Страница:
Маркиз стоял перед камином, выпрямившись в полный рост, в забрызганных дорожной грязью сапогах. Заложив руки за спину. Любой другой испытал бы страх, глядя на него, но Хит слишком хорошо знал брата.
Он обвел взглядом комнату, оценивая ситуацию. Гермия и Одем напряженно сидели на диване. Джулия спряталась между ними, как между двумя часовыми.
Хит попытался поймать ее взгляд, но она намеренно смотрела в сторону. Это очень плохой признак. Неужто Грейсон и Гермия догадались, что они с Джулией делали в оружейной?
Неожиданно она посмотрела вверх. Хит залюбовался ее чудесными серыми глазами и улыбнулся ей, но она тут же опустила взгляд. Она явно была смущена. Ухмылка Хита стала еще веселее. Он и подумать не мог, что она будет смущаться после всего того, что они творили.
Но тут его внимание привлек громовой голос Грейсона: его брат орал. Конечно, такое бывало и раньше, но… Хит растерянно огляделся.
– Ты кричишь на меня, Грей?
Грейсон смотрел на него мрачный как туча.
– А ты что, видишь здесь другого скандального брата?
Хит выпрямился, ухмылка застыла на губах.
Грейсон вытащил из-за спины какой-то листок и помахал им в воздухе. Хит мог бы не обратить на это особого внимания, если б не видел, как тихо выскользнули из комнаты Джулия, Гермия и Одем. Они сбежали.
– Стряслось что-то неладное, Грейсон? – тихо спросил он.
Грейсон крупными шагами пересек комнату.
– Я считал тебя человеком ответственным.
– Я такой и есть, – произнес Хит. – Разве это было не так?
– Ой ли? – фыркнул Грейсон. – Я думал, что у меня есть хоть один брат, о котором не нужно постоянно тревожиться, не заварит ли он скандала.
Хит недоуменно потряс головой.
– Что теперь обо мне пишут? Я же не могу защищаться, пока не прочту своими глазами.
– Защищаться? Какая может быть защита от этого?
Грейсон сунул в руки Хиту карикатуру. На какой-то миг Хит не понял, что это такое. Ну да, карикатура. Один из этих бесстыжих, похотливых, иногда остроумных, но часто ядовитых памфлетов. Сатира на светское общество, какие постоянно циркулируют в Лондоне.
Это был печатный рисунок голого мужчины с искаженной анатомией. Шагнув ближе к свету, Хит потрясенно разглядел, что смотрит на себя, и впервые в жизни оцепенел.
– Это ведь ты? – требовательно вопросил Грейсон. – Тут сказано, что это ты.
Хит выгнул бровь.
– Я никогда не представлял себя таким, но это я.
Пожалуй, художник ему польстил… Значит, так видит его Джулия?..
– Как ты допустил подобное?
Хит поднял на Грейсона глаза. Неудивительно, что Джулия и Гермия тихо улизнули подальше.
– Я пошел на это ради благотворительных целей.
– Благотворительных?
Хит повернул портрет и этак и так. С какого угла ни смотри, его… мужские достоинства выглядели огромными.
– Это для коллекции изображений греческих богов.
– Ты согласился позировать обнаженным и опубликовать свое изображение ради благотворительности? – язвительно переспросил Грейсон. – Не проще ли было сделать денежный взнос?
– Сколько экземпляров этого напечатано? – тихо поинтересовался Хит.
– Понятия не имею, – резко ответил Грейсон. – Обычно этими чертовыми листками засыпаны все улицы Лондона. Их невозможно сосчитать.
– Понимаю.
– Хотел бы я сказать то же. – Грейсон тяжело опустился на диван. – Что мне теперь делать? Ты был образцом поведения для всей семьи. Я приказывал Дрейку и Девону равняться на тебя. Не подражайте мне, говорил я им. Не грешите, как я. Старайтесь быть похожими на Хита. Грешите скрытно. Чем ты можешь оправдаться?
Грейсон огляделся вокруг и понял, что брат не собирается ему отвечать.
– Хит?
Но комната была пуста.
Грейсон распинался перед четырьмя волкодавами, удобно расположившимися перед камином. Псы дружелюбно помахивали хвостами. Они любили маркиза.
– А родители думали, что я из их детей хуже всех, – вздохнул он.
Хит, не стучась, вошел в комнату Джулии. Она сидела в кресле и притворялась, что читает книгу. Он откашлялся. Она перевернула страницу. Он подошел ближе и уронил карикатуру ей на колени.
– Значит, ты меня видишь таким?
Она побелела и медленно перевела взгляд на печатный листок.
– Это было шуткой, – пролепетала она. – Я никогда не предназначала это для общего обозрения.
– Общего? – Он обошел ее стул. – Это явное преуменьшение. Полагаю, что сейчас это творение уже обрело крылья и перелетело на континент.
Она подняла голову и взглянула ему в глаза.
– Хит, мне очень жаль.
– Как я теперь появлюсь в военном министерстве? – осведомился он, кладя руки ей на плечи.
Она нервно сглотнула слюну.
– Да-да. – Он нагнулся к ее щеке. – Мои анатомические особенности потрясают. О чем вы думали, леди Уитби, озорница вы этакая?
Джулия жадно втянула в себя воздух. Рука Хита снова ласково легла ей на плечи.
– Могло быть и хуже. Грейсон сказал, что за оригинал предлагают целое состояние.
Он забрал книжку из ее рук.
– Я думаю, что нам нужно будет найти для тебя какое-нибудь другое хобби. Только не рисование.
– Полагаю, ты прав.
– Скажи лучше, – задумчиво произнес он, целуя чувствительное местечко у нее за ушком, – как мы объясним это Расселу?
Джулия закрыла глаза.
– Боюсь, что этот рисунок говорит сам за себя.
– Значит, он избавит меня от хлопот. Ты как считаешь?
– Считаю, что я принесла тебе одни неприятности, – с дрожью в голосе сказала она.
Хит уткнулся лицом в ее шейку.
– По-моему, Джулия, я уже с этим свыкся. Мне даже нравится. Так что не нужно извиняться.
Глава 28
Глава 29
Он обвел взглядом комнату, оценивая ситуацию. Гермия и Одем напряженно сидели на диване. Джулия спряталась между ними, как между двумя часовыми.
Хит попытался поймать ее взгляд, но она намеренно смотрела в сторону. Это очень плохой признак. Неужто Грейсон и Гермия догадались, что они с Джулией делали в оружейной?
Неожиданно она посмотрела вверх. Хит залюбовался ее чудесными серыми глазами и улыбнулся ей, но она тут же опустила взгляд. Она явно была смущена. Ухмылка Хита стала еще веселее. Он и подумать не мог, что она будет смущаться после всего того, что они творили.
