– Опять? - грозно повернулся к нам папа. - Что вы там шепчетесь?
– Мы тебе сувенир готовим, - хихикнул Алешка.
А я добавил:
– Правильно сказал. Так, да.
Глава XVII
– Мы тебе сувенир готовим, - хихикнул Алешка.
А я добавил:
– Правильно сказал. Так, да.
Глава XVII
ПОПУГАЙ В ПОДВАЛЕ
По дороге папа признался нам, что наш Арчил не только научный сотрудник, но и сотрудник уголовного розыска. Этот монастырь давно уже интересовал не только ученых, но и милицию. Арчил, изучая монастырь, должен был и наблюдать за возможным появлением там подозрительных посторонних лиц. Ну, и, конечно, когда заявились мы с Алешкой, к обязанностям Арчила добавилась еще одна - не спускать с нас глаз. Что и было сделано. Но Арчил очень добрый и тактичный человек. Поэтому он не вмешивался в наши фокусы, но все время был готов броситься нам на помощь. Даже то, что он потащил нас в горы за дикими сливами, было не случайно, а сделано специально. Вокруг монастыря сосредоточивались оперативные работники, и мы могли либо помешать им, либо попасть под горячую руку.
В общем и целом примерно так.
– А куда же он делся? Тогда, ночью?
– Это вы у него спросите.
Арчил встретил нас как самых дорогих гостей. Со всем своим неукротимым гостеприимством. В сакле пылал огонь. Стол был накрыт лучше, чем в ресторане. Мама сразу же бросилась ему помогать. Но он сделал величественный жест:
– Которая красивая женщина, такая должна сидеть на почетном месте, ничего не делать. Только пить вино, кушать и петь песни.
Мама согласилась. А папа еще о чем-то поговорил с Арчилом, и они занялись готовкой шашлыка. В общем-то, готовил один Арчил, а мы все любовались на его работу. Особенно, когда он стал резать кинжалом головки лука. Он разговаривал в это время с мамой, не смотря на свои руки, а его кинжал дробно стучал по доске, будто заведенный, и тоненькие ровные колечки лука ложились одно за другим, образуя красивый узор.
В общем, повеселились на славу. Здорово было! Мама только петь не стала. Но Арчил ее выручил и спел сам, на своем языке, свою родную песню. Она была очень красивая, грустная, но такая длинная, что даже мама не выдержала и спросила его, о чем эта песня.
– Как один джигит полюбил одну девушку.
– И все? - удивилась мама. - А столько слов…
– Который человек любит, такой всегда много сказать хочет.
– Вот и скажи, дядя Арчил, - вмешался Алешка, - куда мопед делся?
– Никуда не делся. Здесь был.
– А мы не нашли.
Арчил самодовольно улыбнулся и поправил усы.
– Хорошо спрятался один раз.
– Ну, где? Ну, скажите…
– Который человек мне лицо чернила рисовал, никогда не узнает.
Вот так! Оказывается Арчил все понял! И не сказал нам ни слова. И не обиделся.
– Алешка! - воскликнула мама. - Ты с ума сошел!
– Ничего не сошел. Это он сам! Кисточкой для бритья. Так, да?
– Правильно сказал, - Арчил усмехнулся. - Мопед на крыше сидел.
Здорово придумал. Ну кому в голову придет транспортное средство на крыше дома искать? Нам не пришло.
Арчил еще немного попел - другую песню, меньше часа даже. Мы с родителями поплавали, покатали маму под парусом, и они собрались в город. У папы там еще дела.
– И вы готовьтесь, - сказала мама, садясь в машину. - Скоро домой.
– Да, - сказал папа и посмотрел на часы. - До начала учебного года осталось три дня.
Интересно, это он на циферблате разглядел?
– Мог бы и не напоминать, - проворчал Алешка.
А мама от души поблагодарила Арчила на прекрасный обед, за прекрасные (и главное, длинные!) песни, а особенно за заботу о детях.
– Которые дети хорошие, - смущенно проговорил растроганный Арчил, - такие родители еще лучше.
– И наоборот тоже верно, - сказал папа и включил двигатель.
Я от всех нахлынувших чувств пошел лечиться рыбалкой. Лешка застрял в сакле. Наверняка что-то клянчит у Арчила. Шашку, наверное.
Но я ошибся. Вытаскивая закидушку, увидел: Алешка, стоя на нашей веранде, изо всех сил сигналит руками - будто у него их не две, а десяток. Вот неугомон!
– Дим, - лихорадочно зашептал он, когда я вернулся с моря. - Я все узнал и все сделал.
– Что узнал и что сделал?
– «Медвежье» - это такой дачный поселок для богатеньких Буратин. Он совсем недалеко отсюда, только не в сторону города, а наоборот. А вилла Злобина называлась «Фрегатом» раньше. Теперь называется «Майя».
Мой тяжелый вздох Алешка почему-то воспринял, как одобрение.
