– Джош, послушай, у тебя с собой оставшиеся деньги?
Этот вопрос сразу вывел Джоша из задумчивости.
– А в чем дело?
– Джейсону улыбнулась удача. Он выигрывает и выиграл уже много. Он удвоил ту сумму, с которой мы сегодня пришли сюда. Джейсон выиграл тысяч пятнадцать и, похоже, чем больше он ставит, тем больше выигрывает.
Джош нахмурился. Все это ему сильно не нравилось.
– Он не должен делать такие ставки.
– Но Джош, ему необыкновенно везет! Ведь, в конце концов ради этого мы и пришли сюда.
В растерянности Джош оглянулся на неподвижно застывших вокруг шахматной доски зрителей. Все увлеклись игрой. Нужно было срочно принимать решение. Он вспомнил, как Ишмаэль говорил, что главное – не поддаваться эмоциям, везет в игре или не везет. Глядя на орлиный профиль склонившегося над шахматной доской Иша, Джош подумал: «Интересно, понимает ли он, как высоко могут подняться ставки в игре?» Джош давно обнаружил, что порой этот чудак не разбирается в простейших вещах и бывает наивен как ребенок.
В математических способностях Иша Джош никогда не сомневался, но понимал ли Иш, насколько сильно могут захватить эмоции во время игры?
Джош отдал брату бумажник с оставшимися восемью тысячами. Он видел, как Джереми бесшумно исчез за дверью. И тут Джоша охватила паника. В это время, – а было уже около трех часов утра, – игорные залы начинали казаться каким-то кошмарным наваждением. Ишмаэль объяснял это недостатком кислорода в воздухе и отравлением никотиновыми парами. Все краски казались более яркими, чем раньше, а шум стихал за исключением выкриков крупье и восторженных восклицаний тех, кому посчастливилось выиграть. Джош отделился от группы наблюдающих за шахматной партией и перешел в другой зал.
С первого же взгляда он понял, что Джереми нисколько не преувеличивал. Джейсон восседал в центре небольшой толпы. Его взъерошенные волосы падали на глаза, но брат не замечал этого. Вокруг лежали кучки золотых монет, они блестели не менее ярко, чем глаза Джейсона. Он оседлал удачу и прямо-таки сиял от счастья. Сегодня он чувствовал себя победителем, которому улыбнулась богиня удачи.
Джереми не упомянул об одном обстоятельстве: Джейсон играл не в ту игру, в которую должен был. Теперь он играл в покер.
– Повышаю ставку, – объявил Джейсон равнодушным тоном, и Джошуа почувствовал, что его сердце остановилось.
Все повторилось сначала. Покер так же непредсказуем, как поведение сидящих вокруг стола людей: хладнокровного завсегдатая игорного дома, пары фермеров и землекопа из Вирджинии. Мелких ставок в игре никто не делал.
Джош услышал, как на стол упали карты. Джейсон придвинул лопаткой стопки монет. Он улыбался.
Джереми прошептал:
– Джош, он как в лихорадке. И ему везет. Джейсона никто не сможет остановить.
Джошуа с отчаянием смотрел на брата. В другом зале Ишмаэль задумался над шахматной доской, изогнувшись словно черный кот. Джош успел заметить, как Джейсон принял двойку, дважды увеличил ставку и снова выиграл.
Все происходило, как в кошмарном сне. Джошуа наблюдал за событиями, в ход которых не мог вмешаться. Он быстро подсчитал сумму денег, лежавших на столе возле локтя Джейсона. Там лежало вдвое больше всего их общего капитала, около тридцати тысяч долларов. Его брат сидел с потным лицом и играл, повинуясь инстинкту, который можно назвать своего рода системой. Он использовал невероятные шансы и выигрывал, поднимал и поднимал ставки, и каждый раз деньги оставались у него. Джошуа следил за игрой, словно загипнотизированный, понимая, что сейчас на карту поставлено их будущее, и все зависит от необыкновенной интуиции его брата.
Хриплый голос Ишмаэля вывел Джоша из оцепенения.
– Что он делает? – лицо Ишмаэля казалось высеченным из камня.
– Джейсон выигрывает, – сказал Джош, но прозвучало это как-то неуверенно.
– Он играет как обычный картежник, – произнес Иш спокойным голосом, но Джош сразу понял, что тот просто в шоке.
– Он решил довериться инстинктам, а не строгой системе.
– Но у него прекрасное чутье, – тихо произнес подошедший с другой стороны Джереми.
Джейсон не стал менять карту и выиграл с тремя семерками, взял три карты для следующей партии и снова выиграл. Ставки выросли. На столе лежало уже больше тридцати тысяч долларов – Джейсон снова увеличил ставку и выиграл. Наверное, здесь было шумно, ведь в соседней комнате играли в бильярд, а за карточными столами сидело много людей, но Джош не слышал ничего. Он с ужасом и одновременно с восторгом следил за тем, как Джейсон отбросил все здравые рассуждения и системы и играл, повинуясь одному лишь инстинкту, выигрывая партию за партией. «У нас сегодня все получится, подумал Джош. – Мы выиграем эти деньги, выкупим гору, вернемся домой».
Его охватил какой-то безумный восторг. Душное помещение уже не казалось таким отталкивающим. Теперь весь мир сосредоточился за игорным столом, на котором высились горы золота, сверкающего при свете газовых ламп.
Джейсон принял двойку и выиграл. Один из фермеров спасовал, другой взял карту и поднял ставку. С минуту подумав, третий игрок сделал то же самое.
– Остановись! – отчаянно прошептал Джошуа. – Ради бога, остановись!
Джейсон снова поднял ставку. Золото перед ним сверкало как огонь.
Соперник ответил тем же и подтолкнул вперед лежавшие перед ним деньги.
Джош прошептал: «Ты проиграешь!»
После непродолжительного раздумья Джейсон тихонько подвинул вперед сверкавшую перед ним кучу денег.
Глава 14
Глава 15
Этот вопрос сразу вывел Джоша из задумчивости.
– А в чем дело?
– Джейсону улыбнулась удача. Он выигрывает и выиграл уже много. Он удвоил ту сумму, с которой мы сегодня пришли сюда. Джейсон выиграл тысяч пятнадцать и, похоже, чем больше он ставит, тем больше выигрывает.
Джош нахмурился. Все это ему сильно не нравилось.
– Он не должен делать такие ставки.
– Но Джош, ему необыкновенно везет! Ведь, в конце концов ради этого мы и пришли сюда.
