Хантер Джиллиан. Брачная ночь джентльмена

   – На черном рынке за этот рисунок можно получить целое состояние, – покачал головой Дрейк. – Подумай о том, сколько женщин пойдут на убийство, лишь бы завладеть им. Что, черт побери, подвигло Джулию нарисовать такое?
   – Тебе придется спросить об этом у нее самой.
   Дрейк помолчал.
   – Не важно. Я-то знаю. Вопрос в том, знает ли Рассел?
   Хит поднял глаза, отвлеченный звуком открывшейся позади них двери. В комнату вошли Гермия и Джулия, его беспутная портретистка, одетая в сиреневый муслин. Хит расправил плечи и окинул ее восхищенным взглядом темных глаз.
   – О Боже, – промолвила она, прячась за Гермию. – Тут у вас семейный совет, и, думаю, мне известно, по какому поводу.
   Гермия посмотрела на Дрейка и без обиняков спросила:
   – Вы еще не нашли его?
   Дрейк вежливо поднялся на ноги.
   – Не нашел, но собираюсь немедленно отправиться на поиски. Опишите мне этот рисунок.
   Джулия судорожно стиснула в пальцах бахрому шали.
   – Право… лучше я не буду…
   – Это я, представленный в виде бога Аполлона, – с досадой произнес Хит.
   – Ну-у, – запинаясь, протянула Джулия, – да… но это карикатура.
   – Карикатура? – недоумевающе переспросил он.
   Она повернулась к камину и уставилась на огонь. Никогда ей не пришло бы в голову, что рисунок попадет в чужие руки. Неудивительно, что в свете ее прозвали «озорной леди Уитби». Какое ужасное впечатление произведет это на семью Хита. Подумать только, что она всего лишь хотела пошутить…
   – Я несколько исказила некоторые части твоей анатомии. Понимаешь, превратила рисунок в карикатуру, которые так популярны сейчас в прессе…
   – Только не этот рисунок! – ахнула Гермия.
   – Найди эту чертову штуку, – мрачно заявил Хит. – Найди, или произойдет черт знает что. Век не расплатишься.
   Дрейк пообедал в обществе Хита и Джулии, а затем отправился на покой, чтобы на следующее утро уехать и пуститься в забавные поиски. Ситуацию довольно точно оценила Джулия. Они сидели с Хитом перед камином в ее комнате, и она, вздохнув, заметила:
   – Этот рисунок уже поставил тебя в неловкое положение, а его еще никто не видел. Мне очень жаль.
   – Ты уже это говорила, – неохотно улыбнулся Хит.
   Он не мог долго на нее сердиться и не собирался ссориться из-за рисунка. Им грозили проблемы гораздо более серьезные.
   – Уверен, Джулия, что я это переживу. Не теряй из-за этого сна.
   Господи, какой беспрецедентный позор! Он легко мог вообразить, как входит в свой клуб и видит на стене этот рисунок. Его друзья будут хохотать до умопомрачения. А его до смертного часа будут называть Голым Аполлоном. Нет, этого ему не пережить.
   – Ты же его еще не видел, – пробормотала Джулия. Если Хит увидит этот рисунок, то так легко он ее не простит. – Впрочем, может, трубочисты его сожгли.
   – Отправляйся в постель, Джулия. – Хит встал и протянул ей руку.
   Она поднялась на ноги, и он притянул ее в объятия.
   Он целовал ее, пока руки Джулии не обвились вокруг его шеи, пока она не прильнула к нему, расслабленная, отзывчивая. Он ощутил, как знакомый расплавленный жар заполнил его тело.
   – Как я жил без тебя все эти годы? – спросил он, закрывая глаза и поглаживая ее спину.
   – Не живи больше без меня. Никогда, – прошептала она.
   Они уже погрузились в тайный мир своей любви. Хит медленно раздевал ее. Он опустился на колени и снял с нее подвязки и чулки.
   Она ухватилась за его плечи. Ее локоны сверкали в отблесках каминного огня, как темно-рубиновое пламя.
