В лимузине по дороге в «Затерянный ручей» Лаура упала Теду в объятия.
– Ты отлично себя вел перед прессой. Весьма дипломатично. – Она подняла глаза, легкая улыбка играла на ее губах. – И никаких зуботычин. Это что, новый Тед Кендалл? Или просто еще одна грань очень сложного человека, которого я знаю и люблю?
– Скажем так: улучшенная версия старой модели. – Глядя на нее сверху вниз, он добавил: – Ты тоже выступила неплохо. Джей Би гордился бы тобой.
Ее глаза затуманились.
– Сейчас, зная, почему он погиб, я думаю, что могла бы предотвратить убийство.
– Ерунда!
– Правда. Если бы я не была так чертовски занята судьбой газеты, Джей Би мог бы прийти с тем, что узнал, ко мне. Мы бы все обсудили, как обычно делали почти каждый вечер. Вместе мы нашли бы способ справиться с Малкольмом. Он предпочел решать вопрос в одиночку, потому что не хотел доставлять мне новые неприятности.
– Не казни себя, Лаура.
Их прервала очередная информационная сводка о выборах. «По невероятной иронии судьбы, – объявил диктор, – Малкольм Кендалл, которому предъявлено обвинение в убийстве Дж. Б. Лоусона, на губернаторских выборах одержал убедительную победу. В письменном заявлении, полученном нашей станцией несколько минут назад, мистер Кендалл отказался от губернаторства и поздравил с победой губернатора Торна. Других комментариев не последовало».
Тед выключил радио.
– Что ж, я рад, что эта глава окончена. Куда спокойнее будет спать, зная, что Малкольм Кендалл не будет нашим следующим губернатором.
Тед с Лаурой приехали в «Затерянный ручей» почти в полночь, но, тем не менее все лампы в доме ярко горели. Стоило только лимузину въехать во двор, как парадная дверь отворилась и оттуда, всплескивая руками, выбежала Ширли.
– О, моя детка!
Смеясь и плача, она прижала Лауру к груди.
– Как ты себя чувствуешь, малышка? Ленокс сказал, что твоя рана снова открылась. – Она озабоченно отстранилась. – Боже, я сделала тебе больно?
Лаура рассмеялась:
– Все нормально, мама. Не надо обращаться со мной так, словно я стеклянная. – Она чуть отступила назад. – Нет, вы только посмотрите! – ухмыльнулась дочь, разглядывая белые джинсы с множеством заклепок, такую же жилетку и белые же сапоги с бахромой. – Где ты раздобыла такой наряд?
Отведя руки в стороны, Ширли выполнила грациозный пируэт.
– Тебе нравится? Все новое. Мне подумалось, что после всех этих ужасных испытаний я заслужила несколько обновок. Поэтому Ленокс повез меня за покупками.
Лаура в изумлении посмотрела на Ленокса, стоявшего за Ширли.
– Ты повез маму за покупками?
Тот еле сдержал улыбку.
– Да, хотя должен признаться, что мне вряд ли захочется заниматься этим регулярно.
– О, не слушайте его. – Совершенно забыв о былой неприязни, она дружески хлопнула стоического дворецкого по спине. – Ему понравилось. Точно говорю. И у него неплохой вкус. Для англичанина.
Ленокс слегка поклонился.
– Благодарю вас, мэм. – Повернувшись к Лауре с Тедом, он спросил: – Я взял на себя смелость приготовить легкий ужин. Подать сюда?
– Это было бы прекрасно, Ленокс.
– Давай, старина, я тебе помогу, – предложил Тед, обнимая Ленокса за плечи, – а Лаура с матерью пусть пока пообщаются наедине.
– И вовсе не обязательно, – запротестовала Лаура.
Тед отмахнулся и вышел из комнаты.
Ширли взяла Лауру за руку и повела к дивану.
– Очень разумно с его стороны. – Она искоса бросила на Лауру вопрошающий взгляд. – Амос сказал, что Тед останется здесь. Это правда? Может, я чего-то недопонимаю?
Лаура улыбнулась:
– Ну… может быть, ты скоро кое-что поймешь. Ширли сжала ее руку.
– Хорошо. Потому, что этот молодой человек мне нравится все больше.