В растерянности Джош оглянулся на неподвижно застывших вокруг шахматной доски зрителей. Все увлеклись игрой. Нужно было срочно принимать решение. Он вспомнил, как Ишмаэль говорил, что главное – не поддаваться эмоциям, везет в игре или не везет. Глядя на орлиный профиль склонившегося над шахматной доской Иша, Джош подумал: «Интересно, понимает ли он, как высоко могут подняться ставки в игре?» Джош давно обнаружил, что порой этот чудак не разбирается в простейших вещах и бывает наивен как ребенок.
В математических способностях Иша Джош никогда не сомневался, но понимал ли Иш, насколько сильно могут захватить эмоции во время игры?
Джош отдал брату бумажник с оставшимися восемью тысячами. Он видел, как Джереми бесшумно исчез за дверью. И тут Джоша охватила паника. В это время, – а было уже около трех часов утра, – игорные залы начинали казаться каким-то кошмарным наваждением. Ишмаэль объяснял это недостатком кислорода в воздухе и отравлением никотиновыми парами. Все краски казались более яркими, чем раньше, а шум стихал за исключением выкриков крупье и восторженных восклицаний тех, кому посчастливилось выиграть. Джош отделился от группы наблюдающих за шахматной партией и перешел в другой зал.
С первого же взгляда он понял, что Джереми нисколько не преувеличивал. Джейсон восседал в центре небольшой толпы. Его взъерошенные волосы падали на глаза, но брат не замечал этого. Вокруг лежали кучки золотых монет, они блестели не менее ярко, чем глаза Джейсона. Он оседлал удачу и прямо-таки сиял от счастья. Сегодня он чувствовал себя победителем, которому улыбнулась богиня удачи.
Джереми не упомянул об одном обстоятельстве: Джейсон играл не в ту игру, в которую должен был. Теперь он играл в покер.
– Повышаю ставку, – объявил Джейсон равнодушным тоном, и Джошуа почувствовал, что его сердце остановилось.
Все повторилось сначала. Покер так же непредсказуем, как поведение сидящих вокруг стола людей: хладнокровного завсегдатая игорного дома, пары фермеров и землекопа из Вирджинии. Мелких ставок в игре никто не делал.
Джош услышал, как на стол упали карты. Джейсон придвинул лопаткой стопки монет. Он улыбался.
Джереми прошептал:
– Джош, он как в лихорадке. И ему везет. Джейсона никто не сможет остановить.
Джошуа с отчаянием смотрел на брата. В другом зале Ишмаэль задумался над шахматной доской, изогнувшись словно черный кот. Джош успел заметить, как Джейсон принял двойку, дважды увеличил ставку и снова выиграл.
Все происходило, как в кошмарном сне. Джошуа наблюдал за событиями, в ход которых не мог вмешаться. Он быстро подсчитал сумму денег, лежавших на столе возле локтя Джейсона. Там лежало вдвое больше всего их общего капитала, около тридцати тысяч долларов. Его брат сидел с потным лицом и играл, повинуясь инстинкту, который можно назвать своего рода системой. Он использовал невероятные шансы и выигрывал, поднимал и поднимал ставки, и каждый раз деньги оставались у него. Джошуа следил за игрой, словно загипнотизированный, понимая, что сейчас на карту поставлено их будущее, и все зависит от необыкновенной интуиции его брата.
Хриплый голос Ишмаэля вывел Джоша из оцепенения.
– Что он делает? – лицо Ишмаэля казалось высеченным из камня.
– Джейсон выигрывает, – сказал Джош, но прозвучало это как-то неуверенно.
– Он играет как обычный картежник, – произнес Иш спокойным голосом, но Джош сразу понял, что тот просто в шоке.
– Он решил довериться инстинктам, а не строгой системе.
– Но у него прекрасное чутье, – тихо произнес подошедший с другой стороны Джереми.
Джейсон не стал менять карту и выиграл с тремя семерками, взял три карты для следующей партии и снова выиграл. Ставки выросли. На столе лежало уже больше тридцати тысяч долларов – Джейсон снова увеличил ставку и выиграл. Наверное, здесь было шумно, ведь в соседней комнате играли в бильярд, а за карточными столами сидело много людей, но Джош не слышал ничего. Он с ужасом и одновременно с восторгом следил за тем, как Джейсон отбросил все здравые рассуждения и системы и играл, повинуясь одному лишь инстинкту, выигрывая партию за партией. «У нас сегодня все получится, подумал Джош. – Мы выиграем эти деньги, выкупим гору, вернемся домой».
Его охватил какой-то безумный восторг. Душное помещение уже не казалось таким отталкивающим. Теперь весь мир сосредоточился за игорным столом, на котором высились горы золота, сверкающего при свете газовых ламп.
Джейсон принял двойку и выиграл. Один из фермеров спасовал, другой взял карту и поднял ставку. С минуту подумав, третий игрок сделал то же самое.
– Остановись! – отчаянно прошептал Джошуа. – Ради бога, остановись!
Джейсон снова поднял ставку. Золото перед ним сверкало как огонь.
Соперник ответил тем же и подтолкнул вперед лежавшие перед ним деньги.
Джош прошептал: «Ты проиграешь!»
После непродолжительного раздумья Джейсон тихонько подвинул вперед сверкавшую перед ним кучу денег.
Глава 14
Обратно до Сиэтла они добирались на судне, перевозившем скот в Ванкувер. За все три дня пути Джейсон Болт не перемолвился с братьями и словом – его мучила совесть. Он понимал, что натворил. В сумерках мужчины молча сошли с трапа. Кроме саквояжа Джереми нес футляр с гитарой. Все снова были в привычных фланелевых рубашках. джинсах и застегнутых на все пуговицы плащах.
На пристани их встречали Кэнди Прайт, Эрон Стемпл и Бидди Клум. Кэнди и братья обнялись, причем Кэнди умудрилась обнять всех сразу. В быстро сгущающихся сумерках они направились по дороге домой. Бросив на братьев прощальный взгляд, Ишмаэль заметил, что Джереми и Кэнди немного поотстали от других. Джереми пошарил в карманах и протянул девушке маленькую обтянутую бархатом коробочку. Кэнди на минуту остановилась, затем взяла коробочку и чмокнула Джереми в щеку. Скоро они скрылись в темноте.
Иш задумчиво брел за Эроном и Бидди по грязной дороге, ведущей к лесопилке.
– Полагаю, ваша экспедиция не увенчалась успехом, – с усмешкой произнес Эрон. Ишмаэль вскинул брови.
– Если бы Джейсон Болт чего-то добился, вы бы не плыли сюда вместе со всяким дерьмом.
– И все же это было забавно, – Иш задумался, не зная, стоит ли упоминать о странном случае, происшедшем с Джошем, затем продолжил:
– Если бы Джейсон придерживался системы, то еще каких-нибудь десять дней, и он выиграл бы столько, сколько нужно. Но он решил рискнуть по принципу «все или ничего» и остался ни с чем.
