Страница:
Завернувшись в одеяло, прижавшись к Гризелле и держа Джеймса между ними, Бетия смотрела на скачущих рядом мужчин. Ее спутники выглядели такими же замерзшими, как и она сама. Последние три дня выдались очень тяжелыми, погода словно ополчилась против них. Стуча зубами от холода, Бетия начала думать, что лучше уж прямая угроза, чем снег или ледяной дождь.
Девушка мечтала поскорее добраться до Донкойла. Вся скованность и неловкость, которые она испытывала при мысли о встрече с семьей Эрика, развеялась пронзительным зимним ветром. Сейчас она могла думать лишь о том, как бы согреться.
Экипаж замедлил ход, и Бетия выглянула, чтобы посмотреть на небо. Было уже поздно, и девушка со стоном поняла, что им предстоит еще одна долгая ночь без крова над головой. Мужчины развели большие костры, поставили палатки, и люди собрались, чтобы хоть как-то согреться рядом друг с другом. У костра холод отступил, но Бетия страстно мечтала о настоящей теплой постели.
– Это последняя ночь, душа моя, – сказал Эрик. Бетия взялась за протянутую руку, и Эрик посадил ее в седло перед собой.
– Коннор тоже будет рад теплому стойлу, – пробормотала она, потрепав коня по холке.
– Еще немного, и он начнет драться с людьми за место в палатке.
– Здесь хотя бы не дует ветер. Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда хочу поплакаться на горькую судьбу.
– Я говорю себе примерно то же самое, – покачал головой Эрик, объезжая лагерь. – Наверное, не стоило пускаться в путешествие в это время года. Сейчас я бы подождал до весны.
– Ты очень хотел вернуться домой. Я уверена, все это понимают.
– Да ладно, милая. Ты же знаешь, что я так рвался домой главным образом потому, что меня выводили из себя твои родители.
Бетия вздохнула и прижалась к мужу, мурлыча от удовольствия, когда он обернул ее пледом, согревая своим теплом.
– Я понимаю. Отец – тяжелый человек, с ним нелегко поладить.
– Уоллесу удается.
– Да нет, Уоллес просто не обращает на него внимания, – улыбнулась Бетия в ответ на смех Эрика. – Уоллесу не нужно проводить с ними много времени, и, кроме того, объявив его наследником, родители не склонны критиковать его. Это может пошатнуть его авторитет в глазах других воинов, и тогда отцу придется самому вести их в бой.
Эрик молча поцеловал жену. В ее словах сквозила горечь, но по крайней мере она не поспешила извиниться за недопустимые речи и не начала оправдывать поведение отца. Он не хотел, чтобы Бетия возненавидела родителей, но его радовало, что она начинает видеть их такими, какие они есть. Раз она стала замечать их недостатки, со временем девушка поймет, что родители были не правы, относясь к ней с таким пренебрежением.
– Эрик, куда мы едем? – спросила Бетия, сознавая, что они удалились от лагеря на значительное расстояние.
– Я хочу показать тебе Дублин, – прошептал Эрик, проводя губами по ее волосам.
– Это недалеко?
– Прямо за деревьями.
– Странно, что мы подъехали так близко, а нас никто не окликнул.
– Нас заметили, но слухи о приказе короля уже достигли ушей сэра Грэма. Он не посмеет чинить нам препятствия. Не сейчас.
Бетия обернулась и посмотрела на него:
– Не думаю, что он уже оставил замок.
– Нет, конечно, нет. – Эрик поцеловал ее в кончик замерзшего носа. – Он все еще там. Я дам ему какое-то время на сборы. Но немного, он и так слишком долго доил эти земли.
К разочарованию Эрика, Бетия ничего не ответила. Он хотел, чтобы она открыто поддержала его, когда он отправится воевать. Он и сам считал, что люди не должны погибать ради золота или куска земли. Однако в его притязаниях на Дублин было нечто большее. Поэтому, несмотря на холод, Эрик решил показать Бетии землю, которую требовал, но которой еще не владел.
– Вот и замок, – сказал он.
Бетия нахмурилась, глядя на большую темную крепость. Она стояла посреди бесплодной земли – пустынные поля вокруг были занесены снегом. Ворота закрыты, вокруг ни души. Бетия прижалась к Эрику. Дублин выглядел отнюдь не гостеприимно. У нее мороз побежал по коже.
– Ты действительно хочешь получить это место? – Бетия пыталась разглядеть хоть какие-то признаки жизни, даже если они будут означать, что замок хорошо охраняется.
Эрик кивнул:
– Я понимаю, оно не кажется особенно радушным. Замок был построен для обороны, а зимой не видно мягкой зелени окружающих его лугов. Всю мою жизнь, да и задолго до меня, это место служило кормушкой, где стервятники жировали за счёт местных жителей.
– Стервятники, подобные лэрдам Битонам?
– Да. Боюсь, замок выглядит так мрачно, потому что он стал под стать своим хозяевам. Я был здесь однажды, когда отец захватил меня в плен. Он все еще думал, что я бастард, но ему нужен был сын. У него не было других сыновей, он был болен и думал, что умирает. Не желая оставлять замок дальнему родственнику, он забрал меня, чтобы перекроить по своему образу и подобию.
– Но у него не получилось.
– Большую часть времени я просидел в темнице, до тех пор, пока отец не захватил мою сводную сестру Мэлди и мы не сбежали. Лучше всего я помню – и до сих пор вижу это во сне, – как меня заставили смотреть на убийство одного из Мюрреев. Мне было тогда тринадцать лет, и я мало что знал о жизни. Отец замучил того мужчину до смерти, а меня заставляли смотреть на каждую судорогу боли, слышать каждый крик. Отец думал, что это закалит меня.
– Ты начал ненавидеть его, да? – прошептала Бетия, ужасаясь рассказу Эрика и борясь с желанием утешить того мальчика, каким он когда-то был.
– Да. Увидев, насколько он жесток, я стал жалеть о том, что он мой отец.
– Ты боялся, что сам станешь таким же впоследствии?
– Нет, хотя это и пугало меня немного. – Эрик развернул коня и поехал к деревне. – Но потом я увидел ее – сводную сестру Мэлди и понял, что отравленная кровь не портит ее. Особенно если учесть, что ее жизнь была куда тяжелее, а мать не утруждала себя воспитанием ребенка. Даже окруженная злом со всех сторон, Мэлди выросла незапятнанной. Так как я мог?
– Поэтому ты продолжаешь звать себя Мюрреем? Тебе невыносимо носить имя отца?
– Да. Те, кто был до него, и тот, кто пришел после, не знают, что такое честь. Мой дед был дьявольски жесток, отец не выдержал и убил его. – Эрик пожал плечами, когда Бетия вздрогнула. – Я остаюсь Мюрреем еще и потому, что чувствую себя одним из них. Я не знал другой семьи и другой жизни.
