Страница:
Но Хит таким не был. Ни тогда, ни сейчас. Его захватила страсть, во время их встречи он наслаждался каждой чувственной подробностью, сохранив в памяти каждый миг…
Он ошибся, полагая, что Джулия достаточно свободомыслящая и способна отвергнуть суровые правила света. Даже свободомыслящие не могут нарушать некоторые правила поведения.
Она полагала, что Хит, обольстив ее один раз и будучи Боскаслом, был неисправимым распутником. Что ж, наверное, пришло время повести себя именно так. Если покорить ее может лишь повеса, он охотно исполнит эту роль.
Все, что ему нужно делать, – это следовать своим инстинктам.
И возможно, все-таки надеть рубашку.
Она даже настояла на том, чтобы самой держать вожжи. К ее удивлению, он не возразил. Она заподозрила, что он чувствует себя хуже, чем показывает, или же хочет оставаться настороже. Каков бы ни был мотив, Хит во время поездки оказался не слишком разговорчивым.
Конечно, после прошлой ночи было бы разумнее как следует подумать, прежде чем раскрывать друг другу дальнейшие секреты. Открыв Хиту правду, Джулия поставила себя в крайне уязвимое положение. Не говоря уже о ее откровенном отклике на его ласки в спальне. Сказались шесть лет накопленной неудовлетворенной страсти. Она вела себя бесстыдно, почти потеряла голову от ненасытной потребности в нем…
Джулия знала, что может доверять его молчанию. Ведь он хранил все эти годы их тайну. Но пожалуй, она предпочла бы, чтоб он дрался за нее. Впервые она поняла, что всегда втайне мечтала именно о таких страстных отношениях… ждала их, надеялась, что он их предложит. Правда открылась ей сегодня, когда они теплым днем кружили в пролетке по парку. Его низкий голос лишь усиливал ее сожаления.
– Я не виню вас за то, что вы ненавидите меня за прошлое, – говорил он, словно тоже много думал об этом. – Вы были молоды. Мы оба. И я не мог перед вами устоять. Это меня не извиняет. Я злоупотребил вашей доверчивостью. – Он нервно провел рукой по своим блестящим черным волосам, затем пожал плечами, беспомощно прося прощения.
Джулия слегка натянула поводья. Она не смотрела на него. Эти синие чувственные глаза Боскаслов всегда действовали на нее слишком сильно.
– Я никогда не питала ненависти к вам.
– Слава Богу. Я это заслужил.
Она чуть не засмеялась.
– Какая мы с вами порочная пара. – Они оба были равно виноваты или равно невинны. Все зависело от того, как смотреть на ситуацию. – Но есть одна причина, по которой я никогда не смогу вас простить.
Она почувствовала, как он слегка повернулся к ней. Под обманчиво ленивой манерой скрывался настоящий воин. Жаркий трепет колыхнулся в глубине ее существа. Она не осмеливалась взглянуть на него.
– Что за причина? – требовательно спросил он. – В чем дело?
– В чем дело? – повторила она, глядя на молодую пару, обогнавшую их.
– Отвечайте, Джулия.
Она замедлила ход экипажа – неизвестно, куда мог завести их разговор. Конечно, было бы прекрасно прояснить отношения, но что станется потом?
Он потянулся, чтобы перехватить поводья. Его глаза всматривались в ее лицо, и в этот момент Джулию пронзило сочувствие к врагам, которых он допрашивал во время войны. Была в его изысканной красоте упрямая безжалостность. Его взор словно скальпелем взрезал ей душу.
– Прошлой ночью мы оба признались в поступках серьезных, которые должны были быть озвучены давно, – заговорил он. – Нет смысла продолжать прошлую глупость. Мы оба достаточно взрослые, чтобы принять правду.
Она прикусила нижнюю губку.
– Вообще-то я надеялась, что мы поведем себя цивилизованно и забудем об этом разговоре. Помнится, он оказался очень болезненным.
Но Хит отступать не собирался. Когда дело доходило до достижения намеченной цели, Боскаслы действовали беспощадно.
– Что вы не простили мне? – настойчиво повторил он.
Неужели она действительно надеялась, что он смилуется и станет вежливым? Нет. Она хотела, чтобы он все узнал. Правда сидела в ней как шип на протяжении многих лет, правда истерзала ее мучительным воспалением. Пусть же Хит вытащит этот шип, даже если потом она истечет кровью. Тем более что Боскасл, наверное, привык к таким операциям. Боскаслы славились кровожадностью в битвах.
Пролетка совсем остановилась в середине круга. Они прервали плавное движение модной прогулки. Несколько всадников, проезжая мимо, бросили на них любопытствующие взоры. Джулия не привыкла быть в центре внимания. Хит привык. Не было в их ролу мужчин, на которых не обращали внимания.
– Ладно, ваша королевская гордыня, – промолвила она. – Я вам скажу. И после этого вы век не захотите разговаривать со мной…
– Я в этом сомневаюсь, – выгнул он надменную бровь.
Она стащила перчатку с одной руки.
– Вы действительно хотите узнать?
Хит наклонился к ней:
– Джулия, мы не стронемся с места, пока я не буду это знать.
Она представила себе, как они сидят в пролетке целый год и слуги Боскаслов приносят им еду, а в холодное время – одеяла и жаровни, а на Рождество – сливовый пудинг.
– Ладно. – У нее мучительно сжалось горло. – Я не могу простить, что вы не стали воевать за меня. Что после всего, что произошло в библиотеке, не просили выйти за вас замуж.
– Не воевал за вас? – В синих глазах сверкнул гнев. – С кем мне надо было воевать? – возмутился он. – С вами?
– Да!
Он стиснул зубы.
– Вы же сказали мне, что не хотите меня видеть. Что я – дьявол, распутник, повеса какой-то… Вы заставили меня поклясться, что я оставлю вас в покое. – Он потрясенно покачал головой. – Вы заставили меня поклясться могилой матери, что я никогда словом не обмолвлюсь о том, что между нами произошло… что если мы когда-нибудь встретимся, я сделаю вид, будто мы незнакомы… что…
– Я не это имела в виду, – проговорила она тихим голосом. – Я очень хотела, чтобы вы меня преследовали, добивались меня, а потом подумала, что вы сочли меня слишком распущенной. Я подумала…
– Вы это серьезно? – расхохотался Хит.
– Боюсь, что да.
– А вы не могли сказать мне об этом пораньше? Скажем, пять или шесть лет тому назад? Когда можно было все изменить?
Она отпрянула. Что он пытается ей сказать? Что теперь ее слова ничего не изменят? Но если так, зачем они оказались прошлой ночью в ее спальне?
– Мне и сейчас не нужно было говорить вам это.