– А что дальше? - безнадежно спросил я.
– Мопед выпросил. Поехали.
– Куда?
– На виллу.
– Зачем?
– Попугая в подвал посадим. Деньги у него для Седова заберем. И все.
Да, всего делов-то. В подвал посадим. Деньги заберем…
– Дим! Случай очень подходящий. У него охраны не осталось. А раз он за границу намылился, значит, деньги в чемодан сложил. Очень удобно.
Я подумал и согласился.
– Ладно. Но автомат не возьмем.
– И не надо, Дим. Он не нужен. Я все продумал.
– Все? - недоверчиво спросил я. - А охрана на въезде? Там она наверняка есть. Это тебе не адмирал в гостинице.
– Дим, - убежденно сказал он. - Они все дураки.
А мы все умные - следовало из его слов.
Доехали мы здорово. Поворот на поселок «Медвежье» оказался совсем рядом, а дорога туда - в лучших традициях Европы. Постарались Буратины.
Вскоре дорога кончилась перед сплошными железными воротами. По бокам ворот, сверху торчали глазки камер - будто две вороны сидели. А в обе стороны шел забор. Даже не забор - заборище. Я такого еще не видел. Весь из бетона, по верху - колючка и опять же, как галки, камеры сидят. Да сюда проникнуть можно только с ордером прокуратуры, подкрепленным взводом спецназа! Правда, я знаю одного человечка, который и без спецназа даже сюда пролезет. И меня протащит.
Мы слезли с мопеда. Алешка снял с багажника знакомый пакет из-под огрызков. Нажали кнопку звонка.
– Что надо? - раздался над нами голос невидимого охранника.
– Мы к господину Злобину, - сказал Алешка серьезно и озабоченно.
– Он вас ждет?
– Нет. Это сувенир.
– Чего? Какой сувенир?
– Сюрприз.
– Бери свой сюрприз под мышку и дуй отсюда!
– Вам попадет, - вздохнул Алешка. - У нас письмо для Злобина. От женщины. Личное.
Долгое раздумье.
– А кто вас просил?
– Мы ее племянники. Это секретное письмо.
Опять молчание. Видимо, шарики в мозгу охранника с трудом ворочаются.
– Покажи.
Одна створка ворот поехала в сторону, и в щели показалось большое лицо. Просто морда, а не лицо.
– Давай письмо.
– Из моих рук. Я за него отвечаю.
И Алешка сунул ему под нос фирменный конверт. На конверте стоял типографский штамп: «Майское городское управление внутренних дел».
Мне показалось, что охранник немного вздрогнул.
– Щас. Сообщу ему по внутреннему.
– Не надо, - предупредил Алешка. - Вдруг у него кто-то есть. Подведете человека.
Огромное лицо нахмурилось и кивнуло:
– Заходите. Последний особняк в правом ряду. Машину оставьте здесь.
– А не сопрут? - спросил Алешка с тревогой, заводя в ворота мопед.
– Вот это? Я бы это, даже если б мне хорошо приплатили, не взял.
С юмором мужик, хоть и тугодум.
Мы зашагали по красивой дорожке, обсаженной тополями и вымощенной пластмассовыми булыжниками. Присмотревшись, поняли, что и тополя тоже искусственные.
– Ну все, как в Европе, - высказался Алешка. Подумал и добавил: - Хотя я там давно не был. - Еще подумал и вздохнул: - Ни разу.
– Эй! - заорал нам вслед охранник. - А что у тебя в пакете?
Опомнился. Спохватился. Точно, тугодум.
Пришлось вернуться.
– Фрукты от дамы. - И Алешка раскрыл перед ним пакет. Там лежали яблоки, гроздь винограда. Дикие желтые сливы.
– Ну, валяйте! - отпустил нас охранник. И вдруг предупредил, почему-то проникнувшись к нам симпатией: - Там у него собаки, вы, ребята, поосторожнее.
– Я их знаю, - почему-то сказал Алешка.
Но правильно сказал. У Алешки со всеми животными всегда прекрасные отношения. Они друг друга понимают без слов и пользуются взаимной любовью. А уж собаки, те вообще, наверное, принимают Алешку за своего любимого щенка.
А вот и шикарная вилла «Майя». Здесь, как и всюду, легкая ажурная ограда, искусственный газон. Калитка. Она не заперта, но по газону лениво разгуливают два шоколадных красавца добермана.
– Эй вы! - вполголоса позвал Алешка.
Собаки в первую секунду рявкнули и легкими скачками бросились к калитке. А у калитки заулыбались во все свои зубастые пасти. И завертели хвостами. Вернее тем, что от них оставалось.
– Как жизнь? - спросил Алешка.
Доберманы сели и, склонив набок головы, еще шире улыбнулись. Вроде как ответили: мол, в общем, ничего жизнь.
– Мы к вам в гости, - сказал Алешка. - Не возражаете? - И он открыл калитку.
