Страница:
Живот свело узлом, когда я толкнула тяжелую дверь. Слабая надежда, что за ней никого не будет, умерла сразу, когда на меня, оторвавшись от работы, глянули шесть пар глаз – все принадлежащие живым вампирам. Людской персонал уже отпустили, и я готова была бы поспорить, что эти раз и навсегда восхищенные, покрытые шрамами красавчики разъехались с постоянными посетителями.
Свет был включен при уборке на полную, и большой зал с его бревенчатыми стенами сейчас был не загадочным и волнующим, а грязным и запущенным. Доходящая до плеч стена цветного стекла, разделявшая зал, была разбита. Миниатюрная женщина с волосами до пояса заметала зеленые и золотые осколки поближе к стене. Когда я вошла, она остановилась, опираясь на метлу. У меня в глотке стоял странный запах, густой и удушающий. Я сбилась с шага, когда поняла, что это так густо витают в воздухе вампирские феромоны.
Айви хотя бы устроила драку,подумала я, сообразив, что почти у всех вампиров у кого бинт, у кого синяк, и все они, кроме того, что сидел за баром, в мрачном настроении. Одного покусали, у него была рваная рана на шее и полуоторван воротник униформы. Яркий утренний свет сорвал с них шарм и сексуальное напряжение, и видна была лишь усталая уродливость. Я с отвращением скривила губы. В таком виде они были просто отталкивающие – и все равно шрам у меня на шее заныл.
– Ой, смотрите, кто пришел, – протянул сидевший за баром вампир.
У него униформа была изящнее, чем у прочих, и, увидев, куда я смотрю, он вытащил бейджик с именем. Там было написано СЭМЮЭЛ – вампир, который тогда послал Тарру работать наверху. Сэмюэл встал, потянулся щелкнуть выключателем за прилавком, и знак «открыто» в окне у меня за спиной погас.
– Вы Рэйчел Морган? – спросил он своим уверенным вампирским голосом, медленно и свысока.
Стиснув зубы, я смело прошла мимо знака «Подождите официанта здесь». Я вообще невоспитанная девушка.
– Да, это я, – сказала я, желая, чтобы столов было меньше.
Ноги тоже стали двигаться медленнее, когда осторожность наконец-то нашла брешь в обороне гнева. Я нарушила правило номер один: пришла, злобясь. Но это было бы еще ничего, не нарушь я куда более существенное правило номер два: не вступай в конфликт с неживым вампиром на его территории.
У меня пульс забился чаще, когда Сэмюэл на глазах наблюдающего персонала подошел к двери и запер ее. Обернулся, небрежно бросил ключи кому-то через зал. Этот кто-то, стоявший возле неиспользуемого камина, поднял руку, и я узнала Кистена – пока он не двигался, то не был заметен. Ключи звякнули у него в ладони и исчезли. Даже не знаю, должна ли я на него злиться. Он вывалил Айви и уехал, но он ведь пытался их остановить.
– Так насчет этого Пискари и беспокоился? – спросил Сэмюэл с издевательским оскалом на красивом лице. – Тощеватая малышка. Сверху очень мало. – Он осклабился шире. – И снизу тоже. Я думал, ты повыше.
Он протянул ко мне руку. Я резким движением поставила блок, ощутила, как мой кулак врезался ему в ладонь, вывернула запястье, поймала его за руку и дернула вперед, навстречу поднятому ботинку.
Удар пришелся в живот, дыхание вырвалось из Сэмюэла с шипящим уханьем, он опрокинулся назад. Я проводила его джебом в пах, и он свалился к моим ногам.
– А я думала, ты поумнее, – сказала я корчащемуся на полу вампиру.
Пожалуй, не самый был умный мой поступок.
Побросав тряпки и метлы, уборщики стали приближаться ко мне ровным и неспешным шагом. Я задышала быстро, стряхнула с себя куртку, отпихнув ногой ближайший стол, чтобы дать себе место для маневра. Семь шариков в пистолете, девять вампиров. Всех мне не снять. У меня похолодели щеки, голые плечи покрылись гусиной кожей.
– Нет, – произнес Кист из своего угла, и они заколебались. – Нет, я сказал! – гаркнул он, вскакивая на ноги и двигаясь к нам, но резкие шаги сразу стали медленнее из-за недавно обретенной хромоты.
Они с искаженными злобным обещанием лицами остановились, образовав вокруг меня кольцо радиусом добрых восемь футов. Восемь футов,подумала я, и мне стало нехорошо при воспоминании о наших с Айви спаррингах. Это как раз дистанция, с которой вампир тебя достанет. Побитый в пах вампир встал, ссутулив плечи, с искаженным от боли лицом. Кист протолкался в круг, встал напротив него, руки на бедрах, ноги расставлены. Темная шелковая рубашка и брюки от костюма смотрелись элегантнее, чем его обычный кожаный наряд. Синяк на заросшей свежей щетиной щеке наливался совсем рядом с глазом. Судя по его осанке, ребра у него тоже болели, но, кажется, больше всего пострадало его самолюбие. Положение наследника он уступил Айви.
– Он велел ее привести, а не поиметь, – сказал Кист бескровными губами. Мой взгляд прилип к следу ногтя у него под челкой.
Хотя Сэмюэл был крупнее, не оставалось сомнений, что Кист имеет право ему приказывать. Злость и нетерпение сменили его обычную мину небрежного флирта, придавая ему тот оттенок резкости/что мне всегда в мужчинах нравился. Как у всякого менеджера, у Киста были проблемы с работниками, и почему-то тот факт, что ему, как всякому другому, приходится разгребаться с обыденщиной, придавал ему привлекательности. Мой взгляд блуждал по нему, а мысли следовали за взглядом.
Черт бы побрал вампирские феромоны.
Все еще тяжело дыша, большой вампир покосился на меня и снова на Киста.
– Ее надо обыскать, – сказал он. И облизал губы, глядя на меня, да так, что у меня зачастил пульс. – Я это сделаю.
Я напряглась, подумала о пейнтбольном пистолете. Но слишком их здесь много.
– Это сделаю я, – ответил Кист, и голубизна его глаз стала исчезать в нарастающей черноте.
С-супер.
Сэмюэл молча отступил, и Кист протянул руку к моей сумке. Я замялась, потом увидела его приподнятые брови, как бы говорящие: «Ты только дай мне повод», – и отдала ее. Кист взял сумку, плюхнул на соседний стол.
– Дай мне все, что на тебе, – сказал он тихо.
Не отрывая от него взгляда, я медленно завела руку за спину и подала ему пейнтбольный пистолет. Окружающие вампиры не издавали ни звука. Может, из уважения к моему красному пистолетику? Они же не знали, чем он заряжен. Еще только затыкая его за пояс, я знала, что воспользоваться им не придется, и сейчас хмурилась из-за упущенной возможности, которой на самом-то деле и не было.