Но тут его внимание привлек громовой голос Грейсона: его брат орал. Конечно, такое бывало и раньше, но… Хит растерянно огляделся.
– Ты кричишь на меня, Грей?
Грейсон смотрел на него мрачный как туча.
– А ты что, видишь здесь другого скандального брата?
Хит выпрямился, ухмылка застыла на губах.
Грейсон вытащил из-за спины какой-то листок и помахал им в воздухе. Хит мог бы не обратить на это особого внимания, если б не видел, как тихо выскользнули из комнаты Джулия, Гермия и Одем. Они сбежали.
– Стряслось что-то неладное, Грейсон? – тихо спросил он.
Грейсон крупными шагами пересек комнату.
– Я считал тебя человеком ответственным.
– Я такой и есть, – произнес Хит. – Разве это было не так?
– Ой ли? – фыркнул Грейсон. – Я думал, что у меня есть хоть один брат, о котором не нужно постоянно тревожиться, не заварит ли он скандала.
Хит недоуменно потряс головой.
– Что теперь обо мне пишут? Я же не могу защищаться, пока не прочту своими глазами.
– Защищаться? Какая может быть защита от этого?
Грейсон сунул в руки Хиту карикатуру. На какой-то миг Хит не понял, что это такое. Ну да, карикатура. Один из этих бесстыжих, похотливых, иногда остроумных, но часто ядовитых памфлетов. Сатира на светское общество, какие постоянно циркулируют в Лондоне.
Это был печатный рисунок голого мужчины с искаженной анатомией. Шагнув ближе к свету, Хит потрясенно разглядел, что смотрит на себя, и впервые в жизни оцепенел.
– Это ведь ты? – требовательно вопросил Грейсон. – Тут сказано, что это ты.
Хит выгнул бровь.
– Я никогда не представлял себя таким, но это я.
Пожалуй, художник ему польстил… Значит, так видит его Джулия?..
– Как ты допустил подобное?
Хит поднял на Грейсона глаза. Неудивительно, что Джулия и Гермия тихо улизнули подальше.
– Я пошел на это ради благотворительных целей.
– Благотворительных?
Хит повернул портрет и этак и так. С какого угла ни смотри, его… мужские достоинства выглядели огромными.
– Это для коллекции изображений греческих богов.
– Ты согласился позировать обнаженным и опубликовать свое изображение ради благотворительности? – язвительно переспросил Грейсон. – Не проще ли было сделать денежный взнос?
– Сколько экземпляров этого напечатано? – тихо поинтересовался Хит.
– Понятия не имею, – резко ответил Грейсон. – Обычно этими чертовыми листками засыпаны все улицы Лондона. Их невозможно сосчитать.
– Понимаю.
– Хотел бы я сказать то же. – Грейсон тяжело опустился на диван. – Что мне теперь делать? Ты был образцом поведения для всей семьи. Я приказывал Дрейку и Девону равняться на тебя. Не подражайте мне, говорил я им. Не грешите, как я. Старайтесь быть похожими на Хита. Грешите скрытно. Чем ты можешь оправдаться?
Грейсон огляделся вокруг и понял, что брат не собирается ему отвечать.
– Хит?
Но комната была пуста.
Грейсон распинался перед четырьмя волкодавами, удобно расположившимися перед камином. Псы дружелюбно помахивали хвостами. Они любили маркиза.
– А родители думали, что я из их детей хуже всех, – вздохнул он.
Хит, не стучась, вошел в комнату Джулии. Она сидела в кресле и притворялась, что читает книгу. Он откашлялся. Она перевернула страницу. Он подошел ближе и уронил карикатуру ей на колени.
– Значит, ты меня видишь таким?
Она побелела и медленно перевела взгляд на печатный листок.
– Это было шуткой, – пролепетала она. – Я никогда не предназначала это для общего обозрения.
– Общего? – Он обошел ее стул. – Это явное преуменьшение. Полагаю, что сейчас это творение уже обрело крылья и перелетело на континент.
Она подняла голову и взглянула ему в глаза.
– Хит, мне очень жаль.
– Как я теперь появлюсь в военном министерстве? – осведомился он, кладя руки ей на плечи.
Она нервно сглотнула слюну.
– Да-да. – Он нагнулся к ее щеке. – Мои анатомические особенности потрясают. О чем вы думали, леди Уитби, озорница вы этакая?
Джулия жадно втянула в себя воздух. Рука Хита снова ласково легла ей на плечи.
– Могло быть и хуже. Грейсон сказал, что за оригинал предлагают целое состояние.
Он забрал книжку из ее рук.
– Я думаю, что нам нужно будет найти для тебя какое-нибудь другое хобби. Только не рисование.
– Полагаю, ты прав.
– Скажи лучше, – задумчиво произнес он, целуя чувствительное местечко у нее за ушком, – как мы объясним это Расселу?
Джулия закрыла глаза.
– Боюсь, что этот рисунок говорит сам за себя.
– Значит, он избавит меня от хлопот. Ты как считаешь?
– Считаю, что я принесла тебе одни неприятности, – с дрожью в голосе сказала она.
Хит уткнулся лицом в ее шейку.
– По-моему, Джулия, я уже с этим свыкся. Мне даже нравится. Так что не нужно извиняться.
Глава 28
На следующее утро после неторопливого завтрака Хит встретился с Грейсоном наедине. Старые друзья уже спешили навестить маркиза, который был общим любимцем, следовал семейной традиции гостеприимства и устраивал приемы на широкую ногу. Приглашения на его приемы пользовались большим успехом у аристократии. Многие старались их заполучить. Хит предпочитал развлечения более интимные.
Однако Грейсон мог иногда быть верным союзником и соратником. Он не был дураком, свято держал слово, так что Хит намеревался привлечь его на помощь в истории с Оклером, пока брата не засосала сельская жизнь. Не говоря уже о заботах в связи с беременностью маркизы. В общем, у Грейсона занятий и развлечений хватало.
– Как я понимаю, у этого Оклера какая-то особая неприязнь к тебе, – заметил Грейсон после долгой задумчивости. – Вот только один Бог знает почему. Ты можешь хоть что-то предположить?
– Кроме того, что я когда-то от него сбежал, ничего на ум не приходит, – покачал головой Хит. – Но… все возможно. Кто знает, что я позабыл? Я ведь не помню большую часть своих испытаний.
– И слава Богу, – с чувством произнес Грейсон. – При виде шрамов на твоем теле понимаешь, что забывчивость – это благо.
– Все же хотелось бы мне понимать, что происходит. – В голосе Хита звучали горечь и усталость. – Возможно, тогда бы я нашел ключ к тому, как его остановить.
