Эстер стояла, осматриваясь вокруг. Перед тюрьмой находились два здания. Одно -- старый амбар, переделанный в двухэтажный трехмашинный гараж; другое -- небольшой гараж несколько ниже по склону. Эстер зашагала к большому.
"Куда ты?"
"Просто кое-что проверить."
Я пошел с ней.
"Ты был всего-то в двух секундах сзади от него, правда, Карл?"
"Ну, может в трех-четырех, а может, и чуть больше. По меньшей мере секунду я выждал в холле, еще секунду, мне кажется, заняла проверка кухни. Потом наружу. К этому времени он был впереди на четыре, а то и пять секунд."
"Поэтому ты не видел, как он забирается в машину?"
"Нет."
"Но кто-то был в ней, правда? Она поехала."
"Ну, да, там был водитель."
"Я думаю", сказала она, "думаю... может, их было двое?"
"И думаешь, он может оказаться еще здесь?"
"Нет, но другой мог опоздать к старту. И спрятаться сзади или в зданиях, чтобы потом уйти на своих двоих." Мы стояли у большего гаража. "Он всегда заперт?"
"Насколько я знаю, никогда не был", ответил я, доставая свое оружие. О боже, подумал я. Пусть его здесь не будет.
"Эй, вы, там!", заорал я чужакам-копам. "Давайте живо сюда!"
Они двинулись к нам, увидели мой револьвер и то, что Эстер тянется за своим, и вынули свои тоже.
"Один из вас останется здесь с нами", сказала Эстер, "другой приведет еще людей."
"Он там?"
"Мы не знаем", ответила она, не глядя на них.
"Давайте шевелитесь", сказал я.
Один из них буквально полетел в тюрьму и вернулся через пару секунд с почти полудюжиной офицеров, включая Хала и Ламара.
Мы чрезвычайно осторожно прошлись по зданию. Ничего. Хорошо.
37
Вторник, 30 апреля
04:26
Поиск в Мейтленде был организован немедленно. По крайней мере так потом заявлял официальный отчет. На самом деле все в спешке бросились вместе и поиск проходил крайне далеко от организованности.
Почти десяток наших патрульных машин прочесывали улицы, проверяя все Шевроле, Бьюики и Олдсмобили, выпущенные с конца пятидесятых. Диспетчеры сходили с ума, проверяя по компьютеру регистрационные данные. Лимузины, конвертиблы, четырехдверные седаны, двухдверные жуки -- остальное назовите сами. Во всех мыслимых расцветках. Помню, услышал об автомобиле, который уже более года, я точно знаю, стоял на приколе без колес.
Одна группа офицеров, примерно человек с тридцать, рассыпавшись веером от тюрьмы, обходила все дома подряд дверь за дверью. Всех подряд будили и заставляли проверять свои автомобили. Наседая на каждого так, что всех перепугали до полусмерти.
Примерно полгруппы бойцов спецподразделения штата из Мейсон-сити были тоже здесь, а остальные все прибывали и прибывали. Мы заставили всех надеть свою боевую тактическую сбрую. Если мы его обложим, им придется пойти и взять его. А мы больше не хотим никого терять.
Остальные, а было нас, должно быть, около полусотни, разделились на три команды и отправились по домам, с которыми, по нашему разумению, он мог быть знаком, и по их соседям. В Мейтленде мы обыскали почти каждый дом и гараж.
Ламар, Арт, Хал, Эстер и я направились к Ротбергам.
Дом священника стоял рядом с церковью. Это был громадный каркасный домина постройки 1890-х годов. Обшарпанный фундамент, высокий чердак. Ламар, Арт и я жили в похожих домах. Мы находились на знакомой территории.
Ротберга, конечно, дома не оказалось.
"Он пошел в тюрьму", сказал Арт. "Потолковать с женой. И, должно быть, с ней и уехал."
"С ней уехал?", спросил я. "Куда она, к черту, направилась?"
"В больницу за успокаивающими и на обследование. Впала в истерику, когда поняла, что произошло."
Похоже. Из камеры для малолеток она не могла много увидеть, только слышала. К черту ее, подумал я. Она сама все это начала.
Мы связались с диспетчером, которая связалась с больницей. Арт последним из нашей команды побывал там, и когда уходил, там оставались шесть или семь сельских копов. Присматривать за санитарками и пытаться получить халявный кофе.
Диспетчерша сказала, что Марк Ротберг и в самом деле находится в больнице.
"Пусть один из копов, что там, привезет его домой, комм."
"10-4."
"Немедленно."
"10-4, первый."
Мы дожидались снаружи. Эстер на правом заднем, я -- на левом заднем углу дома, Арт справа спереди, а Ламар и Хал у двери. Было холодно и сыро. Собственное дыхание слегка парило.
Из-за угла выехала патрульная машина. Водитель, очевидно, не был знаком с районом. Оказалось, это трупер, работавший примерно в шестидесяти милях отсюда. Ротберг приехал с ним.
Дом священника стоял в четырех кварталах от тюрьмы. Было вполне возможно, что даже тяжело раненый Тревис мог добраться сюда.
Ротберг сказал, что не знает, здесь он или нет, но что его не видел. Говорил громким голосом и был явно встревожен. Хорошо.
Ламар и Хал затеяли дискуссию не вызвать ли для обыска спецназ или подержать их в резерве, пока местонахождение Тревиса не установят точно.
Согласились на компромисс. В город приехали пять бойцов спецназа. Было решено, что двое отправятся с командой поиска и пойдут в доме впереди, а трое останутся в резерве.
"Комм, первый."
"Слушаю, первый", ответила Салли.
"Пришлите сюда четырех офицеров."
