Страница:
Мальчики и Джен допили шампанское. Пора было ехать домой. Бад посмотрел на часы. Было около десяти. Он позвал официанта, не торгуясь, заплатил по счету, хотя платить пришлось примерно на сорок долларов больше, чем он ожидал. В конце концов, если не считать, что весь вечер Джефф был каким-то грустным, праздник прошел просто чудесно.
"Авдруг это последний праздник? — подумал Бад. — Уж не собираюсь ли я сделать непоправимую глупость и пойти в маленький домик около аэропорта вместе с молодой женщиной?"
— Что-что?
— Ты разговариваешь сам с собой.
— Должно быть, я сошел с ума.
Они ехали в машине Джен по спокойным улицам Лотона. В десять тридцать они свернули на дорожку, ведущую к их дому.
— Папа, ты не против, если я пойду на вечеринку к Нику Сисли? — спросил Расс.
— Нет, я не против, только не задерживайся уж очень допоздна. Ты не возражаешь, Джен?
— Нисколько.
— А ты, Джефф? Какие у тебя планы?
— Я думаю зайти к Чарли, — ответил Джефф.
Когда мальчики ушли, она спросила Бада:
— Я вижу, что ты тоже куда-то собрался, да?
— Что?
— Ты же не притронулся к шампанскому.
— Да, наверное, я уйду. Правда, сначала мне надо позвонить по телефону в несколько мест.
— Бад, в чем дело?
— У меня появилась маленькая идея, как мне выйти на Лэймара. Может, из этого ничего и не получится. Но я хочу проверить.
— Сегодня? Эта идея, что, не может подождать до завтра?
— Джен, не бери себе в голову нелепых подозрений. Я хочу съездить в управление племенной полиции в общину команчей. Хочу задать несколько вопросов, и все.
Она посмотрела на него одним из самых уничтожающих взглядов, которыми когда-либо его одаривала, словно она первый раз слышит о Лэймаре и команчах. Затем по лицу ее пробежала тень, обозначавшая крушение иллюзий. Она признала свое поражение и поднялась наверх. Он отчетливо понимал ее разочарование. Он видел, как она уходит, и понимал, что ему надо что-то ей сказать. Но слова не спешили к его губам, и он не сказал ничего. Она вошла в спальню и закрыла за собой дверь.
На узкой полоске бульвара Форт-Силл, прямо у ворот номер три, бурлила ночная жизнь. По запруженной улице с трудом продирались машины. Улицу заливали неоновые огни. Молодые артиллеристы, отпущенные в увольнение после того, как они забрасывали в течение целого дня окрестные горы своими стопятидесятимиллиметровыми снарядами, оглохшие от грохота пушек, с головами, забитыми расчетами стрельб, не отошедшие еще от необходимости как можно точнее положить снаряды в цель, группами бродили по городку в поисках плотских удовольствий. На пятачке были места, где за сто баксов вас обеспечат первоклассной выпивкой да плюс к этому еще и набьют морду. В других местах за двести долларов предоставляли выпивку, но уже без мордобоя. Каждый знал, на что идет.
Однако среди заведений с девочками, федеральными почтовыми отделениями, магазинчиками с порнухой и ломбардами там и сям попадались заведения, где наносили на кожу татуировку: Дом плоти, Живопись по коже, Дом искусств «Маленькая Бирма», «Бицепсы Рэмбо» и так далее и тому подобные.
Бульвар, как всегда в часы ближе к полуночи, был буквально забит людьми. «Тойота» с трудом прокладывала себе дорогу в человеческой массе.
— Ты уверен, что нам ничего не грозит? — спросил Ричард.
— Конечно, уверен, — ответил Лэймар. — Здесь в основном бродят патрули военной полиции, отлавливают подгулявших солдатиков. Гражданских они не трогают, вообще не обращают на них внимания. К тому же нашу машину проверил сам великий Бад Пьюти и отпустил ее с развернутыми знаменами. В машине не оказалось ничего подозрительного.
Рута Бет очень аккуратно вела машину, продвигаясь с величайшей осторожностью в час по чайной ложке. На них никто не обращал никакого внимания; в большинстве своем вокруг были машины с солдатами, которые искали мест увеселения.
— Как, по-твоему, выглядит вот это заведение? — спросил Лэймар у Ричарда.
Место носило название «Тат-2»; над входом ярко светился неон, а под лампами была надпись: «Лучшая на Западе татуировка» и еще ниже: «Ученик великого моряка Джерри Коллинза из Гонолулу. Четкие линии. Специальная машина для наведения светотени. Работа по спецзаказу. Ждем крутых рокеров».
— Кажется, это то; что нам надо, как думаешь, Ричард? — спросил Лэймар.
— Выглядит многообещающе.
— Пойди посмотри, что это за контора, сынок. Внутренне поежившись, Ричард вышел из машины и вошел в маленькое помещение. Две фигуры, отдаленно напоминающие людей, развалясь сидели за конторкой. На стенах висели сотни образцов татуировки и наколок на все вкусы. Из этих двоих один оказался женщиной, которая внимательно стала разглядывать Ричарда. Другой, который был мужчиной, казалось, вообще не проявлял интереса к окружающему. В воздухе висел плотный, почти осязаемый запах дезинфекции.
— Эй, привет, — сказал Ричард.
Женщина оглядела его с головы до пяток. Смотрела она искоса и явно неодобрительно. Весу в ней было около трехсот пятидесяти фунтов, а одета она была в грубую рокерскую короткую рубашку; ее невероятной толщины бочкообразные руки торчали из коротких рукавов, готовых лопнуть под напором такой мощи. Эти руки сверху до низу были покрыты паутиной темных линий с вкраплениями красных пятен. Когда она подняла на него глаза, он заметил, что татуировка выползала из-под рубашки на горло и поднималась до самого подбородка. Ричард отвел взгляд и посмотрел на угрюмого детину, сидящего рядом с ней. Тот был также причудливо расписан, но то, что Ричард при первом взгляде принял за какую-то кожную болезнь, оказалось филигранной, похожей на паутину татуировкой, покрывавшей половину лица. На мужчине была надета распахнутая на груди кожаная куртка, позволявшая видеть синеватую картинную галерею, которой казалась вся его доступная наблюдению дубленая кожа. Самым лучшим рисунком была золотая булавка, проткнувшая его сосок.
Ричарда непроизвольно пробрала нервная дрожь.
— Чё те?
Те?
А, она хотела сказать: «Тебе».
