— Как дела, Билл? — спросил бармен. — Давно не видел. Это твой ужин? — Он кивнул в мою сторону, выставляя напитки на стойку.
   — Это моя подружка Сьюки. Она хочет тебя расспросить.
   — Что угодно, красавица, — промолвил бармен, вновь улыбаясь. Мне он нравился больше, когда его рот являл прямую линию.
   — Вы видели эту или вот эту женщину в баре? — спросила я, вытаскивая из сумочки фотографии Маудет и Дон. — Или этого мужчину? — С дурным предчувствием я вытащила фотографию своего брата.
   — Да про женщин, нет — про мужчину. Хотя он выглядит аппетитно, — ответил бармен, вновь улыбаясь мне. — Возможно, ваш брат?
   — Да.
   — Какие возможности! — прошептал он.
   К счастью, у меня был богатый опыт владения лицом.
   — А вы не помните, с кем общались эти женщины?
   — Этого я не знаю, — быстро ответил он, и его лицо замкнулось. — Мы этого не замечаем. И вам не стоит.
   — Спасибо, — вежливо сказала я, сознавая, что нарушила закон бара. Явно опасно было спрашивать о том, кто и с кем покинул бар. — Благодарю, что уделили мне время.
   Он внимательно посмотрел на меня.
   — Вот эта, — сказал он, ткнув пальцем в фотографию Дон, — хотела умереть.
   — Откуда вы знаете?
   — Этого в той или иной степени хочет каждый, кто приходит сюда, — сказал он небрежно. Он принимал это за должное. — Мы таковы. Смерть.
   Я вздрогнула. Ладонь Билла накрыла мою и увлекла меня в только что освободившуюся кабинку. На стенах через равные интервалы были развешаны таблички, подтверждавшие заявление индейца. «Кусать в помещениях запрещается», «Не задерживайтесь на стоянке», «Занимайтесь личными делами в других местах», «Мы высоко ценим вас как постоянных клиентов. Остальное — на вашей совести».
   Билл одним пальцем откупорил бутылку и сделал глоток. Я постаралась не смотреть, но не смогла. Конечно, он заметил выражение моего лица и покачал головой.
   — Такова реальность, Сьюки, — сказал он. — Мне это необходимо, чтобы жить.
   На его губах были кровавые пятна.
   — Конечно, — ответила я, старательно имитируя небрежный тон бармена. И глубоко вдохнула. — Ты думаешь, я тоже хочу умереть, раз пришла сюда с тобой?
   — Думаю, ты собираешься выяснить, почему умирают другие, — сказал он. Не уверена, что он сам в это поверил.
   Не думаю, что Билл уже осознал ненадежность своего положения. Я отпила из своего стакана и почувствовала, как во мне расцветает тепло джина.
   К кабинке подошла клык-кулак. Я была полускрыта Биллом, но все видели, что я входила с ним. Она была кудрявой и тощей, носила очки, которые опустила в сумку, приближаясь к нам. Она перегнулась через стол, так что ее рот оказался в паре дюймов от Билла.
   — Привет, опасный, — сказала она голосом, который считала соблазнительным. Затем постучала по бутылочке с кровью пальцем с алым ногтем. — У меня есть настоящая. — Она легонько ударила себя по шее, чтобы он понял наверняка.
   Я снова глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Это я пригласила Билла сюда, а не он меня. Я не могла отпускать комментариев по поводу того, что он предпочел делать здесь, но у меня возник потрясающе яркий образ оплеухи, которая отпечатывается на бледной веснушчатой щеке этой потаскушки. Однако я сидела совершенно спокойно, не делая Биллу никаких намеков на свои пожелания.
   — Я не один, — мягко сказал Билл.
   — У нее на шее нет никаких следов, — отметила девица, окидывая меня презрительным взглядом. Она могла бы с тем же успехом сказать «Цыпленочек!» и похлопать руками на манер крыльев. Интересно, дым из моих ушей уже был заметен?
   — Я не один, — повторил Билл, на сей раз не столь мягко.