– Крест? – спросил Кист, и я, расстегнув замок зачарованного браслета, положила его в протянутую руку. Ничего не сказав, Кист положил крест и пистолет на стол позади себя. Шагнув вперед, он широко развел руки. Я послушно повторила этот жест, и он подошел ближе, чтобы меня обыскать.
Стиснув зубы, я ощущала блуждающие по мне его руки. Там, где он прикасался, начиналось теплое покалывание, проникающее снаружи внутрь. Только не шрам, только не шрам, – думала я отчаянно, зная, что будет, если он коснется шрама. Вампирские феромоны висели в воздухе так густо, хоть топор вешай, и струя воздуха от вентилятора вызывала приятное ощущение, сползающее от шеи к паху.
Когда он убрал руки, я вздохнула с облегчением.
– Амулет с мизинца, – потребовал он, и я сняла колечко, положила ему в ладонь. Он бросил его рядом с моим пистолетом.
Кист встал прямо передо мной и недобро прищурился:
– Дернешься – умрешь. Я не поняла.
Кист придвинулся ближе, и я задышала сквозь зубы. Я ощущала его напряжение, его обостренное внимание, предугадывающее мои возможные движения. Он дыхнул мне на ключицу, и мои мысли перескочили к его губам, гладившим мне ухо четыре дня назад. Кист, наклонив голову, глядел на меня, колеблясь, и пустой взгляд голубых глаз отлично прикрывал голод.
Он поднял руку, погладил пальцем от уха вниз, к шее, к выступам шрама.
У меня подкосились колени. Хватая ртом воздух, я подалась вверх, и в волнах непобедимого желания, которое требовало удовлетворения, я ударила его наотмашь, но он перехватил мою руку, рванул на себя. Я извернулась, ударила ногой – он перехватил и ее, дернул и отпустил.
Я упала на задницу – больно на деревянный-то пол! И уставилась на него под хохот вампиров. Но на лице Киста не выражалось ничего – ни злости, ни мысли. Ничего совсем.
– От тебя пахнет Айви, – сказал он, когда я встала с колотящимся сердцем. – Но ты не привязана к ней. – Чуть заметное удовлетворение прочиталось на его лице. – Она не смогла.
– О чем ты бормочешь? – буркнула я, злясь и смущаясь, пока отряхивалась.
Он прищурился:
– Приятно было? Когда я твой шрам трогал? Если тебя какой-нибудь вампир привяжет кровью, только он может вызвать такую реакцию. Кто же это тебя укусил и не дал себе труда объявить тебя своей? – Лицо у него стало задумчивым, и мне показалось, что мелькнуло на нем что-то вроде вожделения. – Или ты убила того, кто на тебя напал, чтобы не быть привязанной? Очень плохая девочка!
Я ничего не ответила – пусть верит, во что ему хочется, – и он пожал плечами.
– Поскольку ты ни к кому не привязана, такую реакцию может вызвать любой вампир. – Он приподнял брови. – Любой вампир, – повторил он, и у меня мороз пробежал по коже, когда я вспомнила, что меня ждет Пискари. – Интересное у тебя утро будет, – добавил он.
Муть перед глазами постепенно рассеивалась. Кист протянул руку назад, взял со стола мою сумку. Вампиры начали переговариваться, строя небрежные и не очень мне нравящиеся предположения, сколько я продержусь. Сперва Кист вытащил мясницкий нож, и вампиры загоготали. Я рассеянно оглядывала зал, отмечая разрушения, а Кист вытащил пригоршню амулетов, со стуком высыпал их на стол.
– Это все работа Айви? – спросила я, пытаясь как-то найти в себе уверенность.
Чем дольше я буду отвлекать их разговорами, тем больше шансов, что Ник успеет привести сюда ФВБ вовремя. Вампир, который получил удар в пах, осклабился:
– В некотором смысле. – Он глянул на Киста и, как мне показалось, стиснул зубы. – Твоя соседка отлично трахается, – сказал Сэмюэл, и рожа у него сделалась самодовольная, потому что у Киста участилось дыхание и пальцы, копающиеся в моей сумке, стали неловкими.
– Так вот, – тянул Сэмюэл в небрежно-приятельскойй манере. – Они с Пискари всему ресторану приход организовали на вампирских феромонах. В результате три драки, пара укусов. – Он прислонился к столу, скрестил на груди руки и ухмыльнулся. – Один умер и был отвезен в городское временное хранилище. Понимаешь? Он получил свой портрет на стенку и купон на бесплатный ужин. И нам чертовски повезло сообразить, что творится, и всех не-вампов убрать отсюда, пока не началось всерьез. Упаси нас Боже, если Пискари за это лишится ЛСП и должен будет получать ее снова. В прошлый раз на это чуть не год ушел.
Сэмюэл взял орешек из вазы, подбросил в воздух, поймал ртом и стал жевать все с той же радостной ухмылкой. Кист покраснел от злости.
– Заткнись, – велел он, закрывая мою сумку.
– А чего такого? – насмешливо спросил Сэмюэл. – То, что с тобой Пискари никогда так не урабатывался, еще не значит, что он сделает ее своим наследником.
Кист замер. Он никому не сказал, что Пискари уже это сделал. Я глянула на него и удержала язык за зубами.
– Я сказал – заткнись, – предупредил Кист, и почти видно было, как он раскаляется.
Окружающие нас вампиры небрежно подались назад. А Сэмюэл засмеялся, явно желая довести Киста до срыва.
– Ревнует Кист, – обратился он ко мне с единственной целью – позлить оппонента. – Когда они с Пискари этим занимались, максимум, что происходило – это потасовка в баре. – Полные губы вампира разъехались в похабной улыбочке, он победительно оглядел слушателей. – Да не волнуйся, старина, – бросил он Кисту. – Пискари она надоест, как только умрет, и ты снова будешь на коне… или под конем… или в серединке, если повезет. А может, тебя пригласят на мастер-класс и Айви тебя чему-нибудь научит.
У Киста задрожали пальцы – и в промежутке между секундами он бросился. Так, что не уследить, он перепрыгнул через круг, схватил Сэмюэла за рубашку и швырнул на опорный столб. Столб затрещал, в груди у Сэмюэла что-то хрустнуло и рот раскрылся от боли, которую он еще не успел ощутить.
– Заткнись, – тихо повторил Кист, сжав зубы. Веко у него дергалось.
Отпустив рубашку Сэмюэла, он схватил его за руку, вывернул ее под неестественным углом, и тот рухнул на колени. У меня пресеклось дыхание от отчетливого щелчка вывихнутого сустава.
Глаза Сэмюэла вылезали из орбит. Раскрыв рот в безмолвном крике, он стоял на коленях, а рука сзади, потому что Кист ее и не думал отпускать. Потом Кист ее бросил, и Сэмюэл стал ловить ртом воздух.
