– Понятно. Но они не могут доказать, что это сделал Кеннет. Он мог оставить свою трубку в любое другое время, и если Лесли будет продолжать настаивать на своей версии…
– Если бы не был убит Арнольд Верикер, то все выглядело бы не так мрачно, – сказал он. – Но Арнольд Верикер убит, и у Кеннета нет алиби, которое он мог бы доказать. Все, что он говорил, рассчитано на то, чтобы полиция косо смотрела на него. Он сказал, что зашел к вам сюда, но не виделся с вами. По его словам, вас не было дома. Он сказал, что затем пошел в кино, но не знает, в какой кинотеатр, и что проспал большую часть программы.
– О да, я знаю, знаю, – сказала она. – Он был совершенно невозможен!
– Ну, а сейчас, – сказал Джайлз, вставая, – он продолжает оставаться таким же невозможным, мисс Уильямс. Ему было забавно посмотреть, как долго он сможет дурачить Ханнасайда с этим первым убийством, и он добился успеха, что вскружило ему голову. Но теперь он находится в гораздо более опасном положении.
Она тоже встала.
– Да, я все понимаю. Я сейчас же пойду в мастерскую и поговорю с ним. Конечно, он должен вам все рассказать. Я ему скажу об этом и надеюсь, он позвонит вам в контору.
– Спасибо, – сказал Джайлз. – Я тоже надеюсь.
ГЛАВА XXI
ГЛАВА XXII
– Если бы не был убит Арнольд Верикер, то все выглядело бы не так мрачно, – сказал он. – Но Арнольд Верикер убит, и у Кеннета нет алиби, которое он мог бы доказать. Все, что он говорил, рассчитано на то, чтобы полиция косо смотрела на него. Он сказал, что зашел к вам сюда, но не виделся с вами. По его словам, вас не было дома. Он сказал, что затем пошел в кино, но не знает, в какой кинотеатр, и что проспал большую часть программы.
– О да, я знаю, знаю, – сказала она. – Он был совершенно невозможен!
– Ну, а сейчас, – сказал Джайлз, вставая, – он продолжает оставаться таким же невозможным, мисс Уильямс. Ему было забавно посмотреть, как долго он сможет дурачить Ханнасайда с этим первым убийством, и он добился успеха, что вскружило ему голову. Но теперь он находится в гораздо более опасном положении.
Она тоже встала.
– Да, я все понимаю. Я сейчас же пойду в мастерскую и поговорю с ним. Конечно, он должен вам все рассказать. Я ему скажу об этом и надеюсь, он позвонит вам в контору.
– Спасибо, – сказал Джайлз. – Я тоже надеюсь.
ГЛАВА XXI
От Вайолет Джайлз поехал на Адам-стрит, где застал своего отца, когда тот собирался пойти пообедать. Мистер Чарльз Каррингтон, осмотрев его, проворчал, что лучше бы ему тоже пойти пообедать.
– Видит бог, я не хочу ничего слышать об этой гадкой истории, – произнес он раздраженно, – но, конечно, мне придется выслушать. Кроме того, твоя мать волнуется. Говорит, что Кеннет не способен на убийство. Вздор! Сделал он это?
– Боже милостивый, надеюсь, нет!
– О! Ты так думаешь? Полностью с тобой согласен. Не люблю скандалов. А что поделывала прошлым вечером эта рыжеволосая озорница Тони?
– Она была со мной, – ответил Джайлз.
– Вот те на! Значит, твоя мать была… И что же вы вдвоем делали?
– Ужинали и ходили в театр, – сказал Джайлз. – А мама совершенно права. Она, как правило, бывает права.
Чарльз Каррингтон кашлянул и довольно поспешно сменил тему разговора.
Джайлз недолго пробыл на Адам-стрит. В четыре часа он позвонил в Скотленд-Ярд и, убедившись, что суперинтендант Ханнасайд находится в здании, покинул контору и поехал на Уайтхолл. [20]Известие о смерти Роджера Верикера попало в вечерние газеты, и броские заголовки возвещали о сенсационном продолжении «Тайны колодок».
В Скотленд-Ярде Джайлза почти сразу же проводили в кабинет Ханнасайда, где он нашел не только суперинтенданта, но и сержанта Хемингуэя.
– Я вообще-то ожидал, что вы зайдете, – сказал Ханнасайд. – Садитесь, пожалуйста. Только что получил отчет о вскрытии. Вы были правы, мистер Каррингтон: доктор Стоун считает, что выстрел из пистолета был произведен с расстояния приблизительно в два фута.
– Когда, по его мнению, наступила смерть? – спросил Джайлз.
Суперинтендант заглянул в напечатанный на машинке отчет.
– На этот вопрос всегда трудно ответить, – сказал он. – Приблизительно между десятью вечера и двумя часами ночи.
– Спасибо. В квартире что-нибудь нашли?
– Ничего существенного. Небольшой след масла на дверной ручке гостиной и отпечатки пальцев мисс Верикер на гильзе.
– Значит, это был ее пистолет?
– Да. Она была здесь полчаса назад, – он едва заметно улыбнулся, – выказывала большой интерес к снятию отпечатков пальцев.
– Могу себе представить. А местонахождение пустой гильзы?
– Здесь вы тоже оказались правы. – Он помедлил и прямо посмотрел Джайлзу в глаза. – Все равно, рано или поздно, вы узнаете, мистер Каррингтон: показания других членов той компании в Альберт-Холле не совпадают с рассказом мисс Риверс и мистера Верикера. Когда вы позвонили, я как раз собирался поехать в мастерскую.
Джайлз кивнул.
– Понятно. Если вы не возражаете, я поеду с вами.
– Я не возражаю, – сказал Ханнасайд. – Не в моей власти остановить вас. Если вы поедете, это, возможно, сэкономит время; полагаю, мистер Верикер может отказаться говорить, пока не посоветуется с вами.
Однако, когда они увидели Кеннета в мастерской, казалось, он пребывал в одном из своих самых жизнерадостных настроений и не проявлял никакого желания мешать установлению истины.
В мастерской кроме Антонии оказались также Вайолет Уильямс и Лесли Риверс. Было очевидно, что они собрались обсудить положение, и столь же очевидно, что Кеннет не обращал ни малейшего внимания на то, что они говорили. Когда Джайлз и Ханнасайд вошли в мастерскую, Кеннет сидел в ленивой позе и делал наброски, поместив лист бумаги у себя на колене. Когда дверь открылась, он поднял голову и сказал:
– Я так и знал. A la lanterne! [21]
Антония не выразила ни удивления, ни смятения при появлении суперинтенданта, тогда как другие две девушки были слегка напуганы. Лесли бросила быстрый озабоченный взгляд на Кеннета и, казалось, замерла.
Кеннет продолжал рисовать.
– Входите и чувствуйте себя как дома, – пригласил он. – Не скажу, что я очень рад видеть вас, потому что это было бы неправдой.