Псы не возражали.
– Это со мной, - небрежно пояснил им Алешка в мой адрес.
Мы шли пластмассовой дорожкой к дому. Псы, с обеих сторон от Алешки, трусили рядом, прижимаясь к нему боками.
– Где ваше место? - спросил он.
И доберманы послушно направились к вольере. Вошли, улеглись на свои пластмассовые матрасики и позволили себя запереть. Надо, так надо. Как можно отказать такому обаятельному… щенку, что ли?
– Дим, - скомандовал Алешка. - Срочно ищем подвал.
– Какой подвал?
– С крысами.
Мы верно рассудили, что в самом доме, похожем на пластмассовый теремок, подвала с крысами быть не может. Нужно осмотреть подсобные помещения.
За домом, примыкая к общему забору, стоял бетонный сарай. Или гараж. Он тоже был не заперт. Мы вошли, отыскали внутри небольшую дверь, распахнули. Вниз спускались бетонные ступени.
Я пошарил рукой за дверью, нащупал выключатель. Вспыхнувший свет озарил мрачное помещение подвала. И, кстати, напуганные светом, в самом деле шарахнулись по углам здоровенные крысы.
Подвал был тоже бетонный - прямо фашистский бункер. В нем было совершенно пусто, только на стене висела пара наручников. Камера пыток какая-то. И, кстати, крысы уже осмелели и суетливо забегали по полу, не обращая на нас внимания.
Алешка осмотрелся, нашел в углу пустую бутылку. Объяснил мне, что нужно делать. Спросил:
– Ты видел, как диких животных ловят? Сейчас увидишь.
Он высыпал на пол фрукты из пакета и вытащил оттуда… Арчилову сеть, туго свернутую в комок.
– Действуй, - сказал он.
Я положил сеть за распахнутой дверью, погасил свет и вышел наружу. За калитку. И стал прохаживаться в сторонке, поджидая подходящий объект.
Он вскоре появился - молодая мама с коляской. Одной рукой она катила коляску, в другой держала раскрытую книгу.
– Извините, - остановил я ее. - Я сейчас проходил мимо этого дома…
Женщина оторвала глаза от книги, вскинула на меня задумчивые глаза.
– Я очень спешу, а в подвал забрались какие-то мальчишки. По-моему, они там хулиганят. Какие-то стекла бьют. Вы не предупредите хозяина? - Она кивнула и снова уткнулась в книгу. - Спасибо. - И я вроде бы как заспешил. Правда, в том же направлении, что и женщина.
Не отрываясь от книги, она оставила коляску за калиткой, пошла к дому. Когда она нажала кнопку звонка, я шмыгнул за угол, прислушался.
Дверь открылась. Женщина, наверное, все так же уткнувшись в книгу, пробубнила:
– К вам в подвал какие-то мальчишки забрались. Какие-то стекла бьют.
Я помчался в подвал, а за спиной услышал, как взревел Злобин:
– Что!? Забрались? Шпана!
Я едва успел влететь в подвал и спрятаться за дверью, расправив сеть.
Злобин остановился на верхней ступеньке. В темноте послышался задорный Алешкин голос: «Давай еще эту кокнем» - и звон разбитого стекла.
Щелкнул выключатель.
– Ах ты, шпаненок! - И Попугай ринулся по ступеням вниз. Я смаху набросил на него сеть. Он запутался и грохнулся на пол. Мы быстро помогли ему запутаться еще больше.
– Вы кто? Вы что? - забормотал он, похожий уже не на попугая, а на какую-то большую спеленутую гусеницу.
Я поднялся наверх и наглухо закрыл дверь.
– Мы те самые детки, которых вы хотели посадить в подвал с крысами. Узнаете?
– Да я же пошутил!
– А с Седовым вы тоже шутили?
Он долго молчал, только таращил глаза. Никак не мог врубиться.
– А вы ему кто?
– Племянники.
– Вот пусть он сам приедет, и мы с ним решим все вопросы. Вот прямо завтра пусть и приедет.
– На завтра у вас билет на самолет, - возразил Алешка. Точно мы, конечно, ничего такого не знали. Но, видимо, угадали.
Попугай опять повилял глазами. Пригрозил:
– Я сейчас позову собак.
– Зовите. Они заперты в вольере.
– Позову охрану.
– Не услышит.
– И чего будем делать?
– А мы уже все сделали. Пошли, Дим.
– Как пошли? Куда пошли? А я? Здесь же полно крыс! Я их боюсь!
Мы молча поднялись по ступеням.
– Свет погасим, Дим?
– Обязательно. Они его в темноте и сожрут.
– Стойте! Чего вы хотите? Сколько?
– А сколько вы заработали, ограбив нашего дядю? На эти деньги он собирался отправить нас на учебу. В эту… в Европу.
– Пойдемте в дом, я отдам его деньги.