Ламар решил, что Эстер и я внутрь не пойдут. Я -- потому что "чересчур сильно заинтересован". Он не объяснил причины исключения Эстер, но этого и не требовалось. Она была женщиной. Даже если Ламар и думал, что женщины-офицеры почти также хороши, как и мужчины, особенно Эстер, но отказаться от своих фундаментальных принципов джентльмена он не мог. И уж конечно он за них не извинялся.
Четверо копов, которых я не знал, оцепили дом Ротберга, а два бойца спецназа, Хал, Ламар и Арт вошли внутрь. Вместе с Ротбергом. У меня было ощущение, что им следует послать его первым, но я ничего никому не сказал, кроме, конечно, Эстер.
Она, как и я разозленная, вышла на улицу и прислонилась к моей патрульной машине. Я закурил сигарету. Она нет.
"Не знаю, как ты", сказал я, "но я чувствую себя слегка задвинутым в угол."
"Я тоже."
"Но мне кажется, мы обязаны быть полезными, правда?"
"Чем именно?"
"Ну, сдается мне, что он может быть в церкви." Я затянулся сигаретой. "Например."
Она посмотрела на громадную деревянную церковь. Темную. Совершенно темную.
"Возможно."
"Я хочу сказать, что с его маленьким сатанистским чувством юмора, что может быть лучшим местом?" Я отшвырнул свою сигарету. "Об этом я догадался еще в больнице."
"Надо ли кому-то сказать?", улыбнулась она. "О нас могут встревожиться."
"Сказано -- сделано." Я нагнулся в патрульную машину и переключил радио с оперативного режима в информационный. Инфо кодировано тонально. В инфорежиме мобильные и портативные друг друга не слышат.
"Комм, третий."
"Слушаю, третий."
"Агент Горсе и я хотим наведаться в церковь и осмотреться. Держи нас на связи, хорошо?"
"10-4."
"Вот так", сказал я, весьма довольный собой. Я положил микрофон, схватил свой дробовик и фонарик. "Пошли."
Вначале мы обошли здание кругом. Никаких следов взлома. Но и быть не должно, ни одна дверь не заперта.
Мы зашли с южной стороны. Я отдал Эстер свой фонарь и взял ружье обоими руками. Нет на земле места тише, чем в темной церкви.
Мы медленно миновали небольшую комнату и вынырнули сбоку от алтаря. Ничего. Потом Эстер осветила пройденный нами путь, чтобы обезопасить тыл перед тем, как двинуться дальше, и мы оба увидели на белой стене пятно крови. Я замер и стук моего сердца начал отдавать в уши. Думаю, я не ожидал, что он действительно окажется здесь.
Эстер выключила свет, мы оба нырнули назад в небольшую комнаты и распластались у стены по обоим сторонам двери к алтарю.
"Хо-хо!", прошептала она, "Он здесь!"
Главный вопрос -- он знает, что и мы здесь? Нет никакого способа узнать, по крайней мере наверняка.
Надо было сделать очевидную вещь -- вызвать подмогу. Мамочка же не вырастила дурака.
"Комм, третий!"
"Слушаю, третий."
"Мы считаем, что он в церкви. Давай 10-78. Мы внутри сразу за южной дверью, возле алтаря."
"10-4!"
"Хочешь просто подождать?", шепотом спросила Эстер.
"Верно", прошептал я в ответ.
Раздалось глухое "поп!", и от дверной рамы полетели щепки.
Мы оба скрючились и отпрянули от дверного проема.
"Кажется, он понял, что мы здесь", прошептала она.
"Угу."
Поп!, поп!, поп!. По крайней мере одна из пуль прошла мимо уха. Под углом. Он стрелял в нашу сторону из угла. Я чуток отодвинулся, обрадованный, что не попал в ловушку там, у алтаря.
"Кажется, он..."
Поп!.
На ей раз пуля попала в витражное стекло на входной двери. Он сменил позицию.
"Он наступает", сказала Эстер нормальным голосом.
"Прекрасно."
Я дернул взвод на АР-15 и патрон клацнул в патронник.
"Посмотрим, сможем ли мы заставить его отступить", сказал я. Просунул ружье в дверь насколько смог вправо. Я левша и стоял на правой стороне дверного проема.
Пять быстрых выстрелов, перемещая ствол влево. Стрельба веером. Я не имел понятия, где же он.
Тишина. Оглушительная тишина, если не считать дикого звона в ушах. Он мог бы вопить, и не думаю, чтобы я его услышал. А я нарушил свое ночное зрение в темной церкви. Но все-таки я очень хорошо разглядел церковь при дульных вспышках. Как при фотографировании. Его не увидел.
Мы выждали сколько посчитали разумным и я осторожно сунул голову в дверной прем. Ничего.
"Полиция!", заорал я.
"Ни фига", сказала Эстер.
Тишина. Потом "поп!".
Должно быть, пуля сбила что-то в комнате, потому что раздался звон и позади нас что-то свалилось на пол. Но я увидел дульную вспышку. Словно искра, как в коридоре тюрьмы.
"Он справа от нас за алтарем", сказал я. "Мне кажется."
Я всматривался вглубь церкви очень близко к полу, когда Эстер вытянула ногу и толкнула меня в плечо. У меня чуть не остановилось сердце.
"Что?"
"Я пойду за скамьи", сказала она, собираясь для рывка. "Пропусти меня в дверь, а потом пальни три раза, окей?"
"Думаешь, хорошая мысль?"
"Конечно, думаю."
Дурацкий вопрос.
"Окей. Кажется, он еще справа."
Не произнеся больше ни слова, она резко рванулась в дверь. Как по инструкции, как только она миновала проем, я сунул ствол ружья вправо и быстро выстрелил три раза.
