Хендрикс Лиза. Суматоха

   Они скатали чертежи, убрали все бумаги в коробку, и Мейсон отвез Рейн домой, проводил до двери, а потом молча последовал за ней в комнату.
   – Мейсон, чего ты хочешь?
   – Мы едем завтракать. Прими душ, я подожду тебя здесь. Разум повелевал ей сказать «нет», однако сила воли, к. сожалению, окончательно покинула ее.
   – Тогда займись полезным делом, сделай два бутерброда с арахисовым маслом и налей воды в кувшин. Побольше льда, пожалуйста. Сегодня опять будет жара.
   Она простояла в душе, сколько обычно, намазалась солнцезащитным кремом, привела в порядок волосы и больше уже не знала, чем задержать себя в ванной.
   Когда она все-таки вышла в гостиную, Мейсон стоял перед книжной полкой.
   – На прошлой неделе я уже осмотрел твои книжные полки, но этого здесь не видел. По-моему, у тебя двадцать или тридцать книг по фен шуй.
   – Они лежали в шкафу. Я не хотела, чтобы ты понял, кто я, пока у меня не появится шанс заложить некоторую основу.
   – «Путь воина, – читал Мейсон. – Дзен и искусство обслуживания мотоцикла». Ты, должно быть, их тоже скрывала. Господи! «Женщины, которые убегают с волками». У тебя ведь нет желания иметь волка, правда?
   – Это аллегория.
   – Не для моего дома. – Он потянулся, растер спину. – В машине Пола сиденья могли бы быть получше.
   – В той машине все могло бы быть получше. Ты должен увеличить ему зарплату. Если мы собираемся завтракать, нам пора двигаться. – Рейн пошла на кухню, сложила в рюкзак сделанные Мейсоном бутерброды и пару апельсинов.
   – Минуту. – Он загородил ей дорогу. – На участке ты сказала, что порой ненавидишь меня. А сейчас?
   Она хотела проскользнуть мимо, не вышло.
   – Это к делу не относится. Скоро вернется Каролина, и вы…
   – Уже вернулась, – сообщил он. – Явилась вчера в конференц-зал и объявила о нашей помолвке.
   – О, поздравляю. – Рейн сделала новую попытку выйти.
   – Ты еще не ответила на мой вопрос. Что ты ко мне чувствуешь? – Мейсон положил руки ей на талию. – Скажи мне, Рейн. Пожалуйста.
   – Ты опять за свое, опять говоришь «пожалуйста», будто я… Я люблю тебя, ты, идиот. А то как бы ты мог свести меня с ума?
   Широко улыбаясь, Мейсон снова повернулся к книжной полке, а Рейн стояла с напрягшейся грудью, боясь, что от такого напряжения сломаются ребра.
   Прочитав все названия, он покачал головой:
   – Невероятно. Столько лет я борюсь с матерью и сестрой, чтобы отвратить их от подобной ерунды, а потом сам влюбляюсь в женщину, которая, похоже, ничего другого не читает.
   Слезы повисли у нее на ресницах.
   – Почему же, я читаю Шекспира, Кафку, Чэндлера, они на средней полке рядом с моим руководством по сварочным работам.
   Мейсон нежно коснулся слезинки, катящейся по щеке, затем подержал капельку на кончике пальца, словно маленький алмаз.
   – «О, мой создатель, сколько ж колдовства в едином шарике слезинки», – процитировал Мейсон. – Они залог большой любви, Рейн.
   – Я не буду твоей любовницей, даже если ты знаешь наизусть сонеты.
   – Хорошая девочка. – Он поцеловал ее в щеку. – Я, случайно, не говорил тебе о своем решении, которое принял вчера до того, как застрять в пробке? Нет? Так вот. Каролина Викершем будет последней из женщин, на ком я бы женился. Она заставит любого мужчину чувствовать себя дешевкой. Кроме того, я собираюсь жениться на мисс Лорейн М. Хобарт.
   Сердце у нее остановилось, потом опять начало отсчитывать удары, и она глубоко вздохнула.
   – У меня нет денег. Я не могу спасти твою компанию.