Мы расхохотались.
– Не верите? - Ему ничего не оставалось делать. - Рядом с большим чемоданом, который на колесиках, стоит кейс. Возьмите его. Это деньги Седова. Я ведь только хотел ему отомстить. Кстати, я собирался отдать ему деньги. Возьмите их и отпустите меня. - Он еще подумал и грустно добавил: - Я ведь на самом деле не очень плохой человек.
Вот они все так, эти попугаи. Как в клетку посадят, так они сразу добренькие.
Свет мы выключать не стали. Но дверь прикрыли как можно плотнее.
– Жаль, полена нет, - вздохнул Алешка.
– По башке ему, да?
– Дверь подпереть, Дим, - Алешка вздохнул еще сильнее.
Мы вошли в дом. Нашли чемоданчик с деньгами. И ушли. А доберманы поскуливали нам вслед.
Правда, на выходе нас опять остановил охранник:
– А что в кейсе?
– Деньги, - небрежно сказал Алешка. - Это он нас отблагодарил за добрые вести. И за фрукты.
– Ну ты даешь! - охранник рассмеялся и распахнул ворота.
– Лех, - сказал я, когда мы прикрепив к багажнику кейс с деньгами, садились на мопед, - а вдруг его правда крысы сожрут?
– Не сожрут, - отмахнулся Алешка. - Там фруктов полно. А потом, Дим, он сейчас так орет, что наверняка их всех распугал. Как бы у них инфаркт не случился.
Дома Алешка взял у Арчила мобильник, вышел на берег моря и позвонил:
– Милиция? Мамаладзе на связи. Приезжайте на виллу «Майя» в поселке Медвежье. Там в подвале вас дожидается господин Злобин. Это вам такой сувенир. Только поскорее, а то его крысы съедят. И передайте господину Седову, что на его имя поступили деньги от господина Злобина. Конец связи.
– Лех, - сказал я, помолчав, - а ведь мы с тобой ограбление совершили.
Лешка тоже помолчал. Потом пожал плечами:
– Отчасти, Дим.
«ПРАВИЛЬНО СКАЗАЛ? ТАК, ДА?»
Попало нам, конечно, здорово. Особенно мне, как старшему. Но и Лешке мало не показалось.
Кстати, Попугай от крыс не пострадал. Они его не тронули. То ли он действительно распугал их своими воплями, то ли они считали его своим хозяином.
Но нам от этого не легче. Нас ругали все. Полковник, жена полковника, майор, капитан. Нас отругал даже сам Седов: «Разве можно было так рисковать, ребята, из-за каких-то паршивых денег?»
Нас не ругали только два человека. Актриса Майская, которая все время тискала Алешку и посылала мне благодарные взгляды. И Арчил. Он хмуро слушал, когда нас отчитывали всем хором, а потом отвел нас в сторону и сказал:
– Арчил сильно рад, что вы с ним жили. Первый раз Арчил вас сильно полюбил, а второй раз Арчил вами сильно гордится. Конечно, плохо так делать. Но так настоящий мужчина делает. И вам за етим здорово будет! Правильно сказал!
Сказал-то правильно. Но вот фраза: «Здорово вам будет» - какой-то странный осадок оставила.
Мы стали собираться в Москву. Хотя, собственно, нам и собирать-то нечего было. Ласты, маски, плавки. Ну и две корзины с дарами Арчила. И мешок орехов - «Сациви в табаке кушать будете». А мы ему так рыбный день и не устроили. Да не любит он рыбу. Он шашлыками питается.
Пришла за нами машина, и за рулем ее сидел теперь уже майор Володя. Он погрузил наш багаж, а мы пошли прощаться с Арчилом.
Наш снежный человек сидел в сакле, на бочонке, и глаза его были грустные. Все лицо грустное, даже усы повисли.
– Который теперь мне лицо чернилами мазать станет, а? - спросил он то ли нас, то ли самого себя. - Который в колодец полезет? Который… - Тут он замолчал и улыбнулся. Но тоже грустно.
Мы потоптались на месте, а Лешка вдруг повис у него на шее. Арчил так растрогался, что даже отвернулся.
Втроем мы пошли к машине. Арчил захватил какой-то длинный сверток из шкуры. И когда мы садились, отдал его нам.
– Сувенир. От большого джигита маленьким джигитам.
– Шашка! - ахнул Алешка.
– Правильно сказал, - потоптался на месте Арчил. - Хотел и «Максимова» вам подарить. Но который пулемет везет, такого в поезд не пустят. - Он поправил усы, улыбнулся белыми зубами. - Потом опять приезжайте. Постреляем. Я «Максимова» хорошо спрятал. Так, да. А ленточки к нему еще остались. На всех врагов хватит…
Прошло время. Настали новые дела и новые заботы. Понемногу стали забываться черные монахи, таинственный монастырь, лунные ночи. Но, наверное, мы никогда не забудем Арчила Мамаладзе - грустного, одинокого и доброго, похожего на снежного человека. И вовсе не только потому, что над Алешкиной тахтой висит подаренная им шашка…
Правильно сказал? Так, да?