– О боже! – воскликнула Бидди. – Не может быть! Иш, ты должен все рассказать мне. Я никогда не была ни в Сан-Франциско, ни в других больших городах. Вы, наверное, ужасно чувствовали себя во всех этих игорных притонах.
– Верно, – согласился Ишмаэль, – если бы не деньги, которые я выиграл в шахматы, не знаю, как бы мы смогли заплатить по счету в отеле.
– Шахматы? – Стемпл удивленно взглянул на «племянника». – Черт побери, кто научил тебя играть в них?
– Мой… – начал было Ишмаэль, но в голове вдруг образовалась пустота и он не смог договорить фразу до конца.
Перед ней лежала шахматная доска с расставленными фигурами.
– Не сомневаюсь, – согласился Ишмаэль. – Тебе потребуются лишь время и настойчивость.
Часы над камином зашипели и пробили половину девятого. Эрон сложил газету, снял очки и пошел за плащом Бидди, собираясь проводить ее домой.
За последние несколько месяцев количество обитательниц барака здорово поубавилось, и Бидди проводила больше времени в большом доме возле лесопилки. Обычно она заходила туда несколько раз в неделю. Бидди готовила ужин для двоих холостяков, но частенько задерживалась и попозже, садясь где-нибудь с клубком ниток и спицами, в то время как Эрон просматривал бумаги, а Иш читал. К своему удивлению Эрон обнаружил, что в компании хорошо знакомых людей Бидди чувствует себя как рыба в воде. Он даже пришел к выводу, что раньше ошибался насчет этой девушки. Эрон привык к ее обществу и не имел ничего против присутствия Бидди, если только она не нервничала и не пыталась привлечь к себе внимание мужчин, как другие девушки.
Сейчас она училась играть в шахматы, наблюдая за игрой Эрона с Ишмаэлем. С тех пор, как Ишмаэль вернулся из Сан-Франциско, они играли почти каждый вечер. Как большинство новичков, она не рассчитывала заранее ходы и не понимала, почему постоянно проигрывает, но Эрон заметил, что Бидди никогда не забывает ходов и не болтает во время игры. Но когда они играли, Бидди с удовольствием обсуждала новости и сплетничала. Сейчас обсуждали предстоящую свадьбу Кэнди и слух о серьезной ссоре между Джейсоном и Джошуа Болтами. Познакомившись с Бидди поближе, Эрон пришел к выводу, что девушку напрасно считают бестактной, ведь она всего лишь очень наблюдательна и хорошо знает, кто чего стоит. Эрон даже обнаружил, что ему не хватает Бидди в те вечера, когда они с Ишем оставались вдвоем.
Когда Эрон вышел из комнаты за плащом Бидди, девушка встала, и Иш услышал, как какой-то маленький металлический предмет звякнул, ударившись об пол. Он нагнулся и поднял крошечный серебряный кулон, свалившийся с цепочки возле камина. Иш поднес его к лампе, но кулон оказался очень мал, не больше ногтя, и рассмотреть его при этом свете оказалось нелегко.
– Ой, Иш – Бидди уже направлялась к нему, держа в руках серебряную цепочку. Я только сейчас заметила, что потеряла его.
– Я слышал, как он упал. – сказал Иш.
– Ты… – начала она недоверчиво, – не может быть, ты просто смеешься надо мной.
Ишмаэль хотел было возразить, но передумал и промолчал. Людей удивляет многое из того, что он считает само собой разумеющимся.
Когда-нибудь он обязательно попадется на этом. Люди не способны поверить в существование таких вещей, о которых они не имеют представления.
– Очень симпатичный, – сказал Иш, держа кулон на ладони, – это же Пеш-ае-шз, правда? – Иш произнес это странное название на незнакомом языке неожиданно для себя самого. – Французская лилия? – повторил он по-английски и перевернул кулон. На обратной стороне кулона он разглядел маленькую звездочку – то, что искал, когда рассматривал кулон возле камина.
– Да, – сказала Бидди, – думаю, это настоящее серебро.
Иш прикинул в уме, сколько может весить кулон.
– Видимо, ты права.
У Иша возникло ощущение, будто эта вещица ему давно знакома. Кто-то рассказывал ему о французском геральдическом знаке. Кажется, рассказывала женщина. Теперь он ясно вспомнил ее лицо.
– Откуда у тебя это? – спросил Иш, беря из рук Бидди цепочку и продевая ее сквозь крошечное отверстие в кулоне.
– Ой, спасибо, Иш, я сама. Кулон принадлежал моей бабушке Ларкин.
Бабушка хотела, чтобы я отдала его своей дочери, когда она у меня родится, – при этих словах Бидди печально улыбнулась. – Наверное, это случится не скоро.
Иш понимал, как ей не хочется возвращаться в почти опустевший барак.
Сейчас там осталось всего несколько девушек, да и те заняты подготовкой к свадьбе Кэнди. «Какая никому не нужная жестокость! – подумал он, соединяя вместе концы разорвавшейся цепочки и загибая ногтем серебряную проволочку.
– Она не заслужила такого наказания!»
– Разве это так уж важно? – спросил он, помогая просунуть цепочку под белый кружевной воротничок.
Вопрос Иша почему-то крайне удивил Бидди, она повернула к нему голову, но ничего не сказала. Ее каштановые волосы упали на руки Иша.
– Неужели время имеет такое большое значение? Не лучше ли подождать и выбрать что-то стоящее, чем соглашаться на первое, что тебе предложат?
На лице Бидди появилось испуганное выражение, и Иш заметил, как ее глаза наполнились слезами.
– Ты намекаешь на условия того дурацкого пари? – прошептала она.
– Неужели ты так плохо думаешь обо мне? – спросил Иш.
Бидди хотела было отойти, но Иш удержал ее за плечи и не отпускал, пока она раздумывала. Когда Иш почувствовал, что Бидди расслабилась, он опустил руки.
– Прости, – тихо сказала она, затем повернулась, чтобы видеть его лицо. – Приятно услышать, что ты считаешь, будто у меня есть выбор.
На это сказать было нечего. В комнату вошел Эрон. Он уже надел пальто, а в руках держал плащ Бидди. Когда Бидди оделась, они под руку вышли за припорошенный снегом порог.
Ишмаэль запер за ними дверь и снова опустился в кресло. Шахматные фигуры по-прежнему стояли на доске. Ему пришла в голову мысль, что существует другой, более сложный способ игры. Иш взял в руки две пешки и задумался. Почему ему кажется, что фигуры могут двигаться не только вперед-назад, но и вверх-вниз?
С кем же он мог играть раньше? И почему порой ему представляется, будто в шахматы можно играть с какой-то машиной?