– Но, кажется, вы не всегда так привержены истине, мистер Верикер, – парировал Ханнасайд, закрывая за собой дверь.
Кеннет улыбнулся:
– Почти всегда. Иногда, признаюсь, меня удается сбить с пути. Скажите мне самое худшее.
Без долгих предисловий Ханнасайд объявил:
– Трое из вашей вчерашней компании утверждают, что примерно в течение получаса вас не было в зале.
Кеннет оторвал глаза от рисунка. Они были прищурены, их пронзительный взгляд был направлен не на Ханнасайда, а на Лесли Риверс.
– Лесли, у тебя голова довольно красивой формы, – заметил он. – Не двигайся! Извините, мой друг суперинтендант. Что-нибудь еще?
– Но в этом нет ничего необычного, когда кто-то полчаса отсутствует во время танцев, – вмешалась Лесли. – Иногда пропускают танец-другой, суперинтендант.
– Когда пропускают танец, сидят в ложе, мисс Риверс, По-моему, в Альберт-Холле не так уж много мест, где можно посидеть.
– Если только в машине, – ответила она.
– Тише, заблудшее дитя! – сказал Кеннет. – Самыми элементарными методами можно установить, что моя машина была отправлена в гараж Хорнета для чистки двигателя. Я прав, суперинтендант?
– Несомненно, – сказал Ханнасайд. – А я не прав, мистер Верикер, утверждая, что вы вышли из Альберт-Холла через главный вход в двадцать минут одиннадцатого и вернулись почти в одиннадцать?
– Оба раза останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со швейцаром, – дополнил Кеннет, продолжая работу над рисунком. – Таким образом, делая все возможное, чтобы как можно лучше запечатлеться у него в памяти. Конечно, в данный момент вас волнует вопрос, дьявольски ли я хитер или же невероятно глуп.
– Не обращайте на него внимания! – быстро сказала Лесли. – Все это чепуха, все, что он говорит! Он не покидал Альберт-Холл до четырех часов утра, когда мы вместе ушли.
Кеннет отбросил рисунок в сторону.
– Моя дорогая девочка, заткнись, пожалуйста! Меня тошнит от этой запутанной истории! Ну неужели ты не понимаешь, что в любой момент мой друг суперинтендант может достать из своей шляпы этого швейцара, чтобы тот меня опознал? – Он посмотрел на Ханнасайда. – Ну, друг мой, достаньте его! Допустим, я покидал Альберт-Холл в течение вечера. Из этого не следует, что я пошел на квартиру моего сводного брата, и вы это знаете. Как говорят в американских фильмах: у вас нечего мне предъявить.
– Есть, мистер Верикер, – тихо ответил Ханнасайд. Кеннет презрительно посмотрел на него.
– Трубка, которую я мог оставить в квартире Роджера четыре дня тому назад?
– Не только ваша трубка, еще и пистолет.
– Я бы не стал строить все на этом, – сказал Кеннет. – По самым грубым подсчетам, по крайней мере полдюжины людей могли заполучить этот пистолет.
– А были ли у этой полдюжины какие-либо мотивы для убийства вашего сводного брата, мистер Верикер?
– Я не могу дать никакой информации по этому вопросу, так как не осведомлен о личной жизни Роджера, – ответил Кеннет.
Суперинтендант посмотрел на него исподлобья:
– Мистер Верикер, какая на вас была шляпа прошлым вечером?
Кеннет улыбнулся:
– Недостойно вас, друг мой. Разве швейцар не сообщил вам?
– Я вас спрашиваю.
– Не отвечай! – воскликнула Лесли, сжимая кулаки.
Вайолет прервала ее, сказав хладнокровным, хорошо поставленным голосом:
– В самом деле, Лесли, вы ставите себя в глупое положение. Простите, что я вам это говорю, но вы бы лучше помолчали. Мне кажется, вы и так уже принесли достаточно вреда.
Лесли вспыхнула и неуверенно ответила:
– Вам просто говорить свысока. Вы не были на балу, вас это не касается. Вам-то все равно.
– Полагаю, вы забываете, что я помолвлена с Кеннетом и собираюсь выйти за него замуж.
Лесли промолчала, а Кеннет сказал:
– Оставь крошку в покое, Вайолет. Если она и запуталась, то, по крайней мере, из лучших побуждений.
– О да, конечно, дорогой! – сказала Вайолет слащаво. – Но ее стремление заставить нас поверить, что ты был весь вечер с ней, наводит на мысль, что она хочет доказать свое алиби.
– Язва, – сказала Антония, вынув изо рта сигарету. Тут вмешался Ханнасайд:
– Я все еще жду ответа на вопрос, в какой шляпе вы были прошлой ночью, мистер Кеннет.
– В черной фетровой, – ответил Кеннет.
– Спасибо. Куда вы пошли после того, как покинули Альберт-Холл вскоре после десяти тридцати?
– К сожалению, – сказал Кеннет, – я вынужден отказаться ответить на этот вопрос.
Последовало короткое молчание. Вайолет посмотрела в сторону Джайлза, который прошел в противоположный конец мастерской и стоял у окна, засунув одну руку в карман и прислонившись к стене.
– Осознаете ли вы, мистер Верикер, что ваш отказ отвечать на вопрос может привести к чрезвычайно серьезным последствиям?
– Достаньте наручники, – посоветовал Кеннет. Глаза Джайлза в задумчивости остановились на лице Ханнасайда. Оно было совершенно спокойно, как и его голос, когда он сказал:
– Очень хорошо, мистер Верикер, если вы не намерены отвечать, мне остается только задержать вас.
Джайлз осторожно стряхнул пепел с сигареты. Он все еще молчал.
Кеннет поднял брови.
– А я думал, вы арестуете меня, – заметил он. – Почему вы этого не делаете?
Суперинтендант не ответил. Антония внезапно вскочила в крайнем возбуждении.
– Джайлз! – воскликнула она. – Ради Бога, ну почему ты ничего не сделаешь?
– Тони, в данный момент я ничего не могу сделать. Не впадай в панику, – ответил он спокойно.
– Но это невозможно! Суперинтендант, вы совершаете нелепую ошибку! – закричала Лесли. – Он не делал этого! Я знаю, что он не делал этого!
Вайолет очень побледнела и, напряженно глядя в лицо Ханнасайда, медленно сказала:
– Понятно, что улики против него очень веские, но не слишком ли вы поспешны? Я имею в виду, что Кеннет не единственный человек, который мог это сделать. Я очень хотела бы знать, что делала Тони прошлой ночью, хотя прекрасно понимаю, это не будет правильно воспринято.
– Спасибо, мы это опустим, – сказал Кеннет. – Тони была с Джайлзом, ты же прекрасно знаешь.