Лаура приняла настороженный вид.
– Я еще не знаю, хорошо это или плохо. – Затем, заметив задумчивый взгляд Ширли, спросила: – Что-то хочешь сказать, мама?
– Вообще-то да. – Ширли рассматривала свой кроваво-красный маникюр. – Не знаю, с чего и начать.
Улыбка Лауры погасла.
– Начать что?
– Сегодня вечером мне позвонил мой приятель, человек, которого я знаю еще по Германии. Он узнал из теленовостей, что меня освободили и разыскал через полицейское управление Бернета. Он теперь живет в Лос-Анджелесе и владеет там ночным клубом. – Она подняла глаза. – Он хочет предложить мне работу, Лаура. И длительный контракт.
– В Лос-Анджелесе?
Ширли кивнула.
– А как же твои планы купить «Золотой попугай»?
Ширли пожала плечами:
– Вряд ли у меня получилось бы. Как ты сказала, слишком много работы и ответственности.
«Все начинается сначала, – подумала Лаура, вспомнив такой же разговор, но только шестнадцать лет назад. – Она все такая же беззаботная, ее не волнует, что мы еще не успели отпраздновать ее освобождение, или спасение «Сентинел», или решение Теда остаться в Техасе. Ее поманило новое приключение, и она срывается с места».
Прекрати, Лаура. Ты больше не подросток. Ты теперь вполне взрослая женщина. Что до Ширли, то она всегда была такой. И ты это знаешь.
– Ты не сердишься на меня, девочка?
Лаура всмотрелась в подернутые мечтательной дымкой карие глаза и покачала головой.
– Нет. Конечно, нет. Я рада за тебя, мама. Я уверена, ты станешь звездой в Лос-Анджелесе. – Она выдавила из себя улыбку. – И когда же это произойдет?
– Я выхожу на работу с пятницы.
– О!
– Ты все-таки сердишься. – И не успела дочь ее опровергнуть, как Ширли уже изобразила на лице одно из своих трагических выражений. Оно напомнило Лауре Лану Тернер из «Мадам Икс». – О, Лаура, я постоянно тебя разочаровываю, не так ли?
– Вовсе нет.
– Я всегда была никудышной матерью!
– Прекрати.
– Это правда. Я никогда не занималась тем, чем должна заниматься нормальная мать: не учила тебя шить, не ходила на родительские собрания, не пекла кексы для вашего бойскаутского отряда, не пела тебе колыбельных…
Лаура улыбнулась:
– Почему же? Пела.
Ширли подняла брови:
– Я пела?
– Конечно. – Встав, Лаура приняла драматичную позу, прижав одну руку к груди, а другую вытянув вперед в направлении воображаемого возлюбленного. Затем, удивительно точно подражая матери, запела: «С добрым утром, боль моего сердца».
Ширли зашлась в хохоте, и обе женщины вновь бросились друг другу в объятия.
– Ох, детка! – промурлыкала Ширли. – Ты слишком добра ко мне. Как я буду обходиться без тебя?
«Обойдешься, – подумала Лаура, и слеза покатилась по ее щеке. – Ты всегда обходилась».
Глава 37
– Ты отлично себя вел перед прессой. Весьма дипломатично. – Она подняла глаза, легкая улыбка играла на ее губах. – И никаких зуботычин. Это что, новый Тед Кендалл? Или просто еще одна грань очень сложного человека, которого я знаю и люблю?
– Скажем так: улучшенная версия старой модели. – Глядя на нее сверху вниз, он добавил: – Ты тоже выступила неплохо. Джей Би гордился бы тобой.
Ее глаза затуманились.
– Сейчас, зная, почему он погиб, я думаю, что могла бы предотвратить убийство.
– Ерунда!
– Правда. Если бы я не была так чертовски занята судьбой газеты, Джей Би мог бы прийти с тем, что узнал, ко мне. Мы бы все обсудили, как обычно делали почти каждый вечер. Вместе мы нашли бы способ справиться с Малкольмом. Он предпочел решать вопрос в одиночку, потому что не хотел доставлять мне новые неприятности.
– Не казни себя, Лаура.
