Хейер Джорджетт. Цена желаний

   – Но пенковой трубкой обычно дорожат, – сказал Ханнасайд. – Вы знаете, я тоже курю трубку.
   – Может вы и курите трубку, но вы не Верикер, – парировал Кеннет, и в его глазах мелькнула тень обычного озорства. Он отодвинул тарелку и поставил локти на стол. – А теперь я могу задать несколько вопросов?
   – Одну минутку, мистер Верикер. Прежде я хочу, чтобы вы назвали имена остальных членов компании, в которой вы были прошлой ночью.
   – Вам предстоит тяжелый день, – заметил Кеннет. – Лесли, кто был в нашей компании?
   – Ну, во-первых, Херншоу, – задумчиво начала перечислять Лесли.
   – Их двое, дорогая, мистер и миссис Джералд Херншоу, Холтинги, Крэнли… Это будет милая прогулочка, суперинтендант.
   – И Томми Дру, – продолжала Лесли.
   – Достопочтенный Томас Дру Олбани. Ну с этим вам будет просто, правда, он был заметно навеселе после одиннадцати, так что от него может не быть никакого прока.
   – И еще какая-то пара по фамилии Уэстли. Я не знаю, где они живут.
   – Это те паразиты, которые пришли с Артуром и Паулой? – заинтересовался Кеннет. – Я с ней танцевал. Они живут где-то на Путин-хилл и выращивают шпицев.
   – Ну, это ты выдумал, – с укором сказала Тони.
   – Да нет же. Эта Уэстли сказала, что ее сука Пэнси из Полтмора принесла трех первенцев в Ричмонде.
   – Тогда, может быть, Полтмор – это название ее дома, – сказала Антония. – Я думаю, Пэнси – совершенно отвратительное имя для собаки.
   Тут вмешался Джайлз:
   – Будет гораздо быстрее, если мисс Лесли скажет суперинтенданту Ханнасайду все, что ему нужно, а вы оба помолчите.
   – Да, не забудь эту рыжеволосую девку, – сказал Кеннет, вставая и направляясь к камину. – Она пришла с Томми и, кажется, жалела об этом.
   Он выбрал трубку на каминной полке и стал наполнять ее табаком из глиняного кувшина. Пока он ее зажег, Лесли подошла уже к концу своего списка, а суперинтендант записывал в блокнот последнюю фамилию. Некоторое время Кеннет попыхивал своей трубкой, затем сказал:
   – А теперь, если вы не возражаете, ответьте мне, когда мой сводный брат застрелился?
   – Ваш сводный брат, мистер Верикер, был застрелен прошлой ночью, возможно, до полуночи, но у меня еще нет определенной информации по этому вопросу.
   – А каким оружием?
   – Это был автоматический пистолет «кольт-32». Кеннет поднял брови:
   – Действительно он? Где твоя пушка, Тони?
   Вид у Антонии был испуганный. Заметив в глазах Джайлза неодобрение, она отрывисто заговорила:
   – К чему ты клонишь? Я не стреляла в Роджера!
   – Никто и не говорит, что ты это сделала, дитя мое. Где твой пистолет?
   – В левом верхнем ящике моего секретера. Кеннет направился к секретеру.
   – Готов поспорить, его там нет.
   – Ну, на этот раз ты проспоришь, – парировала Антония. – Я точно знаю, что он там, потому что вынимала и смазывала в тот день, когда мы проводили здесь весеннюю уборку.
   Кеннет открыл ящик и перевернул бумаги, которые в нем лежали.
   – Я выиграл, – сказал он. – Подумай получше.
   – Но я знаю, что я клала его туда! – сказала Антония, заметно побледнев. – Под старыми чеками. Лесли, ты была здесь, ты же помнишь?
   – Я помню, как ты его смазывала, но не помню, куда убрала, – сказала Лесли. – Кеннет, посмотри в правом ящике.
   – Там тоже нет, – сказал Кеннет.
   – Я совершенно уверена, что положила его в левый верхний ящик! – настаивала Антония. Она встала, подошла к секретеру и перевернула вверх дном все содержимое ящика. – Нет, его здесь нет, – испуганно сказала она. – Кто-то его взял.
