Студенистая масса тела дрельба из розовой стала желтой. По туловищу побежали зеленые полоски. Длинные ресницы задрожали, в глубине протоплазмы что-то зашевелилось и появился симпатичный круглый ротик с маленьким языком.
Приятный голос спросил:
– Проблема теоретического характера?
– В какой-то мере да, – командир опустилась на стул.
Голубые глаза внимательно изучали Кирка. Затем внезапно весь конус осветился голубым сиянием и снова послышался негромкий голос:
– Джим Кирк, не падайте духом. Я сочувствую вашему горю.
Она произнесла несколько слов, но Кирк почувствовал, что это было сказано совершенно искренне. Можно солгать, но подделать такой цвет и запах нельзя. Дрельбы вообще необыкновенно вежливы и чрезвычайно правдивы, из-за чего, порой, с ними случаются неприятности. Тем немногим дрельбам, которые решились покинуть родные дома и свою планету, известно, как воспринимают их изменчивую природу другие существа, способные скрывать свои истинные чувства. И поскольку они совершенно безобидны, то привыкли прежде всего заботиться о благополучии окружающих. Кирк понимал, для чего Аурелия обзавелась большими голубыми глазами, так похожими на человеческие, ведь люди чувствуют себя гораздо лучше, когда смотрят собеседнику в глаза. И все-таки это глубоко тронуло его.
– Спасибо, – сказал он. – Дело связано с происшествием, в котором мы никак не можем разобраться. Поэтому мы и просим вашей помощи.
Аурелия слегка переместилась и превратилась в гладкий студенистый шар, вобрав белые руки с тонкими пальчиками внутрь. Но глаза остались на месте, и по ним Кирк мог следить за ее реакцией. Он рассказал о транспортном корабле, об Эридановом Облаке, о клингонах и о разговоре с Трэ.
Аурелия слушала молча, но о ее чувствах свидетельствовали изменения цвета шара. Когда Кирк процитировал первую передачу данных, сделанную Споком с корабля клингонов, шар принял яркую красновато-сиреневую окраску, а взгляд стал более напряженным и уже не походил на человеческий.
«Вулканец на ее месте, – почему-то подумал Кирк, – непременно заметил бы:
«Любопытно!» Но от дрельба лишь запахло корицей».
– Вулканец Трэ сообщил нам, что никакое изменение исторического события не приведет к предсказанному ранее результату. Даже не имеет значения, где клингоны захотят вмешаться – в Клинжае или на Земле. Я хочу узнать вот что: могли ли клингоны внедриться в прошлое и внести какие-то изменения?
С минуту подумав, Аурелия ответила:
– Вероятность этого составляет девяносто восемь процентов. Они могли воспользоваться кустарной методикой, но эффект гравитационных полей облака и белого карлика в совокупности с константой Тиллмана свидетельствует о высокой степени вероятности.
В теле дрельба сформировалось что-то вроде щупальца. Скользнув по комнате, оно добралось до стола и схватило тонкие пластмассовые карточки.
Другим щупальцем Аурелия взяла калькулятор. Затем появились какие-то странные конечности. С их помощью Аурелия начала что-то подсчитывать, делая пометки на карточках. При этом студенистая масса ее тела стала ярко-желтой. Когда она задумывалась, тело пронизывали красные и фиолетовые импульсы. Покончив с вычислениями, – Аурелия вобрала в себя конечности и успокоилась, превратившись в темно-фиолетовый шар.
– Так что же? К какому выводу ты пришла? – спросила до сих пор молчавшая Мария Келлог.
Почти совсем исчезнувшие во время работы глаза вернулись на прежнее место и широко раскрылись.
– Пока что ничего нельзя сказать. В данный момент я рассматриваю средства и способы. Мне нужны данные компьютера, полученные во время исчезновения транспортного корабля.
Кирк протянул ей пластмассовую коробочку со всей информацией, полученные компьютерами «Энтерпрайза» во время того проклятого полета с Двенадцатой Звездной Базы до Эриданова Облака и обратно. Чтобы взять коробочку, Аурелия сначала выпустила щупальце, но, передумав, вобрала его обратно и вытянула маленькую белую ручку с розовыми коготками. Вокруг снова принявшего конусообразную форму тела дрельба, очевидно в знак благодарности, возникло теплое золотистое свечение. Однако сама Аурелия осталась темно-фиолетовой, так как сосредоточилась на решении важных астрофизических проблем.
Через минуту фиолетовая окраска перешла в красную. Аурелия отвернулась и медленно, как улитка, поползла к компьютеру. Келлог вскочила со стула и подошла к Кирку.
– Наше время истекло, – тихо сказала она. – Дрельбы не любят прощальных церемоний. Затем она заговорила громче:
– Аурелия, мы больше ничем не можем быть полезны?
На этот раз рот появился на противоположной стороне конуса, как раз перед Кирком и командиром базы.
– Нет. Я скоро пришлю вам результаты вычислений и отчет. Благодарю за то, что вы обратились ко мне с этой проблемой. Была рада познакомиться с Джимом Кирком.
– А я рад тому, что имел возможность встретиться с вами, Аурелия, ответил Кирк.
Как и дрельб, он сказал чистую правду. Аурелия мгновенно порозовела от удовольствия, но едва за Марией Келлог и Джимом Кирком закрылась дверь, она снова стала фиолетовой, погрузившись в работу. Несмотря на присущую им эмоциональность, дрельбы – очень трудолюбивые существа. Работа у них всегда на первом месте.
Кирк и Келлог отправились в самый большой кафетерий. Там они встретили Маккоя. Помещение кафетерия представляло собой огромную комнату, наполовину заставленную высокими столами из металла и пластика.
Нейтральный цвет стен приятно ласкал взгляд. В замысловатом орнаменте на ярком пластиковом полу смутно угадывались изображения овощей, фруктов и прочих вкусных вещей. В этот час в помещении находилось всего несколько посетителей. За столом в углу сидела парочка гвиританок. Они не спеша поглощали кашу, приготовленную из какой-то смеси гороха с сыром. Едва Кирк и Келлог появились, одна из них вытянула шею поверх головы своей спутницы и широко улыбнулась командиру базы. С другой стороны восседала тесная, группа клингонов. Они потягивали свой неизменный кофе и обсуждали какие-то мелкие проблемы. Клингоны никак не могли решить, кому из них придется идти с отчетом к представителю империи.
– Вот он! – тихо сказала Келлог, когда они с Кирком направлялись к столику, за которым их поджидал Маккой.