Их прервала очередная информационная сводка о выборах. «По невероятной иронии судьбы, – объявил диктор, – Малкольм Кендалл, которому предъявлено обвинение в убийстве Дж. Б. Лоусона, на губернаторских выборах одержал убедительную победу. В письменном заявлении, полученном нашей станцией несколько минут назад, мистер Кендалл отказался от губернаторства и поздравил с победой губернатора Торна. Других комментариев не последовало».
Тед выключил радио.
– Что ж, я рад, что эта глава окончена. Куда спокойнее будет спать, зная, что Малкольм Кендалл не будет нашим следующим губернатором.
Тед с Лаурой приехали в «Затерянный ручей» почти в полночь, но, тем не менее все лампы в доме ярко горели. Стоило только лимузину въехать во двор, как парадная дверь отворилась и оттуда, всплескивая руками, выбежала Ширли.
– О, моя детка!
Смеясь и плача, она прижала Лауру к груди.
– Как ты себя чувствуешь, малышка? Ленокс сказал, что твоя рана снова открылась. – Она озабоченно отстранилась. – Боже, я сделала тебе больно?
Лаура рассмеялась:
– Все нормально, мама. Не надо обращаться со мной так, словно я стеклянная. – Она чуть отступила назад. – Нет, вы только посмотрите! – ухмыльнулась дочь, разглядывая белые джинсы с множеством заклепок, такую же жилетку и белые же сапоги с бахромой. – Где ты раздобыла такой наряд?
Отведя руки в стороны, Ширли выполнила грациозный пируэт.
– Тебе нравится? Все новое. Мне подумалось, что после всех этих ужасных испытаний я заслужила несколько обновок. Поэтому Ленокс повез меня за покупками.
Лаура в изумлении посмотрела на Ленокса, стоявшего за Ширли.
– Ты повез маму за покупками?
Тот еле сдержал улыбку.
– Да, хотя должен признаться, что мне вряд ли захочется заниматься этим регулярно.
– О, не слушайте его. – Совершенно забыв о былой неприязни, она дружески хлопнула стоического дворецкого по спине. – Ему понравилось. Точно говорю. И у него неплохой вкус. Для англичанина.
Ленокс слегка поклонился.
– Благодарю вас, мэм. – Повернувшись к Лауре с Тедом, он спросил: – Я взял на себя смелость приготовить легкий ужин. Подать сюда?
– Это было бы прекрасно, Ленокс.
– Давай, старина, я тебе помогу, – предложил Тед, обнимая Ленокса за плечи, – а Лаура с матерью пусть пока пообщаются наедине.
– И вовсе не обязательно, – запротестовала Лаура.
Тед отмахнулся и вышел из комнаты.
Ширли взяла Лауру за руку и повела к дивану.
– Очень разумно с его стороны. – Она искоса бросила на Лауру вопрошающий взгляд. – Амос сказал, что Тед останется здесь. Это правда? Может, я чего-то недопонимаю?
Лаура улыбнулась:
– Ну… может быть, ты скоро кое-что поймешь. Ширли сжала ее руку.
– Хорошо. Потому, что этот молодой человек мне нравится все больше.
Лаура приняла настороженный вид.
– Я еще не знаю, хорошо это или плохо. – Затем, заметив задумчивый взгляд Ширли, спросила: – Что-то хочешь сказать, мама?
– Вообще-то да. – Ширли рассматривала свой кроваво-красный маникюр. – Не знаю, с чего и начать.
Улыбка Лауры погасла.
– Начать что?
– Сегодня вечером мне позвонил мой приятель, человек, которого я знаю еще по Германии. Он узнал из теленовостей, что меня освободили и разыскал через полицейское управление Бернета. Он теперь живет в Лос-Анджелесе и владеет там ночным клубом. – Она подняла глаза. – Он хочет предложить мне работу, Лаура. И длительный контракт.
– В Лос-Анджелесе?
Ширли кивнула.
– А как же твои планы купить «Золотой попугай»?
Ширли пожала плечами:
– Вряд ли у меня получилось бы. Как ты сказала, слишком много работы и ответственности.
«Все начинается сначала, – подумала Лаура, вспомнив такой же разговор, но только шестнадцать лет назад. – Она все такая же беззаботная, ее не волнует, что мы еще не успели отпраздновать ее освобождение, или спасение «Сентинел», или решение Теда остаться в Техасе. Ее поманило новое приключение, и она срывается с места».