Иш поставил пешки на место. Видимо, он ничего не сумеет вспомнить, пока снова не поможет случай. Возможно, когда-нибудь произойдет то же самое, что случилось с кулоном Бидди.
Иш был уверен в том, что видел не другой кулон с геральдической лилией, а именно этот. «Я видел его, держал в руках, – думал он. – И теперь я узнал его. Но почему из всего, что мне кажется знакомым, я узнал лишь французскую лилию Билли Клум?
Иш помнил кулон совершенно ясно. Прежде на его ладони он выглядел немного по-другому. Звездочка почти совсем стерлась и ее можно было разглядеть только при очень ярком свете. И все-таки это тот же самый кулон.
Но ведь он чужой на планете, а эта вещь – фамильная драгоценность, принадлежащая семье Бидди и передающаяся из поколения в поколение! Бабушка Ларкин – смутно знакомое имя эхом отдавалось в его мозгу. Кто же говорил, что у них в роду была прапрабабушка Ларкин? В памяти всплыло лицо какой-то женщины, ее голос.
Он знал ее, знал очень хорошо.
Это невозможно. Ишмаэль поднял голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее над камином. Иш смотрелся в зеркало каждый день с тех пор, как однажды проснулся в доме на Игл Хед Пойнт, и это не давало ему забыть, что он чужой среди людей, самозванец под маской человека.
Ишмаэль запустил пальцы в свои черные волосы, отбросив их со лба.
Странное строение черепа стало еще заметнее, когда он открыл свои необычные брови. Шрамы на висках почти исчезли, остались лишь два зеленоватых пятнышка. Что это было? Случившееся стерлось из памяти точно так же, как из памяти Джоша пропали несколько часов. Но только, когда Джош пришел в себя, он увидел лицо друга и любимую женщину. Джошуа очнулся на родной земле.
Ишмаэль прижал ладони к бровям, и тут же появилась мучительная боль в голове. Так повторялось всегда, когда он пытался что-то вспомнить. Что же все-таки произошло с ним? И почему подобная история приключилась с Джошем?
Он все еще сидел, задумчиво глядя на огонь в камине, когда вошел вернувшийся Стемпл. На обратном пути Стемпл тоже что-то обдумывал. Он необычно тихо стянул с себя ботинки и снял пальто.
Ишмаэль взглянул на Эрона:
– Ты несправедлив к Бидди. Стемпл хрипло рассмеялся:
– Могу гарантировать, она заполучит мужа еще до второго января. И совсем неплохого мужа, – добавил он вызывающим тоном. – Джейсон Болт вполне подойдет ей.
– Несомненно, – отозвался Иш безразличным голосом, – и все же она будет страдать по твоей вине.
Теперь уже Эрон заговорил так резко, как обычно говорят люди, пытающиеся оправдать свои дурные поступки:
– Иш, если бы Бидди Клум не очутилась в Сиэтле, и если бы страх лишиться горы не вынуждал Джейсона Болта сделать ей предложение, а он его обязательно сделает в канун Нового года, – я говорю это потому, что достаточно знаю Болта – она бы так и осталась старой девой. Не забывай и о том, что я дал возможность Болту откупиться от пари, но он не сумел воспользоваться ею. Я даже не уверен в том, что правильно поступаю, отказываясь от горы.
– Из-за Бидди?
Стемпл отвернулся и пошел вешать пальто.
– Эрон, – начал Иш, едва Стемпл вернулся, – одного я никак не могу понять: чем плоха Бидди Клум? Мне непонятны ваши представления о красоте.
Наверное, это из-за того, что я здесь чужой и не испытываю никаких чувств к вашим девушкам. Я не знаю, кто из них красив, а кто нет. Но я понимаю, что Бидди – хороший, надежный друг. Неужели люди так слепы, что не замечают этого?
Эрон вздохнул:
– Боюсь, именно так. Я прекрасно понимаю тебя. Поэтому я и не думаю, что поступаю дурно, вынуждая Джейсона жениться на ней. Мне нравится Бидди.
Когда ты был в Сан-Франциско, она постоянно приходила сюда, и я привык к ее обществу. Конечно, мне жаль, что начнутся пересуды, поскольку до сих пор никто не проявил желания жениться на ней, а все остальные девушки уже вышли или выходят замуж. Но я уверен в том, что Джейсон сделает ей предложение, и для Бидди это неплохо. Она будет хорошей женой.
Ишмаэль поднял брови.
– И ты переживешь это спокойно?
– Ты о чем? О том, что я не получу гору? Это не так уж страшно.
Эрон пожал плечами и отправился спать.
Иш обернулся и сквозь капли мелкого дождика разглядел спешащего за ним по Мэдисон-стрит Джейсона Болта.
К восторгу девушек, еще живущих в бараке вместе с Бидди, накануне Рождества выпал снег. Ишмаэль никак не мог понять, почему это так обрадовало их тем более что затем погода резко изменилась, и теперь улицы покрывала замерзшая смесь подтаявшего снега и воды.
Иш только что вышел из женского барака. Там царила веселая суматоха все готовились к завтрашнему венчанию Кэнди. Ярко горели лампы, пахло сосновыми ветками и рождественской елкой, до сих пор стоящей в гостиной.
Ее слегка поблекшие украшения почему-то напоминали Ишу об императоре Нортоне Первом. Выйдя на улицу, он погрузился в унылую атмосферу ненастного вечера. От сырости у Иша заныла нога.
Джейсон поравнялся с Ишмаэлем, и они побрели дальше по улице. Вид у старшего из братьев Болт в последнее время был неважный, и Иш понимал, что причина кроется не в переживаниях из-за женитьбы младшего брата. Иш догадывался об истиной причине, и это невероятно злило его. В то же время Иш постоянно убеждал себя, что не стоит так переживать из-за поступков людей. В конце концов, это их дело.
Ветер прямо-таки сбивал с ног. За воротник пальто Джейсона сыпалась снежная крупа. От такой погоды настроение Джейсона окончательно испортилось.
– Иш, – заговорил Джейсон, – у меня есть к тебе предложение, можно даже назвать его деловым предложением.
– Последнее деловое предложение обошлось тебе в потерю сорока тысяч долларов за карточным столом, и, кроме того, тебе пришлось занять у меня семьсот долларов.
– Но я вернул тебе долг, – напомнил Джейсон Ишу. – И смогу вернуть любой другой.
– В самом деле?
– Ишмаэль, тебе ведь нравится Бидди Клум, правда?
– Да.
– Ты не собираешься предложить ей выйти за тебя замуж?
Этот вопрос застал Иша врасплох. Ему такое никогда не приходило в голову, даже сама мысль о женитьбе казалась чудовищной.