— Вот что, — начал он, стараясь придать своему тону блатной оттенок. — Мне надо нарисовать картину. На груди, многоцветную. По моему рисунку.
— Вы имеете в виду спецзаказ?
— Да, мэм.
— Мы не очень любим выполнять спецзаказы. Мы больше работаем в стиле Дальнего Запада. Рисуем кинозвезд. Эти чертовы солдатики обожают наколки типа «Я люблю свою маму».
— Нет, это мне не подходит. К тому же татуировку надо сделать не мне, а моему другу. Давайте я покажу вам рисунок.
Ричард подошел к конторке и, развернув, показал им стоящего на задних лапах льва, юную девушку и замок.
— Ни-и хрена себе, — протянула женщина. — Руф, ты возьмешься за это?
Руф очнулся и, нагнувшись к конторке, посмотрел на рисунок.
— Славная картинка, — наконец заключил он. — Такая спецтатуировка будет стоить две тысячи долларов. Это займет у меня неделю.
— Вы точно сможете ее сделать? — недоверчиво спросил Ричард. — Это должна быть очень тонная работа. Надо очень строго выдержать линию, идущую от гривы по корпусу к лапам, соблюсти контур, который подчеркивает напряжение мышц и силу зверя. Теперь шея. Поглядите, как изогнута ее линия. Она делает шею живой. Обратите внимание, как дышат груди женщины. Вы видите, какие они эластичные и настоящие. Мы не хотим, чтобы вы просто обвели линии. Это умертвит композицию. Мы хотим, чтобы картинка вибрировала и трепетала.Вы сможете сделать это именно так?
— Конечно, сможет. Ты ведь справишься с такой работой, правда, Руф?
Но Руф, не отвечая, склонился над конторкой и внимательно изучал рисунок.
— Джейми, покажи ему. Распятие, — наконец произнес Руф.
Она повернулась спиной к Ричарду и задрала рубашку. То, что Ричард увидел на ее широкой спине, действительно представляло собой распятие. Правда, на кресте висел симпатичный рокер. Картина была исполнена в живых, ярких красных и синих тонах. Вокруг креста стояли полицейские, игравшие в данном случае роль римских центурионов.
Ричард с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение.
— Грандиозная работа, правда? — спросила женщина.
— Это, скажу я вам, настоящий шедевр, — подтвердил Руф.
— Да, в этом что-то есть, — отозвался Ричард. Правда, он вложил в свои слова не тот смысл, который сквозил в отзывах Джейми и Руфа.
Внимательнее присмотревшись к татуировке, он помял, что это совсем не то, что нужно было ему и Лэймару. Замысел и детали картины были выражены совершенно замечательно. Но не было требуемой чистоты линий.
Фигуры выглядели скованно, изображены они были под одними и теми же углами. Все персонажи на одно лицо. Создавалось впечатление, что татуировку наносил обкурившийся марихуаной и наширявшийся наркотинами, начисто лишенный какой бы то ни было живой фантазии подросток с садомазохистскими наклонностями.
— К сожалению, это не совсем то, что нас интересует, — сказал Ричард.
— Я сделаю это за тысячу пятьсот, — заявил Руф. — Просто мне понравилась картинка, каждая ее линия и каждая деталь. Здесь в округе все равно, кроме меня, никто не справится с этим.
"Тая он здесь лучший мастер, ну и ну", — подумал Ричард.
— Ну что ж, может быть, мы и согласимся, — проговорил Ричард. — Но я бы хотел сказать вам одну вещь... Вы не обидитесь?
— Говорите. Я же мужчина и умею держать себя в руках.
— Понимаете, ваши фигуры слишком скованны. В них нет подлинной жизни. Человек, которому вы будете делать татуировку, не хочет, чтобы фигуры были застывшими. Он хочет, чтобы они были по-настоящему живыми. Если же ничего не получится, то мой друг может огорчиться, а когда он огорчается, то происходят всякие неприятности. Поверьте мне на слово. Вам не стоит браться за эту работу.
— Как знаете. Ваши деньги и кожа тоже ваша.
— Вы можете сказать, кто здесь самый лучший мастер? На самом деле лучший. Я заплачу вам двадцать баксов за экономию моего времени.
Он положил на конторку двадцатидолларовую банкноту.
— Да, правда, — признал Руф, — великое мастерство мельчает и покидает Лотон. Мы теперь занимаемся тут халтурой, завезенной с Западного побережья. Но ладно, Бог с вами, слушайте. Есть тут один парень. Он работает нечасто. Но, скажу я вам, это настоящий гений. Он занимается татуировкой всю жизнь.
— Как его зовут?
— Джимми Ки. Он нормальный парень. Родился в Сайгоне. Начинал работать на Дальнем Востоке, там это искусство процветает. Видите паутину на моем лице? Ее сделал в шестьдесят пятом году в Токио великий Горимоно. Он сам меня разукрашивал.
Руф подался вперед, поближе к Ричарду.
— Посмотрите, какие линии? Это совсем не то, что вы видели на спине Джейми. Там на Востоке ребята знают толк в своем деле, должен это признать. Так вот, Джимми Ки учился у самого Горимоно. Если он возьмется — он сделает все, как надо. Но только если возьмется.
— Возьмется. За моего друга он возьмется. Где нам его найти?
«БИНГО! ВЫСОКИЕ СТАВКИ!» Высоко в ночном небе высвечивались эти неоновые слова. Дом бинго был самым большим и вечно оживленным местом в развлекательном комплексе племени команчей. Он состоял из нескольких высоких, блестящих сталью и стеклом зданий, расположенных на шоссе номер шестьдесят пять. Этот комплекс правительство Соединенных Штатов, чувствуя себя в неоплатном долгу перед индейцами, построило для людей, которые в нем абсолютно не нуждались.
Стоянка была битком забита машинами. В окнах дома видны были фермеры и горожане, колдующие над своими игровыми карточками. Между столиками расхаживали живописно наряженные «скво» и «воины команчи», предлагая карточки и кока-колу, арахис и прочую мелочь.
— Итак, ребята, — раздался громовой голос ведущего игру крупье. Голос был настолько громкий, что его услышал даже Бад, стоявший в темноте на улице. — Играем И-6. У всех И-6? Вы запомнили: если выигрыш падает на две карточки, то вы выигрываете четыре банка!
Но Бад не стал дальше следить за представлением, а, повернувшись к бинго спиной, пошел по темной улице к маленькому домику, стоявшему в сотне ярдов от дома бинго. Он старался не замечать разбросанные на земле жестянки из-под пива и бутылки от кока-колы. Он старался не обращать внимания на похабные надписи, украшавшие стены местных домов.