Прекрати, Лаура. Ты больше не подросток. Ты теперь вполне взрослая женщина. Что до Ширли, то она всегда была такой. И ты это знаешь.
– Ты не сердишься на меня, девочка?
Лаура всмотрелась в подернутые мечтательной дымкой карие глаза и покачала головой.
– Нет. Конечно, нет. Я рада за тебя, мама. Я уверена, ты станешь звездой в Лос-Анджелесе. – Она выдавила из себя улыбку. – И когда же это произойдет?
– Я выхожу на работу с пятницы.
– О!
– Ты все-таки сердишься. – И не успела дочь ее опровергнуть, как Ширли уже изобразила на лице одно из своих трагических выражений. Оно напомнило Лауре Лану Тернер из «Мадам Икс». – О, Лаура, я постоянно тебя разочаровываю, не так ли?
– Вовсе нет.
– Я всегда была никудышной матерью!
– Прекрати.
– Это правда. Я никогда не занималась тем, чем должна заниматься нормальная мать: не учила тебя шить, не ходила на родительские собрания, не пекла кексы для вашего бойскаутского отряда, не пела тебе колыбельных…
Лаура улыбнулась:
– Почему же? Пела.
Ширли подняла брови:
– Я пела?
– Конечно. – Встав, Лаура приняла драматичную позу, прижав одну руку к груди, а другую вытянув вперед в направлении воображаемого возлюбленного. Затем, удивительно точно подражая матери, запела: «С добрым утром, боль моего сердца».
Ширли зашлась в хохоте, и обе женщины вновь бросились друг другу в объятия.
– Ох, детка! – промурлыкала Ширли. – Ты слишком добра ко мне. Как я буду обходиться без тебя?
«Обойдешься, – подумала Лаура, и слеза покатилась по ее щеке. – Ты всегда обходилась».
Глава 37
Тед собирался уже присоединиться к Лауре, которая какое-то время назад ушла спать, когда зазвенел дверной звонок.
Ленокс прошел через прихожую, открыл дверь. Через несколько мгновений он вернулся.
– Вас, сэр.
Растерявшись, Тед медленно встал с кресла, и в ту же минуту в комнату вошел его отец.
– Папа… – Он был настолько потрясен, что больше не нашелся, что сказать.
– Я знаю, что уже очень поздно, но шериф Уилсон лишь недавно позвонил мне, и я решил попытаться… – Его голос потерял былую едкость и глаза, те самые глаза, что совсем еще недавно смотрели на сына с таким презрением, теперь следили за ним с некоторой опаской.
– А?
«Скажи что-нибудь разумное и членораздельное. Что-нибудь содержащее больше одной буквы», – призывал он себя. Переведя дыхание, Тед показал на кресло.
– Пожалуйста, присаживайся. Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе? Содовой?
Чарльз, казавшийся изможденным в джемпере, который был ему слишком велик, покачал головой.
– Ничего не надо, спасибо. – Он сел на диван и прислонил к подлокотнику трость. – Я бы подождал до утра, но сестра что-то говорила о твоем отъезде в Белфаст.
– Эта поездка отменяется. – Он помолчал. – Я остаюсь в Техасе. Навсегда.
Несмотря на то, что Тед заметил огонек удивления в глазах Чарльза, он так и не смог понять, понравилась отцу новость или нет.
– Она также рассказала мне о твоем походе на чердак.
Тед чуть не взорвался от гнева.
– Ей не следовало этого делать!
– Не сердись на нее, это моя вина. Я довел ее до бешенства, и она выпалила все, прежде чем поняла, что наделала. Знаешь, она очень похожа на тебя в этом отношении. Сначала говорит, потом думает.
Едва заметная улыбка тронула губы Теда.
– А ты всегда был суровым судьей человеческих слабостей.
– Верно. – Он помолчал. – Насчет цепочки твоей матери…
– Сейчас я ее принесу.
Тед вскоре вернулся и передал цепочку Чарльзу. При виде муки на отцовском лице, когда тот гладил сломанную застежку, у Теда перехватило дыхание.