Я стояла, не в силах шевельнуться, испуганная быстротой того, что сейчас случилось.
Вдруг Кист отказался прямо передо мной, и я вздрогнула.
– Вот твоя сумка, – сказал он.
Я схватила сумку, и Кист жестом пропустил меня вперед. У окружающих вампиров был такой вид, что похоже они урок усвоили. Никто не пошел помогать Сэмюэлу, и отрывистые вздохи неподвижно лежащего вампира доставали меня до самой сердцевины.
– Не трогай меня, – сказала я, проходя мимо Киста. – И вы все не вздумайте в моих вещах рыться, пока я не вернусь, – добавила я, пытаясь скрыть дрожь.
Потом я посмотрела на стол и сбилась с шага – там лежала только половина талисманов, которые я принесла с собой. Кист взял меня за локоть и повлек за собой.
– Отпусти, – сказала я, но память о том, как он только что вывихнул руку Сэмюэлу, удержала меня от попыток освободиться.
– Заткнись, – произнес он, и его напряженный голос заставил меня замолчать.
Я последовала его не слишком вежливому указанию, пробираясь между столами, а потом через дверь в кухню, но мысли неслись галопом. У нас за спиной вампиры снова вернулись к уборке, обмениваясь мнениями и не обращая внимания на Сэмюэла.
Я не могла не заметить, что у меня в кухне, хотя она и меньше, чем у Пискари, порядка больше. Кист подвел меня к металлической учрежденческого вида пожарной двери, открыл ее и щелкнул выключателем. За дверью открылась небольшая комната с дубовым полом. Серебристые дверцы лифта утоплены в стене, другую стену почти полностью занимал широкий вход винтовой лестницы, ведущей вниз. Очень элегантная лестница, и скромный канделябр над ней тихо позванивал в восходящем прохладном потоке. На противоположной стене громко тикали деревянные часы размером со стол.
– Вниз? – спросила я, стараясь не показывать испуга. Если Ник не нашел моей записки, подняться по этой лестнице мне уже не придется.
Пожарная дверь тихо закрылась за нами, и я почувствовала, что давление воздуха изменилось. Восходящий поток ничем не пах, почти пустота как таковая.
– Давай лучше на лифте поедем, – сказал Кист неожиданно спокойным голосом. Вся его осанка изменилась – он сосредоточился на какой-то неизвестной мне мысли.
И часть моих амулетов мне оставил…
Дверцы лифта немедленно открылись в ответ на нажатие кнопки, и я вошла. Кист встал вплотную ко мне, дверцы закрылись и у меня неприятно приподнялся желудок, когда лифт медленно поехал вниз. Я тут же перебросила сумку наперед и открыла ее.
– Идиотка! – прошипел Кист.
Я тихо взвизгнула, когда он всем телом прижал меня в угол. Пол подо мной вздрогнул, я застыла, готовая действовать. Зубы Киста были в дюйме от моей кожи, демонский шрам пульсировал – я задержала дыхание. Феромонов здесь было меньше, но легче мне не стало. Играй тут еще «музыка для лифтов», я бы завопила.
– Не будь дурой. Ты что, думаешь, здесь камер наблюдения нет?
Мне стало трудно дышать.
– Отпусти меня.
– Что-то не хочется, любимая, – шепнул он, и от его дыхания жгучее покалывание побежало импульсами от шрама и пульс забился молотом. – Я сейчас проверю, насколько тебя может завести вот этот шрам у тебя на шее… а когда проверю, у тебя в сумочке будет лежать флакон.
Я сжалась, когда он прижался теснее. Запах кожаной одежды и шелка был настойчив и восхитителен. У меня перехватило дыхание, когда Кист носом отодвинул мне волосы, чтобы не мешали.
– Это египетская жидкость для бальзамирования, – сказал он, и я напряглась от его губ, скользящих у меня на шее при произнесении этих слов. Я не смела шевельнуться, и будь я честной, я бы призналась, что и не хотела – щекочущие ниточки предвкушения расходились по телу от шрама. – Брызни ему в глаза, и на время ты его отключишь.
Я не могла с собой справиться, тело требовало, чтобы я что-нибудь сделала. Расслабив плечи, я закрыла глаза и руками стала гладить гладкую спину Киста. Он замер от неожиданности, потом его руки скользнули ниже, по бокам, взяли меня за талию. Мышцы под шелковой рубашкой напряглись от моих прикосновений. А я подняла руки, ногтями играла с завитком в ямке на шее сзади. Мягкие пряди имели такой ровный цвет, который можно найти только в коробке – он красил волосы.
– Почему ты мне помогаешь? – шепнула я, играя черной цепью у него на шее. Нагретые телом звенья сплетены были так же, как и на ножных браслетах Айви.
Я ощутила игру его мускулов, сведенных не желанием, а мукой.
– Он сказал, что я – его наследник, – произнес он, пряча в моих волосах губы от невидимой камеры – по крайней мере, я себе говорила, что для этого. – Он сказал, что я с ним буду вечно, а потом променял меня на Айви. Она его не заслуживает. – Голос был искажен страданием. – Она его даже не любит.
Я закрыла глаза. Никогда мне не понять вампиров.
Не зная сама зачем, я погладила его по голове, перебирая пряди, успокаивая его, а его дыхание превращало демонский шрам у меня на шее в растущие импульсы желания, требующего, чтобы его удовлетворили. Здравый смысл приказывал остановиться, но Киста предали, и я тоже чувствовала, что меня предали.
У него пресеклось дыхание, когда я провела ногтями под ухом. Издавая низкие тихие звуки, он прижался сильнее. Жар его тела ощущался через мою тонкую рубашку, и его напряжение становилось глубже, опаснее.
– Бог ты мой! – прошептал он хриплым сорванным голосом. – Айви права. Оставить тебя несвязанной и свободной от принуждения – это как тигрицу трахать.
– Придержи язык, – сказала я с придыханием, ощущая ласку его волос на лице. – Мне такие выражения не нравятся.
Я уже мертва. Почему бы не насладиться последними минутами?
– Да, мэм, – ответил он послушно, и голос его потряс меня готовностью к подчинению, хотя он с силой прижался губами к моим губам. От этого давления голова у меня отклонилась в угол лифта. Я прижалась в ответ, не испытывая страха.
– Не называй меня так, – произнесла я прямо ему в рот, вспомнив, что говорила Айви про то, как он любит играть подчиненного. Может быть, встречу с субмиссивным вампиром я переживу.
Он прижался ко мне сильнее, а голову отвел. Я увидела его глаза – голубые, без малейшей черноты, – всмотрелась в них с захватывающим дух осознанием: я не знаю, что сейчас случится, но молюсь, чтобы оно случилось, что бы оно ни было.