Нет ответа.
Что с Эстер?
Я снова выглянул в дверной проем. И ее не увидел.
Поп!, поп!, поп! Даже близко не прошло. Я-то ее не видел, но было похоже, что он -- видел.
На сей раз я не заметил вспышек. Он целился не в меня.
Я встал и нацелил ружье на алтарь.
Эстер, подумал я, зачем тебе это понадобилось?
"Окей, идиот!", завопил я. "Ты стреляешь в женщин и в людей в камерах! Выходи, жопа! Попробуй-ка пальнуть в меня!"
Нет ответа. Хорошо или плохо? По крайней мере нет пальбы.
Я пытался вспомнить, что Саперстейн говорил о Тревисе. О его характере. Аскетический. Это все, что я вспомнил.
"Тут ты действительно обосрался, идиот!"
Ничего.
Я пробовал что-то услышать сквозь звон в ушах. Движение. Что-нибудь.
Открылась парадная дверь, впустив оранжевое свечение уличных огней, и я увидел, как вошла тень и двинулась влево от меня.
"Эстер, внутри спецназ!", завопил я.
Еще одна тень просочилась в дверь. Потом еще две. Итак, в церкви четверо спецназовцев. И Тревис. И Эстер. В темноте. Боже, подумал я, не дай ему подстрелить кого-нибудь. А если дашь, то не дай спецназовцам спутать его с Эстер.
Я включил портативный: "В передней части церкви за скамьями находится офицер. Кажется, подозреваемый возле алтаря."
Я надеялся, что они меня слышат.
"Ты сейчас в плохом для тебя месте!", заорал я. "Здесь тебе Сатана не помощник! Ты оставил его за дверью, дурак!"
Вдруг над главным входом зажглись огни. Наверное, один из спецназовцев нашел выключатель.
"Погаси огни, мать твою!", заорал кто-то в глубине церкви.
Я скрючился и смотрел в сторону скамеек. За вторым рядом я увидел Эстер, стоящую на одном колене. Она была окей. Взглянул в сторону алтаря. Ничего.
Колонны отбрасывали длинные тени через середину церкви и трудно было в точности сказать, на кого смотришь. Я увидел, как один из парней-спецназовцев медленно поднялся в тылу церкви, целясь из дробовика. Похоже, цели он не видел.
Я осторожно шагнул из-за дверного проема, убедившись, что спецназовец меня видит. Он медленно отвернул от меня дуло дробовика, влево от себя. Все еще не видя цели.
Я шагнул к алтарю, держась стены. Обходя его, я разглядел, что еще один спецназовец крадется по полу с другой стороны скамеек. В правой руке он держал пистолет. Проходя мимо, он заглядывал под каждый ряд. Я понял, что еще один на дальней стороне делает то же самое.
Я приложил ружье к плечу, переведя прицел с середины скамей вперед и убрав спецназовца с линии огня. Все еще ничего.
Эстер медленно встала, высоко над головой держа значок. Она находилась в очень плохой позиции, поэтому начала смещаться влево, не спуская глаз с алтаря.
Этот момент и выбрал Тревис, чтобы встать из-за приподнятой кафедры. Его пистолет был направлен в общем направлении на Эстер. Я не поверил своим глазам. Честное слово. Это был не Тревис. Это был Тео. То есть, Тревис был Тео.
"Не стрелять!" Я среагировал, даже не подумав. "Тео, ты тоже не стреляй! Тео, стой спокойно, стой спокойно!" Я заговорил еще громче, чтобы успокоить спецназовцев. "Он полицейский, один из наших! Подождите секунду!.."
Тео посмотрел прямо на меня, потом перевел взгляд правее, в сторону Эстер. Без всякого выражения. Не говоря ни слова.
"Брось оружие, Тео!" он мне не ответил. Даже не признал моего существования. Я все еще держал ружье у плеча, с того момента, как прошел в дверь. Я боялся его отнять, потому что это движение могло спустить Тревиса с цепи. Краешком глаза справа я видел Эстер, а она продолжала смотреть на меня. Древнее правило копов: ты командир, ты и разбирайся.
"Брось пистолет, Тео", сказал я на сей раз чуть спокойнее. "Все будет окей, парень, все будет олл райт, просто брось..."
Он повернулся в поясе, нацеливая пистолет на меня. Он выстрелил, Эстер выстрелила, я выстрелил, спецназовец из бокового придела выстрелил.
Тео резко дернулся назад, ударился об угол кафедры позади себя, еще раз дернулся, все еще сжимая пистолет в руке.
Я крепко врезал ему еще раз.
Он вроде как распался на части, здоровенный кусок его черепа улетел куда-то назад. И он исчез, повалившись за кафедру.
Мы приближались медленно. Но этого уже не требовалось. Он был мертв, как последний черт. Кем, наверное, и стал теперь. Это был Тео.
Когда я обошел кафедру, из нее высовывалась рука. Все остальное его тело как-то нелепо свалилась внутрь. Подошла Эстер, держа револьвер обоими руками. И целясь в него.
Он был без рубашки, куском ее он замотал себе левую руку. Там, куда я попал в него раньше. Он стрелял в нас правой рукой, подумал я. Не мудрено, что мазал.
"Боже мой", сказала Эстер.
Парни-спецназовцы, как и были натренированы, надели на Тео наручники, хотя бы он и казался мертвым всем, включая самого господа бога.
"Тео." Я посмотрел на Эстер.
"Проклятье", сказала она.
"Теперь понятно, почему я подумал, что знаю его."
"Я прежде ни в кого не стреляла", сказала она.
Хотелось бы и мне сказать то же самое.