– Тогда и оставайся Мюрреем. – Бетия взглянула на крестьян, стоявших возле их домов, когда они въезжали в деревню. – Ты хочешь, чтобы эти люди поменяли имя?
– Нет. Они могут звать себя так, как им нравится. Здесь получится странная смесь из людей и имен. Несколько Макмилланов точно останутся здесь, равно как и несколько Драммондов. Если будет нужно, присоединятся и Мюрреи.
– Начало новой жизни.
– Надеюсь, что так.
Бетия посмотрела на деревню, когда Эрик остановился на вершине небольшого пригорка в конце грубой мощеной дороги. Несмотря на то, что она мало видела в своей жизни, редко покидая Данби, Бетия чувствовала печаль и запустение. Она успела заметить, как несколько жителей быстро исчезли в своих домах. Двух всадников оказалось достаточно, чтобы обратить их в бегство.
Несмотря на сгущавшиеся тени, Бетия вгляделась пристальнее. Не было видно ни лошадей, ни конюшен, не слышно животных. Над несколькими домишками еле курился дымок. На нескольких – осталась только часть крыши. Деревня умирала. Бетия начала думать, что сэр Грэм высосал из нее все соки.
– Думаю, у тебя будет немало хлопот, даже когда ты получишь это место, – пробормотала Бетия, когда Эрик повернул коня обратно в лагерь.
– Я знаю. Это одна из причин, почему я добиваюсь этих владений.
Бетия не могла не думать о том, что увидела. Было больно смотреть, как погибает цветущий когда-то край. В Дублине едва теплилась жизнь, как будто его душили.
Вернувшись в лагерь, Бетия поспешила к костру и села рядом с Гризеллой и Джеймсом. Она наполнила тарелку овсянкой, обещая себе, что завтра наестся до отвала. Мужчины стояли в карауле, их настороженный вид говорил о том, что за ними следят.
– Ты не думаешь, что Битоны могут напасть на нас? – спросила Гризелла, хмуро глядя на мужа.
– Эрик считает, что нет, – ответила Бетия.
– И что, сэр Грэм собирается передать замок в руки сэра Эрика?
– Скорее всего, нет. Он просто не станет атаковать прямо сейчас. Ему, очевидно, нужно время, чтобы обдумать, как он будет бороться с нами.
Гризелла вздохнула.
– Что ж, ничего удивительного. Мужчины не любят отдавать земли и богатство. Сэр Грэм, может, и не имеет прав на эту землю, но она у него в руках, и, боюсь, нам придется вырывать ее силой.
– Придется, – сказал Эрик, подойдя к костру поцеловать Джеймса на ночь.
– Ты идешь в караул? – спросила Бетия Эрика, целуя его.
– Пока да, а потом найду костер побольше и свернусь перед ним калачиком.
Бетия улыбнулась, глядя ему вслед. Она помогла Гризелле умыть Джеймса, затем присоединилась к горничной и племяннику в экипаже. Кто-то передвинул его поближе к огню, и одна занавеска была поднята, так что внутри было довольно тепло.
– Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что я здесь, а мужчины – снаружи, – сказала Гризелла, укладываясь рядом с Джеймсом на постели из одеял.
– Я тоже, – согласилась с ней Бетия и усмехнулась, тоже устраиваясь на одеялах. Она лежала и смотрела на деревянную раму, поддерживавшую крытый верх экипажа. – Я так мечтаю о собственной постели! Может быть, если поторопимся, мы приедем еще до захода солнца!
– Мне кажется, как только я найду постель для нас с Питером, я упаду в нее даже не раздеваясь. Ха! Я даже не буду ждать Питера! Нет, сначала я разведу огонь.
– Думаю, я придвину кровать прямо к камину. – Девушки рассмеялись, и Бетия вздохнула: – Хотя вы с Джеймсом довольно теплые, мне так не хватает Эрика.
– Я тебя понимаю. Мужчины шумные и волосатые, но их бывает так приятно обнять! – Гризелла лукаво улыбнулась Бетии поверх головы малыша. – Ты волнуешься перед встречей с семьей мужа?
– Немного. Боюсь, что доставлю им немало хлопот. – Бетия легко дотронулась до кудряшек спящего Джеймса. – Кроме того, я уже обременила их родича ребенком.
– Эту ношу он, кажется, рад был на себя взять. То, как сэр Эрик обращается с малышом и с другими детьми, подсказывает мне, что в Донкойле любою ребенка примут с распростертыми объятиями. Мужчина не будет с любовью относиться к детям, если его самого так не воспитывали.
– Я надеюсь, ты права. Мы будем на месте уже завтра: Мне очень хочется, чтобы малыша приняли в новой семье.
Сидя в седле впереди Эрика и оглядывая окрестности Донкойла, Бетия сразу же почувствовала разницу между ним и Дублином. Этот край дышал жизнью и теплом. Встретившие их воины поспешили принять лошадей и поприветствовать спутников Эрика. Было шумно. В воздухе пахло конским потом, дымом и большим скоплением народа. Не все запахи можно было назвать приятными, но сейчас Бетия даже их встречала с радостью. Как только Эрик помог ей спешиться, Гризелла передала ей малыша. Горничная растворилась в толпе, бросившись разыскивать мужа. Уоллес и сэр Дэвид присоединились к ним и двинулись вслед за Эриком, который повел Бетию в замок.
Крепко держа мужа за руку, Бетия оказалась в дышащем теплом зале, где ее представили крупному русоволосому мужчине по имени Балфур, его изящной красавице жене Мэлди, Найджелу, почти такому же красивому, как и Эрик, и его очаровательной беременной жене, которую звали Жизель. Не успела Бетия и глазом моргнуть, как пажи и служанки уже повели их наверх, в спальни, смывать дорожную пыль, греться и переодеваться. Бетию помыли, одели и усадили перед камином с бокалом подогретого вина, прежде чем ей удалось хоть немного опомниться.
Эрик рассмеялся, садясь рядом с ней, наливая себе вина и целуя ее надутые губки.
– Ты выглядишь ошеломленной, милая.
– Я совершенно растерялась. Не успела я войти и поздороваться, как меня увлекли в спальню с такой скоростью. – Бетия покачала головой. – Конечно, я оглушена. Я никогда нигде не была до того, как познакомилась с тобой.
– Да, все было проделано очень быстро. Даже я потрясен. Я отправил человека вперед – предупредить о нашем приезде, сказать, что мы продрогли после трех дней и ночей пути: Думаю, понимая, как мы, должно быть, замерзли, они приготовили все так быстро. Жизель особенно ненавидит холод.
– Жизель, беременная жена Найджела, – пробормотала Бетия и спросила: – Она родня Мэдди?
– Нет. Похожая внешность объясняется тем, что когда-то Найджел вообразил, что влюблен в Мэлди. Он уехал на целых семь лет, а когда вернулся – привез Жизель.
– О Боже!
