Хаецкая Елена Владимировна. Анахрон. Книга первая

   НО ЧТО, ЕСЛИ ЭТО ПРАВДА?
   Сигизмунд медленно попятился от круга. «Ведьмин круг». С поганками по краям. Да нет, поганок пока что не наблюдается…
   Не решаясь повернуться к жуткому следу спиной, он добрался до крыльца. Поднялся по ступенькам. Ему чудилось, что из центра круга кто-то смотрит ему в спину горящими глазами.
   Обернулся. Никого.
   Поспешно захлопнул за спиной дверь. Перевел дыхание. На лестнице тоже никого не было.
   Взлетел по ступенькам. Бросился — прямо в ботинках — в гостиную. К иконе.
   Кто-то говорил ему — сейчас уже не вспомнить, кто, мать или боец Федор — что бесы при надлежащей тренировке могут выдержать все, даже распятие, и только от одного бегут поголовно: от образа Божьей Матери.
   Вот и хорошо. Вот и проверим.
   Схватил икону так торопливо, что своротил на пол блюдце с манной кашей — свежее лантхильдино подношение. Влез в кашу ботинком.
   Выскочил из квартиры, оставляя грязные следы по всему коридору. Кобель увязался за Сигизмундом.
   Никаких видимых изменений во дворе пока не произошло.
   Сигизмунд побежал через двор, прижимая к животу тяжелую икону в окладе. Мыслей в голове почти не было.
   Круг был на месте. Кобель постоял возле круга, принюхиваясь, задирая нос и чуть раздувая ноздри. Потом прянул ушами и, взлаивая, помчался через весь двор. Кота засек, не иначе.
   Сигизмунд нерешительно вошел в круг. Ступил на сухой асфальт, присел на корточки. Ворочаясь на корточках, поводил вокруг себя иконой.
   Ничего. Он почти ожидал услышать визг невидимых существ, ощутить, как раскаляется под пальцами оклад, — весь арсенал дешевого страшка.
   Но икона оставалась холодной, тишина безмолвной. На противоположном конце двора хлопнула дверь подъезда.
   Сигизмунд встал, опустил икону, держа ее в руке, как книгу.
   — Лантхильд! — крикнул он.
   Быстрые, легкие шаги по снегу. Почти бег.
   Он ощутил невероятное облегчение. Почти невыносимую радость.
   — Лантхильда! — крикнул он во все горло.
   В круг вбежала пегая колли и замахала хвостом. Единственная собака из всех известных Сигизмунду, у которой были голубые глаза. Сигизмунд машинально погладил ее.
   Следом за собакой стремительным шагом шла через двор ее хозяйка, молодая женщина в длинной дубленке. Она поздоровалась с Сигизмундом и прошла мимо. Шаги стихли.
   Все.
   Сигизмунд мутно посмотрел на свою машину. Надо бы в гараж ее загнать. Только сейчас сообразил, что не заглушил мотор.

* * *

   В доме никого не было. Лишь в гостиной бессмысленно горел свет. В углу, там, где стояла икона, темнело пятно. На полу белело растоптанное блюдце.
   Сигизмунд бросил икону на пианино, под дедовской фотографией. Не раздеваясь, прошел к телефону. Взял справочник, начал листать. Тонкие страницы рвались под пальцами.
   Нашел.
   Занято.
   Как маньяк, снова и снова набирал номер. Наконец дозвонился.
   — Это справка о несчастных случаях?
   Сколько времени ее нет? Сколько он топтался во дворе — полчаса, час? Где она может быть? Он сам не верил в то, что городские службы могут что-то о ней знать.
   — Вы не могли бы перезвонить через два часа? Данные о сегодняшних происшествиях еще не поступили. Спасибо.
   Сигизмунд положил трубку. Тупо поглядел на свои ноги в мокрых ботинках. По полу расплывалось нечистое пятно от растаявшего снега. Кобель подъедал в гостиной кашу. Осколками блюдца звякал — гонял.
   Сигизмунд медленно разделся. Тело стало ватным, истомным. Ждать. Два часа.
   Минут через сорок опустошенного сидения в кресле он вдруг вскинулся. Что он тут сидит? Надо искать… Накинул куртку, выскочил из дома. Пробежал по каналу, заглянул в несколько соседних дворов. Снова выскочил к каналу. Замирая от ужаса, перегнулся через решетку, поглядел на лед. Сзади затормозила машина.
   Менты.
   — Документики попрошу.
   Изысканно-вежлив, в перчатках.
   — Собаку не видели? — мгновенно собрался Сигизмунд. — Черную.
   — Где проживаете?
   Сигизмунд махнул на свою подворотню. Назвал адрес. Добавил фамилию сержанта Куника. Впрочем, Куника они не знали.
   — А где поводок у вас? — не отставал мент.
   — За сучкой погнался. Вырвал из руки… Ребята, телефон запишите, если увидите — звякните…
   Сигизмунд упорно не замечал их официального тона. Держался политики «мы с вами порядочные люди, жители СПб». Действовал инстинктивно.
   Менты, наконец, поддались. Уехали.
   Сигизмунд посмотрел им вслед. Почему не спросил — не встречалась ли им девка-краса, длинная коса? Может быть, она в беде. Может быть, они ее видели. Может, она в их тачке сидит.
   Чушь. Он опять увидел пустой круг на асфальте и следы, ведущие В КРУГ. И только один след ИЗ КРУГА — его собственный.
   Сколько времени? Не пора звонить в справку? Глянул на часы. Рано.
   Поплелся домой. «Ведьмин круг» уже припорошило снегом. По свежему снежку, нахальным диаметром, пересекала круг цепочка собачьих следов. Колли возвращалась домой. Хозяйка почему-то круг обошла.