– Не надо на меня так смотреть, – сказала Вайолет. – Я знаю, она говорит, что была до двенадцати с мистером Каррингтоном, но лично я чувствую…
– Никого не интересуют твои чувства, ни личные, ни какие-либо другие. Заткнись!
Она встала, на щеках у нее вспыхнули красные пятна.
– Не надо говорить со мной так грубо! Хочу вам напомнить, я имею не меньшее право, чем Лесли Риверс, сказать, что думаю! Конечно, я начинаю привыкать к тому, что в этом доме меня сразу же обрывают, стоит мне открыть рот, но позволь тебе напомнить, Кеннет, что я твоя невеста!
Он посмотрел на нее как на какой-то странный, но небезынтересный экземпляр.
– Смешно, – заметил он. – Тони всегда говорила, что в тебе есть что-то вульгарное. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
– Как ты смеешь меня оскорблять! – Она вспыхнула, губы ее стали тонкими от гнева.
– Если ты не хочешь, чтобы я тебя оскорблял, оставь мою сестру в покое, – сказал он, и глаза его загорелись жестоким огнем.
– Нет, не оставлю. Ты вел себя как дурак все это время, но если ты сам себе не хочешь помочь, не думай, что я буду молчать! Если бы ты не был таким эгоистом, ты бы попытался меня понять. Не думаешь же ты, что мне будет приятно смотреть, как тебя арестуют за убийство? Ты даже не подумал о том, что будет со мной, если тебя осудят!
– Нет, – сказал Кеннет, криво усмехнувшись. – Не подумал.
– Ну а я подумала! И хочу знать, действительно ли Тони была с мистером Каррингтоном до полуночи. Можете не говорить мне, что Мергатройд видела, как он привез ее домой, Мергатройд скажет все что угодно. На самом деле, я вовсе не удивлюсь, если окажется, что она имеет гораздо большее отношение к обоим убийствам, чем мы думаем!
– Одну минутку, мисс Уильямс, – сказал Джайлз. – Не забываете ли вы моих показаний?
– Нет, мистер Каррингтон, не забываю. Но совершенно очевидно, вы скажете и сделаете все что угодно, лишь бы выгородить Тони. Мне жаль, если я вас обидела, но я не буду стоять в сторонке и смотреть, как Кеннета забирают в тюрьму из-за того, что мы не поговорили начистоту.
В этот момент Ханнасайд спросил у Кеннета, готов ли тот идти с ним.
– Нет, – сказал Кеннет, – не готов. Я хочу поговорить с моим кузеном наедине.
– Конечно, – ответил Ханнасайд.
– Пойдем ко мне в комнату, – попросил Кеннет Джайлза. – Не беспокойтесь, суперинтендант, я не удеру.
Джайлз вышел следом за ним из мастерской, через небольшой коридор прошел в его спальню, закрыл дверь и подождал, пока Кеннет сел на кровать. Вид у него был напряженный, и заговорил он немного сбивчиво, слегка запинаясь:
– Ну давай! Ты мой поверенный. Что мне теперь делать?
– Побольше молчи, – не раздумывая, ответил Джайлз. – Ты был вчера вечером в квартире Роджера, да или нет?
В глазах у Кеннета промелькнула легкая усмешка.
– Ты хотел бы знать?
– Если мне это не станет известно, скажу тебе со всей серьезностью, Кеннет, я не притронусь к твоему делу.
Кеннет пожал плечами:
– До сих пор ты мне не был нужен, но, похоже, теперь можешь понадобиться. Я был в квартире Роджера.
– В какое время?
– Точно в указанное нашим умным детективом.
– Зачем ты туда ходил, Кеннет?
– По личному делу.
– К счастью, я могу это должным образом интерпретировать, – сказал Джайлз. – Ты пошел посмотреть, нет ли там Вайолет Уильямс, не так ли?
Кеннет покраснел.
– Какое у тебя живое воображение!
– Была она там? – спросил Джайлз.
– Нет, ее там не было.
– Ты совершенно уверен в этом?
– Совершенно.
– Значит, ты промахнулся. Кеннет рассмеялся:
– Да, черт тебя побери! Промахнулся.
– А почему ты думал, что она там, Кеннет?
– Мой несчастный характер, – с легкостью ответил Кеннет. – Я думал, что, может быть, поэтому она в последний момент отказалась пойти со мной на бал. Я пошел, чтобы убедиться. Ее там не было, и, вообще, она не приходила к нему.
– Ты расстался с Роджером по-хорошему?
– Нет, совсем нет. Джайлз вздохнул:
– А почему? Из-за чего было ссориться с ним, если Вайолет там не было?
– Я всегда могу найти повод для ссоры с Роджером, – ответил Кеннет. – В данном случае из-за «совета молодому человеку относительно женитьбы». Но я его не убивал.
– Ну хорошо, пусть будет так. Вайолет знает об этом?
– О чем? Что я пошел к Роджеру ее искать? Могу поспорить, что знает! Ты не заметил этот вид оскорбленной добродетели? Если у меня есть хоть малейшее уважение к ее чувствам или своему собственному достоинству, то я должен молчать о своем позорном поведении. Как долго я могу пробыть в тюрьме?
– Я надеюсь, не больше одного-двух дней. Постарайся по мере возможности не раздражать полицию.
– Искушение почти непреодолимое, – сказал Кеннет, вставая и открывая дверь.
Ханнасайд ждал его в прихожей, и при виде его у Кеннета заблестели глаза.
– Тише, ни слова! – сказал он. – Я исчезаю без прощаний. В путь, мой друг суперинтендант!
Ханнасайд, которого он настойчиво подталкивал под локоть к двери, успел только обернуться и сказать:
– Я пришлю человека взять все необходимое для мистера Верикера. Мистер Каррингтон, не попросите ли вы мисс Верикер собрать чемодан?
– Скажи ей, чтобы сунула в чемодан альбом для эскизов и обычные принадлежности, – распорядился Кеннет. – Я собираюсь нарисовать серию черно-белых полицейских. После вас, Макдуф!
Джайлз вернулся в мастерскую. Вайолет стояла у камина; губы ее были все еще плотно сжаты, а лицо выражало скорее озлобление, чем участие. Лесли надела шляпу и как будто собиралась уйти. Антония прикуривала следующую сигарету от предыдущей. Когда вошел Джайлз, все трое посмотрели на него, но Вайолет заговорила первой.
– Ну, – сказала она, – где Кеннет?
– Ушел, – бесстрастно констатировал Джайлз.
– Ушел! – воскликнула Антония. – Я все-таки надеялась, что ты сможешь что-нибудь придумать, Джайлз. Разве ты не мог выручить его?
– Пока нет, Тони. Не беспокойся, с ним все будет хорошо.
– Думаю, это последняя капля! – сказала Вайолет, и в голосе ее звучал приглушенный гнев.
– Заткнись ты, черт тебя побери, – огрызнулась Антония. – Как он мог не пойти!
