Херберт Фрэнк. Дом глав Дюны

   - Очистите высоту от этого! - приказал он. - Сметите все, но постарайтесь как можно меньше разрушить сооружение.
   Он знал, что его слова были ненужными, но говорил для облегчения. Любой в атакующих войсках знал, чего он хочет.
   - Доложите обстановку! - приказал он.
   Из подковы на его плечах начала поступать информация. Он занес ее во вторичную. Система наблюдения показала, как его войска очищают периметр. Сражение в высоте и внизу было выиграно, по крайней мере, на пятьдесят отсчетов времени раньше. Идет куда лучше, чем он ожидал. Значит, Достопочтенные Матери держали свои тяжелые вооружения вне планеты, не ожидая мощной атаки. Знакомая повадка. Он поблагодарил Айдахо за то, что он предугадал это.
   "Они ослеплены властью. Они думают, что тяжелое вооружение - для космоса и только легкие войска для планетарных сражений. Тяжелое вооружение можно в случае необходимости вызвать вниз. Нет смысла держать его на планете. Слишком много энергии тратится. Кроме того, сознание того, что вверху все тяжелые войска оказывает успокаивающее действие на порабощенное население".
   Концепции Айдахо в смысле вооружения были опустошающими.
   "Мы заботимся, чтобы сосредоточить наш ум на том, что мы, по нашим уверениям, знаем. Снаряд есть снаряд, даже если он миниатюризирован для того, чтобы содержать яды или биологические препараты".
   Новаторство в орудийном оснащении привело к повышению мобильности. Стало возможным единообразие. И Айдахо вернулся к защитным полям с их устрашающей разрушительной силой, когда в них попадал лазерный луч. Защитные поля на суспензорах, скрытые в том, что казалось солдатами (на самом деле это были накачанные газом униформы), были выдвинуты впереди войск. Лазерный огонь по ним вызывал чистый атомный огонь, очищающий большие районы.
   "Неужто Узловая падет так легко?"
   Тег сомневался в этом. Необходимость вызывала быстрое приспособление к новым методам.
   "Они могут доставить защитные экраны на Узловую в течение двух дней".
   И никаких запретов насчет использования их.
   Защитные поля победили Древнюю Империю, как ему было известно, из-за странно важного набора слов, называемого "Великой Конвенцией". Честные люди не злоупотребляли оружием своего феодального общества. Если ты не чтил Конвенцию, твои пэры объединялись против тебя. Более того, у них имелось непостижимое "Лицо", которое некоторые называли "Гордостью".
   "Лицо! Мое место в стае".
   - Это стоило нам очень немногого, - сказала Стрегги.
   Она становилась прямо-таки военным аналитиком, причем, на вкус Тега слишком банальным. Стрегги имела в виду, что они потеряли не много людей, но возможно она говорила вернее, чем знала.
   "Трудно представить, что дешевые затеи выполнят задание, - говаривал Айдахо, - Но это мощное оружие".
   Если твое оружие стоит только малой части энергии, затраченной твоим врагом, ты имеешь мощный рычаг, который может одолеть непреодолимые с виду трудности. Продли столкновение, и ты истощишь резервы врага. Твой враг падет потому, что его контроль над производством и рабочими потерян.
   - Можем начать отход, - сказал он, отвернувшись от проекторов, в то время, как его руки повторили приказ. - Я хочу, чтобы как можно скорее доложили о несчастных случаях... - он осекся и повернулся на внезапное движение.
   "Мурбелла"
   Ее изображение повторялось на всех экранах узла. Изображения грохотали ее голосом:
   - Почему вы не обращаете внимания на донесения с периметра? - Она перехватила управление его пультом и проекторы показали полевого командира, захваченного на середине фразы:
   - ...приказы, мне придется отвергнуть их просьбу.
   - Повторите, - сказала Мурбелла.
   Потное лицо полевого командира повернулось к переносной ком-камере. Система сбалансировала его изображение, и теперь он смотрел прямо в глаза Тегу.