   – Грешник, – ломким голосом проговорила она.
   – Грешница.
   – Только с тобой.
   – Не сомневайся, я могу быть очень хорошим или очень плохим. Как ты хочешь?
   – Я думаю… – Она застонала и чуть не рухнула наземь, но его сильные руки поддержали ее подгибающиеся колени.
   – Думаю, ты предпочтешь меня плохим, – шептал он, удерживая ее трепещущее тело в беспомощном подчинении.
   Он быстро обнял ее, и Джулия начала торопливо его раздевать, целуя каждую освобождавшуюся от одежды часть его тела, пока он не оказался совершенно раздетым. Никогда больше не сможет она отрицать, какую важную роль Хит играет в ее жизни. Что он для нее значит. Он так хорошо ее понимал, предвосхищал, казалось, каждое ее настроение, каждое желание.
   – Так насколько же плохим ты можешь быть? – осведомилась она.
   Он сжал бедра и пригвоздил ими ее ноги, вжав их в постель.
   – Я – Боскасл. Для нас нет предела.
   Она запрокинула голову и вытянулась. Это движение было полно чистой чувственности. Он затаил дыхание и скользнул ладонями по ее животу вверх к пышной груди. Джулия томно застонала, губы ее приоткрылись от наслаждения.
   Она была в полной его власти.
   Никогда не было у него такой женщины, которую он любил бы всем сердцем, всей душой, всем своим существом. Никогда он не испытывал такого головокружительного, яростного всплеска эмоций, такого любовного голода. В жизни были другие женщины, но ни одной сколько-нибудь похожей на Джулию, ни одна из них не проникала в его сердце. Наверное, где-то в глубине души он ждал именно ее. Он просто боялся признаться себе в этом, боялся, что никогда получит второго шанса любить ее.
   – Я заявляю на тебя права.
   – Я твоя, – отозвалась она и сжала руки на его плечах.
   – Я больше никогда тебя не потеряю. Мне следовало овладеть тобой много лет назад.
   Она устремилась ему навстречу.
   – Не думай, что я не грезила об этом.
   Он издал горловой стон, ощущая, как трепещет ее тело на грани наслаждения. Ему безумно нравилось, когда она теряет контроль над собой. В голове клубился темный туман желания, а сердце бешено колотилось в какой-то первобытной свирепой ярости.
   Как она была прекрасна в своем возбуждении, в своей уязвимости, в своем доверии к нему. Он задержался на миг, чтобы насладиться зрелищем ее восторга.
   Сердце постепенно замедляло бешеный бег, но кровь, пульсирующая в теле, еще гремела отчаянным стуком в висках. Хит крепко держал Джулию в объятиях. Это была его женщина. Он вдыхал ее запах, впивал ее тепло.
   – Я люблю тебя, Хит Боскасл, – прошептала она.
   У него перехватило горло. Он долго ждал ее. За нее он будет бороться и, если понадобится, отдаст жизнь и честь. Время, проведенное вместе, было драгоценным, но и беззаконным… Рассел будет безумцем, если отдаст ее без борьбы.
   – Негодник, – промолвила она и тряхнула его за плечо. – Я только что сказала тебе, что люблю, а ты в ответ промолчал?
   Он откликнулся тихим дьявольским смешком.
   – Запомни, что ты это сказала, Джулия, на этот раз я не юноша, от которого ты можешь сбежать. Я ни за что не сдамся. Я люблю тебя всем своим существом, даже если придется поступиться всем другим, даже если я опозорю нас обоих.
   – Меньшего от Боскасла я и не ждала, – нежно проговорила она.

Глава 25

   На следующее утро Эмма Боскасл, вдовствующая виконтесса Лайонс, давала уроки этикета в гостиной лондонского особняка младшего брата Девона. Ее чувствительная натура была оскорблена необходимостью давать подобные советы в жилище известного повесы. Если б ей только удалось убедить его и Дрейка утихомириться, осесть и вести себя благоразумно! Слава Всевышнему, Грейсон и Хлоя вступили в брак, а Хит свои сердечные дела не афишировал. Эмма всегда благодарила небеса за то, что могла положиться на Хита и его здравый смысл.