   – Ты точно помнишь, что не перекладывала его потом? Может, ты забыла? – спросил Джайлз.
   – Нет. Он всегда лежит в моем секретере. Я посмотрю, но знаю, что не перекладывала его.
   – Я не стал бы возиться с этим, – сказал Кеннет.
   Ханнасайд тихо спросил:
   – Знал ли кто-нибудь еще, кроме вашего брата и мисс Риверс, где вы держите пистолет, мисс Верикер?
   – О да, куча людей!
   – Не могли бы вы быть чуть точнее, – попросил он.
   – Любой, кто хорошо знал квартиру. Например, ты, Джайлз, ты ведь знал?
   – Да, я знал, что ты его держишь в секретере, Тони. Кажется, я сам тебе это посоветовал. Но разве я не советовал также запирать ящик на ключ?
   – Кажется, ты говорил мне, но я уже тысячу лет назад потеряла ключ и вообще всегда забывала его запирать.
   – Как вы думаете, мисс Верикер, ваш сводный брат знал о пистолете? Она задумалась.
   – Роджер? Думаю, он должен был найти его, потому что он мне говорил, что рылся в моем секретере, чтобы посмотреть, не храню ли я там деньги. Кеннет, ты к этому клонишь? Ты думаешь, Роджер взял его?
   – Да, конечно, – ответил Кеннет. – Однако мой друг суперинтендант думает, что это я взял его.
   Ханнасайд не обратил никакого внимания на это замечание, а только спросил у Антонии, не знает ли она номер пистолета.
   – Тони, он на твоем разрешении, – подсказал Джайлз. – Ты можешь достать его?
   – Оно обязательно должно быть где-то у меня в секретере, – с надеждой ответила она.
   В результате изнурительных поисков, в которых ей помогали Кеннет, Джайлз и Лесли Риверс, наконец было извлечено разрешение на оружие. Она с победоносным видом протянула его Ханнасайду, извиняясь за его несколько потрепанный вид и объясняя это тем, что однажды собаки схватили его, когда Джуно был еще щенком.
   Ханнасайд записал номер пистолета, вернул ей разрешение и собрался уходить. Но Кеннет остановил его.
   – Вы серьезно думаете, что это могло быть убийство, друг Озрик? – спросил он.
   – Вы сами мне напомнили, что я не Верикер, – ответил Ханнасайд. – Я не шучу на такие темы.
   – У вас есть какие-то причины думать, что это убийство?
   – Да, – сказал Ханнасайд. – Несколько причин. Вы хотите еще что-то спросить?
   – Конечно, хочу, – немного неожиданно ответил Кеннет. – Я очень хочу знать, кто следующий после меня наследник?
   Последовало удивленное молчание. Ханнасайд нарушил его.
   – Вряд ли это входит в мою компетенцию, – сказал он.
   – Мне неприятно возражать вам, – сказал Кеннет. – Но это очень даже входит в вашу компетенцию, потому что если это было убийство, то следующей жертвой, похоже, буду я. А, откровенно говоря, я не желаю быть в этой роли и прошу полицию позаботиться о моей защите.

ГЛАВА XX

   С минуту суперинтендант смотрел на него из-под нахмуренных бровей. И тут заговорила Антония.
   – Разве не я следующая наследница? – спросила она. – Джайлз, разве не я?
   – Точно не знаю, Тони. Твой отец не предусмотрел смерть всех трех сыновей, когда составлял завещание. Возможно, и ты.
   – Что из этого следует? – ласково спросил Кеннет.
   – Ну и свинья же ты, Кеннет! – с чувством сказала Антония.
   – Если вы серьезно нуждаетесь в защите полиции, вы ее, без сомнения, получите после подачи заявления в соответствующее отделение, – сказал Ханнасайд. – Пока я хотел бы поговорить с вашей служанкой Мергатройд, позовите ее, пожалуйста.
   – Это должно представлять большую ценность, – заметил Кеннет, лениво направился к двери и позвал Мергатройд.