По дороге папа признался нам, что наш Арчил не только научный сотрудник, но и сотрудник уголовного розыска. Этот монастырь давно уже интересовал не только ученых, но и милицию. Арчил, изучая монастырь, должен был и наблюдать за возможным появлением там подозрительных посторонних лиц. Ну, и, конечно, когда заявились мы с Алешкой, к обязанностям Арчила добавилась еще одна - не спускать с нас глаз. Что и было сделано. Но Арчил очень добрый и тактичный человек. Поэтому он не вмешивался в наши фокусы, но все время был готов броситься нам на помощь. Даже то, что он потащил нас в горы за дикими сливами, было не случайно, а сделано специально. Вокруг монастыря сосредоточивались оперативные работники, и мы могли либо помешать им, либо попасть под горячую руку.
В общем и целом примерно так.
– А куда же он делся? Тогда, ночью?
– Это вы у него спросите.
Арчил встретил нас как самых дорогих гостей. Со всем своим неукротимым гостеприимством. В сакле пылал огонь. Стол был накрыт лучше, чем в ресторане. Мама сразу же бросилась ему помогать. Но он сделал величественный жест:
– Которая красивая женщина, такая должна сидеть на почетном месте, ничего не делать. Только пить вино, кушать и петь песни.
Мама согласилась. А папа еще о чем-то поговорил с Арчилом, и они занялись готовкой шашлыка. В общем-то, готовил один Арчил, а мы все любовались на его работу. Особенно, когда он стал резать кинжалом головки лука. Он разговаривал в это время с мамой, не смотря на свои руки, а его кинжал дробно стучал по доске, будто заведенный, и тоненькие ровные колечки лука ложились одно за другим, образуя красивый узор.
В общем, повеселились на славу. Здорово было! Мама только петь не стала. Но Арчил ее выручил и спел сам, на своем языке, свою родную песню. Она была очень красивая, грустная, но такая длинная, что даже мама не выдержала и спросила его, о чем эта песня.
– Как один джигит полюбил одну девушку.
– И все? - удивилась мама. - А столько слов…
– Который человек любит, такой всегда много сказать хочет.
– Вот и скажи, дядя Арчил, - вмешался Алешка, - куда мопед делся?
– Никуда не делся. Здесь был.
– А мы не нашли.
Арчил самодовольно улыбнулся и поправил усы.
– Хорошо спрятался один раз.
– Ну, где? Ну, скажите…
– Который человек мне лицо чернила рисовал, никогда не узнает.
Вот так! Оказывается Арчил все понял! И не сказал нам ни слова. И не обиделся.
– Алешка! - воскликнула мама. - Ты с ума сошел!
– Ничего не сошел. Это он сам! Кисточкой для бритья. Так, да?
– Правильно сказал, - Арчил усмехнулся. - Мопед на крыше сидел.
Здорово придумал. Ну кому в голову придет транспортное средство на крыше дома искать? Нам не пришло.
Арчил еще немного попел - другую песню, меньше часа даже. Мы с родителями поплавали, покатали маму под парусом, и они собрались в город. У папы там еще дела.
– И вы готовьтесь, - сказала мама, садясь в машину. - Скоро домой.
– Да, - сказал папа и посмотрел на часы. - До начала учебного года осталось три дня.
Интересно, это он на циферблате разглядел?
– Мог бы и не напоминать, - проворчал Алешка.
А мама от души поблагодарила Арчила на прекрасный обед, за прекрасные (и главное, длинные!) песни, а особенно за заботу о детях.
– Которые дети хорошие, - смущенно проговорил растроганный Арчил, - такие родители еще лучше.
– И наоборот тоже верно, - сказал папа и включил двигатель.
Я от всех нахлынувших чувств пошел лечиться рыбалкой. Лешка застрял в сакле. Наверняка что-то клянчит у Арчила. Шашку, наверное.
Но я ошибся. Вытаскивая закидушку, увидел: Алешка, стоя на нашей веранде, изо всех сил сигналит руками - будто у него их не две, а десяток. Вот неугомон!
– Дим, - лихорадочно зашептал он, когда я вернулся с моря. - Я все узнал и все сделал.
– Что узнал и что сделал?
– «Медвежье» - это такой дачный поселок для богатеньких Буратин. Он совсем недалеко отсюда, только не в сторону города, а наоборот. А вилла Злобина называлась «Фрегатом» раньше. Теперь называется «Майя».
Мой тяжелый вздох Алешка почему-то воспринял, как одобрение.
– А что дальше? - безнадежно спросил я.
– Мопед выпросил. Поехали.
– Куда?
– На виллу.
– Зачем?
– Попугая в подвал посадим. Деньги у него для Седова заберем. И все.