   Хлопнув в ладоши, она призвала своих беспокойных учениц к порядку. За всю жизнь ей еще не попадалась такая буйная группа… если, конечно, не считать членов собственной семьи. По правде говоря, самыми непослушными были двое двоюродных Боскаслов, и это родство объясняло их неуемную энергию.
   – Хватит разговоров, девушки. И хихиканья. Мы не стая гогочущих гусынь. – Эмма встала на цыпочки, чтобы увидеть, что вызвало такое бурное шушуканье в аудитории, ведь еще минуту назад все ее ученицы были готовы заснуть. – Что это вы разглядываете с таким интересом?
   – Картинку, леди Лайонс.
   – Изображение греческого бога.
   – Ах, – вздохнула Эмма. – Надеюсь, это означает, что вы цените искусство древних.
   – По-моему, он вовсе не выглядит древним, – пробормотала одна из девиц.
   – Господи, вы только посмотрите на эти внушительные размеры!
   Шарлотта Боскасл хихикнула.
   Озорной блеск ее глаз заставил Эмму встревожиться. Она решительно вышла на середину класса.
   – Ну-ка передайте мне это сию минуту.
   Шарлотта подняла на нее невинный взгляд.
   – Но ведь это просто нарисованный Аполлон.
   Эмма потрясенно ахнула.
   – Это карикатура! – воскликнула она. – Одна из скандальных картинок, грязнящих улицы и гостиные нашей страны. О Боже, это же голый мужчина!
   – Это не просто мужчина, леди Лайонс, – робко уточнила девочка в очках. – Это ваш брат.
   – Мой… – Эмма с недоверием впилась взглядом в карикатуру, дрожавшую в ее руках. – Святые небеса! О небо. Где моя нюхательная соль? Пожалуйста, подайте… Дайте мне стул… где диван?.. Это Хит!
   Шарлотта подставила стул.
   – Садитесь. Дышите глубже.
   Листок с карикатурой упал на пол. Девочка в очках бросилась его поднимать.
   – Меня давно интересовало, как же он выглядит. Леди Лайонс, он ведь считается в вашей семье самым уважаемым?..
   Шарлотта сокрушенно покачала головой:
   – Больше не будет считаться.
   Двумя часами позже лорд Девон Боскасл неторопливым шагом направлялся к своему клубу на Сент-Джеймс-стрит. Он приблизился к кучке молодых людей, собравшихся перед знаменитым эркерным окном. Царивший в воздухе дух озорного возбуждения привлек Девона как магнитом.
   – Какая фривольность привлекла ставки сегодня? – скучающим тоном осведомился он.
   – Вы уже видели это? – изумленно спросил его один из приятелей, откидываясь на спинку стула.
   – Что именно я должен был видеть?
   – Памфлет, который ходит по Лондону, – ответил кто-то из кучки.
   Девон постарался подавить легкую тревогу. В их семье была поговорка: там, где дым, ищи рядом Боскасла. А там, где были дым и скандал, наверняка в самой гуще можно было обнаружить кого-то из членов их семейства.
   – Еще слишком мало времени прошло после полудня, чтобы приняться за серьезное чтение.
   – Это связано с вашим братом Хитом, – злорадно пояснил кто-то из приятелей.
   Девон сначала подумал, что речь идет о Дрейке. Грейсон, маркиз, благополучно женился и практически выпал из череды скандалов. Младший брат, Брэндон, погиб. Сам Девон давно в неприятности не попадал… ну по крайней мере уже целых три недели. А Хит, этот хитроумный дьявол, играл в свои игры слишком скрытно, чтобы попасть на язык сплетникам.
   – Что он натворил? – поинтересовался Девон, подходя к полукругу поближе.
   – Точнее, что сотворили с ним. Это ведь Хит?