– Вот именно. О Боже.
– Здесь очень мило. – Бетия скинула башмачки и поставила ноги на мягкую овечью шкуру, расстеленную перед камином.
– Я хочу, чтобы в Дублине было также.
Бетия оглядела гобелены, украшавшие стены, огромный камин и многочисленные коврики на полу. В комнате было тепло и уютно. Она повернулась к Эрику:
– Я знаю, что ты не нищий, но хватит ли у тебя денег?
– Нет, но только потому, что я рассчитываю потратить большую часть денег на крыши домов, плуги, зерно и другие нужды. Все остальное приложится.
– Да, конечно. Если бы отец не был таким скупым! Мое приданое могло бы облегчить твою задачу.
– Ты мне поможешь. Больше мне ничего не нужно.
– Ты уже рассказал родным нашу историю?
Эрик кивнул, встал и поднял Бетию на ноги.
– Здесь нет необходимости юлить и изворачиваться, как при дворе.
– Та история, что мы рассказали при дворе, показывала нас в более выгодном свете. Не так уж это было плохо.
– Тебе не нужно бояться, что тебе поставят в вину обстоятельства нашей свадьбы. Верь мне, когда я говорю, что история нашего знакомства вполне тривиальна по сравнению с прочими.
Бетия не была в этом уверена, но спорить не стала. Она держала Эрика за руку, когда он вел ее в большой зал, где, если обоняние ее не обманывало, был накрыт стол в честь их приезда. В животе забурчало, Бетия вспыхнула, хихикнула, и. Эрик рассмеялся вместе с ней.
Когда начался обед, первое время все были слишком поглощены трапезой, чтобы тратить время на разговоры. Настоящая беседа началась, только когда все поели и по кубкам было разлито горячее, сдобренное пряностями вино. Бетия сидела, потягивая вино и наслаждаясь сладким, запеченным в меду яблоком, пока Эрик рассказывал семье о своих приключениях.
Он лишь вкратце упомянул то, о чем часто писал им, после чего в подробностях изложил все, что касается Уильяма и Битона. Охота на Уильяма должна продолжаться. Бетии хотелось надеяться, что его скоро найдут. Но в этом деле было слишком много неудач и оплошностей, причем со стороны умных, способных и сообразительных людей. Девушка уже ни в чем не была уверена. Рассчитывать, что Уильяма поймают, означало признать, что она хочет видеть его мертвым. Но у нее не было другого выхода. Уильям угрожал ее жизни и, что еще страшнее, жизни Джеймса.
Когда мужчины начали обсуждать предстоящую битву, Бетии расхотелось есть. Опять она слушала, как хорошие, не кровожадные и не алчные люди рассуждают о том, как будут сражаться за кусок земли. В их речах проскальзывало предвкушение битвы, оживление, вызванное возможностью подраться, когда правда на их стороне.
– Будь я на вашем месте, я бы не слушала, – сказала Мэлди, после того как Жизель тихо встала и ушла в спальню. – Я собираюсь оставить их одних.
– Это хороший совет, миледи. Я не понимаю таких вещей.
– Пожалуйста, зови меня Мэлди. Мы ведь теперь сестры.
– Спасибо, Мэлди. Ты понимаешь все, о чем они говорят?
Мэлди пожала худенькими плечами:
– Дублин должен быть освобожден от господства Битонов. Почему мужчины кажутся довольными оттого, что сэр Грэм Битон вынуждает их идти на него войной, – для меня такая же загадка. Это заложено в мужской природе. Они, наверное, удивляются, как я могу так радоваться хорошо проведенному обеду или новому снадобью, которое мне удастся приготовить. Думаю, мужчины и женщины созданы для того, чтобы смущать друг друга время от времени.
– Я не хочу, чтобы они воевали. Не хочу, чтобы люди погибали за кусок земли.
– Ничего не поделаешь, Бетия, это в природе вещей. Решив, что даже эта милая женщина не может понять ее чувства, Бетия сменила тему.
– Эрик сказал мне, что ты – целительница.
– Я делаю, что могу. Не хочу казаться тщеславной, но я накопила богатые знания и опыт.
– Это не тщеславие – знать, чего стоишь. Я сама только начала это понимать. Старая Хельда, целительница из Данби, немного учила меня, но я хотела бы учиться дальше. Я начинаю думать, что Дублин придется полностью восстанавливать и там пригодятся любые навыки.
– Я буду рада обучить тебя всему, что умею, прежде чем ты уедешь в новый дом.
Было уже поздно, когда Эрик отвел ее в спальню. Несмотря на беседу с Мэдди, Бетия не смогла полностью отвлечься от разговоров о войне. Наблюдая, как Эрик снимает одежду, она вдруг задумалась о том, как уязвимо его тело и что раны могут оказаться смертельными. Бетия одернула себя и забралась в постель. Когда Эрик скользнул под одеяло и прижал ее к себе, девушка хотела отстраниться, но тепло его тела и собственный отклик быстро расслабили ее.
– Похоже, у вас с Мэлди нашлось о чем поговорить, – сказал Эрик, поглаживая жену по спине и размышляя, почему она кажется печальной и отрешенной.
– Она будет учить меня целительству. Думаю, в Дублине это пригодится.
– А, Дублин! Бетия, я не хочу войны, – начал он.
– Помолчи, – поцеловала его Бетия, – с меня довольно разговоров о Дублине, сэре Грэме и вашем праве сражаться против него. Мы не спали в одной постели три долгие холодные ночи. У нас есть чем заняться, не правда ли?
– Да, но скоро нам все равно придется обсудить это.
Бетия притянула его голову и поцеловала. Она вложила в поцелуй всю свою потребность в Эрике, весь свой страх за него. Вскоре оба с трудом дышали. Страсть дарила ей утешение, позволяла забыть о мужчинах и разговорах о войне. Счастливое забвение было коротким, но оно полностью поглотило ее.
Эрик вскоре тоже достиг пика блаженства. Взмокший и довольный, он перекатился на спину и прижал Бетию к себе.
– Добро пожаловать в Донкойл, Бетия Мюррей, – протянул он, улыбаясь в ответ на ее хихиканье.
Девушка мечтала поскорее добраться до Донкойла. Вся скованность и неловкость, которые она испытывала при мысли о встрече с семьей Эрика, развеялась пронзительным зимним ветром. Сейчас она могла думать лишь о том, как бы согреться.
Экипаж замедлил ход, и Бетия выглянула, чтобы посмотреть на небо. Было уже поздно, и девушка со стоном поняла, что им предстоит еще одна долгая ночь без крова над головой. Мужчины развели большие костры, поставили палатки, и люди собрались, чтобы хоть как-то согреться рядом друг с другом. У костра холод отступил, но Бетия страстно мечтала о настоящей теплой постели.
– Это последняя ночь, душа моя, – сказал Эрик. Бетия взялась за протянутую руку, и Эрик посадил ее в седло перед собой.
