Херрон Рита. Выходи за меня!

   Чейз весь вечер пожирал ее глазами. Похоть и страсть перемешалась в его взгляде с тревогой и беспокойством, как будто, прикоснувшись к ней, он сгорит в огне. Мэдди слышала, что иногда огонь страсти обладает такой притягательной силой, что перед ним невозможно устоять и, прежде чем ты успеешь опомниться, он тебя испепелит.
   Мэдди никогда не чувствовала и не верила в такую страсть до сегодняшнего вечера. Но едва Чейз появился на пороге, в ней вспыхнула искра. А когда он похвалил ее работу и уселся рядом с ней на медвежью шкуру, пламя разгорелось еще сильнее.
   С Джеффом так не бывало ни разу.
   – Спасибо за все, что ты сделала. – Чейз снова разлил вино по бокалам.
   – Пожалуйста. Надеюсь, ты одобришь мои старания, когда увидишь еще три коттеджа, готовые к смотру. Правда, должна признаться, что твой дом я обставляла с особенным удовольствием. Всегда легче, когда хорошо знаешь человека, можно подобрать действительно индивидуальные вещи.
   – Как этот сокол?
   На его щеках и подбородке темнела щетина, и Мэдди захотелось коснуться его лица, чтобы проверить, такое ли оно суровое и в то же время нежное, как ей представлялось.
   – Да, вот именно.
   Он прилег на шкуру и провел пальцем по кромке бокала. Кажется, он нарочно избегает встречаться с ней взглядом. Мэдди мечтала, как его руки коснуться ее шеи. Груди. Спины.
   – Вот похолодает, и я разведу огонь в камине, – сказал Чейз, разглядывая очаг.
   Один «камин» уже полыхает.
   – Да, было бы здорово, – пробормотала Мэдди. – Ты такой талантливый, Чейз. Этот дом меньше остальных, но он уникален.
   Чейз потер лоб, смахнув бисеринки пота.
   – Трудно поверить, что здесь будет когда-нибудь холодно. Сейчас невыносимо жарко.
   – Это правда. – Мэдди покраснела, высказав свои мысли вслух.
   Он усмехнулся, и шрам у него на лбу блеснул в неярком сумеречном свете, падавшем из окна. Мэдди не удержалась и коснулась сморщенной кожи.
   – Я помню тот день, когда ты рассек себе лоб.
   – Да, я тоже. – Чейз потупился и вздохнул. – Ни одной драки не пропускал.
   Мэдди рассмеялась:
   – А по-моему, ты сам их и затевал. – Чейз пожал широкими плечами:
   – Так все и думали. – Он медленно поднял на нее глаза. В его темных зрачках она видела отголосок грустных воспоминаний о сиротском детстве. – Впрочем, это не важно.
   – Нет, важно, – тихо возразила Мэдди. – Смотри, теперь ты архитектор. Ты вправе гордиться собой.
   В глазах его промелькнуло выражение, которое она не смогла разобрать. Он коснулся ее локона, вьющегося у щеки.
   – Я впервые слышу слова похвалы. – Сердце Мэдди отчаянно заколотилось.
   – Это правда, Чейз. Я восхищаюсь тобой. Тебе удалось преодолеть все несчастья, свалившиеся на тебя в детстве, и стать...
   – Мэдди, не надо...
   – Что не надо?
   Он смущенно улыбнулся:
   – Я не привык об этом говорить.
   – Что? Ты не привык получать комплименты? – Мэдди взмахом руки обвела комнату. – Придется привыкать, Чейз. Когда откроется смотр и все увидят, какой ты замечательный архитектор, у тебя не будет отбоя от клиентов. Ты будешь завален работой, и ни на что другое у тебя не останется времени.
   – Надеюсь, у меня всегда хватит времени на то, что к работе не относится, – хрипло пробормотал он.