Джим проследил за ее взглядом и увидел высокого клингона, присоединившегося к группе коллег секунду назад. На вид ему где-то под шестьдесят. Густые вьющиеся волосы и бороду тронула седина. На лице застыло холодное суровое выражение. Несомненно, такой человек никогда не пойдет на компромиссы. Открытый лоб клингона украшала слегка стершаяся татуировка, напоминающая кастовую. Одет он был. в отличие от других сидящих за столом ученых, не по-военному.
– Кхлару? – тихо спросил Кирк. Командир базы утвердительно кивнула.
– Среди этих клингонов на самом деле очень мало ученых, – заговорила командир базы, опускаясь на стул рядом с Маккоем. – У клингонов ученые занимают незавидное положение. Видимо, Кхлару пользуется огромным авторитетом среди их историков, и ему позволено больше, чем другим.
– Такие, как он, пишут учебники по истории, замалчивая и искажая факты, – неприязненно заметил Кирк.
– Оставь их в покое, – с улыбкой отозвалась Келлог. – Кому из жителей Федерации известна правда о злоключениях Эллисона?
Кирк вздохнул. С ней нельзя было не согласиться. В том деле Федерация здорово запятнала свою репутацию, поэтому все так тщательно и скрывалось.
Он снова посмотрел на клингонов. Маккой произнес:
– С клингонами всегда проблемы. Даже когда они отдыхают, создается такое впечатление, будто они не умеют расслабляться.
– А как бы ты себя вел, если бы знал, что кто-то записывает каждое сказанное тобой слово? – заметил Кирк.
– Наверное, ты прав, – согласился Маккой. – Так каков же вердикт?
Могли они это сделать?
– Штайнер думает, что могли.
Кирк отхлебнул кофе. Напиток был отвратительный. На всех планетах Федерации кофе имел такой вкус, словно его готовили из гнилых зерен.
Говорили, будто в Империй Клингонов он еще хуже.
– Наверное, прежде всего Спок хотел сообщить именно об этом.
– Ты так думаешь? – Маккой поднял свои густые брови. – Спок упоминал о гардиане.
– Спок употребил слово «гардиан», – поправил его Кирк. – Может быть, он имел в виду что-то совсем другое.
Кирк взглянул на командира базы. Келлог размешивала сливки в чашке с кофе и потихоньку изучала всех присутствующих в кафетерии словно шериф на диком западе.
– Могло ли слово «гардиан» служить кодом файла главного компьютера?
Да и число 1867 тоже, наверное, могло, – сказал Кирк.
– Я думала об этом, – отозвалась Мария.
Она наклонила голову, упираясь в стол худыми локтями. Золотые нашивки на ее рукавах ослепительно сверкнули.
– Ни в главном компьютере базы, ни во всех остальных нет ничего подобного. Пришлось проверить даже компьютеры Клинтонов. Удалось, обнаружить лишь цифры 0 001 867, относящиеся к инструкции по вентиляции двенадцатилетней давности. Кроме того, я проверила номера всех комнат и лабораторий, имеющихся на базе, но такой комбинации цифр нигде не значится. Порядковые номера членов экипажей, номера счетов – просмотрела все, что только можно придумать. Это мне напомнило историю с моим дядюшкой Франклином, который возомнил, что в него вселился дух Франклина Делано Рузвельта на том основании, что дата рождения Рузвельта совпадает со значением квадратного корня, извлеченного из порядкового номера, под которым значилась фамилия дяди в перечне жителей планеты. Ну из чего же они варят этот мерзкий кофе?
Она отставила в сторону чашку.
– Джим, думаю, все-таки верно твое первое предположение. Число 1867 означает дату.
– Мне тоже так кажется, – спокойно заметил Кирк. – И какой-то инстинкт подсказывает мне, что это земная дата. Но нельзя же отправлять «Энтерпрайз» в опаснейший полет только на основании догадок.
– А полет может стать действительно опасным? – спросил Маккой.
– Да, черт побери, – воскликнули Келлог и Кирк одновременно.
Мария продолжила разговор:
– И все же меня поражает то, что представитель империи ничего не сообщил о крушении корабля, перевозящего руду. Даже если они и понимали, насколько сложна иметь дело с белым карликом и фактором Тиллмана или с тем, что они там еще изобрели, клингоны должны были столкнуться с кучей новых проблем. При этом перелете возникло бы такое давление, с которым почти невозможно справиться. При тех мощностях, которыми они располагали, клингонов бы просто раздавило.
– Ну, если все это верно, – заметил Маккой, – то похоже, что миссия клингонов, какой бы она ни была, уже завершилась, и волноваться нам больше не о чем.
Кирк усмехнулся, уловив нотку сомнения в голосе врача. Он искоса взглянул на Маккоя и спросил:
– И на что ты готов поспорить?
– За это утверждение я бы не поставил и ломаного гроша.
Глава 8
Приятный голос спросил:
– Проблема теоретического характера?
– В какой-то мере да, – командир опустилась на стул.
Голубые глаза внимательно изучали Кирка. Затем внезапно весь конус осветился голубым сиянием и снова послышался негромкий голос:
– Джим Кирк, не падайте духом. Я сочувствую вашему горю.
Она произнесла несколько слов, но Кирк почувствовал, что это было сказано совершенно искренне. Можно солгать, но подделать такой цвет и запах нельзя. Дрельбы вообще необыкновенно вежливы и чрезвычайно правдивы, из-за чего, порой, с ними случаются неприятности. Тем немногим дрельбам, которые решились покинуть родные дома и свою планету, известно, как воспринимают их изменчивую природу другие существа, способные скрывать свои истинные чувства. И поскольку они совершенно безобидны, то привыкли прежде всего заботиться о благополучии окружающих. Кирк понимал, для чего Аурелия обзавелась большими голубыми глазами, так похожими на человеческие, ведь люди чувствуют себя гораздо лучше, когда смотрят собеседнику в глаза. И все-таки это глубоко тронуло его.
– Спасибо, – сказал он. – Дело связано с происшествием, в котором мы никак не можем разобраться. Поэтому мы и просим вашей помощи.
Аурелия слегка переместилась и превратилась в гладкий студенистый шар, вобрав белые руки с тонкими пальчиками внутрь. Но глаза остались на месте, и по ним Кирк мог следить за ее реакцией. Он рассказал о транспортном корабле, об Эридановом Облаке, о клингонах и о разговоре с Трэ.
