Страница:
— Пока у нас четыре мертвеца, непосредственно связанных с ограблениями, — заявил Дрейк. — Двое тех, что напали на Хетер, карточный шулер и теперь кондуктор. Как ты думаешь, сколько осталось?
— Ты забываешь про Блэки, — указал Морган. — Тот, которого арестовали вместе со мной и повесили. Вместе с ним получается пять мертвецов.
— Я бы сказал, что на свободе разгуливают двое или трое, — попытался угадать Дрейк. Он начал считать тех, кого запомнил при ограблении. — Ты держал на мушке двоих в почтовом вагоне, и двое грузили деньги на лошадей. По крайней мере один собирал добычу с пассажиров.
— Или больше, — сказал Морган.
— Да нет, не думаю. Я мог бы поклясться, что тем днём проследил пятерых, ушедших с добычей. С Блэки и Хантом их будет семеро.
Морган скорчил гримасу:
— Проклятие! У меня кровь закипает, как подумаю, что Хант так обвёл меня вокруг пальца! Паршивый кондуктор!
Дрейк широко улыбнулся:
— Ну уж не знаю. Я считал его неплохим кондуктором. Проворный, добросовестный, мог сдерживать пассажиров, нарушавших правила. Не производил шума, не будил пассажиров по ночам и мог прокрасться незаметно мимо некоторых агентов фирмы «Уэллс Фарго».
— Тебе смешно, Дрейк, — проворчал Морган. — А ты не заметил, что я не смеюсь? К тому же у этого мужчины была не только лёгкая походка, но и очень липкие пальцы-
Во второй половине дня заглянул Лайл Эшер проведать Гаса, Бетси, Хетер и поболтать с Перчик.
— Я получил большое удовольствие от вчерашнего импровизированного спектакля, — сказал он им. — Готов держать пари, что наверняка ещё осталось какое-то количество мужчин, бегающих с прилипшими к ушам перьями.
— Ощипанные? — предположила Перчик со смехом.
Лайл посмеялся, а затем добавил серьёзно:
— Шутки в сторону, я рад, что всё закончилось так хорошо, и никто не пострадал. Хватит того, что Ангус так тяжело болен. В какой-то момент я боялся, что мне придётся стать свидетелем линчевания. — Он помолчал и недоверчиво покачал головой. — Только подумать, что здесь, на Западе, все ещё прибегают к таким мерам.
— Как продвигаются твои исследования для книги? — вежливо спросила Хетер.
— Очень хорошо, — ответил он. — Я собрал довольно большой объём информации. Несмотря на то что Додж был основан всего лишь каких-нибудь десять лет назад, у него интересная история, заполненная уникальными событиями и характерами. Мне только хотелось бы, чтобы мистер Эрп и мистер Мастерсон были здесь. Интервью с одним из них привлекло бы большое внимание читателей и очень обогатило бы книгу.
— Если ты побудешь здесь ещё, твоё желание может сбыться, — сказала ему Перчик. — Вайт, Бат и Холлидей[8] время от времени появляются в городе, и все оживает, как будто кто-то запалил бикфордов шнур от бочонка с динамитом.
Лайл задумался.
— Пожалуй, я мог бы продлить свой визит ещё на какое-то время, — сказал он, одарив Перчик тёплой улыбкой. — В конце концов, я обязан задержаться, чтобы узнать, как Ангус пройдёт через это ужасное испытание, и поддержать Бетси в тяжёлое для неё время. — Он посмотрел на Моргана, и его улыбка стала кислой. — Думаю, излишне предлагать Хетер какую-либо поддержку, особенно теперь, когда её муж вооружён.
Ответная улыбка Моргана была самодовольной.
— В этом ты прав, Эшер. Одно только я скажу в твою пользу: ты быстро все схватываешь.
Хетер потеряла счёт случаям, когда им приходилось возвращать Гаса к жизни, вдувая в него воздух и массируя грудь. Затем, после третьего сеанса иглоукалывания, дыхание и пульс у него стали устойчивее. Все, кроме Чинг Юнга, были искренне поражены, включая доктора Дженкинса.
— Он ещё не выкарабкался, — предупредил врач, не желая их очень обнадёживать. — Он всё ещё находится в сонном состоянии, где-то между жизнью и смертью.
Чинг Юнг не обращал внимания на поначалу отрицательное отношение к его способу лечения и продолжал делать своё дело, уверенный в том, что древняя восточная медицина окажется на высоте.
— Не можем ли мы чем-нибудь помочь? — спросила Хетер.
Чинг Юнг утвердительно кивнул:
— Говорить ему, мисси. Вы и другие надо говорить Гас, дать знать, что вы здесь, что вы хотеть, он просыпался.
Она посмотрела на маленького человечка с любопытством:
— Ты действительно думаешь, что он может слышать нас?
Чинг Юнг улыбнулся:
— Если твоя спит и кто-то шептать в ухо, твоя слышать это, а? Так и Гаса. Твоя звать его назад из сна. Скоро он просыпаться.
Хотя Хетер и Бетси все ещё сомневались в том, что Гас может слышать их или понимать, они всё же стали разговаривать с ним обо всём подряд. Как сильно они его любят и хотят, чтобы он поправился. Как идут дела в салоне. Передавали приветы от друзей. Рассказывали о различных событиях прошлого и настоящего. По совету дока Дженкинса они также начали массировать руки и ноги Гаса, переворачивая его с одного бока на другой.
— Это всего лишь мои предположения, — сказал им Дженкинс, — но я считаю, что это способствует циркуляции крови, поддержанию тонуса, мускулов и помогает пациенту, который так долго прикован к постели, избежать образования пролежней.
Проходили долгие, беспокойные дни, а Гас продолжал лежать без всяких признаков внимания ко всему окружающему. На пятую ночь, уже перед рассветом, Бетси ворвалась в спальню Хетер и Моргана, отчего они в испуге вскочили с постели.
— Хетер! Морган! Идёмте скорее! — вопила она в панике. — У Ангуса какой-то припадок!
Задержавшись лишь, чтобы надеть свои бриджи, Морган бросился вслед за нею. Хетер последовала за ним, натягивая на ходу ночную рубашку, которой она обычно не пользовалась. Они застали Гаса бешено бьющимся на кровати. Его лицо напоминало ужасную маску. Конечности беспорядочно дёргались. Чинг Юнг лежал поперёк его груди, тщетно пытаясь удержать.
Морган сразу бросился ему на помощь, в то время как Хетер и Бетси схватили ноги Гаса, прижимая их к матрасу изо всех сил.
— У него действительно припадок, — с трудом произнёс Морган. — Бетси, ты послала за доком Дженкинсом?