Вайолет заговорила с подчеркнутой вежливостью:
– Не будешь ли ты так любезна воздержаться от проклятий в мой адрес! Я вполне осознаю, что он должен был пойти, но совершенно не понимаю, почему он не потрудился хотя бы попрощаться. Это невоспитанность, которая…
– Если вы не придержите свой язык, то произойдет третье убийство, – произнесла Лесли с ужасающим спокойствием. – Вы уже сказали более чем достаточно. На самом деле вы забыли только одну вещь: почему вы не посоветовали суперинтенданту спросить о моих передвижениях прошлым вечером?
– Я совершенно уверена, что он и так это сделал, дорогая, – любезно ответила Вайолет. – Не думаю, что вы совершили убийство, ведь какой бы мог быть у вас мотив?
– Если уж речь зашла об этом, то какой мотив мог быть у Тони? Она не является наследницей.
– Не является, пока жив Кеннет, – многозначительно согласилась Вайолет.
Антония нисколько не возмутилась этим замечанием, только задумчиво нахмурилась.
– Ну, я не знаю, – сказала она. – Надо быть настолько прожженной, чтобы совершить три убийства. А к тому же это было бы чертовски глупо, ведь меня бы обязательно поймали.
– Мне кажется, любой человек с нормальным интеллектом может совершить убийство и выйти сухим из воды, – презрительно заметила Вайолет. – Многого ли добилась полиция в этом деле? Абсолютно ничего! Она не имеет понятия, кто убил Арнольда Верикера, и лучшее, что они смогли придумать, это арестовать Кеннета. Решение совершенно банальное и совершенно безмозглое! – Она наклонилась, взяла с кресла сумку и перчатки и начала медленно их натягивать. – Мне нет никакого смысла оставаться. Если мистер Каррингтон не может помочь Кеннету, то я уж тем более бессильна.
Джайлз ничего не ответил, но, когда перчатки были наконец надеты, он лениво направился к двери и открыл ее перед Вайолет.
– Ну хорошо, Тони, – сказала она, засовывая сумку под мышку, – прости, если я сказала что-нибудь, чего не следовало, но все это страшно действует мне на нервы. Вам тоже стоит пойти, Лесли; Тони хочет поговорить со своим кузеном.
Лесли холодно ответила:
– Да, конечно. Только, пожалуйста, не ждите меня. Мне с вами не по пути.
– Как хотите, моя дорогая, – ответила Вайолет, пожимая плечами. Она подошла к двери, но остановилась, чтобы высказать еще одно соображение: – Не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, но мы упустили из виду одного человека. Где был прошлым вечером мистер Мезурьер?
– Ужинал с бывшими однокашниками, – кратко ответила Антония.
– В самом деле? Но, я полагаю, он мог уйти рано.
– Прошу тебя, перестань делать бессмысленные предположения, – вздохнула Антония. – С какой стати было Рудольфу убивать Роджера?
– Не надо быть такой надменной, моя дорогая. Здесь может быть одна очень веская причина. Все мы знаем, он заявил, что собирался убить Арнольда из-за своего… ну, если говорить откровенно, из-за своего жульничества. Так если Роджер знал об этом и собирался возбудить против него дело…
– Ну здесь ты совершенно промахнулась, – прервала ее Антония. – Роджер знал и сказал Рудольфу, что ничего не будет с этим делать. И если ты мне не веришь, то я написала Роджеру письмо, где благодарю его за это. Не можешь ли ты заподозрить кого-нибудь еще?
Вайолет выдавила из себя смешок:
– Нет, в этом доме, что я ни скажу, все не одобряют! Я хорошо это знаю. До свидания, мистер Каррингтон. Не надо, не провожайте меня, пожалуйста. Я знаю дорогу.
– Ну, конечно, она должна была сказать: «Я знаю дорогу», – мрачно прокомментировала Антония, когда Джайлз, не обращая внимания на ее просьбу, проводил Вайолет до входной двери. – Сначала я собирала ее клише, но потом мне это страшно надоело. Что за кровавая история, Лесли!
– Я знаю, – сказала Лесли. – Только не волнуйся, старушка. Я абсолютно уверена, что Кеннет этого не сделал, а они практически никогда не приговаривают невиновных. Если есть хоть какое-то сомнение…
– Они приговаривают к каторжным работам, – сказала Антония тусклым голосом. – Не надо мне говорить. Он бы предпочел, чтобы его повесили.
Лесли погладила се по плечу и произнесла, сдерживая волнение:
– Они не сделают этого. Я… Я уверена, они не сделают этого. – Затем, когда Джайлз вернулся в комнату, она сказала: – Если эта тошнотворная особа ушла, я тоже отчалю. Мистер Каррингтон, вы ведь присмотрите за Тони, не правда ли? И постарайтесь подбодрить ее. До свидания, Тони, милая. Утром первым долгом зайду к тебе. До свидания, мистер Каррингтон.
Дверь плотно закрылась за ней. Антония осталась наедине со своим кузеном.
– Не бойся, не буду плакать, – потерянно сказала она.
– Совершенно незачем плакать, цыпленок, – сказал он, садясь рядом.
Она повернула к нему бледное лицо.
– Джайлз, я ужасно боюсь, что он мог все-таки это сделать.
– В самом деле, Тони? Не хочешь ли ты заключить пари? – спросил он, улыбаясь.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Ты не думаешь, что он мог?
– Я почти уверен, что он этого не сделал, – ответил Джайлз Каррингтон.
– Видит бог, я не хочу ничего слышать об этой гадкой истории, – произнес он раздраженно, – но, конечно, мне придется выслушать. Кроме того, твоя мать волнуется. Говорит, что Кеннет не способен на убийство. Вздор! Сделал он это?
– Боже милостивый, надеюсь, нет!
– О! Ты так думаешь? Полностью с тобой согласен. Не люблю скандалов. А что поделывала прошлым вечером эта рыжеволосая озорница Тони?
– Она была со мной, – ответил Джайлз.
– Вот те на! Значит, твоя мать была… И что же вы вдвоем делали?
– Ужинали и ходили в театр, – сказал Джайлз. – А мама совершенно права. Она, как правило, бывает права.
Чарльз Каррингтон кашлянул и довольно поспешно сменил тему разговора.
Джайлз недолго пробыл на Адам-стрит. В четыре часа он позвонил в Скотленд-Ярд и, убедившись, что суперинтендант Ханнасайд находится в здании, покинул контору и поехал на Уайтхолл. [20]Известие о смерти Роджера Верикера попало в вечерние газеты, и броские заголовки возвещали о сенсационном продолжении «Тайны колодок».
В Скотленд-Ярде Джайлза почти сразу же проводили в кабинет Ханнасайда, где он нашел не только суперинтенданта, но и сержанта Хемингуэя.
