Харрис Шарлин. Мертвы, пока светло

   Энди посмотрел на Сэма. Он был в два раза шире и на пару дюймов выше. Но в этот момент я бы поставила любые деньги на Сэма, и, похоже, Энди тоже не особо стремился принимать вызов. Он просто кивнул и пошел через стоянку к своей машине. Солнце оставило светлые блики на его темных волосах.
   — Прости, Сьюки, — сказал Сэм.
   — Это не твоя вина.
   — Хочешь уйти? У нас сегодня не так много работы.
   — Нет, я доработаю смену. — Чарлси Тутен начала схватывать ритм работы, но мне казалось неправильным оставить все на нее. У Арлены сегодня был выходной.
   Мы вернулись в бар, и хотя несколько человек посмотрело на нас с любопытством, никто не стал спрашивать, что случилось. В моем секторе сидела только одна пара. Они ели, стаканы у них были полны, так что им я могла понадобиться нескоро. Я начала выставлять бокалы для вина. Сэм подошел ко мне сзади.
   — Правда ли, что Билл Комптон собирается сегодня выступить перед «Потомками доблестно павших»?
   — Так сказала бабушка.
   — Ты там будешь?
   — Я не собиралась. — Я не хотела видеть Билла, пока он сам не позвонит мне или не попытается встретиться.
   Сэм ничего не ответил, но позже, днем, когда я забирала из его конторы свои вещи, зашел и стал перебирать бумаги на столе. Я вытащила из сумочки расческу и стала приводить в порядок свой хвостик. По нерешительности Сэма я поняла, что он хочет поговорить со мной, и ощутила волну раздражения из-за обходных маневров, которые склонны предпринимать мужчины.
   Как Энди Бельфлер. Он мог просто спросить меня о моем недостатке вместо того, чтобы играть со мной.
   Как Билл. Он мог просто заявить о своих намерениях вместо того, чтобы играть со мной в «холодно-горячо».
   — Ну и? — спросила я более резко, чем собиралась.
   Он смутился от моего взгляда.
   — Я хотел спросить, не согласишься ли ты пойти со мной на заседание «Потомков», а потом выпить чашечку кофе?
   Я была ошарашена. Расческа застыла в воздухе. В голове пронесся рой мыслей: я подумала о его руке перед домом Грин Дон, о стене в его сознании, о том, как глупо встречаться со своим шефом.
   — Хорошо, — ответила я после заметной паузы. Он с облегчением вздохнул.
   — Отлично. Я встречу тебя у твоего дома в семь двадцать или около того. Собрание начинается в семь тридцать.
   — Ладно, до встречи.
   Боясь совершить какую-нибудь глупость, если разговор продлится, я схватила сумочку и направилась к своей машине. Я не могла понять, должна ли хихикать от радости или стонать от собственного идиотизма.
   Я добралась до дому в пять сорок пять. На столе у бабушки уже стоял ужин, поскольку ей надо было уйти пораньше, чтобы приготовить прохладительные напитки к заседанию Потомков, которое должно было состояться в здании общины.
   — Интересно, согласился бы он прийти, если бы мы назначили встречу в зале Истинных Баптистов? — спросила бабушка ни с того ни с сего. Но я легко поняла ход ее мыслей.
   — Да, наверное, — сказала я. — Похоже, представления о том, что вампиры боятся религиозных штучек, не слишком правильны. Впрочем, я его не спрашивала.
   — Но там висит огромное распятие, — продолжала бабушка.
   — Я все-таки приду на собрание, — сообщила я. — С Сэмом Мерлоттом.
   — С твоим шефом? — бабуля была изумлена.
   — Ну да.
   — Хм-м-м. Что ж… — Расставляя тарелки, бабушка начала улыбаться. Пока мы ели сэндвичи и фруктовый салат, я пыталась понять, что же мне надеть. Бабушка была взбудоражена предстоящим собранием, выступлением Билла, тем, что она представит его своим друзьям, а теперь она оказалась где-то в космосе (видно, близ Венеры), поскольку у меня намечалось свидание. С человеком.