Аурелия слушала молча, но о ее чувствах свидетельствовали изменения цвета шара. Когда Кирк процитировал первую передачу данных, сделанную Споком с корабля клингонов, шар принял яркую красновато-сиреневую окраску, а взгляд стал более напряженным и уже не походил на человеческий.
«Вулканец на ее месте, – почему-то подумал Кирк, – непременно заметил бы:
«Любопытно!» Но от дрельба лишь запахло корицей».
– Вулканец Трэ сообщил нам, что никакое изменение исторического события не приведет к предсказанному ранее результату. Даже не имеет значения, где клингоны захотят вмешаться – в Клинжае или на Земле. Я хочу узнать вот что: могли ли клингоны внедриться в прошлое и внести какие-то изменения?
С минуту подумав, Аурелия ответила:
– Вероятность этого составляет девяносто восемь процентов. Они могли воспользоваться кустарной методикой, но эффект гравитационных полей облака и белого карлика в совокупности с константой Тиллмана свидетельствует о высокой степени вероятности.
В теле дрельба сформировалось что-то вроде щупальца. Скользнув по комнате, оно добралось до стола и схватило тонкие пластмассовые карточки.
Другим щупальцем Аурелия взяла калькулятор. Затем появились какие-то странные конечности. С их помощью Аурелия начала что-то подсчитывать, делая пометки на карточках. При этом студенистая масса ее тела стала ярко-желтой. Когда она задумывалась, тело пронизывали красные и фиолетовые импульсы. Покончив с вычислениями, – Аурелия вобрала в себя конечности и успокоилась, превратившись в темно-фиолетовый шар.
– Так что же? К какому выводу ты пришла? – спросила до сих пор молчавшая Мария Келлог.
Почти совсем исчезнувшие во время работы глаза вернулись на прежнее место и широко раскрылись.
– Пока что ничего нельзя сказать. В данный момент я рассматриваю средства и способы. Мне нужны данные компьютера, полученные во время исчезновения транспортного корабля.
Кирк протянул ей пластмассовую коробочку со всей информацией, полученные компьютерами «Энтерпрайза» во время того проклятого полета с Двенадцатой Звездной Базы до Эриданова Облака и обратно. Чтобы взять коробочку, Аурелия сначала выпустила щупальце, но, передумав, вобрала его обратно и вытянула маленькую белую ручку с розовыми коготками. Вокруг снова принявшего конусообразную форму тела дрельба, очевидно в знак благодарности, возникло теплое золотистое свечение. Однако сама Аурелия осталась темно-фиолетовой, так как сосредоточилась на решении важных астрофизических проблем.
Через минуту фиолетовая окраска перешла в красную. Аурелия отвернулась и медленно, как улитка, поползла к компьютеру. Келлог вскочила со стула и подошла к Кирку.
– Наше время истекло, – тихо сказала она. – Дрельбы не любят прощальных церемоний. Затем она заговорила громче:
– Аурелия, мы больше ничем не можем быть полезны?
На этот раз рот появился на противоположной стороне конуса, как раз перед Кирком и командиром базы.
– Нет. Я скоро пришлю вам результаты вычислений и отчет. Благодарю за то, что вы обратились ко мне с этой проблемой. Была рада познакомиться с Джимом Кирком.
– А я рад тому, что имел возможность встретиться с вами, Аурелия, ответил Кирк.
Как и дрельб, он сказал чистую правду. Аурелия мгновенно порозовела от удовольствия, но едва за Марией Келлог и Джимом Кирком закрылась дверь, она снова стала фиолетовой, погрузившись в работу. Несмотря на присущую им эмоциональность, дрельбы – очень трудолюбивые существа. Работа у них всегда на первом месте.
Кирк и Келлог отправились в самый большой кафетерий. Там они встретили Маккоя. Помещение кафетерия представляло собой огромную комнату, наполовину заставленную высокими столами из металла и пластика.
Нейтральный цвет стен приятно ласкал взгляд. В замысловатом орнаменте на ярком пластиковом полу смутно угадывались изображения овощей, фруктов и прочих вкусных вещей. В этот час в помещении находилось всего несколько посетителей. За столом в углу сидела парочка гвиританок. Они не спеша поглощали кашу, приготовленную из какой-то смеси гороха с сыром. Едва Кирк и Келлог появились, одна из них вытянула шею поверх головы своей спутницы и широко улыбнулась командиру базы. С другой стороны восседала тесная, группа клингонов. Они потягивали свой неизменный кофе и обсуждали какие-то мелкие проблемы. Клингоны никак не могли решить, кому из них придется идти с отчетом к представителю империи.
– Вот он! – тихо сказала Келлог, когда они с Кирком направлялись к столику, за которым их поджидал Маккой.
Джим проследил за ее взглядом и увидел высокого клингона, присоединившегося к группе коллег секунду назад. На вид ему где-то под шестьдесят. Густые вьющиеся волосы и бороду тронула седина. На лице застыло холодное суровое выражение. Несомненно, такой человек никогда не пойдет на компромиссы. Открытый лоб клингона украшала слегка стершаяся татуировка, напоминающая кастовую. Одет он был. в отличие от других сидящих за столом ученых, не по-военному.
– Кхлару? – тихо спросил Кирк. Командир базы утвердительно кивнула.
– Среди этих клингонов на самом деле очень мало ученых, – заговорила командир базы, опускаясь на стул рядом с Маккоем. – У клингонов ученые занимают незавидное положение. Видимо, Кхлару пользуется огромным авторитетом среди их историков, и ему позволено больше, чем другим.
– Такие, как он, пишут учебники по истории, замалчивая и искажая факты, – неприязненно заметил Кирк.
– Оставь их в покое, – с улыбкой отозвалась Келлог. – Кому из жителей Федерации известна правда о злоключениях Эллисона?
Кирк вздохнул. С ней нельзя было не согласиться. В том деле Федерация здорово запятнала свою репутацию, поэтому все так тщательно и скрывалось.
Он снова посмотрел на клингонов. Маккой произнес:
– С клингонами всегда проблемы. Даже когда они отдыхают, создается такое впечатление, будто они не умеют расслабляться.
– А как бы ты себя вел, если бы знал, что кто-то записывает каждое сказанное тобой слово? – заметил Кирк.
– Наверное, ты прав, – согласился Маккой. – Так каков же вердикт?
Могли они это сделать?
– Штайнер думает, что могли.
Кирк отхлебнул кофе. Напиток был отвратительный. На всех планетах Федерации кофе имел такой вкус, словно его готовили из гнилых зерен.
Говорили, будто в Империй Клингонов он еще хуже.