   - Повторяю: у меня тут самозваные беженцы, просят убежища. Их предводитель говорит, что у него есть договор, по которому Сестры должны удовлетворить его просьбу, но без приказа...
   - Кто он? - спросил Тег.
   - Он называет себя Рабби.
   Тег повернулся, чтобы снова взять под контроль пульт.
   - Я не знаю никакого...
   - Подождите! - опередила Мурбелла.
   "Как она это делает?"
   Снова узел заполнил ее голос.
   - Доставьте его и его людей на флагман. Быстро. - Она заглушила передачу с периметра.
   Тег был оскорблен, но положение его было невыгодным. Он выбрал одно из множества изображений и сердито зыркнул на него.
   - Как вы осмеливаетесь вмешиваться?
   - Потому, что у вас нет точных данных. Рабби действует по праву. Приготовьтесь с почетом принять его.
   - Объяснитесь.
   - Нет! Вам этого не надо знать. Но я имела право принять это решение, когда увидела, что вы не отвечаете.
   - Этот командир был в районе отвлекающего маневра! Не важно, что...
   - Но просьба Рабби имеет преимущество.
   - Вы не подходите для Матери Настоятельницы!
   - Может, даже хуже. А теперь слушайте меня. Доставьте этих беженцев на флагман. И приготовьтесь встретить меня.
   - Категорически против! Вы должны оставаться там, где находитесь!
   - Башар! В его просьбе есть кое-что, требующее внимания Преподобной Матери. Он говорит, что они в опасности из-за того, что дали временное убежище Преподобной Матери Луцилле. Смиритесь с этим или покиньте командный пульт!
   - Тогда позвольте мне собрать на борту своих людей и сначала отойти. Мы встретимся, когда эвакуируемся.
   - Согласна. Но обращайтесь с этими беженцами вежливо.
   - А теперь исчезните с моих экранов! Вы ослепили меня, и это было глупо!
   - Вы все прекрасно держите под контролем, Башар. За время этого пробела другой наш корабль принял четырех Футаров. Они пришли просить, чтобы мы доставили их к Поводырям, но я приказала держать их под стражей. Обращайтесь с ними чрезвычайно осторожно.
   Проекторы узла снова показывали ход сражения. Тег еще раз дал приказ своим силам собраться. Он был разозлен, и прошли минуты, прежде, чем он восстановил чувство командования. Знала ли Мурбелла, как она подорвала его авторитет? Или следует списать это на счет той важности, которую она придавала беженцам?
   Когда ситуация была снова под контролем, он передал пульт в управление адъютанта и, на плечах Стрегги, отправился взглянуть на этих важных беженцев. Что было в них такого жизненно важного, что Мурбелла рискнула вмешаться?
   Они были на палубе для бронетранспортеров, закоченевшая группка, которую держали поодаль по приказу осторожного командира.
   "Кто знает, что скрывают эти неизвестные?"
   Рабби, которого можно было узнать, так как он уже говорил с полевым командиром, стоял вместе с женщиной в коричневом облачении рядом со своими людьми. Это был маленький бородатый человечек в белой ермолке. Холодный свет придавал ему древний вид. Женщина прикрывала глаза рукой. Рабби говорил, и его слова становились по мере приближения Тега внятными.
   Женщина была под атакой многословия.
   - Падет тот, кто вознесся в гордыне своей!
   Не убирая руки, защищающей глаза, женщина ответила:
   - Я не возгордилась от того, что я несу.
   - Не мощью, что может тебе принести это знание?
   Прижав колени, Тег приказал Стрегги остановиться в десяти шагах от них. Его командир посмотрел на Тега, но остался на месте, готовый к защите, если окажется, что это диверсия.
   "Хороший парень".
   Женщина клонила голову все ниже и прижимала руку к глазам, покуда говорила.