– Вы бы вышли за меня замуж… если бы я отправился к вашему отцу и попросил вашей руки?
– Не знаю, – тяжело вздохнула она. – Да, вышла бы. Конечно, вышла. Я убежала бы с вами в Китай, если б вы позвали.
Он снова покачал головой с совершенно растерянным видом.
– Но ведь я просил вас вновь увидеться со мной, и вы отказались.
– Я боялась, что просто вынудила вас сделать предложение, что вы не любите, а просто поступаете как настоящий джентльмен.
Хит выдохнул весь воздух из легких и поудобнее взял поводья, отобранные у нее. Чувствуя его опытную руку, лошади уверенно двинулись вперед. Джулия искоса наблюдала за ним. Обсуждение прошлого им обоим явно давалось с трудом.
– Джулия, – негромко произнес он. – За прошедшие годы у меня появилось достаточно опыта в общении с женщинами, чтобы понять вашу логику. Или вашу нелогичность.
Она вздохнула.
– Теперь вы, должно быть, думаете, что я не только распущенная, но и глупая. Дурочка без всякой морали и к тому же языкатая. Что я…
– Почему вы вышли замуж? – настойчиво спросил он, вспомнив, как разозлился, как чуть не отплыл в Индию, узнав о ее предстоящем замужестве.
Он, как безумный, проскакал полпути до пристани, прежде чем сообразил, что Джулия будет обвенчана и побывает в постели с мужем еще до того, как он прибудет на Восток. Что она запретила ему даже разговаривать с ней снова.
– Я вышла за него, потому что он сделал мне предложение, а вы – нет.
– Я просил вас бежать со мной, – мрачно заметил он.
– Я решила, что вы это не всерьез, – тихо откликнулась она. – А вы действительно этого хотели?
– Возможно.
Она подняла брови:
– Возможно? Звучит не слишком уверенно.
– Я думал, что через год вы вернетесь, – хмуро промолвил он.
– Таков был первоначальный план, – ответно нахмурилась она. – Я думала, что вы намерены воевать в Индии рядом с вашим братом Брэндоном.
– Я так и хотел, но… – Лицо его потемнело, словно он готов был взорваться. – Но вместо этого Рассел уговорил меня отправиться в Португалию.
– Рассел?
Глаза Хита сверкнули огнем.
– Он убедил меня, что мы с ним станем героями.
– Вы и стали героями, – мягко проговорила она. – Он был прав.
– Он спланировал нам блестящую военную карьеру, – пробурчал Хит.
– Он очень хорошо умеет планировать.
Хит зло прищурился.
– Настоящий мастер этого дела. Потому и получил все эти медали.
Джулия огляделась вокруг. Лошади были неспокойны, будто чувствовали мрачное настроение возничего. Неудивительно, что Хит всегда жестко держал себя в руках. Было просто страшно смотреть, как нарастает в нем ярость. Разумный человек постарается уйти подальше, не дожидаясь взрыва.
А что было делать ей? Успокаивать его?
– Вообще-то вы оба герои, – улыбнулась она ему самой лучезарной улыбкой, на какую была способна.
Но Хит лишь хмуро посмотрел на нее.
– Герои? Мастера планирования интриг? Может быть, это верно, а может быть, и нет. Как видите, свою жизнь я спланировал не слишком хорошо. В любом случае какая теперь разница?
– Я хочу сказать, что вы оба своего добились. У вас обоих блистательная военная карьера… была, есть и будет.
Хит фыркнул.
– Возможно, Рассел с самого начала знал, как я к вам отношусь.
Она только рот раскрыла от удивления.
– Вы и вправду так думаете?
Он пустил лошадей резвым галопом и произнес тихо и яростно:
– Конечно, не думаю. Просто я лучше себя чувствую, когда есть на кого свалить вину. – И он выругался себе под нос.
А не поинтересоваться ли у него, как он относится к ней теперь? Так же, как раньше? Но может ли такой вопрос задать обрученная женщина другу своего жениха? Тем более посреди Гайд-парка. Кроме того, он продолжал ругаться вполголоса и выглядел таким сердитым, таким расстроенным… таким красивым. Она никогда не видела Хита таким злым. Соблазнительно было разозлить его еще больше.
Она откашлялась и пробормотала:
– Ну так что же вы думаете?
Он бросил на нее непроницаемый взгляд, но прекратил ругаться. Нет, взрыва она явно не дождется.
– Я не знаю, что думать. А что думаете вы?
Джулия думала, что он слишком хорошо скрывает свои чувства.
– Я думаю… – протянула она и с ужасом уставилась на песчаную дорожку перед ними. – Я думаю, что мы сейчас врежемся в тот фаэтон!
Им удалось не врезаться. В последний момент Хит направил пролетку к ограде, умело огибая дорогой черный фаэтон. Одетый в черное молодой человек, правивший фаэтоном, соскочил с облучка, чтобы извиниться.
– Уточнение! – резко заметил Хит. – Это он чуть не врезался в нас.
– Это Брентфорд, – сказала Джулия.
Хит выгнул бровь.
– Вы, кажется, удивлены?
Брентфорд приближался к ним. Его черный плащ развевался по ветру. С напряженным лицом, бледность которого подчеркивала бархатистую черноту его глаз, он произнес:
– Послушайте, я не хотел вас напугать.
– Тогда чего вы хотели? – нетерпеливо рявкнул Хит. – Это парк, Брентфорд, а не скаковая дорожка. Что вы пытались доказать?
– По правде говоря, я… – Он озадаченно оглянулся. – Я показывал, как правлю фаэтоном, своему приятелю, своему учителю фехтования. Он хотел оценить мои успехи. Но он ушел. Ушел.
Хит вздохнул.
– Почему бы вам не присоединиться к нему?
Брентфорд вспыхнул и украдкой жалобно посмотрел на Джулию.
– Хорошая мысль. Я так и сделаю. Если, конечно, смогу его отыскать. – Он круто повернулся на каблуках и зашагал прочь от собственного фаэтона.
– Идите к своему фаэтону, Брентфорд! – крикнул ему вдогонку Хит. – Только не говорите, что собрались бросить эту чертову повозку посреди дороги.
Джулия грустно покачала головой:
– Бедный Брентфорд. Вы заставили его так растеряться, что он не знает, куда идти.
– Ну, куда-то он пошел, – неохотно рассмеялся Хит. – Не нужно его жалеть, Джулия.
Брентфорд услышал их голоса, обернулся и, попятившись, стукнулся о свою лошадь. Хит снова вздохнул.
– Каким надо быть дураком, чтобы так править! Так можно и убить.
– А вы не преувеличиваете? Слегка? – насмешливо осведомилась Джулия.