– Дай я это сделаю, – сказал он рокочущим голосом, почти-почти рычанием. Руки у него были свободны, он взял меня за подбородок, не давая двинуть головой. Мелькнули зубы, потом он оказался слишком близко, чтобы что-нибудь можно было разглядеть. И даже капельки страха не было во мне, когда он снова меня поцеловал, потому что до меня вдруг дошло.
Он не хотел крови. Крови хотела Айви, Кист хотел секса. И риск, что его желание может обратиться в жажду крови, уступило чувственности, переходящей в бесшабашную смелость.
Губы у него были мягкие, влажно-теплые, и светлая щетина резко контрастировала с этой мягкостью, усиливая ощущение. С бьющимся сердцем я зацепила его ногой под колени и притянула ближе. Он задышал тяжело и часто, и у меня вырвался тихий стон наслаждения. Язык нашел гладкость его зубов, его мышцы напряглись под моими ладонями. Я убрала язык, дразня, заманивая.
Мы отодвинулись губами друг от друга. В глазах Киста, черных и полных лихорадочного, бесстыдного желания, пылал жар. И все равно страха не было.
– Дай мне это… – выдохнул он. – Я не прокушу твою кожу, если… – он перевел дыхание, – если ты мне это дашь.
– Молчи, Кистен, – шепнула я, закрывая глаза, чтобы отделить себя, насколько возможно, от этой неразличимой смеси двух разных желаний.
– Да, миз Морган.
Это был едва слышный шепот, я даже не знаю, услышала я его или нет. Во мне росло желание, непобедимое, одолевающее рассудок. Я знала, что не надо, но сердце билось птицей, и я погладила его по шее ногтями, оставив красные следы. Кистен вздрогнул, его руки опустились к моей пояснице, твердые, ищущие. Жидкий огонь хлынул у меня из шеи, когда он наклонил голову и нашел мой шрам. Резко и сильно звучало его дыхание, волнами наслаждения обдавало меня из его губ.
– Я не буду… не буду… – тяжело дышал он, и я поняла, что он балансирует на грани чего-то большего. Меня пробрала дрожь, когда он ласковыми зубами провел по моей шее. Неразличимый шепот струился в мои мысли, обращаясь к чувствам. – Скажи «да», любимая, – просил он, и настойчивое обещание слышалось в этом низком, чарующем голосе. – Скажи, любимая, скажи… дай мне и это тоже.
У меня подкашивались ноги, прохладные зубы перебирали мою кожу снова и снова, пробуя, маня. А руки твердо держали меня за плечи. Хотела ли я этого?С горячими от навернувшихся слез глазами я созналась себе, что уже не знаю. Куда меня не могла заманить Айви, заманил Кистен. Я только молилась, чтобы Кистен не ощутил этого в моих пальцах, вцепившихся в его руки, будто в последнюю соломинку, удерживающую меня в здравом уме на краю времен.
– Тебе надо услышать «да»? – шепнула я и сама услышала в своем голосе страсть.
Лучше мне умереть здесь с Кистеном, чем в страхе с Пискари.
Прозвенел звонок лифта, и двери открылись. По лодыжкам повеял холодный воздух, с болезненной резкостью я вернулась к реальности. Слишком поздно, я слишком долго мешкала.
– Флакон у меня? – спросила я одними губами, еще играя короткими волосами над ямочкой у него на шее.
Я чувствовала на себе его тяжесть, а запах кожи и шелка теперь будет для меня всегда означать Кистена. Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось выходить из лифта.
У Киста билось сердце, я услышала, как он сглотнул.
– У тебя в сумочке, – выдохнул он.
– Вот и хорошо.
Я сжала зубы, крепче ухватила его за волосы, отдернула его голову назад и ударила вверх коленом.
Кист отпрянул, ударился в противоположную стену, кабина затряслась. Черт, я промахнулась.
Запыхавшийся и взъерошенный, он выпрямился и пощупал ребра.
– Быстрее надо двигаться, ведьма.
Откинув волосы с глаз, он жестом пропустил меня вперед. На подгибающихся коленях я вышла из лифта.
Глава двадцать седьмая
Свет был включен при уборке на полную, и большой зал с его бревенчатыми стенами сейчас был не загадочным и волнующим, а грязным и запущенным. Доходящая до плеч стена цветного стекла, разделявшая зал, была разбита. Миниатюрная женщина с волосами до пояса заметала зеленые и золотые осколки поближе к стене. Когда я вошла, она остановилась, опираясь на метлу. У меня в глотке стоял странный запах, густой и удушающий. Я сбилась с шага, когда поняла, что это так густо витают в воздухе вампирские феромоны.
Айви хотя бы устроила драку,подумала я, сообразив, что почти у всех вампиров у кого бинт, у кого синяк, и все они, кроме того, что сидел за баром, в мрачном настроении. Одного покусали, у него была рваная рана на шее и полуоторван воротник униформы. Яркий утренний свет сорвал с них шарм и сексуальное напряжение, и видна была лишь усталая уродливость. Я с отвращением скривила губы. В таком виде они были просто отталкивающие – и все равно шрам у меня на шее заныл.
– Ой, смотрите, кто пришел, – протянул сидевший за баром вампир.
У него униформа была изящнее, чем у прочих, и, увидев, куда я смотрю, он вытащил бейджик с именем. Там было написано СЭМЮЭЛ – вампир, который тогда послал Тарру работать наверху. Сэмюэл встал, потянулся щелкнуть выключателем за прилавком, и знак «открыто» в окне у меня за спиной погас.
– Вы Рэйчел Морган? – спросил он своим уверенным вампирским голосом, медленно и свысока.
Стиснув зубы, я смело прошла мимо знака «Подождите официанта здесь». Я вообще невоспитанная девушка.
– Да, это я, – сказала я, желая, чтобы столов было меньше.
Ноги тоже стали двигаться медленнее, когда осторожность наконец-то нашла брешь в обороне гнева. Я нарушила правило номер один: пришла, злобясь. Но это было бы еще ничего, не нарушь я куда более существенное правило номер два: не вступай в конфликт с неживым вампиром на его территории.
У меня пульс забился чаще, когда Сэмюэл на глазах наблюдающего персонала подошел к двери и запер ее. Обернулся, небрежно бросил ключи кому-то через зал. Этот кто-то, стоявший возле неиспользуемого камина, поднял руку, и я узнала Кистена – пока он не двигался, то не был заметен. Ключи звякнули у него в ладони и исчезли. Даже не знаю, должна ли я на него злиться. Он вывалил Айви и уехал, но он ведь пытался их остановить.
– Так насчет этого Пискари и беспокоился? – спросил Сэмюэл с издевательским оскалом на красивом лице. – Тощеватая малышка. Сверху очень мало. – Он осклабился шире. – И снизу тоже. Я думал, ты повыше.
Он протянул ко мне руку. Я резким движением поставила блок, ощутила, как мой кулак врезался ему в ладонь, вывернула запястье, поймала его за руку и дернула вперед, навстречу поднятому ботинку.