– Я вообще-то ожидал, что вы зайдете, – сказал Ханнасайд. – Садитесь, пожалуйста. Только что получил отчет о вскрытии. Вы были правы, мистер Каррингтон: доктор Стоун считает, что выстрел из пистолета был произведен с расстояния приблизительно в два фута.
– Когда, по его мнению, наступила смерть? – спросил Джайлз.
Суперинтендант заглянул в напечатанный на машинке отчет.
– На этот вопрос всегда трудно ответить, – сказал он. – Приблизительно между десятью вечера и двумя часами ночи.
– Спасибо. В квартире что-нибудь нашли?
– Ничего существенного. Небольшой след масла на дверной ручке гостиной и отпечатки пальцев мисс Верикер на гильзе.
– Значит, это был ее пистолет?
– Да. Она была здесь полчаса назад, – он едва заметно улыбнулся, – выказывала большой интерес к снятию отпечатков пальцев.
– Могу себе представить. А местонахождение пустой гильзы?
– Здесь вы тоже оказались правы. – Он помедлил и прямо посмотрел Джайлзу в глаза. – Все равно, рано или поздно, вы узнаете, мистер Каррингтон: показания других членов той компании в Альберт-Холле не совпадают с рассказом мисс Риверс и мистера Верикера. Когда вы позвонили, я как раз собирался поехать в мастерскую.
Джайлз кивнул.
– Понятно. Если вы не возражаете, я поеду с вами.
– Я не возражаю, – сказал Ханнасайд. – Не в моей власти остановить вас. Если вы поедете, это, возможно, сэкономит время; полагаю, мистер Верикер может отказаться говорить, пока не посоветуется с вами.
Однако, когда они увидели Кеннета в мастерской, казалось, он пребывал в одном из своих самых жизнерадостных настроений и не проявлял никакого желания мешать установлению истины.
В мастерской кроме Антонии оказались также Вайолет Уильямс и Лесли Риверс. Было очевидно, что они собрались обсудить положение, и столь же очевидно, что Кеннет не обращал ни малейшего внимания на то, что они говорили. Когда Джайлз и Ханнасайд вошли в мастерскую, Кеннет сидел в ленивой позе и делал наброски, поместив лист бумаги у себя на колене. Когда дверь открылась, он поднял голову и сказал:
– Я так и знал. A la lanterne! [21]
Антония не выразила ни удивления, ни смятения при появлении суперинтенданта, тогда как другие две девушки были слегка напуганы. Лесли бросила быстрый озабоченный взгляд на Кеннета и, казалось, замерла.
Кеннет продолжал рисовать.
– Входите и чувствуйте себя как дома, – пригласил он. – Не скажу, что я очень рад видеть вас, потому что это было бы неправдой.
– Но, кажется, вы не всегда так привержены истине, мистер Верикер, – парировал Ханнасайд, закрывая за собой дверь.
Кеннет улыбнулся:
– Почти всегда. Иногда, признаюсь, меня удается сбить с пути. Скажите мне самое худшее.
Без долгих предисловий Ханнасайд объявил:
– Трое из вашей вчерашней компании утверждают, что примерно в течение получаса вас не было в зале.
Кеннет оторвал глаза от рисунка. Они были прищурены, их пронзительный взгляд был направлен не на Ханнасайда, а на Лесли Риверс.
– Лесли, у тебя голова довольно красивой формы, – заметил он. – Не двигайся! Извините, мой друг суперинтендант. Что-нибудь еще?
– Но в этом нет ничего необычного, когда кто-то полчаса отсутствует во время танцев, – вмешалась Лесли. – Иногда пропускают танец-другой, суперинтендант.
– Когда пропускают танец, сидят в ложе, мисс Риверс, По-моему, в Альберт-Холле не так уж много мест, где можно посидеть.
– Если только в машине, – ответила она.
– Тише, заблудшее дитя! – сказал Кеннет. – Самыми элементарными методами можно установить, что моя машина была отправлена в гараж Хорнета для чистки двигателя. Я прав, суперинтендант?
– Несомненно, – сказал Ханнасайд. – А я не прав, мистер Верикер, утверждая, что вы вышли из Альберт-Холла через главный вход в двадцать минут одиннадцатого и вернулись почти в одиннадцать?
– Оба раза останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со швейцаром, – дополнил Кеннет, продолжая работу над рисунком. – Таким образом, делая все возможное, чтобы как можно лучше запечатлеться у него в памяти. Конечно, в данный момент вас волнует вопрос, дьявольски ли я хитер или же невероятно глуп.
– Не обращайте на него внимания! – быстро сказала Лесли. – Все это чепуха, все, что он говорит! Он не покидал Альберт-Холл до четырех часов утра, когда мы вместе ушли.
Кеннет отбросил рисунок в сторону.
– Моя дорогая девочка, заткнись, пожалуйста! Меня тошнит от этой запутанной истории! Ну неужели ты не понимаешь, что в любой момент мой друг суперинтендант может достать из своей шляпы этого швейцара, чтобы тот меня опознал? – Он посмотрел на Ханнасайда. – Ну, друг мой, достаньте его! Допустим, я покидал Альберт-Холл в течение вечера. Из этого не следует, что я пошел на квартиру моего сводного брата, и вы это знаете. Как говорят в американских фильмах: у вас нечего мне предъявить.
– Есть, мистер Верикер, – тихо ответил Ханнасайд. Кеннет презрительно посмотрел на него.
– Трубка, которую я мог оставить в квартире Роджера четыре дня тому назад?
– Не только ваша трубка, еще и пистолет.
– Я бы не стал строить все на этом, – сказал Кеннет. – По самым грубым подсчетам, по крайней мере полдюжины людей могли заполучить этот пистолет.
– А были ли у этой полдюжины какие-либо мотивы для убийства вашего сводного брата, мистер Верикер?
– Я не могу дать никакой информации по этому вопросу, так как не осведомлен о личной жизни Роджера, – ответил Кеннет.
Суперинтендант посмотрел на него исподлобья:
– Мистер Верикер, какая на вас была шляпа прошлым вечером?
Кеннет улыбнулся:
– Недостойно вас, друг мой. Разве швейцар не сообщил вам?
– Я вас спрашиваю.
– Не отвечай! – воскликнула Лесли, сжимая кулаки.
Вайолет прервала ее, сказав хладнокровным, хорошо поставленным голосом:
– В самом деле, Лесли, вы ставите себя в глупое положение. Простите, что я вам это говорю, но вы бы лучше помолчали. Мне кажется, вы и так уже принесли достаточно вреда.
Лесли вспыхнула и неуверенно ответила:
– Вам просто говорить свысока. Вы не были на балу, вас это не касается. Вам-то все равно.
– Полагаю, вы забываете, что я помолвлена с Кеннетом и собираюсь выйти за него замуж.
Лесли промолчала, а Кеннет сказал:
– Оставь крошку в покое, Вайолет. Если она и запуталась, то, по крайней мере, из лучших побуждений.