— Да, — ответила Бетси, задыхаясь, — но Чинг Юнг утверждает, что в этом нет большой необходимости.
К этому моменту Чинг Юнгу удалось втиснуть кусок кожаного ремня Гасу между зубами.
— Теперь она не будет кусать языка своего, — кратко объяснил он. — Должна держать его на кровать, чтобы Гаса себя не повредить, пока припадка не пройдёт.
Им казалось, что конвульсии продолжаются вечность, хотя в действительности они длились всего несколько минут. Наконец мускулы Гаса расслабились, и его тело обмякло на матрасе.
Тяжело дыша, четыре человека осторожно разжали руки.
— Всё кончено? — с опасением спросила Бет-си. — Он ещё жив?
— Тепеля все пока, — заверил её Чинг Юнг. — Мозета, будет ещё. Волноваться нет, миссис. Гас много живой.
— Что это был за припадок? — спросил Морган. — Это какая-то реакция на иголки?
— Иголки нет, — ответил Чинг Юнг. — На опиум. Моя видела это много раза. Тело хотеть больше маковый сок, но иметь не может. Мозета быть очена плохо.
Подоспевший доктор Дженкинс согласился с выводами Чинг Юнга:
— Конвульсии являются распространённым явлением после принятия большой дозы наркотиков. Тело сражается с самим собой, освобождаясь из-под влияния наркотиков.
— Значит ли это, что отцу лучше? — поинтересовалась Хетер.
— Возможно, — уклончиво ответил Дженкинс, все ещё не желая давать им надежду, Глядя больному в глаза, он добавил: — Его зрачки начинают реагировать на свет и расширяться. Это и другие симптомы указывают на то, что он борется против действия наркотика и проявляет признаки выхода из состояния комы. Я должен также предупредить вас о том, что помимо конвульсий у Гаса возможны приступы бреда, которые напугают того, кто никогда не видел ничего подобного. Он может громко петь и нечленораздельно говорить.
— Меня это не пугает, — заявила Бетси сквозь слёзы. — По крайней мере, я буду слышать его голос, а это гораздо лучше чем то, что есть сейчас.
— Правильно, но по мере того как его организм будет пытаться адаптироваться, у него могут возникнуть приступы рвоты, — предупредил врач. — Если это случится, с ним должен быть кто-нибудь, кто сможет помочь ему, чтобы он не захлебнулся.
— Чем помочь? — вмешался Морган. — Нам еле-еле удалось влить ему в рот немного бульона, чтобы он совсем уж не ослабел. Не могу даже приблизительно представить себе, сколько он потерял в весе за такое короткое время.
— Значит, хорошо, что у него было несколько фунтов лишних, — заявил Дженкинс.
Как предсказывали доктор и Чинг Юнг, Гас пережил ещё несколько припадков и периодов бессознательного бреда. Но с каждым новым днём он постепенно освобождался от своего одурманенного состояния. Эти радостные известия взбудоражили городских жителей почти в такой же степени, как девушек и его семью. Дела в салоне пошли ещё лучше, так как большое количество людей заходило, чтобы услышать последние новости о состоянии Гаса.
На фоне этого оживлённого интереса к здоровью Гаса бросалось в глаза отсутствие Арлен Клэнси. Прошло несколько дней, прежде чем Маргарет Хинкль случайно не упомянула в разговоре, что Арлен собрала вещички и покинула город.
— Как-то во второй половине дня она копалась на своей цветочной клумбе и на следующее утро исчезла, не сказав никому ни слова о своём намерении уехать или о своих дальнейших планах. А ведь она могла бы сказать мне, так как я её соседка и владелица дома, в котором она жила.
— Вы с ней говорили в тот день? — спросила Хетер.
— Да. Ведь она так дружила с Гасом, вот я и подумала, как ей будет интересно и радостно узнать, что он чувствует себя лучше и скоро, вероятно, к нему возвратится сознание. Я надеюсь, вы не сочтёте, что я разносила сплетни.
— Конечно нет, — поспешила успокоить свою приятельницу Хетер. — Вы поступили по-христиански.
— Она оставила большую часть своей мебели и ещё какие-то вещи, — сказала Маргарет. — Я подумала: не принадлежит ли что-нибудь из этого Гасу и не захочет ли он забрать эти вещи, если Арлен не вернётся в Додж?
Хетер задумчиво нахмурилась:
— У меня нет ни малейшего представления об этом, Маргарет. Мы должны подождать, когда отец проснётся, и спросить у него. Во всяком случае, не кажется ли вам, что нам следует оставить на время все как есть? Было бы некрасиво убрать всю мебель в отсутствие Арлен, чтобы, вернувшись из своей поездки, она подняла шум, будто её ограбили.
Маргарет выглядела слегка сконфуженной.
— Вы правы, конечно, тем более что она внесла арендную плату по первое число следующего месяца. Думаю, я просто рассердилась на неё по нескольким причинам. Когда я убедилась в том, что она уехала, то пошла в дом проверить, все ли там в порядке, и очень своевременно, потому что в камине все ещё догорала груда мусора, без экрана, задерживающего вылетающие искры, которые могут попасть на ковёр. Удивительно, как дом не загорелся, и пожар ведь мог перекинуться и на мой дом.
Маргарет покачала головой и продолжала:
— Эта женщина, должно быть, потеряла рассудок из-за того, что случилось с Гасом. Она пыталась сжечь в этом камине какие-то сорняки в одну из самых жарких ночей, какие были этим летом. Позже я вспомнила о странном запахе, который проникал той ночью через открытое окно спальни. От этого запаха у меня даже возникла лёгкая тошнота и слегка закружилась голова. Подумать только, Арлен сжигала ещё и цветы.
Морган, который до сих пор со своего места за стойкой только прислушивался вполуха к их разговору, теперь насторожился:
— Миссис Хинкль, может, вы помните, какие цветы пыталась сжечь Арлен?
Дама нахмурилась:
— Я не уверена, но мне кажется, это были те красивые, большие красные цветы на высоких стеблях. Я не знаю, как они называются, но она выращивала их, защищая от ветра, рядом с домом.
— Может быть, маки? — спросил Морган с надеждой.
— Сожалею, но не могу вспомнить, чтобы она когда-нибудь говорила мне, что это за цветы. Я просто помню, они были такие большие и необычные. Никогда раньше не видела цветов, похожих на эти.
— Они все ещё там? — не отставал Морган.
— Я ничего не знаю о тех, что росли снаружи. У меня не было никаких оснований их проверять. Но те, что были в камине, все ещё должны быть там, если только они не превратились в пепел.
— Спасибо, миссис Хинкль.