– Вовсе нет. Я, например, мог убить его на месте.
– За то, как он правит?
– Нет. За то, как смотрит на вас.
Взгляд Хита сомкнулся с ее взглядом. В его глазах плясали обольстительные смешинки. Джулия почувствовала, как жаркая волна прокатилась по ее телу.
– За то, как смотрит на меня?
– Это ведь моя работа. Не так ли?
– Ну, в общем-то…
– Хотите, чтобы я дрался за вас? Кажется, сейчас подходящий момент, чтобы начать это. Поскольку мы потеряли шесть лет…
Джулия не удержалась и стала хохотать. Так замечательно быть честной и откровенной с этим человеком. Хит, ухмыляясь, погнал лошадей в ворота парка, и тут Джулия заметила, что над головой у них сгустились грозные темные тучи. Она снова оглянулась, полагая, что Брентфорд попадет под ливень. Но смех замер на ее губах, и по коже побежали мурашки. Она заметила за оградой мужчину, который помахал ей черной шляпой. Жест был насмешливым, почти наглым, словно незнакомец исподтишка наблюдал за их стычкой с Брентфордом. Мужчина был один. Под мышкой он зажал трость. Однако прежде чем она успела как следует рассмотреть его лицо, он повернулся и слился с толпой разодетых пешеходов, торопящихся покинуть парк до дождя.
– В чем дело? – спросил Хит. – Неужели Брентфорд въехал в пруд Серпентайн?
– Нет, это… – Его локоть коснулся ее руки, и она сразу забыла о незнакомце, наблюдавшем за ними. – Брентфорд попадет под дождь, – пробормотала она.
– Отлично, – фыркнул Хит, ловко объезжая чью-то коляску. – Надеюсь, он промокнет.
Глава 16
Глава 17
Он ошибся, полагая, что Джулия достаточно свободомыслящая и способна отвергнуть суровые правила света. Даже свободомыслящие не могут нарушать некоторые правила поведения.
Она полагала, что Хит, обольстив ее один раз и будучи Боскаслом, был неисправимым распутником. Что ж, наверное, пришло время повести себя именно так. Если покорить ее может лишь повеса, он охотно исполнит эту роль.
Все, что ему нужно делать, – это следовать своим инстинктам.
И возможно, все-таки надеть рубашку.
* * *
На следующий день Хит явился, чтобы отвезти Джулию на прогулку в Гайд-парк. Он уверил ее, что голова у него не болит, Джулия сжалилась над ним, но не поверила. Так что, пока он надевал в холле пальто, она смотрела на него с тревогой.Она даже настояла на том, чтобы самой держать вожжи. К ее удивлению, он не возразил. Она заподозрила, что он чувствует себя хуже, чем показывает, или же хочет оставаться настороже. Каков бы ни был мотив, Хит во время поездки оказался не слишком разговорчивым.
Конечно, после прошлой ночи было бы разумнее как следует подумать, прежде чем раскрывать друг другу дальнейшие секреты. Открыв Хиту правду, Джулия поставила себя в крайне уязвимое положение. Не говоря уже о ее откровенном отклике на его ласки в спальне. Сказались шесть лет накопленной неудовлетворенной страсти. Она вела себя бесстыдно, почти потеряла голову от ненасытной потребности в нем…
Джулия знала, что может доверять его молчанию. Ведь он хранил все эти годы их тайну. Но пожалуй, она предпочла бы, чтоб он дрался за нее. Впервые она поняла, что всегда втайне мечтала именно о таких страстных отношениях… ждала их, надеялась, что он их предложит. Правда открылась ей сегодня, когда они теплым днем кружили в пролетке по парку. Его низкий голос лишь усиливал ее сожаления.
– Я не виню вас за то, что вы ненавидите меня за прошлое, – говорил он, словно тоже много думал об этом. – Вы были молоды. Мы оба. И я не мог перед вами устоять. Это меня не извиняет. Я злоупотребил вашей доверчивостью. – Он нервно провел рукой по своим блестящим черным волосам, затем пожал плечами, беспомощно прося прощения.
Джулия слегка натянула поводья. Она не смотрела на него. Эти синие чувственные глаза Боскаслов всегда действовали на нее слишком сильно.
– Я никогда не питала ненависти к вам.
– Слава Богу. Я это заслужил.
Она чуть не засмеялась.
– Какая мы с вами порочная пара. – Они оба были равно виноваты или равно невинны. Все зависело от того, как смотреть на ситуацию. – Но есть одна причина, по которой я никогда не смогу вас простить.
Она почувствовала, как он слегка повернулся к ней. Под обманчиво ленивой манерой скрывался настоящий воин. Жаркий трепет колыхнулся в глубине ее существа. Она не осмеливалась взглянуть на него.
– Что за причина? – требовательно спросил он. – В чем дело?
– В чем дело? – повторила она, глядя на молодую пару, обогнавшую их.
– Отвечайте, Джулия.
Она замедлила ход экипажа – неизвестно, куда мог завести их разговор. Конечно, было бы прекрасно прояснить отношения, но что станется потом?
Он потянулся, чтобы перехватить поводья. Его глаза всматривались в ее лицо, и в этот момент Джулию пронзило сочувствие к врагам, которых он допрашивал во время войны. Была в его изысканной красоте упрямая безжалостность. Его взор словно скальпелем взрезал ей душу.
– Прошлой ночью мы оба признались в поступках серьезных, которые должны были быть озвучены давно, – заговорил он. – Нет смысла продолжать прошлую глупость. Мы оба достаточно взрослые, чтобы принять правду.
Она прикусила нижнюю губку.
– Вообще-то я надеялась, что мы поведем себя цивилизованно и забудем об этом разговоре. Помнится, он оказался очень болезненным.
Но Хит отступать не собирался. Когда дело доходило до достижения намеченной цели, Боскаслы действовали беспощадно.
– Что вы не простили мне? – настойчиво повторил он.
Неужели она действительно надеялась, что он смилуется и станет вежливым? Нет. Она хотела, чтобы он все узнал. Правда сидела в ней как шип на протяжении многих лет, правда истерзала ее мучительным воспалением. Пусть же Хит вытащит этот шип, даже если потом она истечет кровью. Тем более что Боскасл, наверное, привык к таким операциям. Боскаслы славились кровожадностью в битвах.
Пролетка совсем остановилась в середине круга. Они прервали плавное движение модной прогулки. Несколько всадников, проезжая мимо, бросили на них любопытствующие взоры. Джулия не привыкла быть в центре внимания. Хит привык. Не было в их ролу мужчин, на которых не обращали внимания.
– Ладно, ваша королевская гордыня, – промолвила она. – Я вам скажу. И после этого вы век не захотите разговаривать со мной…
– Я в этом сомневаюсь, – выгнул он надменную бровь.