– Может быть, у тебя есть то, что он хочет? – наклонился вперед Грейсон. – Может, он хочет Джулию? Ты говорил, что он оставил на перчатке ее браслет, чтобы тебя поддразнить.
– Почему? – Лицо Хита ожесточилось при одной этой мысли. До сих пор он старался отогнать подобные подозрения. – Она для него никто. Ничего ему не сделала. И поверить не могу, чтобы Оклера как-то задел ее покойный муж. Всю свою краткую военную карьеру лорд Уитби провел в Индии. И шпионом он не был.
Грейсон, откинувшись в кресле, вперил взгляд в стену напротив.
– Оклер хочет нагнать на тебя страх. Он должен очень тебя ненавидеть, чтобы идти на такой риск. Это не имеет смысла. Если бы речь шла о политическом убийстве, Олторн был бы несравненно лучшей мишенью.
Хит поднялся на ноги. Его все больше раздражало, что приходится воевать со смертельным врагом, даже не зная его в лицо. Единственным свидетельством внешности Оклера был рисунок, который показал ему Хартуэлл после войны.
– Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
– А тем временем Джулия может оставаться здесь бесконечно. Мы будем ей рады, – сказал Грейсон с очевидной искренностью.
Щедрость и чувство справедливости были самыми трогательными и дорогими его чертами, которые полностью искупали его прошлую репутацию светского бесстыжего шалопая.
– Надеюсь, что мне не придется ловить тебя на слове. Возможно, нам с Расселом придется поработать вместе и…
Грейсон озабоченно посмотрел на него.
– Полагаю, что все мы вздохнем свободнее, когда ты избавишься от Оклера. Боюсь, что твои демоны будут терзать тебя, пока этот человек не умрет.
Из глубины сада долетел женский смех. Там Джулия и Джейн играли в крикет с Одемом, а Гермия вела счет очкам. Грейсон встал и пошел с Хитом к двери.
– Что бы ни случилось, семья всегда будет на твоей стороне.
– Спасибо.
– Кстати. – Грейсон положил руку брату на плечо и понизил голос. – Я вижу, что мой совет пригодился.
– Так-таки видишь?
– Да. Но этот рисунок… Ну и ну. Кажется, Джулия и без всех ухищрений пылала к тебе…
– Право, я не могу это комментировать. Я никогда не откровенничаю о таком.
– И не надо, – возразил Грейсон. – Ее рисунок говорит сам за себя.
Хит только улыбнулся.
– Он меня шокировал… вернее, потряс, – продолжал Грейсон. – А я-то думал, что меня уже ничем не удивишь.
Хит выдавил из себя кривую ухмылку.
– Мир увидел меня таким, каким я себя и представить не мог.
– Она и вправду озорница, – пробормотал Грейсон.
– Не сомневайся.
– Женись на ней поскорее, – добавил Грейсон. – Такие женщины встречаются не каждый день.
Тем же вечером Грейсон объявил, что пригласил труппу кочующих актеров дать частное представление в конце недели. Это было ежегодной традицией, приятным развлечением для семьи и слуг.
Сколько Хит себя помнил, та или другая труппа выступала в старом бревенчатом амбаре на краю имения. Иногда бродячие артисты заявлялись в середине лета, иногда не приезжали в Кент до Рождества. Но не было года, который прошел бы без представления.
Семья Боскаслов любила с удовольствием поплакать и посмеяться. Хит полагал, что Джулии неплохо будет отвлечься. Ему также понравилась мысль о введении ее в семейный ритуал. Он не раздумывая стал рассматривать ее как часть своего будущего. По правде говоря, Хит вообще не мог представить себе дальнейшей жизни без нее. Впервые за много лет он смотрел в будущее с надеждой… больше смеялся… и хотел сделать Джулию счастливой.
Он лишь наполовину шутил, когда сказал Джулии, что она, возможно, уже носит его ребенка. У нее, безусловно, был шанс забеременеть до их отъезда отсюда. Хит удивлялся, какой привлекательной вдруг стала перспектива семейной жизни.
Ему необходимо поторопить ее к алтарю. Чувство к ней становилось слишком захватывающим и сильным, чтобы его можно было долго скрывать. Хит, гордившийся своим умением, можно сказать, талантом к скрытности, вдруг потерял всякий вкус к тайнам и обманам. За прошедшие день-два он ловил себя на том, что неоднократно стремится встать поближе к ней. Все в доме, от Гермии до служанок, знали, что Хит Боскасл сражен наповал и отчаянно урывает минуты, чтобы побыть с обрученной вдовушкой, нарисовавшей его в голом виде.
Его поведение нарушало все им же поставленные запреты. Впрочем, он заранее знал об этом, отдавая ей свое сердце: его ухаживание будет отнюдь не деликатным, а страстным, бурным, чувственным танцем, полным опасности и риска. У Боскаслов любовь всегда была непредсказуемой. Возможно, именно поэтому их потомство все делало со страстью.
Семейство понимало и не судило Хита, а, наоборот, предлагало поддержку. Он на это и рассчитывал. Они с братьями, когда росли, могли драться друг с другом до полусмерти, но помоги Господи тому, кто угрожал кому-либо из них.
Объяснить ситуацию Расселу будет гораздо труднее. Но в отличие от Джулии, признавшейся, что страшится предстоящего объяснения, Хит считал, что это задача трудная, но неизбежная. Он не собирался отрицать своих с ней отношений. Он готов был объявить об этом со всех крыш.
Хит лишь надеялся на то, что Рассел сможет отбросить личные чувства, по крайней мере пока они не схватят Оклера.
Он окинул взглядом обеденный стол, впивая смех, теплую дружескую атмосферу, жажду жизни. Еще не все родные собрались, но дом уже был полон. Пока не приехали сестры. Эмма находилась в Лондоне, занятая своими ученицами, а Хлоя пребывала в довольстве и благополучии со своим молодым мужем Домиником.
Дрейка и Девона ждали со дня на день, если этих негодников не задержит дуэль или хорошенькая женщина. Хит собирался привлечь их способности к обнаружению Оклера.
Дрейк прибыл на следующий день, то есть в четверг. Смуглый, полный жизни, взлохмаченный ветром дорог, он привнес в атмосферу поместья долю своей опасной энергии. От его присутствия по дому заходили волны возбуждения и предчувствия. Часом позже на пороге появились несколько юных соседок в сопровождении матушек. Они якобы просто наносили светский визит и притворялись, что понятия не имели о приезде Дрейка.