   – Зато ты можешь спасти меня. – Он поцеловал ее в одну щеку. – И Сэм. – Поцелуй в другую.. – И Фримонт тоже, поскольку в качестве свадебного подарка я собираюсь перепроектировать проклятое здание.
   – О! О! – Рейн обняла его за шею, осыпала поцелуями лицо. – Да, я выйду за тебя даже без всякого здания. Но я хочу здание. О, Мейсон, я так люблю тебя!
   Два несчастных дня растворились в долгом поцелуе, они забыли обо всем, осознав наконец, как правильно и хорошо быть вместе.

Глава 20

   Мейсон повлек ее в спальню. И опять, как ночью в субботу, они срывали по пути одежду, пока не остались друг перед другом совершенно обнаженными. Его руки она чувствовала повсюду, и когда они довели ее до безумия, Рейн попыталась утянуть Мейсона на кровать.
   – Погоди, я еще не видел тебя по-настоящему. Позволь мне.
   Он не выпускал ее из виду, даже ставя лампу возле кровати, а потом без спешки и с удовольствием оглядел ее тело.
   Рейн, закрыв глаза, таяла под восхищенным взглядом и наконец не выдержала.
   – Теперь моя очередь, – сказана она дрожащим голосом. Мейсон встал перед ней, и она впилась в него глазами. Да, он мужественен, крепок, силен и красив, словно древняя статуя, только без фигового листка, и возбужден. Рейн смотрела на него, будто никогда прежде не видела мужчин. Впрочем, у нее и правда никогда не было такого мужчины, который бы любил ее, которого бы любила и безумно хотела она.
   Со смелостью, какой она в себе не подозревала, Рейн шагнула к нему и обняла, а Мейсон, задрожав, крепко поцеловал ее.
   Она хочет свести его с ума, думал он и сам помогал ей, пока у него были силы выдерживать эту сладкую муку, потом опустил ее на кровать.
   – Рейн…
   – Угу?
   – В ту ночь я… Ты была девственницей?
   Она замерла, и Мейсон выругал себя за вопрос, но тог уже сорвался.
   – Нет, – сказала она. – К великому моему сожалению.
   – Это не важно.
   – Нет, важно. Для меня. – Рейн устремила взгляд на стену. – Когда я впервые попала в Клермонт, то была маленькой дурой. Провинциальная девочка, первый раз вдали от дома. Поумнев, я поклялась себе никогда не спать с мужчиной, которого не люблю и который не любит меня. Я держала свое обещание, пока не появился ты. Я была уверена, что нарушу его с тобой.
   – Ты не нарушила. Я просто не знал, как сильно ты мне нужна и как я люблю тебя. Мне это на самом деле не важно, а спросил я потому, что беспокоился, не сделал ли тебе больно. Ты ведь закричала.
   – Это было давно, очень давно. – Рейн улыбнулась. – И кричала я не от боли, Мейсон. Хочешь убедиться?
   – Очень хочу. Но пока я еще способен разумно мыслить… – Вскочив, он схватил с пола свою куртку и достал из кармана пакетик.
   – Ты носишь с собой презервативы?
   – Самонадеянно, правда? Я остановился возле ночной аптеки, когда ехал за тобой. Я знал, что если прикоснусь к тебе, ничего уже не поможет.
   – И ты дурил мне голову? Хотел, чтобы я думала, будто ты меня ненавидишь?
   – Этого никогда не было, Рейн. Да, я пришел в ярость, не отрицаю, но я никогда не испытывал к тебе ненависти. А вот дурил ли я тебе голову… Ну, я хотел убедиться, что это не просто и не только голос желания. Мне нужно было убедиться, что я люблю, невзирая на разницу во мнениях, которые не совпадают и, вероятно, никогда не совпадут. Больше того, я должен был убедиться, что и ты любишь меня.
   – Да, люблю, а ты, парень, собираешься наконец оправдать мои ожидания? Иди ко мне и давай забудем обо всех расстройствах, прежде чем я опоздаю на работу.
   Он пришел к ней. Она дразнила его губами, руками, всем телом. Даже надевая ему презерватив, она сделала из этого сцену мести и растянула процедуру на пять минут, пока он не взвыл и не придавил ее к кровати.