– Коннор тоже будет рад теплому стойлу, – пробормотала она, потрепав коня по холке.
– Еще немного, и он начнет драться с людьми за место в палатке.
– Здесь хотя бы не дует ветер. Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда хочу поплакаться на горькую судьбу.
– Я говорю себе примерно то же самое, – покачал головой Эрик, объезжая лагерь. – Наверное, не стоило пускаться в путешествие в это время года. Сейчас я бы подождал до весны.
– Ты очень хотел вернуться домой. Я уверена, все это понимают.
– Да ладно, милая. Ты же знаешь, что я так рвался домой главным образом потому, что меня выводили из себя твои родители.
Бетия вздохнула и прижалась к мужу, мурлыча от удовольствия, когда он обернул ее пледом, согревая своим теплом.
– Я понимаю. Отец – тяжелый человек, с ним нелегко поладить.
– Уоллесу удается.
– Да нет, Уоллес просто не обращает на него внимания, – улыбнулась Бетия в ответ на смех Эрика. – Уоллесу не нужно проводить с ними много времени, и, кроме того, объявив его наследником, родители не склонны критиковать его. Это может пошатнуть его авторитет в глазах других воинов, и тогда отцу придется самому вести их в бой.
Эрик молча поцеловал жену. В ее словах сквозила горечь, но по крайней мере она не поспешила извиниться за недопустимые речи и не начала оправдывать поведение отца. Он не хотел, чтобы Бетия возненавидела родителей, но его радовало, что она начинает видеть их такими, какие они есть. Раз она стала замечать их недостатки, со временем девушка поймет, что родители были не правы, относясь к ней с таким пренебрежением.
– Эрик, куда мы едем? – спросила Бетия, сознавая, что они удалились от лагеря на значительное расстояние.
– Я хочу показать тебе Дублин, – прошептал Эрик, проводя губами по ее волосам.
– Это недалеко?
– Прямо за деревьями.
– Странно, что мы подъехали так близко, а нас никто не окликнул.
– Нас заметили, но слухи о приказе короля уже достигли ушей сэра Грэма. Он не посмеет чинить нам препятствия. Не сейчас.
Бетия обернулась и посмотрела на него:
– Не думаю, что он уже оставил замок.
– Нет, конечно, нет. – Эрик поцеловал ее в кончик замерзшего носа. – Он все еще там. Я дам ему какое-то время на сборы. Но немного, он и так слишком долго доил эти земли.
К разочарованию Эрика, Бетия ничего не ответила. Он хотел, чтобы она открыто поддержала его, когда он отправится воевать. Он и сам считал, что люди не должны погибать ради золота или куска земли. Однако в его притязаниях на Дублин было нечто большее. Поэтому, несмотря на холод, Эрик решил показать Бетии землю, которую требовал, но которой еще не владел.
– Вот и замок, – сказал он.
Бетия нахмурилась, глядя на большую темную крепость. Она стояла посреди бесплодной земли – пустынные поля вокруг были занесены снегом. Ворота закрыты, вокруг ни души. Бетия прижалась к Эрику. Дублин выглядел отнюдь не гостеприимно. У нее мороз побежал по коже.
– Ты действительно хочешь получить это место? – Бетия пыталась разглядеть хоть какие-то признаки жизни, даже если они будут означать, что замок хорошо охраняется.
Эрик кивнул:
– Я понимаю, оно не кажется особенно радушным. Замок был построен для обороны, а зимой не видно мягкой зелени окружающих его лугов. Всю мою жизнь, да и задолго до меня, это место служило кормушкой, где стервятники жировали за счёт местных жителей.
– Стервятники, подобные лэрдам Битонам?
– Да. Боюсь, замок выглядит так мрачно, потому что он стал под стать своим хозяевам. Я был здесь однажды, когда отец захватил меня в плен. Он все еще думал, что я бастард, но ему нужен был сын. У него не было других сыновей, он был болен и думал, что умирает. Не желая оставлять замок дальнему родственнику, он забрал меня, чтобы перекроить по своему образу и подобию.
– Но у него не получилось.
– Большую часть времени я просидел в темнице, до тех пор, пока отец не захватил мою сводную сестру Мэлди и мы не сбежали. Лучше всего я помню – и до сих пор вижу это во сне, – как меня заставили смотреть на убийство одного из Мюрреев. Мне было тогда тринадцать лет, и я мало что знал о жизни. Отец замучил того мужчину до смерти, а меня заставляли смотреть на каждую судорогу боли, слышать каждый крик. Отец думал, что это закалит меня.
– Ты начал ненавидеть его, да? – прошептала Бетия, ужасаясь рассказу Эрика и борясь с желанием утешить того мальчика, каким он когда-то был.
– Да. Увидев, насколько он жесток, я стал жалеть о том, что он мой отец.
– Ты боялся, что сам станешь таким же впоследствии?
– Нет, хотя это и пугало меня немного. – Эрик развернул коня и поехал к деревне. – Но потом я увидел ее – сводную сестру Мэлди и понял, что отравленная кровь не портит ее. Особенно если учесть, что ее жизнь была куда тяжелее, а мать не утруждала себя воспитанием ребенка. Даже окруженная злом со всех сторон, Мэлди выросла незапятнанной. Так как я мог?
– Поэтому ты продолжаешь звать себя Мюрреем? Тебе невыносимо носить имя отца?
– Да. Те, кто был до него, и тот, кто пришел после, не знают, что такое честь. Мой дед был дьявольски жесток, отец не выдержал и убил его. – Эрик пожал плечами, когда Бетия вздрогнула. – Я остаюсь Мюрреем еще и потому, что чувствую себя одним из них. Я не знал другой семьи и другой жизни.
– Тогда и оставайся Мюрреем. – Бетия взглянула на крестьян, стоявших возле их домов, когда они въезжали в деревню. – Ты хочешь, чтобы эти люди поменяли имя?
– Нет. Они могут звать себя так, как им нравится. Здесь получится странная смесь из людей и имен. Несколько Макмилланов точно останутся здесь, равно как и несколько Драммондов. Если будет нужно, присоединятся и Мюрреи.
– Начало новой жизни.
– Надеюсь, что так.
Бетия посмотрела на деревню, когда Эрик остановился на вершине небольшого пригорка в конце грубой мощеной дороги. Несмотря на то, что она мало видела в своей жизни, редко покидая Данби, Бетия чувствовала печаль и запустение. Она успела заметить, как несколько жителей быстро исчезли в своих домах. Двух всадников оказалось достаточно, чтобы обратить их в бегство.
Несмотря на сгущавшиеся тени, Бетия вгляделась пристальнее. Не было видно ни лошадей, ни конюшен, не слышно животных. Над несколькими домишками еле курился дымок. На нескольких – осталась только часть крыши. Деревня умирала. Бетия начала думать, что сэр Грэм высосал из нее все соки.
