Хэтчер Робин Ли. Помнишь?..

   Уоррен работал в своей мебельной мастерской ровно с восьми часов утра до шести вечера шесть дней в неделю. За исключением вторника, он позволял себе потратить на ленч не более тридцати минут. По вторникам, когда они завтракали в ресторане отеля, он щедро позволял себе целых сорок пять минут.
   Уоррен Уэсли был скучен. Почему она не призналась себе в этом раньше?
   Он никогда не стремился к чему-либо за пределами обычного. Она не могла вообразить, чтобы он бежал с ней, не могла представить себе его настолько сильно влюбленным, чтобы бросить вызов общепринятым условностям. Все его интересы вращались вокруг его бизнеса и точного графика жизни.
   Скучный. Скучный. Скучный.
   Но было бы несправедливо думать о нем только так. Она это знала. У Уоррена было множество хороших качеств. Он был достойным членом общества. Он был скрупулезно честен и справедлив в деловых отношениях. Он был добр и всегда готов протянуть руку помощи. Он никогда не забывал ее день рождения. Он всегда преподносил ей подарки на Рождество и на Пасху. Он трудолюбив и, несомненно, хорошо обеспечит жену и детей.
   А Уоррен горячо желал иметь семью. Он хотел, чтобы у него было много детей. Он не раз говорил ей об этом. Дрожь, не связанная с холодом, пробежала по ее позвоночнику, когда она вспомнила поцелуи Уоррена и свою реакцию на них. Она знала, что для рождения детей требуется нечто большее, чем поцелуи.
   – Чем дольше ты общаешься с мужчиной, тем больше растет любовь, – говорила ей бабушка. – Дай себе время. Твое чувство к Уоррену станет сильнее.
   А что, если она никогда не сможет относиться к поцелуям Уоррена иначе? Что, если... Она не заметила, как оказалась перед «Мебельным торговым центром Уэсли». Сара внимательно прочитала надпись на застекленной части двери: «Уоррен Уэсли, владелец».
   Нервы. Вот и все. Она просто нервничала из-за предстоящей свадьбы и всех деталей, о которых еще надо было позаботиться в столь короткое время. Она никогда раньше не считала Уоррена скучным.
   А может быть, все-таки считала?
   Перед ней распахнулась дверь.
   – Сара, что ты здесь делаешь в такой холод? Ты простудишься насмерть. – Уоррен взял ее под локоть и ввел в мастерскую.
   В воздухе мастерской пахло свежеструганным деревом. Пол возле верстака Уоррена был усеян стружками.
   – Ты не должна долго стоять на улице в такую погоду, – мягко побранил он ее. – Сегодня сильный мороз.
   – Мне нужно поговорить с тобой.
   – Разве это нельзя было отложить до завтра, когда мы будем завтракать в отеле? – Он улыбнулся своей снисходительной улыбкой, подразумевающей, что она сама должна это понимать.
   Но Сара в этот момент отнюдь не была склонна к толерантности.
   – Если бы я считала, что это можно отложить, я бы не пришла сюда, Уоррен. – Даже в ее собственных ушах ее слова звучали раздраженно. Что с ней происходит в последнее время?
   – Что ж, в таком случае, – он вздохнул, – давай сядем, и ты расскажешь мне, что у тебя случилось. – Он повел ее через мастерскую к двум стульям с выгнутыми спинками.
   Неужели он всегда обращался с ней, как с глупым ребенком? – подумала она. – Нет, конечно. Уоррен просто беспокоился о ее благополучии. Он заботился о ней и всегда старался убедиться, что она в безопасности.
   Она стянула перчатки и засунула их в карманы, затем сняла пальто и положила его на протянутую руку Уоррена. Она села на стул и смотрела, как Уоррен отнес пальто к вешалке возле двери.