   Кто-то подсунул памфлет ему под нос, и глаза Девона потрясенно расширились. Да, это, безусловно, был Хит, каким его вряд ли видели многие. Он стоял в полный разворот перед пылающей колесницей во всей своей натуральной красе, то есть в чем мать родила, с необычайно огромным…
   – Это что, такая стрела? – громко вопросил Девон, еле сдерживая смех. – Кто же, черт побери, изобразил такое?
   – Озорная леди Уитби. Смотрите, она даже подписала рисунок. Явно вообразить не могла, что его кто-то увидит. Как низко пали великие. Да еще женским старанием. Наверное, Рассела хватит апоплексический удар, когда он увидит Хита в таком виде.
   Девон с усмешкой вгляделся в карикатуру.
   – Полагаю, что и сам Хит впадет от этого в истерику.

* * *

   На следующий день «Утренняя хроника» сообщила, что Хит Боскасл сбежал в Гретна-Грин с леди Уитби, печально знаменитой вдовушкой, пристрелившей в Индии британского солдата. Правда, никаких упоминаний, что она в свое время стреляла и в Хита, не было, но статейка намекала, что Джулия уже носит его младенца.
   Другая заметка в «Таймс» утверждала, что скандальная парочка скрылась во Франции. Корреспондент сообщал также, что самые популярные лондонские портретисты завалены нежданными заказами изобразить клиентов в виде греческих богов.
   Сэр Рассел Олторн прочел обе заметки с каменным лицом в спальне своей любовницы. Он всего час назад вернулся в Лондон. Едва к нему вернулся дар речи, как его любовница, действительно носившая его ребенка, предъявила ему и карикатуру на Хита.
   Рассел сорвался с постели, буквально задыхаясь от ярости. Он был утомлен бестолковой и неудачной миссией во Франции и возмущен тем, что ждало его по возвращении.
   – Как они могли! – завопил он, потрясая памфлетом. – Мой благородный друг. Друг, которому я принес в жертву глаз! Женщина, которую я спас от скандала и позора…
   – Означает ли это, что ты не получишь ее состояния? – спросила любовница, опуская тарелку с кексами.
   – Откуда мне знать, что это означает? – взревел он. – Прежде всего это значит, что меня выставили дураком.
   Она стряхнула крошки.
   – Вообще-то это очень хорошее его изображение.
   – Но он же голый!
   – Да. Я это заметила. – Она снова вгляделась в карикатуру. – Трудно, знаешь ли, не заметить…
   – Не вызывайте скандала, просил я. А они? Что сделали они?!
   Она заколебалась.
   – Вызвали скандал?
   – Ты такая умница, дорогуша… Не перестаешь меня удивлять, – иронически заметил он.
   Она ухмыльнулась:
   – Наверное, сейчас не лучший момент, чтобы сообщить тебе, что Джулию видели у дома Одри Уотсон.
   – Одри Уотсон? – слабым голосом переспросил он. – Зачем она туда ходила?
   – Понятия не имею. Я несколько раз сама думала поработать на Одри.
   – Джулия посещала куртизанку?.. Она наклонилась вперед:
   – Боскаслы имеют свойство пробуждать в женщинах… озорство. Так по крайней мере мне говорили.
   – Считается, что Хит Боскасл – джентльмен.
   – Распутство у них в роду, – нахмурилась она, глядя, как бесится Рассел.
   Он рывком натянул панталоны и рубашку, переступил через ее ноги, судорожно отыскивая сапоги.
   – Я не думала, что ты так к ней привязан.
   Он ничего не ответил.
   Спустив на пол ноги, она незаметно оттолкнула под стул один из его гессенских сапог.
   – Почему Джулия так со мной поступила? – бормотал он. – Она что, совершенно не думает о мнении света?
   Любовница поставила тарелку со сластями и сверкнула взглядом недовольной кошки.
   – Ты ведь не поедешь сейчас к ней? В первый день возвращения?
   Рассел накинул на плечи синий военный мундир и заправил в брюки рубашку.