   - Разве нам не предлагают знания, которые мы могли бы использовать ради святого дела?
   - Дочь! - Рабби держался напряженно прямо. - Чему бы мы ни могли научиться ради лучшего служения, это никогда не будет делом великим. Все, что мы зовем знанием, было лишь для того, чтобы окружить все, что смиренное сердце может удержать, все это будет не более, чем единственное зернышко в борозде.
   Тег ощутил, что не хочет вмешиваться.
   "Ну и древняя же манера разговора". Эта пара забавляла его. Остальные беженцы прислушивались к разговору с восхищенным вниманием. Только полевой командир Тега казался равнодушным, внимательно следя за чужаками и делая временами знаки рукой адъютантам.
   Женщина по-прежнему почтительно склоняла голову и прикрывала глаза рукой, но по-прежнему защищалась.
   - Даже семя, брошенное в борозду, может породить жизнь.
   Губы Рабби мрачно вытянулись тонкой линией, затем:
   - Без воды и ухода, иначе говоря, без благословения и слова жизни нет.
   Плечи женщины вздрогнули от глубокого вздоха, но она, отвечая, по-прежнему оставалась в странно смиренной позе.
   - Рабби, я слушаю и повинуюсь. И все же, я должна почитать это знание, что было мне доверено, потому, что оно содержит те самые наставления, что вы только что провозгласили.
   Рабби положил руку на ее плечо.
   - Тогда сообщи же их тем, кто ждет их, и да не войдет зло туда, куда ты идешь.
   Молчание сказало Тегу, что аргументы иссякли. Он поторопил Стрегги. Но прежде, чем она двинулась, сзади подошла Мурбелла и кивнула Рабби, не отрывая взгляда от женщины.
   - Именем Бене Джессерит и во имя нашего долга перед вами, я приглашаю вас и даю вам убежище, - сказала Мурбелла.
   Женщина в коричневом опустила руку, и Тег увидел контактные линзы, поблескивающие в ее ладони. Она подняла голову, и вокруг послышались удивленные вздохи. Глаза женщины были совершенно голубыми от пристрастия к спайсу, но в них была также и внутренняя сила, присущая пережившему Страсти. Мурбелла сразу же определила: "Дикая Преподобная Матерь!" Со времен Фременов Дюны не было известно ни об одной из них. Женщина поклонилась Мурбелле.
   - Меня зовут Ребекка. И я полна радости быть вместе с вами. Рабби думает, что я глупая гусыня, но у меня есть золотое яйцо, поскольку я несу Лампады: семь миллионов шесть тысяч двадцать две сотни и четырнадцать Преподобных Матерей, и они по праву ваши.
   Ответы суть опасная хватка вселенной. Они могут
   показаться имеющими смысл, но ничего не объяснить.
   Дзенсуннитскай Кнут
   Когда ожидание обещанного сопровождения затянулось, Одрейд сначала разозлилась, потом развеселилась. Наконец, она начала ходить за роботами вестибюля, мешая их движениям. Большинство из них было небольшого размера и ни один не казался гуманоидным.
   "Функционалы. Отличительное клеймо Иксианских рабов. Работа, работа, работа, беспокойный маленький аккомпанемент жизни на Узловой или ее эквиваленте где бы то ни было".
   Они были столь на своем месте, что мало кто замечал их. Поскольку они не могли работать, когда им нарочно мешали, они неподвижно застыли, жужжа.
   "У Достопочтенных Матерей слабое чувство юмора или вообще его нет." "Я знаю, Мурбелла. Я знаю. Но получили ли они мое послание?"
   Дортуйла явно устала. Она уже не боялась и рассматривала эти антики с широкой ухмылкой. Там, казалось, не одобряет этого, но относится к этому терпимо. Суйпол веселилась. Одрейд пришлось удерживать ее от помощи в остановке устройств.
   "Пусть неприязнь достанется мне, дитя. Я знаю, что приготовлено мне".