Удар пришелся в живот, дыхание вырвалось из Сэмюэла с шипящим уханьем, он опрокинулся назад. Я проводила его джебом в пах, и он свалился к моим ногам.
– А я думала, ты поумнее, – сказала я корчащемуся на полу вампиру.
Пожалуй, не самый был умный мой поступок.
Побросав тряпки и метлы, уборщики стали приближаться ко мне ровным и неспешным шагом. Я задышала быстро, стряхнула с себя куртку, отпихнув ногой ближайший стол, чтобы дать себе место для маневра. Семь шариков в пистолете, девять вампиров. Всех мне не снять. У меня похолодели щеки, голые плечи покрылись гусиной кожей.
– Нет, – произнес Кист из своего угла, и они заколебались. – Нет, я сказал! – гаркнул он, вскакивая на ноги и двигаясь к нам, но резкие шаги сразу стали медленнее из-за недавно обретенной хромоты.
Они с искаженными злобным обещанием лицами остановились, образовав вокруг меня кольцо радиусом добрых восемь футов. Восемь футов,подумала я, и мне стало нехорошо при воспоминании о наших с Айви спаррингах. Это как раз дистанция, с которой вампир тебя достанет. Побитый в пах вампир встал, ссутулив плечи, с искаженным от боли лицом. Кист протолкался в круг, встал напротив него, руки на бедрах, ноги расставлены. Темная шелковая рубашка и брюки от костюма смотрелись элегантнее, чем его обычный кожаный наряд. Синяк на заросшей свежей щетиной щеке наливался совсем рядом с глазом. Судя по его осанке, ребра у него тоже болели, но, кажется, больше всего пострадало его самолюбие. Положение наследника он уступил Айви.
– Он велел ее привести, а не поиметь, – сказал Кист бескровными губами. Мой взгляд прилип к следу ногтя у него под челкой.
Хотя Сэмюэл был крупнее, не оставалось сомнений, что Кист имеет право ему приказывать. Злость и нетерпение сменили его обычную мину небрежного флирта, придавая ему тот оттенок резкости/что мне всегда в мужчинах нравился. Как у всякого менеджера, у Киста были проблемы с работниками, и почему-то тот факт, что ему, как всякому другому, приходится разгребаться с обыденщиной, придавал ему привлекательности. Мой взгляд блуждал по нему, а мысли следовали за взглядом.
Черт бы побрал вампирские феромоны.
Все еще тяжело дыша, большой вампир покосился на меня и снова на Киста.
– Ее надо обыскать, – сказал он. И облизал губы, глядя на меня, да так, что у меня зачастил пульс. – Я это сделаю.
Я напряглась, подумала о пейнтбольном пистолете. Но слишком их здесь много.
– Это сделаю я, – ответил Кист, и голубизна его глаз стала исчезать в нарастающей черноте.
С-супер.
Сэмюэл молча отступил, и Кист протянул руку к моей сумке. Я замялась, потом увидела его приподнятые брови, как бы говорящие: «Ты только дай мне повод», – и отдала ее. Кист взял сумку, плюхнул на соседний стол.
– Дай мне все, что на тебе, – сказал он тихо.
Не отрывая от него взгляда, я медленно завела руку за спину и подала ему пейнтбольный пистолет. Окружающие вампиры не издавали ни звука. Может, из уважения к моему красному пистолетику? Они же не знали, чем он заряжен. Еще только затыкая его за пояс, я знала, что воспользоваться им не придется, и сейчас хмурилась из-за упущенной возможности, которой на самом-то деле и не было.
– Крест? – спросил Кист, и я, расстегнув замок зачарованного браслета, положила его в протянутую руку. Ничего не сказав, Кист положил крест и пистолет на стол позади себя. Шагнув вперед, он широко развел руки. Я послушно повторила этот жест, и он подошел ближе, чтобы меня обыскать.
Стиснув зубы, я ощущала блуждающие по мне его руки. Там, где он прикасался, начиналось теплое покалывание, проникающее снаружи внутрь. Только не шрам, только не шрам, – думала я отчаянно, зная, что будет, если он коснется шрама. Вампирские феромоны висели в воздухе так густо, хоть топор вешай, и струя воздуха от вентилятора вызывала приятное ощущение, сползающее от шеи к паху.
Когда он убрал руки, я вздохнула с облегчением.
– Амулет с мизинца, – потребовал он, и я сняла колечко, положила ему в ладонь. Он бросил его рядом с моим пистолетом.
Кист встал прямо передо мной и недобро прищурился:
– Дернешься – умрешь. Я не поняла.
Кист придвинулся ближе, и я задышала сквозь зубы. Я ощущала его напряжение, его обостренное внимание, предугадывающее мои возможные движения. Он дыхнул мне на ключицу, и мои мысли перескочили к его губам, гладившим мне ухо четыре дня назад. Кист, наклонив голову, глядел на меня, колеблясь, и пустой взгляд голубых глаз отлично прикрывал голод.
Он поднял руку, погладил пальцем от уха вниз, к шее, к выступам шрама.
У меня подкосились колени. Хватая ртом воздух, я подалась вверх, и в волнах непобедимого желания, которое требовало удовлетворения, я ударила его наотмашь, но он перехватил мою руку, рванул на себя. Я извернулась, ударила ногой – он перехватил и ее, дернул и отпустил.
Я упала на задницу – больно на деревянный-то пол! И уставилась на него под хохот вампиров. Но на лице Киста не выражалось ничего – ни злости, ни мысли. Ничего совсем.
– От тебя пахнет Айви, – сказал он, когда я встала с колотящимся сердцем. – Но ты не привязана к ней. – Чуть заметное удовлетворение прочиталось на его лице. – Она не смогла.
– О чем ты бормочешь? – буркнула я, злясь и смущаясь, пока отряхивалась.
Он прищурился:
– Приятно было? Когда я твой шрам трогал? Если тебя какой-нибудь вампир привяжет кровью, только он может вызвать такую реакцию. Кто же это тебя укусил и не дал себе труда объявить тебя своей? – Лицо у него стало задумчивым, и мне показалось, что мелькнуло на нем что-то вроде вожделения. – Или ты убила того, кто на тебя напал, чтобы не быть привязанной? Очень плохая девочка!
Я ничего не ответила – пусть верит, во что ему хочется, – и он пожал плечами.
– Поскольку ты ни к кому не привязана, такую реакцию может вызвать любой вампир. – Он приподнял брови. – Любой вампир, – повторил он, и у меня мороз пробежал по коже, когда я вспомнила, что меня ждет Пискари. – Интересное у тебя утро будет, – добавил он.
Муть перед глазами постепенно рассеивалась. Кист протянул руку назад, взял со стола мою сумку. Вампиры начали переговариваться, строя небрежные и не очень мне нравящиеся предположения, сколько я продержусь. Сперва Кист вытащил мясницкий нож, и вампиры загоготали. Я рассеянно оглядывала зал, отмечая разрушения, а Кист вытащил пригоршню амулетов, со стуком высыпал их на стол.