   «Он так непохож на своего брата», – подумала она и тут же почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
   У Уоррена было обыкновенное лицо – не неприятное, но и ничем не примечательное. Его светло-русые волосы уже начали редеть на висках, и она догадывалась, что к тридцати годам – через четыре года – у него будет уже заметна лысина. Он был среднего роста, возможно, немного меньше среднего, так как был всего на несколько дюймов выше Сары.
   Он так непохож на Джереми Уэсли.
   Не в силах сдержать себя, она мысленно видела перед собой помощника шерифа в его офисе – его черные, нуждавшиеся в стрижке волосы; приколотый к рубашке значок помощника шерифа, столь подходивший такому широкоплечему мужчине; взгляд его темных глаз, когда он смотрел на нее; красивый изгиб твердого рта...
   Ее щеки обдало жаром, и она виновато опустила взгляд к полу, не желая, чтобы Уоррен прочитал ее мысли.
   – Теперь скажи мне, что же так важно, что это нельзя было отложить до завтра. – Уоррен сел на стул рядом с ней.
   Сара быстро вздохнула, потом подняла глаза.
   – Я пришла поговорить насчет Джереми. Уоррен поджал губы.
   – Сегодня утром Джереми приведен к присяге в качестве помощника шерифа. Он будет выполнять большую часть обязанностей шерифа вместо дедушки.
   – Я слышал об этом.
   – Уоррен... Он твой единственный родственник, твой брат. Поэтому он становится также моим братом. Во всяком случае, почти братом. Пожалуйста, если не для себя, сделай это для меня.
   – Это не так просто.
   Вот тогда она потеряла всякое терпение.
   – Разумеется, это не так просто, Уоррен Уэсли! И перестань обращаться со мной так, как будто у меня нет ни капли здравого смысла в голове! – Она встала со стула. – Ты можешь быть каким угодно упрямым, но я дам Джереми почувствовать, что в семье ему рады. Он станет членом семьи, и я буду обращаться с ним точно так же, как с собственным братом.
   С этими словами она стремительно бросилась к вешалке, схватила пальто, надела его и, не застегнувшись, ушла из мастерской.
 
   Фанни чувствовала себя ужасно неловко, когда Том Мак-Лиод сидел рядом с ее кроватью и смотрел, как она ест. Прежде всего, у нее не было аппетита, и его присутствие не улучшало положение.
   Однако она чувствовала, что расстроится, когда он уйдет, С ней никто никогда не обходился так деликатно, как доктор Варни и Том Мак-Лиод.
   Пока она ела, Том рассказывал ей о своей жизни в пансионе. Многое из того, что он рассказывал, она не понимала, но во всяком случае ей было приятно слушать, как он говорит.
   – Меня чуть не исключили из-за проделки с лягушками. Если бы не то, что док старый приятель директора школы... Ладно, я, можно сказать, получил хороший урок. После этого я стал серьезным. Я слишком сильно хочу стать врачом, чтобы из-за кучи дурацких выходок упустить свой шанс.
   Он указал на ее пустую вилку.
   – Еще, – потребовал он. – Док велел вам съесть все.
   – Но я сыта.
   Он улыбнулся, покачал головой и погрозил пальцем, вновь указывая на ее пустую вилку.
   «У него самая приятная улыбка, какую я когда-либо видела».
   – Правда, – прошептала она. – Я больше не могу съесть ни кусочка.
   Он наклонился к ней. От него хорошо пахло – как будто лавровишневой водой и душистым мылом. Она никогда не была рядом с мужчиной, от которого так хорошо пахло.
   Он понизил голос до шепота.
   – Вы не скажете доку, что я позволил вам ослушаться?
   Фанни покачала головой.
   – Ладно. Только на этот раз. – Он снял поднос с ее коленей и поставил на пол возле своего стула. – Я думаю, мне пора уйти, чтобы вы могли отдохнуть.
   – Вы придете завтра вместе с доктором?
   – Конечно. Я буду здесь. По-моему, док решил, что вы теперь и моя пациентка. А это означает, что я должен наблюдать за вами, так же, как и он.
   Неожиданно Фанни почувствовала себя счастливой.