– Так это был Малкольм с самого начала, – прошептал Чарльз. – Мой собственный брат.
– Да. Прости, отец, что я тогда пришел к неверным выводам.
– Что еще ты мог подумать? Доказательство было убийственным. Даже Сандра поверила.
– Она бы не поверила, если бы я не был в этом убежден.
– И все же ты согласился не сообщать в полицию.
– Мне нелегко далось такое решение. Меня обуревали самые противоречивые чувства, но, в конце концов я не смог пойти на это.
– И ты готов был уехать в Англию, понимая, что я не узнаю, что ты для меня сделал? Почему? Ты боялся, что я окажусь неблагодарным?
«Он все еще не понимает, – подумал Тед с легким сожалением. – Он старается, но все еще не понимает».
– Мне не нужна благодарность. – Чарльз не откликнулся, и сын спросил: – А ты, папа? Что нужно тебе? Чего хочешь ты?
На какое-то время Чарльз, казалось, целиком погрузился в созерцание изображения скульптуры Джека Брайанта на кофейном столике.
– Мне слишком поздно чего-либо ожидать.
– Это неправда. Ты ведь пришел сюда не потому, что слишком поздно. Ты пришел, потому что есть надежда.
– Столько всего произошло…
– Все можно исправить, забыть.
– Так просто?
Тед откинулся в кресле и скрестил ноги.
– Что, слишком импульсивно для тебя?
В старческих голубых глазах промелькнуло что-то такое, чего Тед не видел уже долгие годы.
– Пожалуй.
– Тогда, давай идти навстречу друг другу постепенно, день за днем. И посмотрим, как у нас получится.
Чарльз немного подумал.
– Так будет, наверное, лучше.
Тед знал, что в данный момент из него больше ничего не вытянуть. Для Чарльза и это было много. На первый раз достаточно.
– Я собираюсь сделать фотоальбом, – произнес сын обыденным тоном. – Хочу назвать его: «Многоликий Техас». Поможешь в составлении?
– Я?!
– Естественно. Кто в этом штате знает и любит Техас больше, чем ты? Кто может говорить о нем с большим воодушевлением? Или большей гордостью?
На лице Чарльза появилось некоторое смятение.
– Что я должен делать?
Тед пожал плечами:
– Расскажешь, какие места фотографировать и почему, какие изменения произошли в штате за последние пятьдесят лет и тому подобное.
Чарльз неторопливо кивнул:
– Конечно. Это я могу.
– Отлично. Я тебе позвоню.
Чарльз взял свою трость и поднялся. Тед сделал то же самое. В молчании они вместе прошли к выходу. У старого «бентли», который он так редко водил ныне, Чарльз остановился.
– Спасибо, сын, – сказал он севшим от эмоций голосом. – Ты облегчил мне эту встречу.
Сын! Когда в последний раз Тед слышал это слово?
– Ну, что ты.
Затем случилось невероятное. Чарльз раскинул руки, и Тед почувствовал, как на глаза его навернулись слезы. Сдержавшись, он подался в непривычные объятия.
Эмоции, рвавшиеся наружу, душили его. Одна за одной исчезали обиды, копившиеся в глубоких тайниках его души. Он крепко обнял ссохшееся тело отца.
– Добро пожаловать домой, сын! – прошептал Чарльз.
– Здесь так хорошо, папа.
– Ты всю ночь ворочалась, – сказал Тед.
Тед с Лаурой стояли на веранде, наблюдая, как из-за холмов встает солнце. Он расположился у нее за спиной, обняв руками за талию. Утреннее солнце ласкало его кожу, но истинное тепло исходило изнутри. От того, что он держит ее, от понимания того, что любит и что она любит его.
Лаура вздохнула:
– Я все думала о маме.
– Ты все еще переживаешь, что она уезжает?
– Нет. – Она положила голову ему на грудь. – Я просто беспокоюсь, что ее опять будет эксплуатировать этот так называемый старый друг, что он нанял Ширли только из-за известности, которую она приобрела. С ней его клуб будет забит любопытными несколько недель, а то и месяцев.
– Разве это плохо? Зная, как Ширли обожает внимание?
– Нет. Но что потом? Когда она перестанет быть сенсацией?