Эпилог
Прояснить все заняло у нас достаточно времени. Уже много лет из-за ограничений на распространение сведений об уголовных преступлениях и на использование данных разведподразделений, мы не делимся информацией друг с другом. Необходимость знать и все такое. Нужна длительная процедура обеспечения контроля, чтобы критически нужная информация была представлена офицеру. Все это хорошо и прекрасно, однако эта бредятина, засунутая в закон, чтобы расследования велись более гуманно, обошлась нам в дорогую цену. А ведь такая политика принята в большинстве больших городов.
Оказалось, что во время своего телефонного разговора с офицерами из Огайо Хал обнаружил, что Тео и был тем офицером, который получил психический срыв. Хал поступил правильно и обо всем сообщил Ламару. Но даже узнав, что Тео, как приходящий пациент, мнимо "излечился", Ламар и не подумал разбалтывать в полицейском участке всем и каждому, наподобие меня, о прошлом Тео. Сведения были конфиденциальными, и Ламар испытывал к нему жалость и сочувствие. Вот почему единственно Хал получил доступ ко всей информации файла из Огайо. Однако Хал оказался чересчур занят, чтобы прочитать его. А если с файлом познакомили бы всех, я убежден, мы смогли бы вычислить, что именно Тео был периферийным подозреваемым после убийств в Огайо, в основном из-за своих связей с некоторыми из жертв и с их друзьями. Если бы мы все это знали, то начали бы складывать верную картинку гораздо быстрее. Например, почему в ночь последних убийств преступник так легко проник в департамент. Конечно, Джейн попросту впустила его. Есть фундаментальный принцип расследования убийства. В большинстве случаев оно совершается тем, кого жертва знает. Черт побери, мы убийцу знали. И наши мертвые сослуживцы его знали тоже. Поэтому Тео их и убил.
Ламар по-настоящему не пришел в норму после того, как все закончилось. Я не виню его за хранение секретов Тео. Тео годами находился в своем замкнутом сатанистском мире. Большую часть времени медики держали его под контролем. Похоже, он получал от психиатра в Дюбуке халдол/респиридон, и Прозак от местного дока. За Прозак он платил сам, чтобы наша страховая компания не смогла просто сложить два плюс два. Мне сказали -параноидальная шизофрения. Я думаю, на лекарствах он хорошо держался. Я поговорил об этом с одним психиатром и он сказал, что иногда они просто начинают скучать по голосам, которые лекарства подавляют, и поэтому перестают принимать всякую медицину. Во всяком случае он стал гораздо сильнее и гораздо агрессивнее, чем тот Тео, которого мы все знали. Откуда это было знать Ламару?
Достаточно интересно, что так как Тео жил примерно в тридцати милях от Мейтленда, работал в гражданской одежде и ездил на обычной машине, Бетти никогда не связывала его с полицией. Мы ее спрашивали, и она не смогла вспомнить, что вообще видела его в Мейтленде. Но, конечно, она начала во всем обвинять нас, когда обнаружилось, что он коп.
О семейке Бетти достаточно сказать еще, что в конце концов Рейчел оказалась олл райт. Она не позволила ковену принести маленькую Синтию в жертву. Мы потом нашли девочку в Седар-Рапидс. Чтобы сохранить репутацию, старый добрый Освальд запихал ее к одному из своих приверженцев. Со всеми правильными бумагами. Надо знать адвокатов. Тельце на ферме принадлежало обезглавленной собаке. Угу. Если не знаете, то сами можете допустить подобную ошибку, увидев мертвую собаку без шкуры или ее скелет. Особенно, обгоревший. Жутко, что здесь только половина правды. Я не знаю, зачем Филлис лгала о жертвоприношении в своем дневнике, разве чтобы поддержать миф о настоящем могуществе Траера. Мне сказали, что сектанты на такое способны. Должны мы были на такое купиться? Почему бы и нет? Так не случилось бы, если бы мы имели возможность спросить ее. Во всяком случае мы были только счастливы признаться, что в этом нас облапошили. Живая маленькая девочка излечила нас почти от половины наших кошмаров.
Поэтому Тео нашел пристанище в округе Нейшн и, надо сказать, комфортабельное. Его спасло требование конфиденциальности нашей Политики по отношению к Персоналу. Боже правый.
В общем, Освальда Траера, Сару Фрейтаг, Тодда Глатцмана, Марту Вернон и Хедду Цейсс пришлось освободить. Надо ли говорить, что, когда их выпустили, община от восторга не запрыгала. Через пару месяцев все они покинули округ.
Бетти Ротберг укрылась в больнице для душевнобольных и за свою роль в катастрофе так и не предстала перед судом. Команда обвинителей решила, что судить ее будет стоить налогоплательщикам слишком много денег. Марк Ротберг признал себя виновным в нападении на меня и даже отбыл несколько месяцев, прежде чем выйти по амнистии. Теперь он живет поблизости от Бетти и, как мне кажется, молится за ее душу.
Мы так и не узнали, где был убит МакГвайр.
Иногда на улице я вижу Элен Бокман. Мы не разговариваем.
Салли перестала быть диспетчером. По финансовым причинам. Перешла на лучшую работу, где может делать одиннадцать тысяч в год. Поговаривает вернуться к нам. Я на это надеюсь.
Жена Дана Смита уехала из округа, но похоронен он здесь. Насколько я знаю, она ни разу не приезжала.
Семья Пегги Келлер очень по ней тоскует. Особенно, трое ее детей. Муж ходит на свидания, но кто знает?
От детектива Саперстейна я получил одно письмо примерно через месяц после событий в церкви. Написал в ответ, но больше ничего не получил.