Она стащила перчатку с одной руки.
– Вы действительно хотите узнать?
Хит наклонился к ней:
– Джулия, мы не стронемся с места, пока я не буду это знать.
Она представила себе, как они сидят в пролетке целый год и слуги Боскаслов приносят им еду, а в холодное время – одеяла и жаровни, а на Рождество – сливовый пудинг.
– Ладно. – У нее мучительно сжалось горло. – Я не могу простить, что вы не стали воевать за меня. Что после всего, что произошло в библиотеке, не просили выйти за вас замуж.
– Не воевал за вас? – В синих глазах сверкнул гнев. – С кем мне надо было воевать? – возмутился он. – С вами?
– Да!
Он стиснул зубы.
– Вы же сказали мне, что не хотите меня видеть. Что я – дьявол, распутник, повеса какой-то… Вы заставили меня поклясться, что я оставлю вас в покое. – Он потрясенно покачал головой. – Вы заставили меня поклясться могилой матери, что я никогда словом не обмолвлюсь о том, что между нами произошло… что если мы когда-нибудь встретимся, я сделаю вид, будто мы незнакомы… что…
– Я не это имела в виду, – проговорила она тихим голосом. – Я очень хотела, чтобы вы меня преследовали, добивались меня, а потом подумала, что вы сочли меня слишком распущенной. Я подумала…
– Вы это серьезно? – расхохотался Хит.
– Боюсь, что да.
– А вы не могли сказать мне об этом пораньше? Скажем, пять или шесть лет тому назад? Когда можно было все изменить?
Она отпрянула. Что он пытается ей сказать? Что теперь ее слова ничего не изменят? Но если так, зачем они оказались прошлой ночью в ее спальне?
– Мне и сейчас не нужно было говорить вам это.
– Вы бы вышли за меня замуж… если бы я отправился к вашему отцу и попросил вашей руки?
– Не знаю, – тяжело вздохнула она. – Да, вышла бы. Конечно, вышла. Я убежала бы с вами в Китай, если б вы позвали.
Он снова покачал головой с совершенно растерянным видом.
– Но ведь я просил вас вновь увидеться со мной, и вы отказались.
– Я боялась, что просто вынудила вас сделать предложение, что вы не любите, а просто поступаете как настоящий джентльмен.
Хит выдохнул весь воздух из легких и поудобнее взял поводья, отобранные у нее. Чувствуя его опытную руку, лошади уверенно двинулись вперед. Джулия искоса наблюдала за ним. Обсуждение прошлого им обоим явно давалось с трудом.
– Джулия, – негромко произнес он. – За прошедшие годы у меня появилось достаточно опыта в общении с женщинами, чтобы понять вашу логику. Или вашу нелогичность.
Она вздохнула.
– Теперь вы, должно быть, думаете, что я не только распущенная, но и глупая. Дурочка без всякой морали и к тому же языкатая. Что я…
– Почему вы вышли замуж? – настойчиво спросил он, вспомнив, как разозлился, как чуть не отплыл в Индию, узнав о ее предстоящем замужестве.
Он, как безумный, проскакал полпути до пристани, прежде чем сообразил, что Джулия будет обвенчана и побывает в постели с мужем еще до того, как он прибудет на Восток. Что она запретила ему даже разговаривать с ней снова.
– Я вышла за него, потому что он сделал мне предложение, а вы – нет.
– Я просил вас бежать со мной, – мрачно заметил он.
– Я решила, что вы это не всерьез, – тихо откликнулась она. – А вы действительно этого хотели?
– Возможно.
Она подняла брови:
– Возможно? Звучит не слишком уверенно.
– Я думал, что через год вы вернетесь, – хмуро промолвил он.
– Таков был первоначальный план, – ответно нахмурилась она. – Я думала, что вы намерены воевать в Индии рядом с вашим братом Брэндоном.
– Я так и хотел, но… – Лицо его потемнело, словно он готов был взорваться. – Но вместо этого Рассел уговорил меня отправиться в Португалию.
– Рассел?
Глаза Хита сверкнули огнем.
– Он убедил меня, что мы с ним станем героями.
– Вы и стали героями, – мягко проговорила она. – Он был прав.
– Он спланировал нам блестящую военную карьеру, – пробурчал Хит.
– Он очень хорошо умеет планировать.
Хит зло прищурился.
– Настоящий мастер этого дела. Потому и получил все эти медали.
Джулия огляделась вокруг. Лошади были неспокойны, будто чувствовали мрачное настроение возничего. Неудивительно, что Хит всегда жестко держал себя в руках. Было просто страшно смотреть, как нарастает в нем ярость. Разумный человек постарается уйти подальше, не дожидаясь взрыва.
А что было делать ей? Успокаивать его?
– Вообще-то вы оба герои, – улыбнулась она ему самой лучезарной улыбкой, на какую была способна.
Но Хит лишь хмуро посмотрел на нее.
– Герои? Мастера планирования интриг? Может быть, это верно, а может быть, и нет. Как видите, свою жизнь я спланировал не слишком хорошо. В любом случае какая теперь разница?
– Я хочу сказать, что вы оба своего добились. У вас обоих блистательная военная карьера… была, есть и будет.
Хит фыркнул.
– Возможно, Рассел с самого начала знал, как я к вам отношусь.
Она только рот раскрыла от удивления.
– Вы и вправду так думаете?
Он пустил лошадей резвым галопом и произнес тихо и яростно:
– Конечно, не думаю. Просто я лучше себя чувствую, когда есть на кого свалить вину. – И он выругался себе под нос.
А не поинтересоваться ли у него, как он относится к ней теперь? Так же, как раньше? Но может ли такой вопрос задать обрученная женщина другу своего жениха? Тем более посреди Гайд-парка. Кроме того, он продолжал ругаться вполголоса и выглядел таким сердитым, таким расстроенным… таким красивым. Она никогда не видела Хита таким злым. Соблазнительно было разозлить его еще больше.
Она откашлялась и пробормотала:
– Ну так что же вы думаете?
Он бросил на нее непроницаемый взгляд, но прекратил ругаться. Нет, взрыва она явно не дождется.
– Я не знаю, что думать. А что думаете вы?
Джулия думала, что он слишком хорошо скрывает свои чувства.
– Я думаю… – протянула она и с ужасом уставилась на песчаную дорожку перед ними. – Я думаю, что мы сейчас врежемся в тот фаэтон!
Им удалось не врезаться. В последний момент Хит направил пролетку к ограде, умело огибая дорогой черный фаэтон. Одетый в черное молодой человек, правивший фаэтоном, соскочил с облучка, чтобы извиниться.