Тед крепче прижал ее к себе.
– Не знаю, дорогая. Знаю только одно: если ты попытаешься ее отговорить, она и слушать не станет. Может даже возненавидеть тебя.
– Я знаю, поэтому не собираюсь ей перечить. – Она рассмеялась. – Как забавно, правда? Ничто по-настоящему не меняется. Даже если тебе кажется наоборот.
– Что ты имеешь в виду?
– Я настолько была уверена, что мама начала новую жизнь, что наконец-то она готова осесть, жить в семье. Но она осталась той же Ширли – беззаботной, восторженной, жизнерадостной. И переменчивой.
– Но ты же знаешь, что она очень любит тебя?
– А еще больше любит популярность. Теперь, когда мне, наконец, все стало ясно, я могу с этим и смириться. Без горечи.
Тед поцеловал ее в макушку.
– А как насчет тебя, Шерлок? Есть планы на будущее? Может быть, немного давно заслуженного отдыха? Помнишь, ты говорила, что всегда хотела побывать на Гавайях?
Она рассмеялась:
– Боюсь, в последние дни мне было не до мечтаний о путешествиях.
– Что ж, может, подумаешь над этим теперь?
– М-м-м. – Она склонила голову набок. – А ты поедешь вместе со мной?
Он потрепал ее за ухо.
– Разве новобрачный не обязан сопровождать свою новоиспеченную супругу в свадебное путешествие?
Она обернулась, широко распахнув глаза и раскрыв рот от удивления.
– Ты сказал – свадебное путешествие? Как если… мы поженимся?
– В чем дело? Тебя пугает это слово?
– Нет. Но я думала… Я думала, оно пугает тебя. Я полагала, что ты категорически не приемлешь брак.
В его глазах заплясали веселые чертики.
– Когда это было! Я давно изменил свое мнение. Не только женщины обладают такой привилегией, знаешь, парни тоже способны на это.
– Но… – она медленно, осторожно выдохнула. – Ты хорошо подумал? Может быть, ты просто жалеешь меня, потому что моя мама уезжает. Или, возможно, чувствуешь, что так было бы правильно, раз уж ты решил здесь остаться. В таком случае…
– Боже правый, женщина! Ты всегда так много говоришь, когда мужчина делает тебе предложение?
Она перевела дыхание.
– Нет. Только когда это тот самый мужчина.
– Это значит «да»?
– Только если ты уверен.
– Я уверен. – Он прижался лбом к ее лбу. – Я никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни. Нет, я принял это решение не потому, что жалею тебя. Или потому, что это было бы правильным. Я хочу жениться на тебе, потому что люблю. Потому что не могу без тебя жить. Потому что хочу засыпать каждую ночь, обнимая тебя, и просыпаться так же. Можешь остановить меня, когда посчитаешь, что уже наслушалась.
– О Тед! – То ли смеясь, то ли плача, она обвила его шею руками. – Я люблю тебя!
– Ты все еще не дала мне ответа.
– Да, я выйду за тебя замуж. Да! Да! Да!
Она бы еще не раз произнесла «да», но он не дал ей продолжить. Притянув Лауру к себе, он закрыл ей рот поцелуем.
Ленокс прошел через прихожую, открыл дверь. Через несколько мгновений он вернулся.
– Вас, сэр.
Растерявшись, Тед медленно встал с кресла, и в ту же минуту в комнату вошел его отец.
– Папа… – Он был настолько потрясен, что больше не нашелся, что сказать.
– Я знаю, что уже очень поздно, но шериф Уилсон лишь недавно позвонил мне, и я решил попытаться… – Его голос потерял былую едкость и глаза, те самые глаза, что совсем еще недавно смотрели на сына с таким презрением, теперь следили за ним с некоторой опаской.
– А?
«Скажи что-нибудь разумное и членораздельное. Что-нибудь содержащее больше одной буквы», – призывал он себя. Переведя дыхание, Тед показал на кресло.
– Пожалуйста, присаживайся. Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе? Содовой?
Чарльз, казавшийся изможденным в джемпере, который был ему слишком велик, покачал головой.
– Ничего не надо, спасибо. – Он сел на диван и прислонил к подлокотнику трость. – Я бы подождал до утра, но сестра что-то говорила о твоем отъезде в Белфаст.