– Наверное, прежде всего Спок хотел сообщить именно об этом.
– Ты так думаешь? – Маккой поднял свои густые брови. – Спок упоминал о гардиане.
– Спок употребил слово «гардиан», – поправил его Кирк. – Может быть, он имел в виду что-то совсем другое.
Кирк взглянул на командира базы. Келлог размешивала сливки в чашке с кофе и потихоньку изучала всех присутствующих в кафетерии словно шериф на диком западе.
– Могло ли слово «гардиан» служить кодом файла главного компьютера?
Да и число 1867 тоже, наверное, могло, – сказал Кирк.
– Я думала об этом, – отозвалась Мария.
Она наклонила голову, упираясь в стол худыми локтями. Золотые нашивки на ее рукавах ослепительно сверкнули.
– Ни в главном компьютере базы, ни во всех остальных нет ничего подобного. Пришлось проверить даже компьютеры Клинтонов. Удалось, обнаружить лишь цифры 0 001 867, относящиеся к инструкции по вентиляции двенадцатилетней давности. Кроме того, я проверила номера всех комнат и лабораторий, имеющихся на базе, но такой комбинации цифр нигде не значится. Порядковые номера членов экипажей, номера счетов – просмотрела все, что только можно придумать. Это мне напомнило историю с моим дядюшкой Франклином, который возомнил, что в него вселился дух Франклина Делано Рузвельта на том основании, что дата рождения Рузвельта совпадает со значением квадратного корня, извлеченного из порядкового номера, под которым значилась фамилия дяди в перечне жителей планеты. Ну из чего же они варят этот мерзкий кофе?
Она отставила в сторону чашку.
– Джим, думаю, все-таки верно твое первое предположение. Число 1867 означает дату.
– Мне тоже так кажется, – спокойно заметил Кирк. – И какой-то инстинкт подсказывает мне, что это земная дата. Но нельзя же отправлять «Энтерпрайз» в опаснейший полет только на основании догадок.
– А полет может стать действительно опасным? – спросил Маккой.
– Да, черт побери, – воскликнули Келлог и Кирк одновременно.
Мария продолжила разговор:
– И все же меня поражает то, что представитель империи ничего не сообщил о крушении корабля, перевозящего руду. Даже если они и понимали, насколько сложна иметь дело с белым карликом и фактором Тиллмана или с тем, что они там еще изобрели, клингоны должны были столкнуться с кучей новых проблем. При этом перелете возникло бы такое давление, с которым почти невозможно справиться. При тех мощностях, которыми они располагали, клингонов бы просто раздавило.
– Ну, если все это верно, – заметил Маккой, – то похоже, что миссия клингонов, какой бы она ни была, уже завершилась, и волноваться нам больше не о чем.
Кирк усмехнулся, уловив нотку сомнения в голосе врача. Он искоса взглянул на Маккоя и спросил:
– И на что ты готов поспорить?
– За это утверждение я бы не поставил и ломаного гроша.
Глава 8
Когда Эрой, Джошуа и Ишмаэль вышли из конторы с табличкой «Страэн и сыновья» и побрели по грязному тротуару Ист стрит, туман над Сан-Франциско рассеялся. Словно огромная серая птица расправила свои длинные крылья и улетела. После хаоса бесконечных дворов перед ними неожиданно возник город. Свежий ветер обдувал соленым морским воздухом. Слышался стук молотков, ругань и смех людей, разговаривающих на всех языках Земли, шум волн и крики чаек.
Джошуа шагал впереди. Его светлые волосы растрепал ветер. Иш и Эрон плелись сзади, беседуя о лесопилке и о деньгах. Наконец все трое вышли на широкую улицу, по сторонам которой стояли добротные кирпичные здания магазинов и несуразные постройки, наскоро сколоченные из выброшенных на берег останков старых кораблей. Владельцы не могли долго возиться со строительством приличных домов – необходимо было срочно размещать товары, ведь шла бойкая торговля. Они миновали пару питейных заведений и несколько контор по найму рабочих. Улицу заполнила пестрая толпа: моряки в полосатых брюках, суровый шкипер шотландского торгового судна, бородатые капитаны уроженцы Новой Англии, китайские кули в черных пижамах, яростно жестикулирующие итальянские рыбаки и невероятно ярко раскрашенные проститутки.
Заметив, как это зрелище поразило Ишмаэля, Эрон сказал со смехом:
– Могу биться об заклад, что ты никогда такого не видел.
Иш пожал плечами:
– Ведь это люди.
Они поднялись на холм, возвышающийся над шумными доками, и весь город оказался у их ног. Он раскинулся внизу как огромный ковер. Они увидели солидные кирпичные постройки, в которых размещались банки и конторы по обмену валюты, а на Маркет стрит, неподалеку от роскошных особняков, сгрудились игорные и публичные дома. Вдоль холма протянулись магазины и дома с меблированными комнатами, сдаваемыми внаем, а южнее раскинулся китайский городок – причудливое смешение грязи и ярких красок.
Здесь, на Телеграф Хилл, улицы вымощены досками. Из них выстроена и лестница, поднимающаяся до самой вершины холма. Но доски давно растрескались и так заросли грязью, что толку от них немного. Сквозь трещины пробилась длинная и тонкая калифорнийская трава, ставшая уже коричневой. Ветер трепал ее из стороны в сторону. Пока они огибали холм, рассеялись последние следы тумана.
Впереди показалась бухта, а за ней темно-желтые вершины гор у Золотых Ворот. Освещенные утренним солнцем, горы казались необыкновенно красивыми.
Эрон услышал, как у Ишмаэля перехватило дыхание. Обернувшись, он увидел, что его «племянник» встал на месте от удивления. Он смотрел не отрываясь на залив и горы, и, казалось, в глазах Ишмаэля вот-вот появятся слезы.
Протянув руку, Иш нащупал тонкие перила деревянной лестницы. Не отрывая взгляда от гор. он прошептал:
– Эрон…
– Я с тобой. Иш. Что случилось?
Ишмаэль указал рукой в сторону гор.
– Эрон, я здесь уже был, – произнес он дрожащим от волнения голосом.
– Что?
– Все это я уже… – он протянул руку, как бы желая прикоснуться к заливу, большому мысу, Золотым Воротам и темной воде Тихого Океана. – Я был здесь, но все казалось не таким, как сейчас. Город совсем другой. Тут чего-то не хватает, но я помню эти горы. Я видел их зимой. Тогда горы были покрыты молоденькой зеленой травкой. Мне знакомы очертания этих вершин.