Команчи. Когда-то они были храбрейшими воинами, самыми грозными из равнинных индейцев. Эти люди восхищали своей стойкостью. Они могли совершать недельные переходы верхом, питаясь одним пеммиканом, вступали с ходу в сражения с превосходящими силами противника и одерживали победу. Затем следовали новые походы в нечеловеческих условиях. Теперь они добились избирательного права и наблюдали, как рассыпаются в прах их вековые обычаи и как их дети разбегаются в города, покидая родные места навеки. Бад горестно покачал головой.
Он достиг цели своего пути. На домике висела вывеска: «Племенная полиция Команчи». Бад вошел внутрь. Это было типичное полицейское учреждение, казенное помещение со стенами, окрашенными в зеленый цвет. За столом сидел сержант. В этой же комнате мирно дремали двое или трое патрульных, одетых в джинсы и бейсбольные кепки. В плечевых кобурах зауэровские пистолеты. Это были молодые высокие и сильные парни, не очень дружелюбно настроенные.
— Привет, — сказал Бад сержанту. — Меня зовут Пьюти. Я из Оклахомской дорожной полиции. — Он показал сержанту удостоверение. — Я ищу лейтенанта по имени Джек Бегущая Антилопа. Он здесь?
— Вот так всегда. Вы, штатовские ребята, приходите к нам только тогда, когда вам надо раскрыть преступление, а вы не можете этого сделать. Наверное, ищете какого-нибудь индейца? — спросил сержант.
— Нет, да и вообще дело не в этом, — ответил Бад. — Я ищу одного белого подонка, убийцу. При его появлении даже храбрые люди начинают вести себя тихо, как мыши. У меня есть одно дело, и я очень рассчитываю на помощь Джека.
— Не волнуйся, сержант, — донесся из кабинета голос Бегущей Антилопы. — Не подкалывайте Бада. Для этих белых паразитов он не так плох. Я могу назвать многих, кто намного хуже, чем он. Привет, Бад.
— Джек, кажется, за последние несколько дней ты несколько опух.
У Джека Бегущей Антилопы была огромная грива густых, черных, как вороново крыло, волос. Галстук только подчеркивал огромные размеры могучей шеи и мужественные черты лица. Он был большой, сильный человек весом около двухсот сорока фунтов с горящими, как черные угли, глазами.
— Заходи, Бад. Рад видеть, что ты, брат, все еще топчешь землю с другими бледнолицыми, а не отправился к духам ветра.
— Чертов старин Пай чуть было не показал мне дорогу к этим духам.
Бад вошел в кабинет и сел.
— Так что привело тебя ко мне, Бад? Дело касается Лэймара?
— Так точно.
— Я догадывался, что такой Гарри Купер, как ты, сам займется этим делом.
— Нет, Джек, дело не совсем в этом. Понимаете, сэр, просто мне в голову пришла одна идея, и я хочу о ней потолковать.
— Так говори, брат, говори.
— Я помню, что, кажется, уже несколько месяцев назад вышел один циркуляр. Кажется, он касался большой индейской банды, которая получала наркотики у рокеров. Мне несколько раз давали бюллетени, касающиеся этого дела. Тоже в последние несколько месяцев.
— Сами себя они называют Н-Д-Н-З, — сказал Джек. — Это отъявленные мерзавцы и головорезы. Да, сэр. Все это началось в тюрьмах. Вы сажаете наших братьев в белые тюрьмы. И они, естественно, начинают сколачивать свои банды, чтобы противостоять ниггерам, мексиканцам и вашим белым мальчикам.
— Да, я не отрицаю. Мы и в этом виноваты перед вами, — согласился Бад.
— Вообще, такими делами больше промышляют чироки, а не команчи. Я не отрицаю, за нашими парнями тоже числятся кое-какие грехи по данной части, но основной поток наркотиков идет через чироки. Можешь поговорить с Ларри Когтем Орла в культурном комплексе чироки. Он...
— Понимаешь, дело в том, что сейчас меня интересует не банда.
— Понимаю, ты думаешь, не воспользовался ли Лэймар традиционным гостеприимством коренных американцев и не прячется ли он в каком-нибудь медвежьем углу в угодьях нашего племени?
— Нет, и не в этом дело. Я знаю, что одним из признаков принадлежности к Н-Д-Н-З является замечательная татуировка. Это целый церемониал, кстати, очень красивый. Эта татуировка наносится на левый бицепс. Да? Нет?
— Да, есть такой церемониал. Но какое он имеет отношение к делу?
— Дело в том, сэр, что я подумал: парень, который наносит такую татуировку, — подлинный мастер своего дела. Может быть, лучший мастер по этой части.
— На меньшее молодцы из Н-Д-Н-З и не согласятся. Они хотят иметь все, что можно иметь за кокаиновые деньги. Мощные машины, белых женщин и красивую татуировку.
— Да, сэр. Теперь предположим, Лэймар решит сделать себе такую красивую татуировку. Куда он пойдет? Что, к этим вонючкам на бульвар Форт-Силл? Что он там забыл? Там он только подхватит гепатит В.
— Да, это было бы не похоже на Лэймара. Но ничего никогда нельзя утверждать наверняка.
— Но он хочет, действительно хочет, чтобы у него была самая лучшаянаколка. Есть ли такой мастер, который действительно делает эту работу лучше всех?
— Говорят, что есть.
— Где мне найти этого парня?
— Гмммм, — протянул Бегущая Антилопа.
— Я просто хочу проверить мою идею. Допустим, что там появляется Лэймар. Дальше следует другой шаг. Лэймар приходит делать наколку, а там его уже ждут ребята из группы захвата. Его сажают в мешок, и ни одна живая душа никогда не узнает, что информация получена в полиции племени команчей.
— Бад, я никогда не думал, что и среди белых попадаются такие умные люди.
— Я простой полицейский.
Бегущая Антилопа минуту поразмышлял и наконец произнес:
— Ты знаешь, что со мной будет, если я начну выдавать индейские секреты белым? Парни из Н-Д-Н-З так тихо меня зароют, что никто не придет на мои похороны и никто не позаботится о моих семерых детях.
— Я хорошо слышу, что ты говоришь мне.
— Я наведу справки, но это единственное, что я могу для тебя сделать. Ты меня понял?