– Это все работа Айви? – спросила я, пытаясь как-то найти в себе уверенность.
Чем дольше я буду отвлекать их разговорами, тем больше шансов, что Ник успеет привести сюда ФВБ вовремя. Вампир, который получил удар в пах, осклабился:
– В некотором смысле. – Он глянул на Киста и, как мне показалось, стиснул зубы. – Твоя соседка отлично трахается, – сказал Сэмюэл, и рожа у него сделалась самодовольная, потому что у Киста участилось дыхание и пальцы, копающиеся в моей сумке, стали неловкими.
– Так вот, – тянул Сэмюэл в небрежно-приятельскойй манере. – Они с Пискари всему ресторану приход организовали на вампирских феромонах. В результате три драки, пара укусов. – Он прислонился к столу, скрестил на груди руки и ухмыльнулся. – Один умер и был отвезен в городское временное хранилище. Понимаешь? Он получил свой портрет на стенку и купон на бесплатный ужин. И нам чертовски повезло сообразить, что творится, и всех не-вампов убрать отсюда, пока не началось всерьез. Упаси нас Боже, если Пискари за это лишится ЛСП и должен будет получать ее снова. В прошлый раз на это чуть не год ушел.
Сэмюэл взял орешек из вазы, подбросил в воздух, поймал ртом и стал жевать все с той же радостной ухмылкой. Кист покраснел от злости.
– Заткнись, – велел он, закрывая мою сумку.
– А чего такого? – насмешливо спросил Сэмюэл. – То, что с тобой Пискари никогда так не урабатывался, еще не значит, что он сделает ее своим наследником.
Кист замер. Он никому не сказал, что Пискари уже это сделал. Я глянула на него и удержала язык за зубами.
– Я сказал – заткнись, – предупредил Кист, и почти видно было, как он раскаляется.
Окружающие нас вампиры небрежно подались назад. А Сэмюэл засмеялся, явно желая довести Киста до срыва.
– Ревнует Кист, – обратился он ко мне с единственной целью – позлить оппонента. – Когда они с Пискари этим занимались, максимум, что происходило – это потасовка в баре. – Полные губы вампира разъехались в похабной улыбочке, он победительно оглядел слушателей. – Да не волнуйся, старина, – бросил он Кисту. – Пискари она надоест, как только умрет, и ты снова будешь на коне… или под конем… или в серединке, если повезет. А может, тебя пригласят на мастер-класс и Айви тебя чему-нибудь научит.
У Киста задрожали пальцы – и в промежутке между секундами он бросился. Так, что не уследить, он перепрыгнул через круг, схватил Сэмюэла за рубашку и швырнул на опорный столб. Столб затрещал, в груди у Сэмюэла что-то хрустнуло и рот раскрылся от боли, которую он еще не успел ощутить.
– Заткнись, – тихо повторил Кист, сжав зубы. Веко у него дергалось.
Отпустив рубашку Сэмюэла, он схватил его за руку, вывернул ее под неестественным углом, и тот рухнул на колени. У меня пресеклось дыхание от отчетливого щелчка вывихнутого сустава.
Глаза Сэмюэла вылезали из орбит. Раскрыв рот в безмолвном крике, он стоял на коленях, а рука сзади, потому что Кист ее и не думал отпускать. Потом Кист ее бросил, и Сэмюэл стал ловить ртом воздух.
Я стояла, не в силах шевельнуться, испуганная быстротой того, что сейчас случилось.
Вдруг Кист отказался прямо передо мной, и я вздрогнула.
– Вот твоя сумка, – сказал он.
Я схватила сумку, и Кист жестом пропустил меня вперед. У окружающих вампиров был такой вид, что похоже они урок усвоили. Никто не пошел помогать Сэмюэлу, и отрывистые вздохи неподвижно лежащего вампира доставали меня до самой сердцевины.
– Не трогай меня, – сказала я, проходя мимо Киста. – И вы все не вздумайте в моих вещах рыться, пока я не вернусь, – добавила я, пытаясь скрыть дрожь.
Потом я посмотрела на стол и сбилась с шага – там лежала только половина талисманов, которые я принесла с собой. Кист взял меня за локоть и повлек за собой.
– Отпусти, – сказала я, но память о том, как он только что вывихнул руку Сэмюэлу, удержала меня от попыток освободиться.
– Заткнись, – произнес он, и его напряженный голос заставил меня замолчать.
Я последовала его не слишком вежливому указанию, пробираясь между столами, а потом через дверь в кухню, но мысли неслись галопом. У нас за спиной вампиры снова вернулись к уборке, обмениваясь мнениями и не обращая внимания на Сэмюэла.
Я не могла не заметить, что у меня в кухне, хотя она и меньше, чем у Пискари, порядка больше. Кист подвел меня к металлической учрежденческого вида пожарной двери, открыл ее и щелкнул выключателем. За дверью открылась небольшая комната с дубовым полом. Серебристые дверцы лифта утоплены в стене, другую стену почти полностью занимал широкий вход винтовой лестницы, ведущей вниз. Очень элегантная лестница, и скромный канделябр над ней тихо позванивал в восходящем прохладном потоке. На противоположной стене громко тикали деревянные часы размером со стол.
– Вниз? – спросила я, стараясь не показывать испуга. Если Ник не нашел моей записки, подняться по этой лестнице мне уже не придется.
Пожарная дверь тихо закрылась за нами, и я почувствовала, что давление воздуха изменилось. Восходящий поток ничем не пах, почти пустота как таковая.
– Давай лучше на лифте поедем, – сказал Кист неожиданно спокойным голосом. Вся его осанка изменилась – он сосредоточился на какой-то неизвестной мне мысли.
И часть моих амулетов мне оставил…
Дверцы лифта немедленно открылись в ответ на нажатие кнопки, и я вошла. Кист встал вплотную ко мне, дверцы закрылись и у меня неприятно приподнялся желудок, когда лифт медленно поехал вниз. Я тут же перебросила сумку наперед и открыла ее.
– Идиотка! – прошипел Кист.
Я тихо взвизгнула, когда он всем телом прижал меня в угол. Пол подо мной вздрогнул, я застыла, готовая действовать. Зубы Киста были в дюйме от моей кожи, демонский шрам пульсировал – я задержала дыхание. Феромонов здесь было меньше, но легче мне не стало. Играй тут еще «музыка для лифтов», я бы завопила.
– Не будь дурой. Ты что, думаешь, здесь камер наблюдения нет?
Мне стало трудно дышать.
– Отпусти меня.
– Что-то не хочется, любимая, – шепнул он, и от его дыхания жгучее покалывание побежало импульсами от шрама и пульс забился молотом. – Я сейчас проверю, насколько тебя может завести вот этот шрам у тебя на шее… а когда проверю, у тебя в сумочке будет лежать флакон.