   Она вошла сразу же, как ей сказали, что суперинтендант хочет поговорить с ней, и взгляд ее выражал нескрываемую враждебность.
   – Ну? – сказала она. – Не надо говорить мне, что что-то случилось, я и так вижу.
   – Тем не менее ты никогда не догадаешься что, – сказал Кеннет. – Роджер мертв.
   Она быстро перевела взгляд с одного на другого.
   – Мертв? – повторила она. – Вы не разыгрываете меня, нет, мистер Кеннет?
   – Спроси у моего друга суперинтенданта, – пожал плечами Кеннет.
   Она со свистом втянула в себя воздух.
   – Ну, скажу я вам, это неожиданность. Мертв! И, я уверена, пьяный! Конечно, не велика потеря, хотя я уж точно не желала ему такого зла. – Она посмотрела на Ханнасайда. – О чем вы хотите меня спросить? Если вы хотите знать, как это случилось, то я совсем об этом ничего не знаю.
   – Где вы были прошлой ночью? – спросил он.
   – А какое ваше дело? – возмутилась она. – Неужто хотите доказать, что мистер Роджер был убит?
   – Боюсь, у меня достаточно причин думать, что он на самом деле был убит, – ответил Ханнасайд. – Он был найден в своей квартире утром с простреленной головой.
   Розовые щеки Мергатройд стали совершенно белыми. Она отступила назад, наткнулась на стул и плюхнулась на него.
   – О Господи Боже мой! – с трудом выдохнула она. – Что же дальше-то будет? Надо же! Отродясь ни о чем таком не слыхивала!
   – И само собой разумеется, – вставил Кеннет, – полиция считает, что это сделал я.
   При этих словах она вскочила со стула.
   – О, они так считают, да? Ну, так я вам скажу, – начала она, наступая на Ханнасайда, – что мистер Кеннет всю ночь был на танцах, и мисс Риверс может поклясться в этом!
   – Но я вас об этом не спрашивал, – тихо сказал Ханнасайд. – Я хочу, чтобы вы мне рассказали, где были вы.
   – В кино, – ответила она.
   – Одна?
   – Да, одна.
   – А после этого?
   – Сразу же вернулась назад; когда пришла мисс Тони, я была дома.
   – Когда вы вернулись?
   – Двадцать минут двенадцатого. Если хотите, можете спросить у мистера Питерса, вы найдете его там, за гаражами. Он владелец гаража и видел, когда я пришла, еще спрашивал меня про фильм. А я ему рассказала.
   Больше от нее ничего нельзя было добиться, поэтому Ханнасайд отпустил ее и через несколько минуту ушел сам.
   В комнате воцарилось молчание. Его нарушила Мергатройд.
   – Мне надо заниматься овощами, – сказала она, вернувшись в комнату. – Не говоря уже о стирке, так что, ясное дело, я не могу тратить время на разговоры. А вы бы лучше, мисс Тони, пошли и помогли мне. От того, что вы сидите здесь с перепуганным видом, лучше не станет. Ничего не скажешь, дела плохи, только что же голову-то ломать – этим беде не поможешь.
   Антония посмотрела на Джайлза.
   – Джайлз, все получается так мерзко, – сказала она. – Когда убили Арнольда, мне было все равно, но это отвратительно! Кеннет, ты был всю ночь в Альберт-Холле, да?
   – Вот те на, теперь она думает, что я это сделал! Джайлз сказал, наблюдая за Кеннетом:
   – Ты плохо лгал. Ты же был в квартире Роджера прошлой ночью, верно?
   – Не был он! Я же говорю, он не выходил из Холла! – энергично вмешалась Лесли.
   Джайлз, не обращая на нее никакого внимания, не сводил глаз с лица Кеннета. Кеннет выдержал его взгляд.
   – С какой стати мне идти в квартиру Роджера? Можешь ты предложить хоть какую-нибудь причину?
   – Да, могу, – сказал Джайлз. Кеннет презрительно скривил губы:
   – Ну, да. Убийство. Ты ошибаешься.
   – Нет, не убийство. Ревность.