   Потом настала его очередь мучить ее, и уже она умоляла положить этому конец.
   Мейсон вошел в нее, и страсть заполнила их до краев. Она все крепче сжимала его ногами и вдруг содрогнулась, застонала. Мейсон замедлил движение, позволяя ей в полную меру насладиться оргазмом, а потом его крик смешался с ее последним вздохом, и они упали на влажные простыни.
   – Когда-нибудь, – сказала Рейн, зевая, – мы займемся этим без спешки, окончательно проснувшись. А теперь мне пора бежать на работу.
   – Позвони и скажи, что заболела.
   – Ты замечательный босс, но я не могу. Я уже пропустила почти всю среду. Меня уволят.
   – И что?
   – Мне нравится моя работа. Кроме того, мы не женаты, а я должна оплачивать счета. – Рейн опять зевнула и прижалась к нему. – Ладно, еще несколько минут.
   Несколько минут растянулись надолго, пока она не заснула. Мейсон лежал рядом, глядя, как она спит, размышляя, стоит ли будить или пусть ее уволят, тогда он сможет держать ее в кровати сколько захочется, не обращая внимания на будильник.
   Мейсон выбрал компромисс. Он тихо выскользнул из спальни, прикрыв за собой дверь, и позвонил в офис. Конечно, еще слишком рано, вряд ли Крис ответит. Он оставил сообщение, что задерживается, и на всякий случай дал номер телефона Рейн, если возникнет что-то срочное, затем набрал номер ландшафтной службы Джонсона.
   – Говорит Мейсон Александр, – представился он, когда трубку сняла миссис Джонсон. – Сейчас я работаю над экстренным проектом, и мне нужен один из ваших сотрудников. Рейн Хобарт.
   – Думаю, это можно устроить, – ответила миссис Джонсон. – Как только Рейн приедет…
   – Честно говоря, я уже взял на себя смелость и позвонил мисс Хобарт, она сейчас в дороге. Я обещал ей связаться с вами. Пришлите счет. У вас есть адрес. Спасибо. Да, на весь день.
   Так, одним махом он все устроил. Л третий звонок домой. Ответил Лоренс, слава Богу, парень – образцовый слуга, и Мейсон попросил соединить его с Самантой.
   – Привет.
   Услышав ее голос, он даже вздрогнул. Прошло всего два дня, а кажется, она повзрослела.
   – Как дела, малыш? Хорошо провела время у Макмалленов?
   – Да. Я стала выше Аделайн, но она играет на фортепьяно лучше меня. Когда ты приедешь домой?
   – Сегодня вечером я уложу тебя в кровать и подоткну одеяло. Мы проведем вместе почти весь уик-энд. Мне жаль, что я не видел тебя вчера. Много чего произошло.
   – Хорошего или плохого?
   – Главным образом хорошего. Да, я бы сказал, очень хорошего.
   – Ты на самом деле уволил Пола? Он собирает книги и вещи, но говорит, что не может уехать, пока ты не вернешь его машину. Зачем ты ее взял?
   – Это длинная история. Я все тебе расскажу, когда вернусь домой. У меня есть для тебя кое-какие новости, но хочу рассказать про это лично. Мне пора идти, детка. Можешь сказать бабуле, что я звонил, а больше ничего, ладно? Я должен сам поговорить с ней.
   – Хорошо. Я люблю тебя, папа.
   – И я тебя, малышка.
   После разговора с дочерью он совершил набег на холодильник и вернулся в постель к Рейн.
   Глядя на нее, Мейсон понял, что испытывает сейчас нечто большее, чем физическое желание, заполнившее прежнюю отвратительную пустоту. Рейн принесла свет и любовь в его жизнь, когда он уже перестал верить в подобную возможность. У нее талант давать и брать всем сердцем, с юмором относиться к жизни, а это редкий дар, более ценный, чем все капиталы Викершемов.
   Он уткнулся носом ей в волосы и впервые за столько лет ощутил надежду, мир показался ему прекрасным. Благодаря Рейн все будет в порядке: «Александр индастриз» и Сэм. Все прекрасно. Он презирал колдовство, но теперь оказался перед необходимостью благодарить мать и сестру за то, что они поработали над своим зельем.