ГЛАВА IX

   Джереми как раз потянулся за своим пальто, с тем чтобы направиться в «Мебельный торговый центр Уэсли», когда дверь в конторе шерифа отворилась и вошел его брат. Их взгляды встретились. Они молча долго смотрели друг на друга.
   Наконец Джереми жестом указал на стул.
   – Мы могли бы сесть.
   Уоррен кивнул, и когда они оба сели – Джереми за столом, а его брат напротив него, – Уоррен сказал:
   – Я слышал, что Сара приходила повидаться с тобой.
   – Да, она заходила.
   – Для нее очень важно, чтобы мы с тобой помирились.
   – Да, это так.
   Уоррен оглядел помещение.
   – Я никогда не представлял тебя в роли помощника шерифа. Во всяком случае, в Хоумстеде.
   – Я тоже.
   – Знаешь, это было несправедливо. Отец не должен был завещать ферму тебе. Ведь это я оставался здесь. Ферма должна была принадлежать мне. – Он вновь встретился взглядом с Джереми. – Это я помогал отцу пахать, сеять и убирать урожай все эти годы, когда тебя не было.
   – Я знаю, – мягко подтвердил Джереми. Голос Уоррена был полон горечи.
   – Я ненавидел работу на ферме. Я всегда ее ненавидел, но я ее выполнял... Что бы я ради него ни делал, это не имело никакого значения. Он всегда думал только о тебе. Даже когда мы были маленькими, это всегда был ты. Ты всегда был его любимцем.
   Джереми ничего не ответил.
   – Он экономил на всем и откладывал деньги, чтобы ты мог поступить в колледж, но для меня денег не было никогда. – Он наклонился вперед. – Я был рад, когда ты бежал. Я надеялся, что может быть... – Его слова замерли.
   Джереми мысленно оглянулся сквозь годы на прошлое, но не видел там того, что видел Уоррен. Джереми помнил отца, лишь постоянно упрекавшего его за то, что он не оправдывает его ожидания. Он помнил нотации, которые приходилось выслушивать, побои, которым он подвергался. Отец часто говорил о своих надеждах, что Джереми выбьется в люди, а потом о том, как маловероятно, что он этого достигнет. Он помнил человека, никогда не выказывающего ласки, единственными чувствами которого были раздражение и осуждение.
   Он смотрел на своего брата, пытаясь определить, чьи воспоминания более точные.
   Они были такими разными. Уоррен терпеть не мог земледелие, но ему всегда нравилась работа по дереву. Джереми забыл об этом и только теперь вспомнил. Уоррен почти всегда вырезал что-то из дерева. Если вспомнить, его брат сделал стол в доме Уэсли, когда ему еще не было десяти лет, а землю обрабатывал в силу необходимости, чтобы прокормить семью. Но Джереми любил вид и запах свежевспаханной земли. Он любил наблюдать, как зеленые ростки пробивались сквозь темную почву. Он любил время жатвы, когда человек видел плоды своего тяжкого труда и благословения природы.
   Господи, он совсем забыл, как он любил обрабатывать землю. Он разлюбил ее, когда Милли умерла. Во всяком случае он думал, что перестал ее любить. Может быть, он ошибался в этом, как и во многом другом.
   – Тебе известно, что остаток денег, предназначавшихся для твоей учебы в колледже, папа послал бабушке Милли в Огайо, чтобы поддержать вас обоих? Он даже гроша медного не оставил для нас. Ни цента...
   Глаза Джереми расширились от изумления. Уоррен кивнул.
   – Это правда. Как только он узнал, куда вы уехали, он отослал все деньги, которые ты не взял с собой, когда бежал из дома.
   – Я не знал. Бабушка Эшмор никогда об этом не говорила. – Он помолчал, потом добавил:
   – Мне очень жаль, Уоррен. Я... я ничего не знал. Уоррен поднялся со стула, прошелся по комнате и вернулся к столу.