Джейсон продолжал:
– Даже если дядя не велел тебе делать ей предложение до пятницы, ты вполне сможешь сделать это завтра вечером.
Иш, не задумываясь, ответил:
– Нет, я не могу жениться ни на Бидди Клум, ни на ком-либо еще.
На этот раз шокирован был Джейсон. И не столько словами, произнесенными Ишмаэлем, сколько убежденностью, с которой он их произнес.
– Но почему? Да, я помню, дамы в Сан-Франциско говорили, что ты холоден как рыба, но…
– Они правы, я действительно равнодушен к женщинам, – спокойно отозвался Ишмаэль. – Дело в том, что мне просто нельзя жениться. У нас в роду есть наследственное заболевание – слабоумие. Мой отец, женившийся на сестре Эрона, никогда не страдал им, но двое моих дядей с его стороны находятся в психиатрических лечебницах, и их дети тоже больны. Поэтому я давно знаю, что мне нельзя жениться. Никакая на свете женщина не будет иметь от меня детей.
Иш не слишком ловко вышел из положения, но во всей этой вымышленной истории есть доля правды: он никогда не женится на земной женщине. По удивленному лицу Джейсона Иш видел, что тот поверил во всю эту чушь и понял, что по сравнению с некоторыми вещами судьба горы Брайдл Вейл просто мелочь.
– Прости, пожалуйста, – наконец произнес Джейсон, – я не подозревал ни о чем подобном…
– Ничего страшного, – ответил Иш. – Я давно ко всему привык, да и не так уж часто приходится сожалеть о своей дурной наследственности. Если бы не она, я бы обязательно женился на Бидди. Редко встречаются девушки, из которых могут получиться прекрасные жены. Но я никак не могу жениться.
На этот раз Иш сказал чистую правду, и Джейсон поверил ему. Поэтому он быстро перевел разговор на другую тему.
Позднее, шагая к лесопилке в полном одиночестве, Иш снова обдумывал свои слова. Ветер дул ему в спину, неся с собой снег с дождем.
Поврежденная нога Иша снова заныла. Ишмаэль как-то раньше говорил Эрону, что не испытывает ни любви, ни желания к этим хрупким, ласковым земным девушкам. Но лучшего товарища, чем Бидди Клум, трудно найти.
«Мне придется жить здесь, в чужом мире до самой смерти. Как долго это может продлиться? До какого возраста доживали мои предки? Неужели я всегда буду один? Но других вариантов не существует. Сейчас я, по крайней мере, знаю, чего не должен делать. Если у меня появится сын, он окажется наполовину человеком, наполовину неизвестно кем, и повсюду будет чужим. Он никогда не узнает, почему…» – нет, это было бы ужасно не только по отношению к Бидди, но и к ее ребенку.
Ишмаэль старался не поддаваться свойственным людям эмоциям. Многие их чувства казались ему странными. И все же он почему-то тосковал по этому нерожденному ребенку, шагая по темной и скользкой дороге.
На пристани их встречали Кэнди Прайт, Эрон Стемпл и Бидди Клум. Кэнди и братья обнялись, причем Кэнди умудрилась обнять всех сразу. В быстро сгущающихся сумерках они направились по дороге домой. Бросив на братьев прощальный взгляд, Ишмаэль заметил, что Джереми и Кэнди немного поотстали от других. Джереми пошарил в карманах и протянул девушке маленькую обтянутую бархатом коробочку. Кэнди на минуту остановилась, затем взяла коробочку и чмокнула Джереми в щеку. Скоро они скрылись в темноте.
Иш задумчиво брел за Эроном и Бидди по грязной дороге, ведущей к лесопилке.
– Полагаю, ваша экспедиция не увенчалась успехом, – с усмешкой произнес Эрон. Ишмаэль вскинул брови.
– Если бы Джейсон Болт чего-то добился, вы бы не плыли сюда вместе со всяким дерьмом.
– И все же это было забавно, – Иш задумался, не зная, стоит ли упоминать о странном случае, происшедшем с Джошем, затем продолжил:
– Если бы Джейсон придерживался системы, то еще каких-нибудь десять дней, и он выиграл бы столько, сколько нужно. Но он решил рискнуть по принципу «все или ничего» и остался ни с чем.
– О боже! – воскликнула Бидди. – Не может быть! Иш, ты должен все рассказать мне. Я никогда не была ни в Сан-Франциско, ни в других больших городах. Вы, наверное, ужасно чувствовали себя во всех этих игорных притонах.
– Верно, – согласился Ишмаэль, – если бы не деньги, которые я выиграл в шахматы, не знаю, как бы мы смогли заплатить по счету в отеле.
– Шахматы? – Стемпл удивленно взглянул на «племянника». – Черт побери, кто научил тебя играть в них?
– Мой… – начал было Ишмаэль, но в голове вдруг образовалась пустота и он не смог договорить фразу до конца.
* * *
– Я уверена, что справлюсь, – произнесла Бидди Клум, выпрямившись.Перед ней лежала шахматная доска с расставленными фигурами.
– Не сомневаюсь, – согласился Ишмаэль. – Тебе потребуются лишь время и настойчивость.
Часы над камином зашипели и пробили половину девятого. Эрон сложил газету, снял очки и пошел за плащом Бидди, собираясь проводить ее домой.
За последние несколько месяцев количество обитательниц барака здорово поубавилось, и Бидди проводила больше времени в большом доме возле лесопилки. Обычно она заходила туда несколько раз в неделю. Бидди готовила ужин для двоих холостяков, но частенько задерживалась и попозже, садясь где-нибудь с клубком ниток и спицами, в то время как Эрон просматривал бумаги, а Иш читал. К своему удивлению Эрон обнаружил, что в компании хорошо знакомых людей Бидди чувствует себя как рыба в воде. Он даже пришел к выводу, что раньше ошибался насчет этой девушки. Эрон привык к ее обществу и не имел ничего против присутствия Бидди, если только она не нервничала и не пыталась привлечь к себе внимание мужчин, как другие девушки.
Сейчас она училась играть в шахматы, наблюдая за игрой Эрона с Ишмаэлем. С тех пор, как Ишмаэль вернулся из Сан-Франциско, они играли почти каждый вечер. Как большинство новичков, она не рассчитывала заранее ходы и не понимала, почему постоянно проигрывает, но Эрон заметил, что Бидди никогда не забывает ходов и не болтает во время игры. Но когда они играли, Бидди с удовольствием обсуждала новости и сплетничала. Сейчас обсуждали предстоящую свадьбу Кэнди и слух о серьезной ссоре между Джейсоном и Джошуа Болтами. Познакомившись с Бидди поближе, Эрон пришел к выводу, что девушку напрасно считают бестактной, ведь она всего лишь очень наблюдательна и хорошо знает, кто чего стоит. Эрон даже обнаружил, что ему не хватает Бидди в те вечера, когда они с Ишем оставались вдвоем.