— Думаю, что да, Джек. Но я очень надеюсь, что в следующий раз Лэймар не надумает присвоить себе высшие ставки бинго в вашем местном казино. Если это случится, то многие отправятся в странствие по полям духов ветра.
— Я тоже хорошо тебя слышу. Но это старые дела между белыми и краснокожими. Я ничего не могу изменить в этом. И ты не можешь, Бад.
— Понятно. Прости, я даром отнял у тебя столько времени.
— Вот что, Бад. Я дам тебе свою карточку. Я напишу на ней свой домашний телефон. Мало ли какие у тебя могут возникнуть проблемы.
— Но зачем...
Но Джек Бегущая Антилопа уже писал что-то на куске картона. Потом он отдал карточку Баду и тот с грустным лицом покинул кабинет лейтенанта.
Он слышал, как ему вслед рассмеялись ребята в дежурной комнате. Еще один белый ушел от них не солоно хлебавши.
На стоянке он услышал позывные по рации: «Н-2, Н-2, последний вызов — Н-2».
Он сел в машину. Бад чувствовал себя глубоким стариком. Еще одна поездка, и опять впустую.
Бад достал карточку, которую ему дал Бегущая Антилопа. На ней крупным почерком лейтенанта было написано:
«Джимми Ки, Рут 62, Индиахома».
— Никого нет дома, — сказал Ричард. — Нам придется уехать ни с чем.
— Думаю, что игра состоится сегодня ночью. Пошли, Ричард. Вы оставайтесь в машине и наблюдайте.
Лэймар вышел из машины, проверил, при нем ли его револьвер. Ричард услышал таинственный щелчок предохранителя. Затем Лэймар подошел к двери и уверенно постучал.
Время шло. В высокой траве на обочине дороги свистел ветер. Сверху сверкали, как угольки, безучастные но всему звезды — небо казалось остатком грандиозного взрыва, рассеявшего во вселенной россыпь огней. Везде насилие или угроза насилия, даже на небе не доносилось ни звука. Тем громче слышался в тишине свист ветра.
Наконец изнутри дома донеслись какие-то шорохи и шарканье ног. Зажегся слабый свет. Дверь приоткрылась.
— Уходи, — тихо произнес кто-то. — Мы закрыт.
Дверь попытались захлопнуть, но Лэймар успел подставить ногу и рывком распахнул дверь. В красноватом свете прихожей они увидели худого азиата лет шестидесяти. Он выглядел пестрым, казалось, он страдает каким-то кожным заболеванием.
— Это ты — Джимми Ки? — грозно спросил Лэймар.
— Джимми Ки нет здесь. Он уехать. Уехать далеко. Я отец Джимми Ки.
— Осиновый кол мне в задницу, — сказал Лэймар. — Это ты Джимми Ки. — Лэймар вошел в дом. За ним последовал Ричард. — Хочу сделать тебе деловое предложение. Я слышал, что ты лучший мастер в своем деле, — продолжал Лэймар. — Ну а я хочу, чтобы моя татуировка была самого лучшего качества.
Азиат молча рассматривал незваных гостей. На его лице не отразилось ни тени страха. Ричард теперь заметил, что пестрота его лица была филигранной татуировкой. Но это была такая татуировка, которую он не мог бы даже вообразить. Блестящая, темная, живая, невероятно мелкая в деталях и какая-то зловещая. Старик был окрашен в синеватые и красные цвета, лицо его походило на картинку в калейдоскопе.
— Вы сделали это сами?
— Моя учитель. Горимоно.
— Отличная работа. Ты тоже так умеешь? Воздух в доме накалился от агрессивности Лэймара. Это было похоже на схватку льва с козлом. Но странное дело, козел совершенно не казался испуганным. Старик взирал на Лэймара, не проявляя никаких эмоций.
— Он хорошо учил моя, — наконец ответил азиат.
— Покажи ему, Ричард.
Ричард достал изображение льва. Джимми Ки долго смотрел на рисунок внимательным взглядом.
— Это дерьмо. Зачем хочешь такой дрянь. Иди в город. Там многая люди делай такой дрянь.
— Нет, нет, — сказал Ричард, — дрянь на ваш, азиатский взгляд. У вас совершенно другая перспектива. Это сделано в западнойманере. Совершенно другая техника. Картина должна выглядеть по-западному,без экзотики...
— Я могу делай. Лучше всех. Будет рычать. А это дерьмо, — проворчал Джимми Ки.
— Совсем это не дерьмо, — возразил Лэймар, — смотри, он прямо как будто дышит огнем и гордостью, как настоящий лев. Посмотри на его бычью шею. Это произведение искусства. Мы же заплатим деньги.
— Сколько?
— Сколько ты берешь?
— Ну, за три тысячи пятьсот моя сделай. Захочешь — заплатишь.
— Почти четыре штуки баксов! А не слишком ли это дорого даже для твоей татуировки?
Джимми Ки посмотрел на него умными раскосыми глазами.
— Твоя очень хочет татуировку, мистер? Если не хочет, то твоя идти домой, а моя идти спать.
— Черт возьми, — произнес Лэймар задумчиво, — это сильно смахивает на грабеж.
— Твоя же хочет платить за самый лучший.
— Вот дерьмо! — выругался Лэймар. — Как долго ты будешь ее делать?
— Двенасать часов. Начинай сейчас, кончай завтра полдень. Потом твоя будет лежать неделя. Будет сильно пить. Инфекция будет, больно будет. Но твоя сильно хочет? Каждый цвет больно будет. Жар, пот, почти смерть. Твоя без никакая радость будет. Твоя все еще хочет?
— Дерьмо все это, — произнес Лэймар. — Я все вытерплю. — Он обернулся к Ричарду: — Ты и Рута Бет встаньте около бензоколонки так, чтобы машину было не видно с дороги. Будете смотреть, как бы чего не вышло. Скажи Оделлу, чтобы шел сюда. И пусть возьмет с собой ружье. Понял?
— Да, Лэймар.
— Ладно, старик. Принимайся за работу. Сделаешь мне хорошего льва, идет?
— О'кей, Джо. Сделаю как надо.
Было видно, что старик просто счастлив.
"Авдруг это последний праздник? — подумал Бад. — Уж не собираюсь ли я сделать непоправимую глупость и пойти в маленький домик около аэропорта вместе с молодой женщиной?"
* * *
— Бад!— Что-что?
— Ты разговариваешь сам с собой.
— Должно быть, я сошел с ума.
Они ехали в машине Джен по спокойным улицам Лотона. В десять тридцать они свернули на дорожку, ведущую к их дому.