   Мэдди взглянула ему в лицо, и страсть, больше не сдерживаемая, вырвалась на волю. Где-то в сознании ее теплилась мысль, что существует причина, по которой ей не следует быть здесь с Чейзом, и эта причина – данное самой себе обещание никогда больше не вешаться ему на шею. Но сейчас Мэдди забыла обо всем. Она могла думать только о том, как бы смягчить боль в глазах Чейза, чтобы исчезла эта мука и тоска, а желание было удовлетворено.
   Она поставила бокал на пол, потом осторожно потянулась к нему и приложила ладонь к его щеке. Жесткая щетина, напряженные скулы. Чейз стиснул зубы. Его темные глаза стали почти черными. Он хотел что-то сказать, но взаимное влечение бесполезно отрицать. Поддаться голосу страсти – значит причинить себе боль. Но не дать волю своему желанию еще труднее.
   – Мэдди, мы...
   – Знаю, мы не должны этого делать. – Она опустила голову и провела языком по краешку его губ, жадно вдыхая его запах, как возбуждающе-чувственный афродизиак, затем поцеловала нежную кожу за ухом. – Но мне все равно. Я хочу тебя, Чейз. Я не хотела так ни одного мужчину в мире.
   Он резко вздохнул – боль, желание и, наконец, покорность слышались в этом вздохе. С хриплым стоном Чейз запустил пальцы в ее волосы и прижался губами к ее губам.
   – О Господи, Мэдди, – вырвалось у него, и он крепко прижал ее к себе.
   – Чейз, я хочу быть с тобой прямо сейчас, – выдохнула она. – Я хочу этого.
   Чейз чуть отстранился, заглянул ей в глаза и обхватил ее лицо ладонями.
   – Мэдди...
   – Тише, не говори ничего. – Она закрыла ему рот поцелуем. Губы его хранили вкус острой китайской еды, вина и желания. – Обними меня, Чейз. Ощути, как я сильно хочу тебя.
   Она притянула его руку к своей груди, и он почувствовал, как бьется сердце под его пальцами. На лице его замешательство сменилось глубоким внутренним волнением.
   – Ложись рядом, Мэдди.
   Она повиновалась, и он накрыл ее своим телом, лихорадочно целуя лицо, нос, губы, волосы, плечи. В его жадных прикосновениях было что-то сродни отчаянию, как будто он хотел запечатлеть в памяти каждую частичку ее тела и торопился, точно боялся не успеть.
   Мэдди отвечала на его ласки с не меньшим пылом. Она никогда никого не хотела так, как хотела Чейза Холлоуэя. Он жадно целовал ее рот, обнимая ее трепещущее тело. Она ощущала его руки везде – на груди, бедрах, талии, под платьем. Его пальцы дразнили чувствительную плоть между ног, нежные складки ее женского естества. Она прильнула к нему, лаская твердую мускулистую спину и бедра, в то время как он притиснул ее к мягкой шкуре всем телом.
   У нее закружилась голова, и голос рассудка совершенно утих под напором страсти. Мэдди сдернула с него рубашку, обрывая пуговицы от нетерпения. Ей так хотелось коснуться его обнаженного тела! Мгновение спустя его одежда валялась рядом с камином, а на нем остались только темные плавки, которые еле прикрывали его возбуждение. Мэдди была потрясена, увидев его обнаженным – рельефные мускулы груди и плеч, плоский мускулистый живот, темные волосы, спускающиеся от живота к паху. На боку она увидела еще один шрам, но эти телесные изъяны говорили только о том, какой он сильный и смелый.
   Чейз погладил ее по руке, провел пальцем по ее шее.
   – Ты не передумала, Мэдди?
   Его низкий хриплый голос прозвучал неуверенно и удивительно ласково. Она улыбнулась, похоть и желание уступили место более сильному и глубокому чувству, и Мэдди показалось, что душой она стала к нему еще ближе. К чему сомнения? Она коснулась рукой его щеки, поглаживая нижнюю губу.