Когда Эрон вышел из комнаты за плащом Бидди, девушка встала, и Иш услышал, как какой-то маленький металлический предмет звякнул, ударившись об пол. Он нагнулся и поднял крошечный серебряный кулон, свалившийся с цепочки возле камина. Иш поднес его к лампе, но кулон оказался очень мал, не больше ногтя, и рассмотреть его при этом свете оказалось нелегко.
– Ой, Иш – Бидди уже направлялась к нему, держа в руках серебряную цепочку. Я только сейчас заметила, что потеряла его.
– Я слышал, как он упал. – сказал Иш.
– Ты… – начала она недоверчиво, – не может быть, ты просто смеешься надо мной.
Ишмаэль хотел было возразить, но передумал и промолчал. Людей удивляет многое из того, что он считает само собой разумеющимся.
Когда-нибудь он обязательно попадется на этом. Люди не способны поверить в существование таких вещей, о которых они не имеют представления.
– Очень симпатичный, – сказал Иш, держа кулон на ладони, – это же Пеш-ае-шз, правда? – Иш произнес это странное название на незнакомом языке неожиданно для себя самого. – Французская лилия? – повторил он по-английски и перевернул кулон. На обратной стороне кулона он разглядел маленькую звездочку – то, что искал, когда рассматривал кулон возле камина.
– Да, – сказала Бидди, – думаю, это настоящее серебро.
Иш прикинул в уме, сколько может весить кулон.
– Видимо, ты права.
У Иша возникло ощущение, будто эта вещица ему давно знакома. Кто-то рассказывал ему о французском геральдическом знаке. Кажется, рассказывала женщина. Теперь он ясно вспомнил ее лицо.
– Откуда у тебя это? – спросил Иш, беря из рук Бидди цепочку и продевая ее сквозь крошечное отверстие в кулоне.
– Ой, спасибо, Иш, я сама. Кулон принадлежал моей бабушке Ларкин.
Бабушка хотела, чтобы я отдала его своей дочери, когда она у меня родится, – при этих словах Бидди печально улыбнулась. – Наверное, это случится не скоро.
Иш понимал, как ей не хочется возвращаться в почти опустевший барак.
Сейчас там осталось всего несколько девушек, да и те заняты подготовкой к свадьбе Кэнди. «Какая никому не нужная жестокость! – подумал он, соединяя вместе концы разорвавшейся цепочки и загибая ногтем серебряную проволочку.
– Она не заслужила такого наказания!»
– Разве это так уж важно? – спросил он, помогая просунуть цепочку под белый кружевной воротничок.
Вопрос Иша почему-то крайне удивил Бидди, она повернула к нему голову, но ничего не сказала. Ее каштановые волосы упали на руки Иша.
– Неужели время имеет такое большое значение? Не лучше ли подождать и выбрать что-то стоящее, чем соглашаться на первое, что тебе предложат?
На лице Бидди появилось испуганное выражение, и Иш заметил, как ее глаза наполнились слезами.
– Ты намекаешь на условия того дурацкого пари? – прошептала она.
– Неужели ты так плохо думаешь обо мне? – спросил Иш.
Бидди хотела было отойти, но Иш удержал ее за плечи и не отпускал, пока она раздумывала. Когда Иш почувствовал, что Бидди расслабилась, он опустил руки.
– Прости, – тихо сказала она, затем повернулась, чтобы видеть его лицо. – Приятно услышать, что ты считаешь, будто у меня есть выбор.
На это сказать было нечего. В комнату вошел Эрон. Он уже надел пальто, а в руках держал плащ Бидди. Когда Бидди оделась, они под руку вышли за припорошенный снегом порог.
Ишмаэль запер за ними дверь и снова опустился в кресло. Шахматные фигуры по-прежнему стояли на доске. Ему пришла в голову мысль, что существует другой, более сложный способ игры. Иш взял в руки две пешки и задумался. Почему ему кажется, что фигуры могут двигаться не только вперед-назад, но и вверх-вниз?
С кем же он мог играть раньше? И почему порой ему представляется, будто в шахматы можно играть с какой-то машиной?
Иш поставил пешки на место. Видимо, он ничего не сумеет вспомнить, пока снова не поможет случай. Возможно, когда-нибудь произойдет то же самое, что случилось с кулоном Бидди.
Иш был уверен в том, что видел не другой кулон с геральдической лилией, а именно этот. «Я видел его, держал в руках, – думал он. – И теперь я узнал его. Но почему из всего, что мне кажется знакомым, я узнал лишь французскую лилию Билли Клум?
Иш помнил кулон совершенно ясно. Прежде на его ладони он выглядел немного по-другому. Звездочка почти совсем стерлась и ее можно было разглядеть только при очень ярком свете. И все-таки это тот же самый кулон.
Но ведь он чужой на планете, а эта вещь – фамильная драгоценность, принадлежащая семье Бидди и передающаяся из поколения в поколение! Бабушка Ларкин – смутно знакомое имя эхом отдавалось в его мозгу. Кто же говорил, что у них в роду была прапрабабушка Ларкин? В памяти всплыло лицо какой-то женщины, ее голос.
Он знал ее, знал очень хорошо.
Это невозможно. Ишмаэль поднял голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее над камином. Иш смотрелся в зеркало каждый день с тех пор, как однажды проснулся в доме на Игл Хед Пойнт, и это не давало ему забыть, что он чужой среди людей, самозванец под маской человека.
Ишмаэль запустил пальцы в свои черные волосы, отбросив их со лба.
Странное строение черепа стало еще заметнее, когда он открыл свои необычные брови. Шрамы на висках почти исчезли, остались лишь два зеленоватых пятнышка. Что это было? Случившееся стерлось из памяти точно так же, как из памяти Джоша пропали несколько часов. Но только, когда Джош пришел в себя, он увидел лицо друга и любимую женщину. Джошуа очнулся на родной земле.
Ишмаэль прижал ладони к бровям, и тут же появилась мучительная боль в голове. Так повторялось всегда, когда он пытался что-то вспомнить. Что же все-таки произошло с ним? И почему подобная история приключилась с Джошем?
Он все еще сидел, задумчиво глядя на огонь в камине, когда вошел вернувшийся Стемпл. На обратном пути Стемпл тоже что-то обдумывал. Он необычно тихо стянул с себя ботинки и снял пальто.
Ишмаэль взглянул на Эрона:
– Ты несправедлив к Бидди. Стемпл хрипло рассмеялся:
– Могу гарантировать, она заполучит мужа еще до второго января. И совсем неплохого мужа, – добавил он вызывающим тоном. – Джейсон Болт вполне подойдет ей.