   — Мы не сразу вернемся потом, — добавила я. — Наверное, через часок после собрания. — В Бон Темпс было не так уж много мест, где можно попить кофе. Да и не хотелось в этих ресторанах задерживаться надолго.
   — Хорошо, девочка. Отдыхай. — Бабушка была уже готова, и после ужина я помогла ей загрузить подносы с закусками и большой термос с кофе, который она приобрела специально для таких случаев. Бабушка подогнала свою машину к задней двери, так что нам не пришлось скакать по ступенькам. Она была счастлива, суетилась и болтала все время, пока мы загружали ее машину. То была ее ночь.
   Я скинула униформу официантки и отправилась в душ. Намылившись, я стала размышлять, что надеть. Несомненно, не черно-белое, я уже устала от этих цветов у Мерлотта. Я побрила ноги, времени помыть и высушить голову у меня уже не было, но это я делала вчера. Распахнув шкаф, я уставилась в него. В белом с цветочками Сэм меня уже видел. Джинсовый джемпер недостаточно хорош для бабушкиных друзей. Наконец я достала брюки цвета хаки и шелковую блузу бронзового цвета с короткими рукавами. К этому наряду шли коричневые кожаные сандалии и пояс коричневой кожи. Я повесила на шею цепочку, надела большие золотые серьги и была готова. Как раз в этот момент Сэм позвонил в дверь.
   Когда я открыла дверь, наступило замешательство.
   — Входи, но кажется, нам пора…
   — Я бы зашел, но кажется, нам пора…
   Мы рассмеялись.
   Я закрыла дверь, а Сэм поспешил распахнуть передо мной дверцу своего пикапа. Хорошо, что я выбрала брюки, а то представляю, как залезала бы в высоко расположенную кабину в короткой юбке.
   — Подсадить? — с надеждой спросил он.
   — Кажется, я справилась, — ответила я, пытаясь не улыбнуться.
   Мы молчали всю дорогу до здания общины, расположенного в старой части Бон Темпс, существовавшей еще до Войны. На этом участке действительно стояло здание, разрушенное в Войну, хотя никто не знал, что оно собой представляло.
   «Потомки доблестно павших» были сборной компанией. Иные были очень старыми и хрупкими, иные — помоложе и энергичными, существовала даже прослойка мужчин и женщин среднего возраста. А вот молодежи не было совсем, о чем бабушка неоднократно сокрушалась, бросая на меня многозначительные взгляды.
   Мистер Стерлинг Норрис, давний друг моей бабушки и майор Бон Темпс, этим вечером приветствовал гостей. Он стоял в дверях, пожимал руки и перекидывался несколькими словами с каждым входящим.
   — Мисс Сьюки, вы хорошеете с каждым днем, — сообщил мне мистер Норрис. — Сэм! Мы не видели вас сотни лет! Сьюки, правда, что вампир — твой друг?
   — Да, сэр.
   — А ты уверена, что мы все в безопасности?
   — Да, совершенно уверена. Он весьма славный… персонаж. — Существо? Создание?
   — Ну, если ты убеждена, — задумчиво протянул мистер Норрис. — В мои времена такое было невозможно.
   — Ох, мистер Норрис, но ведь времена по-прежнему ваши, — заявила я с ободряющей улыбкой, которой от меня ждали. Он рассмеялся и пригласил нас внутрь, чего ждали от него. Сэм взял меня за руку и направил к предпоследнему ряду металлических стульев. Мы сели, и я помахала бабушке рукой. Пора уже было начинать, и в комнате набралось порядка сорока человек, что совсем немало для Бон Темпс. Но Билла все еще не было.
   И тут на подиум взошла президент «Потомков», массивная крепкая женщина по имени Максина Фортенберри.
   — Добрый вечер! Добрый вечер! — объявила она. — Наш почетный гость только что позвонил и сообщил мне, что у него неполадки с машиной. Он опоздает на несколько минут. Так что давайте начнем и займемся делами, пока ожидание не завершится.