Все остальные остаются на своих местах, занимаясь прежними делами. Но эти одиннадцать дней возвращаются ко мне каждую ночь около полуночи.
"Куда ты?"
"Просто кое-что проверить."
Я пошел с ней.
"Ты был всего-то в двух секундах сзади от него, правда, Карл?"
"Ну, может в трех-четырех, а может, и чуть больше. По меньшей мере секунду я выждал в холле, еще секунду, мне кажется, заняла проверка кухни. Потом наружу. К этому времени он был впереди на четыре, а то и пять секунд."
"Поэтому ты не видел, как он забирается в машину?"
"Нет."
"Но кто-то был в ней, правда? Она поехала."
"Ну, да, там был водитель."
"Я думаю", сказала она, "думаю... может, их было двое?"
"И думаешь, он может оказаться еще здесь?"
"Нет, но другой мог опоздать к старту. И спрятаться сзади или в зданиях, чтобы потом уйти на своих двоих." Мы стояли у большего гаража. "Он всегда заперт?"
"Насколько я знаю, никогда не был", ответил я, доставая свое оружие. О боже, подумал я. Пусть его здесь не будет.
"Эй, вы, там!", заорал я чужакам-копам. "Давайте живо сюда!"
Они двинулись к нам, увидели мой револьвер и то, что Эстер тянется за своим, и вынули свои тоже.
"Один из вас останется здесь с нами", сказала Эстер, "другой приведет еще людей."
"Он там?"
"Мы не знаем", ответила она, не глядя на них.
"Давайте шевелитесь", сказал я.
Один из них буквально полетел в тюрьму и вернулся через пару секунд с почти полудюжиной офицеров, включая Хала и Ламара.
Мы чрезвычайно осторожно прошлись по зданию. Ничего. Хорошо.
37
Вторник, 30 апреля
04:26
Поиск в Мейтленде был организован немедленно. По крайней мере так потом заявлял официальный отчет. На самом деле все в спешке бросились вместе и поиск проходил крайне далеко от организованности.
Почти десяток наших патрульных машин прочесывали улицы, проверяя все Шевроле, Бьюики и Олдсмобили, выпущенные с конца пятидесятых. Диспетчеры сходили с ума, проверяя по компьютеру регистрационные данные. Лимузины, конвертиблы, четырехдверные седаны, двухдверные жуки -- остальное назовите сами. Во всех мыслимых расцветках. Помню, услышал об автомобиле, который уже более года, я точно знаю, стоял на приколе без колес.
Одна группа офицеров, примерно человек с тридцать, рассыпавшись веером от тюрьмы, обходила все дома подряд дверь за дверью. Всех подряд будили и заставляли проверять свои автомобили. Наседая на каждого так, что всех перепугали до полусмерти.
Примерно полгруппы бойцов спецподразделения штата из Мейсон-сити были тоже здесь, а остальные все прибывали и прибывали. Мы заставили всех надеть свою боевую тактическую сбрую. Если мы его обложим, им придется пойти и взять его. А мы больше не хотим никого терять.
Остальные, а было нас, должно быть, около полусотни, разделились на три команды и отправились по домам, с которыми, по нашему разумению, он мог быть знаком, и по их соседям. В Мейтленде мы обыскали почти каждый дом и гараж.
Ламар, Арт, Хал, Эстер и я направились к Ротбергам.
Дом священника стоял рядом с церковью. Это был громадный каркасный домина постройки 1890-х годов. Обшарпанный фундамент, высокий чердак. Ламар, Арт и я жили в похожих домах. Мы находились на знакомой территории.
Ротберга, конечно, дома не оказалось.
"Он пошел в тюрьму", сказал Арт. "Потолковать с женой. И, должно быть, с ней и уехал."
"С ней уехал?", спросил я. "Куда она, к черту, направилась?"
"В больницу за успокаивающими и на обследование. Впала в истерику, когда поняла, что произошло."
Похоже. Из камеры для малолеток она не могла много увидеть, только слышала. К черту ее, подумал я. Она сама все это начала.
Мы связались с диспетчером, которая связалась с больницей. Арт последним из нашей команды побывал там, и когда уходил, там оставались шесть или семь сельских копов. Присматривать за санитарками и пытаться получить халявный кофе.
Диспетчерша сказала, что Марк Ротберг и в самом деле находится в больнице.
"Пусть один из копов, что там, привезет его домой, комм."
"10-4."
"Немедленно."
"10-4, первый."
Мы дожидались снаружи. Эстер на правом заднем, я -- на левом заднем углу дома, Арт справа спереди, а Ламар и Хал у двери. Было холодно и сыро. Собственное дыхание слегка парило.
Из-за угла выехала патрульная машина. Водитель, очевидно, не был знаком с районом. Оказалось, это трупер, работавший примерно в шестидесяти милях отсюда. Ротберг приехал с ним.
Дом священника стоял в четырех кварталах от тюрьмы. Было вполне возможно, что даже тяжело раненый Тревис мог добраться сюда.
Ротберг сказал, что не знает, здесь он или нет, но что его не видел. Говорил громким голосом и был явно встревожен. Хорошо.
Ламар и Хал затеяли дискуссию не вызвать ли для обыска спецназ или подержать их в резерве, пока местонахождение Тревиса не установят точно.
Согласились на компромисс. В город приехали пять бойцов спецназа. Было решено, что двое отправятся с командой поиска и пойдут в доме впереди, а трое останутся в резерве.
"Комм, первый."
"Слушаю, первый", ответила Салли.
"Пришлите сюда четырех офицеров."