   – Я никогда и ни в чем еще не была так уверена, Чейз. – Он на мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Его трогательная нежность и пылкая страсть придали этому мгновению еще больше соблазнительной чувственности, и, когда он открыл глаза и взглянул ей в лицо, Мэдди не увидела больше ни тени сомнений, только спокойное сознание того, что сейчас, в этот момент они должны быть вместе.
   Чейз медленно поднял руку и накрыл ладонью ее грудь, опустил голову и покрыл поцелуями ее шею, мочку уха и нежную шею, пока она не застонала, извиваясь под ним. Вняв ее страстной мольбе, он стянул с нее платье через голову и отбросил в сторону.
   – Боже, какая ты красавица, – прошептал Чейз, и его дыхание приятно щекотало ее обнаженную кожу.
   Она потянулась к нему, и он заключил ее в объятия. Языки, тела и ноги сплелись, поцелуи разожгли страсть, уничтожившую всякие сомнения и раздумья. Чейз расстегнул ее бюстгальтер и отшвырнул в сторону, приникнув к ее грудям с такой жадностью, что Мэдди затрепетала всем телом. Огонь разгорелся, чувства вышли из-под контроля, похоть лишила ее разума, и Мэдди притянула к себе его бедра. Он навалился на нее, его страсть требовала выхода, и Мэдди стянула с него плавки, а он расположился между ее бедер.
   Приподнявшись на руках, он заглянул ей в глаза. Лицо его затуманило желание. На теле выступил пот, дыхание прерывалось. Он подвинулся к влажной плоти между ее ног. Она прильнула к нему, и по губам ее скользнула улыбка, когда он толкнулся в нее. Она приготовилась испытать боль, неизбежную в первый раз.
   И тут Мэдди вспомнила, почему ей не следовало этого делать. Потому что отдать Чейзу свое тело – значит отдать и сердце. Она взглянула ему в лицо и поняла, что именно по этой причине и решила ему отдаться.
   Потому что она уже давно любит его.
   Что за черт?
   Чейз замер. Запах Мэдди и страсти почти заставил его упустить одну деталь. Мэдди была такой влажной, горячей, такой... тугой. Как если бы она никогда...
   Мука и страх сковали его, и он собрал всю силу воли, чтобы отстраниться от нее и посмотреть ей в лицо. Ее подернутые поволокой глаза скользили по его груди вниз, туда, где соединились их тела, на губах играла чувственная улыбка.
   – Мэдди?
   – Не останавливайся, Чейз, – прошептала Мэдди. – Прошу тебя, не останавливайся.
   Сердце его рвалось из груди, пока он все глубже погружался в нее, стараясь не придавить своей тяжестью. Еще одно движение, и он причинит ей боль, но Бог свидетель, меньше всего на свете он хотел причинить боль Мэдди.
   – Я хочу тебя, Чейз. – Она снова взглянула туда, где слились их тела, и от этого взгляда он затрепетал. – Вот так, чтобы мы стали единым целым.
   – Но почему... – Голос его сорвался. – Почему я? – Улыбка, полная желания и любви, осветила ее лицо и разбила его последние сомнения.
   – Потому что ты дорог мне, Чейз. И всегда будешь мне дороже всех. И я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.
   Он никогда не был первым у женщины.
   Чейз колебался, затаив дыхание. Мэдди потянулась к нему, обхватила его лицо руками и подарила ему самый сладкий и чувственный поцелуй, какой ему приходилось испытывать. Разве он имеет на это право – лишить Мэдди невинности?
   И тем самым лишний раз подтвердить свою репутацию хулигана и мерзавца? Стать ее первым мужчиной.
   Может быть, единственным.
   Нет, об этом лучше пока не думать.
   Она обхватила его ягодицы и притянула к себе.
   Теперь Чейз вообще не мог ни о чем думать.
   Огонь, жаждущий утоления, побежал по его жилам. Все в нем молило об облегчении сладкой муки, которое предлагало ему тело Мэдди. Сила воли, где она, когда больше всего нужна?
   Надо было зажечь свечки и заняться этой чертовой ароматерапией.
   Мэдди приподняла свои бедра ему навстречу.