   Люди расселись, и мы пережили несколько томительных минут. Сэм сидел рядом со мной, скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу. Я соблюдала осторожность, не снимая защиту и улыбаясь. И была несколько ошарашена, когда Сэм наклонился ко мне и прошептал:
   — Можно расслабиться.
   — Мне казалось, что я расслаблена, — прошептала я в ответ.
   — Думаю, ты просто не знаешь, как.
   Я подняла бровь. У меня было что сказать мистеру Мерлотту после собрания.
   В этот момент вошел Билл, и настала полная тишина, пока те, кто не видел его раньше, свыкались с его присутствием. Если вы никогда раньше не бывали в компании вампиров, к этому действительно приходиться привыкать. В свете люминесцентных ламп Билл выглядел куда менее человеком, чем в полусумраке у Мерлотта или в приглушенном свете у себя дома. Здесь он никак не смог бы сойти за обычного парня. Его бледность бросалась в глаза, а озера темных глаз выглядели темнее и холоднее. На нем был легкий светло-синий костюм, и могу поручиться, что он был одет по бабушкиному совету. Он выглядел великолепно. Линия бровей, резкий изгиб носа, точеные губы, белые руки с длинными пальцами и аккуратно ухоженными ногтями… Он обменялся приветствиями с президентом, и она была полностью очарована его улыбкой.
   Не знаю, очаровал ли Билл всех, кто находился в комнате, или люди были просто заинтересованы, но все молчали в ожидании.
   И тут Билл увидел меня. Бровь его дернулась. Он слегка поклонился мне, я кивнула ему в ответ, но не улыбнулась. Даже в толпе я находилась на краю глубокого хранилища его молчания.
   Миссис Фортенберри представила Билла, но я не помню, что именно она сказала или как обошла то, что он был совершенно другим созданием.
   Затем Билл начал говорить. К моему удивлению, у него были заметки. Сэм рядом со мной наклонился вперед, не отводя глаз от лица Билла.
   — …У нас не было одеял и недоставало еды, — спокойно говорил Билл. — Дезертиров было множество.
   Эта тема не пользовалась популярностью у «Потомков», но некоторые из них согласно кивнули. Это признание совпадало с тем, что они обнаружили в процессе исследований.
   Старик в первом ряду поднял руку.
   — Сэр, а вы случайно не знали моего прадеда, Толливера Хампфри?
   — Знал, — ответил Билл после размышления. Его лицо было невозмутимо. — Толливер был моим другом.
   На секунду в его голосе прозвучал такой трагизм, что я зажмурилась.
   — Каким он был? — голос старика дрожал.
   — Ну, он был безрассудно храбрым, что и привело его к гибели, — ответил Билл с кривой улыбкой. — Отважным. За всю жизнь он не накопил ни цента, который бы не потратил.
   — Как он погиб? Вы были с ним?
   — Да, я был там, — устало сказал Билл. — Я видел, как его уложил снайпер северян, в лесах, милях в двадцати отсюда. Он промедлил, потому что был истощен. Как и все мы. Это случилось утром, холодным утром. Толливер заметил, что один из наших пареньков остался раненым посреди поля, почти без укрытия. Паренек был жив, и рана причиняла ему мучения. Он мог лишь взывать к нам, что он и делал все утро. Он просил нас помочь ему. Он знал, что умрет, если никто ему не поможет.
   Все затихли, слышно было бы, как пролетела муха.