Служанки же особенно обожали младших Боскаслов, щедрых на бесстыдные комплименты. Даже слуги мужского пола проявляли отеческую гордость своими «бравыми молодыми лордами» и не терпели ни малейших упреков со стороны деревни. Хотя, конечно, Бог знает, да и вся округа в придачу, что эти братцы совершили немало грехов и проступков, заслуживающих порицания.
Первым делом Дрейк постарался застать Хита одного и выложил ему примерно сотню наводнивших Лондон памфлетов с карикатурами.
– Я назначил премию за оставшиеся. Все мои друзья и слуги их собирают. Джулия могла бы нас предупредить, что ты решил прославиться, Аполлон ты наш.
Хит горестно покачал головой.
– Проклятие! Полагаю, что теперь мне конец: в приличное общество меня не пустят.
– Но зато какой дебют в неприличном! – расхохотался Дрейк. – Одри предложила награду за оригинал рисунка.
– Она может.
Дрейк посерьезнел:
– Но боюсь, Рассел воспринял это плохо.
Хит бросил пачку памфлетов в огонь и медленно обернулся.
– Так он уже в Лондоне? Должно быть, следует за тобой по пятам?
– Не совсем.
– Тогда он наверняка знает обо мне и Джулии. Ну, что мы вместе.
– О, это-то он знает, – торопливо произнес Дрейк.
– И не помчался сюда? За нами? – Глаза Хита недоверчиво потемнели. – Это не похоже на Рассела.
– Крепись. – Дрейк взял кочергу и поворошил горящие памфлеты. – Он вскоре сюда явится.
– Почему же такая проволочка? – нахмурился Хит. – Занят своей любовницей?
– Я не назвал бы это проволочкой, – проказливо усмехнулся Дрейк. – Скорее, небольшое отклонение в сторону. Не найдя тебя в Лондоне, он в полной ярости явился ко мне, а я сообщил ему, что, кажется, вы с Джулией сбежали, чтобы тайно обвенчаться.
– Обвенчаться? Тайно?
– Ну-у, я не сказал именно такие слова. Я всего лишь намекнул, что семейство владеет старинным фамильным замком в Роксбери. А каждый дурак и его матушка знают, что это по дороге в Гретна-Грин.
Хит уставился в невысокое пламя камина и одобрительно улыбнулся хитроумию брата.
– Так ты поблагодаришь меня за это? – поинтересовался Дрейк. – Теперь есть время подумать или действительно сбежать куда-нибудь с Джулией. Как тебе будет угодно.
– Не в моем характере убегать, но спасибо тебе.
– Всегда к твоим услугам. – Дрейк опустил кочергу.
– Надеюсь, что ты говоришь это всерьез.
Дрейк удивленно выпрямился.
– Конечно, всерьез. Не хочу портить тебе настроение, но ты слышал что-либо об Оклере?
– Нет. И полагаю, что недооценивать его опасно. Хотелось бы мне понять, что он намеревается делать и почему.
– Это-то, по-моему, очевидно. Два шпиона на противоборствующих сторонах. Ты его одолел. Он не простил оскорбления.
– Нет, это что-то большее, – медленно проговорил Хит. – Я знаю, что это так, но не знаю, в чем именно дело.
– Скоро приедет Девон, – помолчав, сообщил Дрейк, пристально глядя на брата. – С чем бы тебе ни пришлось столкнуться, на этот раз ты будешь не один.
Однако Грейсон мог иногда быть верным союзником и соратником. Он не был дураком, свято держал слово, так что Хит намеревался привлечь его на помощь в истории с Оклером, пока брата не засосала сельская жизнь. Не говоря уже о заботах в связи с беременностью маркизы. В общем, у Грейсона занятий и развлечений хватало.
– Как я понимаю, у этого Оклера какая-то особая неприязнь к тебе, – заметил Грейсон после долгой задумчивости. – Вот только один Бог знает почему. Ты можешь хоть что-то предположить?
– Кроме того, что я когда-то от него сбежал, ничего на ум не приходит, – покачал головой Хит. – Но… все возможно. Кто знает, что я позабыл? Я ведь не помню большую часть своих испытаний.
– И слава Богу, – с чувством произнес Грейсон. – При виде шрамов на твоем теле понимаешь, что забывчивость – это благо.
– Все же хотелось бы мне понимать, что происходит. – В голосе Хита звучали горечь и усталость. – Возможно, тогда бы я нашел ключ к тому, как его остановить.
– Может быть, у тебя есть то, что он хочет? – наклонился вперед Грейсон. – Может, он хочет Джулию? Ты говорил, что он оставил на перчатке ее браслет, чтобы тебя поддразнить.
– Почему? – Лицо Хита ожесточилось при одной этой мысли. До сих пор он старался отогнать подобные подозрения. – Она для него никто. Ничего ему не сделала. И поверить не могу, чтобы Оклера как-то задел ее покойный муж. Всю свою краткую военную карьеру лорд Уитби провел в Индии. И шпионом он не был.
Грейсон, откинувшись в кресле, вперил взгляд в стену напротив.
– Оклер хочет нагнать на тебя страх. Он должен очень тебя ненавидеть, чтобы идти на такой риск. Это не имеет смысла. Если бы речь шла о политическом убийстве, Олторн был бы несравненно лучшей мишенью.
Хит поднялся на ноги. Его все больше раздражало, что приходится воевать со смертельным врагом, даже не зная его в лицо. Единственным свидетельством внешности Оклера был рисунок, который показал ему Хартуэлл после войны.
– Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
– А тем временем Джулия может оставаться здесь бесконечно. Мы будем ей рады, – сказал Грейсон с очевидной искренностью.
Щедрость и чувство справедливости были самыми трогательными и дорогими его чертами, которые полностью искупали его прошлую репутацию светского бесстыжего шалопая.
– Надеюсь, что мне не придется ловить тебя на слове. Возможно, нам с Расселом придется поработать вместе и…
Грейсон озабоченно посмотрел на него.
– Полагаю, что все мы вздохнем свободнее, когда ты избавишься от Оклера. Боюсь, что твои демоны будут терзать тебя, пока этот человек не умрет.
Из глубины сада долетел женский смех. Там Джулия и Джейн играли в крикет с Одемом, а Гермия вела счет очкам. Грейсон встал и пошел с Хитом к двери.
– Что бы ни случилось, семья всегда будет на твоей стороне.
– Спасибо.
– Кстати. – Грейсон положил руку брату на плечо и понизил голос. – Я вижу, что мой совет пригодился.
– Так-таки видишь?
– Да. Но этот рисунок… Ну и ну. Кажется, Джулия и без всех ухищрений пылала к тебе…
– Право, я не могу это комментировать. Я никогда не откровенничаю о таком.
– И не надо, – возразил Грейсон. – Ее рисунок говорит сам за себя.