   Когда она была уверена, что сделала свое дело, Одрейд стала прямо под канделябром.
   - Иди ко мне. Там, - сказала она.
   Тамалан послушно встала перед Одрейд с внимательным выражением лица.
   - Заметила ли ты, Там, что современные вестибюли становятся все меньше?
   Тамалан окинула вокруг себя взглядом.
   - Когда-то вестибюли были большими, - сказала Одрейд. - Чтобы создать престижное чувство пространства для имеющих власть и подавить прочих своей важностью, конечно.
   Тамалан уловила дух пьески Одрейд и сказала:
   - В те дни ты казался важным, если ты вообще путешествовал.
   Одрейд посмотрела на обездвиженных роботов, рассеявшихся по полу вестибюля. Некоторые гудели и дрожали. Остальные спокойно ждали, когда придет ктонибудь или что-нибудь и возобновит порядок.
   Автосекретарь, фаллосообразная трубка из черного плаза с одиноко поблескивающей ком-камерой, выдвинулась из своей клетки и пробралась между остановленными роботами прямо к Одрейд.
   - Как сегодня сыро, - произнес тягучий женский голос. - О чем только думает Погода.
   Одрейд после этого обратилась к Тамалан:
   - Зачем они запрограммировали эти механизмы на подражание дружеским человеческим чувствам?
   - Это непристойно, - согласилась Тамалан. Она оттерла автосекретаря и тот вернулся к изучению своих инструкций, но больше не двигался. Внезапно Одрейд осознала, что затронула силу, что развязала Бутлерианский Джихад мотивацию толпы.
   "Мое собственное предубеждение!"
   Она изучала механизмы, стоящие перед ними. Они ждали указаний или надо прямо обращаться к этим штукам?
   Еще четыре робота вошли в вестибюль и Одрейд узнала багаж ее группы, сложенный на них.
   "Все наши вещи тщательно просмотрели, я уверена. Ищите если вам угодно. Мы не несем и намека на наши легионы".
   Четыре робота быстро проехали в конец комнаты и обнаружили, что их путь перекрыт неподвижными роботами. Багажные роботы остановились и ждали, когда это уникальное состояние дел будет ликвидировано. Одрейд улыбнулась, глядя на них.
   - Вот и появились знаки преходящих убежищ наших тайных сущностей.
   "Убежище и тайна".
   Слова, предназначенные для того, чтобы поддразнить наблюдателей.
   "Давай, Там! Ты знаешь эту хитрость. Смути же это ненормальное содержание бессознательности, пусть у них появится чувство уязвленности невозможностью разгадать. Заставь их трястись, как я заставила роботов. Пусть они изведутся. В чем настоящая сила этих бенегессеритских ведьм?"
   Тамалан уловила намек.
   "Укрытия и тайные сущности".
   Она объяснила устройству слежения тоном, предназначенным для маленьких детей:
   - Что вы забираете, когда покидаете свое гнездо? Не станете же вы упаковывать все? Или вы ограничитесь тем, что необходимо?
   "Что сочли бы необходимым наблюдатели? Средства гигиены или одежду, которую стирают или сменную? Оружие? Они искали это в - нашем багаже. Но Преподобные Матери предпочитают не носить видимого оружия".
   - Какое безобразное место, - сказала Дортуйла, присоединяясь к Тамалан стоящей перед Одрейд и подыгрывая. - Можно подумать, что все это нарочно.
   "Ах, вы грязные соглядатаи. Посмотрите на Дортуйлу. Помните ее? Почему она вернулась, когда должна бы знать, что вы можете с ней сделать? Скормить Футарам? Видите, как мало это тревожит ее?"
   - Это место временного пребывания, Дортуйла, - сказала Одрейд. Большинство народа никогда не захотел бы иметь его местом своего назначения. Беспокойство, и некоторые неудобства только напоминают вам об этом.
   - Остановка на обочине, и никогда она не станет ничем большим, разве что ее не перестроят полностью, - сказала Дортуйла.