   – Сара – замечательная девушка. Я надеюсь, что она будет мне хорошей женой. Ее семья всегда пользовалась большим уважением в Хоумстеде. Но она вбила себе в голову некоторые глупые идеи, и я полагаю, что моим долгом как супруга будет проследить за тем, чтобы она не была ими увлечена. – Он снова сел. – Однако в данном случае, я думаю, она права. Ты теперь представляешь закон в этом городе, а у меня здесь торговое предприятие. Нам надо сотрудничать, если не более того.
   – Я готов, если ты согласен, Уоррен.
   Братья одновременно встали, потом пожали друг другу руки. Каждый выдержал взгляд другого, и Джереми подумал, что, может быть, это то, из-за чего Милли хотела, чтобы он вернулся. Может быть, ему надо было помириться с братом.
   Молчание прервал Уоррен.
   – Я должен вернуться в мастерскую. Мне нужно к пятнице выполнить заказ. – Он подошел к двери, остановился и, обернувшись, снова посмотрел на Джереми. – Сара надеется, что ты будешь с нами ужинать в среду вечером.
   – Я не хочу навязываться.
   – Не забудь об этом. – Он открыл дверь и вышел из конторы шерифа.
   Джереми вновь опустился в кресло и почувствовал, что какая-то доля мира и спокойствия, которые он искал, вернулась к нему.
 
   Роуз Рэфферти почти бежала к отелю, плотно запахнув пальто. Ее сердце отчаянно билось, а ноги мчали так, как будто у нее выросли крылья.
   Это правда! Это правда! Это правда!
   После стольких лет она почти потеряла надежду Бенджамин родился прежде, чем она и Майкл отпраздновали первую годовщину свадьбы. Софи появилась на свет почти день в день через год. Но прошло около семи лет после рождения Софи, и Роуз начала бояться, что никогда больше не забеременеет.
   Майкл всегда говорил, что мечтает о полном доме детей. Именно поэтому они построили большой дом, в который переехали пять лет назад. Теперь, наконец, им понадобится детская.
   Она вошла в гостиницу через парадный вход.
   Поль Стенфорд, клерк отеля, посмотрел на нее из-за регистрационной книги.
   – Добрый день, миссис Рэфферти.
   – Добрый день, Поль, – ответила она с сияющей улыбкой. – Майкл у себя в кабинете?
   – Да, мадам.
   – Он один?
   – Да, мадам.
   Она остановилась перед дверью, стараясь успокоиться и скрыть свое радостное настроение. Когда-то она умела скрывать свои чувства, но это было до того, как она встретила Майкла. После этого она изменилась.
   Тем не менее, ей ужасно хотелось поразить его.
   Глубоко вздохнув, она приоткрыла дверь и заглянула.
   – Ты занят? – спросила она.
   Майкл поднялся из-за письменного стола.
   – Для тебя я всегда свободен, – проговорил он, шагнув ей навстречу.
   Как только дверь захлопнулась, он заключил ее в свои объятия и поцеловал так, как она любила, медленно и сладостно. Наконец он ее отпустил.
   – Итак, что привело тебя сюда в середине дня?
   – О, ничего важного, – солгала она и подошла к письменному столу, изо всех сил стараясь выглядеть беспечной. – Мне надо было сделать кое-какие дела в городе. – Она дотронулась до шляпки, высоко сидевшей на ее голове. – Тебе нравится моя новая шляпа?
   Майкл слегка наклонил голову набок.
   – Очень мило, – ответил он, но она почувствовала, что он что-то подозревает.
   – Я так и думала. Миссис Гонт сделала ее специально для меня. Знаешь, эта женщина замечательная швея. Она почти закончила мое новое платье. Мне это непонятно. Я всегда была очень неловкой с иголкой и ниткой.
   Майкл подошел к ней.
   – Роуз, тебе что-то нужно мне сказать?
   – Сказать тебе? – Ее глаза расширились. – Почему ты так думаешь?
   Выражение его лица стало строгим.
   – Потому что ты начинаешь болтать, как Софи, когда она нервничает.