Я сжалась, когда он прижался теснее. Запах кожаной одежды и шелка был настойчив и восхитителен. У меня перехватило дыхание, когда Кист носом отодвинул мне волосы, чтобы не мешали.
– Это египетская жидкость для бальзамирования, – сказал он, и я напряглась от его губ, скользящих у меня на шее при произнесении этих слов. Я не смела шевельнуться, и будь я честной, я бы призналась, что и не хотела – щекочущие ниточки предвкушения расходились по телу от шрама. – Брызни ему в глаза, и на время ты его отключишь.
Я не могла с собой справиться, тело требовало, чтобы я что-нибудь сделала. Расслабив плечи, я закрыла глаза и руками стала гладить гладкую спину Киста. Он замер от неожиданности, потом его руки скользнули ниже, по бокам, взяли меня за талию. Мышцы под шелковой рубашкой напряглись от моих прикосновений. А я подняла руки, ногтями играла с завитком в ямке на шее сзади. Мягкие пряди имели такой ровный цвет, который можно найти только в коробке – он красил волосы.
– Почему ты мне помогаешь? – шепнула я, играя черной цепью у него на шее. Нагретые телом звенья сплетены были так же, как и на ножных браслетах Айви.
Я ощутила игру его мускулов, сведенных не желанием, а мукой.
– Он сказал, что я – его наследник, – произнес он, пряча в моих волосах губы от невидимой камеры – по крайней мере, я себе говорила, что для этого. – Он сказал, что я с ним буду вечно, а потом променял меня на Айви. Она его не заслуживает. – Голос был искажен страданием. – Она его даже не любит.
Я закрыла глаза. Никогда мне не понять вампиров.
Не зная сама зачем, я погладила его по голове, перебирая пряди, успокаивая его, а его дыхание превращало демонский шрам у меня на шее в растущие импульсы желания, требующего, чтобы его удовлетворили. Здравый смысл приказывал остановиться, но Киста предали, и я тоже чувствовала, что меня предали.
У него пресеклось дыхание, когда я провела ногтями под ухом. Издавая низкие тихие звуки, он прижался сильнее. Жар его тела ощущался через мою тонкую рубашку, и его напряжение становилось глубже, опаснее.
– Бог ты мой! – прошептал он хриплым сорванным голосом. – Айви права. Оставить тебя несвязанной и свободной от принуждения – это как тигрицу трахать.
– Придержи язык, – сказала я с придыханием, ощущая ласку его волос на лице. – Мне такие выражения не нравятся.
Я уже мертва. Почему бы не насладиться последними минутами?
– Да, мэм, – ответил он послушно, и голос его потряс меня готовностью к подчинению, хотя он с силой прижался губами к моим губам. От этого давления голова у меня отклонилась в угол лифта. Я прижалась в ответ, не испытывая страха.
– Не называй меня так, – произнесла я прямо ему в рот, вспомнив, что говорила Айви про то, как он любит играть подчиненного. Может быть, встречу с субмиссивным вампиром я переживу.
Он прижался ко мне сильнее, а голову отвел. Я увидела его глаза – голубые, без малейшей черноты, – всмотрелась в них с захватывающим дух осознанием: я не знаю, что сейчас случится, но молюсь, чтобы оно случилось, что бы оно ни было.
– Дай я это сделаю, – сказал он рокочущим голосом, почти-почти рычанием. Руки у него были свободны, он взял меня за подбородок, не давая двинуть головой. Мелькнули зубы, потом он оказался слишком близко, чтобы что-нибудь можно было разглядеть. И даже капельки страха не было во мне, когда он снова меня поцеловал, потому что до меня вдруг дошло.
Он не хотел крови. Крови хотела Айви, Кист хотел секса. И риск, что его желание может обратиться в жажду крови, уступило чувственности, переходящей в бесшабашную смелость.
Губы у него были мягкие, влажно-теплые, и светлая щетина резко контрастировала с этой мягкостью, усиливая ощущение. С бьющимся сердцем я зацепила его ногой под колени и притянула ближе. Он задышал тяжело и часто, и у меня вырвался тихий стон наслаждения. Язык нашел гладкость его зубов, его мышцы напряглись под моими ладонями. Я убрала язык, дразня, заманивая.
Мы отодвинулись губами друг от друга. В глазах Киста, черных и полных лихорадочного, бесстыдного желания, пылал жар. И все равно страха не было.
– Дай мне это… – выдохнул он. – Я не прокушу твою кожу, если… – он перевел дыхание, – если ты мне это дашь.
– Молчи, Кистен, – шепнула я, закрывая глаза, чтобы отделить себя, насколько возможно, от этой неразличимой смеси двух разных желаний.
– Да, миз Морган.
Это был едва слышный шепот, я даже не знаю, услышала я его или нет. Во мне росло желание, непобедимое, одолевающее рассудок. Я знала, что не надо, но сердце билось птицей, и я погладила его по шее ногтями, оставив красные следы. Кистен вздрогнул, его руки опустились к моей пояснице, твердые, ищущие. Жидкий огонь хлынул у меня из шеи, когда он наклонил голову и нашел мой шрам. Резко и сильно звучало его дыхание, волнами наслаждения обдавало меня из его губ.
– Я не буду… не буду… – тяжело дышал он, и я поняла, что он балансирует на грани чего-то большего. Меня пробрала дрожь, когда он ласковыми зубами провел по моей шее. Неразличимый шепот струился в мои мысли, обращаясь к чувствам. – Скажи «да», любимая, – просил он, и настойчивое обещание слышалось в этом низком, чарующем голосе. – Скажи, любимая, скажи… дай мне и это тоже.
У меня подкашивались ноги, прохладные зубы перебирали мою кожу снова и снова, пробуя, маня. А руки твердо держали меня за плечи. Хотела ли я этого?С горячими от навернувшихся слез глазами я созналась себе, что уже не знаю. Куда меня не могла заманить Айви, заманил Кистен. Я только молилась, чтобы Кистен не ощутил этого в моих пальцах, вцепившихся в его руки, будто в последнюю соломинку, удерживающую меня в здравом уме на краю времен.
– Тебе надо услышать «да»? – шепнула я и сама услышала в своем голосе страсть.
Лучше мне умереть здесь с Кистеном, чем в страхе с Пискари.
Прозвенел звонок лифта, и двери открылись. По лодыжкам повеял холодный воздух, с болезненной резкостью я вернулась к реальности. Слишком поздно, я слишком долго мешкала.
– Флакон у меня? – спросила я одними губами, еще играя короткими волосами над ямочкой у него на шее.
Я чувствовала на себе его тяжесть, а запах кожи и шелка теперь будет для меня всегда означать Кистена. Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось выходить из лифта.
У Киста билось сердце, я услышала, как он сглотнул.