   Худые щеки Кеннета покрылись румянцем.
   – Ты снова ошибаешься.
   – Очень хорошо, тогда какая же причина?
   – Я уже сказал, что не выходил из Альберт-Холла до четырех часов утра.
   – Могут ли другие члены вашей компании подтвердить это заявление? Мисс Риверс, а не ты, предъявила это алиби. Я наблюдал за тобой: это было для тебя неожиданностью. У меня было такое ощущение, что ты готов был отказаться от него.
   – Почему бы тебе не пойти служить в полицию? – поинтересовался Кеннет. – Вот где твое призвание.
   Джайлз встал.
   – Глупый юнец, неужели ты не понимаешь, в какой серьезной ситуации ты находишься? – сказал он. – Ври Ханнасайду, коли тебе это так нужно, но если ты собираешься лгать мне, поищи себе другого адвоката. Я не буду заниматься твоим делом.
   – Как хочешь, – сказал Кеннет.
   – Джайлз, не бросай его! – попросила Антония прерывающимся голосом. – Пожалуйста, не покидай нас!
   Лицо его смягчилось, и он уже менее сурово сказал:
   – Хорошо, Тони. Но я не могу вести дело, когда меня держат в темноте.
   – Все это очень трогательно, – заметил Кеннет. – Но пока я не просил тебя вести мое дело. Предположим, кто-то из моей компании не видел меня в течение получаса. Ты когда-нибудь танцевал в Альберт-Холле? Ты же знаешь, это довольно большое помещение.
   – Да, и мы много сидели, – сказала Лесли. Антония с беспокойством взглянула на Джайлза.
   – Ты думаешь, он влип?
   – Я знаю, что он влип.
   – Любому дураку это видно, – презрительно сказал Кеннет. – Сначала я убил Арнольда, затем появляется Роджер, естественно, я его тоже убиваю. И все за презренный металл. Тони, убери со своего лица эту озабоченность, ведь нет никаких доказательств.
   – Твоя трубка, – заметила она.
   – Они же не повесят меня только на этом основании, – ответил он.
   Больше из него не удалось ничего вытянуть. Он ходил взад-вперед по мастерской, заложив руки в карманы, с трубкой в зубах.
   – Вероятно, они могут меня арестовать, – хмурясь, сказал он наконец.
   Джайлз, который стоял у стола, листая телефонную книгу, взглянул на него:
   – И даже более.
   – Ну пусть даже более. Тебе виднее. Но им недостаточно доказать, что я покидал Альберт-Холл во время танцев. Они должны доказать, что я пошел к Роджеру, а этого они сделать не могут.
   Джайлз, найдя, по-видимому, что искал, закрыл телефонную книгу и положил ее на стол.
   – Подумай как следует, – посоветовал он. – И не забывай, что ни у кого больше нет такого сильного мотива для убийства Арнольда, а затем Роджера. Теперь я ухожу, но, если к тебе вернется рассудок, позвони!
   – Что, с полным признанием? – насмешливо спросил Кеннет.
   Джайлз не ответил. Антония задержала его у двери.
   – Джайлз, дело принимает совсем плохой оборот. Я абсолютно уверена, что он был у Роджера прошлой ночью. По Кеннету всегда видно, когда он врет. Он так плохо это делает. Что будет, если они узнают об этом?
   Тони, моя дорогая, не знаю, потому что не имею представления, когда он туда ходил и что он там делал. Но все будет выглядеть достаточно неприятно, если его уличат во лжи. И так все указывает на него.
   – Да, я это понимаю, но все равно не верю, что он это сделал, – ответила она. – Если бы Лесли не влезла с этим алиби, прежде чем он сам заговорил. Я думаю, она подложила ему свинью. – Она немного помолчала, а затем озабоченно продолжила: – Но здесь есть одна ужасная вещь, Джайлз. Не знаю, думал ли ты об этом. Если не Кеннет, то кто другой мог это сделать? Ни у кого другого не было причин убивать Роджера.
   – Да, я думал об этом, – коротко сказал он.
   – Полагаю, присяжные тоже подумают об этом? – предположила она и подняла на него глаза.