– О да, конечно, дорогой! – сказала Вайолет слащаво. – Но ее стремление заставить нас поверить, что ты был весь вечер с ней, наводит на мысль, что она хочет доказать свое алиби.
– Язва, – сказала Антония, вынув изо рта сигарету. Тут вмешался Ханнасайд:
– Я все еще жду ответа на вопрос, в какой шляпе вы были прошлой ночью, мистер Кеннет.
– В черной фетровой, – ответил Кеннет.
– Спасибо. Куда вы пошли после того, как покинули Альберт-Холл вскоре после десяти тридцати?
– К сожалению, – сказал Кеннет, – я вынужден отказаться ответить на этот вопрос.
Последовало короткое молчание. Вайолет посмотрела в сторону Джайлза, который прошел в противоположный конец мастерской и стоял у окна, засунув одну руку в карман и прислонившись к стене.
– Осознаете ли вы, мистер Верикер, что ваш отказ отвечать на вопрос может привести к чрезвычайно серьезным последствиям?
– Достаньте наручники, – посоветовал Кеннет. Глаза Джайлза в задумчивости остановились на лице Ханнасайда. Оно было совершенно спокойно, как и его голос, когда он сказал:
– Очень хорошо, мистер Верикер, если вы не намерены отвечать, мне остается только задержать вас.
Джайлз осторожно стряхнул пепел с сигареты. Он все еще молчал.
Кеннет поднял брови.
– А я думал, вы арестуете меня, – заметил он. – Почему вы этого не делаете?
Суперинтендант не ответил. Антония внезапно вскочила в крайнем возбуждении.
– Джайлз! – воскликнула она. – Ради Бога, ну почему ты ничего не сделаешь?
– Тони, в данный момент я ничего не могу сделать. Не впадай в панику, – ответил он спокойно.
– Но это невозможно! Суперинтендант, вы совершаете нелепую ошибку! – закричала Лесли. – Он не делал этого! Я знаю, что он не делал этого!
Вайолет очень побледнела и, напряженно глядя в лицо Ханнасайда, медленно сказала:
– Понятно, что улики против него очень веские, но не слишком ли вы поспешны? Я имею в виду, что Кеннет не единственный человек, который мог это сделать. Я очень хотела бы знать, что делала Тони прошлой ночью, хотя прекрасно понимаю, это не будет правильно воспринято.
– Спасибо, мы это опустим, – сказал Кеннет. – Тони была с Джайлзом, ты же прекрасно знаешь.
– Не надо на меня так смотреть, – сказала Вайолет. – Я знаю, она говорит, что была до двенадцати с мистером Каррингтоном, но лично я чувствую…
– Никого не интересуют твои чувства, ни личные, ни какие-либо другие. Заткнись!
Она встала, на щеках у нее вспыхнули красные пятна.
– Не надо говорить со мной так грубо! Хочу вам напомнить, я имею не меньшее право, чем Лесли Риверс, сказать, что думаю! Конечно, я начинаю привыкать к тому, что в этом доме меня сразу же обрывают, стоит мне открыть рот, но позволь тебе напомнить, Кеннет, что я твоя невеста!
Он посмотрел на нее как на какой-то странный, но небезынтересный экземпляр.
– Смешно, – заметил он. – Тони всегда говорила, что в тебе есть что-то вульгарное. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
– Как ты смеешь меня оскорблять! – Она вспыхнула, губы ее стали тонкими от гнева.
– Если ты не хочешь, чтобы я тебя оскорблял, оставь мою сестру в покое, – сказал он, и глаза его загорелись жестоким огнем.
– Нет, не оставлю. Ты вел себя как дурак все это время, но если ты сам себе не хочешь помочь, не думай, что я буду молчать! Если бы ты не был таким эгоистом, ты бы попытался меня понять. Не думаешь же ты, что мне будет приятно смотреть, как тебя арестуют за убийство? Ты даже не подумал о том, что будет со мной, если тебя осудят!
– Нет, – сказал Кеннет, криво усмехнувшись. – Не подумал.
– Ну а я подумала! И хочу знать, действительно ли Тони была с мистером Каррингтоном до полуночи. Можете не говорить мне, что Мергатройд видела, как он привез ее домой, Мергатройд скажет все что угодно. На самом деле, я вовсе не удивлюсь, если окажется, что она имеет гораздо большее отношение к обоим убийствам, чем мы думаем!
– Одну минутку, мисс Уильямс, – сказал Джайлз. – Не забываете ли вы моих показаний?
– Нет, мистер Каррингтон, не забываю. Но совершенно очевидно, вы скажете и сделаете все что угодно, лишь бы выгородить Тони. Мне жаль, если я вас обидела, но я не буду стоять в сторонке и смотреть, как Кеннета забирают в тюрьму из-за того, что мы не поговорили начистоту.
В этот момент Ханнасайд спросил у Кеннета, готов ли тот идти с ним.
– Нет, – сказал Кеннет, – не готов. Я хочу поговорить с моим кузеном наедине.
– Конечно, – ответил Ханнасайд.
– Пойдем ко мне в комнату, – попросил Кеннет Джайлза. – Не беспокойтесь, суперинтендант, я не удеру.
Джайлз вышел следом за ним из мастерской, через небольшой коридор прошел в его спальню, закрыл дверь и подождал, пока Кеннет сел на кровать. Вид у него был напряженный, и заговорил он немного сбивчиво, слегка запинаясь:
– Ну давай! Ты мой поверенный. Что мне теперь делать?
– Побольше молчи, – не раздумывая, ответил Джайлз. – Ты был вчера вечером в квартире Роджера, да или нет?
В глазах у Кеннета промелькнула легкая усмешка.
– Ты хотел бы знать?
– Если мне это не станет известно, скажу тебе со всей серьезностью, Кеннет, я не притронусь к твоему делу.
Кеннет пожал плечами:
– До сих пор ты мне не был нужен, но, похоже, теперь можешь понадобиться. Я был в квартире Роджера.
– В какое время?
– Точно в указанное нашим умным детективом.
– Зачем ты туда ходил, Кеннет?
– По личному делу.
– К счастью, я могу это должным образом интерпретировать, – сказал Джайлз. – Ты пошел посмотреть, нет ли там Вайолет Уильямс, не так ли?
Кеннет покраснел.
– Какое у тебя живое воображение!
– Была она там? – спросил Джайлз.
– Нет, ее там не было.
– Ты совершенно уверен в этом?
– Совершенно.
– Значит, ты промахнулся. Кеннет рассмеялся:
– Да, черт тебя побери! Промахнулся.
– А почему ты думал, что она там, Кеннет?
– Мой несчастный характер, – с легкостью ответил Кеннет. – Я думал, что, может быть, поэтому она в последний момент отказалась пойти со мной на бал. Я пошел, чтобы убедиться. Ее там не было, и, вообще, она не приходила к нему.
