумали. Она, еще будучи ребенком, обладала уникальным даром сновидицы, и в нашем монастыре ей удалось развить и укрепить свой дар. Сейчас она по праву занимает одно из первых мест в совете нашей общины.
   Сергей решил перевести разговор на главную тему, ради которой ему понадобилась встреча с настоятелем:
   — Позвольте мне, святой отец, сэкономить ваше время и перейти сразу к делу, которое привело меня сюда.
   — Разумеется, сын мой, подобное желание можно только приветствовать.
   — Вам наверняка известно о том, что строительство ордосской часовой башни завершено, и о том, какие неисчислимые бедствия она уже принесла жителям ближайших поселений.
   — Да, мы знаем об этом и с горечью и возмущением склоняем наши головы перед провидением господним.
   — Провидение здесь ни при чем. Злую волю направляют вполне определенные личности. Но, если до сих пор война империи с ордосами проходила вдали от ваших стен, то на этот раз удар будет направлен непосредственно на монастырь. Если монастырь погибнет, это принесет неисчислимые бедствия не только вам, но и всей империи. Только благодаря знаниям, которые вы собираете и сохраняете в своих стенах, империя до сих пор не скатилась в эпоху варварства.
   — Все это мне известно, сын мой. Но борьба со злом рождает только новое зло. Мы должны во всем полагаться на бога. Все, что происходит, находится в его власти.
   — А что, если богу просто наплевать на нас? Некогда ему нами заниматься. Что, если у него хватает своих, божественных дел, а наши, человеческие, мы должны решать сами?