Хит только улыбнулся.
– Он меня шокировал… вернее, потряс, – продолжал Грейсон. – А я-то думал, что меня уже ничем не удивишь.
Хит выдавил из себя кривую ухмылку.
– Мир увидел меня таким, каким я себя и представить не мог.
– Она и вправду озорница, – пробормотал Грейсон.
– Не сомневайся.
– Женись на ней поскорее, – добавил Грейсон. – Такие женщины встречаются не каждый день.
Тем же вечером Грейсон объявил, что пригласил труппу кочующих актеров дать частное представление в конце недели. Это было ежегодной традицией, приятным развлечением для семьи и слуг.
Сколько Хит себя помнил, та или другая труппа выступала в старом бревенчатом амбаре на краю имения. Иногда бродячие артисты заявлялись в середине лета, иногда не приезжали в Кент до Рождества. Но не было года, который прошел бы без представления.
Семья Боскаслов любила с удовольствием поплакать и посмеяться. Хит полагал, что Джулии неплохо будет отвлечься. Ему также понравилась мысль о введении ее в семейный ритуал. Он не раздумывая стал рассматривать ее как часть своего будущего. По правде говоря, Хит вообще не мог представить себе дальнейшей жизни без нее. Впервые за много лет он смотрел в будущее с надеждой… больше смеялся… и хотел сделать Джулию счастливой.
Он лишь наполовину шутил, когда сказал Джулии, что она, возможно, уже носит его ребенка. У нее, безусловно, был шанс забеременеть до их отъезда отсюда. Хит удивлялся, какой привлекательной вдруг стала перспектива семейной жизни.
Ему необходимо поторопить ее к алтарю. Чувство к ней становилось слишком захватывающим и сильным, чтобы его можно было долго скрывать. Хит, гордившийся своим умением, можно сказать, талантом к скрытности, вдруг потерял всякий вкус к тайнам и обманам. За прошедшие день-два он ловил себя на том, что неоднократно стремится встать поближе к ней. Все в доме, от Гермии до служанок, знали, что Хит Боскасл сражен наповал и отчаянно урывает минуты, чтобы побыть с обрученной вдовушкой, нарисовавшей его в голом виде.
Его поведение нарушало все им же поставленные запреты. Впрочем, он заранее знал об этом, отдавая ей свое сердце: его ухаживание будет отнюдь не деликатным, а страстным, бурным, чувственным танцем, полным опасности и риска. У Боскаслов любовь всегда была непредсказуемой. Возможно, именно поэтому их потомство все делало со страстью.
Семейство понимало и не судило Хита, а, наоборот, предлагало поддержку. Он на это и рассчитывал. Они с братьями, когда росли, могли драться друг с другом до полусмерти, но помоги Господи тому, кто угрожал кому-либо из них.
Объяснить ситуацию Расселу будет гораздо труднее. Но в отличие от Джулии, признавшейся, что страшится предстоящего объяснения, Хит считал, что это задача трудная, но неизбежная. Он не собирался отрицать своих с ней отношений. Он готов был объявить об этом со всех крыш.
Хит лишь надеялся на то, что Рассел сможет отбросить личные чувства, по крайней мере пока они не схватят Оклера.
Он окинул взглядом обеденный стол, впивая смех, теплую дружескую атмосферу, жажду жизни. Еще не все родные собрались, но дом уже был полон. Пока не приехали сестры. Эмма находилась в Лондоне, занятая своими ученицами, а Хлоя пребывала в довольстве и благополучии со своим молодым мужем Домиником.
Дрейка и Девона ждали со дня на день, если этих негодников не задержит дуэль или хорошенькая женщина. Хит собирался привлечь их способности к обнаружению Оклера.
Дрейк прибыл на следующий день, то есть в четверг. Смуглый, полный жизни, взлохмаченный ветром дорог, он привнес в атмосферу поместья долю своей опасной энергии. От его присутствия по дому заходили волны возбуждения и предчувствия. Часом позже на пороге появились несколько юных соседок в сопровождении матушек. Они якобы просто наносили светский визит и притворялись, что понятия не имели о приезде Дрейка.
Служанки же особенно обожали младших Боскаслов, щедрых на бесстыдные комплименты. Даже слуги мужского пола проявляли отеческую гордость своими «бравыми молодыми лордами» и не терпели ни малейших упреков со стороны деревни. Хотя, конечно, Бог знает, да и вся округа в придачу, что эти братцы совершили немало грехов и проступков, заслуживающих порицания.
Первым делом Дрейк постарался застать Хита одного и выложил ему примерно сотню наводнивших Лондон памфлетов с карикатурами.
– Я назначил премию за оставшиеся. Все мои друзья и слуги их собирают. Джулия могла бы нас предупредить, что ты решил прославиться, Аполлон ты наш.
Хит горестно покачал головой.
– Проклятие! Полагаю, что теперь мне конец: в приличное общество меня не пустят.
– Но зато какой дебют в неприличном! – расхохотался Дрейк. – Одри предложила награду за оригинал рисунка.
– Она может.
Дрейк посерьезнел:
– Но боюсь, Рассел воспринял это плохо.
Хит бросил пачку памфлетов в огонь и медленно обернулся.
– Так он уже в Лондоне? Должно быть, следует за тобой по пятам?
– Не совсем.
– Тогда он наверняка знает обо мне и Джулии. Ну, что мы вместе.
– О, это-то он знает, – торопливо произнес Дрейк.
– И не помчался сюда? За нами? – Глаза Хита недоверчиво потемнели. – Это не похоже на Рассела.
– Крепись. – Дрейк взял кочергу и поворошил горящие памфлеты. – Он вскоре сюда явится.
– Почему же такая проволочка? – нахмурился Хит. – Занят своей любовницей?
– Я не назвал бы это проволочкой, – проказливо усмехнулся Дрейк. – Скорее, небольшое отклонение в сторону. Не найдя тебя в Лондоне, он в полной ярости явился ко мне, а я сообщил ему, что, кажется, вы с Джулией сбежали, чтобы тайно обвенчаться.
– Обвенчаться? Тайно?
– Ну-у, я не сказал именно такие слова. Я всего лишь намекнул, что семейство владеет старинным фамильным замком в Роксбери. А каждый дурак и его матушка знают, что это по дороге в Гретна-Грин.
Хит уставился в невысокое пламя камина и одобрительно улыбнулся хитроумию брата.
– Так ты поблагодаришь меня за это? – поинтересовался Дрейк. – Теперь есть время подумать или действительно сбежать куда-нибудь с Джулией. Как тебе будет угодно.
– Не в моем характере убегать, но спасибо тебе.
– Всегда к твоим услугам. – Дрейк опустил кочергу.