– Ты расстался с Роджером по-хорошему?
– Нет, совсем нет. Джайлз вздохнул:
– А почему? Из-за чего было ссориться с ним, если Вайолет там не было?
– Я всегда могу найти повод для ссоры с Роджером, – ответил Кеннет. – В данном случае из-за «совета молодому человеку относительно женитьбы». Но я его не убивал.
– Ну хорошо, пусть будет так. Вайолет знает об этом?
– О чем? Что я пошел к Роджеру ее искать? Могу поспорить, что знает! Ты не заметил этот вид оскорбленной добродетели? Если у меня есть хоть малейшее уважение к ее чувствам или своему собственному достоинству, то я должен молчать о своем позорном поведении. Как долго я могу пробыть в тюрьме?
– Я надеюсь, не больше одного-двух дней. Постарайся по мере возможности не раздражать полицию.
– Искушение почти непреодолимое, – сказал Кеннет, вставая и открывая дверь.
Ханнасайд ждал его в прихожей, и при виде его у Кеннета заблестели глаза.
– Тише, ни слова! – сказал он. – Я исчезаю без прощаний. В путь, мой друг суперинтендант!
Ханнасайд, которого он настойчиво подталкивал под локоть к двери, успел только обернуться и сказать:
– Я пришлю человека взять все необходимое для мистера Верикера. Мистер Каррингтон, не попросите ли вы мисс Верикер собрать чемодан?
– Скажи ей, чтобы сунула в чемодан альбом для эскизов и обычные принадлежности, – распорядился Кеннет. – Я собираюсь нарисовать серию черно-белых полицейских. После вас, Макдуф!
Джайлз вернулся в мастерскую. Вайолет стояла у камина; губы ее были все еще плотно сжаты, а лицо выражало скорее озлобление, чем участие. Лесли надела шляпу и как будто собиралась уйти. Антония прикуривала следующую сигарету от предыдущей. Когда вошел Джайлз, все трое посмотрели на него, но Вайолет заговорила первой.
– Ну, – сказала она, – где Кеннет?
– Ушел, – бесстрастно констатировал Джайлз.
– Ушел! – воскликнула Антония. – Я все-таки надеялась, что ты сможешь что-нибудь придумать, Джайлз. Разве ты не мог выручить его?
– Пока нет, Тони. Не беспокойся, с ним все будет хорошо.
– Думаю, это последняя капля! – сказала Вайолет, и в голосе ее звучал приглушенный гнев.
– Заткнись ты, черт тебя побери, – огрызнулась Антония. – Как он мог не пойти!
Вайолет заговорила с подчеркнутой вежливостью:
– Не будешь ли ты так любезна воздержаться от проклятий в мой адрес! Я вполне осознаю, что он должен был пойти, но совершенно не понимаю, почему он не потрудился хотя бы попрощаться. Это невоспитанность, которая…
– Если вы не придержите свой язык, то произойдет третье убийство, – произнесла Лесли с ужасающим спокойствием. – Вы уже сказали более чем достаточно. На самом деле вы забыли только одну вещь: почему вы не посоветовали суперинтенданту спросить о моих передвижениях прошлым вечером?
– Я совершенно уверена, что он и так это сделал, дорогая, – любезно ответила Вайолет. – Не думаю, что вы совершили убийство, ведь какой бы мог быть у вас мотив?
– Если уж речь зашла об этом, то какой мотив мог быть у Тони? Она не является наследницей.
– Не является, пока жив Кеннет, – многозначительно согласилась Вайолет.
Антония нисколько не возмутилась этим замечанием, только задумчиво нахмурилась.
– Ну, я не знаю, – сказала она. – Надо быть настолько прожженной, чтобы совершить три убийства. А к тому же это было бы чертовски глупо, ведь меня бы обязательно поймали.
– Мне кажется, любой человек с нормальным интеллектом может совершить убийство и выйти сухим из воды, – презрительно заметила Вайолет. – Многого ли добилась полиция в этом деле? Абсолютно ничего! Она не имеет понятия, кто убил Арнольда Верикера, и лучшее, что они смогли придумать, это арестовать Кеннета. Решение совершенно банальное и совершенно безмозглое! – Она наклонилась, взяла с кресла сумку и перчатки и начала медленно их натягивать. – Мне нет никакого смысла оставаться. Если мистер Каррингтон не может помочь Кеннету, то я уж тем более бессильна.
Джайлз ничего не ответил, но, когда перчатки были наконец надеты, он лениво направился к двери и открыл ее перед Вайолет.
– Ну хорошо, Тони, – сказала она, засовывая сумку под мышку, – прости, если я сказала что-нибудь, чего не следовало, но все это страшно действует мне на нервы. Вам тоже стоит пойти, Лесли; Тони хочет поговорить со своим кузеном.
Лесли холодно ответила:
– Да, конечно. Только, пожалуйста, не ждите меня. Мне с вами не по пути.
– Как хотите, моя дорогая, – ответила Вайолет, пожимая плечами. Она подошла к двери, но остановилась, чтобы высказать еще одно соображение: – Не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, но мы упустили из виду одного человека. Где был прошлым вечером мистер Мезурьер?
– Ужинал с бывшими однокашниками, – кратко ответила Антония.
– В самом деле? Но, я полагаю, он мог уйти рано.
– Прошу тебя, перестань делать бессмысленные предположения, – вздохнула Антония. – С какой стати было Рудольфу убивать Роджера?
– Не надо быть такой надменной, моя дорогая. Здесь может быть одна очень веская причина. Все мы знаем, он заявил, что собирался убить Арнольда из-за своего… ну, если говорить откровенно, из-за своего жульничества. Так если Роджер знал об этом и собирался возбудить против него дело…
– Ну здесь ты совершенно промахнулась, – прервала ее Антония. – Роджер знал и сказал Рудольфу, что ничего не будет с этим делать. И если ты мне не веришь, то я написала Роджеру письмо, где благодарю его за это. Не можешь ли ты заподозрить кого-нибудь еще?
Вайолет выдавила из себя смешок:
– Нет, в этом доме, что я ни скажу, все не одобряют! Я хорошо это знаю. До свидания, мистер Каррингтон. Не надо, не провожайте меня, пожалуйста. Я знаю дорогу.
– Ну, конечно, она должна была сказать: «Я знаю дорогу», – мрачно прокомментировала Антония, когда Джайлз, не обращая внимания на ее просьбу, проводил Вайолет до входной двери. – Сначала я собирала ее клише, но потом мне это страшно надоело. Что за кровавая история, Лесли!
– Я знаю, – сказала Лесли. – Только не волнуйся, старушка. Я абсолютно уверена, что Кеннет этого не сделал, а они практически никогда не приговаривают невиновных. Если есть хоть какое-то сомнение…
– Они приговаривают к каторжным работам, – сказала Антония тусклым голосом. – Не надо мне говорить. Он бы предпочел, чтобы его повесили.