   – Несомненно. – Он взял ее руки, чтобы успокоить. – Не волнуйся, цыпленок. Я, как и ты, не верю, что Кеннет это сделал. – Он улыбнулся ей. – Для тебя здесь есть по крайней мере одна утешительная мысль: Мезурьер находится теперь вне подозрений.
   – А, он! – сказала Антония. – Я совсем о нем забыла. Между прочим, я ему надоела. Не то чтоб я его винила. Думаю, я больше никогда не буду помолвлена. Это, кажется, ни к чему хорошему не приводит.
   – В следующий раз приведет, – сказал Джайлз. – Обещаю тебе. – Он быстро сжал ее руки, выпустил их и сбежал вниз по лестнице к машине.
   Через пять минут он подъехал к дому на улице, ведущей от набережной к центру. Он был разделен на две квартиры с отдельными входами, одна из них, расположенная на первом и втором этажах, принадлежала Вайолет Уильямс, как гласила медная табличка у двери.
   Он позвонил; его впустила женщина средних лет в грязном рабочем халате. Она своеобразным способом сообщила о его приходе:
   – Эй, мисс Уильямс, здесь кто-то к вам пришел! Вайолет вышла из комнаты, расположенной в передней части дома. При виде Джайлза она издала возглас удивления.
   – О, мистер Каррингтон! Никак не думала! Входите, пожалуйста!
   Он прошел за ней в гостиную, обставленную мебелью из светлого дуба, с зелеными, цвета нефрита, занавесками и подушками. На столе, расположенном в эркере, в беспорядке лежали наброски, а стул, отодвинутый от стола, казалось, указывал на то, что Вайолет здесь работала. Джайлз сказал:
   – Надеюсь, я вас не очень побеспокоил. Кажется, вы были заняты.
   – Конечно, нет. Садитесь, пожалуйста. Между прочим, прошу прощения за то существо, которое впустило вас сюда! Я не держу настоящей прислуги. Она просто уборщица, которая прибирает по утрам. – Она взяла с низкого столика у камина коробку с сигаретами и предложила ему.
   – Не сочтите меня страшно невежливой, – сказала она, улыбаясь, – но что же заставило вас прийти ко мне?
   Он зажег спичку и дал ей прикурить.
   – Надеюсь, вы можете убедить Кеннета вести себя разумно, – ответил он.
   Она рассмеялась.
   – О, боюсь, что это невозможно! Что он еще придумал?
   – Если бы я знал, мисс Уильямс. Вы знаете, случилось нечто ужасное. Роджер Верикер был найден в своей квартире с простреленной головой.
   Она вздрогнула.
   – О, нет, мистер Каррингтон!
   – Боюсь, что это правда, – сказал он мрачно. Она закрыла глаза рукой.
   – Как это ужасно! Бедный, бедный Роджер! Я никогда не думала, что ему настолько плохо. Конечно, я знала, что он нервничал, но что он сделает… О нет, невыносимо даже думать об этом!
   – Он был в очень нервном состоянии? – спросил Джайлз. – Мне кажется, вы видели его больше, чем все остальные; вам, наверное, виднее.
   – Да, он действительно был в нервном состоянии, – ответила она. – Вбил себе в голову, что полиция его выследила. Как раз только вчера я говорила об этом Кеннету. Но тот не видел этого или не хотел видеть: Кеннет всегда был не слишком наблюдательным. – Она отняла руку от глаз. – Но что он покончит с собой! Я не могу опомниться!
   – Не думаю, что он покончил с собой, мисс Уильямс. Она сильно побледнела.
   – Вы хотите сказать… О нет, это невозможно!
   – Это должно было выглядеть как самоубийство, – сказал Джайлз, – но есть одно-два обстоятельства, которые довольно убедительно указывают на убийство.
   Она содрогнулась.
   – Не могу поверить этому. Пожалуйста, скажите, какие причины заставляют вас говорить так!
   – Главная причина, на которой я основываюсь, является чисто технической, – ответил он.
   – А полиция, она тоже считает, что это убийство?