   – Ты позволил мне заснуть, ты… – Рейн, соблазнительная в своей наготе, бросилась к шкафу. – Сейчас я позвоню миссис Джонсон, попробую сохранить работу.
   – Не спеши. Я позаботился об этом. – Он рассказал о звонке.
   – Миссис Дж. не имеет ничего против, но парни из моей команды – другой вопрос.
   – В понедельник ты можешь показать им свое обручальное кольцо.
   – О, это здорово поможет им догадаться, как мы работали над Проектом. – Рейн надела белые трусики с глубоким французским вырезом, и Мейсону захотелось скользнуть пальцами под кромку.
   Он подошел к ней сзади, потворствуя своей прихоти. С сегодняшнего дня и всегда он может потворствовать с Рейн всем своим любовным прихотям. Мейсон прижал ее к себе, моментально ощутив желание, правда, уже менее отчаянное. Это тоже хорошо.
   – Не важно, о чем они догадаются. Сегодня все твое время принадлежит мне, и я намерен получить то, что стоит моих денег. Идем. – Мейсон подтолкнул ее к кровати. – Ты сказала, что хотела бы попробовать это, когда выспишься.
 
   В полном сознании и при некоторой приятной лености после бурной ночи это оказалось даже лучше прежнего:
   Они вылезли из постели только после трех, и пока Мейсон был в душе, Рейн доказывала наличие кулинарных способностей, готовя бисквиты из ничего, , взбивая яйца с ветчиной и единственным зеленым перцем, который не окончательно умер в холодильнике.
   – Надеюсь, ты приготовила много, – сказал Мейсон, застегивая рубашку. – А то у меня ничего не было во рту после тех бутербродов с арахисовым маслом.
   Рейн посмотрела на сковороду и разбила туда два последних яйца.
   – Кто узнает первым? – спросила она.
   – Саманта, – без колебаний ответил Мейсон. – Потом мать и Миранда.
   – А Каролина? Разве не она должна быть первой?
   – Формально да, – сказал он. – Но возможно, мне понадобится тактическая поддержка, чтобы объясниться с ней и Ангусом. В злобе она способна кастрировать меня.
   – Нет, теперь это мои игрушки. – Рейн продемонстрировала, как она готова защищать свою собственность.
   Мейсон отвел ее руку на безопасное расстояние.
   – Не начинай того, что не собираешься закончить.
   – Не смейся. Как бы то ни было, после Каролины я звоню в Бемиджи. Мне не терпится сообщить родителям.
   – Мы слетаем туда через пару недель. Я хочу с ними познакомиться.
   – Не только с ними. С братьями, сестрами, кузенами. У нас большой клан, я единственная, кто далеко уехал от дома.
   – Чему я очень рад.
   Они съели все с таким же аппетитом, как недавно удовлетворяли друг друга. Затем Рейн отправилась в душ, а Мейсон проверил свой автоответчик и зашел взглянуть на нее. Она уже собрала влажные волосы в узел, надела облегающее пепельно-розовое платье и теперь делала макияж.
   – Ты похожа на шербет, – сказал он, вытаскивая из кармана сложенный галстук.
   – Специалисты по цвету утверждают, что розовый делает человека приятным для глаза.
   – Ты и без того приятная. Даже моя мать считает тебя приятной, хотя не думает, что я должен на тебе жениться. Но и это переменится, когда она узнает, что я действительно влюблен в тебя, а не пал жертвой ее не туда направленного волшебства.
   Рейн замерла с помадой в руке.
   – Мы сумасшедшие, да? Мы знакомы всего две недели, и если их зелье действительно…
   – Ничего оно не сделало, – твердо заявил Мейсон. – Я еще могу признать, что фен шуй где-то на грани возможного, но колдовство… Никогда. Или ты другого мнения?
   – Нет. – Рейн закончила красить губы. – Все в моей жизни должно измениться. Никакой миссис Перлмуттер. Никакой игры в мяч. Никаких детей в переулке. Я уверена, брак с тобой – правильный шаг. Ведь если я сейчас посмотрю на потолок, то что увижу? Покойного президента.