– Думаю, у тебя будет немало хлопот, даже когда ты получишь это место, – пробормотала Бетия, когда Эрик повернул коня обратно в лагерь.
– Я знаю. Это одна из причин, почему я добиваюсь этих владений.
Бетия не могла не думать о том, что увидела. Было больно смотреть, как погибает цветущий когда-то край. В Дублине едва теплилась жизнь, как будто его душили.
Вернувшись в лагерь, Бетия поспешила к костру и села рядом с Гризеллой и Джеймсом. Она наполнила тарелку овсянкой, обещая себе, что завтра наестся до отвала. Мужчины стояли в карауле, их настороженный вид говорил о том, что за ними следят.
– Ты не думаешь, что Битоны могут напасть на нас? – спросила Гризелла, хмуро глядя на мужа.
– Эрик считает, что нет, – ответила Бетия.
– И что, сэр Грэм собирается передать замок в руки сэра Эрика?
– Скорее всего, нет. Он просто не станет атаковать прямо сейчас. Ему, очевидно, нужно время, чтобы обдумать, как он будет бороться с нами.
Гризелла вздохнула.
– Что ж, ничего удивительного. Мужчины не любят отдавать земли и богатство. Сэр Грэм, может, и не имеет прав на эту землю, но она у него в руках, и, боюсь, нам придется вырывать ее силой.
– Придется, – сказал Эрик, подойдя к костру поцеловать Джеймса на ночь.
– Ты идешь в караул? – спросила Бетия Эрика, целуя его.
– Пока да, а потом найду костер побольше и свернусь перед ним калачиком.
Бетия улыбнулась, глядя ему вслед. Она помогла Гризелле умыть Джеймса, затем присоединилась к горничной и племяннику в экипаже. Кто-то передвинул его поближе к огню, и одна занавеска была поднята, так что внутри было довольно тепло.
– Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что я здесь, а мужчины – снаружи, – сказала Гризелла, укладываясь рядом с Джеймсом на постели из одеял.
– Я тоже, – согласилась с ней Бетия и усмехнулась, тоже устраиваясь на одеялах. Она лежала и смотрела на деревянную раму, поддерживавшую крытый верх экипажа. – Я так мечтаю о собственной постели! Может быть, если поторопимся, мы приедем еще до захода солнца!
– Мне кажется, как только я найду постель для нас с Питером, я упаду в нее даже не раздеваясь. Ха! Я даже не буду ждать Питера! Нет, сначала я разведу огонь.
– Думаю, я придвину кровать прямо к камину. – Девушки рассмеялись, и Бетия вздохнула: – Хотя вы с Джеймсом довольно теплые, мне так не хватает Эрика.
– Я тебя понимаю. Мужчины шумные и волосатые, но их бывает так приятно обнять! – Гризелла лукаво улыбнулась Бетии поверх головы малыша. – Ты волнуешься перед встречей с семьей мужа?
– Немного. Боюсь, что доставлю им немало хлопот. – Бетия легко дотронулась до кудряшек спящего Джеймса. – Кроме того, я уже обременила их родича ребенком.
– Эту ношу он, кажется, рад был на себя взять. То, как сэр Эрик обращается с малышом и с другими детьми, подсказывает мне, что в Донкойле любою ребенка примут с распростертыми объятиями. Мужчина не будет с любовью относиться к детям, если его самого так не воспитывали.
– Я надеюсь, ты права. Мы будем на месте уже завтра: Мне очень хочется, чтобы малыша приняли в новой семье.
Сидя в седле впереди Эрика и оглядывая окрестности Донкойла, Бетия сразу же почувствовала разницу между ним и Дублином. Этот край дышал жизнью и теплом. Встретившие их воины поспешили принять лошадей и поприветствовать спутников Эрика. Было шумно. В воздухе пахло конским потом, дымом и большим скоплением народа. Не все запахи можно было назвать приятными, но сейчас Бетия даже их встречала с радостью. Как только Эрик помог ей спешиться, Гризелла передала ей малыша. Горничная растворилась в толпе, бросившись разыскивать мужа. Уоллес и сэр Дэвид присоединились к ним и двинулись вслед за Эриком, который повел Бетию в замок.
Крепко держа мужа за руку, Бетия оказалась в дышащем теплом зале, где ее представили крупному русоволосому мужчине по имени Балфур, его изящной красавице жене Мэлди, Найджелу, почти такому же красивому, как и Эрик, и его очаровательной беременной жене, которую звали Жизель. Не успела Бетия и глазом моргнуть, как пажи и служанки уже повели их наверх, в спальни, смывать дорожную пыль, греться и переодеваться. Бетию помыли, одели и усадили перед камином с бокалом подогретого вина, прежде чем ей удалось хоть немного опомниться.
Эрик рассмеялся, садясь рядом с ней, наливая себе вина и целуя ее надутые губки.
– Ты выглядишь ошеломленной, милая.
– Я совершенно растерялась. Не успела я войти и поздороваться, как меня увлекли в спальню с такой скоростью. – Бетия покачала головой. – Конечно, я оглушена. Я никогда нигде не была до того, как познакомилась с тобой.
– Да, все было проделано очень быстро. Даже я потрясен. Я отправил человека вперед – предупредить о нашем приезде, сказать, что мы продрогли после трех дней и ночей пути: Думаю, понимая, как мы, должно быть, замерзли, они приготовили все так быстро. Жизель особенно ненавидит холод.
– Жизель, беременная жена Найджела, – пробормотала Бетия и спросила: – Она родня Мэдди?
– Нет. Похожая внешность объясняется тем, что когда-то Найджел вообразил, что влюблен в Мэлди. Он уехал на целых семь лет, а когда вернулся – привез Жизель.
– О Боже!
– Вот именно. О Боже.
– Здесь очень мило. – Бетия скинула башмачки и поставила ноги на мягкую овечью шкуру, расстеленную перед камином.
– Я хочу, чтобы в Дублине было также.
Бетия оглядела гобелены, украшавшие стены, огромный камин и многочисленные коврики на полу. В комнате было тепло и уютно. Она повернулась к Эрику:
– Я знаю, что ты не нищий, но хватит ли у тебя денег?
– Нет, но только потому, что я рассчитываю потратить большую часть денег на крыши домов, плуги, зерно и другие нужды. Все остальное приложится.
– Да, конечно. Если бы отец не был таким скупым! Мое приданое могло бы облегчить твою задачу.
– Ты мне поможешь. Больше мне ничего не нужно.
– Ты уже рассказал родным нашу историю?
Эрик кивнул, встал и поднял Бетию на ноги.
– Здесь нет необходимости юлить и изворачиваться, как при дворе.
– Та история, что мы рассказали при дворе, показывала нас в более выгодном свете. Не так уж это было плохо.
– Тебе не нужно бояться, что тебе поставят в вину обстоятельства нашей свадьбы. Верь мне, когда я говорю, что история нашего знакомства вполне тривиальна по сравнению с прочими.