– Но это невозможно! – воскликнул пораженный Эрон. – Тебе просто почудилось…
– Нет! – в отчаянии прошептал Ишмаэль. Он взглянул вниз на корабли и зажмурил глаза. Мышцы его лица напряглись от усилия, а на лбу выступили капельки пота.
– Эрон, я рассматриваю предметы и кое-что вспоминаю, но в воспоминаниях нет смысла. Мне видятся корабли, которые тогда строили, только те гигантские суда делали из металла. Они настолько огромны, что их собирали по частям и… и… – его рука дернулась, но Иш не смог сказать, что с ним происходило дальше. – Я вижу комнаты, знаю как они выглядят изнутри, помню цвет стен, даже то, как проложена проводка и где установлены розетки. Знаю, что для чего служит и как собираются детали приборов. Но все это напрасно.
Ишмаэль снова открыл глаза. С мрачным видом он стал осматривать причал.
– Я помню, но ничего не могу понять.
– Может быть, ты вспоминаешь о разных вещах, – спокойно сказал Стемпл, становясь рядом с ним.
Мимо прошла пара матросов-индейцев, затем бесшумной походкой проследовали китайцы. Все они направлялись к докам и не обратили на Иша и Эрона никакого внимания, очевидно решив, что те любуются пейзажем.
– Попробуй мысленно соединить воспоминания вместе, как во сне, продолжил Стемпл.
– Наверное, ты прав.
Иш повернулся к Эрону. В эту минуту его глаза были совершенно не такими, как у людей.
– Но где же я мог видеть такие горы?
Ишмаэль оторвался от газеты, которую изучал, сидя за большим столом в огромной полутемной столовой меблированных комнат миссис О'Шоннесси. Почти все остальные жильцы – постоянные и временные, как Эрон, Иш и Джошуа, разбрелись кто куда. Была суббота. Люди считали этот день каким-то особенным, но почему, – этого Иш никак не мог понять. Эрон надел свой лучший серый костюм и дорогую рубашку. В руках он держал шляпу, а подмышкой – трость.
– Я не вижу в этом никакой логики, – рассуждал Иш, – как можно «расслабляться», засиживаясь допоздна за рюмкой или понапрасну теряя деньги за игорным столом, да потом еще плестись домой под дождем.
Расслабляться – это расслабляться, отдыхать, ничего не делать.
Эрон засмеялся и исчез в сумерках. Кто-то еще прошагал через всю комнату. Двери открывались и закрывались, но постепенно в большом доме на Филберт-стрит все стихло. Лишь дождь стучал по подоконникам. Иш придвинулся поближе к керосиновой лампе и приготовился насладиться тишиной.
Он давно заметил, что люди – большие любители поговорить и продолжают болтать, даже когда и говорить-то, собственно, не о чем. «Как же можно жить среди них?» – подумал Иш, но сразу же прогнал эту мысль как совершенно ненужную и вредную. Он попытался поразмыслить о сегодняшнем происшествии на холме, но даже то, что тогда всплыло из глубин его памяти, теперь исчезло без следа.
Что же с ним случилось? Иша мучило странное ощущение, будто он должен был и не смог сделать что-то важное. Его пронзила дрожь, словно боль в висках и запястьях вновь вернулась, отозвавшись во всем теле.
Но едва Джошуа Болт вошел в столовую, Ишмаэль отбросил мрачные мысли.
Джош кивнул, молча взял несколько газетных листов и уселся за стол с противоположной стороны. Ишмаэль с трудом понимал, о чем написано в газетах, так как не мог привыкнуть к стилю, в котором пишут репортеры дешевых изданий. Его поразило то, что о страшной трагедии, случившейся в прачечной, когда двое ирландцев засунули в котел работавшего там китайца, репортер написал как о забавном происшествии.
К ним присоединился еще один постоялец с третьего этажа. Оказалось, что это – стройная темноволосая девушка в больших круглых очках с толстыми линзами. Джошуа молча протянул и ей пару газетных листов, и девушка погрузилась в чтение. «Вот еще один человек, ценящий тишину», – подумал Ишмаэль.
Через сорок пять минут девушка встала и тихо прошла в кухню. Иш слышал, как она наливала воду в чайник и ставила его на плиту. Затем она быстро развела огонь.
Джош поднял голову:
– Вы хотите заварить чай?
– Вам тоже налить? – отозвалась девушка из темноты.
– Будьте так любезны, если вас не затруднит.
В кухне задвигался огонек, и она вернулась, задувая на ходу свечу.
– Скоро будет готово, – пообещала она. – Вы…
– Джошуа Болт. А это – Ишмаэль Маркс. Мы из Сиэтла.
– О!
Девушка улыбнулась и заметно повеселела.
– Сара Гэй. Благодарю вас, – добавила она, когда Иш протянул ей очередные газетные страницы.
И снова тишина. Пока чайник согревался, они молча обменивались газетами. Затем Сара снова исчезла, чтобы принести дешевый японский поднос с тремя жестяными кружками.
– Кстати, заварка моя собственная. Я принесла ее с собой, так что не позволяйте хозяйке брать лишние деньги.
– Неужели хозяйка может их потребовать? – спросил Джош, поднимая голову. Сара хмыкнула:
– Она взяла бы плату даже за грязь с ваших ботинок. Вообще-то миссис О'Шоннесси неплохая женщина, но, как сама утверждает, жизнь – штука дорогая. Поэтому мы потихоньку стащим из кухни немного сахару и ничего не скажем о том, что брали ее ложки и кружки.
Она подала Джошу сахарницу. Белые кусочки сверкали словно снег. Затем девушка принесла пару круглых чайных ложечек.
– А почему об этом надо молчать? – спросил Ишмаэль.
– Хотите, чтобы вас заставили платить за пользование посудой? – она сделала круглые глаза.
В ответ на это Иш поднял брови и осторожно попробовал сахар. Он оказался настолько сладким, что Ишмаэль даже вздрогнул, чуть не подавившись. Его сознание пронзила мысль: неужели они не знают, что сахар-рафинад – это яд? По-видимому, нет. Джошуа с радостью положил в свою кружку три куска. Сара Гэй сделала то же самое. Оба промолчали, когда Иш не последовал их примеру. Он давно заметил, что в определенных пределах люди мирятся с различиями во вкусах. Никого не удивляли вегетарианские привычки Ишмаэля. Лишь однажды кто-то выразил недоумение по этому поводу.