   — Ты сам не понимаешь, от чего отказываешься, — ответила она, и ее большие бледные глаза сверкнули от обиды.
   — Понимаю, — сказал он.
   Она отпрянула, словно я и в самом деле закатила ей оплеуху, и удалилась к своему столику.
   К моему отвращению, она была лишь первой из четверых. Этим людям, и мужчинам, и женщинам, хотелось близости с вампиром, и они не стеснялись заявлять об этом.
   Билл управился с ними со спокойным апломбом.
   — Ты молчишь, — сказал он после того, как от нас отошел мужчина лет сорока, на глаза которому навернулись слезы после отказа Билла.
   — Мне нечего сказать, — ответила я, сохраняя самообладание.
   — Ты сама могла послать их. Хочешь, чтобы я ушел? Может, кто-то привлек твое внимание? Длинная Тень, бармен, с удовольствием провел бы с тобой время.
   — Ради бога, нет! — Я не смогла бы почувствовать себя в безопасности ни с одним из вампиров в баре. Ужас — они могли оказаться вроде Лиама или Дианы. Билл обратил на меня взгляд своих темных глаз и ждал, не скажу ли я чего-нибудь еще. — Но мне стоит спросить у них, не видел ли кто Дон или Маудет.
   — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
   — Да, пожалуйста! — сказала я, и мой голос прозвучал гораздо более испуганно, чем хотелось бы. Я-то собиралась предложить составить мне компанию, а не попросить защиты.
   — Вон тот красивый вампир дважды смотрел на тебя, — отметил Билл. Я почти удивилась, как он не прикусил язык.
   — Ты меня дразнишь? — неуверенно спросила я спустя мгновение.
   Вампир, на которого указал Билл, действительно был красивым, или скорее сияющим; голубоглазый блондин, высокий и широкоплечий. На нем были ботинки, джинсы и жилетка. Эпоха. Архетип. Что-то вроде парней, которых рисуют на обложках книжек про любовь. Он испугал меня до смерти.
   — Его зовут Эрик, — произнес Билл.
   — Сколько ему лет?
   — Много. Он самый старший в баре.
   — Он злой?
   — Мы все злые, Сьюки. Мы все очень сильные и яростные.
   — Но не ты, — ответила я. И увидела, как его лицо замкнулось. — Ты хочешь жить в главном русле. Ты не станешь делать ничего противообщественного.
   — Стоит мне начать думать, что ты слишком наивна, чтобы ходить одной, как ты изрекаешь что-нибудь весьма проницательное, — сказал он, коротко рассмеявшись. — Ладно, пошли поговорим с Эриком.
   Эрик, который и вправду раз или два глянул на меня, сидел с вампиршей столь же симпатичной, как и он сам. Они уже отвергли несколько предложений вроде тех, которые отвел Билл. Один безнадежно влюбленный юноша даже ползал по полу и целовал туфли вампирши. Она посмотрела на него и пнула в плечо. Было очевидно, что она едва сдержалась, чтобы не ударить его по лицу. Туристы вздрогнули, одна пара поднялась и поспешно вышла, но клыки-кулаки восприняли происходящее как должное.
   Когда мы приблизились, Эрик нахмурился, прежде чем осознал, кто подошел.
   — Билл, — произнес он, кивнув. Похоже, у вампиров нет привычки пожимать руки.
   Вместо того, чтобы подойти прямо к столу, Билл осторожно остановился на некотором расстоянии, а поскольку он держал мою руку, мне тоже пришлось остановиться. Видимо, то была вежливая дистанция.
   — Кто твоя подруга? — спросила женщина. У Эрика был легкий акцент, а она говорила на чистом американском, и ее круглое лицо и красивые черты сделали бы честь любой молочнице. Она улыбнулась, ее клыки высунулись, несколько разрушив облик.
   — Привет, я Сьюки Стакхаус, — вежливо сказала я.
   — Ну не хорошенькая ли, — отметил Эрик, и я понадеялась, что он имеет в виду характер.