— Папа, ты не против, если я пойду на вечеринку к Нику Сисли? — спросил Расс.
— Нет, я не против, только не задерживайся уж очень допоздна. Ты не возражаешь, Джен?
— Нисколько.
— А ты, Джефф? Какие у тебя планы?
— Я думаю зайти к Чарли, — ответил Джефф.
Когда мальчики ушли, она спросила Бада:
— Я вижу, что ты тоже куда-то собрался, да?
— Что?
— Ты же не притронулся к шампанскому.
— Да, наверное, я уйду. Правда, сначала мне надо позвонить по телефону в несколько мест.
— Бад, в чем дело?
— У меня появилась маленькая идея, как мне выйти на Лэймара. Может, из этого ничего и не получится. Но я хочу проверить.
— Сегодня? Эта идея, что, не может подождать до завтра?
— Джен, не бери себе в голову нелепых подозрений. Я хочу съездить в управление племенной полиции в общину команчей. Хочу задать несколько вопросов, и все.
Она посмотрела на него одним из самых уничтожающих взглядов, которыми когда-либо его одаривала, словно она первый раз слышит о Лэймаре и команчах. Затем по лицу ее пробежала тень, обозначавшая крушение иллюзий. Она признала свое поражение и поднялась наверх. Он отчетливо понимал ее разочарование. Он видел, как она уходит, и понимал, что ему надо что-то ей сказать. Но слова не спешили к его губам, и он не сказал ничего. Она вошла в спальню и закрыла за собой дверь.
* * *
Лотон состоял как бы из двух городов. Один город исправно ходил в церковь и нежился в тени раскидистых деревьев. Вдоль улиц стояли деревянные здания, которые любой человек с удовольствием назвал бы своим домом и гордился бы им. В каждом третьем квартале располагались либо спортивные площадки, либо школа, либо церковь. Это был город, где жизнь концентрировалась вокруг Центральной площади, на которой были расположены здания представительных органов графства Команчи. Был еще и другой Лотон — город-солдат, стиснутый ломбардами, стрип-барами и магазинами порнографии. От бульвара Форт-Силл этот городок тянулся до Кэш-роуд и за нее еще на одну-две мили.На узкой полоске бульвара Форт-Силл, прямо у ворот номер три, бурлила ночная жизнь. По запруженной улице с трудом продирались машины. Улицу заливали неоновые огни. Молодые артиллеристы, отпущенные в увольнение после того, как они забрасывали в течение целого дня окрестные горы своими стопятидесятимиллиметровыми снарядами, оглохшие от грохота пушек, с головами, забитыми расчетами стрельб, не отошедшие еще от необходимости как можно точнее положить снаряды в цель, группами бродили по городку в поисках плотских удовольствий. На пятачке были места, где за сто баксов вас обеспечат первоклассной выпивкой да плюс к этому еще и набьют морду. В других местах за двести долларов предоставляли выпивку, но уже без мордобоя. Каждый знал, на что идет.
Однако среди заведений с девочками, федеральными почтовыми отделениями, магазинчиками с порнухой и ломбардами там и сям попадались заведения, где наносили на кожу татуировку: Дом плоти, Живопись по коже, Дом искусств «Маленькая Бирма», «Бицепсы Рэмбо» и так далее и тому подобные.
Бульвар, как всегда в часы ближе к полуночи, был буквально забит людьми. «Тойота» с трудом прокладывала себе дорогу в человеческой массе.
— Ты уверен, что нам ничего не грозит? — спросил Ричард.
— Конечно, уверен, — ответил Лэймар. — Здесь в основном бродят патрули военной полиции, отлавливают подгулявших солдатиков. Гражданских они не трогают, вообще не обращают на них внимания. К тому же нашу машину проверил сам великий Бад Пьюти и отпустил ее с развернутыми знаменами. В машине не оказалось ничего подозрительного.
Рута Бет очень аккуратно вела машину, продвигаясь с величайшей осторожностью в час по чайной ложке. На них никто не обращал никакого внимания; в большинстве своем вокруг были машины с солдатами, которые искали мест увеселения.
— Как, по-твоему, выглядит вот это заведение? — спросил Лэймар у Ричарда.
Место носило название «Тат-2»; над входом ярко светился неон, а под лампами была надпись: «Лучшая на Западе татуировка» и еще ниже: «Ученик великого моряка Джерри Коллинза из Гонолулу. Четкие линии. Специальная машина для наведения светотени. Работа по спецзаказу. Ждем крутых рокеров».
— Кажется, это то; что нам надо, как думаешь, Ричард? — спросил Лэймар.
— Выглядит многообещающе.
— Пойди посмотри, что это за контора, сынок. Внутренне поежившись, Ричард вышел из машины и вошел в маленькое помещение. Две фигуры, отдаленно напоминающие людей, развалясь сидели за конторкой. На стенах висели сотни образцов татуировки и наколок на все вкусы. Из этих двоих один оказался женщиной, которая внимательно стала разглядывать Ричарда. Другой, который был мужчиной, казалось, вообще не проявлял интереса к окружающему. В воздухе висел плотный, почти осязаемый запах дезинфекции.
— Эй, привет, — сказал Ричард.
Женщина оглядела его с головы до пяток. Смотрела она искоса и явно неодобрительно. Весу в ней было около трехсот пятидесяти фунтов, а одета она была в грубую рокерскую короткую рубашку; ее невероятной толщины бочкообразные руки торчали из коротких рукавов, готовых лопнуть под напором такой мощи. Эти руки сверху до низу были покрыты паутиной темных линий с вкраплениями красных пятен. Когда она подняла на него глаза, он заметил, что татуировка выползала из-под рубашки на горло и поднималась до самого подбородка. Ричард отвел взгляд и посмотрел на угрюмого детину, сидящего рядом с ней. Тот был также причудливо расписан, но то, что Ричард при первом взгляде принял за какую-то кожную болезнь, оказалось филигранной, похожей на паутину татуировкой, покрывавшей половину лица. На мужчине была надета распахнутая на груди кожаная куртка, позволявшая видеть синеватую картинную галерею, которой казалась вся его доступная наблюдению дубленая кожа. Самым лучшим рисунком была золотая булавка, проткнувшая его сосок.
Ричарда непроизвольно пробрала нервная дрожь.
— Чё те?
Те?
А, она хотела сказать: «Тебе».
— Вот что, — начал он, стараясь придать своему тону блатной оттенок. — Мне надо нарисовать картину. На груди, многоцветную. По моему рисунку.