– Надеюсь, что ты говоришь это всерьез.
Дрейк удивленно выпрямился.
– Конечно, всерьез. Не хочу портить тебе настроение, но ты слышал что-либо об Оклере?
– Нет. И полагаю, что недооценивать его опасно. Хотелось бы мне понять, что он намеревается делать и почему.
– Это-то, по-моему, очевидно. Два шпиона на противоборствующих сторонах. Ты его одолел. Он не простил оскорбления.
– Нет, это что-то большее, – медленно проговорил Хит. – Я знаю, что это так, но не знаю, в чем именно дело.
– Скоро приедет Девон, – помолчав, сообщил Дрейк, пристально глядя на брата. – С чем бы тебе ни пришлось столкнуться, на этот раз ты будешь не один.
Глава 29
Вечером в пятницу в амбаре бродячие актеры представляли пьесу «Она сдается, чтобы победить». Следуя семейной традиции, слуг пригласили на спектакль, и они удобно расселись в задних рядах, радуясь, что их включили в праздничное развлечение. Хит не мог смотреть пьесу. Игра актеров была чудовищной, реплики или подавались не вовремя, или пропускались вообще. Однако зрители смеялись, и Джулия в том числе. Это было бездумным развлечением, облегчением, и если не радость, то смех доставляла самая плохая игра.
Хит получал удовольствие только оттого, что сидел рядом с Джулией, плечом к плечу, в плохо освещенном амбаре на связках сена. Там, где они сидели, было достаточно темно, так что он мог время от времени прикасаться к ней и украдкой целовать. Именно такой представлял он себе их дальнейшую жизнь. Его рука обвила ее талию. Большой палец игриво касался крутого бедра.
– Как замечательно слышать твой смех, Джулия.
– Как я могу не смеяться? – шепотом ответила она. – Актеры чудовищно плохи. Одна из них в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл играет мужчина. Мне кажется, что она… что он забыл побриться..
Хит с улыбкой взглянул на сцену, но был слишком заинтересован женщиной, сидящей рядом. Она выглядела такой очаровательной в серебристом шелковом платье с ниспадающей с плеч шалью. Ему нравилась изящная линия ее спины и то, как переходил изгиб талии в высокую нежную грудь. Он вспомнил тот последний раз, когда они занимались любовью, и тело его отозвалось таким взрывом похоти, что амбар мог бы вспыхнуть огнем.
Пьеса закончилась довольно рано. Гермия и Джулия рука об руку медленно направились к дому, со смехом обсуждая представление. Джейн и Одем восхищались залитым луной садом, волкодавы следовали за ними по пятам.
Хит шел сзади с Дрейком и Грейсоном. Он мог видеть стоявшие на краю имения фургоны бродячей труппы. Многие из актеров еще оставались в амбаре, разбирая декорации. Поместье старшего брата было единственным местом на свете, где Хит чувствовал себя в безопасности и мог расслабиться.
– Мы с Гермией собираемся отнести актерам немного угощения, – сказала ему Джулия.
– Я понаблюдаю за вами из окна, – крикнул он вслед ее удаляющейся фигуре.
Грейсон с ухмылкой повернулся у нему.
– Ты и в самом деле считаешь, что между домом и амбаром ее настигнет смертельная опасность?
Он услышал, как фыркнул Дрейк.
– Этого никогда нельзя знать заранее. Вдруг на нее выпрыгнет лягушка из фонтана?
– Или, – добавил Грейсон, – она может провалиться в грязь, и никто больше ее не увидит.
– Да и кусты роз в это время года склонны к убийству, – продолжал Дрейк.
– Чертовы ублюдки, – проворчал Хит, но к тому времен и, как они вернулись в дом, он тоже смеялся.
Хит закурил сигару и подошел к окну библиотеки. Он обещал Джулии, что прочтет книгу о египетских иероглифах, которую она ему подарила. И много раз собирался это сделать.
Грейсон и Дрейк отправились с Хэммом и Одемом в карточную комнату, но Хит отклонил предложение присоединиться к ним.
Он перевернул страницу и уставился на рисунок с нерасшифрованными надписями. Считалось, что эти символы содержат тайны древних веков. Ученые и лингвисты тщетно старались их разгадать. Именно такое исследование привлекало Хита, но сейчас мысли его бродили далеко.
«Защитить ее. Уберечь от скандала».
Он нахмурился. Темноволосая его голова окуталась душистым дымком сигары. Как странно, что он так четко помнил последние слова Рассела перед отъездом друга в Париж. А теперь им предстояло встретиться лицом к лицу.
Что ж, от опасности он Джулию уберег. А вот от скандала…
Хит покачал головой. Он мог наблюдать за Джулией в окно. Она с Гермией пересекала залитый лунным светом газон. Джулия сама представляла собой небольшой скандал.
Но иной он и не хотел ее видеть.
Они с Гермией достигли амбара. Перед тем как она исчезла внутри, Хит заметил последний отблеск серебра ее платья.
Он снова раскрыл книгу. Оттуда выпал какой-то обрывок бумаги.
Хит три раза перечитал его, прежде чем вскочить на ноги. Кровь отлила от его лица.
«Сегодня я первый раз увидел ее. В книжной лавке. Она прелестна и примерно того же возраста, в каком была бы моя сестра, если бы ты не убил ее.
Ты будешь горевать по ней, Боскасл?
Или, как я, ты не способен испытывать это мучительное безумие, называемое любовью?
Арман».
Хит потрясенно уставился в книгу. Лицо его побелело от ужаса. Тот незнакомец, поднявший книгу, когда Джулия ее уронила около книжной лавки, видимо, был Оклер. И прежде чем вернуть книгу, он вложил в нее эту записку. Тогда они все вместе стояли на улице.
Хит разминулся с ним на секунду. Хотя вряд ли он смог бы опознать заклятого врага по старому рисунку.
Потом были сад Джулии, театр, улица. Что еще? Оклер не выказывал страха. И что это за безумная чепуха насчет того, что Хит убил его сестру? Он никогда не убивал женщин… Господи Боже! Неужели убивал?.. Тот месяц, навсегда исчезнувший из памяти… он подсознательно преследовал его. После пыток Хит долго ничего толком не мог вспомнить.
Что он натворил? Что делал Оклер?
Хит ощутил, как кровь бросилась ему в голову, и попятился от окна. Джулия дала ему в руки ответ. Если бы Хит уделил ее подарку больше внимания, то мог бы и сам догадаться о правде.
«Одна из актрис в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл сегодня играет мужчина. Я думаю, что она… что он забыл побриться…»
Гермия приостановилась, чтобы поправить висящую на руке тяжелую корзинку с холодным мясом, сыром и хлебом. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала.