– Уточнение! – резко заметил Хит. – Это он чуть не врезался в нас.
– Это Брентфорд, – сказала Джулия.
Хит выгнул бровь.
– Вы, кажется, удивлены?
Брентфорд приближался к ним. Его черный плащ развевался по ветру. С напряженным лицом, бледность которого подчеркивала бархатистую черноту его глаз, он произнес:
– Послушайте, я не хотел вас напугать.
– Тогда чего вы хотели? – нетерпеливо рявкнул Хит. – Это парк, Брентфорд, а не скаковая дорожка. Что вы пытались доказать?
– По правде говоря, я… – Он озадаченно оглянулся. – Я показывал, как правлю фаэтоном, своему приятелю, своему учителю фехтования. Он хотел оценить мои успехи. Но он ушел. Ушел.
Хит вздохнул.
– Почему бы вам не присоединиться к нему?
Брентфорд вспыхнул и украдкой жалобно посмотрел на Джулию.
– Хорошая мысль. Я так и сделаю. Если, конечно, смогу его отыскать. – Он круто повернулся на каблуках и зашагал прочь от собственного фаэтона.
– Идите к своему фаэтону, Брентфорд! – крикнул ему вдогонку Хит. – Только не говорите, что собрались бросить эту чертову повозку посреди дороги.
Джулия грустно покачала головой:
– Бедный Брентфорд. Вы заставили его так растеряться, что он не знает, куда идти.
– Ну, куда-то он пошел, – неохотно рассмеялся Хит. – Не нужно его жалеть, Джулия.
Брентфорд услышал их голоса, обернулся и, попятившись, стукнулся о свою лошадь. Хит снова вздохнул.
– Каким надо быть дураком, чтобы так править! Так можно и убить.
– А вы не преувеличиваете? Слегка? – насмешливо осведомилась Джулия.
– Вовсе нет. Я, например, мог убить его на месте.
– За то, как он правит?
– Нет. За то, как смотрит на вас.
Взгляд Хита сомкнулся с ее взглядом. В его глазах плясали обольстительные смешинки. Джулия почувствовала, как жаркая волна прокатилась по ее телу.
– За то, как смотрит на меня?
– Это ведь моя работа. Не так ли?
– Ну, в общем-то…
– Хотите, чтобы я дрался за вас? Кажется, сейчас подходящий момент, чтобы начать это. Поскольку мы потеряли шесть лет…
Джулия не удержалась и стала хохотать. Так замечательно быть честной и откровенной с этим человеком. Хит, ухмыляясь, погнал лошадей в ворота парка, и тут Джулия заметила, что над головой у них сгустились грозные темные тучи. Она снова оглянулась, полагая, что Брентфорд попадет под ливень. Но смех замер на ее губах, и по коже побежали мурашки. Она заметила за оградой мужчину, который помахал ей черной шляпой. Жест был насмешливым, почти наглым, словно незнакомец исподтишка наблюдал за их стычкой с Брентфордом. Мужчина был один. Под мышкой он зажал трость. Однако прежде чем она успела как следует рассмотреть его лицо, он повернулся и слился с толпой разодетых пешеходов, торопящихся покинуть парк до дождя.
– В чем дело? – спросил Хит. – Неужели Брентфорд въехал в пруд Серпентайн?
– Нет, это… – Его локоть коснулся ее руки, и она сразу забыла о незнакомце, наблюдавшем за ними. – Брентфорд попадет под дождь, – пробормотала она.
– Отлично, – фыркнул Хит, ловко объезжая чью-то коляску. – Надеюсь, он промокнет.
Глава 16
Тем же вечером Хит пригласил Джулию на обед в особняк старшего брата Грейсона на Парк-лейн. Первым и естественным ее порывом было принять приглашение, хотя после откровенного разговора с Хитом в парке она не знала, как себя вести. Было совершенно очевидно, что ни он, ни она недвусмысленно объясняться не собирались. Вообще-то она не возражала против того, чтобы он узнал о ее чувствах. Но полная искренность не всегда помогала. Часто она порождала больше проблем, чем улаживала.
Шокировала ли она его? Нет. Только не Хита, хотя его реакция оказалась неожиданной.
Джулия не могла не размышлять о том, насколько иначе все сложилось бы, если бы в те годы она обладала мужеством, которое было у нее теперь.
Джулия приняла приглашение Хита на обед. Гермия неохотно согласилась посетить оперу с Одемом, и Джулия сомневалась, что может доверять себе, оставаясь на целый вечер с Хитом. Во всяком случае, не в день откровений. Она подумала, что Грейсон с женой будут хорошим буфером между ней и Хитом.
Она горько просчиталась. Братья Боскаслы, сущие дьяволы в душе, яро поддерживали друг друга в болезнях и грехах. Оказалось, что Грейсон с восторгом готов был раздувать искры между ней и Хитом. Подправлять огонь вилами, как и положено дьяволам.
Особняк маркиза Седжкрофта напомнил Джулии небольшой дворец. Стены украшали элегантные греческие фрески, окаймленные позолотой, большие зеркала усиливали ощущение простора, света и великолепия. Появившиеся бесшумно, как в сказке, слуги подали ей стул и исчезли как дым, когда надобность в них отпала. Атмосфера дома полнилась ненавязчивой роскошью и приветливостью.
Когда Джулию провожали в столовую, ее туфельки тонули в толстых персидских коврах, покрывавших натертые полы черного дуба. Затем ее усадили за огромный стол красного дерева между Хитом и его братом-маркизом, великолепным мужчиной, похожим на золотистого льва, В воздухе носились флюиды какого-то заговора. Она почувствовала себя пешкой на шахматной доске. Впрочем, нельзя сказать, что ощущение это было неприятным. По крайней мере мрачные синие глаза Хита постоянно встречались с ее глазами. Находиться в обществе двух сильных Боскаслов означало чувствовать себя защищенной и… подвластной им. Обычной смертной женщине невозможно было с этим справиться. Мудрая даже и не пыталась бы.
Обед шел без запинок. Затем Хит и Грейсон попросили у дам прощения и, отказавшись от десерта, удалились для какого-то конфиденциального мужского разговора в кабинет маркиза.
Джейн, маркиза с волосами цвета меда, тепло улыбнулась Джулии с противоположного конца стола. Во время трапезы она была молчалива, но внимательно наблюдала за гостями.
– Я хочу сказать вам только одно слово, дорогая моя. Берегитесь.
Джулия в притворном ужасе уставилась на кусочек ватрушки у себя на тарелке.
– Яда?
– Еще большей опасности, – понизила голос Джейн. Ее зеленые глаза лукаво сверкнули в свете канделябра. – Обольщения.
Джулия положила вилку.
– Обольщения?