– Эта поездка отменяется. – Он помолчал. – Я остаюсь в Техасе. Навсегда.
Несмотря на то, что Тед заметил огонек удивления в глазах Чарльза, он так и не смог понять, понравилась отцу новость или нет.
– Она также рассказала мне о твоем походе на чердак.
Тед чуть не взорвался от гнева.
– Ей не следовало этого делать!
– Не сердись на нее, это моя вина. Я довел ее до бешенства, и она выпалила все, прежде чем поняла, что наделала. Знаешь, она очень похожа на тебя в этом отношении. Сначала говорит, потом думает.
Едва заметная улыбка тронула губы Теда.
– А ты всегда был суровым судьей человеческих слабостей.
– Верно. – Он помолчал. – Насчет цепочки твоей матери…
– Сейчас я ее принесу.
Тед вскоре вернулся и передал цепочку Чарльзу. При виде муки на отцовском лице, когда тот гладил сломанную застежку, у Теда перехватило дыхание.
– Так это был Малкольм с самого начала, – прошептал Чарльз. – Мой собственный брат.
– Да. Прости, отец, что я тогда пришел к неверным выводам.
– Что еще ты мог подумать? Доказательство было убийственным. Даже Сандра поверила.
– Она бы не поверила, если бы я не был в этом убежден.
– И все же ты согласился не сообщать в полицию.
– Мне нелегко далось такое решение. Меня обуревали самые противоречивые чувства, но, в конце концов я не смог пойти на это.
– И ты готов был уехать в Англию, понимая, что я не узнаю, что ты для меня сделал? Почему? Ты боялся, что я окажусь неблагодарным?
«Он все еще не понимает, – подумал Тед с легким сожалением. – Он старается, но все еще не понимает».
– Мне не нужна благодарность. – Чарльз не откликнулся, и сын спросил: – А ты, папа? Что нужно тебе? Чего хочешь ты?
На какое-то время Чарльз, казалось, целиком погрузился в созерцание изображения скульптуры Джека Брайанта на кофейном столике.
– Мне слишком поздно чего-либо ожидать.
– Это неправда. Ты ведь пришел сюда не потому, что слишком поздно. Ты пришел, потому что есть надежда.
– Столько всего произошло…
– Все можно исправить, забыть.
– Так просто?
Тед откинулся в кресле и скрестил ноги.
– Что, слишком импульсивно для тебя?
В старческих голубых глазах промелькнуло что-то такое, чего Тед не видел уже долгие годы.
– Пожалуй.
– Тогда, давай идти навстречу друг другу постепенно, день за днем. И посмотрим, как у нас получится.
Чарльз немного подумал.
– Так будет, наверное, лучше.
Тед знал, что в данный момент из него больше ничего не вытянуть. Для Чарльза и это было много. На первый раз достаточно.
– Я собираюсь сделать фотоальбом, – произнес сын обыденным тоном. – Хочу назвать его: «Многоликий Техас». Поможешь в составлении?
– Я?!
– Естественно. Кто в этом штате знает и любит Техас больше, чем ты? Кто может говорить о нем с большим воодушевлением? Или большей гордостью?
На лице Чарльза появилось некоторое смятение.
– Что я должен делать?
Тед пожал плечами:
– Расскажешь, какие места фотографировать и почему, какие изменения произошли в штате за последние пятьдесят лет и тому подобное.
Чарльз неторопливо кивнул:
– Конечно. Это я могу.
– Отлично. Я тебе позвоню.
Чарльз взял свою трость и поднялся. Тед сделал то же самое. В молчании они вместе прошли к выходу. У старого «бентли», который он так редко водил ныне, Чарльз остановился.
– Спасибо, сын, – сказал он севшим от эмоций голосом. – Ты облегчил мне эту встречу.
Сын! Когда в последний раз Тед слышал это слово?
– Ну, что ты.
Затем случилось невероятное. Чарльз раскинул руки, и Тед почувствовал, как на глаза его навернулись слезы. Сдержавшись, он подался в непривычные объятия.
Эмоции, рвавшиеся наружу, душили его. Одна за одной исчезали обиды, копившиеся в глубоких тайниках его души. Он крепко обнял ссохшееся тело отца.