   – Ну...
   Майкл взял ее за руки и притянул к себе. Его голубые глаза были полны тревоги и беспокойства.
   – В чем дело, Роуз?
   – Я хотела сказать тебе, что сделала довольно большой заказ в Торговом центре.
   Он поднял одну бровь, ожидая продолжения, а его пальцы крепче сжали ее руку.
   – В самом деле, детские вещи Софи такие давние, что мне захотелось купить все новое. – Она улыбнулась.
   – Все новое... – прошептал он.
   Она покивала головой в ответ на его невысказанный вопрос.
   – В июле.
   – Ребенок!
   Внезапно она опять была в его объятиях, он поднял ее на руки и закружил по комнате. Опустив ее на пол, он вновь притянул ее к себе для поцелуя.
   Роуз не знала, была ли когда-нибудь другая женщина так безмерно счастлива, как она.
 
   – Хочешь поделиться со мной тем, что тебя тревожит, принцесса?
   Сара повернулась на подоконнике и встретилась с взглядом деда. Она тяжело вздохнула и беспомощно повела плечами.
   – Я поссорилась с Уорреном.
   Дедушка вошел в комнату и сел на стоящий рядом стул.
   – Серьезно?
   Она пожала плечами.
   – Думаю, что нет. Просто я считаю, что он ведет себя неблагоразумно в отношении к Джереми.
   Он кивнул.
   – Это все?
   «Нет, – хотелось ей сказать. – Нет, это не все. Я в смятении. Я не знаю, чего я хочу, и что я думаю, и что чувствую. Когда я смотрю на Уоррена, я не чувствую того, что должна чувствовать. В голове у меня все смешалось».
   – Это все, – сказала она, не желая его беспокоить и положила свою ладонь на его руку.
   – В таком случае почему бы не спуститься вниз вместе со мной и не выиграть у меня партию в шахматы? С тех пор как у меня появился помощник, который выполняет почти всю работу, я не знаю, чем заняться. Я теперь все равно что в отставке. Скоро я откажусь от должности шерифа полностью.
   – Тебя это очень огорчает? – Она соскользнула с подоконника – Я имею в виду уход в отставку.
   Хэнк встал и положил руку ей на плечо, в то время как она обняла его за спину.
   – Нет, я уже не возражаю. Просто странно, только и всего.
   – Может быть, научить тебя стряпать? Он усмехнулся.
   – Нет, если не хочешь, чтобы весь дом сгорел. Полчаса спустя Сара обыгрывала дедушку за шахматной доской, когда парадная дверь открылась.
   – Это я! – крикнул Том с порога. Когда он появился в дверях гостиной, то объявил: – Смотрите, кого я привел.
   Сара подняла глаза и увидела, что рядом с Томом стоит Джереми, держа в руке ее плетеную корзину.
   – Решил, что надо это вернуть. – Он слегка усмехнулся. – Еда была отличная.
   Сара встала со стула.
   – Я совсем забыла, что оставила ее у вас. – Она подошла поближе и взяла у него корзинку. – Спасибо, что принесли.
   Джереми посмотрел на Хэнка Мак-Лиода, потом снова на Сару.
   – Если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с вами минутку. Один на один.
   У нее сильно сжалось сердце, когда она посмотрела в его темные глаза.
   – Конечно, – ответила она прерывающимся шепотом Она быстро вздохнула. – Почему бы нам не пройти в кабинет дедушки?
   Сара шла впереди, не оглядываясь, зная, что Джереми следует за ней. Его присутствие ощущалось, как физическое прикосновение.
   Она вошла в кабинет и подошла к письменному столу деда, прежде чем обернулась. Джереми закрыл дверь. Ее сердце забилось с бешеной скоростью.
   Он сделал шаг вперед, но остановился, когда их еще разделяло большое расстояние.
   – Я... я хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали, Сара.
   – Что я сделала? – повторила она.
   Он был так загадочно красив, так высок и силен.