– В классическом стиле Боскаслов. – Джейн с сокрушенным вздохом откинулась на спинку стула. – Это все, что мне дозволено сказать, коль скоро я сама вышла замуж за одного из этого семейства дьяволов. – Она охраняющим жестом сплела пальцы у себя на животе. – И собираюсь родить очередного.
– Но…
– А может, следует радоваться. Как вам будет угодно. Хит – невероятно привлекательный мужчина, а вы уже побывали замужем. Осмелюсь предположить, что вы знаете, как с ним справиться.
– Обольщение? – повторила Джулия, будто мысль об этом была ей внове, хотя все признаки этого были налицо. Но чтобы и семья Хита была в курсе… Что бы это значило? – Вы уверены?
– Поверьте мне, Джулия, я эту игру уже прошла.
– Тогда что же мне делать?
Джейн отломила вилкой кусочек ватрушки и поднесла ко рту.
– Наслаждаться этим. Радоваться. Это чудесно.
Джулия рассмеялась:
– Так все же что я должна делать, если он попытается меня соблазнить?
– Я уже вам сказала. – Нежное лицо Джейн осветила проказливая улыбка. – Наслаждаться этим.
Грейсон налил себе щедрую порцию бренди и удобно вытянулся на мягком диване.
– Я дам тебе еще один совет, вижу, что дело серьезное. Не торопи события. Будь терпелив.
Хит сухо усмехнулся:
– Я не назвал бы шесть лет безумной гонкой.
– Что ж, ты долго ее дожидался. – Грейсон крутанул янтарную жидкость на дне бокала. – Заставь ее желать тебя. Заставь ее пылать.
Хит присел на край кресла.
– Ты хоть понимаешь, что я сам пылаю при этом?
Грейсон отозвался тихим смешком.
– Разумеется, пылаешь. Поэтому-то и продвигайся к цели с осторожностью. Нагнетай страсть миг; за мигом, поцелуй за поцелуем, ласку за лаской. Дай ей разгореться. В пламени может сгореть любой глупец. – Он посерьезнел. – Думаю, ты и сам все это знаешь.
Хит покачал головой:
– До сих пор это не было так важно.
– Господи Боже! – промолвил Грейсон. – Это смертельно.
– Прошу прощения?
– У тебя проявляются все симптомы. Поверь мне, я сам жертва такой же болезни.
Хит вынул сигару из жилетного кармана.
– Ты несешь какую-то бессмыслицу.
– Любовь и есть бессмыслица, – фыркнул Грейсон.
– Любовь? – Хит опустил сигару и тревожно посмотрел на брата. – Какие симптомы?
– Первый из шести смертельно опасных симптомов влюбленного мужчины – невозможность мыслить здраво.
– Что ж, голова у меня действительно забита всякой ерундой, – неохотно улыбнулся Хит. – Джулия способна бросить вызов любому мужчине. Да, несомненно.
– Ты улыбаешься.
– Неужели?
– Да. Обычно ты хмуришься. А это и есть второй симптом: пугающая склонность улыбаться в самые неподходящие моменты.
– А сейчас неподходящий момент? – поинтересовался Хит.
Грейсон прищурился.
– Третий симптом: постоянные мысли о предмете своего желания.
– Ради всего святого, Грейсон!
– Она предмет твоего желания или нет? Признавайся. Ты думаешь о ней постоянно или нет?
Хит запрокинул голову. Его нежелание отвечать само по себе было ответом.
– Четвертый симптом: абсолютное безразличие к другим особам противоположного пола.
Хит не проронил ни звука.
– Пятый, – безжалостно продолжал Грейсон, – поразительная доброжелательность к окружающему миру в целом.
Хит бодро выпрямился.
– Это исключено. Я окружающий мир в целом терпеть не могу.
– И наконец, шестой, – мягко заключил Грейсон. – Состояние непрерывного возбуждения.
– Ты закончил?
– Нет. Я всего лишь разогрелся: это ведь одна из моих любимых тем. Поставь ее на колени, – продолжал Грейсон с хитрой ухмылкой. – В переносном смысле, конечно. А впрочем, может, и в прямом, если тебе это нравится. Узнала она о неверности Рассела?
– Нет.
– Ты уверен, что не хочешь говорить ей об этом?
– Категорически нет. Я не хочу делать ей больно и не хочу становиться победителем из-за ухода соперника.
– У тебя не так много времени. Когда возвращается Рассел?
– Не знаю. Пока от него нет ни слова. В любом случае еще слишком рано.
– А не может статься, что он убит? – нерешительно спросил Грейсон.
– Маловероятно. – Хит поднялся на ноги. – Он сейчас скорее всего старается пролезть в милость к Веллингтону и, полагаю, покорить мимоходом парочку хорошеньких парижанок.
– Тогда и черт с ним. – Грейсон поднял бокал в насмешливом тосте. – Запомни мой совет: заставь ее пылать.
Джулия почувствовала, что Хит вернулся в столовую. По ее коже побежали чудесные мурашки сладостного предвкушения. Они с Джейн в это время обсуждали общее желание посетить Лувр и насладиться его художественными сокровищами. Хит и Грейсон приблизились к столу, и взгляд Хита немедленно устремился к Джулии… Она опустила глаза, притворяясь, что не заметила этого, но сердце ее бурно забилось.
Обольщение. Джейн уверяла, что Хит занят именно этим, а у нее был опыт. Неужели это возможно? Она подняла глаза и, встретившись с упорным взглядом Хита, испытала электризующий ток эмоций. Хит медленно опустился на стул с такой прирожденной элегантной грацией, что она не удержалась от громкого вздоха восхищения. И вызвала этим его улыбку, легкий изгиб чувственного рта, от которого ее пульс пустился вскачь.
Грейсон занял свое место за столом.
– Джейн, нам нужно пригласить Джулию и Хита в Кент на наше маленькое семейное сборище.
Джейн опустила салфетку, которой промокала губы.
– Наше – что? Ах да, наше семейное сборище. У меня это выскочило из памяти.
– Не извиняйся за свою забывчивость, любовь моя, – нежно улыбнулся ей Грейсон. – Это часто случается с будущими мамами…
– Правда? – Джейн широко открыла глаза. – Я понятия не имела, что ты так сведущ в этом вопросе.
Хит посмотрел на Джулию и ухмыльнулся. Она ухмыльнулась в ответ и расслабилась, несмотря на свою убежденность в том, что братья плетут какую-то интригу вокруг нее.
Грейсон вальяжно откинулся на спинку стула.
– Так ведь у моей матери нас было шестеро.
– И все сорванцы, – заметил Хит, лукаво поглядывая на брата. – Мы с Джулией будем рады приехать. Вам ведь нравятся сельские пейзажи, Джулия?