   – Чейз, прошу тебя, сделай это.
   Молящий тон, страстный взгляд, нежная тугая плоть, сомкнувшаяся вокруг его плоти, и тот факт, что из всех мужчин она выбрала именно его, победили его благие намерения, не оставив от них и следа.
   – Будет больно, потерпи, – хрипло прошептал Чейз, осторожно двигаясь в ней.
   – Не может быть, это так приятно.
   И, не давая ему возможности отстраниться, Мэдди резко рванулась ему навстречу, и барьер был сломан. Она вскрикнула, но в этом всхлипывающем звуке было столько восторга и наслаждения, что Чейз обхватил ее руками и просто шептал:
   – О Господи, Мэдди...
   – Чейз, ты чудо. Мне так хорошо!
   От ее слов он совершенно утратил способность анализировать. У него еще промелькнула мысль, что ей надо бы дать время привыкнуть к нему, но Мэдди не хотела ждать. Она хотела только его, сильного, неутомимого, полного страсти, и Чейз сдался, позволив наконец своим желаниям возобладать над рассудком. Ее руки умоляли его наполнить ее, рот жадно искал его губы, слова нежности и восторга и громкие стоны сводили с ума. Он яростно толкался в нее снова и снова, постепенно устанавливая ритм. И когда наступила разрядка, перед ними завертелся калейдоскоп цветов и звуков, от которых кружилась голова.
   Несколько минут спустя Чейз перевернулся на бок, их тела переплелись, а идеальной формы груди Мэдди коснулись его груди, и он заключил ее в объятия. Его дыхание постепенно успокоилось, но он понимал, что теперь уже никогда не будет прежним. Он принял самый дорогой подарок, который могла дать ему Мэдди. Подарок, которого он не заслужил. Надо сказать ей, что они совершили непростительную ошибку...
   – Чейз, не думай сейчас ни о чем, хорошо? – Он негромко рассмеялся:
   – Ты хорошо меня изучила.
   Мэдди перевернулась на бок, положила ногу ему на бедро и взъерошила влажные волосы у него надо лбом.
   – Да, куда уж лучше. – С лукавой улыбкой, от которой он снова почувствовал прилив сил, Мэдди провела ноготками по его животу, потом ниже. Он резко втянул в себя воздух.
   – Мэдди...
   Она взобралась на него, дразня его своими обнаженными грудями.
   – Да, Чейз?
   – Что ты делаешь?
   В глазах ее загорелись смешливые искорки.
   – Я думала, не отпраздновать ли нам новоселье? – Он усмехнулся, теребя пальцами ее сосок.
   – По-моему, мы только что это сделали.
   Мэдди наклонилась к нему, поцеловала в лоб и провела языком по шраму на виске.
   – Я имела в виду каждую комнату.
   Она встала и потянула его за собой в спальню, где они продолжили начатое в гостиной. Несколько часов спустя они уже были в ванной, где Мэдди покрывала поцелуями его плоть, сопровождая каждый поцелуй пьянящим стоном страсти, и Чейзу казалось, что он сейчас умрет от наслаждения. Он запустил пальцы в ее волосы и застонал, потом поменялся с ней местами, чтобы доставить ей такое же сладострастное удовольствие, каким она только что его одарила.
   Чейз стонал от наслаждения, лаская ее груди. Ничто не заставит его отказаться от Мэдди. И сегодня, похоже, она твердо решила убедить его в этом.

Глава 19

   Ланс поставил свой «блейзер» перед домом, номер которого ему дала Софи, напомнив себе еще раз, что надо быть настороже, чтобы Софи не удалось выманить у него какие-либо сведения. Хорошо, что Рид решил разобраться с одним из подрядчиков, из-за которого тормозилось строительство. А Чейз встречается с Мэдди, чтобы проверить ее работу по дизайну. Так что она в надежных руках. На Чейза всегда можно положиться.