Бетия не была в этом уверена, но спорить не стала. Она держала Эрика за руку, когда он вел ее в большой зал, где, если обоняние ее не обманывало, был накрыт стол в честь их приезда. В животе забурчало, Бетия вспыхнула, хихикнула, и. Эрик рассмеялся вместе с ней.
Когда начался обед, первое время все были слишком поглощены трапезой, чтобы тратить время на разговоры. Настоящая беседа началась, только когда все поели и по кубкам было разлито горячее, сдобренное пряностями вино. Бетия сидела, потягивая вино и наслаждаясь сладким, запеченным в меду яблоком, пока Эрик рассказывал семье о своих приключениях.
Он лишь вкратце упомянул то, о чем часто писал им, после чего в подробностях изложил все, что касается Уильяма и Битона. Охота на Уильяма должна продолжаться. Бетии хотелось надеяться, что его скоро найдут. Но в этом деле было слишком много неудач и оплошностей, причем со стороны умных, способных и сообразительных людей. Девушка уже ни в чем не была уверена. Рассчитывать, что Уильяма поймают, означало признать, что она хочет видеть его мертвым. Но у нее не было другого выхода. Уильям угрожал ее жизни и, что еще страшнее, жизни Джеймса.
Когда мужчины начали обсуждать предстоящую битву, Бетии расхотелось есть. Опять она слушала, как хорошие, не кровожадные и не алчные люди рассуждают о том, как будут сражаться за кусок земли. В их речах проскальзывало предвкушение битвы, оживление, вызванное возможностью подраться, когда правда на их стороне.
– Будь я на вашем месте, я бы не слушала, – сказала Мэлди, после того как Жизель тихо встала и ушла в спальню. – Я собираюсь оставить их одних.
– Это хороший совет, миледи. Я не понимаю таких вещей.
– Пожалуйста, зови меня Мэлди. Мы ведь теперь сестры.
– Спасибо, Мэлди. Ты понимаешь все, о чем они говорят?
Мэлди пожала худенькими плечами:
– Дублин должен быть освобожден от господства Битонов. Почему мужчины кажутся довольными оттого, что сэр Грэм Битон вынуждает их идти на него войной, – для меня такая же загадка. Это заложено в мужской природе. Они, наверное, удивляются, как я могу так радоваться хорошо проведенному обеду или новому снадобью, которое мне удастся приготовить. Думаю, мужчины и женщины созданы для того, чтобы смущать друг друга время от времени.
– Я не хочу, чтобы они воевали. Не хочу, чтобы люди погибали за кусок земли.
– Ничего не поделаешь, Бетия, это в природе вещей. Решив, что даже эта милая женщина не может понять ее чувства, Бетия сменила тему.
– Эрик сказал мне, что ты – целительница.
– Я делаю, что могу. Не хочу казаться тщеславной, но я накопила богатые знания и опыт.
– Это не тщеславие – знать, чего стоишь. Я сама только начала это понимать. Старая Хельда, целительница из Данби, немного учила меня, но я хотела бы учиться дальше. Я начинаю думать, что Дублин придется полностью восстанавливать и там пригодятся любые навыки.
– Я буду рада обучить тебя всему, что умею, прежде чем ты уедешь в новый дом.
Было уже поздно, когда Эрик отвел ее в спальню. Несмотря на беседу с Мэдди, Бетия не смогла полностью отвлечься от разговоров о войне. Наблюдая, как Эрик снимает одежду, она вдруг задумалась о том, как уязвимо его тело и что раны могут оказаться смертельными. Бетия одернула себя и забралась в постель. Когда Эрик скользнул под одеяло и прижал ее к себе, девушка хотела отстраниться, но тепло его тела и собственный отклик быстро расслабили ее.
– Похоже, у вас с Мэлди нашлось о чем поговорить, – сказал Эрик, поглаживая жену по спине и размышляя, почему она кажется печальной и отрешенной.
– Она будет учить меня целительству. Думаю, в Дублине это пригодится.
– А, Дублин! Бетия, я не хочу войны, – начал он.
– Помолчи, – поцеловала его Бетия, – с меня довольно разговоров о Дублине, сэре Грэме и вашем праве сражаться против него. Мы не спали в одной постели три долгие холодные ночи. У нас есть чем заняться, не правда ли?
– Да, но скоро нам все равно придется обсудить это.
Бетия притянула его голову и поцеловала. Она вложила в поцелуй всю свою потребность в Эрике, весь свой страх за него. Вскоре оба с трудом дышали. Страсть дарила ей утешение, позволяла забыть о мужчинах и разговорах о войне. Счастливое забвение было коротким, но оно полностью поглотило ее.
Эрик вскоре тоже достиг пика блаженства. Взмокший и довольный, он перекатился на спину и прижал Бетию к себе.
– Добро пожаловать в Донкойл, Бетия Мюррей, – протянул он, улыбаясь в ответ на ее хихиканье.
Глава 17
– Мне кажется, твоей жене это не нравится, – пробормотал Балфур, наблюдая, как Бетия спешит с площадки для тренировок.
Эрик вздохнул и отпил вина, принесенного ему Бетией.
– Да, не нравится. Я пытался поговорить с ней об этом, но, – поморщился он, – она всякий раз умело меняет тему.
Балфур рассмеялся и понимающе кивнул:
– По крайней мере, она не избегает тебя и не кричит на всю округу, чтобы ты изменил свое решение. Но что ей не нравится?
– Да, – сказал Найджел, подходя к ним и наливая вина из кувшина, – что может не нравиться твоей жене в предстоящей битве? Она же за правое дело!
– Бетии кажется, что это всего лишь война за земли, она не хочет, чтобы люди гибли из-за такой малости, – ответил Эрик. – Во многом я с ней согласен.
– Она не верит, что Дублин принадлежит тебе по закону?
– Это она понимает. Бетия не сомневается в том, что сэр Грэм не имеет никаких прав на Дублин и должен вернуть мне его.
– Все ясно, – мягко рассмеялся Балфур, – мы должны получить замок, чудесным образом не вынимая меч из ножен.
– Глупая мысль, а я знаю, что Бетия неглупая девушка. Просто сейчас ею руководит не рассудок, а сердце, и поэтому так трудно вразумить ее.
– Тогда оставь все как есть. Позволь ей справиться с этим самой.
– Да, возможно, так будет лучше. Бетия понимает обстоятельства дела. Я даже показал ей, в каком плачевном состоянии находится Дублин. Я сделал все, что мог. В остальном она должна разобраться сама.
– В крайнем случае, – улыбнулся Найджел, глядя, как к ним приближаются Мэлди и идущая вперевалку Жизель, – здесь есть, кому с ней поговорить.