Люди спокойно воспринимали и то, что Эрон никогда не ел свинины. Видимо, никого не удивит и отказ Ишмаэля от сахара. «Да, у людей все так странно, никогда не знаешь, где попадешься в ловушку», – подумал Иш.
Джошуа размешал сахар в чае и положил ложечку рядом с газетой. Спустя некоторое время с хитрой усмешкой на лице он потихоньку щелкнул пальцем по верхней части ложечки. Она взлетела и опустилась точно между ладонями Иша.
Ишмаэль очень удивился. Джош с невинным видом продолжал читать газету. Тогда Иш передвинул ложку, проделал в уме небольшой расчет и стукнул по ней, приложив ровно столько сил, сколько требовалось. Ложка приземлилась в кружке Джоша.
Тот поднял глаза и открыл рот от удивления. Иш внимательно изучал газетную статью. Рассматривая колонку объявлений, Сара, кажется, вообще ничего не заметила.
С минуту Джошуа не отрывал глаз от Ишмаэля. Потом, все с тем же невинным видом, он положил кусочек сахара на край ложки и, по-видимому, рассчитав расстояния, углы, вектор и силу, запустил кусок точно на середину газеты Иша.
Ишмаэль задумался. В игре не было абсолютно никакого смысла. И все же, если припомнить расчеты, производимые при запуске снарядов, а Иш когда-то прекрасно умел это делать, можно легко обставить Джоша. Кроме того, он никогда не позволит человеку взять верх над собой.
Мурлыча про себя какой-то мотивчик, он стал рыться в карманах жилета в поисках ключа. Внезапно Стемпла насторожил какой-то звук. Тротуар в этом месте переходил в ступеньки деревянной лестницы, ведущей на вершину Телеграф Хилл. Казалось, кто-то поднимается вслед за ним. Эрон прислушался, но все было тихо.
Поднявшись еще на несколько ступеней, Эрон снова услышал шаги. Кто-то тихо крался сзади, стараясь ступать одновременно с ним. Эрон остановился, и шаги затихли. Хотел бы он сейчас иметь такой слух как у Ишмаэля!
Вспомнив об Ише, Эрон почувствовал, как ему теперь не хватает присутствия «племянника». Лунный свет едва пробивался сквозь густой туман, и Эрон почти ничего не видел вокруг.
Эрон внимательно вгляделся в темноту. Он хотел выяснить, можно ли сойти с лестницы и подняться прямо по склону холма. Идти там почти невозможно – крутой подъем зарос высокой травой, но в самом худшем случае придется пробираться в меблированные комнаты именно этим путем.
«Боже, какая чушь», – подумал Стемпл. Если его преследуют грабители, то лучше уж идти по лестнице, чем лезть туда, где никто не помешает сбить его с ног и вытащить кошелек. А может быть, это вовсе и не грабители?
Эрон крикнул:
– Есть здесь кто-нибудь?
– Что это было?
Джошуа застыл на месте.
– Я ничего не слышал.
– Это голос Эрона.
Джош перехватил удивленный взгляд Сары, понимая, что отсюда невозможно услышать, а тем более узнать голос человека с улицы. Но ведь, по словам Бидди Клум, его брат остался жив только благодаря необыкновенному слуху Иша. Джош хотел о чем-то спросить, как вдруг совсем рядом с домом раздался выстрел. Джош схватил со стола лампу и помчался к выходу. Сара и Ишмаэль побежали за ним.
Едва Джош отворил дверь, его обдало сырым ночным воздухом. Высоко подняв лампу, он крикнул:
– Эрон!
Незнакомцы растворились в тумане, громко затопав по лестнице.
Наступила тишина. Все звуки тонули в пронизывающем до костей тумане. Джош ничего не слышал, кроме тихого потрескивания огня в лампе. Стекло лампы быстро запотело от холода.
Спустя некоторое время рядом послышался звук тяжелых шагов прихрамывающего Иша, пробиравшегося по грязи. Его тощая фигура показалась на краю освещенного пространства. Джошуа сообразил, что Иш, видимо, пригнулся и незаметно прошмыгнул во двор за его спиной в то время, как он сам глупо торчал в дверях во весь рост. Джошу даже пришла в голову мысль: не доводилось ли племяннику Стемпла ходить в разведку к индейцам? Вряд ли какой-нибудь другой бухгалтер способен действовать так быстро и ловко.
Джошуа шагал впереди. Его светлые волосы растрепал ветер. Иш и Эрон плелись сзади, беседуя о лесопилке и о деньгах. Наконец все трое вышли на широкую улицу, по сторонам которой стояли добротные кирпичные здания магазинов и несуразные постройки, наскоро сколоченные из выброшенных на берег останков старых кораблей. Владельцы не могли долго возиться со строительством приличных домов – необходимо было срочно размещать товары, ведь шла бойкая торговля. Они миновали пару питейных заведений и несколько контор по найму рабочих. Улицу заполнила пестрая толпа: моряки в полосатых брюках, суровый шкипер шотландского торгового судна, бородатые капитаны уроженцы Новой Англии, китайские кули в черных пижамах, яростно жестикулирующие итальянские рыбаки и невероятно ярко раскрашенные проститутки.
Заметив, как это зрелище поразило Ишмаэля, Эрон сказал со смехом:
– Могу биться об заклад, что ты никогда такого не видел.
Иш пожал плечами:
– Ведь это люди.
Они поднялись на холм, возвышающийся над шумными доками, и весь город оказался у их ног. Он раскинулся внизу как огромный ковер. Они увидели солидные кирпичные постройки, в которых размещались банки и конторы по обмену валюты, а на Маркет стрит, неподалеку от роскошных особняков, сгрудились игорные и публичные дома. Вдоль холма протянулись магазины и дома с меблированными комнатами, сдаваемыми внаем, а южнее раскинулся китайский городок – причудливое смешение грязи и ярких красок.
Здесь, на Телеграф Хилл, улицы вымощены досками. Из них выстроена и лестница, поднимающаяся до самой вершины холма. Но доски давно растрескались и так заросли грязью, что толку от них немного. Сквозь трещины пробилась длинная и тонкая калифорнийская трава, ставшая уже коричневой. Ветер трепал ее из стороны в сторону. Пока они огибали холм, рассеялись последние следы тумана.
Впереди показалась бухта, а за ней темно-желтые вершины гор у Золотых Ворот. Освещенные утренним солнцем, горы казались необыкновенно красивыми.