   – Там считают это очень вероятным, – сказал Джайлз. С минуту она сидела молча, все еще очень бледная, уставившись на светящийся конец сигареты, потом подняла глаза и сказала:
   – Вы что-то говорили о Кеннете. Но что бы ни случилось, никто не может подозревать его в том, что он имеет к этому какое-то отношение. Он же прошлой ночью был в Альберт-Холле с Лесли Риверс.
   – Я знаю, что он был в Альберт-Холле, – согласился Джайлз. – Но ведь Альберт-Холл всего в пяти минутах ходьбы от квартиры Роджера, мисс Уильямс. К тому же полиция совсем не уверена в том, что он не уходил с танцев в течение всего вечера. На самом деле, хотя он в этом и не признается, я совершенно уверен, что он не только уходил с танцев, но и был у Роджера.
   – Я уверена, что нет! – поспешно сказала она. – Зачем? У него не было причин делать такую глупость!
   Он помедлил.
   – Я думаю, причина была. Могу ли я говорить совершенно откровенно?
   – Да, пожалуйста!
   – Кеннет, как вы, вероятно, знаете, мисс Уильямс, чрезвычайно ревнив. Вы помните, в тот вечер, когда мы все ужинали с Роджером, он пригласил вас опять поужинать с ним вечером, когда должен был состояться бал?
   Она сказала довольно холодно:
   – Да, конечно, я помню, но это была только шутка.
   – Возможно, Кеннет воспринял ее всерьез, – сказал Джайлз.
   – В самом деле, мне кажется, это просто смешно! – сказала она, почти смеясь. – Почему вы предполагаете, что он был прошлой ночью в квартире Роджера? Он признает это?
   – Нет, но мы нашли его трубку на камине в гостиной Роджера; в ней был пепел, – ответил он.
   – Его трубку? – Она с удивлением уставилась на него. – Откуда вы знаете, что это его трубка?
   – И Ханнасайд, и я узнали ее.
   – Узнали трубку! – воскликнула она. – Как вы могли ее узнать?
   Он усмехнулся:
   – Для тех, кто курит трубку, мисс Уильямс, все трубки разные. Ну это уже к делу не относится. Кеннет, как только увидел ее, признался, что это его трубка.
   Она посмотрела на Джайлза с выражением невероятного ужаса в глазах.
   – Но это невозможно! Я не верю этому! Когда Кеннет был в квартире? Что он там делал?
   – Именно это я, как его поверенный, хотел бы выяснить, – сказал Джайлз. – По словам мисс Риверс, он весь вечер находился в поле ее зрения. Кеннет подтвердил это заявление, мисс Уильямс, но только после заметного колебания. Говоря без обиняков, совершенно очевидно, что он лгал. Согласно его версии, вернее, версии мисс Риверс, вся компания встречалась после каждого танца в ложе. Суперинтенданту Ханнасайду остается только опросить всех членов компании и установить, правда ли это. Если это неправда, чего я очень опасаюсь, Кеннет оказывается в очень опасном положении. А так как у него навязчивая идея, что он может обойтись без посторонней помощи, то я бессилен.
   – Но почему вы пришли ко мне? – прервала она. – Какое это имеет ко мне отношение? Что я могу поделать?
   – Я очень надеюсь, что вы сможете оказать на него влияние и заставить его образумиться, – ответил Джайлз. – Он не понимает всю серьезность положения и насколько важно, чтобы я знал правду о том, что он делал прошлой ночью.
   Она всплеснула руками, как бы выражая отчаяние.
   – Он дурак! – сказала она. – Почему именно прошлой ночью он пошел к Роджеру? Зачем? Это просто безумие!
   – Для этого есть совершенно очевидная причина, мисс Уильямс, – сказал Джайлз.
   Мгновение она смотрела на него непонимающе.
   – Я не могу себе представить… – Она замолчала, часто моргая. – Понимаю, что вы имеет в виду, – сказала она. – Вас не должно удивлять, что я даже не брала в расчет этот вариант. Ничто не заставит меня поверить, что он имеет отношение к смерти Роджера! Вы не можете думать, что…
   – Нет, я этого не думаю, – сказал он. – Я пытаюсь выяснить, какая другая причина могла привести к этому посещению. Подозреваю, что это ревность.