Ламар решил, что Эстер и я внутрь не пойдут. Я -- потому что "чересчур сильно заинтересован". Он не объяснил причины исключения Эстер, но этого и не требовалось. Она была женщиной. Даже если Ламар и думал, что женщины-офицеры почти также хороши, как и мужчины, особенно Эстер, но отказаться от своих фундаментальных принципов джентльмена он не мог. И уж конечно он за них не извинялся.
Четверо копов, которых я не знал, оцепили дом Ротберга, а два бойца спецназа, Хал, Ламар и Арт вошли внутрь. Вместе с Ротбергом. У меня было ощущение, что им следует послать его первым, но я ничего никому не сказал, кроме, конечно, Эстер.
Она, как и я разозленная, вышла на улицу и прислонилась к моей патрульной машине. Я закурил сигарету. Она нет.
"Не знаю, как ты", сказал я, "но я чувствую себя слегка задвинутым в угол."
"Я тоже."
"Но мне кажется, мы обязаны быть полезными, правда?"
"Чем именно?"
"Ну, сдается мне, что он может быть в церкви." Я затянулся сигаретой. "Например."
Она посмотрела на громадную деревянную церковь. Темную. Совершенно темную.
"Возможно."
"Я хочу сказать, что с его маленьким сатанистским чувством юмора, что может быть лучшим местом?" Я отшвырнул свою сигарету. "Об этом я догадался еще в больнице."
"Надо ли кому-то сказать?", улыбнулась она. "О нас могут встревожиться."
"Сказано -- сделано." Я нагнулся в патрульную машину и переключил радио с оперативного режима в информационный. Инфо кодировано тонально. В инфорежиме мобильные и портативные друг друга не слышат.
"Комм, третий."
"Слушаю, третий."
"Агент Горсе и я хотим наведаться в церковь и осмотреться. Держи нас на связи, хорошо?"
"10-4."
"Вот так", сказал я, весьма довольный собой. Я положил микрофон, схватил свой дробовик и фонарик. "Пошли."
Вначале мы обошли здание кругом. Никаких следов взлома. Но и быть не должно, ни одна дверь не заперта.
Мы зашли с южной стороны. Я отдал Эстер свой фонарь и взял ружье обоими руками. Нет на земле места тише, чем в темной церкви.
Мы медленно миновали небольшую комнату и вынырнули сбоку от алтаря. Ничего. Потом Эстер осветила пройденный нами путь, чтобы обезопасить тыл перед тем, как двинуться дальше, и мы оба увидели на белой стене пятно крови. Я замер и стук моего сердца начал отдавать в уши. Думаю, я не ожидал, что он действительно окажется здесь.
Эстер выключила свет, мы оба нырнули назад в небольшую комнаты и распластались у стены по обоим сторонам двери к алтарю.
"Хо-хо!", прошептала она, "Он здесь!"
Главный вопрос -- он знает, что и мы здесь? Нет никакого способа узнать, по крайней мере наверняка.
Надо было сделать очевидную вещь -- вызвать подмогу. Мамочка же не вырастила дурака.
"Комм, третий!"
"Слушаю, третий."
"Мы считаем, что он в церкви. Давай 10-78. Мы внутри сразу за южной дверью, возле алтаря."
"10-4!"
"Хочешь просто подождать?", шепотом спросила Эстер.
"Верно", прошептал я в ответ.
Раздалось глухое "поп!", и от дверной рамы полетели щепки.
Мы оба скрючились и отпрянули от дверного проема.
"Кажется, он понял, что мы здесь", прошептала она.
"Угу."
Поп!, поп!, поп!. По крайней мере одна из пуль прошла мимо уха. Под углом. Он стрелял в нашу сторону из угла. Я чуток отодвинулся, обрадованный, что не попал в ловушку там, у алтаря.
"Кажется, он..."
Поп!.
На ей раз пуля попала в витражное стекло на входной двери. Он сменил позицию.
"Он наступает", сказала Эстер нормальным голосом.
"Прекрасно."
Я дернул взвод на АР-15 и патрон клацнул в патронник.
"Посмотрим, сможем ли мы заставить его отступить", сказал я. Просунул ружье в дверь насколько смог вправо. Я левша и стоял на правой стороне дверного проема.
Пять быстрых выстрелов, перемещая ствол влево. Стрельба веером. Я не имел понятия, где же он.
Тишина. Оглушительная тишина, если не считать дикого звона в ушах. Он мог бы вопить, и не думаю, чтобы я его услышал. А я нарушил свое ночное зрение в темной церкви. Но все-таки я очень хорошо разглядел церковь при дульных вспышках. Как при фотографировании. Его не увидел.
Мы выждали сколько посчитали разумным и я осторожно сунул голову в дверной прем. Ничего.
"Полиция!", заорал я.
"Ни фига", сказала Эстер.
Тишина. Потом "поп!".
Должно быть, пуля сбила что-то в комнате, потому что раздался звон и позади нас что-то свалилось на пол. Но я увидел дульную вспышку. Словно искра, как в коридоре тюрьмы.
"Он справа от нас за алтарем", сказал я. "Мне кажется."
Я всматривался вглубь церкви очень близко к полу, когда Эстер вытянула ногу и толкнула меня в плечо. У меня чуть не остановилось сердце.
"Что?"
"Я пойду за скамьи", сказала она, собираясь для рывка. "Пропусти меня в дверь, а потом пальни три раза, окей?"
"Думаешь, хорошая мысль?"
"Конечно, думаю."
Дурацкий вопрос.
"Окей. Кажется, он еще справа."
Не произнеся больше ни слова, она резко рванулась в дверь. Как по инструкции, как только она миновала проем, я сунул ствол ружья вправо и быстро выстрелил три раза.
Нет ответа.
Что с Эстер?