Морган прошёл к противоположному концу стойки для короткого разговора с Бобом. По дороге к двери он остановился поцеловать Хетер в щёку:
— Я ухожу за доком Дженкинсом, дорогая. Ты остаёшься здесь командовать, а я скоро вернусь.
— Это что-нибудь, связанное с отцом? — с беспокойством спросила она.
— Некоторым образом, — ответил он. В ответ на её встревоженный взгляд он добавил: — Всё в порядке, Хетер. Не дёргайся.
Морган вернулся через несколько минут в сопровождении доктора Дженкинса. В руке он нёс охапку обгоревших цветов. Не вступая ни с кем в разговор, двое мужчин поспешили наверх в комнату Гаса. Охваченная любопытством, Хетер пошла следом.
Она подоспела в тот момент, когда Морган спросил:
— Не можешь ли ты сказать нам, Чинг Юнг, что это за цветы?
Слуга внимательно посмотрел на семенные коробочки обгоревших и лишённых лепестков цветов, понюхал их и кивнул.
— Эта опиумная мака, — сказал он/
— Ты уверен? — вмешался Дженкинс.
— Моя покажета вам, док. — Чинг Юнг выбрал наименее повреждённую из коробочек, которая почти не пострадала. Из-под своей рубашки он извлёк маленький ножик и сделал на коробочке несколько надрезов. Оттуда начала сочиться белая, похожая на молоко жидкость. — Это скоро станета липкая и коричневая. Тогда соскреби её с коробочка. Опиум.
— Сырой опиум, — подтвердил Дженкинс. — Будь я проклят! И всё это происходило у нас под носом.
— Вы хотите сказать, что цветы, о которых говорила Маргарет и которые выращивала и пыталась сжечь Арлен, полны опиума? — спросила поражённая Хетер.
Бетси была удивлена в не меньшей степени:
— Значит… это Арлен Клэнси пыталась убить Ангуса?
— В свете последних событий это очень вероятно, — заявил док с мрачным лицом.
— Но почему? Она ведь любила отца. — Вопрос Хетер был адресован любому, кто мог на него ответить.
— Безумная ревность сначала к тебе, а потом к Бетси? Месть? Может, она решила, если он не достанется ей, пусть не достанется никому? Выбирай, что тебе больше нравится, дорогая, — сказал Морган. — Все версии достаточно основательны.
— Боже! — негромко воскликнула Хетер и поспешила к стулу, чувствуя, как у неё подкашиваются ноги. — Она ухаживала за ним всё это время!
— Это подтверждается ещё и тем, что как только ваша мать стала ухаживать за Гасом, его здоровье резко улучшилось, — подчеркнул доктор. — До этого самого последнего эпизода.
Бетси внезапно вспомнила:
— Она была здесь в тот день, доктор Дженкинс!
Миссис Клэнси пришла вернуть Ангусу какие-то подарки, которые он преподносил ей в своё время.
— Она оставалась с ним наедине, хоть ненадолго?
— Господи, да! — У Бетси был убитый вид. — Я пролила немного чая и пошла за тряпкой, чтобы вытереть. Она ушла в тот момент, когда я поднималась по лестнице, и в руках у неё по-прежнему была сумка с подарками, за исключением одной поломанной фигурки, которую она оставила на прикроватном столике. Ангус сказал мне, что они обсудили все между собой, пока меня не было, и Арлен казалась успокоившейся. Они даже пили вместе чай.
Дженкинс сдвинул брови.
— Из одной и той же чашки?
— Нет, она воспользовалась моей. Я помню, как Ангус дразнил меня потом тем, что мне придётся вымыть эту чашку или принести новую, чтобы не пить из той, из которой пила она.
— Вы не заметили ничего странного в поведении Гаса после этого?
— По-моему, нет. Он только казался ужасно усталым. Проспал всю остальную часть дня. Потом, когда я принесла ему ужин, то не могла добудиться его. Мы сразу послали за вами, всё остальное вам известно.
Дженкинс глубоко вздохнул:
— Господа, я считаю, что мы только что разгадали тайну.
А Морган подвёл итог, выражая общее мнение:
— Да, но Чёрная Вдова покинула свою паутину.
ГЛАВА 34
— Ты забываешь про Блэки, — указал Морган. — Тот, которого арестовали вместе со мной и повесили. Вместе с ним получается пять мертвецов.
— Я бы сказал, что на свободе разгуливают двое или трое, — попытался угадать Дрейк. Он начал считать тех, кого запомнил при ограблении. — Ты держал на мушке двоих в почтовом вагоне, и двое грузили деньги на лошадей. По крайней мере один собирал добычу с пассажиров.
— Или больше, — сказал Морган.
— Да нет, не думаю. Я мог бы поклясться, что тем днём проследил пятерых, ушедших с добычей. С Блэки и Хантом их будет семеро.
Морган скорчил гримасу:
— Проклятие! У меня кровь закипает, как подумаю, что Хант так обвёл меня вокруг пальца! Паршивый кондуктор!
Дрейк широко улыбнулся:
— Ну уж не знаю. Я считал его неплохим кондуктором. Проворный, добросовестный, мог сдерживать пассажиров, нарушавших правила. Не производил шума, не будил пассажиров по ночам и мог прокрасться незаметно мимо некоторых агентов фирмы «Уэллс Фарго».
— Тебе смешно, Дрейк, — проворчал Морган. — А ты не заметил, что я не смеюсь? К тому же у этого мужчины была не только лёгкая походка, но и очень липкие пальцы-
Во второй половине дня заглянул Лайл Эшер проведать Гаса, Бетси, Хетер и поболтать с Перчик.
— Я получил большое удовольствие от вчерашнего импровизированного спектакля, — сказал он им. — Готов держать пари, что наверняка ещё осталось какое-то количество мужчин, бегающих с прилипшими к ушам перьями.
— Ощипанные? — предположила Перчик со смехом.
Лайл посмеялся, а затем добавил серьёзно:
— Шутки в сторону, я рад, что всё закончилось так хорошо, и никто не пострадал. Хватит того, что Ангус так тяжело болен. В какой-то момент я боялся, что мне придётся стать свидетелем линчевания. — Он помолчал и недоверчиво покачал головой. — Только подумать, что здесь, на Западе, все ещё прибегают к таким мерам.
— Как продвигаются твои исследования для книги? — вежливо спросила Хетер.
— Очень хорошо, — ответил он. — Я собрал довольно большой объём информации. Несмотря на то что Додж был основан всего лишь каких-нибудь десять лет назад, у него интересная история, заполненная уникальными событиями и характерами. Мне только хотелось бы, чтобы мистер Эрп и мистер Мастерсон были здесь. Интервью с одним из них привлекло бы большое внимание читателей и очень обогатило бы книгу.