– Добро пожаловать домой, сын! – прошептал Чарльз.
– Здесь так хорошо, папа.
– Ты всю ночь ворочалась, – сказал Тед.
Тед с Лаурой стояли на веранде, наблюдая, как из-за холмов встает солнце. Он расположился у нее за спиной, обняв руками за талию. Утреннее солнце ласкало его кожу, но истинное тепло исходило изнутри. От того, что он держит ее, от понимания того, что любит и что она любит его.
Лаура вздохнула:
– Я все думала о маме.
– Ты все еще переживаешь, что она уезжает?
– Нет. – Она положила голову ему на грудь. – Я просто беспокоюсь, что ее опять будет эксплуатировать этот так называемый старый друг, что он нанял Ширли только из-за известности, которую она приобрела. С ней его клуб будет забит любопытными несколько недель, а то и месяцев.
– Разве это плохо? Зная, как Ширли обожает внимание?
– Нет. Но что потом? Когда она перестанет быть сенсацией?
Тед крепче прижал ее к себе.
– Не знаю, дорогая. Знаю только одно: если ты попытаешься ее отговорить, она и слушать не станет. Может даже возненавидеть тебя.
– Я знаю, поэтому не собираюсь ей перечить. – Она рассмеялась. – Как забавно, правда? Ничто по-настоящему не меняется. Даже если тебе кажется наоборот.
– Что ты имеешь в виду?
– Я настолько была уверена, что мама начала новую жизнь, что наконец-то она готова осесть, жить в семье. Но она осталась той же Ширли – беззаботной, восторженной, жизнерадостной. И переменчивой.
– Но ты же знаешь, что она очень любит тебя?
– А еще больше любит популярность. Теперь, когда мне, наконец, все стало ясно, я могу с этим и смириться. Без горечи.
Тед поцеловал ее в макушку.
– А как насчет тебя, Шерлок? Есть планы на будущее? Может быть, немного давно заслуженного отдыха? Помнишь, ты говорила, что всегда хотела побывать на Гавайях?
Она рассмеялась:
– Боюсь, в последние дни мне было не до мечтаний о путешествиях.
– Что ж, может, подумаешь над этим теперь?
– М-м-м. – Она склонила голову набок. – А ты поедешь вместе со мной?
Он потрепал ее за ухо.
– Разве новобрачный не обязан сопровождать свою новоиспеченную супругу в свадебное путешествие?
Она обернулась, широко распахнув глаза и раскрыв рот от удивления.
– Ты сказал – свадебное путешествие? Как если… мы поженимся?
– В чем дело? Тебя пугает это слово?
– Нет. Но я думала… Я думала, оно пугает тебя. Я полагала, что ты категорически не приемлешь брак.
В его глазах заплясали веселые чертики.
– Когда это было! Я давно изменил свое мнение. Не только женщины обладают такой привилегией, знаешь, парни тоже способны на это.
– Но… – она медленно, осторожно выдохнула. – Ты хорошо подумал? Может быть, ты просто жалеешь меня, потому что моя мама уезжает. Или, возможно, чувствуешь, что так было бы правильно, раз уж ты решил здесь остаться. В таком случае…
– Боже правый, женщина! Ты всегда так много говоришь, когда мужчина делает тебе предложение?
Она перевела дыхание.
– Нет. Только когда это тот самый мужчина.
– Это значит «да»?
– Только если ты уверен.
– Я уверен. – Он прижался лбом к ее лбу. – Я никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни. Нет, я принял это решение не потому, что жалею тебя. Или потому, что это было бы правильным. Я хочу жениться на тебе, потому что люблю. Потому что не могу без тебя жить. Потому что хочу засыпать каждую ночь, обнимая тебя, и просыпаться так же. Можешь остановить меня, когда посчитаешь, что уже наслушалась.
– О Тед! – То ли смеясь, то ли плача, она обвила его шею руками. – Я люблю тебя!
– Ты все еще не дала мне ответа.
– Да, я выйду за тебя замуж. Да! Да! Да!
Она бы еще не раз произнесла «да», но он не дал ей продолжить. Притянув Лауру к себе, он закрыл ей рот поцелуем.