   — Он вскрикивал и стонал. Я готов был застрелить его, лишь бы он заткнулся, поскольку знал, что попытка вызволить его была равносильна самоубийству. Но я не мог заставить себя убить его. Это было бы убийством, а не войной, говорил я себе. Но потом я пожалел, что не сделал этого, ибо Толливер не смог вынести жалобных стонов паренька. Пару часов спустя он поведал мне свой план его спасения. Я стал с ним спорить. Но Толливер сказал мне, что Господь хочет, чтобы он попытался. Он молился, пока мы лежали среди леса. Я говорил Толливеру, что Господь не может хотеть, чтобы он так по-дурацки рисковал жизнью — у него были жена и дети, которые молились о его благополучном возвращении домой. Он попросил меня отвлечь противника, пока он будет спасать парня. Потом выбежал на поле, словно стоял погожий весенний день, а он прекрасно отдохнул… И Толливер добрался до раненого. Но тут прогремел выстрел, и он упал мертвым. Спустя некоторое время мальчишка вновь стал скулить.
   — И что с ним случилось? — спросила миссис Фортенберри. Ее голос был настолько тих, насколько это возможно.
   — Он выжил, — ответил Билл, и что-то в его тоне заставило меня содрогнуться. — Он пережил этот день, а ночью мы смогли вытащить его.
   Люди несколько оживились, пока Билл рассказывал, а для старика в переднем ряду теперь появилась возможность лелеять воспоминание, которое так много говорило о характере его предка.
   Не думаю, что кто-то из пришедших той ночью на собрание был готов к тому, чтобы услышать о Гражданской Войне от пережившего ее. Они были захвачены, они были потрясены.
   Когда Билл ответил на последний вопрос, раздались громкие аплодисменты, насколько они могут быть громкими в исполнении сорока человек. Даже Сэм, не особый поклонник Билла, похлопал в ладоши.
   После окончания встречи каждый, за исключением меня и Сэма, хотел перекинуться с Биллом словечком. Пока гость был окружен «Потомками», мы с Сэмом проскользнули в пикап. Мы отправились в «Прекрасный обед» — настоящий притон, в котором очень неплохо кормили. Я не была голодна, а Сэм заказал себе пирог с лаймом к кофе.
   — Это было интересно, — осторожно сказал Сэм.
   — Речь Билла? Да, — столь же осторожно откликнулась я.
   — Ты питаешь к нему особые чувства?
   После всей нерешительности Сэм все-таки решил пойти напролом.
   — Да, — ответила я.
   — Сьюки, — произнес Сэм, — для вас нет будущего.
   — С другой стороны, он лишь недавно здесь. Думаю, он побудет тут еще пару сотен лет.
   — Никогда не знаешь, что может случиться с вампиром.
   С этим трудно было спорить, но я сказала Сэму, что не могу знать и того, что случиться со мной, с человеком.
   Мы спорили об этом очень долго. Наконец я в раздражении спросила:
   — Тебе-то какое дело?
   Его склонная вспыхивать кожа раскраснелась, а яркие синие глаза встретились с моими.
   — Ты мне нравишься, Сьюки. Как друг, а может, и что-то большее, и со временем…
   — Что?
   — Мне больно, что ты сворачиваешь на неправильный путь.
   Я посмотрела на него, ощущая, как лицо складывается в скептическую мину: брови сведены, уголок рта задран вверх.
   — Несомненно, — сказала я соответствующим личику голосом.
   — Ты всегда мне нравилась.
   — Настолько, что тебе пришлось ждать, пока не появится кто-то другой, проявивший ко мне интерес, прежде чем ты меня заметил?
   — Я заслужил это… — Похоже, он обдумывал что-то, хотел заговорить, но так и не решался.
   Что бы то ни было, он явно не готов был говорить.
   — Пойдем, — предложила я, решив, что теперь тяжело будет вернуть разговор в прежнее нейтральное русло. Лучше уж отправиться домой.
   Мы очень забавно ехали обратно. Сэм был на грани того, чтобы заговорить, но каждый раз тряс головой и сохранял молчание. Я была так раздражена этим, что готова была пристукнуть его.
   Мы добрались до дома позже, чем я думала. У бабушки горел свет, но остальной дом был темным. Я не увидела ее машины и решила, что она оставила ее сзади, чтобы выгрузить то, что осталось, прямо на кухню. На крыльце для меня горел свет.