Лесли погладила се по плечу и произнесла, сдерживая волнение:
– Они не сделают этого. Я… Я уверена, они не сделают этого. – Затем, когда Джайлз вернулся в комнату, она сказала: – Если эта тошнотворная особа ушла, я тоже отчалю. Мистер Каррингтон, вы ведь присмотрите за Тони, не правда ли? И постарайтесь подбодрить ее. До свидания, Тони, милая. Утром первым долгом зайду к тебе. До свидания, мистер Каррингтон.
Дверь плотно закрылась за ней. Антония осталась наедине со своим кузеном.
– Не бойся, не буду плакать, – потерянно сказала она.
– Совершенно незачем плакать, цыпленок, – сказал он, садясь рядом.
Она повернула к нему бледное лицо.
– Джайлз, я ужасно боюсь, что он мог все-таки это сделать.
– В самом деле, Тони? Не хочешь ли ты заключить пари? – спросил он, улыбаясь.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Ты не думаешь, что он мог?
– Я почти уверен, что он этого не сделал, – ответил Джайлз Каррингтон.
ГЛАВА XXII
Но эти слова не возымели желаемого действия. Посмотрев на Джайлза отсутствующим взглядом, Антония попыталась улыбнуться, это ей не удалось, и она почувствовала подступающий к горлу комок. Джайлз увидел, как лицо ее начало дергаться, и быстро обнял ее.
– Не плачь, Тони, милая! – нежно сказал он. – Все будет хорошо.
Антония спрятала лицо у него на плече и дала волю переполнившим ее чувствам. Однако она не относилась к особам, склонным впадать в истерику; скоро она перестала плакать, немного пошмыгав носом, села и стыдливо сказала:
– Извини, теперь все в порядке. Спасибо, ты был так мил ко мне.
Джайлз вынул из кармана носовой платок и убедил Антонию повернуться к нему лицом. Он с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Я не буду целовать мокрое лицо. Не шевелись, моя овечка.
Антония позволила вытереть слезы с лица, но, покраснев, пробормотала:
– Перестань молоть чепуху, Джайлз!
– Я не мелю чепухи, – ответил он, снова обнял ее, на этот раз совсем не успокаивающе, и поцеловал крепким, долгим поцелуем.
Антония, неспособная выразить протест, сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, видя невозможность этого, схватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя вновь способность говорить, она невразумительно забормотала:
– О Джайлз! Я не могу! Я имею в виду, ты на самом деле… Я имею в виду, что мы с тобой не можем… Я имею в виду…
– По-моему, ты сама не знаешь, что ты имеешь в виду, – сказал Джайлз, с улыбкой глядя ей в глаза. – К счастью, я знаю, что я имею в виду. – Он взял ее левую руку, снял кольцо с третьего пальца и, положив его ей на ладонь, сжал ее руку в кулак. – Ты сегодня же отошлешь его назад Мезурьеру, Тони. Тебе ясно?
– Я все равно собиралась это сделать, – сказала Антония. – Но… но если ты в самом деле имеешь в виду, что хочешь жениться на мне, то не понимаю, как ты можешь этого хотеть.
– Я в самом деле это и имею в виду, – сказал Джайлз. – Как только покончу с делом Кеннета.
– Но я не думаю, что дяде Чарльзу это понравится, – возразила Антония.
– Ты увидишь, он прекрасно это перенесет, – ответил Джайлз. – Тони, ты выйдешь за меня замуж?
Она озабоченно посмотрела на него.
– Ты совершенно уверен, Джайлз? – Он кивнул головой. – Потому что ты же знаешь, какой свиньей я могу быть, и это будет так ужасно, если… если ты мне делаешь предложение в минуту слабости, а я… а я приму его, а ты потом будешь сожалеть об этом.
– Раскрою тебе одну тайну, – сказал он. – Я люблю тебя.
Антония вдруг прижала его руку к своей щеке.
– Ох, милый Джайлз, я только сейчас поняла, что была влюблена в тебя уже многие-многие годы! – выпалила она.
Как раз в этот не совсем подходящий момент в мастерскую поспешно ворвался Рудольф Мезурьер.
– Не плачь, Тони, милая! – нежно сказал он. – Все будет хорошо.
Антония спрятала лицо у него на плече и дала волю переполнившим ее чувствам. Однако она не относилась к особам, склонным впадать в истерику; скоро она перестала плакать, немного пошмыгав носом, села и стыдливо сказала:
– Извини, теперь все в порядке. Спасибо, ты был так мил ко мне.
Джайлз вынул из кармана носовой платок и убедил Антонию повернуться к нему лицом. Он с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Я не буду целовать мокрое лицо. Не шевелись, моя овечка.
Антония позволила вытереть слезы с лица, но, покраснев, пробормотала:
– Перестань молоть чепуху, Джайлз!
– Я не мелю чепухи, – ответил он, снова обнял ее, на этот раз совсем не успокаивающе, и поцеловал крепким, долгим поцелуем.
Антония, неспособная выразить протест, сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, видя невозможность этого, схватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя вновь способность говорить, она невразумительно забормотала:
– О Джайлз! Я не могу! Я имею в виду, ты на самом деле… Я имею в виду, что мы с тобой не можем… Я имею в виду…
– По-моему, ты сама не знаешь, что ты имеешь в виду, – сказал Джайлз, с улыбкой глядя ей в глаза. – К счастью, я знаю, что я имею в виду. – Он взял ее левую руку, снял кольцо с третьего пальца и, положив его ей на ладонь, сжал ее руку в кулак. – Ты сегодня же отошлешь его назад Мезурьеру, Тони. Тебе ясно?
– Я все равно собиралась это сделать, – сказала Антония. – Но… но если ты в самом деле имеешь в виду, что хочешь жениться на мне, то не понимаю, как ты можешь этого хотеть.
– Я в самом деле это и имею в виду, – сказал Джайлз. – Как только покончу с делом Кеннета.
– Но я не думаю, что дяде Чарльзу это понравится, – возразила Антония.
– Ты увидишь, он прекрасно это перенесет, – ответил Джайлз. – Тони, ты выйдешь за меня замуж?
Она озабоченно посмотрела на него.
– Ты совершенно уверен, Джайлз? – Он кивнул головой. – Потому что ты же знаешь, какой свиньей я могу быть, и это будет так ужасно, если… если ты мне делаешь предложение в минуту слабости, а я… а я приму его, а ты потом будешь сожалеть об этом.
– Раскрою тебе одну тайну, – сказал он. – Я люблю тебя.
Антония вдруг прижала его руку к своей щеке.
– Ох, милый Джайлз, я только сейчас поняла, что была влюблена в тебя уже многие-многие годы! – выпалила она.
Как раз в этот не совсем подходящий момент в мастерскую поспешно ворвался Рудольф Мезурьер.