— Если ты побудешь здесь ещё, твоё желание может сбыться, — сказала ему Перчик. — Вайт, Бат и Холлидей[8] время от времени появляются в городе, и все оживает, как будто кто-то запалил бикфордов шнур от бочонка с динамитом.
Лайл задумался.
— Пожалуй, я мог бы продлить свой визит ещё на какое-то время, — сказал он, одарив Перчик тёплой улыбкой. — В конце концов, я обязан задержаться, чтобы узнать, как Ангус пройдёт через это ужасное испытание, и поддержать Бетси в тяжёлое для неё время. — Он посмотрел на Моргана, и его улыбка стала кислой. — Думаю, излишне предлагать Хетер какую-либо поддержку, особенно теперь, когда её муж вооружён.
Ответная улыбка Моргана была самодовольной.
— В этом ты прав, Эшер. Одно только я скажу в твою пользу: ты быстро все схватываешь.
Хетер потеряла счёт случаям, когда им приходилось возвращать Гаса к жизни, вдувая в него воздух и массируя грудь. Затем, после третьего сеанса иглоукалывания, дыхание и пульс у него стали устойчивее. Все, кроме Чинг Юнга, были искренне поражены, включая доктора Дженкинса.
— Он ещё не выкарабкался, — предупредил врач, не желая их очень обнадёживать. — Он всё ещё находится в сонном состоянии, где-то между жизнью и смертью.
Чинг Юнг не обращал внимания на поначалу отрицательное отношение к его способу лечения и продолжал делать своё дело, уверенный в том, что древняя восточная медицина окажется на высоте.
— Не можем ли мы чем-нибудь помочь? — спросила Хетер.
Чинг Юнг утвердительно кивнул:
— Говорить ему, мисси. Вы и другие надо говорить Гас, дать знать, что вы здесь, что вы хотеть, он просыпался.
Она посмотрела на маленького человечка с любопытством:
— Ты действительно думаешь, что он может слышать нас?
Чинг Юнг улыбнулся:
— Если твоя спит и кто-то шептать в ухо, твоя слышать это, а? Так и Гаса. Твоя звать его назад из сна. Скоро он просыпаться.
Хотя Хетер и Бетси все ещё сомневались в том, что Гас может слышать их или понимать, они всё же стали разговаривать с ним обо всём подряд. Как сильно они его любят и хотят, чтобы он поправился. Как идут дела в салоне. Передавали приветы от друзей. Рассказывали о различных событиях прошлого и настоящего. По совету дока Дженкинса они также начали массировать руки и ноги Гаса, переворачивая его с одного бока на другой.
— Это всего лишь мои предположения, — сказал им Дженкинс, — но я считаю, что это способствует циркуляции крови, поддержанию тонуса, мускулов и помогает пациенту, который так долго прикован к постели, избежать образования пролежней.
Проходили долгие, беспокойные дни, а Гас продолжал лежать без всяких признаков внимания ко всему окружающему. На пятую ночь, уже перед рассветом, Бетси ворвалась в спальню Хетер и Моргана, отчего они в испуге вскочили с постели.
— Хетер! Морган! Идёмте скорее! — вопила она в панике. — У Ангуса какой-то припадок!
Задержавшись лишь, чтобы надеть свои бриджи, Морган бросился вслед за нею. Хетер последовала за ним, натягивая на ходу ночную рубашку, которой она обычно не пользовалась. Они застали Гаса бешено бьющимся на кровати. Его лицо напоминало ужасную маску. Конечности беспорядочно дёргались. Чинг Юнг лежал поперёк его груди, тщетно пытаясь удержать.
Морган сразу бросился ему на помощь, в то время как Хетер и Бетси схватили ноги Гаса, прижимая их к матрасу изо всех сил.
— У него действительно припадок, — с трудом произнёс Морган. — Бетси, ты послала за доком Дженкинсом?
— Да, — ответила Бетси, задыхаясь, — но Чинг Юнг утверждает, что в этом нет большой необходимости.
К этому моменту Чинг Юнгу удалось втиснуть кусок кожаного ремня Гасу между зубами.
— Теперь она не будет кусать языка своего, — кратко объяснил он. — Должна держать его на кровать, чтобы Гаса себя не повредить, пока припадка не пройдёт.
Им казалось, что конвульсии продолжаются вечность, хотя в действительности они длились всего несколько минут. Наконец мускулы Гаса расслабились, и его тело обмякло на матрасе.
Тяжело дыша, четыре человека осторожно разжали руки.
— Всё кончено? — с опасением спросила Бет-си. — Он ещё жив?
— Тепеля все пока, — заверил её Чинг Юнг. — Мозета, будет ещё. Волноваться нет, миссис. Гас много живой.
— Что это был за припадок? — спросил Морган. — Это какая-то реакция на иголки?
— Иголки нет, — ответил Чинг Юнг. — На опиум. Моя видела это много раза. Тело хотеть больше маковый сок, но иметь не может. Мозета быть очена плохо.
Подоспевший доктор Дженкинс согласился с выводами Чинг Юнга:
— Конвульсии являются распространённым явлением после принятия большой дозы наркотиков. Тело сражается с самим собой, освобождаясь из-под влияния наркотиков.
— Значит ли это, что отцу лучше? — поинтересовалась Хетер.
— Возможно, — уклончиво ответил Дженкинс, все ещё не желая давать им надежду, Глядя больному в глаза, он добавил: — Его зрачки начинают реагировать на свет и расширяться. Это и другие симптомы указывают на то, что он борется против действия наркотика и проявляет признаки выхода из состояния комы. Я должен также предупредить вас о том, что помимо конвульсий у Гаса возможны приступы бреда, которые напугают того, кто никогда не видел ничего подобного. Он может громко петь и нечленораздельно говорить.
— Меня это не пугает, — заявила Бетси сквозь слёзы. — По крайней мере, я буду слышать его голос, а это гораздо лучше чем то, что есть сейчас.
— Правильно, но по мере того как его организм будет пытаться адаптироваться, у него могут возникнуть приступы рвоты, — предупредил врач. — Если это случится, с ним должен быть кто-нибудь, кто сможет помочь ему, чтобы он не захлебнулся.
— Чем помочь? — вмешался Морган. — Нам еле-еле удалось влить ему в рот немного бульона, чтобы он совсем уж не ослабел. Не могу даже приблизительно представить себе, сколько он потерял в весе за такое короткое время.
— Значит, хорошо, что у него было несколько фунтов лишних, — заявил Дженкинс.