   – Я вас не понимаю.
   Джайлз нарочито медленно произнес:
   – Мисс Уильямс, он слышал, как Роджер пригласил вас поужинать. Совершенно очевидно, ему это не понравилось. Как я уже говорил, он чрезвычайно ревнивый молодой человек, и, как известно, он с самого начала не приветствовал вашего дружеского отношения к Роджеру. Вчера вечером вы в последнюю минуту отменили ваш поход на танцы, разве не так?
   – Я не говорила, что непременно пойду с ним, – ответила она. – Я никогда не одобряла этой затеи и надеялась, что он откажется от нее.
   – Несомненно. Но вы дали ему понять, что, может быть, все-таки пойдете с ним, не так ли?
   – Ну, чтобы избежать сцены!.. Но я не обещала.
   – Во всяком случае, ваш отказ в последнюю минуту очень рассердил его, – сказал Джайлз. – Ну, а я-то знаю, каким бывает Кеннет, когда он злится. Думаю, он довел себя до того, что стал подозревать, будто вы отменили поход на танцы для того, чтобы провести вечер с Роджером. Может, именно поэтому он явился к нему – удостовериться в том, что вас нет в квартире.
   – В жизни не слышала ничего более оскорбительного! – заявила она с чопорным видом. – Я в квартире Роджера в такой час? Если его это интересует, то пусть он знает, что я вовсе не была с Роджером, а провела весь вечер дома! И если он не верит мне, вы можете ему сказать, чтобы он обратился к мисс Саммертаун, которая пришла ко мне поужинать и оставалась до одиннадцати, после чего я легла спать!
   – Не думаю, что в спокойном состоянии Кеннет мог бы подозревать вас, – сказал Джайлз, как всегда, невозмутимо. – И если он заходил к Роджеру, то должен знать, что вас там не было, ведь правда?
   – Может быть, он подозревает, что я пряталась за ширмой, – сказала она ледяным тоном. – Ну что ж, думаю, я могу представить свидетеля для доказательства того, что была весь вечер дома!
   – Ну, пожалуйста, не надо осуждать его только на основании предположений, которые могут оказаться лишь плодом моего воображения, – сказал он, улыбаясь. – Может быть, у пего была совсем другая причина зайти к Роджеру.
   Она молчала, ее красивый рот был плотно сжат, образуя топкую красную линию. Она сидела в кресле очень прямо, одной рукой вцепившись в подлокотник. В ней было что-то безжалостное, лицо стало жестким, что делало ее красоту чем-то ненастоящим, поверхностным.
   Наконец она повернула голову и посмотрела прямо на Джайлза.
   – Вы думаете, что я попусту раздражена? – сказала она. – Ну да, я раздражена, но это не имеет значения. Я хочу сказать, что гораздо важнее вытащить Кеннета из этой жуткой истории. Лично я абсолютно убеждена, что это самоубийство. Не знаю, на каком основании вы думаете, что это не так, но я продолжаю вспоминать, что говорил. Роджер. В свое время я не придавала этому значения, но теперь, когда я мысленно возвращаюсь назад, я чувствую, что должна была догадаться. Только не знаю, что бы я смогла сделать, если бы догадалась. Я говорила об этом Кеннету, но он не обращал никакого внимания.
   – Мисс Уильямс, это не самоубийство. Она нахмурилась.
   – Я не понимаю, как вы можете это утверждать. Почему не самоубийство?
   – Не думаю, что мои объяснения вам что-нибудь дадут, – ответил он. – Это связано с местонахождением пустой гильзы. Кроме того, хоть убейте меня, я не могу понять, что могло заставить Роджера застрелиться, когда он должен был знать, что против него не было никаких улик. Он был не дурак.
   – Боюсь, что технические подробности относительно пистолета выше моего понимания. А где должна была находиться пустая гильза?
   – В совершенно другом месте, – ответил он. – Там были еще и другие моменты, более мелкие, но имеющие значение.