   — Не особо, — ответила я.
   Эрик с минуту смотрел на меня в удивлении. Потом он рассмеялся, как и женщина.
   — Сьюки, это Пам, а я — Эрик, — представился вампир. Билл и Пам по-вампирски обменялись кивками. Наступило молчание. Я собиралась заговорить, но Билл сжал мою руку.
   — Моя подружка Сьюки хочет задать вам пару вопросов, — сказал Билл.
   Сидевшие вампиры обменялись утомленными взглядами. Пам спросила:
   — Вроде того, насколько длинные у нас клыки или в каких гробах мы спим? — Ее голос переполняло презрение, и было очевидно, насколько она ненавидит эти обычные вопросы туристов.
   — Нет, мэм, — ответила я. Я надеялась, что Билл не отщипнет мне руку. Мне-то казалось, что я вежлива и спокойна.
   Она в изумлении уставилась на меня.
   Какого черта она так пялится? Я уже устала от этого. Прежде чем Билл успел ущипнуть меня еще раз, я открыла сумочку и достала фотографии.
   — Мне бы хотелось знать, не видели ли вы этих женщин в баре. — Я решила не показывать этой женщине фотографию Джейсона. Это было бы все равно что поставить миску с молоком перед кошкой. Они посмотрели на фотографии. Лицо Билла было непроницаемо. Эрик поднял глаза.
   — Я был с этой, — сказал он спокойно, показывая на Дон. — Ей нравилась боль.
   Пам удивилась, что Эрик ответил мне. Это было заметно по ее бровям. Она почувствовала себя обязанной последовать его примеру.
   — Я видела обеих. Никогда не была с ними. Вот эта, — она ткнула в Маудет, — была жалким созданием.
   — Большое вам спасибо, я не позволю себе больше отнимать ваше время, — сказала я и попыталась повернуться, чтобы уйти. Но Билл по-прежнему держал мою руку.
   — Билл, ты очень привязан к своей подруге? — спросил Билл.
   Спустя секунду до меня дошел смысл сказанного. Большой Эрик спрашивал, может ли он одолжить меня.
   — Она моя, — сказал Билл, но он не угрожал, как то было с противными вампирами из Монро. И тем не менее, его голос звучал решительно.
   Эрик склонил свою золотистую голову, но прежде снова окинул меня взглядом. Во всяком случае, он начал с лица.
   Билл несколько расслабился. Он поклонился Эрику, каким-то образом включив в этот жест и Пам, отошел на пару шагов, и наконец позволил мне повернуться к этой парочке спиной.
   — О Господи, что это было? — спросила я взбешенным шепотом. Синяки на руке мне обеспечены.
   — Они на века старше меня, — ответил Билл, и выглядел он вполне вампиром.
   — Это неофициальная иерархия? По возрасту?
   — Неофициальная иерархия, — задумчиво произнес Билл. — Неплохая формулировка. — Он едва не рассмеялся, судя по изгибу губ.
   — Если бы тебе захотелось, я был бы обязан отпустить тебя с Эриком, — сказал он, после того как мы вернулись на свои места и сделали по глотку своих напитков.
   — Нет, — отрезала я.
   — Почему ты ничего не говорила, когда к нам подходили клыки-кулаки, чтобы совращать меня?
   Мы общались на разных частотах. Может, вампиров не особо заботят социальные нюансы? Мне пришлось объяснять то, что почти невозможно объяснить. Я издала совершенно неженственный звук, означавший крайнее раздражение.
   — Ладно, — резко сказала я. — Слушай же, Билл! Когда ты пришел к нам в дом, мне пришлось пригласить тебя. Когда мы поехали сюда, мне пришлось тебя пригласить. Ты не предлагал мне прогуляться. То, как ты притаился на проезде, не считается, и просьба остановиться у твоего дома и передать список рабочих тоже не считается. Так что выходит, что все время я прошу тебя. Как я могу сказать тебе, что ты обязан сидеть со мной, раз тебе хочется уйти? Если эти девицы — или этот дядька, не важно — дадут тебе напиться своей крови, я считаю, что у меня нет права стоять на твоем пути.