Да, всего делов-то. В подвал посадим. Деньги заберем…
– Дим! Случай очень подходящий. У него охраны не осталось. А раз он за границу намылился, значит, деньги в чемодан сложил. Очень удобно.
Я подумал и согласился.
– Ладно. Но автомат не возьмем.
– И не надо, Дим. Он не нужен. Я все продумал.
– Все? - недоверчиво спросил я. - А охрана на въезде? Там она наверняка есть. Это тебе не адмирал в гостинице.
– Дим, - убежденно сказал он. - Они все дураки.
А мы все умные - следовало из его слов.
Доехали мы здорово. Поворот на поселок «Медвежье» оказался совсем рядом, а дорога туда - в лучших традициях Европы. Постарались Буратины.
Вскоре дорога кончилась перед сплошными железными воротами. По бокам ворот, сверху торчали глазки камер - будто две вороны сидели. А в обе стороны шел забор. Даже не забор - заборище. Я такого еще не видел. Весь из бетона, по верху - колючка и опять же, как галки, камеры сидят. Да сюда проникнуть можно только с ордером прокуратуры, подкрепленным взводом спецназа! Правда, я знаю одного человечка, который и без спецназа даже сюда пролезет. И меня протащит.
Мы слезли с мопеда. Алешка снял с багажника знакомый пакет из-под огрызков. Нажали кнопку звонка.
– Что надо? - раздался над нами голос невидимого охранника.
– Мы к господину Злобину, - сказал Алешка серьезно и озабоченно.
– Он вас ждет?
– Нет. Это сувенир.
– Чего? Какой сувенир?
– Сюрприз.
– Бери свой сюрприз под мышку и дуй отсюда!
– Вам попадет, - вздохнул Алешка. - У нас письмо для Злобина. От женщины. Личное.
Долгое раздумье.
– А кто вас просил?
– Мы ее племянники. Это секретное письмо.
Опять молчание. Видимо, шарики в мозгу охранника с трудом ворочаются.
– Покажи.
Одна створка ворот поехала в сторону, и в щели показалось большое лицо. Просто морда, а не лицо.
– Давай письмо.
– Из моих рук. Я за него отвечаю.
И Алешка сунул ему под нос фирменный конверт. На конверте стоял типографский штамп: «Майское городское управление внутренних дел».
Мне показалось, что охранник немного вздрогнул.
– Щас. Сообщу ему по внутреннему.
– Не надо, - предупредил Алешка. - Вдруг у него кто-то есть. Подведете человека.
Огромное лицо нахмурилось и кивнуло:
– Заходите. Последний особняк в правом ряду. Машину оставьте здесь.
– А не сопрут? - спросил Алешка с тревогой, заводя в ворота мопед.
– Вот это? Я бы это, даже если б мне хорошо приплатили, не взял.
С юмором мужик, хоть и тугодум.
Мы зашагали по красивой дорожке, обсаженной тополями и вымощенной пластмассовыми булыжниками. Присмотревшись, поняли, что и тополя тоже искусственные.
– Ну все, как в Европе, - высказался Алешка. Подумал и добавил: - Хотя я там давно не был. - Еще подумал и вздохнул: - Ни разу.
– Эй! - заорал нам вслед охранник. - А что у тебя в пакете?
Опомнился. Спохватился. Точно, тугодум.
Пришлось вернуться.
– Фрукты от дамы. - И Алешка раскрыл перед ним пакет. Там лежали яблоки, гроздь винограда. Дикие желтые сливы.
– Ну, валяйте! - отпустил нас охранник. И вдруг предупредил, почему-то проникнувшись к нам симпатией: - Там у него собаки, вы, ребята, поосторожнее.
– Я их знаю, - почему-то сказал Алешка.
Но правильно сказал. У Алешки со всеми животными всегда прекрасные отношения. Они друг друга понимают без слов и пользуются взаимной любовью. А уж собаки, те вообще, наверное, принимают Алешку за своего любимого щенка.
А вот и шикарная вилла «Майя». Здесь, как и всюду, легкая ажурная ограда, искусственный газон. Калитка. Она не заперта, но по газону лениво разгуливают два шоколадных красавца добермана.
– Эй вы! - вполголоса позвал Алешка.
Собаки в первую секунду рявкнули и легкими скачками бросились к калитке. А у калитки заулыбались во все свои зубастые пасти. И завертели хвостами. Вернее тем, что от них оставалось.
– Как жизнь? - спросил Алешка.
Доберманы сели и, склонив набок головы, еще шире улыбнулись. Вроде как ответили: мол, в общем, ничего жизнь.
– Мы к вам в гости, - сказал Алешка. - Не возражаете? - И он открыл калитку.
Псы не возражали.
– Это со мной, - небрежно пояснил им Алешка в мой адрес.