Джулия остановилась, чтоб дать тетушке возможность передохнуть.
– Нам нужно было попросить Хэмма помочь. Или кого-нибудь другого из слуг. С тобой все в порядке, тетя Гермия?
Гермия с досадой посмотрела на нее. Они почти добрались до двери в бревенчатый амбар. Внутри стояла тишина, но фонари еще были зажжены, и сцена оставалась неразобранной.
– Я вполне способна донести корзинку, Джулия. – С этими словами она сделала следующий шаг.
Джулия улыбнулась:
– Тогда скажи, пожалуйста, почему у тебя такое красное лицо? Почему ты едва переводишь дыхание?
Слегка смущенная Гермия вздохнула.
– Из-за Одема. Когда мы уходили из дома, этот глупец меня поцеловал. О Боже! В амбаре нет никаких актеров.
Джулия бросила взгляд на маленький лесок позади амбара.
– Наверное, они разошлись по своим фургонам.
– Мне хотелось повидать актера, который играл сквайра Хардкасла, – пробормотала Гермия, взгляд ее погрустнел. – Он напомнил мне покойного мужа.
– А миссис Хардкасл выглядела как мой покойный муж, – безрадостно усмехнулась Джулия.
– Одем снова просил выйти за него замуж. – Гермия отломила кусочек сыра и положила его в рот. – На этот раз я серьезно подумываю сказать ему «да». Знаю, это прозвучит глупо, но когда я сегодня вечером смотрела пьесу, у меня возникло странное чувство, что дорогой мой Джеральд велит мне быть счастливой…
Джулия повернула голову.
– Тогда отнеси свою корзинку к сквайру Хардкаслу и скажи Одему, что принимаешь… Смотри-ка, один из актеров остался в амбаре. Я попрошу его помочь нам.
– Я пойду вперед.
– Только недолго, тетя Гермия, – шутливо произнесла Джулия. – Одем соскучится по тебе.
К тому времени как в амбар вошла Джулия, все фонари, за исключением одного, были потушены. Она приблизилась к столу, чтобы поставить на него тяжелую корзинку с фруктовыми тарталетками, кругом сыра и двумя бутылками вина.
Одинокий актер еще оставался на грубо сколоченной деревянной сцене, практикуясь с саблей в схватке с воображаемым противником. Джулия удивилась, зачем ему репетировать такую схватку к следующему представлению, ведь, по словам Грейсона, в репертуаре труппы были только сегодняшняя пьеса и «Ромео и Джульетта».
Клинок актера завершил грациозный выпад. Черный плащ эффектно взмыл в воздух, Джулия почувствовала, что актер знает о ее присутствии: он явно работал на публику. Впрочем, для его профессии это было проявлением привычного тщеславия. Она сделала шаг к сцене и сказала:
– Мне понравилось представление.
Он картинно поклонился и спрыгнул с невысокой платформы.
– Мне это приятно.
Она всмотрелась в его лицо, грубо вылепленное, небритое, привлекательное на непритязательный вкус. У него был жесткий взгляд, а глаза сверкали в полумраке, как черные угли.
– Вы играли миссис Хардкасл. Я не сразу узнала вас без костюма.
Он снова поклонился, прижав саблю к сердцу.
– А я вас, – произнес он мягким голосом, в котором звучал слабый акцент. – Вы Джулия Хепуэрт Уитби. Женщина, которую желают сразу двое: Боскасл и Олторн. Как мило с вашей стороны предоставить мне такое удобное орудие мщения.
В первый миг Джулия не поняла значение его слов. Потребовалось несколько секунд, чтобы до нее дошел их смысл. И тогда она его узнала, незнакомца с улицы в высокой фетровой шляпе, и с ужасом поняла, что находится наедине с французским офицером, который так жестоко пытал Хита в Саагуне. Это казалось невозможным. Не здесь, в имении Боскаслов, где она чувствовала себя в полной безопасности. Такой защищенной. Не здесь, где он может причинить зло стольким невинным людям.
Хит получал удовольствие только оттого, что сидел рядом с Джулией, плечом к плечу, в плохо освещенном амбаре на связках сена. Там, где они сидели, было достаточно темно, так что он мог время от времени прикасаться к ней и украдкой целовать. Именно такой представлял он себе их дальнейшую жизнь. Его рука обвила ее талию. Большой палец игриво касался крутого бедра.
– Как замечательно слышать твой смех, Джулия.
– Как я могу не смеяться? – шепотом ответила она. – Актеры чудовищно плохи. Одна из них в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл играет мужчина. Мне кажется, что она… что он забыл побриться..
Хит с улыбкой взглянул на сцену, но был слишком заинтересован женщиной, сидящей рядом. Она выглядела такой очаровательной в серебристом шелковом платье с ниспадающей с плеч шалью. Ему нравилась изящная линия ее спины и то, как переходил изгиб талии в высокую нежную грудь. Он вспомнил тот последний раз, когда они занимались любовью, и тело его отозвалось таким взрывом похоти, что амбар мог бы вспыхнуть огнем.
Пьеса закончилась довольно рано. Гермия и Джулия рука об руку медленно направились к дому, со смехом обсуждая представление. Джейн и Одем восхищались залитым луной садом, волкодавы следовали за ними по пятам.
Хит шел сзади с Дрейком и Грейсоном. Он мог видеть стоявшие на краю имения фургоны бродячей труппы. Многие из актеров еще оставались в амбаре, разбирая декорации. Поместье старшего брата было единственным местом на свете, где Хит чувствовал себя в безопасности и мог расслабиться.
– Мы с Гермией собираемся отнести актерам немного угощения, – сказала ему Джулия.
– Я понаблюдаю за вами из окна, – крикнул он вслед ее удаляющейся фигуре.
Грейсон с ухмылкой повернулся у нему.
– Ты и в самом деле считаешь, что между домом и амбаром ее настигнет смертельная опасность?
Он услышал, как фыркнул Дрейк.
– Этого никогда нельзя знать заранее. Вдруг на нее выпрыгнет лягушка из фонтана?
– Или, – добавил Грейсон, – она может провалиться в грязь, и никто больше ее не увидит.
– Да и кусты роз в это время года склонны к убийству, – продолжал Дрейк.
– Чертовы ублюдки, – проворчал Хит, но к тому времен и, как они вернулись в дом, он тоже смеялся.
Хит закурил сигару и подошел к окну библиотеки. Он обещал Джулии, что прочтет книгу о египетских иероглифах, которую она ему подарила. И много раз собирался это сделать.
Грейсон и Дрейк отправились с Хэммом и Одемом в карточную комнату, но Хит отклонил предложение присоединиться к ним.