   — Эрик выглядит куда интереснее, чем я, — сказал Билл. — Он более могуществен, и наверняка секс с ним — это нечто незабываемое. Он так стар, что ему хватает глоточка для поддержания сил. Он почти не убивает больше. Так что по вампирским меркам — он хороший парень. Ты все еще можешь пойти с ним. Он по-прежнему на тебя смотрит. Он бы попытался очаровать тебя, не будь ты со мной.
   — Я не хочу идти с Эриком, — упрямо заявила я.
   — Я не собираюсь никуда идти с клыками-кулаками, — откликнулся Билл.
   Минуту или две мы сидели в молчании.
   — Значит, с нами все в порядке, — задумчиво сказала я.
   — Да.
   Осмысление заняло у нас еще некоторое время.
   — Хочешь выпить еще чего-нибудь?
   — Да, если ты пока не торопишься.
   — Нет, все в порядке.
   Он отправился в бар. Подружка Эрика Пам ушла, а сам Эрик, кажется, принялся считать мои ресницы. Стараясь смотреть только себе на руки, дабы подчеркнуть скромность, я ощущала покалывание от потоков энергии, проносившихся вокруг. Похоже, Эрик все-таки пытался на меня влиять. Я позволила себе один взгляд украдкой — и, естественно, он выжидательно смотрел на меня. И что я должна была сделать — стащить с себя платье? Залаять? Пнуть Билла по ноге? Дерьмо.
   Вернулся Билл с напитками.
   — Он знает, что я не обычна, — мрачно сообщила я. Объяснений Биллу не потребовалось.
   — Он нарушает правила, пытаясь очаровать тебя, когда я уже сообщил ему, что ты моя, — сказал Билл. Его голос звучал оскорбленно. Но он становился все холоднее и холоднее, тогда как мой голос в такой ситуации звучал бы жарче и жарче.
   — Ты всем говоришь это, — пробормотала я. «И ничего при этом не делаешь», — добавила про себя.
   — Такова традиция у вампиров, — вновь объяснил Билл. — Если я говорю, что ты моя, никто больше не смеет и пытаться кормиться на тебе.
   — Кормиться на мне, какая милая формулировка! — резко заявила я, и Билл позволил раздражению на пару секунд отразиться на лице.
   — Я защищаю тебя, — сказал он, и голос его не был таким же бесстрастным, как обычно.
   — А не приходило тебе в голову, что я…
   Я оборвала фразу, закрыла глаза и сосчитала до десяти.
   Когда я осмелилась взглянуть на Билла, он смотрел на меня немигающим взглядом. Я почти слышала, как проворачиваются шестеренки.
   — Не нуждаешься в защите? — мягко стал угадывать он. — Сама защищаешь меня?
   Я промолчала. Я и на такое способна.
   Он положил руку мне на затылок и повернул голову к себе, словно я была куклой. (Это начинало превращаться у него в дурную привычку.) Он так посмотрел мне в глаза, что я решила: теперь у меня туннели до самого мозга.
   Я поджала губы и дунула ему в лицо.
   — Буу! — произнесла я, чувствуя себя очень неловко. Я посмотрела на людей, бывших в баре и, опустив защиту, прислушалась.
   — Скучно, — сказала я ему. — Все эти люди скучны.
   — Неужели, Сьюки? О чем они думают? — Было так приятно слышать его голос, пусть он и звучал несколько странно.
   — Секс, секс, секс. — И это было правдой. У каждого существа в баре на уме был только секс. Даже туристы, сами в основном не думавшие о сексе с вампирами, представляли себе, как этим занимаются клыки-кулаки.
   — А о чем думаешь ты, Сьюки?
   — Не о сексе, — ответила я быстро и правдиво. Я сама только что была неприятно шокирована.
   — Правда?
   — Я думаю о том, как бы нам отсюда выбраться, не попав в переплет.