Мы шли пластмассовой дорожкой к дому. Псы, с обеих сторон от Алешки, трусили рядом, прижимаясь к нему боками.
– Где ваше место? - спросил он.
И доберманы послушно направились к вольере. Вошли, улеглись на свои пластмассовые матрасики и позволили себя запереть. Надо, так надо. Как можно отказать такому обаятельному… щенку, что ли?
– Дим, - скомандовал Алешка. - Срочно ищем подвал.
– Какой подвал?
– С крысами.
Мы верно рассудили, что в самом доме, похожем на пластмассовый теремок, подвала с крысами быть не может. Нужно осмотреть подсобные помещения.
За домом, примыкая к общему забору, стоял бетонный сарай. Или гараж. Он тоже был не заперт. Мы вошли, отыскали внутри небольшую дверь, распахнули. Вниз спускались бетонные ступени.
Я пошарил рукой за дверью, нащупал выключатель. Вспыхнувший свет озарил мрачное помещение подвала. И, кстати, напуганные светом, в самом деле шарахнулись по углам здоровенные крысы.
Подвал был тоже бетонный - прямо фашистский бункер. В нем было совершенно пусто, только на стене висела пара наручников. Камера пыток какая-то. И, кстати, крысы уже осмелели и суетливо забегали по полу, не обращая на нас внимания.
Алешка осмотрелся, нашел в углу пустую бутылку. Объяснил мне, что нужно делать. Спросил:
– Ты видел, как диких животных ловят? Сейчас увидишь.
Он высыпал на пол фрукты из пакета и вытащил оттуда… Арчилову сеть, туго свернутую в комок.
– Действуй, - сказал он.
Я положил сеть за распахнутой дверью, погасил свет и вышел наружу. За калитку. И стал прохаживаться в сторонке, поджидая подходящий объект.
Он вскоре появился - молодая мама с коляской. Одной рукой она катила коляску, в другой держала раскрытую книгу.
– Извините, - остановил я ее. - Я сейчас проходил мимо этого дома…
Женщина оторвала глаза от книги, вскинула на меня задумчивые глаза.
– Я очень спешу, а в подвал забрались какие-то мальчишки. По-моему, они там хулиганят. Какие-то стекла бьют. Вы не предупредите хозяина? - Она кивнула и снова уткнулась в книгу. - Спасибо. - И я вроде бы как заспешил. Правда, в том же направлении, что и женщина.
Не отрываясь от книги, она оставила коляску за калиткой, пошла к дому. Когда она нажала кнопку звонка, я шмыгнул за угол, прислушался.
Дверь открылась. Женщина, наверное, все так же уткнувшись в книгу, пробубнила:
– К вам в подвал какие-то мальчишки забрались. Какие-то стекла бьют.
Я помчался в подвал, а за спиной услышал, как взревел Злобин:
– Что!? Забрались? Шпана!
Я едва успел влететь в подвал и спрятаться за дверью, расправив сеть.
Злобин остановился на верхней ступеньке. В темноте послышался задорный Алешкин голос: «Давай еще эту кокнем» - и звон разбитого стекла.
Щелкнул выключатель.
– Ах ты, шпаненок! - И Попугай ринулся по ступеням вниз. Я смаху набросил на него сеть. Он запутался и грохнулся на пол. Мы быстро помогли ему запутаться еще больше.
– Вы кто? Вы что? - забормотал он, похожий уже не на попугая, а на какую-то большую спеленутую гусеницу.
Я поднялся наверх и наглухо закрыл дверь.
– Мы те самые детки, которых вы хотели посадить в подвал с крысами. Узнаете?
– Да я же пошутил!
– А с Седовым вы тоже шутили?
Он долго молчал, только таращил глаза. Никак не мог врубиться.
– А вы ему кто?
– Племянники.
– Вот пусть он сам приедет, и мы с ним решим все вопросы. Вот прямо завтра пусть и приедет.
– На завтра у вас билет на самолет, - возразил Алешка. Точно мы, конечно, ничего такого не знали. Но, видимо, угадали.
Попугай опять повилял глазами. Пригрозил:
– Я сейчас позову собак.
– Зовите. Они заперты в вольере.
– Позову охрану.
– Не услышит.
– И чего будем делать?
– А мы уже все сделали. Пошли, Дим.
– Как пошли? Куда пошли? А я? Здесь же полно крыс! Я их боюсь!
Мы молча поднялись по ступеням.
– Свет погасим, Дим?
– Обязательно. Они его в темноте и сожрут.
– Стойте! Чего вы хотите? Сколько?
– А сколько вы заработали, ограбив нашего дядю? На эти деньги он собирался отправить нас на учебу. В эту… в Европу.
– Пойдемте в дом, я отдам его деньги.
Мы расхохотались.