– Несомненно, – отозвался Иш безразличным голосом, – и все же она будет страдать по твоей вине.
Теперь уже Эрон заговорил так резко, как обычно говорят люди, пытающиеся оправдать свои дурные поступки:
– Иш, если бы Бидди Клум не очутилась в Сиэтле, и если бы страх лишиться горы не вынуждал Джейсона Болта сделать ей предложение, а он его обязательно сделает в канун Нового года, – я говорю это потому, что достаточно знаю Болта – она бы так и осталась старой девой. Не забывай и о том, что я дал возможность Болту откупиться от пари, но он не сумел воспользоваться ею. Я даже не уверен в том, что правильно поступаю, отказываясь от горы.
– Из-за Бидди?
Стемпл отвернулся и пошел вешать пальто.
– Эрон, – начал Иш, едва Стемпл вернулся, – одного я никак не могу понять: чем плоха Бидди Клум? Мне непонятны ваши представления о красоте.
Наверное, это из-за того, что я здесь чужой и не испытываю никаких чувств к вашим девушкам. Я не знаю, кто из них красив, а кто нет. Но я понимаю, что Бидди – хороший, надежный друг. Неужели люди так слепы, что не замечают этого?
Эрон вздохнул:
– Боюсь, именно так. Я прекрасно понимаю тебя. Поэтому я и не думаю, что поступаю дурно, вынуждая Джейсона жениться на ней. Мне нравится Бидди.
Когда ты был в Сан-Франциско, она постоянно приходила сюда, и я привык к ее обществу. Конечно, мне жаль, что начнутся пересуды, поскольку до сих пор никто не проявил желания жениться на ней, а все остальные девушки уже вышли или выходят замуж. Но я уверен в том, что Джейсон сделает ей предложение, и для Бидди это неплохо. Она будет хорошей женой.
Ишмаэль поднял брови.
– И ты переживешь это спокойно?
– Ты о чем? О том, что я не получу гору? Это не так уж страшно.
Эрон пожал плечами и отправился спать.
* * *
– Ишмаэль!Иш обернулся и сквозь капли мелкого дождика разглядел спешащего за ним по Мэдисон-стрит Джейсона Болта.
К восторгу девушек, еще живущих в бараке вместе с Бидди, накануне Рождества выпал снег. Ишмаэль никак не мог понять, почему это так обрадовало их тем более что затем погода резко изменилась, и теперь улицы покрывала замерзшая смесь подтаявшего снега и воды.
Иш только что вышел из женского барака. Там царила веселая суматоха все готовились к завтрашнему венчанию Кэнди. Ярко горели лампы, пахло сосновыми ветками и рождественской елкой, до сих пор стоящей в гостиной.
Ее слегка поблекшие украшения почему-то напоминали Ишу об императоре Нортоне Первом. Выйдя на улицу, он погрузился в унылую атмосферу ненастного вечера. От сырости у Иша заныла нога.
Джейсон поравнялся с Ишмаэлем, и они побрели дальше по улице. Вид у старшего из братьев Болт в последнее время был неважный, и Иш понимал, что причина кроется не в переживаниях из-за женитьбы младшего брата. Иш догадывался об истиной причине, и это невероятно злило его. В то же время Иш постоянно убеждал себя, что не стоит так переживать из-за поступков людей. В конце концов, это их дело.
Ветер прямо-таки сбивал с ног. За воротник пальто Джейсона сыпалась снежная крупа. От такой погоды настроение Джейсона окончательно испортилось.
– Иш, – заговорил Джейсон, – у меня есть к тебе предложение, можно даже назвать его деловым предложением.
– Последнее деловое предложение обошлось тебе в потерю сорока тысяч долларов за карточным столом, и, кроме того, тебе пришлось занять у меня семьсот долларов.
– Но я вернул тебе долг, – напомнил Джейсон Ишу. – И смогу вернуть любой другой.
– В самом деле?
– Ишмаэль, тебе ведь нравится Бидди Клум, правда?
– Да.
– Ты не собираешься предложить ей выйти за тебя замуж?
Этот вопрос застал Иша врасплох. Ему такое никогда не приходило в голову, даже сама мысль о женитьбе казалась чудовищной.
Джейсон продолжал:
– Даже если дядя не велел тебе делать ей предложение до пятницы, ты вполне сможешь сделать это завтра вечером.
Иш, не задумываясь, ответил:
– Нет, я не могу жениться ни на Бидди Клум, ни на ком-либо еще.
На этот раз шокирован был Джейсон. И не столько словами, произнесенными Ишмаэлем, сколько убежденностью, с которой он их произнес.
– Но почему? Да, я помню, дамы в Сан-Франциско говорили, что ты холоден как рыба, но…
– Они правы, я действительно равнодушен к женщинам, – спокойно отозвался Ишмаэль. – Дело в том, что мне просто нельзя жениться. У нас в роду есть наследственное заболевание – слабоумие. Мой отец, женившийся на сестре Эрона, никогда не страдал им, но двое моих дядей с его стороны находятся в психиатрических лечебницах, и их дети тоже больны. Поэтому я давно знаю, что мне нельзя жениться. Никакая на свете женщина не будет иметь от меня детей.
Иш не слишком ловко вышел из положения, но во всей этой вымышленной истории есть доля правды: он никогда не женится на земной женщине. По удивленному лицу Джейсона Иш видел, что тот поверил во всю эту чушь и понял, что по сравнению с некоторыми вещами судьба горы Брайдл Вейл просто мелочь.
– Прости, пожалуйста, – наконец произнес Джейсон, – я не подозревал ни о чем подобном…
– Ничего страшного, – ответил Иш. – Я давно ко всему привык, да и не так уж часто приходится сожалеть о своей дурной наследственности. Если бы не она, я бы обязательно женился на Бидди. Редко встречаются девушки, из которых могут получиться прекрасные жены. Но я никак не могу жениться.
На этот раз Иш сказал чистую правду, и Джейсон поверил ему. Поэтому он быстро перевел разговор на другую тему.
Позднее, шагая к лесопилке в полном одиночестве, Иш снова обдумывал свои слова. Ветер дул ему в спину, неся с собой снег с дождем.
Поврежденная нога Иша снова заныла. Ишмаэль как-то раньше говорил Эрону, что не испытывает ни любви, ни желания к этим хрупким, ласковым земным девушкам. Но лучшего товарища, чем Бидди Клум, трудно найти.
«Мне придется жить здесь, в чужом мире до самой смерти. Как долго это может продлиться? До какого возраста доживали мои предки? Неужели я всегда буду один? Но других вариантов не существует. Сейчас я, по крайней мере, знаю, чего не должен делать. Если у меня появится сын, он окажется наполовину человеком, наполовину неизвестно кем, и повсюду будет чужим. Он никогда не узнает, почему…» – нет, это было бы ужасно не только по отношению к Бидди, но и к ее ребенку.