Я снова выглянул в дверной проем. И ее не увидел.
Поп!, поп!, поп! Даже близко не прошло. Я-то ее не видел, но было похоже, что он -- видел.
На сей раз я не заметил вспышек. Он целился не в меня.
Я встал и нацелил ружье на алтарь.
Эстер, подумал я, зачем тебе это понадобилось?
"Окей, идиот!", завопил я. "Ты стреляешь в женщин и в людей в камерах! Выходи, жопа! Попробуй-ка пальнуть в меня!"
Нет ответа. Хорошо или плохо? По крайней мере нет пальбы.
Я пытался вспомнить, что Саперстейн говорил о Тревисе. О его характере. Аскетический. Это все, что я вспомнил.
"Тут ты действительно обосрался, идиот!"
Ничего.
Я пробовал что-то услышать сквозь звон в ушах. Движение. Что-нибудь.
Открылась парадная дверь, впустив оранжевое свечение уличных огней, и я увидел, как вошла тень и двинулась влево от меня.
"Эстер, внутри спецназ!", завопил я.
Еще одна тень просочилась в дверь. Потом еще две. Итак, в церкви четверо спецназовцев. И Тревис. И Эстер. В темноте. Боже, подумал я, не дай ему подстрелить кого-нибудь. А если дашь, то не дай спецназовцам спутать его с Эстер.
Я включил портативный: "В передней части церкви за скамьями находится офицер. Кажется, подозреваемый возле алтаря."
Я надеялся, что они меня слышат.
"Ты сейчас в плохом для тебя месте!", заорал я. "Здесь тебе Сатана не помощник! Ты оставил его за дверью, дурак!"
Вдруг над главным входом зажглись огни. Наверное, один из спецназовцев нашел выключатель.
"Погаси огни, мать твою!", заорал кто-то в глубине церкви.
Я скрючился и смотрел в сторону скамеек. За вторым рядом я увидел Эстер, стоящую на одном колене. Она была окей. Взглянул в сторону алтаря. Ничего.
Колонны отбрасывали длинные тени через середину церкви и трудно было в точности сказать, на кого смотришь. Я увидел, как один из парней-спецназовцев медленно поднялся в тылу церкви, целясь из дробовика. Похоже, цели он не видел.
Я осторожно шагнул из-за дверного проема, убедившись, что спецназовец меня видит. Он медленно отвернул от меня дуло дробовика, влево от себя. Все еще не видя цели.
Я шагнул к алтарю, держась стены. Обходя его, я разглядел, что еще один спецназовец крадется по полу с другой стороны скамеек. В правой руке он держал пистолет. Проходя мимо, он заглядывал под каждый ряд. Я понял, что еще один на дальней стороне делает то же самое.
Я приложил ружье к плечу, переведя прицел с середины скамей вперед и убрав спецназовца с линии огня. Все еще ничего.
Эстер медленно встала, высоко над головой держа значок. Она находилась в очень плохой позиции, поэтому начала смещаться влево, не спуская глаз с алтаря.
Этот момент и выбрал Тревис, чтобы встать из-за приподнятой кафедры. Его пистолет был направлен в общем направлении на Эстер. Я не поверил своим глазам. Честное слово. Это был не Тревис. Это был Тео. То есть, Тревис был Тео.
"Не стрелять!" Я среагировал, даже не подумав. "Тео, ты тоже не стреляй! Тео, стой спокойно, стой спокойно!" Я заговорил еще громче, чтобы успокоить спецназовцев. "Он полицейский, один из наших! Подождите секунду!.."
Тео посмотрел прямо на меня, потом перевел взгляд правее, в сторону Эстер. Без всякого выражения. Не говоря ни слова.
"Брось оружие, Тео!" он мне не ответил. Даже не признал моего существования. Я все еще держал ружье у плеча, с того момента, как прошел в дверь. Я боялся его отнять, потому что это движение могло спустить Тревиса с цепи. Краешком глаза справа я видел Эстер, а она продолжала смотреть на меня. Древнее правило копов: ты командир, ты и разбирайся.
"Брось пистолет, Тео", сказал я на сей раз чуть спокойнее. "Все будет окей, парень, все будет олл райт, просто брось..."
Он повернулся в поясе, нацеливая пистолет на меня. Он выстрелил, Эстер выстрелила, я выстрелил, спецназовец из бокового придела выстрелил.
Тео резко дернулся назад, ударился об угол кафедры позади себя, еще раз дернулся, все еще сжимая пистолет в руке.
Я крепко врезал ему еще раз.
Он вроде как распался на части, здоровенный кусок его черепа улетел куда-то назад. И он исчез, повалившись за кафедру.
Мы приближались медленно. Но этого уже не требовалось. Он был мертв, как последний черт. Кем, наверное, и стал теперь. Это был Тео.
Когда я обошел кафедру, из нее высовывалась рука. Все остальное его тело как-то нелепо свалилась внутрь. Подошла Эстер, держа револьвер обоими руками. И целясь в него.
Он был без рубашки, куском ее он замотал себе левую руку. Там, куда я попал в него раньше. Он стрелял в нас правой рукой, подумал я. Не мудрено, что мазал.
"Боже мой", сказала Эстер.
Парни-спецназовцы, как и были натренированы, надели на Тео наручники, хотя бы он и казался мертвым всем, включая самого господа бога.
"Тео." Я посмотрел на Эстер.
"Проклятье", сказала она.
"Теперь понятно, почему я подумал, что знаю его."
"Я прежде ни в кого не стреляла", сказала она.
Хотелось бы и мне сказать то же самое.