– У тебя в сумочке, – выдохнул он.
– Вот и хорошо.
Я сжала зубы, крепче ухватила его за волосы, отдернула его голову назад и ударила вверх коленом.
Кист отпрянул, ударился в противоположную стену, кабина затряслась. Черт, я промахнулась.
Запыхавшийся и взъерошенный, он выпрямился и пощупал ребра.
– Быстрее надо двигаться, ведьма.
Откинув волосы с глаз, он жестом пропустил меня вперед. На подгибающихся коленях я вышла из лифта.
Глава двадцать седьмая
Дневное обиталище Пискари было совсем не таким, как я ожидала увидеть.
Выйдя из лифта, я завертела головой из стороны в сторону, рассматривая все вокруг. Потолки были высокие – футов десять, не меньше, белые между мягкими складками полотнищ ткани, выкрашенных в основные цвета. Широкие арочные проемы вели в столь же просторные соседние залы. Интимный уют обиталища плейбоя в сочетании с каким-то музейным духом. Я секунду потратила на поиск лей-линии и не нашла, что неудивительно: слишком глубоко я была под землей.
Мои ботинки ступали по роскошному серовато-белому ковру. Мебель была подобрана со вкусом, и кое-где попадались подсвеченные предметы искусства. Портьеры от пола до потолка через равные интервалы создавали иллюзию, что за ними прячутся окна. Между ними стояли книжные шкафы с книгами за стеклом, и каждый том казался старше, чем Поворот. Нику бы это понравилось, и я успела подумать: хорошо бы он видел мою записку. Первые намеки на возможный успех придали моей походке уверенности, которой она не заслуживала. Но может, с флаконом Кистена и запиской Нику я сумею как-нибудь ускользнуть от смерти.
Двери лифта закрылись. Я обернулась и отметила, что здесь не было кнопки, чтобы снова их открыть. И лестницы здесь тоже не было – значит, она вела куда-то в другое место. Сердце у меня резко стукнуло и снова забилось ровно. Ускользнуть от смерти? Ну-ну.
– Сними ботинки, – велел Кист.
Я наклонила голову, решив, что ослышалась.
– Что?
– Они грязные. – Он смотрел только мне на ноги, все еще раскрасневшийся. – Сними.
Я глянула на лежащий под ногами белый ковер. Он хочет, чтобы я убила Пискари, но тревожится, как бы я не измазала ботинками ковер?
Состроив гримасу, я сняла ботинки и оставила их возле лифта. Не верила я в его надежды, придется мне умирать босиком.
Но ковер под ногами был приятен на ощупь, и я пошла за Кистеном, стараясь не нащупывать в сумке флакон, который, как сказал Кист, там лежал. Сам Кист снова напрягся, выставив челюсть, и очень помрачнел – совсем не тот победительный вампир, который чуть не заставил меня капитулировать. Вид у него был ревнивый и обиженный. В точности как у любовника, который получил отставку.
Дай мне это, – звучало у меня в памяти, и я не могла унять дрожь. Интересно, просил ли он Пискари точно так же, зная, что просит крови. И еще мне было интересно, что взятие крови значит для Кистена: случайную связь или нечто большее.
Приглушенный звук уличного движения отвлек мое внимание от картины, на которой, похоже, Пискари и Линдберг пили пиво в английском пабе. Шагая медленно, чтобы скрыть хромоту, Кистен ввел меня в подземную гостиную. И дальнем ее конце имелся выложенный кафелем уголок для завтрака, а перед ним – убей меня Бог! – окно второго этажа, выходящее на реку. Пискари блаженствовал за небольшим плетеным из проволоки столиком прямо в центре этого круглого пространства, окруженного ковром. Я знала, что мы под землей, и это не окно, а всего лишь видеоэкран, но чертовски было на окно похоже.
Выйдя из лифта, я завертела головой из стороны в сторону, рассматривая все вокруг. Потолки были высокие – футов десять, не меньше, белые между мягкими складками полотнищ ткани, выкрашенных в основные цвета. Широкие арочные проемы вели в столь же просторные соседние залы. Интимный уют обиталища плейбоя в сочетании с каким-то музейным духом. Я секунду потратила на поиск лей-линии и не нашла, что неудивительно: слишком глубоко я была под землей.
Мои ботинки ступали по роскошному серовато-белому ковру. Мебель была подобрана со вкусом, и кое-где попадались подсвеченные предметы искусства. Портьеры от пола до потолка через равные интервалы создавали иллюзию, что за ними прячутся окна. Между ними стояли книжные шкафы с книгами за стеклом, и каждый том казался старше, чем Поворот. Нику бы это понравилось, и я успела подумать: хорошо бы он видел мою записку. Первые намеки на возможный успех придали моей походке уверенности, которой она не заслуживала. Но может, с флаконом Кистена и запиской Нику я сумею как-нибудь ускользнуть от смерти.
Двери лифта закрылись. Я обернулась и отметила, что здесь не было кнопки, чтобы снова их открыть. И лестницы здесь тоже не было – значит, она вела куда-то в другое место. Сердце у меня резко стукнуло и снова забилось ровно. Ускользнуть от смерти? Ну-ну.
– Сними ботинки, – велел Кист.
Я наклонила голову, решив, что ослышалась.
– Что?
– Они грязные. – Он смотрел только мне на ноги, все еще раскрасневшийся. – Сними.
Я глянула на лежащий под ногами белый ковер. Он хочет, чтобы я убила Пискари, но тревожится, как бы я не измазала ботинками ковер?
Состроив гримасу, я сняла ботинки и оставила их возле лифта. Не верила я в его надежды, придется мне умирать босиком.
Но ковер под ногами был приятен на ощупь, и я пошла за Кистеном, стараясь не нащупывать в сумке флакон, который, как сказал Кист, там лежал. Сам Кист снова напрягся, выставив челюсть, и очень помрачнел – совсем не тот победительный вампир, который чуть не заставил меня капитулировать. Вид у него был ревнивый и обиженный. В точности как у любовника, который получил отставку.
Дай мне это, – звучало у меня в памяти, и я не могла унять дрожь. Интересно, просил ли он Пискари точно так же, зная, что просит крови. И еще мне было интересно, что взятие крови значит для Кистена: случайную связь или нечто большее.
Приглушенный звук уличного движения отвлек мое внимание от картины, на которой, похоже, Пискари и Линдберг пили пиво в английском пабе. Шагая медленно, чтобы скрыть хромоту, Кистен ввел меня в подземную гостиную. И дальнем ее конце имелся выложенный кафелем уголок для завтрака, а перед ним – убей меня Бог! – окно второго этажа, выходящее на реку. Пискари блаженствовал за небольшим плетеным из проволоки столиком прямо в центре этого круглого пространства, окруженного ковром. Я знала, что мы под землей, и это не окно, а всего лишь видеоэкран, но чертовски было на окно похоже.