Как предсказывали доктор и Чинг Юнг, Гас пережил ещё несколько припадков и периодов бессознательного бреда. Но с каждым новым днём он постепенно освобождался от своего одурманенного состояния. Эти радостные известия взбудоражили городских жителей почти в такой же степени, как девушек и его семью. Дела в салоне пошли ещё лучше, так как большое количество людей заходило, чтобы услышать последние новости о состоянии Гаса.
На фоне этого оживлённого интереса к здоровью Гаса бросалось в глаза отсутствие Арлен Клэнси. Прошло несколько дней, прежде чем Маргарет Хинкль случайно не упомянула в разговоре, что Арлен собрала вещички и покинула город.
— Как-то во второй половине дня она копалась на своей цветочной клумбе и на следующее утро исчезла, не сказав никому ни слова о своём намерении уехать или о своих дальнейших планах. А ведь она могла бы сказать мне, так как я её соседка и владелица дома, в котором она жила.
— Вы с ней говорили в тот день? — спросила Хетер.
— Да. Ведь она так дружила с Гасом, вот я и подумала, как ей будет интересно и радостно узнать, что он чувствует себя лучше и скоро, вероятно, к нему возвратится сознание. Я надеюсь, вы не сочтёте, что я разносила сплетни.
— Конечно нет, — поспешила успокоить свою приятельницу Хетер. — Вы поступили по-христиански.
— Она оставила большую часть своей мебели и ещё какие-то вещи, — сказала Маргарет. — Я подумала: не принадлежит ли что-нибудь из этого Гасу и не захочет ли он забрать эти вещи, если Арлен не вернётся в Додж?
Хетер задумчиво нахмурилась:
— У меня нет ни малейшего представления об этом, Маргарет. Мы должны подождать, когда отец проснётся, и спросить у него. Во всяком случае, не кажется ли вам, что нам следует оставить на время все как есть? Было бы некрасиво убрать всю мебель в отсутствие Арлен, чтобы, вернувшись из своей поездки, она подняла шум, будто её ограбили.
Маргарет выглядела слегка сконфуженной.
— Вы правы, конечно, тем более что она внесла арендную плату по первое число следующего месяца. Думаю, я просто рассердилась на неё по нескольким причинам. Когда я убедилась в том, что она уехала, то пошла в дом проверить, все ли там в порядке, и очень своевременно, потому что в камине все ещё догорала груда мусора, без экрана, задерживающего вылетающие искры, которые могут попасть на ковёр. Удивительно, как дом не загорелся, и пожар ведь мог перекинуться и на мой дом.
Маргарет покачала головой и продолжала:
— Эта женщина, должно быть, потеряла рассудок из-за того, что случилось с Гасом. Она пыталась сжечь в этом камине какие-то сорняки в одну из самых жарких ночей, какие были этим летом. Позже я вспомнила о странном запахе, который проникал той ночью через открытое окно спальни. От этого запаха у меня даже возникла лёгкая тошнота и слегка закружилась голова. Подумать только, Арлен сжигала ещё и цветы.
Морган, который до сих пор со своего места за стойкой только прислушивался вполуха к их разговору, теперь насторожился:
— Миссис Хинкль, может, вы помните, какие цветы пыталась сжечь Арлен?
Дама нахмурилась:
— Я не уверена, но мне кажется, это были те красивые, большие красные цветы на высоких стеблях. Я не знаю, как они называются, но она выращивала их, защищая от ветра, рядом с домом.
— Может быть, маки? — спросил Морган с надеждой.
— Сожалею, но не могу вспомнить, чтобы она когда-нибудь говорила мне, что это за цветы. Я просто помню, они были такие большие и необычные. Никогда раньше не видела цветов, похожих на эти.
— Они все ещё там? — не отставал Морган.
— Я ничего не знаю о тех, что росли снаружи. У меня не было никаких оснований их проверять. Но те, что были в камине, все ещё должны быть там, если только они не превратились в пепел.
— Спасибо, миссис Хинкль.
Морган прошёл к противоположному концу стойки для короткого разговора с Бобом. По дороге к двери он остановился поцеловать Хетер в щёку:
— Я ухожу за доком Дженкинсом, дорогая. Ты остаёшься здесь командовать, а я скоро вернусь.
— Это что-нибудь, связанное с отцом? — с беспокойством спросила она.
— Некоторым образом, — ответил он. В ответ на её встревоженный взгляд он добавил: — Всё в порядке, Хетер. Не дёргайся.
Морган вернулся через несколько минут в сопровождении доктора Дженкинса. В руке он нёс охапку обгоревших цветов. Не вступая ни с кем в разговор, двое мужчин поспешили наверх в комнату Гаса. Охваченная любопытством, Хетер пошла следом.
Она подоспела в тот момент, когда Морган спросил:
— Не можешь ли ты сказать нам, Чинг Юнг, что это за цветы?
Слуга внимательно посмотрел на семенные коробочки обгоревших и лишённых лепестков цветов, понюхал их и кивнул.
— Эта опиумная мака, — сказал он/
— Ты уверен? — вмешался Дженкинс.
— Моя покажета вам, док. — Чинг Юнг выбрал наименее повреждённую из коробочек, которая почти не пострадала. Из-под своей рубашки он извлёк маленький ножик и сделал на коробочке несколько надрезов. Оттуда начала сочиться белая, похожая на молоко жидкость. — Это скоро станета липкая и коричневая. Тогда соскреби её с коробочка. Опиум.
— Сырой опиум, — подтвердил Дженкинс. — Будь я проклят! И всё это происходило у нас под носом.
— Вы хотите сказать, что цветы, о которых говорила Маргарет и которые выращивала и пыталась сжечь Арлен, полны опиума? — спросила поражённая Хетер.
Бетси была удивлена в не меньшей степени:
— Значит… это Арлен Клэнси пыталась убить Ангуса?
— В свете последних событий это очень вероятно, — заявил док с мрачным лицом.
— Но почему? Она ведь любила отца. — Вопрос Хетер был адресован любому, кто мог на него ответить.
— Безумная ревность сначала к тебе, а потом к Бетси? Месть? Может, она решила, если он не достанется ей, пусть не достанется никому? Выбирай, что тебе больше нравится, дорогая, — сказал Морган. — Все версии достаточно основательны.
— Боже! — негромко воскликнула Хетер и поспешила к стулу, чувствуя, как у неё подкашиваются ноги. — Она ухаживала за ним всё это время!
— Это подтверждается ещё и тем, что как только ваша мать стала ухаживать за Гасом, его здоровье резко улучшилось, — подчеркнул доктор. — До этого самого последнего эпизода.
Бетси внезапно вспомнила:
— Она была здесь в тот день, доктор Дженкинс!
Миссис Клэнси пришла вернуть Ангусу какие-то подарки, которые он преподносил ей в своё время.