   Его волосы цвета воронова крыла были слишком длинны, но чисто вымыты и блестели. Выбившаяся прядь упала ему на лоб, и у нее появилось безумное желание кончиками пальцев поправить ее.
   Он действительно мог быть английским лордом.
   – Да, для меня и Уоррена.
   Ощущение было такое, как будто она упала в Поуни-Крик ранней весной, когда воду охлаждают тающие снега. Ее далеко ушедшие мысли мгновенно вернулись в настоящее.
   – Для вас и Уоррена? – повторила она опять, как дурочка.
   – Сегодня днем он зашел ко мне. Мы... в общем, я думаю, что в будущем наши отношения станут лучше... Благодаря вам.
   Глубоко вздохнув, она обошла письменный стол деда и села на с гул.
   – Я рада, ч го могла быть полезной. Это самое малое, что я могла сделать для брата.
   Она подняла глаза и встретила бездонный взгляд Джереми, отчего ее сердце снова отчаянно забилось.
   – Я думал о том, как счастлив Уоррен, – проговорил он тихим голосом.
   Она чувствовала, что ей трудно дышать, когда он так смотрит на нее. Как будто он видит ее насквозь и в то же время полностью скрывает собственные мысли и чувства.
   – Уоррен долго ждал, чтобы жениться на вас. Но необыкновенная любовь стоит того, чтобы ее долго ждать.
   – Это Уоррен сказал?
   Он покачал головой, и улыбка тронула уголки его губ.
   – Нет. Пересуды маленького городка. Я слышал это от Лесли Блейк.
   Сара понимающе кивнула. Она догадывалась – большинство людей думают, что Уоррен ждал так долго, потому что любил ее. Но она знала его лучше. Он ждал, так как считал, что она будет самой подходящей женой для него. Это было разумное и практичное решение. Уоррен всегда был практичным. Сару вдруг охватила тоска...
   Она с трудом подавила вздох. Уоррену никогда не понять необычные желания, обуревавшие ее, но она интуитивно знала, что Джереми ее поймет.
   – Вы очень любили свою жену? – спросила она мягко.
   Его лицо превратилось в скрывавшую все чувства маску.
   – Когда-нибудь, я надеюсь, вы расскажете мне о ней.
   Он вел себя так, как будто она ничего не сказала.
   – Ну что ж, я, пожалуй, поеду на ферму. И оглянуться не успею, как уже стемнеет, – сказал он и быстро ушел.
   Сара долго смотрела на пустой дверной проем, думая о Джереми, чувствуя необходимость узнать и понять его.
   – Что привело тебя назад в Хоумстед, Джереми? – прошептала она.

ГЛАВА X

   Через два дня Джереми проснулся от резкого ветра, свистевшего вокруг его маленького фермерского дома. Он встал с кровати и подошел к окну. Утреннее небо было затянуто темными тучами. Они сгущались и метались по небу, угрожая снегопадом.
   Он понял, что ему придется переехать в город, по крайней мере до весеннего таяния снегов. Он не мог и впредь ездить взад-вперед из города на ферму и обратно в такую погоду. А что, если в Хоумстеде возникнет действительно сложная ситуация? Что, если люди не смогут сюда добраться и сообщить ему, что его присутствие необходимо? Или он не сможет попасть в город и делать то, что требовалось от него как помощника шерифа? Ему платили за то, чтобы он выполнял определенную работу, и было бы нечестно отлынивать от своих обязанностей, а потом сваливать вину на погоду.
   Он опустил на окно простой полотняный занавес в надежде, что он хотя бы частично не пропустит холодный ветер, дувший от окна, а потом повернулся к печи.
   Это будет ненадолго, уверял он себя, подбрасывая дрова в печь. Как только наступит хорошая погода, он сможет по вечерам возвращаться на ферму. А до тех пор ему надо будет сделать пустую, неиспользуемую кладовку над тюрьмой пригодной для жилья.