— Вы имеете в виду спецзаказ?
— Да, мэм.
— Мы не очень любим выполнять спецзаказы. Мы больше работаем в стиле Дальнего Запада. Рисуем кинозвезд. Эти чертовы солдатики обожают наколки типа «Я люблю свою маму».
— Нет, это мне не подходит. К тому же татуировку надо сделать не мне, а моему другу. Давайте я покажу вам рисунок.
Ричард подошел к конторке и, развернув, показал им стоящего на задних лапах льва, юную девушку и замок.
— Ни-и хрена себе, — протянула женщина. — Руф, ты возьмешься за это?
Руф очнулся и, нагнувшись к конторке, посмотрел на рисунок.
— Славная картинка, — наконец заключил он. — Такая спецтатуировка будет стоить две тысячи долларов. Это займет у меня неделю.
— Вы точно сможете ее сделать? — недоверчиво спросил Ричард. — Это должна быть очень тонная работа. Надо очень строго выдержать линию, идущую от гривы по корпусу к лапам, соблюсти контур, который подчеркивает напряжение мышц и силу зверя. Теперь шея. Поглядите, как изогнута ее линия. Она делает шею живой. Обратите внимание, как дышат груди женщины. Вы видите, какие они эластичные и настоящие. Мы не хотим, чтобы вы просто обвели линии. Это умертвит композицию. Мы хотим, чтобы картинка вибрировала и трепетала.Вы сможете сделать это именно так?
— Конечно, сможет. Ты ведь справишься с такой работой, правда, Руф?
Но Руф, не отвечая, склонился над конторкой и внимательно изучал рисунок.
— Джейми, покажи ему. Распятие, — наконец произнес Руф.
Она повернулась спиной к Ричарду и задрала рубашку. То, что Ричард увидел на ее широкой спине, действительно представляло собой распятие. Правда, на кресте висел симпатичный рокер. Картина была исполнена в живых, ярких красных и синих тонах. Вокруг креста стояли полицейские, игравшие в данном случае роль римских центурионов.
Ричард с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение.
— Грандиозная работа, правда? — спросила женщина.
— Это, скажу я вам, настоящий шедевр, — подтвердил Руф.
— Да, в этом что-то есть, — отозвался Ричард. Правда, он вложил в свои слова не тот смысл, который сквозил в отзывах Джейми и Руфа.
Внимательнее присмотревшись к татуировке, он помял, что это совсем не то, что нужно было ему и Лэймару. Замысел и детали картины были выражены совершенно замечательно. Но не было требуемой чистоты линий.
Фигуры выглядели скованно, изображены они были под одними и теми же углами. Все персонажи на одно лицо. Создавалось впечатление, что татуировку наносил обкурившийся марихуаной и наширявшийся наркотинами, начисто лишенный какой бы то ни было живой фантазии подросток с садомазохистскими наклонностями.
— К сожалению, это не совсем то, что нас интересует, — сказал Ричард.
— Я сделаю это за тысячу пятьсот, — заявил Руф. — Просто мне понравилась картинка, каждая ее линия и каждая деталь. Здесь в округе все равно, кроме меня, никто не справится с этим.
"Тая он здесь лучший мастер, ну и ну", — подумал Ричард.
— Ну что ж, может быть, мы и согласимся, — проговорил Ричард. — Но я бы хотел сказать вам одну вещь... Вы не обидитесь?
— Говорите. Я же мужчина и умею держать себя в руках.
— Понимаете, ваши фигуры слишком скованны. В них нет подлинной жизни. Человек, которому вы будете делать татуировку, не хочет, чтобы фигуры были застывшими. Он хочет, чтобы они были по-настоящему живыми. Если же ничего не получится, то мой друг может огорчиться, а когда он огорчается, то происходят всякие неприятности. Поверьте мне на слово. Вам не стоит браться за эту работу.
— Как знаете. Ваши деньги и кожа тоже ваша.
— Вы можете сказать, кто здесь самый лучший мастер? На самом деле лучший. Я заплачу вам двадцать баксов за экономию моего времени.
Он положил на конторку двадцатидолларовую банкноту.
— Да, правда, — признал Руф, — великое мастерство мельчает и покидает Лотон. Мы теперь занимаемся тут халтурой, завезенной с Западного побережья. Но ладно, Бог с вами, слушайте. Есть тут один парень. Он работает нечасто. Но, скажу я вам, это настоящий гений. Он занимается татуировкой всю жизнь.
— Как его зовут?
— Джимми Ки. Он нормальный парень. Родился в Сайгоне. Начинал работать на Дальнем Востоке, там это искусство процветает. Видите паутину на моем лице? Ее сделал в шестьдесят пятом году в Токио великий Горимоно. Он сам меня разукрашивал.
Руф подался вперед, поближе к Ричарду.
— Посмотрите, какие линии? Это совсем не то, что вы видели на спине Джейми. Там на Востоке ребята знают толк в своем деле, должен это признать. Так вот, Джимми Ки учился у самого Горимоно. Если он возьмется — он сделает все, как надо. Но только если возьмется.
— Возьмется. За моего друга он возьмется. Где нам его найти?
* * *
Это была поистине ночь игрока.«БИНГО! ВЫСОКИЕ СТАВКИ!» Высоко в ночном небе высвечивались эти неоновые слова. Дом бинго был самым большим и вечно оживленным местом в развлекательном комплексе племени команчей. Он состоял из нескольких высоких, блестящих сталью и стеклом зданий, расположенных на шоссе номер шестьдесят пять. Этот комплекс правительство Соединенных Штатов, чувствуя себя в неоплатном долгу перед индейцами, построило для людей, которые в нем абсолютно не нуждались.
Стоянка была битком забита машинами. В окнах дома видны были фермеры и горожане, колдующие над своими игровыми карточками. Между столиками расхаживали живописно наряженные «скво» и «воины команчи», предлагая карточки и кока-колу, арахис и прочую мелочь.
— Итак, ребята, — раздался громовой голос ведущего игру крупье. Голос был настолько громкий, что его услышал даже Бад, стоявший в темноте на улице. — Играем И-6. У всех И-6? Вы запомнили: если выигрыш падает на две карточки, то вы выигрываете четыре банка!
Но Бад не стал дальше следить за представлением, а, повернувшись к бинго спиной, пошел по темной улице к маленькому домику, стоявшему в сотне ярдов от дома бинго. Он старался не замечать разбросанные на земле жестянки из-под пива и бутылки от кока-колы. Он старался не обращать внимания на похабные надписи, украшавшие стены местных домов.