   – Я обручен с этой чертовой бабой. Ты думаешь, я собираюсь быть посмешищем из-за ее скандального поведения?
   – Но ты не можешь бросаться к ней… полуодетым, – попеняла она.
   – Почему бы нет? Я только что вернулся после тщетной погони через всю Францию. Наемный убийца разгуливает на воле. Моя нареченная опубликовала рисунок, изображающий моего друга в голом виде… за своей подписью. Ты воображаешь, что я стану это терпеть? Ты думаешь, я могу?
   Она подняла затерявшийся сапог и поспешила за Расселом в прихожую.
   – Хит Боскасл убьет тебя, если ты предъявишь ему претензии.
   Рассел обернулся к ней с яростью безумца. Зажав памфлет в зубах, он натянул сапог.
   – Только если я не убью его первым.

* * *

   – Все идеально, – в тот же день говорила Джулия, стоя в кольце сильных рук Хита.
   Голова ее лежала у него на плече. С юности не чувствовала она себя такой любимой и лелеемой. Только отец так ее защищал. Как она жалела, что не может поделиться с ним своим нынешним счастьем.
   Они с Хитом побродили по лесу, пока не пошел дождь. Хит закутал ее в свой черный шерстяной плащ, и они целовались в мокром уюте дубравы. В темно-лиловом небе сверкнула молния. Лондон казался частью другой жизни, его сплетни и мелкие интриги – далекими и неважными.
   Хит прошелся дорожкой жарких поцелуев по шее, сквозь платье… до груди. Джулия закрыла глаза, зажатая между грубой корой высокого дуба и его твердым, горячим телом.
   – Все будет идеально, – бормотал он, медленно гладя ее спину, – когда я доставлю тебя в дом.
   – Ты расстегиваешь плащ или платье? – смеясь, прошептала она.
   – Ты против? – спросил он.
   Она едва сдержала дрожь, пробившую ее от внезапного влажного холода, обжегшего обнаженную грудь и сменившегося тут же блаженным теплом его рта. Плащ соскользнул с ее плеч. Пламя пожирало ее с головы до ног. Почему ей было так легко с ним? С ним всегда было так. Хотя… что может быть естественнее и прекраснее, чем сочетание любви и страсти? Пожалуй, лишь появление ребенка.
   – Ты очень и очень открытая и бесшабашная, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, видел тебя такой.
   Она ухватила его за пояс брюк, ее пальцы быстро заработали над застежкой.
   – У меня есть идея получше.
   Без всякого предупреждения он подхватил ее на руки. Капли дождя сбегали по его угловатому лицу, приглаживали густые, синевато-черные волосы. Джулия, задыхаясь, льнула к его сильному телу.
   – Дом в другой стороне, негодник, – еле выговорила она, вдыхая пьянящий мужской запах его кожи.
   – Неужто? Подумать только…
   – Ты не можешь просто взять и унести женщину в лес, хоть ты и Боскасл.
   – Именно поэтому я могу это сделать. У меня это врожденное.
   – Куда ты меня несешь?
   – Сюда. – Он поставил ее перед завесой из плюща и шиповника, скрывавшего вход в неглубокую пещеру в скале из песчаника.
   Отодвинув растительную преграду, он стащил с себя плащ и укрыл им усыпанную листьями землю. Джулия окинула взглядом таинственную темную внутренность пещерки, а Хит быстро осмотрел ее, стремясь удостовериться, что она действительно пуста. В темной глубине за ним стоял старый сундук с латунными петлями, переполненный сломанными деревянными мечами, потемневшими серебряными кубками, тиарой со стеклянными драгоценными камнями и прочими детскими сокровищами. Из дальнего угла скалился череп.
   Хит широким жестом раскинул руки.
   – Добро пожаловать в логово Боскаслов, пленница. На колени! Живо!
   Она решительно надвинулась на него.
   – А если я не захочу?
   – Ну, в прежние времена я отрубил бы тебе голову.