— Она оставалась с ним наедине, хоть ненадолго?
— Господи, да! — У Бетси был убитый вид. — Я пролила немного чая и пошла за тряпкой, чтобы вытереть. Она ушла в тот момент, когда я поднималась по лестнице, и в руках у неё по-прежнему была сумка с подарками, за исключением одной поломанной фигурки, которую она оставила на прикроватном столике. Ангус сказал мне, что они обсудили все между собой, пока меня не было, и Арлен казалась успокоившейся. Они даже пили вместе чай.
Дженкинс сдвинул брови.
— Из одной и той же чашки?
— Нет, она воспользовалась моей. Я помню, как Ангус дразнил меня потом тем, что мне придётся вымыть эту чашку или принести новую, чтобы не пить из той, из которой пила она.
— Вы не заметили ничего странного в поведении Гаса после этого?
— По-моему, нет. Он только казался ужасно усталым. Проспал всю остальную часть дня. Потом, когда я принесла ему ужин, то не могла добудиться его. Мы сразу послали за вами, всё остальное вам известно.
Дженкинс глубоко вздохнул:
— Господа, я считаю, что мы только что разгадали тайну.
А Морган подвёл итог, выражая общее мнение:
— Да, но Чёрная Вдова покинула свою паутину.
ГЛАВА 34
Через три дня, после двух недель борьбы за жизнь Гаса, он наконец открыл глаза. Первое, что он увидел, было мокрое от слёз лицо Бетси, стоя на коленях молившейся о его здоровье рядом с кроватью. Он протянул дрожащую руку, дотронулся до её щеки и голосом, охрипшим от долгого молчания, сказал ворчливо:
— Бетс, не плачь. Мне не нравится, когда ты плачешь, моя хорошая Бетси.
Ещё слабому и испытывающему влияние сильнодействующего наркотика Гасу понадобилось время, чтобы усвоить и понять всё, что происходило за то время, пока он находился в коматозном состоянии, узнать, как Арлен пыталась убить его и как Чинг Юнг спас ему жизнь.
— Её не нашли? — спросил он.
— Шериф Ватсон все ещё надеется её поймать, — сообщил ему Морган. — Было бы проще, если бы она уехала поездом. Тогда хотя бы было откуда начать. Но она уехала ночью верхом, и никто не имеет ни малейшего представления, где она находится или хотя бы куда направилась. Одно известно наверняка. Если она когда-нибудь осмелится снова показаться в Додже, то может заранее приготовить себе верёвку, потому что её повесят. У тебя здесь много друзей, Гас, которые молились о твоём выздоровлении и очень сильно разгневаны тем, что пыталась сделать Арлен.
Хетер была полна радости от того, что её отец пришёл в сознание и, очевидно, выздоровеет. Док Дженкинс предупредил, что Гас будет ещё испытывать различные боли, возможно, тошноту, озноб, дрожь, потливость; а также приступы нервозности, беспокойства, бессонницы и раздражительности. Но самое худшее было позади, и без серьёзного ущерба для его тела и мозга.
В то время как состояние здоровья Гаса в течение следующих двух недель продолжало улучшаться с удивительной скоростью, здоровье самой Хетер внезапно ухудшилось. Сперва она пыталась не обращать на это внимания, думая, что все это следствие её переживаний, вызванных болезнью отца. Однако вскоре она начала чувствовать себя так, что не обращать на это внимания стало невозможно, в особенности после того, как Морган поймал её на том, что её стошнило после завтрака третий раз подряд.
Учитывая произошедшее с Гасом, Морган мгновенно встревожился:
— Как давно это у тебя? Когда началось? Ела ли ты что-нибудь помимо общего стола за последние несколько дней? Почему ты не сказала мне, что плохо себя чувствуешь? Где у тебя болит? Какие симптомы? — Он выстреливал вопросы с такой скоростью, что Хетер не успевала отвечать на них.
— Морган, пожалуйста! Может, ты немного успокоишься? У меня начинается головокружение от такого допроса.
— Головокружение? — повторил он. — И тошнота? Ты пойдёшь к доку Дженкинсу. Сегодня же, — настаивал он.
— О, ради Бога, Морган! Он подумает, что имеет дело с самой болезненной семьёй из всех, какие ему приходилось когда-либо наблюдать!
— Мне наплевать, что он подумает. Я обеспокоен твоим здоровьем.
— Я уверена в том, что это пройдёт через день или два. На самом деле, я совсем не больна.
— Прекрати спорить. Я решил, и это все. Я не хочу рисковать твоим здоровьем и не хочу потерять тебя. Что если Арлен подмешала этот опиум тебе в чай или кофе, а мы не смогли обнаружить его во время поисков?
Сдаваясь, Хетер вскинула руки вверх:
— Хорошо. Твоя взяла. Я обращусь к доктору, когда он придёт осмотреть отца сегодня после полудня. Это вас удовлетворит, мой господин?
Впервые за это утро Морган улыбнулся:
— А ну-ка, повтори ещё раз. Мне нравится, как это звучит. Я вдруг представил тебя в одном пеньюаре и вуали, готовой повиноваться и служить мне.
Она захихикала и протянула руку к его лбу попробовать, нет ли у него температуры.
— Может быть, это тебе следует обратиться к доктору, Морган? У тебя как будто начинаются галлюцинации.
Как оказалось, причина плохого самочувствия Хетер была очень проста.
— Вы беременны, молодая леди, — с отеческой улыбкой объявил Дженкинс. — Уже около двух месяцев, как я предполагаю. Это значит, вам следует ожидать ребёнка где-то ранней весной, примерно в марте. Первенцы обычно появляются или раньше, или позже, но редко в срок.
Когда она сообщила новость Моргану, тот испытал облегчение и радость одновременно. Кроме того, он не мог поверить в то, что так поспешно пришёл к ошибочному выводу.
— Мне следовало бы знать, — сказал он с глуповатой улыбкой.
— Если я не знала, откуда было знать тебе? — возразила она, все ещё сохраняя улыбку, которая появилась на её лице в тот момент, когда доктор объявил ей, что у неё будет ребёнок.
— Я старше тебя. У меня больше опыта, и я немало повидал на своём веку. Мне следовало бы подумать о том, что наши занятия любовью должны прерываться твоими… э-э… ежемесячными маленькими проблемами.
— О, я не думала… что ты знаешь… о таких женских делах, — заикаясь, произнесла она. Её лицо слегка порозовело.
Морган рассмеялся:
— Да, ну и что же, у меня ведь есть мать и сестра. К тому же я был очень развитым ребёнком.