Она посмотрела на Джейн, которая беспомощно слегка пожала плечами и покачала головой, показывая, что повлиять на происходящее не может.
– Да, но как же Гермия…
– Вообще-то Гермия это и предложила, – ласковым голосом сообщил Хит с весьма сочувственным видом. – Она подумала, что вы после инцидента в саду находитесь в страшном расстройстве.
– Да еще эта уличная драка, – добавил Грейсон. – Каким, наверное, это было испытанием.
Джулия нервно улыбнулась, чувствуя, что ее затягивает в их интригу…
– Да, это было очень страшно. В Хита попали яйцом. По правде говоря, у меня до сих пор от этого кошмары. Этот желток у него на рукаве…
– Правда? – Грейсон заморгал. – Да, летающие яйца могут быть очень опасны. Особенно тухлые.
– Да-да. Это было почти так же ужасно, как однажды в Индии, когда тигр загнал меня в угол сада. – Джулия на мгновение замолчала. – Почти, но не совсем так.
– Гермия беспокоится о вас, – произнес Хит с мрачной шутливостью во взоре.
– Как мило со стороны всех так обо мне тревожиться, – сказала Джулия. – Я чувствую себя такой слабой и хрупкой… не уверена, что смогу до двери дойти без чьей-нибудь помощи.
Наступило долгое молчание. Хит сидел с присущей ему безмятежностью сфинкса, а Грейсон старательно складывал лодочку из салфетки. Затем спросил:
– Хит, ты уже показал Джулии нашу новую итальянскую галерею? – Он улыбнулся Джулии: – Джейн велела скопировать ее с той, что у них дома.
Хит пошевелился:
– Нет, я еще не показывал.
– Но Джулия так увлекается искусством! – Грейсон радостно потер руки. – Ты ведь знаешь туда дорогу?
Шокировала ли она его? Нет. Только не Хита, хотя его реакция оказалась неожиданной.
Джулия не могла не размышлять о том, насколько иначе все сложилось бы, если бы в те годы она обладала мужеством, которое было у нее теперь.
Джулия приняла приглашение Хита на обед. Гермия неохотно согласилась посетить оперу с Одемом, и Джулия сомневалась, что может доверять себе, оставаясь на целый вечер с Хитом. Во всяком случае, не в день откровений. Она подумала, что Грейсон с женой будут хорошим буфером между ней и Хитом.
Она горько просчиталась. Братья Боскаслы, сущие дьяволы в душе, яро поддерживали друг друга в болезнях и грехах. Оказалось, что Грейсон с восторгом готов был раздувать искры между ней и Хитом. Подправлять огонь вилами, как и положено дьяволам.
Особняк маркиза Седжкрофта напомнил Джулии небольшой дворец. Стены украшали элегантные греческие фрески, окаймленные позолотой, большие зеркала усиливали ощущение простора, света и великолепия. Появившиеся бесшумно, как в сказке, слуги подали ей стул и исчезли как дым, когда надобность в них отпала. Атмосфера дома полнилась ненавязчивой роскошью и приветливостью.
Когда Джулию провожали в столовую, ее туфельки тонули в толстых персидских коврах, покрывавших натертые полы черного дуба. Затем ее усадили за огромный стол красного дерева между Хитом и его братом-маркизом, великолепным мужчиной, похожим на золотистого льва, В воздухе носились флюиды какого-то заговора. Она почувствовала себя пешкой на шахматной доске. Впрочем, нельзя сказать, что ощущение это было неприятным. По крайней мере мрачные синие глаза Хита постоянно встречались с ее глазами. Находиться в обществе двух сильных Боскаслов означало чувствовать себя защищенной и… подвластной им. Обычной смертной женщине невозможно было с этим справиться. Мудрая даже и не пыталась бы.
Обед шел без запинок. Затем Хит и Грейсон попросили у дам прощения и, отказавшись от десерта, удалились для какого-то конфиденциального мужского разговора в кабинет маркиза.
Джейн, маркиза с волосами цвета меда, тепло улыбнулась Джулии с противоположного конца стола. Во время трапезы она была молчалива, но внимательно наблюдала за гостями.
– Я хочу сказать вам только одно слово, дорогая моя. Берегитесь.
Джулия в притворном ужасе уставилась на кусочек ватрушки у себя на тарелке.
– Яда?
– Еще большей опасности, – понизила голос Джейн. Ее зеленые глаза лукаво сверкнули в свете канделябра. – Обольщения.
Джулия положила вилку.
– Обольщения?
– В классическом стиле Боскаслов. – Джейн с сокрушенным вздохом откинулась на спинку стула. – Это все, что мне дозволено сказать, коль скоро я сама вышла замуж за одного из этого семейства дьяволов. – Она охраняющим жестом сплела пальцы у себя на животе. – И собираюсь родить очередного.
– Но…
– А может, следует радоваться. Как вам будет угодно. Хит – невероятно привлекательный мужчина, а вы уже побывали замужем. Осмелюсь предположить, что вы знаете, как с ним справиться.
– Обольщение? – повторила Джулия, будто мысль об этом была ей внове, хотя все признаки этого были налицо. Но чтобы и семья Хита была в курсе… Что бы это значило? – Вы уверены?
– Поверьте мне, Джулия, я эту игру уже прошла.
– Тогда что же мне делать?
Джейн отломила вилкой кусочек ватрушки и поднесла ко рту.
– Наслаждаться этим. Радоваться. Это чудесно.
Джулия рассмеялась:
– Так все же что я должна делать, если он попытается меня соблазнить?
– Я уже вам сказала. – Нежное лицо Джейн осветила проказливая улыбка. – Наслаждаться этим.
Грейсон налил себе щедрую порцию бренди и удобно вытянулся на мягком диване.
– Я дам тебе еще один совет, вижу, что дело серьезное. Не торопи события. Будь терпелив.
Хит сухо усмехнулся:
– Я не назвал бы шесть лет безумной гонкой.
– Что ж, ты долго ее дожидался. – Грейсон крутанул янтарную жидкость на дне бокала. – Заставь ее желать тебя. Заставь ее пылать.
Хит присел на край кресла.
– Ты хоть понимаешь, что я сам пылаю при этом?
Грейсон отозвался тихим смешком.
– Разумеется, пылаешь. Поэтому-то и продвигайся к цели с осторожностью. Нагнетай страсть миг; за мигом, поцелуй за поцелуем, ласку за лаской. Дай ей разгореться. В пламени может сгореть любой глупец. – Он посерьезнел. – Думаю, ты и сам все это знаешь.
Хит покачал головой:
– До сих пор это не было так важно.
– Господи Боже! – промолвил Грейсон. – Это смертельно.