   Слышали ли они? Одрейд устремила взгляд, полный крайнего хладнокровия, на выбранную ей ком-камеру.
   "Это убожество выдает намерение. Это говорит нам: "Мы снабдим вас кое-чем для желудка, кроватью, местом для освобождения мочевого пузыря и кишечника, местом для проведения маленьких ритуалов ухода, необходимого телу, но вы быстро уйдете, потому что на самом деле нам нужна та энергия, что вы оставляете позади себя".
   Автосекретарь объехал вокруг Тамалан и Дортуйлы, еще раз пытаясь заговорить с Одрейд.
   - Вы немедленно отведете нас в наши комнаты! - сказала Одрейд, гневно смотря в глаз циклопа.
   - О, боже мой! Мы были невнимательны!
   Где они отыскали такой слащавый голос? Отвратительный. Но Одрейд меньше, чем за минуту вышла из вестибюля вслед за роботами, везущими их багаж. Суйпол сразу сзади, вслед за ней Тамалан и Дортуйла.
   Одно крыло здания, мимо которого они проходили, выглядело заброшенным. Означало ли это, что движение на Узловой шло к упадку? Ставни вдоль всего коридора были запечатаны. Что-то скрывают? В возникшем из-за этого полумраке она отметила пыль на полу и косяках, и лишь редкие следы механизмов, поддерживающих порядок. Попытка скрыть то, что находится за этими окнами? Вряд ли. Иногда эти окна открывались.
   Она заметила схему в том, что поддерживалось очень небольшое движение. Влияние Достопочтенных Матерей. Кто бы осмелился много бродить по окрестностям, когда безопаснее закопаться и молиться, чтобы тебя не заметили опасные мародеры. Подходные тропинки к элитарным частным квартирам должны были поддерживаться в порядке. Только лучших обслуживали лучшим образом.
   "Когда появятся беженцы с Гамму, места хватит".
   В вестибюле робот передал Суйпол указательный пульсер.
   - Чтобы вы потом нашли дорогу. - Круглый голубой шарик с желтой указательной стрелкой, плавающей в нем, чтобы указывать выбранный путь. Когда прибудете, зазвонит колокольчик.
   Колокольчик на пульсере зазвенел.
   "Ну, и куда мы пришли?"
   В другое место, которое их хозяева снабдили "всеми удобствами", по-прежнему делая его отвратительным. Комнаты с мягкими желтыми полами, бледными розовато-лиловыми стенами, белые потолки. Вращающихся стульев не было. Спасибо и за то, что даже их отсутствие говорило скорее об экономии, чем о заботе о пристрастиях гостей. Подобные кресла требовали ухода и дорогостоящего персонала. Она увидела мебель, обитую пермафлоксной тканью. И под тканью она почувствовала пластичную упругость. Все в комнате было разных цветов. Кровать вызвала небольшой шок. Некто принял просьбу о жестком тюфяке слишком буквально. Плоская поверхность черного лака. Никакого белья.
   Суйпол, увидев это, начала было протестовать, но Одрейд приказала ей замолчать. Несмотря на средства, Бене Джессерит комфорт иногда пускали побоку. Сначала дело. Это был первый приказ. Если Матери Настоятельнице придется разок поспать на жесткой поверхности без белья, это можно пережить во имя долга. Кроме прочего, бенегессеритки умели приспосабливаться к таким несущественным помехам. Одрейд закалила себя для неудобств, сознавая, что если она воспротивится, то может столкнуться с другим нарочитым оскорблением.
   "Пусть добавят этим себе еще неуместного удовольствия и пусть побеспокоятся насчет этого".
   Вызов пришел, когда она инспектировала остальные их комнаты, выражая минимальную заботу и открытое веселье. Из потолочных вентиляционных отверстий проговорил назойливый голос, когда Одрейд и ее спутницы вошли в гостиную:
   - Вернитесь в вестибюль, где вас ожидают ваши сопровождающие к Великой Достопочтенной Матери.