— Могу себе представить, — сказала она. Затем нахмурилась. — За всеми этими событиями я до настоящего момента не заметила, каким скрытным ты оказался в отношении своей семьи. Конечно, раз или два ты упоминал своих родителей. Они живут поблизости от тебя в Сан-Франциско?
— Да.
— Ты не живёшь вместе с ними?
— Нет. Я живу отдельно уже в течение нескольких лет.
— Почему?
Морган пожал плечами:
— Главным образом, чтобы мне никто не мешал и чтобы мама не надоедала постоянно напоминаниями о том, что мне надо найти хорошую девушку и жениться. Она милая, восхитительная дама, но очень категоричная, надеюсь, ты понимаешь.
Хетер улыбнулась:
— Понимаю. Ну что ж, теперь у тебя не будет проблем в этом отношении, не так ли? А как насчёт твоего отца? Чем он зарабатывает себе на жизнь?
— Отец работает в доках. Он понравится тебе. Он чудесный человек, трудолюбивый, хороший муж, отличный отец. Если бы я хоть наполовину обладал его качествами, было бы просто отлично.
— У тебя есть братья?
— Нет, только младшая сестра, примерно твоего возраста.
— Она уже замужем или же твоя мать постоянно читает лекции и ей?
— Сара вышла замуж прошлой весной. Может быть, за время моего отсутствия я уже стал дядей.
— Ты написал им о нас?
— Нет ещё. После маминой «пилежки» мне хочется посмотреть на выражение её лица, когда я представлю ей тебя.
— Как зовут твою мать? И твоего отца? — спросила она внезапно. — Ты всегда называешь их только «мама» и «папа».
— Хелен и Эверетт. А что?
— Дело в том, что мне надо подумать об именах для нашего ребёнка, — ответила она кратко. — Я думала, не захочешь ли дать ему или ей имя в честь одного из них. Или же в твою честь, если у нас будет сын.
Морган отрицательно покачал головой:
— Нет. Мне не нравится, когда ребёнок должен пройти по жизни, называемый всё время «сынок», или «младший», или «маленький Джонни», или «малышка Мэри». Ребёнок может вырасти высоким, как дуб, и вдвое шире отца, но всё равно будет отзываться на крошку Гарольда, или Людовика Шестнадцатого, или ещё на какую-нибудь ерунду.
Хетер захихикала:
— Смотри, как бы тебя не услышал Лайл. Он ужасно гордится тем, что носит имя Лайл Эшер Третий.
Морган скорчил гримасу:
— Никогда не думал, что скажу это, но после услышанного должен признаться — этот мужчина вызывает у меня симпатии.
Заперев салон на ночь, Морган поднялся наверх, чтобы присоединиться к Хетер, которая удалилась в их комнаты пораньше. Он подозревал, что она устала в результате своей беременности, и предполагал застать её спящей. Поэтому был ошеломлён картиной, представшей его глазам, когда он вошёл в их спальню.
Его жена собрала все имеющиеся в наличии диванные подушки и выложила их на кровать. Теперь она нежилась среди этого многоцветного беспорядка в самом прозрачном халате из всех, которые Морган не то что видел, но когда-нибудь вообще надеялся увидеть. Лиф без рукавов перекрещивался на груди и перепоясывался под ней, окутывая её дымкой персикового оттенка, настолько прозрачной, что сквозь тонкий материал были отчётливо видны соски. Треугольник медных завитушек в основании бёдер соблазнительно просвечивал сквозь ткань юбки, прикрывавшей её красивые ноги. Её длинные, цвета новых монет локоны были зачёсаны назад и связаны наподобие лошадиного хвоста прозрачным шарфом, концы которого закрывали нижнюю часть лица. В волосы вплеталась нитка жемчуга, концом опускавшаяся на лоб. На изящной лодыжке была надета золотая цепочка, с которой свисали маленькие колокольчики. Она напоминала собою изнеженную рабыню какого-нибудь паши и тайную мечту каждого мужчины.
Улыбка за вуалью околдовывала его, что соответствовало её намерениям. Глаза блестели, как тёмные драгоценные камни.
— Добро пожаловать, мой господин. Я готова служить вам, — промурлыкала она страстным голосом, от которого по спине Моргана пробежала дрожь ожидания. — Какие будут приказания, мой господин?
— Бетс, не плачь. Мне не нравится, когда ты плачешь, моя хорошая Бетси.
Ещё слабому и испытывающему влияние сильнодействующего наркотика Гасу понадобилось время, чтобы усвоить и понять всё, что происходило за то время, пока он находился в коматозном состоянии, узнать, как Арлен пыталась убить его и как Чинг Юнг спас ему жизнь.
— Её не нашли? — спросил он.
— Шериф Ватсон все ещё надеется её поймать, — сообщил ему Морган. — Было бы проще, если бы она уехала поездом. Тогда хотя бы было откуда начать. Но она уехала ночью верхом, и никто не имеет ни малейшего представления, где она находится или хотя бы куда направилась. Одно известно наверняка. Если она когда-нибудь осмелится снова показаться в Додже, то может заранее приготовить себе верёвку, потому что её повесят. У тебя здесь много друзей, Гас, которые молились о твоём выздоровлении и очень сильно разгневаны тем, что пыталась сделать Арлен.
Хетер была полна радости от того, что её отец пришёл в сознание и, очевидно, выздоровеет. Док Дженкинс предупредил, что Гас будет ещё испытывать различные боли, возможно, тошноту, озноб, дрожь, потливость; а также приступы нервозности, беспокойства, бессонницы и раздражительности. Но самое худшее было позади, и без серьёзного ущерба для его тела и мозга.
В то время как состояние здоровья Гаса в течение следующих двух недель продолжало улучшаться с удивительной скоростью, здоровье самой Хетер внезапно ухудшилось. Сперва она пыталась не обращать на это внимания, думая, что все это следствие её переживаний, вызванных болезнью отца. Однако вскоре она начала чувствовать себя так, что не обращать на это внимания стало невозможно, в особенности после того, как Морган поймал её на том, что её стошнило после завтрака третий раз подряд.
Учитывая произошедшее с Гасом, Морган мгновенно встревожился:
— Как давно это у тебя? Когда началось? Ела ли ты что-нибудь помимо общего стола за последние несколько дней? Почему ты не сказала мне, что плохо себя чувствуешь? Где у тебя болит? Какие симптомы? — Он выстреливал вопросы с такой скоростью, что Хетер не успевала отвечать на них.
— Морган, пожалуйста! Может, ты немного успокоишься? У меня начинается головокружение от такого допроса.
— Головокружение? — повторил он. — И тошнота? Ты пойдёшь к доку Дженкинсу. Сегодня же, — настаивал он.