   — Почему ты об этом думаешь?
   — Потому что один из туристов — переодетый полицейский, и он пошел в туалет, зная, что там вампир, присосавшийся к шее клыка-кулака. Он уже вызвал полицию по портативной рации.
   — Прочь, — спокойно сказал Билл. Мы покинули кабинку и двинулись к двери. Пам уже исчезла. Проходя мимо столика Эрика, Билл сделал ему некий знак. Так же спокойно Эрик встал с места и распрямился во весь свой значительный рост. Его шаг был куда шире нашего, так что он первым подошел к двери, подхватывая под руку нашу вышибалу и увлекая ее за собой.
   Мы уже выходили из дверей, когда я вспомнила о бармене, Длинной Тени, который охотно ответил на мои вопросы. Я повернулась и указала ему пальцем на дверь, настоятельно рекомендуя уйти. Он выглядел, как может выглядеть только встревоженный вампир, и когда Билл дернул меня через двустворчатую дверь, он уронил полотенце.
   Снаружи у своей машины — естественно, «корвета» — нас ждал Эрик.
   — Намечается рейд, — сказал Билл.
   — Откуда вы узнали?
   На этом вопросе Билл запнулся.
   — Я, — заявила я, снимая его с крючка.
   Широко расставленные голубые глаза Эрика сверкали даже в полумраке стоянки. Мне пришлось вдаваться в объяснения.
   — Я прочла мысли полицейского, — пробормотала я. Украдкой взглянув на Эрика, чтобы понять, как он воспримет это, я заметила, что он смотрит на меня так же, как смотрели вампиры из Монро. Задумчиво. Голодно.
   — Интересно, — сказал он. — У меня раз был экстрасенс. То было невероятно.
   — Придерживался ли экстрасенс того же мнения? — Мой голос был более ехидным, чем я предполагала.
   Я услышала сдавленное дыхание Билла. Эрик рассмеялся.
   — Некоторое время, — двусмысленно ответил он.
   Издалека послышался звук сирен, и без лишних слов Эрик и привратница скользнули в его машину и растворились в ночи. Почему-то эта машина была тише, чем остальные. Мы с Биллом поторопились и покинули парковку через один выезд как раз в тот момент, когда полиция въезжала через другой. С ними был фургон для вампиров — специальная машина для задержанных, оснащенная серебряными барьерами. В нем ехала пара полицейских клыкастой направленности. Они выскочили из фургона и влетели в двери клуба с такой скоростью, что для моего человеческого зрения слились в дымку.
   Мы проехали несколько кварталов, когда Билл внезапно рывком свернул на парковку одного из магазинчиков.
   — Что… — начала я, но осеклась. Билл отстегнул мой ремень безопасности, сдвинул назад сиденье и схватил меня, прежде чем я успела закончить предложение. Испугавшись, что он рассердился, я сперва попыталась оттолкнуть его, но с тем же успехом можно было пытаться сдвинуть дерево. Тут его рот встретился с моим, и я поняла, в чем дело.
   О да, целоваться он умел. У нас могли быть проблемы в общении на каких-то уровнях, но не на этом. Минут пять мы наслаждались. Я чувствовала, как по телу прокатывают волны. Несмотря на то, что мне было неудобно на переднем сиденье машины, я ощущала уют, в основном от того, что он такой сильный и чуткий. Я прикусила зубами его кожу. Он издал рычание.
   — Сьюки! — голос его был сдавленным.
   Я отодвинулась от него на полдюйма.
   — Если ты повторишь это, я возьму тебя, захочешь ты или нет, — сказал он, и я поняла, что он говорит правду.
   — Но ты не хочешь, — наконец произнесла я, стараясь, чтобы фраза не прозвучала как вопрос.
   — Ну нет, хочу, — он схватил мою руку и убедил меня.
   Внезапно за нами появился вращающийся огонек.