   Джулия позволила своему серому плащу упасть наземь и прижала лиф платья к груди. Хит, прищурившись, наблюдал за ней. Его глаза хищно поблескивали в полумраке. Она, покачивая бедрами, обошла вокруг него, как гордая языческая королева, захваченная в плен наглым селянином.
   – А что теперь? Что ты собираешься делать со мной?
   Он вздернул подбородок.
   – Думаю, что заставлю тебя умолять.
   – Пощадить мою жизнь?
   Хит подхватил ее под колени и вместе с ней опустился на землю. Его губы завладели ее ртом, пальцы запутались в ее локонах. Дождь тихо стучал по листьям зеленого завеса, отделяющего их от мира. Хит целовал ее, а потом бережно перекатил навзничь. Там, за плющом, могла греметь буря и сыпать снег, но Джулии было все равно.
   – Как я понимаю, ты не в первый раз играешь в эти игры, Боскасл?
   Он медленно улыбнулся. Его страстный взгляд из-под тяжелых полуопущенных век путешествовал по ее телу, посылая ей вызов, который она не могла пропустить.
   – Только не взрослым.
   – Как мне получить свободу? – тихо произнесла она.
   – Никак.
   Казалось, что они одни на всем свете. Джулия видела сквозь щели в листве проблески молний снаружи… слышала отдаленные раскаты грома и тихий шелест дождя на листьях. Но все заглушали обещания, страстные и чувственные, которые шептал ей на ушко Хит.
   Если бы он никогда не выказывал ей свою нежность, свою уязвимость, она, возможно, могла бы устоять. Она смогла бы побороть свои чувства и следовать выбранному ранее пути. Она не стала бы вновь рисковать, не стала бы повторять мучительные прошлые ошибки.
   Многие годы она возводила мысленные барьеры против него. Считая, что он ничего к ней не чувствовал, Джулия злилась и досадовала. Более того, она отвергала и подавляла собственную порывистую натуру, которая, несмотря ни на что, продолжала его желать.
   Истинный Хит Боскасл при всей своей загадочной скрытности был гораздо опаснее для ее сердца, чем фальшивый образ беспутного повесы. Тщательно скрываемая нежность души была его тайной силой, а безошибочная проницательность – оружием, против которого у Джулии не было защиты.
   Он был настоящим волком, верным и страстным. Нет, он не бросил ее тогда, много лет назад, как она ошибочно считала. Он и не женился ни на ком.
   Почему? Джулии хотелось верить, что он ждал ее.
   Она подняла на него глаза и тихо ахнула, прочтя в его взгляде обещание греховных наслаждений. Джулия содрогнулась, наслаждаясь его прикосновением, так поглощенная этим, что не сразу, лишь после нескольких блаженных мгновений осознав, что ее платье бесстыдно задралось до талии. Она ощутила, как царапают ее грудь пуговицы его жилета, но тут же забыла о них.
   Он пробежался мелкими поцелуями по ее виску, вниз по скуле, по плечу, каждым выпадом проникая все глубже, пока она не вскрикнула нежно, с трудом пытаясь дышать, упиваясь грешным восторгом.
   – Не мольбу ли о пощаде я слышу, Джулия?
   Она погладила быстрым движением пальцев мышцы его спины. Как любила она каждый дюйм этого мужчины, его страсть, его чуткость.
   – Ты непристоен.
   – Мне это не раз говорили.
   Она задрожала, но его рот поймал и заглушил ее инстинктивный вскрик. Хит застонал горловым низким стоном, и его открытая, неудержимая чувственность совершенно обезоружила Джулию. Если вспомнить их прошлое, то, пожалуй, в этом буйстве в пещере не было ничего необычного или шокирующего. Джулия наслаждалась его мощным жестким телом, трепетом мускулов и жил, откликающихся на каждый его выпад.
   – Скольких женщин ты сюда приводил? – требовательно спросила она.
   – Не знаю.
   Она сурово сощурила глаза.
   – Ни одной, – уточнил он, развлекаясь ее ревностью. – Ты первая моя пленница.