* * *

   Дома было невыносимо пусто. И все вокруг — будто вещи взбунтовались и решили добить Сигизмунда — кричало ему о Лантхильде. Тут она прибирала, передвигала что-то, здесь тряпку бросила. К стене пришпилена картинка — коза и рядом Сигизмунд с умильной мордой. На кухне чайник еще теплый.
   Зашел в «светелку». Боль стала почти непереносимой. Превозмогая себя, открыл шкаф. Сунул руку в ворох вещей. Пальцы коснулись холодного золота. Лунница на месте. Все на месте, девки только нет.
   В голове назойливо крутилось: Господь дал, Господь и взял.
   Ну что, пора, наконец, звонить? Сколько там времени?
   На часах было три часа ночи.
   Занято. Занято. Занято. Господи, сколько же народу в эту ночь пропало? Почему там все время занято?..
   — Алло! Это справка о несчастных случаях? — Он почти кричал. — Она вышла гулять и не вернулась. Она беременна. На первом месяце.
   — Имя, фамилия, отчество, год рождения…
   — Она без документов. Была одна. На вид лет двадцати.
   — Приметы.
   — У вас есть неопознанные?
   — Сейчас, минуточку… Да, есть. Назовите приметы.
   — Очень светлые волосы. Коса. Шубка из искусственного меха.
   — Она могла между нулем и двумя часами ночи находиться на канале Грибоедова между Сенной и Невским?
   — Да, да! Где она?
   — Кто вы ей?
   — Друг… Я отец ее ребенка…
   — Мне очень жаль вам это говорить, но она мертва.
   У Сигизмунда мгновенно онемели пальцы и губы. Он через силу, почти неслышно вымолвил:
   — Ч…то?..
   — Алло, вы слушаете?
   — Да.
   Теперь он говорил глухо, но внятно.
   — ДТП… Вы слушаете?
   — Да, да… Я вас слушаю.
   — Ее сбило машиной. Она в морге на Екатерининском… Запишите адрес…
   — Она точно мертва?
   — Я же ее здесь не вижу, — возмутилась женщина, уставшая от бесконечного потока чужого горя. — У меня здесь написано: неопознанная ж., ДТП, район канала Грибоедова… Завтра утром поезжайте на опознание… Да не убивайтесь вы так, может быть, это еще не она, всякое же бывает…
   — Нет, — сказал Сигизмунд, — это она…
   — Погодите, — вдруг сказала женщина, — тут есть особые приметы. У вашей девушки были особые приметы?
   — Отсутствие прививок.
   — На левой голени на наружной стороне — цветная татуировка, дракончик… Черно-красно-зеленый…
   Сигизмунд молчал.
   — Алло, вы слушаете?
   — Это не она, — сказал он. И вдруг заорал не своим голосом: — ЭТО НЕ ОНА!..
   — Ну, я вас поздравляю, — с облегчением произнесла женщина. — Звоните по больницам. Может, там… Или по подружкам поищите. До свидания.
   Не дожидаясь ответа, она положила трубку.
   Сигизмунд слушал короткие гудки, и по его лицу потоком катились слезы.
   КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
   1997 год, зима-весна.