Команчи. Когда-то они были храбрейшими воинами, самыми грозными из равнинных индейцев. Эти люди восхищали своей стойкостью. Они могли совершать недельные переходы верхом, питаясь одним пеммиканом, вступали с ходу в сражения с превосходящими силами противника и одерживали победу. Затем следовали новые походы в нечеловеческих условиях. Теперь они добились избирательного права и наблюдали, как рассыпаются в прах их вековые обычаи и как их дети разбегаются в города, покидая родные места навеки. Бад горестно покачал головой.
Он достиг цели своего пути. На домике висела вывеска: «Племенная полиция Команчи». Бад вошел внутрь. Это было типичное полицейское учреждение, казенное помещение со стенами, окрашенными в зеленый цвет. За столом сидел сержант. В этой же комнате мирно дремали двое или трое патрульных, одетых в джинсы и бейсбольные кепки. В плечевых кобурах зауэровские пистолеты. Это были молодые высокие и сильные парни, не очень дружелюбно настроенные.
— Привет, — сказал Бад сержанту. — Меня зовут Пьюти. Я из Оклахомской дорожной полиции. — Он показал сержанту удостоверение. — Я ищу лейтенанта по имени Джек Бегущая Антилопа. Он здесь?
— Вот так всегда. Вы, штатовские ребята, приходите к нам только тогда, когда вам надо раскрыть преступление, а вы не можете этого сделать. Наверное, ищете какого-нибудь индейца? — спросил сержант.
— Нет, да и вообще дело не в этом, — ответил Бад. — Я ищу одного белого подонка, убийцу. При его появлении даже храбрые люди начинают вести себя тихо, как мыши. У меня есть одно дело, и я очень рассчитываю на помощь Джека.
— Не волнуйся, сержант, — донесся из кабинета голос Бегущей Антилопы. — Не подкалывайте Бада. Для этих белых паразитов он не так плох. Я могу назвать многих, кто намного хуже, чем он. Привет, Бад.
— Джек, кажется, за последние несколько дней ты несколько опух.
У Джека Бегущей Антилопы была огромная грива густых, черных, как вороново крыло, волос. Галстук только подчеркивал огромные размеры могучей шеи и мужественные черты лица. Он был большой, сильный человек весом около двухсот сорока фунтов с горящими, как черные угли, глазами.
— Заходи, Бад. Рад видеть, что ты, брат, все еще топчешь землю с другими бледнолицыми, а не отправился к духам ветра.
— Чертов старин Пай чуть было не показал мне дорогу к этим духам.
Бад вошел в кабинет и сел.
— Так что привело тебя ко мне, Бад? Дело касается Лэймара?
— Так точно.
— Я догадывался, что такой Гарри Купер, как ты, сам займется этим делом.
— Нет, Джек, дело не совсем в этом. Понимаете, сэр, просто мне в голову пришла одна идея, и я хочу о ней потолковать.
— Так говори, брат, говори.
— Я помню, что, кажется, уже несколько месяцев назад вышел один циркуляр. Кажется, он касался большой индейской банды, которая получала наркотики у рокеров. Мне несколько раз давали бюллетени, касающиеся этого дела. Тоже в последние несколько месяцев.
— Сами себя они называют Н-Д-Н-З, — сказал Джек. — Это отъявленные мерзавцы и головорезы. Да, сэр. Все это началось в тюрьмах. Вы сажаете наших братьев в белые тюрьмы. И они, естественно, начинают сколачивать свои банды, чтобы противостоять ниггерам, мексиканцам и вашим белым мальчикам.
— Да, я не отрицаю. Мы и в этом виноваты перед вами, — согласился Бад.
— Вообще, такими делами больше промышляют чироки, а не команчи. Я не отрицаю, за нашими парнями тоже числятся кое-какие грехи по данной части, но основной поток наркотиков идет через чироки. Можешь поговорить с Ларри Когтем Орла в культурном комплексе чироки. Он...
— Понимаешь, дело в том, что сейчас меня интересует не банда.
— Понимаю, ты думаешь, не воспользовался ли Лэймар традиционным гостеприимством коренных американцев и не прячется ли он в каком-нибудь медвежьем углу в угодьях нашего племени?
— Нет, и не в этом дело. Я знаю, что одним из признаков принадлежности к Н-Д-Н-З является замечательная татуировка. Это целый церемониал, кстати, очень красивый. Эта татуировка наносится на левый бицепс. Да? Нет?
— Да, есть такой церемониал. Но какое он имеет отношение к делу?
— Дело в том, сэр, что я подумал: парень, который наносит такую татуировку, — подлинный мастер своего дела. Может быть, лучший мастер по этой части.
— На меньшее молодцы из Н-Д-Н-З и не согласятся. Они хотят иметь все, что можно иметь за кокаиновые деньги. Мощные машины, белых женщин и красивую татуировку.
— Да, сэр. Теперь предположим, Лэймар решит сделать себе такую красивую татуировку. Куда он пойдет? Что, к этим вонючкам на бульвар Форт-Силл? Что он там забыл? Там он только подхватит гепатит В.
— Да, это было бы не похоже на Лэймара. Но ничего никогда нельзя утверждать наверняка.
— Но он хочет, действительно хочет, чтобы у него была самая лучшаянаколка. Есть ли такой мастер, который действительно делает эту работу лучше всех?
— Говорят, что есть.
— Где мне найти этого парня?
— Гмммм, — протянул Бегущая Антилопа.
— Я просто хочу проверить мою идею. Допустим, что там появляется Лэймар. Дальше следует другой шаг. Лэймар приходит делать наколку, а там его уже ждут ребята из группы захвата. Его сажают в мешок, и ни одна живая душа никогда не узнает, что информация получена в полиции племени команчей.
— Бад, я никогда не думал, что и среди белых попадаются такие умные люди.
— Я простой полицейский.
Бегущая Антилопа минуту поразмышлял и наконец произнес:
— Ты знаешь, что со мной будет, если я начну выдавать индейские секреты белым? Парни из Н-Д-Н-З так тихо меня зароют, что никто не придет на мои похороны и никто не позаботится о моих семерых детях.
— Я хорошо слышу, что ты говоришь мне.
— Я наведу справки, но это единственное, что я могу для тебя сделать. Ты меня понял?
— Думаю, что да, Джек. Но я очень надеюсь, что в следующий раз Лэймар не надумает присвоить себе высшие ставки бинго в вашем местном казино. Если это случится, то многие отправятся в странствие по полям духов ветра.