   — Полиция, — сказала я, глядя, как из патрульной машины выходит человек и направляется к Биллу. — Не давай им знать, что ты вампир, — поспешно произнесла я, опасаясь, что это продолжение рейда из «Клыкочущего веселья». Хотя большинству полицейских нравилось, что вампиры работают с ними, существовало предубеждение против вампиров со стороны, особенно против смешанных пар.
   Тяжелая рука полицейского постучала в окошко.
   Билл выключил двигатель и нажал кнопку, которая опускает стекло. Но он сохранял молчание, и я не сразу поняла, что его клыки еще не спрятались. Открой он рот — сразу станет очевидно, что это вампир.
   — Здравствуйте, офицер, — сказала я.
   — Добрый вечер, — вполне вежливо ответил тот. После чего нагнулся и посмотрел в окошко. — Вы знаете, что все магазины здесь уже закрыты?
   — Да, сэр.
   — Что ж, понятно, вы просто болтались вокруг, и у меня нет никаких возражений, но теперь вам лучше пойти домой и заняться своими делами там.
   — Хорошо. — Я с готовностью кивнула, и даже Билл умудрился чуть наклонить голову.
   — Мы патрулируем бар в нескольких кварталах отсюда, — сказал полицейский небрежно. Я лишь едва видела его лицо, но он, похоже, был здоровяком среднего возраста. — А вы случайно не оттуда?
   — Нет, — ответила я.
   — Бар вампиров, — пояснил коп.
   — Нет, мы не оттуда.
   — Не позволите ли, мисс, осветить вашу шею?
   — Пожалуйста.
   И ей-богу, он посветил своим старым фонариком сперва на мою шею, потом на Билла.
   — Все в порядке, просто проверка. Можете ехать.
   — Хорошо, мы уезжаем.
   Кивок Билла был еще более резким. Пока патрульный ждал, я уселась на свое сиденье, пристегнула ремень, а Билл завел машину и подал назад.
   Билл пребывал в бешенстве. Всю дорогу до дома он хранил угрюмое (как мне показалось) молчание, тогда как я рассматривала приключение скорее как забавное.
   Я порадовалась, обнаружив, что Билл не остался равнодушным к моему очарованию, каким бы оно ни было. Я начала надеяться, что однажды он снова захочет поцеловать меня, может, даже дольше и крепче… А может, мы пойдем дальше… Я постаралась не размечтаться. На самом деле было кое-что, чего Билл обо мне не знал, чего не знал никто, и я старалась умерять пыл своих мечтаний.
   Доставив меня к бабушке, он обошел машину и открыл мою дверцу, что заставило меня приподнять брови. Но я не стала пресекать жест вежливости. Надеюсь, Билл осознавал, что у меня есть руки и хватит мозгов, чтобы справиться с дверным механизмом. Я вышла, а он отвернулся.
   Я была оскорблена. Он не хотел еще раз поцеловать меня, он сожалел о том, что случилось раньше. Может, он увивается за этой Пам. Или даже за Длинной Тенью. Я начала понимать, что способность заниматься сексом долгие века оставляет простор для множества экспериментов. Так ли плохо прибавить к списку еще и телепата?
   Я сгорбилась и сложила руки на груди.
   — Тебе холодно? — мгновенно спросил Билл, обняв меня одной рукой. Но это было лишь эквивалентом куртки, наброшенной на плечи: сам он оставался настолько далеко от меня, насколько позволяла длина руки.
   — Прости, что приставала к тебе. Больше я тебя ни о чем просить не стану, — сказала я, стараясь сохранить голос спокойным. Пока я говорила, мне вспомнилось, что бабушка все еще не назначила дату выступления Билла перед Потомками. Им придется еще подумать об этом. Он стоял спокойно. Потом произнес:
   — Ты невероятно наивна. — И даже не сделал замечания о проницательности, как уже было сегодня.
   — Вот как, — растерянно сказала я. — Правда?
   — А может, ты одна из шуток Господа? — продолжил он, и это звучало куда менее приятно — Квазимодо или что-то такое…
   — Похоже, — ехидно сказала я, — ты собираешься выяснить.