   – Кого-кого?
   – Смотри, трещина образует профиль Авраама Линкольна.
   Мейсон посмотрел:
   – Черт, ты права. Рад, что не знал этого два часа назад. Честный Эйб и секс… – Он вздрогнул. – В голове не укладывается. Ты готова? Я хотел бы сделать по пути остановку.
 
   Вообще-то ювелирный магазин был совсем не по пути, зато Мейсон сполна насладился восхищением Рейн. Хотя бы ради этого стоило сделать крюк. Они выбрали старинное кольцо с изумрудом и бриллиантом, которое понравилось ей больше, чем крупный бриллиант-солитер, предложенный хозяином. Кольцо было немного велико, но мастер поставил временную прокладку, обещав подогнать по размеру в понедельник.
   Сидя в машине, Рейн отполировала кольцо о платье, затем посмотрела на свет.
   – Оно мне так нравится, Мейсон. Большое спасибо. Ребенком я однажды выбрала себе в журнале кольцо и сказала маме, что когда-нибудь оно станет моим обручальным. Клянусь, оно было точно как это.
   – И очень тебе идет.
   Она вытянула руку, полюбовалась.
   – Надо подумать, что делать с ним, когда я буду работать. Вдруг оно поцарапается или, не дай Бог, потеряется. Может, вешать его на цепочку?
   Она говорила о свадьбе, медовом месяце, о прочих деталях будущего супружества, а Мейсон был занят репетицией собственной речи.
   Охранник в воротах удивленно посмотрел на Мейсона за рулем японского чуда, но промолчал. Через несколько минут они свернули на подъездную дорожку и увидели длинный черный «Кадиллак».
   – Гости, – сказала Рейн.
   – Ангус, – ответил Мейсон. – Проклятие, ставлю двадцать пять к одному, что Каролина тоже здесь, и все с матерью на террасе.
   – И что нам делать?
   – Есть два варианта. Сообщить всем сразу и выдержать неприятную сцену или пообедать где-нибудь. Я могу поговорить с Каролиной завтра.
   – По отношению к ней оба варианта справедливы, – сказала Рейн.
   – Тогда не знаю. Она…
   Из двери выбежала Сэм, увидела машину, завопила и замахала руками.
   – Полагаю, число вариантов уменьшилось, – констатировала Рейн.
   Когда они вышли, Сэм переводила взгляд с отца на Рейн и обратно.
   – Папа, я сбита с толку. Каро сказала бабуле, что вы собираетесь пожениться.
   – Каро отчасти права, – ответил Мейсон, потом взглянул на машину Ангуса и понизил голос, чтобы водитель не услышал: – Я женюсь. Помнишь, недавно я говорил, что ты первая узнаешь о своей мачехе? Так вот, ты первая, даже Каролина не знает.
   – Ты собираешься жениться на Рейн?
   – Да.
   – Ой! – Сэм обняла его, потом Рейн. – Я тебя люблю. Ты заставляешь папу смеяться, а я никогда не видела, чтобы Каро заставляла кого-то смеяться.
   – Спасибо, малыш. Я люблю тебя больше, чем Каро. Девочка хихикнула.
   – Интересно, а мистер Викершем тоже здесь? – спросила Рейн, когда они шли к двери.
   – Ага, – ответила Сэм. – Он, бабуля, тетя Ранди и Каро. Все на террасе. Мы скажем им прямо сейчас? Я хочу посмотреть.
   – Нет, детка. Это исключительно для взрослых. А скорее, только для меня. – Он взял Рейн за руку. – Ты не против ненадолго спрятаться?
   – Нет. Правда, мне хотелось бы посмотреть на лицо Каролины при моем появлении, но это было бы не очень любезно. Не стоит оскорблять ее больше, чем необходимо.
   Мейсон поцеловал ее в щеку.
   – Значит, ты лучше воспитана, чем я думал. Сэм, пожалуйста, отведи Рейн наверх. – Он усмехнулся. – Вы наверняка придумаете вдвоем что-нибудь веселенькое на выходные. Я приду за вами, как только все улажу, и мы сможем отпраздновать.