   Софи встретила его на пороге. Одетая в темно-зеленый топ с бретелью-петлей вокруг шеи, обтягивающие черные брюки и туфли на массивном каблуке, считавшиеся последним писком моды, она выглядела потрясающе.
   Черт, лучше бы он предпочитал блондинок, но ему всегда нравились брюнетки. И бледная фарфоровая кожа. И ярко-красные губы, зовущие к поцелуям.
   И все же он должен держаться от нее на расстоянии.
   – Привет, Ланс, заходи. – Он сразу перешел к делу:
   – Ты готова ехать?
   Она вскинула черную бровь, привлекая его внимание к своим большим зеленым глазам. У него перехватило дыхание.
   – Куда спешить? – Ланс пожал плечами:
   – Я думал, мы где-нибудь пообедаем и спокойно обсудим наши дела.
   На ее полных губках заиграла улыбка.
   – А я предлагаю поесть у меня. Я приготовила обед.
   Он оторопел, как будто она предложила ему переспать с ней.
   – Ты сама приготовила?
   – Да, экзотические блюда – мое хобби.
   Ланс никак не мог представить ее в роли домохозяйки.
   Должно быть, на его лице отразилось искреннее изумление, потому что она вдруг рассмеялась, и ее смех напомнил ему перезвон колокольчиков.
   – Ты, наверное, думал, что у меня кухарка или что я ужинаю каждый вечер в ресторане?
   – Я... – Именно так он и думал.
   – Не извиняйся, Ланс. Ты многого обо мне не знаешь. – Софи жестом пригласила его войти. Он повиновался, с удивлением оглядев ее маленькую квартирку. На скамеечке у окна коллекция медвежат, клетчатые льняные занавески, большой бурый медведь с крошечным пенсне на носу развалился в антикварной плетеной коляске. Старый диван и потертая кожаная кушетка в нише, музыкальный центр, водруженный на комод из сосны. Желтые и голубые цвета делали комнату свежей и просторной, а синий плетеный коврик придавал ей деревенский шарм. Словом, весьма уютная комнатка.
   Ланс, признаться, не ожидал, что жилище Софи окажется именно таким.
   – Ты, вероятно, думал, что у меня тут все из хромированной стали и стекла, черная полированная мебель и мраморные скульптуры в фойе – так, кажется, ты говорил?
   Ланс на мгновение потерял дар речи и молча уставился на нее, как идиот.
   Она неожиданно рассмеялась:
   – Не все лежит на поверхности, Ланс. – Вот этого он и боялся больше всего.
   Его взгляд остановился на видавшем виды деревянном комоде.
   – Я откладывала деньги на дом, – сказала Софи, отводя глаза. Ее смущение тронуло Ланса, и ему захотелось побольше узнать о Софи Лэйн, заключить ее в свои объятия и утешить, согреть. Но мгновение промелькнуло, и он уже готов был поверить, что ему все это почудилось.
   – Я ошибался. У тебя здесь хорошо, уютно.
   – Ну, если это извинение, то я его принимаю. – Софи указала на небольшой белый стол в кухонном закутке. – Обед почти готов. Присаживайся, и мы поговорим, пока я готовлю спагетти. На столике вино, а в холодильнике пиво. Будь как дома.
   И снова не то, чего он ожидал. Чего она добивается? Хочет, чтобы он расслабился, накачает его ликером, а потом станет задавать каверзные вопросы?
   Софи нарезала хлеб, намазала его маслом, перемешала салат и приготовила спагетти, то и дело отпивая вино и рассказывая о своем новом доме. Из музыкального центра негромко мурлыкал джаз. Ланс потягивал пиво и слушал о ее планах.
   – Сейчас я не смогу осуществить все, что задумала, но можно по крайней мере начать и сделать дом пригодным для жилья, – сказала она, потом последовала короткая пауза, Софи пробовала спагетти. Очевидно, решив, что они готовы, она выложила их на широкое голубое блюдо, затем полила сверху белым соусом. В животе у Ланса предательски заурчало, сегодня днем ему не удалось перекусить. По запаху это соус из морских моллюсков и вина. Все выглядит очень аппетитно.