Бетия нахмурилась, когда на пороге ее комнаты появились Жизель и Мэлди. Она думала, что это Гризелла, поскольку совсем недавно видела, как обе женщины направлялись к своим мужьям. Отложив в сторону рубашонку, которую она шила для Джеймса, Бетия налила гостьям вина и поставила перед огнем табуретки. За месяц, прошедший с того дня, как она приехала в Донкойл, дамы впервые разыскивали ее, и Бетия волновалась, гадая о причине визита.
– Все в порядке? – спросила она, садясь рядом с Жизель, но так, чтобы видеть обеих женщин.
– И да и нет, – вздохнула Мэлди.
– Я сделала что-то не так?
– Почему ты все время думаешь об этом?
– Что вы имеете в виду?
– Каждый раз, когда что-нибудь, даже в малейшей степени, идет не так, ты извиняешься. Когда одна из нас ищет тебя, чтобы поговорить, и, не дай Бог, выглядит достаточно серьезной, как сейчас например, ты всегда спрашиваешь, в чем ты провинилась.
– Судя по моему опыту, чаще всего дело именно в этом, – пробормотала Бетия.
– Ох, – прищелкнула языком Жизель, – я не видела, чтобы ты допустила хоть один промах с тех пор, как приехала сюда. Ты не совершаешь ошибок. Ты всегда трудолюбива, предупредительна и расторопна, к тому же ты очень добра. Люди пытались убедить тебя, что ты ничего не стоишь, и тебе приходилось пропускать это мимо ушей, да? Те люди были глупы!
Бетия слабо улыбнулась – Жизель говорила так страстно! К тому же было очень приятно слышать, как высоко женщина оценивает ее способности.
– Тем не менее, вы очень серьезны, – сказала Бетия.
– Мы пришли поговорить об Эрике. Ты, кажется, не понимаешь, как больно ранишь его.
– Ты выбрала не лучший способ начать разговор, Жизель, – нахмурилась Мэлди.
– Почему же? Эрик несчастен. Ты не виновата, – поспешно добавила Жизель, глядя на застывшее лицо Бетии. – Но что-то неладное творится в твоей душе, и он это чувствует.
– Бетия, – сказала Мэлди, похлопав ее по сцепленным пальцам, – твое отношение к предстоящей битве не дает ему покоя.
– Это он прислал вас сюда?
– Нет, наши мужья. Эрик думает, что если мы попытаемся поговорить с тобой о войне и показать тебе, что не так страшен черт, как его малюют, будет только хуже. Он считает, что ты должна во всем разобраться сама, и думает своим мужским умишком, – Мэлди подмигнула обеим женщинам, – что уже все тебе сказал. А так как он все сказал, а ты до сих пор не понимаешь, Эрик чувствует себя потерянным.
– И это ранит его?
– Он так не говорит. Он говорит, что ему не нравится, что это расстраивает тебя. Но мне кажется, что да, ранит. Эрик понимает тебя, но хочет, чтобы ты была полностью на его стороне.
Бетия вздохнула и отпила вина.
– Я никогда не пойду против него.
– Хорошо сказано, – пробормотала Жизель.
– Брось, милая, не старайся обвести нас вокруг пальца, – сказала Мэлди, мягко улыбаясь. – Мы уже давно замужем. Ответ – не ответ, ни да, ни нет – в эту игру мы хорошо научились играть, и можем быстро распознать ее. Поведай нам, что происходит в твоей хорошенькой головке, и, может быть, мы сумеем подсказать тебе, как не переживать самой и не расстраивать Эрика.
– Мне не нравится, что люди сражаются и гибнут из-за клочка земли, – сказала Бетия.
– Он хочет восстановить справедливость, и, надеюсь, ты это понимаешь. Дублин принадлежит Эрику. Это отказ сэра Грэма выполнять королевский приказ служит поводом для битвы.
– Разве это не борьба за наследство?
– В каком-то смысле, но разве Эрик не имеет на это права? Ты видела, в каком плачевном состоянии находится Дублин. Люди доведены до крайности. Последние три лэрда совсем не заботились о них. Они их били, морили голодом, доводили до погибели в бессмысленных стычках с соседними кланами и угнетали до тех пор, пока люди не стали покорными, как овцы.
– Думаю, ты все это знаешь, – сказала Жизель. – Возможно, тебе следует хорошенько разобраться, почему ты так расстраиваешься из-за предстоящего сражения. Я не удивлюсь, если окажется, что дело не в самой битве, а в том, что ты просто боишься за тех, кто тебе дорог.
– Конечно, я не хочу, чтобы Эрик отправился на войну! Ни Эрик, ни Боуэн, ни Питер, ни Уоллес. Хотя мне всегда казалось неправильным, что люди погибают из-за земель и богатства. Жадность до чужих владений стоила жизни моей сестре, ее мужу и его тете. И та же жадность заставляет сумасшедшего охотиться за мной. Неужели есть что-то удивительное в том, что мне не нравится все это?
– Вовсе нет, – сказала Мэлди, – но ты же не думаешь, что Эрик похож на Уильяма?
– Нет, конечно.
– Тогда постарайся объяснить все Эрику.
Эта мысль ужаснула Бетию.
– Я уже говорила Эрику, что никогда не стану сравнивать его с Уильямом.
– Иногда недостаточно просто сказать.
– Я начинаю чувствовать себя виноватой.
Мэлди улыбнулась:
– Все, что я хотела, – это чтобы ты заглянула в себя и разобралась, почему эта битва вызывает у тебя такое отвращение. Думаю, Жизель права. В тебе говорит страх за Эрика и его друзей.
– Что ж, я готова признать, что когда я размышляю о предстоящей войне, я думаю только о Эрике, Питере, Боуэне и Уоллесе, не принимая в расчет остальных. Я не перенесу, если с ними что-то случится, если они погибнут, сражаясь за этот проклятый Дублин. Как раз то, что сказала Жизель, не правда ли?
– Почти, – сказала Мэлди. – Я не думаю, что мы до конца успокоили твои страхи, но постарайся впредь, говоря об этом, выражать только тревогу за безопасность близких.
Эрик вздохнул и отпил вина, принесенного ему Бетией.
– Да, не нравится. Я пытался поговорить с ней об этом, но, – поморщился он, – она всякий раз умело меняет тему.
Балфур рассмеялся и понимающе кивнул:
– По крайней мере, она не избегает тебя и не кричит на всю округу, чтобы ты изменил свое решение. Но что ей не нравится?
– Да, – сказал Найджел, подходя к ним и наливая вина из кувшина, – что может не нравиться твоей жене в предстоящей битве? Она же за правое дело!
– Бетии кажется, что это всего лишь война за земли, она не хочет, чтобы люди гибли из-за такой малости, – ответил Эрик. – Во многом я с ней согласен.
– Она не верит, что Дублин принадлежит тебе по закону?
– Это она понимает. Бетия не сомневается в том, что сэр Грэм не имеет никаких прав на Дублин и должен вернуть мне его.