   Сэм обошел машину и открыл дверцу пикапа, я шагнула наружу. И тут в тени моя нога не нашла подножку, и я оступилась. Сэм поймал меня. Сперва его руки схватили мои, чтобы сдержать падение, затем они сомкнулись вокруг меня. И он меня поцеловал.
   Я-то думала, что это будет обычное чмоканье на прощанье, но его рот несколько задержался. И все было очень мило, пока внутренний голос не заявил мне: «Это твой шеф!»
   Я мягко высвободилась. Он немедленно понял, что я отстраняюсь, и нежно скользнул руками по моим рукам, так что напоследок мы просто держались за руки. Мы молча подошли к дверям.
   — Я чудесно провела время, — тихо сказала я. Мне не хотелось будить бабушку и не хотелось говорить громко.
   — Я тоже. Как-нибудь повторим?
   — Посмотрим, — ответила я. Я и впрямь не знала, что думать про Сэма.
   Я ждала, пока пикап уедет, прежде чем выключила свет на крыльце и зашла в дом. Расстегивая по пути блузку, я ощущала себя усталой и готовой лечь спать.
   Что-то было не так.
   Я остановилась посреди гостиной и осмотрелась.
   Все в порядке, правда?
   Да, все на своих местах.
   Запах.
   Какой-то странный запах.
   Запах цвета меди, резкий и солоноватый.
   Запах крови.
   И он был вокруг меня, а не сверху, где в торжественном одиночестве стояли гостевые комнаты.
   — Бабуля? — позвала я. Мне самой была противна дрожь в голосе.
   Я заставила себя сдвинуться, подойти к двери ее комнаты. Комната была нетронута. Бредя по дому я начала включать свет.
   Моя комната была такой же, как я ее покинула.
   Ванная пуста.
   В туалете никого.
   Я включила последнюю лампочку. В кухне…
   Я закричала, еще и еще. Мои руки бесцельно взлетели в воздух, дрожа все больше с каждым криком. Я услышала шум позади, но не смогла придать ему значения. Затем меня охватили сильные руки, сдвинули, и между мной и тем, что я увидела на полу кухни оказалось чье-то тело. Я не узнала Билла, но он поднял меня и отнес в гостиную, где я ничего больше не могла увидеть.
   — Сьюки, — хрипло сказал он. — Замолчи. Ничего хорошего из этого не выйдет.
   Будь он добрее со мной, я бы продолжала кричать.
   — Прости, — сказала я, все еще ничего не соображая. — Я веду себя как тот паренек.
   Он уставился на меня.
   — Про которого ты сегодня рассказывал, — оцепенело добавила я.
   — Надо позвонить в полицию.
   — Надо.
   — Надо набрать номер.
   — Стой. А как ты сюда попал?
   — Твоя бабушка подвезла меня домой, но я настоял на том, чтобы зайти сюда и помочь ей разгрузить машину.
   — А почему ты все еще здесь?
   — Ждал тебя.
   — Так ты видел, кто ее убил?
   — Нет. Я ходил через кладбище домой, чтобы переодеться.
   Теперь на нем были джинсы и футболка «Грейтфул дэд». ^[1]
 
   Внезапно я начала хихикать.
   — Бесценно, — сказала я, захлебываясь от смеха.
   И зарыдала, столь же внезапно. Нашарила телефон и набрала 911.
   Через пять минут Энди Бельфлер был здесь.
 
   Джейсон появился, как только я смогла поймать его. Мне пришлось позвонить в четыре или пять мест, прежде чем я застала его у Мерлотта. Барменом в эту ночь работал Терри Бельфлер, и как только он вернулся, передав Джейсону просьбу немедленно появиться в бабушкином доме, я попросила его позвонить Сэму и сообщить, что у меня проблемы и я не смогу выйти на работу несколько дней.
   Должно быть, он сразу дозвонился до Сэма, потому что тот появился у меня через полчаса, все еще одетый так же, как был на собрании. При виде него я посмотрела вниз, вспомнив, что расстегнула блузу, когда зашла в гостиную, о чем, конечно, совершенно забыла. Но я выглядела вполне пристойно. Должно быть, Билл привел меня в порядок. Может, позже это меня и смутит, но сейчас я была ему благодарна.