   – Шампанское? – полюбопытствовала Сэм. – А мне чуточку можно?
   – Один крошечный глоточек, – пообещал Мейсон.
   – Здорово. Идем.
   Приплясывая от волнения, девочка повела Рейн наверх, а Мейсон поправил галстук и двинулся на плаху. Оживленная беседа стихла.
   – Мейсон, дорогой. – Лицо матери сияло от удовольствия, Ангус тоже казался довольным, Миранда выглядела потрясенной, а Каро осталась верна себе. Холодная, собранная, ответственная, как в его офисе, и, возможно, будет такой же в постели. Он вдруг понял, что это вряд ли было бы терпимо. Нет, это даже непривлекательно.
   – Всем добрый вечер, – сказал он. – Каролина.
   – Мейсон. – Четко очерченная черная бровь поднялась. – Как прошел вечер с бывшим соседом по комнате?
   – Замечательно. Не прерывайте беседу. О чем вы говорили?
   – О твоей подружке, – ответила Каро.
   – Я сейчас объясняла Каролине и Ангусу, что случилось в то время, когда она была в отъезде, – добавила Тиш.
   – Да? И что же ты сказала?
 
   – Сюда. – Войдя в комнату, девочка сразу направилась к окну и раздернула тяжелые драпировки.
   – Чья это комната? – спросила Рейн, оглядываясь.
   – Тети Ранди.
   – Саманта…
   – Все в порядке. Она сама открыла мне тайну. Иди сюда и молчи. – Девочка открыла створки.
   С террасы доносились голоса, то стихая, то становясь громче и отчетливее.
   – Нехорошо подслушивать, – тихонько сказала Рейн.
   – Тебе не интересно, что сейчас будет?
   – Интересно, но я пытаюсь быть взрослой. – Стоять здесь Рейн не хотелось. Зато хотелось услышать, а еще лучше увидеть.
   И она знала, что собирается смотреть на происходящее, как на игру.
   – Ш-ш-ш… Слушай.
 
   – Они тебя одурачили, сынок, – произнес Ангус. – Твои матушка и сестрица. Они подмешали микстуру любви для тебя и Каро, а ты и эта Хобарт по ошибке ее выпили. Тиш говорит, что она в своем роде ведьма, и, наверное, довольно хорошая, если она заставила тебя рисковать с ландшафтным дизайнером.
   – Это Хобарт сказала тебе, кто она? – спросила Каро. – Она садовница, папа, и очень грязная, я ее видела. Мейсон, я, конечно, не испытываю радости от того, что ты появлялся с ней на людях, но теперь я хотя бы понимаю, что случилось.
   Мейсон повернулся к сестре:
   – Ты не сказала им?
   – Я думала, ты захочешь сам, – ответила Миранда. – К несчастью, это уже, видимо, не имеет значения.
   – О чем речь? – спросила Тиш. – Что не имеет значения?
   – Позже, мама. Каролина, нам надо поговорить наедине.
   – В этом нет необходимости, Мейсон.
   – Скажи, о чем речь? – повторила Тиш.
   – Я знаю о вашем любовном пойле, мама. Оно не сработало.
   – Конечно, сработало, дорогой, раз ты сломя голову полетел к этой девчонке.
   – И продолжаю лететь.
   – Ты? – усмехнулась Миранда.
   – Потому что мы не все сделали удачно, – быстро добавила Тиш и прикоснулась к руке Ангуса. – На следующей неделе все будет прекрасно.
   – Верно, но не так, как ты думаешь. – Мейсон посмотрел на Каро и Ангуса. – Не могу поверить, что вы оба способны купиться на подобное дерьмо.
   – Не зарывайся, мальчик, – предупредил Ангус. – Твоя мать склонила нас к тому, чтобы простить и забыть.
   – Прощаю, – сказала Каро.
   Ощутив к ней внезапную симпатию, Мейсон спросил еще раз:
   – Может, поговорим наедине?
   – Мы уже это сделали. Тебе известна моя точка зрения. К тому же мы оба довольны.
   – Как угодно.
   Пожав плечами, Мейсон рассказал о поцелуе на террасе, о пяти тысячах долларов, о поручительстве за Рейн, по которому ее выпустили из тюрьмы.