   - Я пойду одна, - сказала Одрай, пресекая возражения.
   В хрупком кресле, там, где коридор выходил в вестибюль, ожидала Достопочтенная Мать в зеленом. Лицо ее было похоже на замковую стену камень на камне. Рот словно шлюз, через который она затягивала сквозь прозрачную соломинку какую-то жидкость. По соломинке поднимался пурпурный поток. Жидкость сладко пахла. Глаза словно копья, вставшие щетиной над крепостным валом. Нос - склон, по которому глаза скатывают вниз свою ненависть. Подбородок: слабый. В таком подбородке нет необходимости Задняя мысль. Что-то осталось от старой конструкции. Можно видеть в этом ребенка. И волосы - искусственно окрашенные в темный тусклокоричневый цвет. Неважно. Глаза, нос, рот были более важны.
   Женщина медленно поднялась, нагло, подчеркивая, что даже тем, что заметила присутствие Одрейд, она уже оказала ей честь.
   - Великая Достопочтенная Мать согласна принять вас.
   Низкий, почти мужской голос. Гордыня вознеслась так высоко, что она демонстрировала ее во всем, что бы ни делала. Плотно спрессована с неподвижной предвзятостью. Она знала так много, что была ходячим образом невежества и страхов. Одрейд видела в ней полное проявление беззащитности Достопочтенных Матерей.
   После множества поворотов и коридоров, хорошо освещенных и чистых, они пришли в длинную комнату - солнце льется сквозь ряд окон, туманный военный прибор в одном конце, изображения космических и планетарных карт. Центр паутины Королевы Пауков? Одрейд усомнилась. Устройство слишком очевидно. Нечто предназначенное не для Рассеяния, но в цели трудно ошибиться. Поля, которыми управляют люди, имеют физические пределы, а колпак для ментального интерфейса не мог ничем иным, хотя он был овальной формы и особого грязно-желтого цвета.
   Она окинула комнату взглядом. Бедно обставлена. Несколько суспензорных кресел и маленьких столиков, большое пустое пространство, где (предположительно) могли ожидать распоряжений люди. Никакой суматохи. Предположительно, это был оперативный центр.
   "И этим пытаться поразить ведьму!"
   Окна на длинной стене открывали вымощенный плитами тротуар и сады за ним. И все это было лишь постановкой пьесы!
   "Где Королева Пауков? Где она спит? Как выглядит ее логово?"
   С тротуара через перекрытую аркой дверь вошли две женщины. Обе были в красном со сверкающими на платьях арабесками и изображениями дракона. Ради эффекта усыпанные камнями Су.
   Одрейд молчала, проявляя осторожность, покуда не кончилось представление сопровождающей, которая говорила как можно скупо, и затем спешно ушла.
   Без подсказок Мурбеллы та высокая, что стояла рядом с Королевой Пауков, была бы принята Одрейд за начальника. Но ей была та, что ниже. Восхитительно.
   "Эта не рвется к власти. Она проползает в щели. Однажды ее Сестры встанут перед свершившимся фактом. Она здесь, прочно устроилась посередине. И кто сможет противиться? Спустя десять минут после того, как покинешь ее, трудно будет вспомнить предмет твоих возражении".
   Две женщины рассматривали Одрейд с одинаковой настойчивостью.
   "Прекрасно. Сейчас это и нужно".
   Вид Королевы Пауков был неожиданным. До этого момента бенегессеритки не имели описания ее внешности. Только временные проекции, воображаемые изображения, построенные на основе отдельной отрывочной информации. И вот, наконец, она здесь. Маленькая женщина, как и ожидалось, красное трико под платьем обтягивало слабые мускулы. Лицо - незапоминающийся овал с вкрадчивыми карими глазами, в которых плясали оранжевые искорки.