   Как только воздух в комнате прогрелся, Джереми умылся и побрился. Одевшись, он на скорую руку приготовил себе завтрак, продолжая думать о своем переезде в город.
   Ему понадобится кровать, стол и стул. Он надеялся, что Уоррен выручит его с этим. Ему нужно было только самое необходимое, чтобы как-то продержаться. Он не будет заниматься стряпней. Он сможет, большей частью, питаться в одном из двух ресторанов города.
   За исключением среды и субботы. По этим дням его ждали к ужину в доме Мак-Лиодов.
   Воспоминания о Саре Мак-Лиод в роли хозяйки дома были приятными: золотисто-белокурые волосы, ниспадавшие с ее стройной шеи; выбившиеся завитки волос на затылке; голубые глаза, обрамленные золотисто-карими ресницами; ее маленький вздернутый носик; ее женственная фигура.
   – Это самое малое, что я могла сделать для брата.
   Вспомнив ее слова, он нахмурился. Брат Сары? Он думал о ней не как брат.
   Его хмурый взгляд стал сердитым. А что, собственно, он думает? Он увлечен ею? Это было бы несчастье, учитывая, что она вскоре выйдет замуж за Уоррена. Кроме того, он знал, какой тип женщины ему подходит. Женщина, похожая на Милли. Тихая, застенчивая, со скромными потребностями. Он был счастлив с Милли. Их любовь была нежной и постоянной. Он не надеялся еще раз встретить такую любовь. Да он и не хотел ее найти. Он больше не хотел, чтобы от него зависели и на него полагались.
   К тому же Сара была совсем непохожа на Милли. От Сары Мак-Лиод исходила почти осязаемая радость жизни. Ему не надо было хорошо ее знать, чтобы понять, что она смотрит на мир сквозь розовые очки. Она твердо верила, что нет худа без добра. Ему было немного жаль ее. Настанет день, когда ей придется увидеть мир таким, каков он на самом деле.
   Ладно, все это не его забота. Пусть Уоррен заботится о ней и думает о тех глупых, непрактичных фантазиях, которыми полна ее головка.
   Пригладив пальцами волосы, он отодвинул стул от стола. Ему лучше поторопиться, если он хочет добраться до города, прежде чем пойдет снег.
 
   – Боже мой! – воскликнула Маделайн Гонт, когда Сара появилась в швейной мастерской вместе с порывом ледяного ветра. – Скорее закройте дверь, моя дорогая, пока мы обе не простудились насмерть.
   Миниатюрная, похожая на птичку женщина бросилась вперед, обняла Сару за плечи и увлекла ее в конец мастерской, к печи, от которой шло тепло по всей комнате.
   – Снимите пальто, пока я принесу чай, чтобы вы согрелись.
   – Все в порядке, миссис Гонт, право же.
   – В такую погоду я удивляюсь, о чем я думала, когда переехала сюда, – пробормотала швея, разливая чай. – Такой старой женщине, как я, подходит более мягкий климат.
   – Вы не старая, – возразила Сара с улыбкой. Подобные разговоры она вела с миссис Гонт почти каждый раз, когда приходила в мастерскую.
   – Конечно, я старая, и не отказывайте мне в праве сказать об этом, юная леди. Я много и упорно работала, прежде чем дожила до этих лет. – Маделайн протянула чашку, погрозив Саре пальцем свободной руки. – Теперь, прежде чем мы начнем, выпейте чаю.
   Сара взяла чашку, села на низкий деревянный стульчик возле печки и послушно стала пить чай маленькими глотками.
   – Моя дорогая, вы не поверите, как много я сделала за последние две недели. Это будет самое лучшее мое произведение. – Говоря это, она зашла в другую комнату. Когда она вернулась, она несла перекинутое через руку свадебное платье Сары. – Слава Богу, что вы решились на долгую помолвку. Пришивать этот переливчатый бисер было ужасно трудно. – Маделайн взглянула на Сару. – Ну что ж, приступим. День вашей свадьбы уже близок Посмотрим, как оно сидит.