   Его рот снова приник к ее губам. Она давно утратила всякий контроль над собой и лишь закрыла глаза, потому что все ее мышцы словно расплавились в сладкий сироп. В глубине ее тела нарастала блаженная дрожь, и она отдавалась ей, взмывая куда-то ввысь, покорная головокружительному экстазу.
   – Только тебя, – повторил он.
   Хит сжал зубы и рванулся вперед. Она сомкнула руки у него на спине и успела промолвить:
   – Лишь бы я была последней…
   А потом буря настигла ее, и не осталось ни слов, ни мыслей.

Глава 26

   Джулия не обратила внимания на пистолет Хита, пока тот не вернул его за пояс. У нее побежали мурашки по спине: когда они занимались любовью, заряженный пистолет лежал рядом на земле. Какие бы чувства они ни переживали, но в любую минуту Хиту могло понадобиться противостоять человеку, который наслаждался, убивая и причиняя боль. Она с тревогой наблюдала, как Хит спрятал пистолет, и так же тревожно встретила его взгляд.
   – Я рада, что не увидела его раньше.
   – Я тоже. – Он помог ей застегнуть крючки на бледно-зеленом шерстяном платье и с улыбкой добавил: – Мне не хотелось, чтобы он тебя отвлек. Однако пока Оклер не найден, неплохо бы и тебе носить пистолет. Для защиты.
   Она выбралась за ним наружу, на дождь, и заколола волосы в тяжелый узел на затылке. Его спокойное принятие опасности встряхнуло Джулию.
   А может быть, постоянное ношение пистолета было обычной частью его прошлого, чертой его профессии. Она вспомнила жуткие шрамы у него на груди. Его безжалостно пытали, но он выжил… и ничего не забыл. Он больше не будет беспечным.
   А человек, который его пытал, сейчас находится в Англии. Но почему? Почему он заманил Рассела во Францию? Почему охотится за офицером, сбежавшим от него? Знает ли Хит истинную причину этого? Знает ли Рассел? Или же Арман Оклер просто сумасшедший, одержимый манией убийства? Есть ли какая-либо разумная причина его действий?
   Она натянула на голову капюшон плаща.
   – Может быть, нам стоит переждать грозу в пещере?
   – Нет. Я хочу, чтобы ты поскорее оказалась дома, в безопасности. – Он с грустью оглянулся на пещеру, вновь скрытую пологом зелени. – Это ведь всего лишь одно из наших любимых детских убежищ.
   – Кажется, репутация вашей семьи заслуженна.
   Он схватил ее за руку, в глазах плясали дьявольские искорки.
   – Что-то для пленницы ты слишком дерзка. Побежали?
   Она кивнула. Как она любила, когда он делился с ней частицами своей жизни. Ее интересовало положение, которое он занимал в семье, уважение, с которым братья к нему относились… Он был не похож на других. И она с каждым днем ценила его все больше.
   Когда спустя полчаса они добежали до вычурных кованых ворот поместья и ворвались в дом, на них не было сухой нитки. Гермия встретила их в вестибюле у входа, бледная, с расстроенным лицом. За ней толпилась небольшая кучка слуг, одетых в плащи и громоздкие сапоги.
   – Вот и вы! – воскликнула она, ломая руки. – Я уже готова была отправить на поиски Хэмма и слуг.
   Джулия почувствовала, что ее щеки заливает виноватый румянец. Она отбросила капюшон, не осмеливаясь взглянуть на Хита, чтобы не выдать себя. Бывая с ним, она теряла всякое представление о времени.
   – Мы просто гуляли.
   Гермия многозначительно посмотрела на латунные пуговицы сюртука Хита. Они были, очевидно, застегнуты не в свои петли, и винить в этом Джулия могла только себя: это она их застегивала.
   – Джулия, вас не было почти три часа, – с упреком произнесла тетушка.
   – Ну-у, – протянула Джулия, незаметно показывая Хиту, чтобы тот поправил пуговицы. – Мы пережидали ливень.