Эпилог
Прояснить все заняло у нас достаточно времени. Уже много лет из-за ограничений на распространение сведений об уголовных преступлениях и на использование данных разведподразделений, мы не делимся информацией друг с другом. Необходимость знать и все такое. Нужна длительная процедура обеспечения контроля, чтобы критически нужная информация была представлена офицеру. Все это хорошо и прекрасно, однако эта бредятина, засунутая в закон, чтобы расследования велись более гуманно, обошлась нам в дорогую цену. А ведь такая политика принята в большинстве больших городов.
Оказалось, что во время своего телефонного разговора с офицерами из Огайо Хал обнаружил, что Тео и был тем офицером, который получил психический срыв. Хал поступил правильно и обо всем сообщил Ламару. Но даже узнав, что Тео, как приходящий пациент, мнимо "излечился", Ламар и не подумал разбалтывать в полицейском участке всем и каждому, наподобие меня, о прошлом Тео. Сведения были конфиденциальными, и Ламар испытывал к нему жалость и сочувствие. Вот почему единственно Хал получил доступ ко всей информации файла из Огайо. Однако Хал оказался чересчур занят, чтобы прочитать его. А если с файлом познакомили бы всех, я убежден, мы смогли бы вычислить, что именно Тео был периферийным подозреваемым после убийств в Огайо, в основном из-за своих связей с некоторыми из жертв и с их друзьями. Если бы мы все это знали, то начали бы складывать верную картинку гораздо быстрее. Например, почему в ночь последних убийств преступник так легко проник в департамент. Конечно, Джейн попросту впустила его. Есть фундаментальный принцип расследования убийства. В большинстве случаев оно совершается тем, кого жертва знает. Черт побери, мы убийцу знали. И наши мертвые сослуживцы его знали тоже. Поэтому Тео их и убил.
Ламар по-настоящему не пришел в норму после того, как все закончилось. Я не виню его за хранение секретов Тео. Тео годами находился в своем замкнутом сатанистском мире. Большую часть времени медики держали его под контролем. Похоже, он получал от психиатра в Дюбуке халдол/респиридон, и Прозак от местного дока. За Прозак он платил сам, чтобы наша страховая компания не смогла просто сложить два плюс два. Мне сказали -параноидальная шизофрения. Я думаю, на лекарствах он хорошо держался. Я поговорил об этом с одним психиатром и он сказал, что иногда они просто начинают скучать по голосам, которые лекарства подавляют, и поэтому перестают принимать всякую медицину. Во всяком случае он стал гораздо сильнее и гораздо агрессивнее, чем тот Тео, которого мы все знали. Откуда это было знать Ламару?
Достаточно интересно, что так как Тео жил примерно в тридцати милях от Мейтленда, работал в гражданской одежде и ездил на обычной машине, Бетти никогда не связывала его с полицией. Мы ее спрашивали, и она не смогла вспомнить, что вообще видела его в Мейтленде. Но, конечно, она начала во всем обвинять нас, когда обнаружилось, что он коп.
О семейке Бетти достаточно сказать еще, что в конце концов Рейчел оказалась олл райт. Она не позволила ковену принести маленькую Синтию в жертву. Мы потом нашли девочку в Седар-Рапидс. Чтобы сохранить репутацию, старый добрый Освальд запихал ее к одному из своих приверженцев. Со всеми правильными бумагами. Надо знать адвокатов. Тельце на ферме принадлежало обезглавленной собаке. Угу. Если не знаете, то сами можете допустить подобную ошибку, увидев мертвую собаку без шкуры или ее скелет. Особенно, обгоревший. Жутко, что здесь только половина правды. Я не знаю, зачем Филлис лгала о жертвоприношении в своем дневнике, разве чтобы поддержать миф о настоящем могуществе Траера. Мне сказали, что сектанты на такое способны. Должны мы были на такое купиться? Почему бы и нет? Так не случилось бы, если бы мы имели возможность спросить ее. Во всяком случае мы были только счастливы признаться, что в этом нас облапошили. Живая маленькая девочка излечила нас почти от половины наших кошмаров.
Поэтому Тео нашел пристанище в округе Нейшн и, надо сказать, комфортабельное. Его спасло требование конфиденциальности нашей Политики по отношению к Персоналу. Боже правый.
В общем, Освальда Траера, Сару Фрейтаг, Тодда Глатцмана, Марту Вернон и Хедду Цейсс пришлось освободить. Надо ли говорить, что, когда их выпустили, община от восторга не запрыгала. Через пару месяцев все они покинули округ.
Бетти Ротберг укрылась в больнице для душевнобольных и за свою роль в катастрофе так и не предстала перед судом. Команда обвинителей решила, что судить ее будет стоить налогоплательщикам слишком много денег. Марк Ротберг признал себя виновным в нападении на меня и даже отбыл несколько месяцев, прежде чем выйти по амнистии. Теперь он живет поблизости от Бетти и, как мне кажется, молится за ее душу.
Мы так и не узнали, где был убит МакГвайр.
Иногда на улице я вижу Элен Бокман. Мы не разговариваем.
Салли перестала быть диспетчером. По финансовым причинам. Перешла на лучшую работу, где может делать одиннадцать тысяч в год. Поговаривает вернуться к нам. Я на это надеюсь.
Жена Дана Смита уехала из округа, но похоронен он здесь. Насколько я знаю, она ни разу не приезжала.
Семья Пегги Келлер очень по ней тоскует. Особенно, трое ее детей. Муж ходит на свидания, но кто знает?
От детектива Саперстейна я получил одно письмо примерно через месяц после событий в церкви. Написал в ответ, но больше ничего не получил.
Все остальные остаются на своих местах, занимаясь прежними делами. Но эти одиннадцать дней возвращаются ко мне каждую ночь около полуночи.