— О, ради Бога, Морган! Он подумает, что имеет дело с самой болезненной семьёй из всех, какие ему приходилось когда-либо наблюдать!
— Мне наплевать, что он подумает. Я обеспокоен твоим здоровьем.
— Я уверена в том, что это пройдёт через день или два. На самом деле, я совсем не больна.
— Прекрати спорить. Я решил, и это все. Я не хочу рисковать твоим здоровьем и не хочу потерять тебя. Что если Арлен подмешала этот опиум тебе в чай или кофе, а мы не смогли обнаружить его во время поисков?
Сдаваясь, Хетер вскинула руки вверх:
— Хорошо. Твоя взяла. Я обращусь к доктору, когда он придёт осмотреть отца сегодня после полудня. Это вас удовлетворит, мой господин?
Впервые за это утро Морган улыбнулся:
— А ну-ка, повтори ещё раз. Мне нравится, как это звучит. Я вдруг представил тебя в одном пеньюаре и вуали, готовой повиноваться и служить мне.
Она захихикала и протянула руку к его лбу попробовать, нет ли у него температуры.
— Может быть, это тебе следует обратиться к доктору, Морган? У тебя как будто начинаются галлюцинации.
Как оказалось, причина плохого самочувствия Хетер была очень проста.
— Вы беременны, молодая леди, — с отеческой улыбкой объявил Дженкинс. — Уже около двух месяцев, как я предполагаю. Это значит, вам следует ожидать ребёнка где-то ранней весной, примерно в марте. Первенцы обычно появляются или раньше, или позже, но редко в срок.
Когда она сообщила новость Моргану, тот испытал облегчение и радость одновременно. Кроме того, он не мог поверить в то, что так поспешно пришёл к ошибочному выводу.
— Мне следовало бы знать, — сказал он с глуповатой улыбкой.
— Если я не знала, откуда было знать тебе? — возразила она, все ещё сохраняя улыбку, которая появилась на её лице в тот момент, когда доктор объявил ей, что у неё будет ребёнок.
— Я старше тебя. У меня больше опыта, и я немало повидал на своём веку. Мне следовало бы подумать о том, что наши занятия любовью должны прерываться твоими… э-э… ежемесячными маленькими проблемами.
— О, я не думала… что ты знаешь… о таких женских делах, — заикаясь, произнесла она. Её лицо слегка порозовело.
Морган рассмеялся:
— Да, ну и что же, у меня ведь есть мать и сестра. К тому же я был очень развитым ребёнком.
— Могу себе представить, — сказала она. Затем нахмурилась. — За всеми этими событиями я до настоящего момента не заметила, каким скрытным ты оказался в отношении своей семьи. Конечно, раз или два ты упоминал своих родителей. Они живут поблизости от тебя в Сан-Франциско?
— Да.
— Ты не живёшь вместе с ними?
— Нет. Я живу отдельно уже в течение нескольких лет.
— Почему?
Морган пожал плечами:
— Главным образом, чтобы мне никто не мешал и чтобы мама не надоедала постоянно напоминаниями о том, что мне надо найти хорошую девушку и жениться. Она милая, восхитительная дама, но очень категоричная, надеюсь, ты понимаешь.
Хетер улыбнулась:
— Понимаю. Ну что ж, теперь у тебя не будет проблем в этом отношении, не так ли? А как насчёт твоего отца? Чем он зарабатывает себе на жизнь?
— Отец работает в доках. Он понравится тебе. Он чудесный человек, трудолюбивый, хороший муж, отличный отец. Если бы я хоть наполовину обладал его качествами, было бы просто отлично.
— У тебя есть братья?
— Нет, только младшая сестра, примерно твоего возраста.
— Она уже замужем или же твоя мать постоянно читает лекции и ей?
— Сара вышла замуж прошлой весной. Может быть, за время моего отсутствия я уже стал дядей.
— Ты написал им о нас?
— Нет ещё. После маминой «пилежки» мне хочется посмотреть на выражение её лица, когда я представлю ей тебя.
— Как зовут твою мать? И твоего отца? — спросила она внезапно. — Ты всегда называешь их только «мама» и «папа».
— Хелен и Эверетт. А что?
— Дело в том, что мне надо подумать об именах для нашего ребёнка, — ответила она кратко. — Я думала, не захочешь ли дать ему или ей имя в честь одного из них. Или же в твою честь, если у нас будет сын.
Морган отрицательно покачал головой:
— Нет. Мне не нравится, когда ребёнок должен пройти по жизни, называемый всё время «сынок», или «младший», или «маленький Джонни», или «малышка Мэри». Ребёнок может вырасти высоким, как дуб, и вдвое шире отца, но всё равно будет отзываться на крошку Гарольда, или Людовика Шестнадцатого, или ещё на какую-нибудь ерунду.
Хетер захихикала:
— Смотри, как бы тебя не услышал Лайл. Он ужасно гордится тем, что носит имя Лайл Эшер Третий.
Морган скорчил гримасу:
— Никогда не думал, что скажу это, но после услышанного должен признаться — этот мужчина вызывает у меня симпатии.
Заперев салон на ночь, Морган поднялся наверх, чтобы присоединиться к Хетер, которая удалилась в их комнаты пораньше. Он подозревал, что она устала в результате своей беременности, и предполагал застать её спящей. Поэтому был ошеломлён картиной, представшей его глазам, когда он вошёл в их спальню.
Его жена собрала все имеющиеся в наличии диванные подушки и выложила их на кровать. Теперь она нежилась среди этого многоцветного беспорядка в самом прозрачном халате из всех, которые Морган не то что видел, но когда-нибудь вообще надеялся увидеть. Лиф без рукавов перекрещивался на груди и перепоясывался под ней, окутывая её дымкой персикового оттенка, настолько прозрачной, что сквозь тонкий материал были отчётливо видны соски. Треугольник медных завитушек в основании бёдер соблазнительно просвечивал сквозь ткань юбки, прикрывавшей её красивые ноги. Её длинные, цвета новых монет локоны были зачёсаны назад и связаны наподобие лошадиного хвоста прозрачным шарфом, концы которого закрывали нижнюю часть лица. В волосы вплеталась нитка жемчуга, концом опускавшаяся на лоб. На изящной лодыжке была надета золотая цепочка, с которой свисали маленькие колокольчики. Она напоминала собою изнеженную рабыню какого-нибудь паши и тайную мечту каждого мужчины.
Улыбка за вуалью околдовывала его, что соответствовало её намерениям. Глаза блестели, как тёмные драгоценные камни.
— Добро пожаловать, мой господин. Я готова служить вам, — промурлыкала она страстным голосом, от которого по спине Моргана пробежала дрожь ожидания. — Какие будут приказания, мой господин?