Он перевернул страницу и уставился на рисунок с нерасшифрованными надписями. Считалось, что эти символы содержат тайны древних веков. Ученые и лингвисты тщетно старались их разгадать. Именно такое исследование привлекало Хита, но сейчас мысли его бродили далеко.
«Защитить ее. Уберечь от скандала».
Он нахмурился. Темноволосая его голова окуталась душистым дымком сигары. Как странно, что он так четко помнил последние слова Рассела перед отъездом друга в Париж. А теперь им предстояло встретиться лицом к лицу.
Что ж, от опасности он Джулию уберег. А вот от скандала…
Хит покачал головой. Он мог наблюдать за Джулией в окно. Она с Гермией пересекала залитый лунным светом газон. Джулия сама представляла собой небольшой скандал.
Но иной он и не хотел ее видеть.
Они с Гермией достигли амбара. Перед тем как она исчезла внутри, Хит заметил последний отблеск серебра ее платья.
Он снова раскрыл книгу. Оттуда выпал какой-то обрывок бумаги.
Хит три раза перечитал его, прежде чем вскочить на ноги. Кровь отлила от его лица.
«Сегодня я первый раз увидел ее. В книжной лавке. Она прелестна и примерно того же возраста, в каком была бы моя сестра, если бы ты не убил ее.
Ты будешь горевать по ней, Боскасл?
Или, как я, ты не способен испытывать это мучительное безумие, называемое любовью?
Арман».
Хит потрясенно уставился в книгу. Лицо его побелело от ужаса. Тот незнакомец, поднявший книгу, когда Джулия ее уронила около книжной лавки, видимо, был Оклер. И прежде чем вернуть книгу, он вложил в нее эту записку. Тогда они все вместе стояли на улице.
Хит разминулся с ним на секунду. Хотя вряд ли он смог бы опознать заклятого врага по старому рисунку.
Потом были сад Джулии, театр, улица. Что еще? Оклер не выказывал страха. И что это за безумная чепуха насчет того, что Хит убил его сестру? Он никогда не убивал женщин… Господи Боже! Неужели убивал?.. Тот месяц, навсегда исчезнувший из памяти… он подсознательно преследовал его. После пыток Хит долго ничего толком не мог вспомнить.
Что он натворил? Что делал Оклер?
Хит ощутил, как кровь бросилась ему в голову, и попятился от окна. Джулия дала ему в руки ответ. Если бы Хит уделил ее подарку больше внимания, то мог бы и сам догадаться о правде.
«Одна из актрис в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл сегодня играет мужчина. Я думаю, что она… что он забыл побриться…»
Гермия приостановилась, чтобы поправить висящую на руке тяжелую корзинку с холодным мясом, сыром и хлебом. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала.
Джулия остановилась, чтоб дать тетушке возможность передохнуть.
– Нам нужно было попросить Хэмма помочь. Или кого-нибудь другого из слуг. С тобой все в порядке, тетя Гермия?
Гермия с досадой посмотрела на нее. Они почти добрались до двери в бревенчатый амбар. Внутри стояла тишина, но фонари еще были зажжены, и сцена оставалась неразобранной.
– Я вполне способна донести корзинку, Джулия. – С этими словами она сделала следующий шаг.
Джулия улыбнулась:
– Тогда скажи, пожалуйста, почему у тебя такое красное лицо? Почему ты едва переводишь дыхание?
Слегка смущенная Гермия вздохнула.
– Из-за Одема. Когда мы уходили из дома, этот глупец меня поцеловал. О Боже! В амбаре нет никаких актеров.
Джулия бросила взгляд на маленький лесок позади амбара.
– Наверное, они разошлись по своим фургонам.
– Мне хотелось повидать актера, который играл сквайра Хардкасла, – пробормотала Гермия, взгляд ее погрустнел. – Он напомнил мне покойного мужа.
– А миссис Хардкасл выглядела как мой покойный муж, – безрадостно усмехнулась Джулия.
– Одем снова просил выйти за него замуж. – Гермия отломила кусочек сыра и положила его в рот. – На этот раз я серьезно подумываю сказать ему «да». Знаю, это прозвучит глупо, но когда я сегодня вечером смотрела пьесу, у меня возникло странное чувство, что дорогой мой Джеральд велит мне быть счастливой…
Джулия повернула голову.
– Тогда отнеси свою корзинку к сквайру Хардкаслу и скажи Одему, что принимаешь… Смотри-ка, один из актеров остался в амбаре. Я попрошу его помочь нам.
– Я пойду вперед.
– Только недолго, тетя Гермия, – шутливо произнесла Джулия. – Одем соскучится по тебе.
К тому времени как в амбар вошла Джулия, все фонари, за исключением одного, были потушены. Она приблизилась к столу, чтобы поставить на него тяжелую корзинку с фруктовыми тарталетками, кругом сыра и двумя бутылками вина.
Одинокий актер еще оставался на грубо сколоченной деревянной сцене, практикуясь с саблей в схватке с воображаемым противником. Джулия удивилась, зачем ему репетировать такую схватку к следующему представлению, ведь, по словам Грейсона, в репертуаре труппы были только сегодняшняя пьеса и «Ромео и Джульетта».
Клинок актера завершил грациозный выпад. Черный плащ эффектно взмыл в воздух, Джулия почувствовала, что актер знает о ее присутствии: он явно работал на публику. Впрочем, для его профессии это было проявлением привычного тщеславия. Она сделала шаг к сцене и сказала:
– Мне понравилось представление.
Он картинно поклонился и спрыгнул с невысокой платформы.
– Мне это приятно.
Она всмотрелась в его лицо, грубо вылепленное, небритое, привлекательное на непритязательный вкус. У него был жесткий взгляд, а глаза сверкали в полумраке, как черные угли.
– Вы играли миссис Хардкасл. Я не сразу узнала вас без костюма.
Он снова поклонился, прижав саблю к сердцу.
– А я вас, – произнес он мягким голосом, в котором звучал слабый акцент. – Вы Джулия Хепуэрт Уитби. Женщина, которую желают сразу двое: Боскасл и Олторн. Как мило с вашей стороны предоставить мне такое удобное орудие мщения.
В первый миг Джулия не поняла значение его слов. Потребовалось несколько секунд, чтобы до нее дошел их смысл. И тогда она его узнала, незнакомца с улицы в высокой фетровой шляпе, и с ужасом поняла, что находится наедине с французским офицером, который так жестоко пытал Хита в Саагуне. Это казалось невозможным. Не здесь, в имении Боскаслов, где она чувствовала себя в полной безопасности. Такой защищенной. Не здесь, где он может причинить зло стольким невинным людям.