Эрон услышал, как у Ишмаэля перехватило дыхание. Обернувшись, он увидел, что его «племянник» встал на месте от удивления. Он смотрел не отрываясь на залив и горы, и, казалось, в глазах Ишмаэля вот-вот появятся слезы.
Протянув руку, Иш нащупал тонкие перила деревянной лестницы. Не отрывая взгляда от гор. он прошептал:
– Эрон…
– Я с тобой. Иш. Что случилось?
Ишмаэль указал рукой в сторону гор.
– Эрон, я здесь уже был, – произнес он дрожащим от волнения голосом.
– Что?
– Все это я уже… – он протянул руку, как бы желая прикоснуться к заливу, большому мысу, Золотым Воротам и темной воде Тихого Океана. – Я был здесь, но все казалось не таким, как сейчас. Город совсем другой. Тут чего-то не хватает, но я помню эти горы. Я видел их зимой. Тогда горы были покрыты молоденькой зеленой травкой. Мне знакомы очертания этих вершин.
– Но это невозможно! – воскликнул пораженный Эрон. – Тебе просто почудилось…
– Нет! – в отчаянии прошептал Ишмаэль. Он взглянул вниз на корабли и зажмурил глаза. Мышцы его лица напряглись от усилия, а на лбу выступили капельки пота.
– Эрон, я рассматриваю предметы и кое-что вспоминаю, но в воспоминаниях нет смысла. Мне видятся корабли, которые тогда строили, только те гигантские суда делали из металла. Они настолько огромны, что их собирали по частям и… и… – его рука дернулась, но Иш не смог сказать, что с ним происходило дальше. – Я вижу комнаты, знаю как они выглядят изнутри, помню цвет стен, даже то, как проложена проводка и где установлены розетки. Знаю, что для чего служит и как собираются детали приборов. Но все это напрасно.
Ишмаэль снова открыл глаза. С мрачным видом он стал осматривать причал.
– Я помню, но ничего не могу понять.
– Может быть, ты вспоминаешь о разных вещах, – спокойно сказал Стемпл, становясь рядом с ним.
Мимо прошла пара матросов-индейцев, затем бесшумной походкой проследовали китайцы. Все они направлялись к докам и не обратили на Иша и Эрона никакого внимания, очевидно решив, что те любуются пейзажем.
– Попробуй мысленно соединить воспоминания вместе, как во сне, продолжил Стемпл.
– Наверное, ты прав.
Иш повернулся к Эрону. В эту минуту его глаза были совершенно не такими, как у людей.
– Но где же я мог видеть такие горы?
* * *
– Иш, ты идешь?Ишмаэль оторвался от газеты, которую изучал, сидя за большим столом в огромной полутемной столовой меблированных комнат миссис О'Шоннесси. Почти все остальные жильцы – постоянные и временные, как Эрон, Иш и Джошуа, разбрелись кто куда. Была суббота. Люди считали этот день каким-то особенным, но почему, – этого Иш никак не мог понять. Эрон надел свой лучший серый костюм и дорогую рубашку. В руках он держал шляпу, а подмышкой – трость.
– Я не вижу в этом никакой логики, – рассуждал Иш, – как можно «расслабляться», засиживаясь допоздна за рюмкой или понапрасну теряя деньги за игорным столом, да потом еще плестись домой под дождем.
Расслабляться – это расслабляться, отдыхать, ничего не делать.
Эрон засмеялся и исчез в сумерках. Кто-то еще прошагал через всю комнату. Двери открывались и закрывались, но постепенно в большом доме на Филберт-стрит все стихло. Лишь дождь стучал по подоконникам. Иш придвинулся поближе к керосиновой лампе и приготовился насладиться тишиной.
Он давно заметил, что люди – большие любители поговорить и продолжают болтать, даже когда и говорить-то, собственно, не о чем. «Как же можно жить среди них?» – подумал Иш, но сразу же прогнал эту мысль как совершенно ненужную и вредную. Он попытался поразмыслить о сегодняшнем происшествии на холме, но даже то, что тогда всплыло из глубин его памяти, теперь исчезло без следа.
Что же с ним случилось? Иша мучило странное ощущение, будто он должен был и не смог сделать что-то важное. Его пронзила дрожь, словно боль в висках и запястьях вновь вернулась, отозвавшись во всем теле.
Но едва Джошуа Болт вошел в столовую, Ишмаэль отбросил мрачные мысли.
Джош кивнул, молча взял несколько газетных листов и уселся за стол с противоположной стороны. Ишмаэль с трудом понимал, о чем написано в газетах, так как не мог привыкнуть к стилю, в котором пишут репортеры дешевых изданий. Его поразило то, что о страшной трагедии, случившейся в прачечной, когда двое ирландцев засунули в котел работавшего там китайца, репортер написал как о забавном происшествии.
К ним присоединился еще один постоялец с третьего этажа. Оказалось, что это – стройная темноволосая девушка в больших круглых очках с толстыми линзами. Джошуа молча протянул и ей пару газетных листов, и девушка погрузилась в чтение. «Вот еще один человек, ценящий тишину», – подумал Ишмаэль.
Через сорок пять минут девушка встала и тихо прошла в кухню. Иш слышал, как она наливала воду в чайник и ставила его на плиту. Затем она быстро развела огонь.
Джош поднял голову:
– Вы хотите заварить чай?
– Вам тоже налить? – отозвалась девушка из темноты.
– Будьте так любезны, если вас не затруднит.
В кухне задвигался огонек, и она вернулась, задувая на ходу свечу.
– Скоро будет готово, – пообещала она. – Вы…
– Джошуа Болт. А это – Ишмаэль Маркс. Мы из Сиэтла.
– О!
Девушка улыбнулась и заметно повеселела.
– Сара Гэй. Благодарю вас, – добавила она, когда Иш протянул ей очередные газетные страницы.
И снова тишина. Пока чайник согревался, они молча обменивались газетами. Затем Сара снова исчезла, чтобы принести дешевый японский поднос с тремя жестяными кружками.
– Кстати, заварка моя собственная. Я принесла ее с собой, так что не позволяйте хозяйке брать лишние деньги.
– Неужели хозяйка может их потребовать? – спросил Джош, поднимая голову. Сара хмыкнула:
– Она взяла бы плату даже за грязь с ваших ботинок. Вообще-то миссис О'Шоннесси неплохая женщина, но, как сама утверждает, жизнь – штука дорогая. Поэтому мы потихоньку стащим из кухни немного сахару и ничего не скажем о том, что брали ее ложки и кружки.
Она подала Джошу сахарницу. Белые кусочки сверкали словно снег. Затем девушка принесла пару круглых чайных ложечек.