   "Боится и злится на то, что не может найти точной причины своего страха. Единственная ее мишень - я. Что она думает вытянуть из меня?"
   Адьютантка была другой - с виду куда более опасной. Золотистые волосы завиты с чрезвычайной тщательностью, нос с легкой горбинкой, тонкие губы, высокие скулы туго обтянуты кожей. И злобный взгляд.
   Одрейд снова окинула взглядом черты Королевы Пауков: нос, который бы любой с трудом описал через минуту после того, как расстался с ней.
   "Прямой? Да, что-то в этом роде".
   Брови под цвет соломенно-желтых волос. Когда рот открывался, он был видимым розовым пятном, и почти незаметен, когда закрыт. Это было лицо, на котором вряд ли можно было на чем-либо сконцентрировать взгляд, и потому черты его были как бы смазаны.
   - Значит, вы возглавляете Орден Бене Джессерит.
   Голос соответственно тихий. Странно склоняемый Галакт, но не жаргон, хотя он и чувствовался за ее словами. Лингвистические штучки. Знания Мурбеллы подчеркивали это.
   "У них есть нечто, близкое к Гласу. Не совсем то, что вы дали мне, но есть другое, что они могут делать, словесные выверты такого типа".
   Словесные выверты.
   - Как мне следует обращаться к вам? - спросила Одрейд.
   - Я слышала, что вы называете меня Королевой Пауков. - Оранжевые точки злобно запрыгали в ее глазах.
   - Здесь центр вашей паутины, и принимая во внимание вашу огромную власть, я опасаюсь прибегать к этому имени.
   - Так, значит, вот что вы заметили - мою власть.
   Чушь!
   Первое, что заметила Одрейд на самом деле, был запах этой женщины. Ее прямо-таки выкупали в каких-то мерзких духах.
   "Скрывает свои феромоны?"
   Знает о том, что бенегессеритки могут судить на основе самых малых ощущенческих данных? Возможно. Как раз наверное поэтому она и предпочла эти духи. Гнусная стряпня имела что-то вроде подчеркнутого привкуса экзотических цветов. Что-то с родины?
   Королева Пауков коснулась рукой своей незапоминаемой щеки.
   - Можете называть меня Дама.
   Ее спутница возмутилась:
   - Это же первый враг на Миллионе Планет!
   "Вот как они представляют Древнюю Империю".
   Дама поняла руку, приказывая замолчать. Как небрежно и как разоблачающе. Одрейд увидела яркое напоминание о Беллонде в глазах адъютантки. Оттуда выглядывала бдительная злоба и выискивала место для удара.
   - Большинство обязано обращаться ко мне как к Великой Достопочтенной Матери, - сказала Дама, - я оказываю вам честь. - Она указала на перекрытую аркой дверь у себя за спиной. - Мы выйдем наружу, только вдвоем, покуда будем говорить.
   Никакого приглашения - это была команда.
   Одрейд остановилась у двери, чтобы посмотреть на вывешенную там карту. Белая на черном, маленькие черточки дорожек и неровные контуры с надписями на Галакте. Это были сады за тротуаром, обозначения насаждений. Одрейд наклонилась поближе, чтобы рассмотреть карту, покуда Дама ждала с изумительным терпением. Да, тайные деревья и кустарники, очень немногие со съедобными плодами. Гордыня обладания, и эта карта была предназначена подчеркнуть ее.
   Во дворике Одрейд сказала:
   - Я обратила внимание на ваши духи.
   Дама вернулась мыслями в воспоминания и ее голос, когда она ответила, носил слабые их отзвуки.
   "Цветочный идентификатор для нее - купина. Представьте себе! Но она одновременно и грустит и злится, когда думает об этом. И ей любопытно, почему я придаю этому значение".
   - Другими словами, кустарник мог бы и не признать меня, - сказала Дама.
   "Интересный выбор наклонения глагола".
   Галакт с сильным акцентом было не так трудно понять. Она несознательно приноравливалась к слушателю.