   – Тогда тебе необходимо проверить систему отопления, проводку, водоснабжение и все, что нужно для жизнеобеспечения.
   – Поскольку я собираюсь там пока жить одна, то мне хотелось бы переделать кухню, спальню и жилые комнаты.
   – Что ж, разумно. – Или же она таким образом решила намекнуть ему, что у нее нет друга?
   Софи добавила в салат домашнюю заправку и поставила его на стол. Рот Ланса наполнился слюной.
   – Извини, я не хотела сразу заводить деловой разговор. Ты должен немного осмотреться, попривыкнуть. – Она обернулась к нему, теребя бокал в руке. – Как у тебя дела, Ланс? Как твой бизнес?
   «Так, начинает вынюхивать».
   – Все хорошо. У нас небольшие проблемы, но это нормально для такого проекта.
   Софи улыбнулась и поставила перед ним желтую тарелку и жестом пригласила не стесняться и накладывать еду.
   – Мэдди в восторге. Как хорошо, что у вас такая дружная семья.
   В ее глазах промелькнуло странное выражение. Зависть? Или же ей что-то известно о его отце?
   – Да, мы держимся вместе, – осторожно ответил Ланс. Ее взгляд остановился на его лице.
   – Мэдди не устает тебя расхваливать, Ланс. Рассказывает, как ты заботился о ней и Риде, когда погибли ваши родители. Он почувствовал себя польщенным. Если бы только ей можно было доверять...
   – Мы одна семья. По-другому я и не мог поступить.
   – Я считаю, что это выдающийся поступок. Не всякий молодой человек сделал бы то же самое в таком юном возрасте. Наверняка тебе многое пришлось принести в жертву.
   Она основывается на личном опыте или просто старается выведать что-нибудь о его родных?
   – Не мог же я бросить брата и сестру. И в дальнейшем я твердо намерен о них заботиться. – Софи подняла на него глаза, взмахнув длинными черными ресницами, и Ланс вдруг заметил, что голос его стал хриплым от волнения. Но его слова – это своего рода предостережение. Остается надеяться, что она правильно поняла намек и больше не полезет с расспросами. – А твоя семья, Софи? Родственники живут поблизости?
   Софи явно смутилась и задумчиво гоняла спагетти по тарелке. Так, значит, она не любит, когда лезут в ее личную жизнь.
   – Нет, они разъехались по стране. Я не часто с ними вижусь.
   – Вы поддерживаете отношения?
   – Нет, я живу сама по себе уже довольно давно. – Она коротко пожала плечиками, как бы давая понять, что ее отношения с семьей не заслуживают внимания. И снова показалась ему такой ранимой, беззащитной. И одинокой.
   Господи, с чего он взял?
   Ну, вот ей и удалось проникнуть к нему в душу, куда он только смотрел?
   – Послушай, Софи, я здесь не для того, чтобы обсуждать семейные проблемы. – Ланс взял кусок хлеба и вонзил в него зубы. – Давай лучше вернемся к делу.
   Улыбка исчезла с ее лица. Софи встала и принесла эскизы. Остаток ужина они говорили о реставрации особняка и планах его переделки. Когда Ланс покончил со спагетти, она предложила ему кофе и кусочек восхитительного лимонного пирога. Но разговор не клеился, Софи держалась натянуто и отчужденно и почти не притронулась к десерту.
   – Я сделаю предварительную смету расходов, – сказал он, поднимаясь из-за стола.
   Она тоже встала и грациозно прошествовала на кухню с тарелками.
   – Прекрасно. Буду ждать твоего звонка.
   Потом она проводила его до дверей, и он задержался у порога, еще раз окинув взглядом ее небольшую квартирку. Софи взялась тонкими пальчиками за ручку двери, и ее широко раскрытые зеленые глаза поймали его взгляд.
   – Спасибо за профессиональный совет, Ланс.
   – Не стоит.
   До него донесся аромат ее духов, и тело немедленно откликнулось на эротический призыв.