– А почему об этом надо молчать? – спросил Ишмаэль.
– Хотите, чтобы вас заставили платить за пользование посудой? – она сделала круглые глаза.
В ответ на это Иш поднял брови и осторожно попробовал сахар. Он оказался настолько сладким, что Ишмаэль даже вздрогнул, чуть не подавившись. Его сознание пронзила мысль: неужели они не знают, что сахар-рафинад – это яд? По-видимому, нет. Джошуа с радостью положил в свою кружку три куска. Сара Гэй сделала то же самое. Оба промолчали, когда Иш не последовал их примеру. Он давно заметил, что в определенных пределах люди мирятся с различиями во вкусах. Никого не удивляли вегетарианские привычки Ишмаэля. Лишь однажды кто-то выразил недоумение по этому поводу.
Люди спокойно воспринимали и то, что Эрон никогда не ел свинины. Видимо, никого не удивит и отказ Ишмаэля от сахара. «Да, у людей все так странно, никогда не знаешь, где попадешься в ловушку», – подумал Иш.
Джошуа размешал сахар в чае и положил ложечку рядом с газетой. Спустя некоторое время с хитрой усмешкой на лице он потихоньку щелкнул пальцем по верхней части ложечки. Она взлетела и опустилась точно между ладонями Иша.
Ишмаэль очень удивился. Джош с невинным видом продолжал читать газету. Тогда Иш передвинул ложку, проделал в уме небольшой расчет и стукнул по ней, приложив ровно столько сил, сколько требовалось. Ложка приземлилась в кружке Джоша.
Тот поднял глаза и открыл рот от удивления. Иш внимательно изучал газетную статью. Рассматривая колонку объявлений, Сара, кажется, вообще ничего не заметила.
С минуту Джошуа не отрывал глаз от Ишмаэля. Потом, все с тем же невинным видом, он положил кусочек сахара на край ложки и, по-видимому, рассчитав расстояния, углы, вектор и силу, запустил кусок точно на середину газеты Иша.
Ишмаэль задумался. В игре не было абсолютно никакого смысла. И все же, если припомнить расчеты, производимые при запуске снарядов, а Иш когда-то прекрасно умел это делать, можно легко обставить Джоша. Кроме того, он никогда не позволит человеку взять верх над собой.
* * *
Где-то вдалеке городские часы пробили полночь. На Сан-Франциско снова опустился туман, в котором затерялась фигура человека, пробиравшегося к деревянному дому на Филберт-стрит. Эрон не видел света ни в одном из окон.Мурлыча про себя какой-то мотивчик, он стал рыться в карманах жилета в поисках ключа. Внезапно Стемпла насторожил какой-то звук. Тротуар в этом месте переходил в ступеньки деревянной лестницы, ведущей на вершину Телеграф Хилл. Казалось, кто-то поднимается вслед за ним. Эрон прислушался, но все было тихо.
Поднявшись еще на несколько ступеней, Эрон снова услышал шаги. Кто-то тихо крался сзади, стараясь ступать одновременно с ним. Эрон остановился, и шаги затихли. Хотел бы он сейчас иметь такой слух как у Ишмаэля!
Вспомнив об Ише, Эрон почувствовал, как ему теперь не хватает присутствия «племянника». Лунный свет едва пробивался сквозь густой туман, и Эрон почти ничего не видел вокруг.
Эрон внимательно вгляделся в темноту. Он хотел выяснить, можно ли сойти с лестницы и подняться прямо по склону холма. Идти там почти невозможно – крутой подъем зарос высокой травой, но в самом худшем случае придется пробираться в меблированные комнаты именно этим путем.
«Боже, какая чушь», – подумал Стемпл. Если его преследуют грабители, то лучше уж идти по лестнице, чем лезть туда, где никто не помешает сбить его с ног и вытащить кошелек. А может быть, это вовсе и не грабители?
Эрон крикнул:
– Есть здесь кто-нибудь?
* * *
В доме миссис О'Шоннесси Джошуа и Ишмаэль продолжали состязание в меткости. В ход пошли вилки, солонки, сложенные куски газет. При помощи двух ложек они пытались сконструировать орудие для того, чтобы без промаха забрасывать изрядно пострадавший кусок сахара в кружку с остывшим чаем Джоша. Несмотря на все старания, пока ничего не получалось. Отсевшая подальше Сара до сих пор никак не проявляла своего отношения к этой детской забаве. Закончив изучение очередного газетного листа, она брала следующий, аккуратно кладя прочитанный на прежнее место. По мнению Джоша, ее невозмутимость свидетельствовала о понимании всей важности их экспериментов. Джошуа уже занес было руку, чтобы нанести удар по ложке, но Иш внезапно остановил его жестом, сказав:– Что это было?
Джошуа застыл на месте.
– Я ничего не слышал.
– Это голос Эрона.
Джош перехватил удивленный взгляд Сары, понимая, что отсюда невозможно услышать, а тем более узнать голос человека с улицы. Но ведь, по словам Бидди Клум, его брат остался жив только благодаря необыкновенному слуху Иша. Джош хотел о чем-то спросить, как вдруг совсем рядом с домом раздался выстрел. Джош схватил со стола лампу и помчался к выходу. Сара и Ишмаэль побежали за ним.
Едва Джош отворил дверь, его обдало сырым ночным воздухом. Высоко подняв лампу, он крикнул:
– Эрон!
* * *
Джош с трудом разглядел в тумане две человеческие фигуры. Кажется, они кого-то искали, вглядываясь в темноту, но, как только дверь отворилась, отвернулись. Внезапно до него дошло, как глупо он поступил, выставив себя живой мишенью. Возможно, он спохватился слишком поздно.Незнакомцы растворились в тумане, громко затопав по лестнице.
Наступила тишина. Все звуки тонули в пронизывающем до костей тумане. Джош ничего не слышал, кроме тихого потрескивания огня в лампе. Стекло лампы быстро запотело от холода.
Спустя некоторое время рядом послышался звук тяжелых шагов прихрамывающего Иша, пробиравшегося по грязи. Его тощая фигура показалась на краю освещенного пространства. Джошуа сообразил, что Иш, видимо, пригнулся и незаметно прошмыгнул во двор за его спиной в то время, как он сам глупо торчал в дверях во весь рост. Джошу даже пришла в голову мысль: не доводилось ли племяннику Стемпла ходить в разведку к индейцам? Вряд ли какой-нибудь другой бухгалтер способен действовать так быстро и ловко.