– Не верите? - Ему ничего не оставалось делать. - Рядом с большим чемоданом, который на колесиках, стоит кейс. Возьмите его. Это деньги Седова. Я ведь только хотел ему отомстить. Кстати, я собирался отдать ему деньги. Возьмите их и отпустите меня. - Он еще подумал и грустно добавил: - Я ведь на самом деле не очень плохой человек.
Вот они все так, эти попугаи. Как в клетку посадят, так они сразу добренькие.
Свет мы выключать не стали. Но дверь прикрыли как можно плотнее.
– Жаль, полена нет, - вздохнул Алешка.
– По башке ему, да?
– Дверь подпереть, Дим, - Алешка вздохнул еще сильнее.
Мы вошли в дом. Нашли чемоданчик с деньгами. И ушли. А доберманы поскуливали нам вслед.
Правда, на выходе нас опять остановил охранник:
– А что в кейсе?
– Деньги, - небрежно сказал Алешка. - Это он нас отблагодарил за добрые вести. И за фрукты.
– Ну ты даешь! - охранник рассмеялся и распахнул ворота.
– Лех, - сказал я, когда мы прикрепив к багажнику кейс с деньгами, садились на мопед, - а вдруг его правда крысы сожрут?
– Не сожрут, - отмахнулся Алешка. - Там фруктов полно. А потом, Дим, он сейчас так орет, что наверняка их всех распугал. Как бы у них инфаркт не случился.
Дома Алешка взял у Арчила мобильник, вышел на берег моря и позвонил:
– Милиция? Мамаладзе на связи. Приезжайте на виллу «Майя» в поселке Медвежье. Там в подвале вас дожидается господин Злобин. Это вам такой сувенир. Только поскорее, а то его крысы съедят. И передайте господину Седову, что на его имя поступили деньги от господина Злобина. Конец связи.
– Лех, - сказал я, помолчав, - а ведь мы с тобой ограбление совершили.
Лешка тоже помолчал. Потом пожал плечами:
– Отчасти, Дим.
«ПРАВИЛЬНО СКАЗАЛ? ТАК, ДА?»
Попало нам, конечно, здорово. Особенно мне, как старшему. Но и Лешке мало не показалось.
Кстати, Попугай от крыс не пострадал. Они его не тронули. То ли он действительно распугал их своими воплями, то ли они считали его своим хозяином.
Но нам от этого не легче. Нас ругали все. Полковник, жена полковника, майор, капитан. Нас отругал даже сам Седов: «Разве можно было так рисковать, ребята, из-за каких-то паршивых денег?»
Нас не ругали только два человека. Актриса Майская, которая все время тискала Алешку и посылала мне благодарные взгляды. И Арчил. Он хмуро слушал, когда нас отчитывали всем хором, а потом отвел нас в сторону и сказал:
– Арчил сильно рад, что вы с ним жили. Первый раз Арчил вас сильно полюбил, а второй раз Арчил вами сильно гордится. Конечно, плохо так делать. Но так настоящий мужчина делает. И вам за етим здорово будет! Правильно сказал!
Сказал-то правильно. Но вот фраза: «Здорово вам будет» - какой-то странный осадок оставила.
Мы стали собираться в Москву. Хотя, собственно, нам и собирать-то нечего было. Ласты, маски, плавки. Ну и две корзины с дарами Арчила. И мешок орехов - «Сациви в табаке кушать будете». А мы ему так рыбный день и не устроили. Да не любит он рыбу. Он шашлыками питается.
Пришла за нами машина, и за рулем ее сидел теперь уже майор Володя. Он погрузил наш багаж, а мы пошли прощаться с Арчилом.
Наш снежный человек сидел в сакле, на бочонке, и глаза его были грустные. Все лицо грустное, даже усы повисли.
– Который теперь мне лицо чернилами мазать станет, а? - спросил он то ли нас, то ли самого себя. - Который в колодец полезет? Который… - Тут он замолчал и улыбнулся. Но тоже грустно.
Мы потоптались на месте, а Лешка вдруг повис у него на шее. Арчил так растрогался, что даже отвернулся.
Втроем мы пошли к машине. Арчил захватил какой-то длинный сверток из шкуры. И когда мы садились, отдал его нам.
– Сувенир. От большого джигита маленьким джигитам.
– Шашка! - ахнул Алешка.
– Правильно сказал, - потоптался на месте Арчил. - Хотел и «Максимова» вам подарить. Но который пулемет везет, такого в поезд не пустят. - Он поправил усы, улыбнулся белыми зубами. - Потом опять приезжайте. Постреляем. Я «Максимова» хорошо спрятал. Так, да. А ленточки к нему еще остались. На всех врагов хватит…
Прошло время. Настали новые дела и новые заботы. Понемногу стали забываться черные монахи, таинственный монастырь, лунные ночи. Но, наверное, мы никогда не забудем Арчила Мамаладзе - грустного, одинокого и доброго, похожего на снежного человека. И вовсе не только потому, что над Алешкиной тахтой висит подаренная им шашка…
Правильно сказал? Так, да?