   Джейсон вошел, и когда я сообщила Сэму, что бабушка умерла, погибла насильственной смертью, он просто посмотрел на меня. Казалось, за его глазами ничего не происходит. Словно кто-то стер способность воспринимать что-то новое. Но тут до него дошло, и он рухнул на колени там, где стоял, а я опустилась рядом. Он обнял меня, положил голову мне на плечо, и так мы сидели какое-то время. Остались мы одни.
   Билл и Сэм вышли на двор и сидели на садовых стульях, не путаясь у полиции под ногами. Потом и нас с Джейсоном попросили выйти хотя бы на крыльцо, так что мы тоже предпочли посидеть снаружи. Вечер был тихим, я сидела лицом к дому, все огни в котором сияли, как на именинном пироге, а люди сновали туда-сюда, словно муравьи, которых пустили на вечеринку. И все это происходило вокруг материи, которой стала моя бабушка.
   — Что случилось? — спросил наконец Джейсон.
   — Я вернулась с собрания, — очень медленно рассказала я. — Сэм уехал в своем фургоне. Я поняла, что что-то не так. Осмотрела все комнаты. — История того, как я нашла бабушку, официальная версия. — Потом вошла в кухню и увидела ее.
   Джейон медленно повернул голову, и наши глаза встретились.
   — Расскажи все.
   Я медленно покачала головой. Но он имел право знать.
   — Она была избита, но, похоже, постояла за себя. Кто бы это ни был, он сперва ранил ее. А потом, кажется, удушил. — Я не могла даже смотреть брату в глаза. — Это я виновата, — сказала я шепотом.
   — С чего ты взяла? — спросил Джейсон голосом скучным и вялым.
   — Наверное, кто-то собирался убить меня, как убил Маудет и Дон, а вместо меня убил бабушку.
   Я видела, как эта мысль проникает в мозг Джейсона.
   — Я собиралась вечером быть дома, пока она будет на собрании, но в последний момент меня пригласил Сэм. Моя машина осталась здесь, как обычно, потому что мы уехали в его пикапе. Бабуля оставила свою машину сзади, где разгружала, так что все выглядело так, словно ее дома нет, я одна. Она подкинула Билла домой, но он пошел переодеваться после того, как помог ей вытащить все из машины. И он ушел, а тот, кто здесь был… настиг ее.
   — А почему ты думаешь, что это не Билл? — спросил Джейсон, словно Билл не сидел прямо рядом с ним.
   — А почему ты думаешь, что это не кто-то другой? — спросила я, злясь на Джейсонову тупость. — Это мог быть кто угодно, кто угодно из наших знакомых. Не думаю, что это был Билл. Не думаю, что он убил Маудет и Дон. А я считаю, что бабушку убил именно их убийца.
   — А ты знаешь, — слишком громко спросил Джейсон, — что бабушка оставила весь дом одной тебе?
   Он словно окатил меня ведром холодной воды. Я заметила, как вздрогнул Сэм, а глаза Билла стали холоднее и темнее.
   — Нет. Я всегда была уверена, что мы разделим этот дом, как делили тот, — я имела в виду дом родителей, где теперь жил Джейсон.
   — И землю она оставила тебе.
   — Зачем ты говоришь мне это? — Я едва не зарыдала снова, как раз решив, что на сегодня хватит слез.
   — Она была несправедлива! — закричал он. — Это было нечестно, а теперь она уже не сможет ничего исправить!
   Меня начало трясти. Билл вытащил меня из кресла и начал ходить со мной по двору. Сэм уселся перед Джейсоном и попытался серьезно поговорить с ним тихим и настойчивым голосом.
   Билл обнял меня, но я тряслась не переставая.
   — Что он имел в виду? — спросила я, не предполагая, что Билл станет отвечать.