   – Ты говоришь, что все было игрой? – перебила его Тиш. – Нет, не верю. Я сама видела, как на вас действовал приворот. Надо только отменить его действие, и вы оба вернетесь в прежнее состояние.
   – Он все понимает, мама, – сказала Миранда.
   – Впервые за долгое время, – добавил Мейсон. – Но…
   – Ты хочешь сказать, будто притворялся, что влюблен в ту девочку? – уточнил Ангус.
   – Сначала да, потом все стало по-настоящему.
   – Ага, – согласилась Тиш.
   – Значит, ты влюблен в нее, – заявила Каролина.
   – Да. Извини, Каролина, все пошло не так, как задумано. Я собирался встретиться с тобой наедине, хотел предупредить.
   – Это действительно не имеет значения. Она вскружила тебе голову, ты сказал мне, что больше не увидишь ее. Возможно, мне трудно забыть и не обращать внимания, поскольку у тебя возникла нежность к этому существу, но правила не изменились. Раз ты не видишься с ней, мы будем действовать в тех же рамках, как и договорились с тобой в офисе.
   – Есть одна проблема, – ответил Мейсон. – Видишь ли, Каро, я собираюсь быть верным своей жене, а это расходится с твоей концепцией.
   – Тогда будь преданным. Меня это не заботит.
   – Да, потому что ты не любишь меня. И это прекрасно, потому что я тоже не люблю тебя.
   – Мейсон, не делай этого, – предупредила Тиш.
   – Ты красивая и блестящая деловая женщина, Каролина. Наши компании за следующие десять лет могут вместе сделать несколько миллиардов долларов на производстве батареек, но ты и я как пара… – Мейсон подыскивал слово. – Как пара мы пустышки. Брака у пас не получится, лучше даже не пробовать. Я беру назад свое предложение.
   – Что?! – хором выкрикнули Каролина, Ангус и Тиш.
   – Помолвка отменяется.
   – Хороший мальчик, – похвалила Миранда.
   – Не дури, Александр, – сказал Ангус. – Это гормоны.
   – Черт побери! Если я услышу это слово еще раз, то прибегну к насилию!
   – Мы все исправим, – сказала Тиш. – Дай нам еще пару ночей, и когда Луна…
   – Мама, слушай меня внимательно. Я люблю Рейн, и это не имеет никакого отношения пи к любовному зелью, ни к гормонам. Я сам нашел женщину, которая знает, что жизнь существует для жизни, и собираюсь жениться. На Рейн. На следующей неделе, если удастся.
   – Ублюдок! – Каролина попыталась дотянуться до лица Мейсона. – Я пригласила гостей, уже наняла распорядителя свадьбы, черт побери.
   – Извини. Я возмещу затраты, и, конечно, ты можешь привести своим друзьям любую причину отмены свадьбы.
   – Вроде того, что твоя мать пустоголовая, а сестра наполовину ведьма?
   – О Боже! – воскликнула Тиш.
   – Ты, стерва! – вскочила со стула Миранда.
   – Каролина, – взял дочь за руку Ангус.
   – Никому не позволю так подставлять меня! Никому.
   – Каролина, держи себя в руках. – Ангус встал между ней и Тиш. – Незачем оскорблять леди.
   – Леди? Это их дурацкие игры с колдовством виноваты. Три идиотки заморочили тебе голову, Мейсон. Даю последний шанс. Скажи, что это дурная шутка.
   – Нет, не шутка. – Голос Мейсона был угрожающе спокойным. – Я женюсь на Рейн.
   – Надеюсь, она того стоит, потому что маленькая замарашка обойдется тебе в целое состояние. Ты можешь забыть даже, как выглядят деньги на развитие производства твоих батареек. Может, и выживешь, но твоей компании не будет к следующему году. Это я тебе гарантирую. Ты жалкий неудачник…
   – Хватит, Каролина.
   – Да, пора ехать, дорогая, – сказал Ангус. Он взял дочь за руку и повел к двери. Тишина после их отъезда стояла оглушительная.
   – И вы хотели, чтобы я влюбился в эту женщину?