— Я тоже хорошо тебя слышу. Но это старые дела между белыми и краснокожими. Я ничего не могу изменить в этом. И ты не можешь, Бад.
— Понятно. Прости, я даром отнял у тебя столько времени.
— Вот что, Бад. Я дам тебе свою карточку. Я напишу на ней свой домашний телефон. Мало ли какие у тебя могут возникнуть проблемы.
— Но зачем...
Но Джек Бегущая Антилопа уже писал что-то на куске картона. Потом он отдал карточку Баду и тот с грустным лицом покинул кабинет лейтенанта.
Он слышал, как ему вслед рассмеялись ребята в дежурной комнате. Еще один белый ушел от них не солоно хлебавши.
На стоянке он услышал позывные по рации: «Н-2, Н-2, последний вызов — Н-2».
Он сел в машину. Бад чувствовал себя глубоким стариком. Еще одна поездка, и опять впустую.
Бад достал карточку, которую ему дал Бегущая Антилопа. На ней крупным почерком лейтенанта было написано:
«Джимми Ки, Рут 62, Индиахома».
* * *
Это было пустынное и заброшенное место. Здесь не было неоновых реклам. Но если подъехать ближе, то на доме можно увидеть стилизованные под китайские иероглифы буквы: «Искусство татуировки». Правда, буквы были видны только при дневном свете, и, вообще, надо знать, где искать, чтобы найти этот дом. Стоянка была пуста. Дом стоял на Рут шестьдесят два, недалеко от Индиахомы. Деревянная лачуга на обочине дороги напротив заброшенной бензоколонки.— Никого нет дома, — сказал Ричард. — Нам придется уехать ни с чем.
— Думаю, что игра состоится сегодня ночью. Пошли, Ричард. Вы оставайтесь в машине и наблюдайте.
Лэймар вышел из машины, проверил, при нем ли его револьвер. Ричард услышал таинственный щелчок предохранителя. Затем Лэймар подошел к двери и уверенно постучал.
Время шло. В высокой траве на обочине дороги свистел ветер. Сверху сверкали, как угольки, безучастные но всему звезды — небо казалось остатком грандиозного взрыва, рассеявшего во вселенной россыпь огней. Везде насилие или угроза насилия, даже на небе не доносилось ни звука. Тем громче слышался в тишине свист ветра.
Наконец изнутри дома донеслись какие-то шорохи и шарканье ног. Зажегся слабый свет. Дверь приоткрылась.
— Уходи, — тихо произнес кто-то. — Мы закрыт.
Дверь попытались захлопнуть, но Лэймар успел подставить ногу и рывком распахнул дверь. В красноватом свете прихожей они увидели худого азиата лет шестидесяти. Он выглядел пестрым, казалось, он страдает каким-то кожным заболеванием.
— Это ты — Джимми Ки? — грозно спросил Лэймар.
— Джимми Ки нет здесь. Он уехать. Уехать далеко. Я отец Джимми Ки.
— Осиновый кол мне в задницу, — сказал Лэймар. — Это ты Джимми Ки. — Лэймар вошел в дом. За ним последовал Ричард. — Хочу сделать тебе деловое предложение. Я слышал, что ты лучший мастер в своем деле, — продолжал Лэймар. — Ну а я хочу, чтобы моя татуировка была самого лучшего качества.
Азиат молча рассматривал незваных гостей. На его лице не отразилось ни тени страха. Ричард теперь заметил, что пестрота его лица была филигранной татуировкой. Но это была такая татуировка, которую он не мог бы даже вообразить. Блестящая, темная, живая, невероятно мелкая в деталях и какая-то зловещая. Старик был окрашен в синеватые и красные цвета, лицо его походило на картинку в калейдоскопе.
— Вы сделали это сами?
— Моя учитель. Горимоно.
— Отличная работа. Ты тоже так умеешь? Воздух в доме накалился от агрессивности Лэймара. Это было похоже на схватку льва с козлом. Но странное дело, козел совершенно не казался испуганным. Старик взирал на Лэймара, не проявляя никаких эмоций.
— Он хорошо учил моя, — наконец ответил азиат.
— Покажи ему, Ричард.
Ричард достал изображение льва. Джимми Ки долго смотрел на рисунок внимательным взглядом.
— Это дерьмо. Зачем хочешь такой дрянь. Иди в город. Там многая люди делай такой дрянь.
— Нет, нет, — сказал Ричард, — дрянь на ваш, азиатский взгляд. У вас совершенно другая перспектива. Это сделано в западнойманере. Совершенно другая техника. Картина должна выглядеть по-западному,без экзотики...
— Я могу делай. Лучше всех. Будет рычать. А это дерьмо, — проворчал Джимми Ки.
— Совсем это не дерьмо, — возразил Лэймар, — смотри, он прямо как будто дышит огнем и гордостью, как настоящий лев. Посмотри на его бычью шею. Это произведение искусства. Мы же заплатим деньги.
— Сколько?
— Сколько ты берешь?
— Ну, за три тысячи пятьсот моя сделай. Захочешь — заплатишь.
— Почти четыре штуки баксов! А не слишком ли это дорого даже для твоей татуировки?
Джимми Ки посмотрел на него умными раскосыми глазами.
— Твоя очень хочет татуировку, мистер? Если не хочет, то твоя идти домой, а моя идти спать.
— Черт возьми, — произнес Лэймар задумчиво, — это сильно смахивает на грабеж.
— Твоя же хочет платить за самый лучший.
— Вот дерьмо! — выругался Лэймар. — Как долго ты будешь ее делать?
— Двенасать часов. Начинай сейчас, кончай завтра полдень. Потом твоя будет лежать неделя. Будет сильно пить. Инфекция будет, больно будет. Но твоя сильно хочет? Каждый цвет больно будет. Жар, пот, почти смерть. Твоя без никакая радость будет. Твоя все еще хочет?
— Дерьмо все это, — произнес Лэймар. — Я все вытерплю. — Он обернулся к Ричарду: — Ты и Рута Бет встаньте около бензоколонки так, чтобы машину было не видно с дороги. Будете смотреть, как бы чего не вышло. Скажи Оделлу, чтобы шел сюда. И пусть возьмет с собой ружье. Понял?
— Да, Лэймар.
— Ладно, старик. Принимайся за работу. Сделаешь мне хорошего льва, идет?
— О'кей, Джо. Сделаю как надо.
Было видно, что старик просто счастлив.