   — Ничего, — ответил он. Я удивленно посмотрела на него. — Он просто не мог ничем помочь бабушке и не смог принять мысль о том, что кто-то ждал тебя, а вместо тебя убил ее. Так что ему надо было на что-нибудь разозлиться. И вместо того, чтобы разозлиться на тебя из-за того, что ты осталась в живых, он распалился на это. Не стоит принимать близко к сердцу.
   — Как странно, что ты это говоришь, — заявила я.
   — Я посещал вечерние курсы психологии, — сообщил мне вампир Билл Комптон.
   Что ж, охотник всегда изучает поведение жертвы.
   — Почему бабушка оставила все мне, а не Джейсону?
   — Возможно, ты выяснишь это потом, — сказал он, и это меня успокоило.
   Тут из дома вышел Энди Бельфлер, остановился на ступеньках и уставился в небо, словно там были начертаны какие-то свидетельства.
   — Комптон, — резко окликнул он.
   — Нет, — вырвалось у меня — скорее стон, чем слово.
   Билл посмотрел на меня с некоторым удивлением, что в его случае можно было назвать сильной реакцией.
   — Теперь начнется, — произнесла я в ярости.
   — Ты защищала меня, — сказал он. — Ты решила, что полиция заподозрит меня в убийстве этих двух женщин. Поэтому и хотела убедиться, что они знались с другими вампирами. Теперь ты уверена, что Энди Бельфлер попытается обвинить меня в гибли твоей бабушки.
   — Да.
   Он глубоко вздохнул. Мы стояли во тьме, в тени деревьев, окаймлявших двор. Энди снова позвал Билла.
   — Сьюки, — мягко произнес Билл. — Я тоже уверен, что в качестве жертвы предполагалась ты.
   Для меня было почти шоком услышать это от кого-то.
   — Я не убивал их. Так что если убийца один и тот же, я этого сделать не мог, и он поймет это. Несмотря на то, что он Бельфлер.
   Мы пошли обратно на свет. Мне хотелось, чтобы всего этого не было. Я мечтала, чтобы все эти огни и люди исчезли, даже Билл. Я хотела, чтобы мы остались в доме вдвоем с бабулей, а она была бы счастливой, как тогда, когда я видела ее в последний раз.
   Это было бессмысленно и по-детски, но я ничего с этим не могла поделать. Я рассеялась в этой мечте, потерялась настолько, что не заметила беды, пока она не случилась.
   Мой брат Джейсон подошел ко мне и ударил меня по лицу.
   Это было так неожиданно и болезненно, что я пошатнулась и упала на бок, больно ударившись коленкой.
   Джейсон, казалось, собирался продолжить, но тут передо мной возник Билл, наклонился. Его клыки торчали, он был ужасен. Сэм схватил Джейсона и швырнул его, кажется, лицом в землю, чтобы сравнять счет.
   Энди Бельфлер оцепенел при этом внезапном всплеске насилия. Но миг спустя он ступил на газон между двумя нашими маленькими группами. Он посмотрел на Билла и сглотнул, но все же произнес ровным голосом:
   — Билл, назад. Он больше не тронет ее.
   Билл глубоко дышал, пытаясь смирить в себе жажду крови Джейсона. Я не могла читать его мысли, но язык его тела был мне вполне понятен.
   Не могла я прочесть и мысли Сэма, но он был явно в ярости.
   Джейсон всхлипывал. Его мысли представляли собой мешанину.
   Энди Бельфлеру все это очень не нравилось, он предпочел бы засадить всех нас.
   Я устало поднялась на ноги и прикоснулась к ссадине на щеке, чтобы отвлечься от боли в сердце, от ужасного горя, которое полностью поглотило меня.
   Мне казалось, что эта ночь никогда не кончится.
 
   Похороны были самыми крупными за всю историю общины Ренард. Так сказал министр. Под ослепительным небом раннего лета мою бабушку погребли близ отца с матерью, на нашем семейном участке древнего кладбища, что раскинулось между домом Комптонов и бабушкиным.