– Все ясно, – мягко рассмеялся Балфур, – мы должны получить замок, чудесным образом не вынимая меч из ножен.
– Глупая мысль, а я знаю, что Бетия неглупая девушка. Просто сейчас ею руководит не рассудок, а сердце, и поэтому так трудно вразумить ее.
– Тогда оставь все как есть. Позволь ей справиться с этим самой.
– Да, возможно, так будет лучше. Бетия понимает обстоятельства дела. Я даже показал ей, в каком плачевном состоянии находится Дублин. Я сделал все, что мог. В остальном она должна разобраться сама.
– В крайнем случае, – улыбнулся Найджел, глядя, как к ним приближаются Мэлди и идущая вперевалку Жизель, – здесь есть, кому с ней поговорить.
Бетия нахмурилась, когда на пороге ее комнаты появились Жизель и Мэлди. Она думала, что это Гризелла, поскольку совсем недавно видела, как обе женщины направлялись к своим мужьям. Отложив в сторону рубашонку, которую она шила для Джеймса, Бетия налила гостьям вина и поставила перед огнем табуретки. За месяц, прошедший с того дня, как она приехала в Донкойл, дамы впервые разыскивали ее, и Бетия волновалась, гадая о причине визита.
– Все в порядке? – спросила она, садясь рядом с Жизель, но так, чтобы видеть обеих женщин.
– И да и нет, – вздохнула Мэлди.
– Я сделала что-то не так?
– Почему ты все время думаешь об этом?
– Что вы имеете в виду?
– Каждый раз, когда что-нибудь, даже в малейшей степени, идет не так, ты извиняешься. Когда одна из нас ищет тебя, чтобы поговорить, и, не дай Бог, выглядит достаточно серьезной, как сейчас например, ты всегда спрашиваешь, в чем ты провинилась.
– Судя по моему опыту, чаще всего дело именно в этом, – пробормотала Бетия.
– Ох, – прищелкнула языком Жизель, – я не видела, чтобы ты допустила хоть один промах с тех пор, как приехала сюда. Ты не совершаешь ошибок. Ты всегда трудолюбива, предупредительна и расторопна, к тому же ты очень добра. Люди пытались убедить тебя, что ты ничего не стоишь, и тебе приходилось пропускать это мимо ушей, да? Те люди были глупы!
Бетия слабо улыбнулась – Жизель говорила так страстно! К тому же было очень приятно слышать, как высоко женщина оценивает ее способности.
– Тем не менее, вы очень серьезны, – сказала Бетия.
– Мы пришли поговорить об Эрике. Ты, кажется, не понимаешь, как больно ранишь его.
– Ты выбрала не лучший способ начать разговор, Жизель, – нахмурилась Мэлди.
– Почему же? Эрик несчастен. Ты не виновата, – поспешно добавила Жизель, глядя на застывшее лицо Бетии. – Но что-то неладное творится в твоей душе, и он это чувствует.
– Бетия, – сказала Мэлди, похлопав ее по сцепленным пальцам, – твое отношение к предстоящей битве не дает ему покоя.
– Это он прислал вас сюда?
– Нет, наши мужья. Эрик думает, что если мы попытаемся поговорить с тобой о войне и показать тебе, что не так страшен черт, как его малюют, будет только хуже. Он считает, что ты должна во всем разобраться сама, и думает своим мужским умишком, – Мэлди подмигнула обеим женщинам, – что уже все тебе сказал. А так как он все сказал, а ты до сих пор не понимаешь, Эрик чувствует себя потерянным.
– И это ранит его?
– Он так не говорит. Он говорит, что ему не нравится, что это расстраивает тебя. Но мне кажется, что да, ранит. Эрик понимает тебя, но хочет, чтобы ты была полностью на его стороне.
Бетия вздохнула и отпила вина.
– Я никогда не пойду против него.
– Хорошо сказано, – пробормотала Жизель.
– Брось, милая, не старайся обвести нас вокруг пальца, – сказала Мэлди, мягко улыбаясь. – Мы уже давно замужем. Ответ – не ответ, ни да, ни нет – в эту игру мы хорошо научились играть, и можем быстро распознать ее. Поведай нам, что происходит в твоей хорошенькой головке, и, может быть, мы сумеем подсказать тебе, как не переживать самой и не расстраивать Эрика.
– Мне не нравится, что люди сражаются и гибнут из-за клочка земли, – сказала Бетия.
– Он хочет восстановить справедливость, и, надеюсь, ты это понимаешь. Дублин принадлежит Эрику. Это отказ сэра Грэма выполнять королевский приказ служит поводом для битвы.
– Разве это не борьба за наследство?
– В каком-то смысле, но разве Эрик не имеет на это права? Ты видела, в каком плачевном состоянии находится Дублин. Люди доведены до крайности. Последние три лэрда совсем не заботились о них. Они их били, морили голодом, доводили до погибели в бессмысленных стычках с соседними кланами и угнетали до тех пор, пока люди не стали покорными, как овцы.
– Думаю, ты все это знаешь, – сказала Жизель. – Возможно, тебе следует хорошенько разобраться, почему ты так расстраиваешься из-за предстоящего сражения. Я не удивлюсь, если окажется, что дело не в самой битве, а в том, что ты просто боишься за тех, кто тебе дорог.
– Конечно, я не хочу, чтобы Эрик отправился на войну! Ни Эрик, ни Боуэн, ни Питер, ни Уоллес. Хотя мне всегда казалось неправильным, что люди погибают из-за земель и богатства. Жадность до чужих владений стоила жизни моей сестре, ее мужу и его тете. И та же жадность заставляет сумасшедшего охотиться за мной. Неужели есть что-то удивительное в том, что мне не нравится все это?
– Вовсе нет, – сказала Мэлди, – но ты же не думаешь, что Эрик похож на Уильяма?
– Нет, конечно.
– Тогда постарайся объяснить все Эрику.
Эта мысль ужаснула Бетию.
– Я уже говорила Эрику, что никогда не стану сравнивать его с Уильямом.
– Иногда недостаточно просто сказать.
– Я начинаю чувствовать себя виноватой.
Мэлди улыбнулась:
– Все, что я хотела, – это чтобы ты заглянула в себя и разобралась, почему эта битва вызывает у тебя такое отвращение. Думаю, Жизель права. В тебе говорит страх за Эрика и его друзей.
– Что ж, я готова признать, что когда я размышляю о предстоящей войне, я думаю только о Эрике, Питере, Боуэне и Уоллесе, не принимая в расчет остальных. Я не перенесу, если с ними что-то случится, если они погибнут, сражаясь за этот проклятый Дублин. Как раз то, что сказала Жизель, не правда ли?
– Почти, – сказала Мэлди. – Я не думаю, что мы до конца успокоили твои страхи, но постарайся впредь, говоря об этом, выражать только тревогу за безопасность близких.