Ишмаэль старался не поддаваться свойственным людям эмоциям. Многие их чувства казались ему странными. И все же он почему-то тосковал по этому нерожденному ребенку, шагая по темной и скользкой дороге.
Глава 15
– Этого будет достаточно? – спросил Кирк, засовывая сверток с блестящими полупрозрачными листами флимсипласта в целлофановый пакет.
Обернувшись, он увидел, как Мария Келлог взяла в руки конец длинной, складывающейся гармошкой ленты, непрерывно выползающей из факса.
– Наконец-то, – заметила командир базы, когда конец ленты упал у ее ног.
– Ты не знаешь, библиотека Конгресса – это не того ли Конгресса, членом которого избрали Эрона Стемпла?
– В то время она была совсем небольшой, – отозвался Кирк, – но как все бюрократические учреждения, зажила своей собственной жизнью и существует до сих пор.
Мария подняла ленту и начала складывать ее.
– Черт, Джимми, взгляни сюда! – она протянула Кирку верхний конец ленты. – Этот материал только что скопировали прямо с рукописей. Не думаю, что им кто-нибудь интересовался с 1867 года.
Кирк прошел через все маленькое помещение, и взглянул через ее плечо.
Очевидно, Мария не ошиблась. Вместо информации, выдаваемой компьютером в обычном виде, по факсу была получена фотокопия страниц первоисточника подлинных документов правительства территории Вашингтон за период с 1860 по 1870 год.
Сидевший за столом Маккой укладывал упакованные в целлофан свертки в небольшие квадратные коробки. Он проворчал:
– Ясно, почему.
После того, как материалы сфотографировали на микропленку, а затем вывели на экран, чтобы получить графическое изображение, они были введены в память компьютера и хранились там несколько веков. Теперь же эти материалы прошли через четыре передающие космические станции, затем их скопировали и распечатали. В итоге качество печати настолько ухудшилось, что прочесть информацию стало почти невозможно. Подобное происходило почти всегда, когда они пользовались гиперлучом для получения материалов из банка данных библиотеки Конгресса.
Но Кирк лишь заметил:
– Хорошо. Значит клингоны не имели доступа к этой информации. Они могли проследить за Стемплом лишь до 1872 года, но не раньше. В 1867 году им придется разыскивать его и других людей, живших возле границы, а на это уйдет много времени.
Маккой взял у Келлог сложенную ленту, опустил ее в пустой пакет и запечатал.
– Это все?
– Кажется, да.
Кирк подошел к двери и слегка приоткрыл ее. В коридоре никого не было. Сняв с плеча трикодер, он проверил его показания. До шестнадцатого коридора вокруг главной артерии базы-комнаты с факсом было пусто. Трикодер реагировал на любые жизненные формы, даже на муравьев. На «Энтерпрайзе» существовали большие системы сканирования пространства. Их оборудование занимало несколько комнат. Зато они могли отличить кошку от лисы па расстоянии больше пяти миль. Но чаще всего члены экипажа пользовались ручными трикодерами, хотя с их помощью невозможно отличить клингона от моллюска.
Кирк закрыл дверь.
– Путь свободен.
– Прекрасно, – отозвался Маккой, – может быть, нам что-то удастся.
Келлог начала подписывать розовые бланки декларации груза. Затем она передала их Кирку, чтобы он тоже расписался, и приклеила их к крышкам коробок, по сторонам которых были этикетки с надписью: «Живые микроорганизмы – не кормить!».
Обернувшись, он увидел, как Мария Келлог взяла в руки конец длинной, складывающейся гармошкой ленты, непрерывно выползающей из факса.
– Наконец-то, – заметила командир базы, когда конец ленты упал у ее ног.
– Ты не знаешь, библиотека Конгресса – это не того ли Конгресса, членом которого избрали Эрона Стемпла?
– В то время она была совсем небольшой, – отозвался Кирк, – но как все бюрократические учреждения, зажила своей собственной жизнью и существует до сих пор.
Мария подняла ленту и начала складывать ее.
– Черт, Джимми, взгляни сюда! – она протянула Кирку верхний конец ленты. – Этот материал только что скопировали прямо с рукописей. Не думаю, что им кто-нибудь интересовался с 1867 года.
Кирк прошел через все маленькое помещение, и взглянул через ее плечо.
Очевидно, Мария не ошиблась. Вместо информации, выдаваемой компьютером в обычном виде, по факсу была получена фотокопия страниц первоисточника подлинных документов правительства территории Вашингтон за период с 1860 по 1870 год.
Сидевший за столом Маккой укладывал упакованные в целлофан свертки в небольшие квадратные коробки. Он проворчал:
– Ясно, почему.
После того, как материалы сфотографировали на микропленку, а затем вывели на экран, чтобы получить графическое изображение, они были введены в память компьютера и хранились там несколько веков. Теперь же эти материалы прошли через четыре передающие космические станции, затем их скопировали и распечатали. В итоге качество печати настолько ухудшилось, что прочесть информацию стало почти невозможно. Подобное происходило почти всегда, когда они пользовались гиперлучом для получения материалов из банка данных библиотеки Конгресса.
Но Кирк лишь заметил:
– Хорошо. Значит клингоны не имели доступа к этой информации. Они могли проследить за Стемплом лишь до 1872 года, но не раньше. В 1867 году им придется разыскивать его и других людей, живших возле границы, а на это уйдет много времени.
Маккой взял у Келлог сложенную ленту, опустил ее в пустой пакет и запечатал.
– Это все?
– Кажется, да.
Кирк подошел к двери и слегка приоткрыл ее. В коридоре никого не было. Сняв с плеча трикодер, он проверил его показания. До шестнадцатого коридора вокруг главной артерии базы-комнаты с факсом было пусто. Трикодер реагировал на любые жизненные формы, даже на муравьев. На «Энтерпрайзе» существовали большие системы сканирования пространства. Их оборудование занимало несколько комнат. Зато они могли отличить кошку от лисы па расстоянии больше пяти миль. Но чаще всего члены экипажа пользовались ручными трикодерами, хотя с их помощью невозможно отличить клингона от моллюска.
Кирк закрыл дверь.
– Путь свободен.
– Прекрасно, – отозвался Маккой, – может быть, нам что-то удастся.
Келлог начала подписывать розовые бланки декларации груза. Затем она передала их Кирку, чтобы он тоже расписался, и приклеила их к крышкам коробок, по сторонам которых были этикетки с надписью: «Живые микроорганизмы – не кормить!».