   — У меня есть занятие получше, чем выяснять, — загадочно ответил он, чего я совершенно не поняла. Он проводил меня до двери, и я уже стала надеяться на еще один поцелуй, но он лишь чмокнул меня в лоб. — Доброй ночи, Сьюки, — прошептал он. На секунду я прижала свою щеку к его.
   — Спасибо, что взял меня с собой, — сказала я и быстро скользнула прочь, прежде чем он решил, что я собираюсь попросить о чем-нибудь еще. — Я не стану больше звонить тебе. — И пока не растеряла остатки благих намерений, я вошла в темный дом и захлопнула перед ним дверь.

Глава 5

   Мне было о чем подумать следующую пару дней. Для человека, привыкшего припрятывать все новое, чтобы оно не прискучило, я накопила достаточно на пару недель. Одни только люди из «Клыкочущего веселья» были хорошей пищей для размышлений, не говоря уж о вампирах. Мечтая повстречать одного вампира, я повидала столько, что мне казалось уже чересчур.
   Множество жителей Бон Темпс и его окрестностей позвонило в полицию, чтобы ответить на вопросы о Дон Грин и ее привычках. К моему смущению, детектив Бельфлер завел манеру болтаться в баре в свое свободное время, никогда не выпивая больше, чем одно пиво, но при этом внимательно наблюдая за всем происходящим вокруг. В заведении Мерлотта не занимались незаконной деятельностью, так что никто особо не возражал, когда привыкли к присутствию Энди.
   Он всегда выбирал столик в моей части бара и заводил со мной молчаливую игру. Стоило мне приблизится, он принимался за провокационные мысли в надежде, что я как-нибудь среагирую. Он даже не понимал, насколько это было непристойно. Целью была провокация, а не оскорбление. Он всего лишь хотел, чтобы я снова прочитала его мысли, ума не приложу, зачем.
   Когда я подошла к нему в пятый или шестой раз, чтобы что-то ему принести (кажется, на сей раз это была баночка диетической коки), он представил меня скачущей на брате. Подходя к столику, я и так была на взводе — зная, что мне предстоит нечто, но не зная, что именно — и оказалась даже не рассерженной, а на грани слез. Это напомнило мне наименее изощренные школьные издевательства.
   Энди выжидающе смотрел на меня, и когда у меня на глазах выступили слезы, по его лицу пробежала целая буря эмоций: триумф, огорчение, обжигающий стыд.
   Я выплеснула проклятую коку ему на рубашку. Потом прошла за стойку и вышла в заднюю дверь.
   — Что произошло? — резко спросил Сэм, шедший за мной по пятам.
   Я покачала головой, не желая вдаваться в объяснения, и вытащила из кармашка видавший виды платок, чтобы вытереть слезы.
   — Он тебе сказал что-то гадкое? — спросил Сэм более тихим и разъяренным голосом.
   — Он это подумал, — беспомощно призналась я. — Чтобы зацепить меня. Он знает.
   — Сукин сын, — произнес Сэм, что почти вернуло меня в нормальный мир. Сэм никогда не ругался.
   Начав плакать, я никак не могла остановиться. Похоже, я решила оплакать все мелкие неприятности.
   — Ступай, — попросила я, стыдясь своего фонтана слез. — Я через минутку буду в порядке.
   Я услышала, как задняя дверь бара открылась и затворилась, и решила, что Сэм послушался. Но вместо того Энди Бельфлер произнес:
   — Прошу прощения, Сьюки.
   — Для вас я мисс Стакхаус, Энди Бельфлер, — ответила я. — И мне кажется, вам лучше было бы выяснить, кто убил Маудет и Дон, вместо того, чтобы играть со мной в омерзительные ментальные игры.
   Я обернулась и посмотрела на полицейского. Он выглядел крайне смущенным. Похоже, он искренне стыдился.
   Сэм взмахнул руками, исполненный гнева.
   — Бельфлер, если вы вернетесь, сидите в другом секторе, — произнес он, и в его голосе чувствовалась скрытая ярость.