– Прошу прощения?
– У тебя проявляются все симптомы. Поверь мне, я сам жертва такой же болезни.
Хит вынул сигару из жилетного кармана.
– Ты несешь какую-то бессмыслицу.
– Любовь и есть бессмыслица, – фыркнул Грейсон.
– Любовь? – Хит опустил сигару и тревожно посмотрел на брата. – Какие симптомы?
– Первый из шести смертельно опасных симптомов влюбленного мужчины – невозможность мыслить здраво.
– Что ж, голова у меня действительно забита всякой ерундой, – неохотно улыбнулся Хит. – Джулия способна бросить вызов любому мужчине. Да, несомненно.
– Ты улыбаешься.
– Неужели?
– Да. Обычно ты хмуришься. А это и есть второй симптом: пугающая склонность улыбаться в самые неподходящие моменты.
– А сейчас неподходящий момент? – поинтересовался Хит.
Грейсон прищурился.
– Третий симптом: постоянные мысли о предмете своего желания.
– Ради всего святого, Грейсон!
– Она предмет твоего желания или нет? Признавайся. Ты думаешь о ней постоянно или нет?
Хит запрокинул голову. Его нежелание отвечать само по себе было ответом.
– Четвертый симптом: абсолютное безразличие к другим особам противоположного пола.
Хит не проронил ни звука.
– Пятый, – безжалостно продолжал Грейсон, – поразительная доброжелательность к окружающему миру в целом.
Хит бодро выпрямился.
– Это исключено. Я окружающий мир в целом терпеть не могу.
– И наконец, шестой, – мягко заключил Грейсон. – Состояние непрерывного возбуждения.
– Ты закончил?
– Нет. Я всего лишь разогрелся: это ведь одна из моих любимых тем. Поставь ее на колени, – продолжал Грейсон с хитрой ухмылкой. – В переносном смысле, конечно. А впрочем, может, и в прямом, если тебе это нравится. Узнала она о неверности Рассела?
– Нет.
– Ты уверен, что не хочешь говорить ей об этом?
– Категорически нет. Я не хочу делать ей больно и не хочу становиться победителем из-за ухода соперника.
– У тебя не так много времени. Когда возвращается Рассел?
– Не знаю. Пока от него нет ни слова. В любом случае еще слишком рано.
– А не может статься, что он убит? – нерешительно спросил Грейсон.
– Маловероятно. – Хит поднялся на ноги. – Он сейчас скорее всего старается пролезть в милость к Веллингтону и, полагаю, покорить мимоходом парочку хорошеньких парижанок.
– Тогда и черт с ним. – Грейсон поднял бокал в насмешливом тосте. – Запомни мой совет: заставь ее пылать.
Джулия почувствовала, что Хит вернулся в столовую. По ее коже побежали чудесные мурашки сладостного предвкушения. Они с Джейн в это время обсуждали общее желание посетить Лувр и насладиться его художественными сокровищами. Хит и Грейсон приблизились к столу, и взгляд Хита немедленно устремился к Джулии… Она опустила глаза, притворяясь, что не заметила этого, но сердце ее бурно забилось.
Обольщение. Джейн уверяла, что Хит занят именно этим, а у нее был опыт. Неужели это возможно? Она подняла глаза и, встретившись с упорным взглядом Хита, испытала электризующий ток эмоций. Хит медленно опустился на стул с такой прирожденной элегантной грацией, что она не удержалась от громкого вздоха восхищения. И вызвала этим его улыбку, легкий изгиб чувственного рта, от которого ее пульс пустился вскачь.
Грейсон занял свое место за столом.
– Джейн, нам нужно пригласить Джулию и Хита в Кент на наше маленькое семейное сборище.
Джейн опустила салфетку, которой промокала губы.
– Наше – что? Ах да, наше семейное сборище. У меня это выскочило из памяти.
– Не извиняйся за свою забывчивость, любовь моя, – нежно улыбнулся ей Грейсон. – Это часто случается с будущими мамами…
– Правда? – Джейн широко открыла глаза. – Я понятия не имела, что ты так сведущ в этом вопросе.
Хит посмотрел на Джулию и ухмыльнулся. Она ухмыльнулась в ответ и расслабилась, несмотря на свою убежденность в том, что братья плетут какую-то интригу вокруг нее.
Грейсон вальяжно откинулся на спинку стула.
– Так ведь у моей матери нас было шестеро.
– И все сорванцы, – заметил Хит, лукаво поглядывая на брата. – Мы с Джулией будем рады приехать. Вам ведь нравятся сельские пейзажи, Джулия?
Она посмотрела на Джейн, которая беспомощно слегка пожала плечами и покачала головой, показывая, что повлиять на происходящее не может.
– Да, но как же Гермия…
– Вообще-то Гермия это и предложила, – ласковым голосом сообщил Хит с весьма сочувственным видом. – Она подумала, что вы после инцидента в саду находитесь в страшном расстройстве.
– Да еще эта уличная драка, – добавил Грейсон. – Каким, наверное, это было испытанием.
Джулия нервно улыбнулась, чувствуя, что ее затягивает в их интригу…
– Да, это было очень страшно. В Хита попали яйцом. По правде говоря, у меня до сих пор от этого кошмары. Этот желток у него на рукаве…
– Правда? – Грейсон заморгал. – Да, летающие яйца могут быть очень опасны. Особенно тухлые.
– Да-да. Это было почти так же ужасно, как однажды в Индии, когда тигр загнал меня в угол сада. – Джулия на мгновение замолчала. – Почти, но не совсем так.
– Гермия беспокоится о вас, – произнес Хит с мрачной шутливостью во взоре.
– Как мило со стороны всех так обо мне тревожиться, – сказала Джулия. – Я чувствую себя такой слабой и хрупкой… не уверена, что смогу до двери дойти без чьей-нибудь помощи.
Наступило долгое молчание. Хит сидел с присущей ему безмятежностью сфинкса, а Грейсон старательно складывал лодочку из салфетки. Затем спросил:
– Хит, ты уже показал Джулии нашу новую итальянскую галерею? – Он улыбнулся Джулии: – Джейн велела скопировать ее с той, что у них дома.
Хит пошевелился:
– Нет, я еще не показывал.
– Но Джулия так увлекается искусством! – Грейсон радостно потер руки. – Ты ведь знаешь туда дорогу?
Глава 17
Действительно, сцена была разыграна по всем классическим правилам искусного обольщения. Джулия с задумчивой улыбкой рассматривала частную картинную галерею, озаренную сейчас мерцающим светом свечей. В уголке поместился манящий присесть шезлонг с пухлыми подушками, букет оранжерейных лилий стоял в хрустальной вазе на низком китайском столике с львиными лапами.