   – Я не хотела тебя огорчить, Ланс. Твоя забота о родных и в самом деле заслуживает уважения. Не всем так повезло со старшим братом.
   Ланс не на шутку рассердился на себя. Единственный способ не увлечься Софи Лэйн – это избегать ее. И надо быть с ней построже.
   – Софи, не знаю, к чему ты клонишь, но если ты хочешь покопаться в моем прошлом, лучше сразу оставь эту затею. Мне не нравится, как ты обращаешься с людьми ради поднятия рейтинга и выставляешь их тайны на всеобщее посмешище. Я бы никогда не стал зарабатывать на жизнь таким недостойным способом. И я не допущу, чтобы ты сделала мою семью участницей своего дурацкого шоу.
   Софи смерила его острым взглядом, и Лансу стало неуютно, но он заставил себя смотреть в эти волшебные глаза.
   – Откуда ты знаешь про мое шоу, если ни разу не смотрел его? – чуть слышно спросила Софи.
   Ланс покраснел как рак. Он никому на свете не признался бы, что частенько просиживает перед ящиком и пялится на нее, как озабоченный подросток. А вдруг она уже знает об этом?
   – Знаю, и все, – грубовато ответил он и, не прибавив ни слова, пожелал ей спокойной ночи и вышел с кипой заметок в руке. Тошнотворное чувство, охватившее его, не имело никакого отношения к изысканным блюдам. Зато имело прямое отношение к тому, что он вел себя как последний мерзавец.
   Ему бы радоваться, что он прервал ее допрос и избавил свою семью от позора. Но свет в ее окнах погас сразу же, как только он отъехал, и его не покидало странное ощущение, что он только что сделал непоправимую ошибку и лишился чего-то очень важного. Правда, Ланс понятия не имел, что это было и при чем тут Софи.
 
   Когда Мэдди сказала, что они отпразднуют новоселье, то имела в виду каждую комнату в доме, включая барную стойку для завтрака, камин в спальне и лестницу.
   Чейз погрузился в горячую ванну с пеной, молясь, чтобы тело на этот раз его не подвело. Раньше все было нормально, но он ведь не молодеет, и, по правде сказать, столько секса за один вечер у него еще никогда не было. И такого чувственного секса. Все благодаря Мэдди.
   – Ты не против, если я возьму инициативу на себя? – хриплым шепотом спросила Мэдди.
   Чейз поднял руки и улыбнулся:
   – Доверши мое грехопадение, женщина.
   Мэдди скользнула в ванну и просунула ногу между его ног.
   – Вот так, сюда. Нет, повернись. – Из ванны на пол выплеснулась вода.
   – Теперь немного отползи назад.
   По новому полу потек пенистый ручеек.
   —Вот, а теперь я устроюсь сверху.
   От их возни поднялись волны, мыльная пена обдала спину Мэдди.
   – Ах, Чейз, не шевелись, так хорошо.
   Капельки сверкали на ее торчащих сосках и образовали водоворот там, где рука Чейза легла меж ее бедер.
   – Мэдди.
   – Подожди, я придвинусь ближе.
   – Откинься назад.
   – Я перевернусь... да, вот так...
   – Не могу поверить, что еще три часа назад ты была девственницей.
   – Быстрее, Чейз, быстрее.
   Чейз обхватил бедра Мэдди и вошел в нее.
   – Где ты научилась...
   – Журналы. – Мэдди повернула голову и поцеловала его в шею за ухом. – А теперь замолчи и люби меня.
   Чейз прильнул губами к ее губам и сделал так, как она просила, пока все вокруг них не расцветили молнии и звездные вспышки от эротических ощущений.
   Мэдди прижалась к нему спиной, тяжело дыша.
   – У меня все тело онемело, – пожаловалась она.
   – Может, доктора позвать?
   Она повернула к себе его лицо и поцеловала.
   – И что ты ему скажешь? Что довел меня до переутомления любовными играми?
   Чейз усмехнулся: