Страница:
— Слушайте! Хьюго, это они!
— Ну, у нас есть еще несколько минут, но, похоже, нам надо действовать без промедления, — спокойно ответил он. — Винсент, поднимайтесь в гостиную, пока они не начали молотить в дверь, и если его светлость спустится в библиотеку, составьте ему компанию. Вы займетесь написанием писем или чем вам там угодно. И вы никоим образом не должны быть с остальными. Добейтесь того, чтобы Оттершоу поскандалил со стариком — это не будет слишком трудно. Я должен проследить за тем, чтобы Клода как следует забинтовали, и за всей сценой вообще, а потом подойду к вам. Нет времени объяснять вам, как играть свою роль, но сделайте так, чтобы мне пришлось объяснить, почему мне нужно было переговорить с вами с глазу на глаз. А теперь — пошевеливайтесь! Они уже здесь!
Хьюго молниеносно выставил Винсента из комнаты и повернулся к Чоллакомбу.
— Не слишком торопитесь открывать им, — предупредил он дворецкого. — Вы не ожидали таких гостей, поэтому можете изобразить удивление по своему усмотрению, но постарайтесь к тому же придать себе несколько оскорбленный вид. Обращайтесь с ними как с любыми необразованными людьми, которые пришли сюда, чтобы наглым образом задавать вопросы. Правда, не думаю, что они станут вас спрашивать о чем-то. Все, что от вас требуется, — держите в уме, что это с мистером Клодом произошел несчастный случай, который не имеет ни малейшего отношения к таможенникам, и что мистер Ричмонд весь вечер играл со мной в карты. И не спешите провожать их к его светлости: отведите их в зеленый салон и скажите, что сообщите об их приходе милорду. Мистер Винсент позаботится, чтобы он не отказался встретиться с ними. И как только вы проводите их в гостиную, больше там не появляйтесь.
— Не бойтесь, сэр, — сказал Чоллакомб. — Не сомневайтесь: я знаю, как приструнить претензии людей, которым не приходит в голову ничего другого, как барабанить в дверь господского дома самым что ни на есть отвратительным образом.
Кто-то усердно стучал дверным молотком, и эффект этого нарушения правил всякого приличия произвел на Чоллакомба такое действие, какого и желал майор. Из удивленного до глубины души старика он мгновенно преобразился в самое что ни на есть оскорбленное достоинство и неспешной торжественной походкой удалился из комнаты и проследовал по широкому коридору, ведущему через арку в холл перед парадным входом.
Хьюго прикрыл дверь и бросил быстрый изучающий взгляд на Ричмонда, сидящего за столом, опершись о него левой рукой. Ричмонд очень побледнел, но глаза у него были настороженными. Он ответил на пристальный взгляд своего кузена бодрой улыбкой.
— Я выдержу! — сказал он.
— Ага, выдержишь, храбрец! Дайте ему еще бренди, любовь моя, — сказал майор, ставя таз с покрасневшей от крови водой на пол рядом с диваном.
— Я опьянею, если выпью еще, — предупредил его Ричмонд.
— Я и хочу, чтобы ты был пьяным, парень, точнее, полупьяным. Не настолько пьяным, чтобы выболтать то, что не надо, но достаточно пьяным, чтобы у тебя был именно такой вид. И это будет довольно веской причиной, чтобы сидеть развалившись в кресле.
Хьюго повернул голову на звук открываемой двери, и Антее на какое-то мгновение показалось, что он весь напрягся. Но в комнату вошел Полифант своей быстрой и легкой походкой и аккуратно положил испорченный носок рядом с одеждой Ричмонда, брошенной в кучу.
Майор кивнул ему:
— Не могу выразить, как я тебе признателен, Полифант! Как только путь к отступлению будет чист, уходи отсюда. Не хочу вмешивать тебя в это дело, поэтому отойди в сторонку, и — большое спасибо!
— Сэр! — сказал Полифант с пафосом, поняв, что пробил его звездный час. — Любой другой приказ, который вы сочтете нужным дать мне, я выполню с готовностью, но я не переживу, если будут говорить, что Полифант оставил своего хозяина в минуту нужды или отступил перед лицом опасности.
— Если ты так считаешь, тогда можешь убрать этот отвратительный таз с глаз моих долой, — ехидно велел его хозяин.
Глава 19
— Ну, у нас есть еще несколько минут, но, похоже, нам надо действовать без промедления, — спокойно ответил он. — Винсент, поднимайтесь в гостиную, пока они не начали молотить в дверь, и если его светлость спустится в библиотеку, составьте ему компанию. Вы займетесь написанием писем или чем вам там угодно. И вы никоим образом не должны быть с остальными. Добейтесь того, чтобы Оттершоу поскандалил со стариком — это не будет слишком трудно. Я должен проследить за тем, чтобы Клода как следует забинтовали, и за всей сценой вообще, а потом подойду к вам. Нет времени объяснять вам, как играть свою роль, но сделайте так, чтобы мне пришлось объяснить, почему мне нужно было переговорить с вами с глазу на глаз. А теперь — пошевеливайтесь! Они уже здесь!
Хьюго молниеносно выставил Винсента из комнаты и повернулся к Чоллакомбу.
— Не слишком торопитесь открывать им, — предупредил он дворецкого. — Вы не ожидали таких гостей, поэтому можете изобразить удивление по своему усмотрению, но постарайтесь к тому же придать себе несколько оскорбленный вид. Обращайтесь с ними как с любыми необразованными людьми, которые пришли сюда, чтобы наглым образом задавать вопросы. Правда, не думаю, что они станут вас спрашивать о чем-то. Все, что от вас требуется, — держите в уме, что это с мистером Клодом произошел несчастный случай, который не имеет ни малейшего отношения к таможенникам, и что мистер Ричмонд весь вечер играл со мной в карты. И не спешите провожать их к его светлости: отведите их в зеленый салон и скажите, что сообщите об их приходе милорду. Мистер Винсент позаботится, чтобы он не отказался встретиться с ними. И как только вы проводите их в гостиную, больше там не появляйтесь.
— Не бойтесь, сэр, — сказал Чоллакомб. — Не сомневайтесь: я знаю, как приструнить претензии людей, которым не приходит в голову ничего другого, как барабанить в дверь господского дома самым что ни на есть отвратительным образом.
Кто-то усердно стучал дверным молотком, и эффект этого нарушения правил всякого приличия произвел на Чоллакомба такое действие, какого и желал майор. Из удивленного до глубины души старика он мгновенно преобразился в самое что ни на есть оскорбленное достоинство и неспешной торжественной походкой удалился из комнаты и проследовал по широкому коридору, ведущему через арку в холл перед парадным входом.
Хьюго прикрыл дверь и бросил быстрый изучающий взгляд на Ричмонда, сидящего за столом, опершись о него левой рукой. Ричмонд очень побледнел, но глаза у него были настороженными. Он ответил на пристальный взгляд своего кузена бодрой улыбкой.
— Я выдержу! — сказал он.
— Ага, выдержишь, храбрец! Дайте ему еще бренди, любовь моя, — сказал майор, ставя таз с покрасневшей от крови водой на пол рядом с диваном.
— Я опьянею, если выпью еще, — предупредил его Ричмонд.
— Я и хочу, чтобы ты был пьяным, парень, точнее, полупьяным. Не настолько пьяным, чтобы выболтать то, что не надо, но достаточно пьяным, чтобы у тебя был именно такой вид. И это будет довольно веской причиной, чтобы сидеть развалившись в кресле.
Хьюго повернул голову на звук открываемой двери, и Антее на какое-то мгновение показалось, что он весь напрягся. Но в комнату вошел Полифант своей быстрой и легкой походкой и аккуратно положил испорченный носок рядом с одеждой Ричмонда, брошенной в кучу.
Майор кивнул ему:
— Не могу выразить, как я тебе признателен, Полифант! Как только путь к отступлению будет чист, уходи отсюда. Не хочу вмешивать тебя в это дело, поэтому отойди в сторонку, и — большое спасибо!
— Сэр! — сказал Полифант с пафосом, поняв, что пробил его звездный час. — Любой другой приказ, который вы сочтете нужным дать мне, я выполню с готовностью, но я не переживу, если будут говорить, что Полифант оставил своего хозяина в минуту нужды или отступил перед лицом опасности.
— Если ты так считаешь, тогда можешь убрать этот отвратительный таз с глаз моих долой, — ехидно велел его хозяин.
Глава 19
Не прошло и пятнадцати минут, как майор вошел в гостиную. Еще до того, как он открыл дверь, было ясно, что задача продлить обмен мнениями между дедом и лейтенантом Оттершоу, возложенная на Винсента, не потребовала от кузена особых усилий. Казалось даже неправдоподобным, что Хьюго счел необходимым предпринять некоторые усилия для достижения этой цели, поскольку его светлость, как только ему сообщили, что лейтенант явился при оружии и с ордером на обыск, моментально разобиделся и принял боевую стойку.
Расстановка сил оказалась не совсем такой, на какую надеялся майор. На сцену боевых действий вступили две персоны, без которых можно было бы прекрасно обойтись: леди Аурелия все еще сидела за карточным столиком, а миссис Дэрракотт, облаченная в необъятную ночную сорочку, стояла рядом с ее креслом, на ее милом лице горел яркий румянец, и весь вид свидетельствовал о благородном негодовании. Лорд Дэрракотт также сидел, закинув ногу на ногу, за картами, его кресло было немного отодвинуто от столика. Перед ним вытянулся в струнку лейтенант, перед камином стоял Винсент, а дюжий сержант драгун занимал позицию на заднем плане. Физиономия служаки носила печать непоколебимой флегматичности, но хотя его внешний вид мог устрашить непосвященного, майор был тертым калачом, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что сержант Хул, исполненный решимости исполнить свой долг, был очень далек от того, чтобы разделить убеждение лейтенанта в том, что у него есть право врываться в дом дворянина точно так же, как и в убогое жилище обычного крестьянина.
Несомненно, сержант не горел желанием присутствовать при этом. Ему вообще не нравилось, что его направили в распоряжение таможенного управления, а когда дело дошло до необходимости сопровождать обычного офицера береговой охраны к раздражительному старому джентльмену, который сильно напоминал ему его непосредственного начальника — полковника, сержанту это понравилось еще меньше, поскольку, в отличие от лейтенанта Оттершоу (который ни в коей мере не соответствовал его представлениям о настоящем офицере), ему было очевидно, что старый лорд не из тех, с кем можно обходиться без особых хлопот, как он все больше и больше убеждался.
Лейтенант тоже чувствовал себя не в своей тарелке, однако был одержим чувством долга в духе кальвинизма и не столько страшился реакции лорда Дэрракотта, сколько презирал ее. Он убеждал свое начальство, что обращение за ордером на обыск, необходимым для предъявления его светлости, больше чем оправданно, однако отношение к этому делу таможенного управления было осторожным и нерешительным, и лейтенант прекрасно осознавал, что любая ошибка с его стороны приведет к катастрофическим последствиям для его карьеры. Он был решительно настроен предъявить ордер, но не ожидал, что это окажется так трудно.
Кроме того, он был не готов, что при сем будут присутствовать две дамы: одна — престарелая матрона с римским носом и сокрушительно аристократическими манерами, а другая — родительница его намеченной жертвы.
Миссис Дэрракотт появилась сразу же после прихода таможенного офицера. Причина ее появления была проста — она была уверена, что в дом своих предков вернулся Мэтью Дэрракотт. Следовательно, это повлечет за собой заботы приготовить ему постель и обеспечить сносный ужин. Поэтому миссис Дэрракотт захотела лично удостовериться, что приехал именно он, прежде чем давать распоряжения слугам. Когда же миссис Дэрракотт вошла в гостиную и увидела, что ее свекор бранит незнакомца, она приготовилась было поспешно ретироваться, но тут его светлость заметил ее и приказал войти и выслушать о своем сыне то, что этот незнакомец (которого он обозвал презренным чучелом) имеет неописуемую наглость говорить. Сначала она, казалось, пришла в полное недоумение по поводу обвинений, выдвинутых против Ричмонда, но к тому времени, когда в комнату вошел Хьюго, ее недоумение сменилось на горячее негодование.
Появление Хьюго стало апофеозом неловкости, которую майор всеми силами старался скрыть. Он осторожно приоткрыл дверь и сначала заглянул, а потом осмелился сделать несколько шагов в комнату, не сводя пристального взгляда со своего кузена Винсента. Тем, кто наблюдал за его приходом, сразу же стало ясно, что майор хочет привлечь внимание кузена, а также, что он находится в состоянии, которое обычно называют «слегка под мухой». Его походка не была уверенной, а на губах играла какая-то особенно глупая улыбочка. Сержант смотрел на него безразлично, обе его тетки, лица которых были обращены к двери, взирали на племянника с нескрываемым изумлением, а Винсент — через лорнет и с вялым презрением. Это возымело действие на его светлость и лейтенанта Оттершоу, которые оглянулись в тот самый момент, когда майор подавал сигналы своему кузену, подмигивая и кивая в направлении двери.
Оттершоу, моментально насторожившись, подозрительно на него уставился. Милорд, разгневанный таким неординарным поведением Хьюго, раздраженно бросил:
— А, вот и ты! Не стой тут, как монумент терпению! Что тебе надо?
— Ну, я не знал, что у вас тут гости, — глупо сказал майор.
— У меня тут вовсе не те, кого называют гостями! В чем, черт побери, дело, сэр?
— О, никаких дел, — поспешил убедить его Хьюго. — Я просто поинтересовался, здесь ли мой кузен.
— И теперь, когда вы удостоверились, что я здесь, чем могу быть полезен? — поинтересовался Винсент с легкой издевкой.
— О, ничего важного, — как-то неуверенно ответил ему Хьюго. Тут он заметил лейтенанта Оттершоу и воскликнул: — Эй, да я вас сперва не узнал! Что это принесло вас сюда в столь поздний час?
— В отличие от вас, сэр, я здесь по делу значительной важности, — резко ответил ему Оттершоу. — Возможно, вы сможете…
— Э-э-э, мне очень жаль, — сказал Хьюго, устыдившись. — Мне не следовало говорить столь развязно. — И, обращаясь к деду, добавил извиняющимся топом: — Я не знал, что вы заняты, сэр. Я удаляюсь. Винсент, если вы не слишком заняты, я буду рад, если вы уделите мне минутку: я должен вам кое-что сказать по секрету. Это дело личное, впрочем, ничего важного.
Винсент смотрел на него со слабой улыбкой превосходства:
— Слегка перебрали, кузен? Мне было бы интересно узнать, что вы имеете мне сказать по секрету, но так уж случилось, что я, как вы изволили только что выразиться, «слишком занят». О, не смотрите так уныло. Я вскоре к вам приду, конечно, если я должен.
— Нет, «вскоре» не пойдет: дело, можно сказать, неотложное! — в отчаянии воскликнул майор.
— О, ради бога! — взорвался лорд Дэрракотт. — Вы омерзительны, сэр! Можете удалиться! Буду тебе чертовски признателен, Винсент, если ты заберешь с собой этого типа! А что касается вас, сэр, — сказал он, обращаясь к Оттершоу, — да я скорее провалюсь сквозь землю, если позволю вам обыскивать свой собственный дом!
— Обыскивать дом?! — повторил майор с округлившимися от изумления глазами. — Зачем это вам, лейтенант?
— У меня нет ни малейшего желания обыскивать дом, — сказал Оттершоу. — Как я уже сообщил лорду Дэрракотту, я здесь, чтобы повидаться с мистером Ричмондом Дэрракоттом, и именно это, сэр, я собираюсь сделать! Если его светлость не желает, чтобы его дом был подвергнут обыску, возможно, вам удастся убедить его, что единственное, что ему остается, — предоставить нам мистера Ричмонда. Он, непонятно почему, не спешит этого делать, и я предупреждаю вас…
— Нет, не надо ссориться, — умоляюще попросил майор. Он посмотрел на Оттершоу и покачал головой. — Знаете, лейтенант, вам не следовало бы приходить сюда в такой поздний час. Так дела не делаются. И более того, не стоит так сердиться только из-за того, что наш Ричмонд подшутил над вами: я задал ему хорошую трепку в ту ночь, когда мы видели, как он валял дурака, завернувшись в простыню. Я выбил из башки нашего сопливого негодника эти мысли. Больше такого не произойдет — даю слово! Эй, но вы тоже не позволяйте другим так легко себя надувать!
Лейтенант, словно аршин проглотивший, протянул ордер на обыск:
— Не соблаговолите ли, сэр, прочитать вот это. Я здесь не для того, чтобы меня, как вы изволили выразиться, «надували»!
Хьюго хихикнул, но взял ордер и пробежал глазами, явно получая большое удовольствие от читаемого. Однако он снова покачал головой, вручая бумагу Оттершоу, и сказал:
— Вы делаете ужасную ошибку, но если все-таки вознамерились сделать из себя тупоголового болвана, я не в состоянии уберечь вас от этого.
Во время этого обмена репликами лорд Дэрракотт, посмотрев на Винсента, встретился с его тяжелым пристальным взглядом. Винсент не отводил глаз, возможно, секунд пять, а потом потупился, затем вытащил табакерку, постучал по крышке, открыл ее, аккуратно взял понюшку и поднес к ноздре. Втянув табак, он снова поднял глаза на лицо своего деда, на этот раз его взгляд был мимолетным, но все еще носил то же самое таинственное выражение. На кончике языка лорда Дэрракотта вертелся вопрос, какого черта Винсент пялится на него, но милорд воздержался. Этот пристальный взгляд был настолько необычным, что стал беспокоить его. Он был почти высокомерным, этот взгляд, но Винсент никогда не смотрел на деда с презрением. Милорд, догадавшись, что внук наверняка пытается о чем-то предупредить его, но все еще не понимая сути, прикусил язык и обратил разгневанный взгляд на своего наследника.
Майор, как любой мог заметить, выглядел встревоженным и непрерывно тер нос. Он бросил на Винсента красноречивый взгляд, а тот ответил на него, просто сказав возмущенным тоном:
— Ну, в чем дело, кузен? Хватит держать меня в неопределенности, умоляю! Совершенно очевидно, что вы должны признаться в чем-то невероятном, но почему вы делаете из этого такую тайну? О господи, как глупо с моей стороны! Мне казалось, что вы с лейтенантом… э-э-э… Оттершоу довольно близко знакомы, не так ли? Мне и в голову не приходило, что…
— Нет, это секрет не от него, — изобретательно прервал его майор. — Дело в том… — Он глупо хихикнул и снова потер нос. — Ну, похоже, я все перепутал. — Он снова повернулся к лейтенанту, которого к этому времени почти трясло от безудержной подозрительности, и сказал доверительно: — Слушайте, лейтенант, дело в том, что будет лучше, если вы придете завтра утром.
— Для вас, сэр, вне всякого сомнения! Но я не намерен…
— Пораскиньте мозгами, это будет лучше, — заметил майор с задумчивой ухмылкой. — Сегодня от нашего драгоценного Ричмонда будет немного толку. — И поспешно добавил, бросив осторожный взгляд на миссис Дэрракотт: — Среди ночи, я имею в виду. Конечно, если у вас имеется ордер на обыск…
— Хьюго! — выдавила из себя миссис Дэрракотт, когда чаша ее терпения переполнилась. — Этот… этот тип… обвиняет моего сына в обычной контрабанде.
Ухмылка майора стала шире.
— Я бы все отдал, чтобы только посмотреть на это, — сказал он. — Нет, мэм, не ворчите. У лейтенанта в голове застряла одна навязчивая мысль, но я должен сказать, что ее ему подкинул не кто иной, как Ричмонд, поэтому вы должны бранить не лейтенанта, а своего сыночка. Он не что иное, как юный негодник в зените своей славы. Никогда не встречал такого ветреного, повернутого на одном парня. Он на все готов, лишь бы посмеяться и над кем-нибудь подшутить. Это его девиз. Но в один прекрасный день он окажется в беде, и все из-за какой-нибудь своей глупой шутки. Возможно, особого вреда не будет, если его немного припугнуть, ведь мы не хотим больше расстраиваться из-за него…
— Да как вы смеете говорить, что Ричмонд негодник? — возмутилась миссис Дэрракотт. — Да ничего подобного! Он не причинил мне ни минуты беспокойства, а уж что касается того, что вы изволили назвать «зенитом его славы», не имею ни малейшего представления, с чего вы вбили это себе в голову!
— Нет, дорогая тетушка, откуда вам знать, — сказал Винсент и тяжело вздохнул. — Мне и самому интересно было узнать. Я вам очень сочувствую, лейтенант. Я благодарю Бога, что именно вы, а не я, стали последней жертвой его розыгрыша.
— Винсент! — воскликнула негодующе миссис Дэрракотт. — Да как ты можешь говорить такие невероятные вещи! Тебе, как никому, прекрасно известно, что…
— Успокойтесь! — хрипло рыкнул его светлость. — Я больше не перенесу подобной чепухи! Мальчишка не рассказывал ни вам, ни мне о своих шалостях. Не сомневаюсь, он что угодно может выкинуть — как и все мальчишки, — но никто не посмеет мне сказать, что он хоть на дюйм заступил за черту дозволенного!
— Ну, я прекрасно об этом знаю, сэр, — заверил его Хьюго, вероятно приняв сказанное на свой счет. — Не будем больше говорить о легкомысленности пария. А вам, Оттершоу, не стоит думать, что мы прячем Ричмонда от вас только потому, что его светлость не любит, когда офицеры береговой охраны наносят ему визиты посреди ночи и приказывают ни с того ни с сего представить ему своего внука. И не поэтому я говорил, что вам лучше уйти, — это вовсе не значит, что парня здесь нет. Верно, он здесь, но имеются другие причины, по которым вы выбрали не самый удачный момент. Дело в том, что возникли некоторые непредвиденные обстоятельства…
— Какого черта вы не сказали об этом раньше? — требовательно спросил Винсент. — Что еще за обстоятельства?
— Нет, сейчас я это объяснить не могу. Я только хотел…
— Майор Дэрракотт! — внезапно прервал его лейтенант. — Вы, возможно, не знаете, но у вас манжета перепачкана кровью!
Майор быстро посмотрел на запястье, а потом бросил удрученный взгляд на Оттершоу:
— Ах это! Ерунда! Не обращайте внимания.
— Я должен спросить, сэр: откуда на вашей манжете кровь, если вы сами не поранены?
Хьюго сверкнул на лейтенанта глазами и бросил сквозь зубы:
— Да замолчите вы, тупица!
— Хьюго, нет! — невольно вырвалось у миссис Дэрракотт, бросившейся вперед. — Ричмонд? Нет, это не Ричмонд, Хьюго, не Ричмонд! Это неправда, это не может быть правдой!
— Нет-нет! К Ричмонду это не имеет ровным счетом никакого отношения, — сказал Хьюго преувеличенно убедительным тоном, горько бросив лейтенанту: — Теперь вы видите, что натворили!
— А к кому это имеет отношение? — потребовал ответа Винсент. — Давайте выкладывайте!
— Если уж вы так хотите это знать, с нашим Клодом произошел несчастный случай, — бодро выпалил Хьюго. Он посмотрел на леди Аурелию и добавил извиняющимся тоном: — Я не собирался сообщать об этом в вашем присутствии, мэм. Более того, Клод рассердится на меня за это. Заметьте, причин для беспокойства нет, но, возможно, если вы спуститесь вниз, Винсент…
— Непременно спущусь. Что случилось? Он что, порезался?
— Нет, не совсем… — уклончиво ответил майор.
Леди Аурелия встала из кресла. Она не спускала глаз с майора с того самого момента, как он вошел в комнату, он был в этом абсолютно уверен, но прочесть по глазам, что творится у нее в душе, было совершенно невозможно.
— Я составлю тебе компанию, Винсент, — сказала она своим привычным, спокойным топом.
— Ну, на вашем месте я не стал бы этого делать, — сказал Хьюго. — Да и Клод сам того не желает. Он не хочет поднимать шума, вы понимаете?
— Тебе лучше остаться здесь, Аурелия, — слегка натянуто сказал его светлость. — Можешь поверить, Клод опять выкинул какую-нибудь глупость и не хочет, чтобы мы о ней узнали. Эльвира, вместо того чтобы стоять тут как памятник, шла бы ты лучше в постель!
— Я не пойду в постель! — заявила миссис Дэрракотт с удивительной решимостью. — Если этот невежливый офицер желает видеть моего сына, он его увидит! Я сама вас провожу, сэр, а когда вы увидите, что он находится именно там, где я вам сказала, и делает то, что я вам сказала — в постели и спит! — надеюсь, вы примете мои извинения. Глубокие извинения! Извольте пойти со мной!
— Нет, мэм, он пойдет со мной, — поспешно предложил Хьюго.
— Спасибо, но я бы предпочла проводить его сама, — сказала она.
Оттершоу переводил неуверенный взгляд с одного лица на другое и наткнулся на сверкающий взор майора. На этот раз он означал одно — не ходить с миссис Дэрракотт. Оттершоу был совершенно сбит с толку. Лейтенант не ожидал, что майор Дэрракотт был каким-то образом связан с преступлениями Ричмонда, и очень скоро осознал свою ошибку. Он был просто шокирован, даже удручен, поскольку стало ясно как божий день, что майор прилагает отчаянные усилия отвлечь его от цели. Но потом, как только он решил, что Хьюго опрометчиво старается помочь Ричмонду избежать его когтей, ему показалось, что этот неловкий интриган старается скрыть что-то не от него, а от леди Аурелии и миссис Дэрракотт. Это еще более озадачило Оттершоу. Знак, который был только что подан, он нашел совершенно непонятным. То, что майор так тщательно пытался скрыть, как показалось лейтенанту, не имеет никакого отношения к Ричмонду. Нахмурившись, он стоял и слушал, как майор изо всех сил старается избавиться от миссис Дэрракотт. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, Хьюго просто хочет избавить мадам от неизбежного разоблачения ее сына. Если дело обстоит так, Оттершоу готов помочь выполнить задуманное.
— Если вы проводите меня в комнату мистера Дэрракотта, сэр, — сказал он, — тогда миссис Дэрракотт нет необходимости идти с нами.
— Это мне решать! — вспыхнула миссис Дэрракотт, сверкнув глазами. — Я провожу вас, сэр, и никто другой!
Майор смирился.
— Но его нет в своей комнате, — признался он. — Он внизу. Вроде бы его светлость отправил мальчишку спать, — добавил Хьюго с виноватым видом, — но… ну, вместо этого он спустился вниз. Мы с ним играли в пикет.
— Майор Дэрракотт, вы что же, хотите сказать, что Ричмонд весь вечер играл с вами в карты? — требовательно осведомился Оттершоу. — Хорошенько подумайте, прежде чем ответить, сэр! У меня есть веское основание предполагать, что мистера Ричмонда Дэрракотта еще час назад не было в этом доме.
— Нет, у вас не может быть никаких оснований, — ответил майор. — Ричмонд был все время со мной… с того самого момента, как его послали в постель. У него и в мыслях не было выходить из дома, потому что ему везло в игре как никогда. Он меня почти разорил, дьяволенок!
— Я должна сказать, Хьюго, — воскликнула миссис Дэрракотт, — очень дурно с вашей стороны потакать Ричмонду и разрешать засиживаться до столь позднего часа! Вам прекрасно известно, что мальчику это не идет на пользу. А что касается азартных игр… Сейчас я не стану ничего говорить. Но я от вас такого не ожидала.
Голос ее прервался, а в глазах засверкали слезы, когда она посмотрела на Хьюго взглядом оскорбленной добродетели. Тот повесил голову и стал походить на переростка-школьника, застигнутого на месте преступления. Миссис Дэрракотт, чья макушка едва доходила ему до груди, добавила с холодной яростью:
— Буду вам благодарна, если вы не посчитаете за труд спуститься вниз и передать Ричмонду, чтобы он немедленно пришел сюда!
Выражение отчаяния на лице Хьюго вызвало у лейтенанта оставленные было сомнения.
— Ну, сэр? — произнес Оттершоу.
— Нет, я не могу этого сделать. То есть я хочу сказать… Я не думаю… — мямлил Хьюго, отчаянно ища помощи. — Ну… ну, из-за того, что… он не захочет оставить нашего Клода одного. — Его невинные синие глаза встретили взгляд Оттершоу с показным ужасом, однако успели отметить, что тупоголовый молодой человек наконец дал слабину и позволил впасть в непривычное для него состояние самоуверенного ликования. И тогда майор сказал тоном человека, лишившегося последней надежды: — Дело в том… в том, что он слегка того… под мухой.
— Вы хотите сказать, что Ричмонд пьян? — закричала миссис Дэрракотт. — Да как вы могли?! Я считала вас таким добрым и достойным доверия!
— В этом случае, миссис Дэрракотт, я сам отправлюсь к нему, — сказал Оттершоу. — А вы уверены в том, что мистер Ричмонд действительно пьян, а не ранен?
— Нет-нет, он… нет! — Хьюго вдруг замолк с каменным лицом. — Нет, подождите минутку, — сказал он. — Вы сказали: «ранен»?
— Лейтенант, кузен, — вмешался Винсент, — был любезен и сообщил нам, до того как вы поднялись к нам, что всего час назад в Ричмонда стрелял один из его подчиненных. К счастью, его неправильно информировали, но я твердо придерживаюсь мнения, что нельзя оставлять этот инцидент без расследования.
Сержант смотрел выпучив глаза прямо перед собой.
— После команды остановиться именем короля, контра… джентль,… тот неопознанный тип, вместо того чтобы подчиниться… — пробормотал он.
— Вы стреляли? — прервал его Хьюго. Он перевел взгляд на Оттершоу: — Это было в рощице?
— Да, именно в рощице. Его окликнули…
— В роще сидели в засаде двое? — спросил Хьюго изменившимся голосом.
Лейтенант в замешательстве бросил на него долгий, подозрительный взгляд:
— Да, сэр, двое драгунов. Они…
— А на мистере Ричмонде Дэрракотте, случайно, не было чего-то вроде маски? — спросил Хьюго, и в его взгляде мелькнул испуг.
— У него лицо было перепачкано чем-то черным, сэр.
— Ну, возможно, вам это просто показалось, — сказал Хьюго очень неуверенно, — но это был всего лишь… носок с… парой дырок, прорезанных в нем.
В этот момент он потерял самообладание и, к изумлению Оттершоу и сержанта Хула, разразился приступом непреодолимого смеха. Чувствуя себя, словно человек, который считал, что лед под его ногами должен быть твердым, а он вместо этого начал растрескиваться, Оттершоу оторопело смотрел, как майор безуспешно пытается справиться с приступом безудержного веселья: он бил себя по ягодицам, пытался что-то сказать, но из его уст вырвалось лишь несколько нечленораздельных восклицаний. Потом он снова дико захохотал, принялся вытирать слезы с глаз и, в конце концов, рухнул в большое кресло, словно настолько обессилел от смеха, что не мог больше держаться на ногах.
Расстановка сил оказалась не совсем такой, на какую надеялся майор. На сцену боевых действий вступили две персоны, без которых можно было бы прекрасно обойтись: леди Аурелия все еще сидела за карточным столиком, а миссис Дэрракотт, облаченная в необъятную ночную сорочку, стояла рядом с ее креслом, на ее милом лице горел яркий румянец, и весь вид свидетельствовал о благородном негодовании. Лорд Дэрракотт также сидел, закинув ногу на ногу, за картами, его кресло было немного отодвинуто от столика. Перед ним вытянулся в струнку лейтенант, перед камином стоял Винсент, а дюжий сержант драгун занимал позицию на заднем плане. Физиономия служаки носила печать непоколебимой флегматичности, но хотя его внешний вид мог устрашить непосвященного, майор был тертым калачом, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что сержант Хул, исполненный решимости исполнить свой долг, был очень далек от того, чтобы разделить убеждение лейтенанта в том, что у него есть право врываться в дом дворянина точно так же, как и в убогое жилище обычного крестьянина.
Несомненно, сержант не горел желанием присутствовать при этом. Ему вообще не нравилось, что его направили в распоряжение таможенного управления, а когда дело дошло до необходимости сопровождать обычного офицера береговой охраны к раздражительному старому джентльмену, который сильно напоминал ему его непосредственного начальника — полковника, сержанту это понравилось еще меньше, поскольку, в отличие от лейтенанта Оттершоу (который ни в коей мере не соответствовал его представлениям о настоящем офицере), ему было очевидно, что старый лорд не из тех, с кем можно обходиться без особых хлопот, как он все больше и больше убеждался.
Лейтенант тоже чувствовал себя не в своей тарелке, однако был одержим чувством долга в духе кальвинизма и не столько страшился реакции лорда Дэрракотта, сколько презирал ее. Он убеждал свое начальство, что обращение за ордером на обыск, необходимым для предъявления его светлости, больше чем оправданно, однако отношение к этому делу таможенного управления было осторожным и нерешительным, и лейтенант прекрасно осознавал, что любая ошибка с его стороны приведет к катастрофическим последствиям для его карьеры. Он был решительно настроен предъявить ордер, но не ожидал, что это окажется так трудно.
Кроме того, он был не готов, что при сем будут присутствовать две дамы: одна — престарелая матрона с римским носом и сокрушительно аристократическими манерами, а другая — родительница его намеченной жертвы.
Миссис Дэрракотт появилась сразу же после прихода таможенного офицера. Причина ее появления была проста — она была уверена, что в дом своих предков вернулся Мэтью Дэрракотт. Следовательно, это повлечет за собой заботы приготовить ему постель и обеспечить сносный ужин. Поэтому миссис Дэрракотт захотела лично удостовериться, что приехал именно он, прежде чем давать распоряжения слугам. Когда же миссис Дэрракотт вошла в гостиную и увидела, что ее свекор бранит незнакомца, она приготовилась было поспешно ретироваться, но тут его светлость заметил ее и приказал войти и выслушать о своем сыне то, что этот незнакомец (которого он обозвал презренным чучелом) имеет неописуемую наглость говорить. Сначала она, казалось, пришла в полное недоумение по поводу обвинений, выдвинутых против Ричмонда, но к тому времени, когда в комнату вошел Хьюго, ее недоумение сменилось на горячее негодование.
Появление Хьюго стало апофеозом неловкости, которую майор всеми силами старался скрыть. Он осторожно приоткрыл дверь и сначала заглянул, а потом осмелился сделать несколько шагов в комнату, не сводя пристального взгляда со своего кузена Винсента. Тем, кто наблюдал за его приходом, сразу же стало ясно, что майор хочет привлечь внимание кузена, а также, что он находится в состоянии, которое обычно называют «слегка под мухой». Его походка не была уверенной, а на губах играла какая-то особенно глупая улыбочка. Сержант смотрел на него безразлично, обе его тетки, лица которых были обращены к двери, взирали на племянника с нескрываемым изумлением, а Винсент — через лорнет и с вялым презрением. Это возымело действие на его светлость и лейтенанта Оттершоу, которые оглянулись в тот самый момент, когда майор подавал сигналы своему кузену, подмигивая и кивая в направлении двери.
Оттершоу, моментально насторожившись, подозрительно на него уставился. Милорд, разгневанный таким неординарным поведением Хьюго, раздраженно бросил:
— А, вот и ты! Не стой тут, как монумент терпению! Что тебе надо?
— Ну, я не знал, что у вас тут гости, — глупо сказал майор.
— У меня тут вовсе не те, кого называют гостями! В чем, черт побери, дело, сэр?
— О, никаких дел, — поспешил убедить его Хьюго. — Я просто поинтересовался, здесь ли мой кузен.
— И теперь, когда вы удостоверились, что я здесь, чем могу быть полезен? — поинтересовался Винсент с легкой издевкой.
— О, ничего важного, — как-то неуверенно ответил ему Хьюго. Тут он заметил лейтенанта Оттершоу и воскликнул: — Эй, да я вас сперва не узнал! Что это принесло вас сюда в столь поздний час?
— В отличие от вас, сэр, я здесь по делу значительной важности, — резко ответил ему Оттершоу. — Возможно, вы сможете…
— Э-э-э, мне очень жаль, — сказал Хьюго, устыдившись. — Мне не следовало говорить столь развязно. — И, обращаясь к деду, добавил извиняющимся топом: — Я не знал, что вы заняты, сэр. Я удаляюсь. Винсент, если вы не слишком заняты, я буду рад, если вы уделите мне минутку: я должен вам кое-что сказать по секрету. Это дело личное, впрочем, ничего важного.
Винсент смотрел на него со слабой улыбкой превосходства:
— Слегка перебрали, кузен? Мне было бы интересно узнать, что вы имеете мне сказать по секрету, но так уж случилось, что я, как вы изволили только что выразиться, «слишком занят». О, не смотрите так уныло. Я вскоре к вам приду, конечно, если я должен.
— Нет, «вскоре» не пойдет: дело, можно сказать, неотложное! — в отчаянии воскликнул майор.
— О, ради бога! — взорвался лорд Дэрракотт. — Вы омерзительны, сэр! Можете удалиться! Буду тебе чертовски признателен, Винсент, если ты заберешь с собой этого типа! А что касается вас, сэр, — сказал он, обращаясь к Оттершоу, — да я скорее провалюсь сквозь землю, если позволю вам обыскивать свой собственный дом!
— Обыскивать дом?! — повторил майор с округлившимися от изумления глазами. — Зачем это вам, лейтенант?
— У меня нет ни малейшего желания обыскивать дом, — сказал Оттершоу. — Как я уже сообщил лорду Дэрракотту, я здесь, чтобы повидаться с мистером Ричмондом Дэрракоттом, и именно это, сэр, я собираюсь сделать! Если его светлость не желает, чтобы его дом был подвергнут обыску, возможно, вам удастся убедить его, что единственное, что ему остается, — предоставить нам мистера Ричмонда. Он, непонятно почему, не спешит этого делать, и я предупреждаю вас…
— Нет, не надо ссориться, — умоляюще попросил майор. Он посмотрел на Оттершоу и покачал головой. — Знаете, лейтенант, вам не следовало бы приходить сюда в такой поздний час. Так дела не делаются. И более того, не стоит так сердиться только из-за того, что наш Ричмонд подшутил над вами: я задал ему хорошую трепку в ту ночь, когда мы видели, как он валял дурака, завернувшись в простыню. Я выбил из башки нашего сопливого негодника эти мысли. Больше такого не произойдет — даю слово! Эй, но вы тоже не позволяйте другим так легко себя надувать!
Лейтенант, словно аршин проглотивший, протянул ордер на обыск:
— Не соблаговолите ли, сэр, прочитать вот это. Я здесь не для того, чтобы меня, как вы изволили выразиться, «надували»!
Хьюго хихикнул, но взял ордер и пробежал глазами, явно получая большое удовольствие от читаемого. Однако он снова покачал головой, вручая бумагу Оттершоу, и сказал:
— Вы делаете ужасную ошибку, но если все-таки вознамерились сделать из себя тупоголового болвана, я не в состоянии уберечь вас от этого.
Во время этого обмена репликами лорд Дэрракотт, посмотрев на Винсента, встретился с его тяжелым пристальным взглядом. Винсент не отводил глаз, возможно, секунд пять, а потом потупился, затем вытащил табакерку, постучал по крышке, открыл ее, аккуратно взял понюшку и поднес к ноздре. Втянув табак, он снова поднял глаза на лицо своего деда, на этот раз его взгляд был мимолетным, но все еще носил то же самое таинственное выражение. На кончике языка лорда Дэрракотта вертелся вопрос, какого черта Винсент пялится на него, но милорд воздержался. Этот пристальный взгляд был настолько необычным, что стал беспокоить его. Он был почти высокомерным, этот взгляд, но Винсент никогда не смотрел на деда с презрением. Милорд, догадавшись, что внук наверняка пытается о чем-то предупредить его, но все еще не понимая сути, прикусил язык и обратил разгневанный взгляд на своего наследника.
Майор, как любой мог заметить, выглядел встревоженным и непрерывно тер нос. Он бросил на Винсента красноречивый взгляд, а тот ответил на него, просто сказав возмущенным тоном:
— Ну, в чем дело, кузен? Хватит держать меня в неопределенности, умоляю! Совершенно очевидно, что вы должны признаться в чем-то невероятном, но почему вы делаете из этого такую тайну? О господи, как глупо с моей стороны! Мне казалось, что вы с лейтенантом… э-э-э… Оттершоу довольно близко знакомы, не так ли? Мне и в голову не приходило, что…
— Нет, это секрет не от него, — изобретательно прервал его майор. — Дело в том… — Он глупо хихикнул и снова потер нос. — Ну, похоже, я все перепутал. — Он снова повернулся к лейтенанту, которого к этому времени почти трясло от безудержной подозрительности, и сказал доверительно: — Слушайте, лейтенант, дело в том, что будет лучше, если вы придете завтра утром.
— Для вас, сэр, вне всякого сомнения! Но я не намерен…
— Пораскиньте мозгами, это будет лучше, — заметил майор с задумчивой ухмылкой. — Сегодня от нашего драгоценного Ричмонда будет немного толку. — И поспешно добавил, бросив осторожный взгляд на миссис Дэрракотт: — Среди ночи, я имею в виду. Конечно, если у вас имеется ордер на обыск…
— Хьюго! — выдавила из себя миссис Дэрракотт, когда чаша ее терпения переполнилась. — Этот… этот тип… обвиняет моего сына в обычной контрабанде.
Ухмылка майора стала шире.
— Я бы все отдал, чтобы только посмотреть на это, — сказал он. — Нет, мэм, не ворчите. У лейтенанта в голове застряла одна навязчивая мысль, но я должен сказать, что ее ему подкинул не кто иной, как Ричмонд, поэтому вы должны бранить не лейтенанта, а своего сыночка. Он не что иное, как юный негодник в зените своей славы. Никогда не встречал такого ветреного, повернутого на одном парня. Он на все готов, лишь бы посмеяться и над кем-нибудь подшутить. Это его девиз. Но в один прекрасный день он окажется в беде, и все из-за какой-нибудь своей глупой шутки. Возможно, особого вреда не будет, если его немного припугнуть, ведь мы не хотим больше расстраиваться из-за него…
— Да как вы смеете говорить, что Ричмонд негодник? — возмутилась миссис Дэрракотт. — Да ничего подобного! Он не причинил мне ни минуты беспокойства, а уж что касается того, что вы изволили назвать «зенитом его славы», не имею ни малейшего представления, с чего вы вбили это себе в голову!
— Нет, дорогая тетушка, откуда вам знать, — сказал Винсент и тяжело вздохнул. — Мне и самому интересно было узнать. Я вам очень сочувствую, лейтенант. Я благодарю Бога, что именно вы, а не я, стали последней жертвой его розыгрыша.
— Винсент! — воскликнула негодующе миссис Дэрракотт. — Да как ты можешь говорить такие невероятные вещи! Тебе, как никому, прекрасно известно, что…
— Успокойтесь! — хрипло рыкнул его светлость. — Я больше не перенесу подобной чепухи! Мальчишка не рассказывал ни вам, ни мне о своих шалостях. Не сомневаюсь, он что угодно может выкинуть — как и все мальчишки, — но никто не посмеет мне сказать, что он хоть на дюйм заступил за черту дозволенного!
— Ну, я прекрасно об этом знаю, сэр, — заверил его Хьюго, вероятно приняв сказанное на свой счет. — Не будем больше говорить о легкомысленности пария. А вам, Оттершоу, не стоит думать, что мы прячем Ричмонда от вас только потому, что его светлость не любит, когда офицеры береговой охраны наносят ему визиты посреди ночи и приказывают ни с того ни с сего представить ему своего внука. И не поэтому я говорил, что вам лучше уйти, — это вовсе не значит, что парня здесь нет. Верно, он здесь, но имеются другие причины, по которым вы выбрали не самый удачный момент. Дело в том, что возникли некоторые непредвиденные обстоятельства…
— Какого черта вы не сказали об этом раньше? — требовательно спросил Винсент. — Что еще за обстоятельства?
— Нет, сейчас я это объяснить не могу. Я только хотел…
— Майор Дэрракотт! — внезапно прервал его лейтенант. — Вы, возможно, не знаете, но у вас манжета перепачкана кровью!
Майор быстро посмотрел на запястье, а потом бросил удрученный взгляд на Оттершоу:
— Ах это! Ерунда! Не обращайте внимания.
— Я должен спросить, сэр: откуда на вашей манжете кровь, если вы сами не поранены?
Хьюго сверкнул на лейтенанта глазами и бросил сквозь зубы:
— Да замолчите вы, тупица!
— Хьюго, нет! — невольно вырвалось у миссис Дэрракотт, бросившейся вперед. — Ричмонд? Нет, это не Ричмонд, Хьюго, не Ричмонд! Это неправда, это не может быть правдой!
— Нет-нет! К Ричмонду это не имеет ровным счетом никакого отношения, — сказал Хьюго преувеличенно убедительным тоном, горько бросив лейтенанту: — Теперь вы видите, что натворили!
— А к кому это имеет отношение? — потребовал ответа Винсент. — Давайте выкладывайте!
— Если уж вы так хотите это знать, с нашим Клодом произошел несчастный случай, — бодро выпалил Хьюго. Он посмотрел на леди Аурелию и добавил извиняющимся тоном: — Я не собирался сообщать об этом в вашем присутствии, мэм. Более того, Клод рассердится на меня за это. Заметьте, причин для беспокойства нет, но, возможно, если вы спуститесь вниз, Винсент…
— Непременно спущусь. Что случилось? Он что, порезался?
— Нет, не совсем… — уклончиво ответил майор.
Леди Аурелия встала из кресла. Она не спускала глаз с майора с того самого момента, как он вошел в комнату, он был в этом абсолютно уверен, но прочесть по глазам, что творится у нее в душе, было совершенно невозможно.
— Я составлю тебе компанию, Винсент, — сказала она своим привычным, спокойным топом.
— Ну, на вашем месте я не стал бы этого делать, — сказал Хьюго. — Да и Клод сам того не желает. Он не хочет поднимать шума, вы понимаете?
— Тебе лучше остаться здесь, Аурелия, — слегка натянуто сказал его светлость. — Можешь поверить, Клод опять выкинул какую-нибудь глупость и не хочет, чтобы мы о ней узнали. Эльвира, вместо того чтобы стоять тут как памятник, шла бы ты лучше в постель!
— Я не пойду в постель! — заявила миссис Дэрракотт с удивительной решимостью. — Если этот невежливый офицер желает видеть моего сына, он его увидит! Я сама вас провожу, сэр, а когда вы увидите, что он находится именно там, где я вам сказала, и делает то, что я вам сказала — в постели и спит! — надеюсь, вы примете мои извинения. Глубокие извинения! Извольте пойти со мной!
— Нет, мэм, он пойдет со мной, — поспешно предложил Хьюго.
— Спасибо, но я бы предпочла проводить его сама, — сказала она.
Оттершоу переводил неуверенный взгляд с одного лица на другое и наткнулся на сверкающий взор майора. На этот раз он означал одно — не ходить с миссис Дэрракотт. Оттершоу был совершенно сбит с толку. Лейтенант не ожидал, что майор Дэрракотт был каким-то образом связан с преступлениями Ричмонда, и очень скоро осознал свою ошибку. Он был просто шокирован, даже удручен, поскольку стало ясно как божий день, что майор прилагает отчаянные усилия отвлечь его от цели. Но потом, как только он решил, что Хьюго опрометчиво старается помочь Ричмонду избежать его когтей, ему показалось, что этот неловкий интриган старается скрыть что-то не от него, а от леди Аурелии и миссис Дэрракотт. Это еще более озадачило Оттершоу. Знак, который был только что подан, он нашел совершенно непонятным. То, что майор так тщательно пытался скрыть, как показалось лейтенанту, не имеет никакого отношения к Ричмонду. Нахмурившись, он стоял и слушал, как майор изо всех сил старается избавиться от миссис Дэрракотт. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, Хьюго просто хочет избавить мадам от неизбежного разоблачения ее сына. Если дело обстоит так, Оттершоу готов помочь выполнить задуманное.
— Если вы проводите меня в комнату мистера Дэрракотта, сэр, — сказал он, — тогда миссис Дэрракотт нет необходимости идти с нами.
— Это мне решать! — вспыхнула миссис Дэрракотт, сверкнув глазами. — Я провожу вас, сэр, и никто другой!
Майор смирился.
— Но его нет в своей комнате, — признался он. — Он внизу. Вроде бы его светлость отправил мальчишку спать, — добавил Хьюго с виноватым видом, — но… ну, вместо этого он спустился вниз. Мы с ним играли в пикет.
— Майор Дэрракотт, вы что же, хотите сказать, что Ричмонд весь вечер играл с вами в карты? — требовательно осведомился Оттершоу. — Хорошенько подумайте, прежде чем ответить, сэр! У меня есть веское основание предполагать, что мистера Ричмонда Дэрракотта еще час назад не было в этом доме.
— Нет, у вас не может быть никаких оснований, — ответил майор. — Ричмонд был все время со мной… с того самого момента, как его послали в постель. У него и в мыслях не было выходить из дома, потому что ему везло в игре как никогда. Он меня почти разорил, дьяволенок!
— Я должна сказать, Хьюго, — воскликнула миссис Дэрракотт, — очень дурно с вашей стороны потакать Ричмонду и разрешать засиживаться до столь позднего часа! Вам прекрасно известно, что мальчику это не идет на пользу. А что касается азартных игр… Сейчас я не стану ничего говорить. Но я от вас такого не ожидала.
Голос ее прервался, а в глазах засверкали слезы, когда она посмотрела на Хьюго взглядом оскорбленной добродетели. Тот повесил голову и стал походить на переростка-школьника, застигнутого на месте преступления. Миссис Дэрракотт, чья макушка едва доходила ему до груди, добавила с холодной яростью:
— Буду вам благодарна, если вы не посчитаете за труд спуститься вниз и передать Ричмонду, чтобы он немедленно пришел сюда!
Выражение отчаяния на лице Хьюго вызвало у лейтенанта оставленные было сомнения.
— Ну, сэр? — произнес Оттершоу.
— Нет, я не могу этого сделать. То есть я хочу сказать… Я не думаю… — мямлил Хьюго, отчаянно ища помощи. — Ну… ну, из-за того, что… он не захочет оставить нашего Клода одного. — Его невинные синие глаза встретили взгляд Оттершоу с показным ужасом, однако успели отметить, что тупоголовый молодой человек наконец дал слабину и позволил впасть в непривычное для него состояние самоуверенного ликования. И тогда майор сказал тоном человека, лишившегося последней надежды: — Дело в том… в том, что он слегка того… под мухой.
— Вы хотите сказать, что Ричмонд пьян? — закричала миссис Дэрракотт. — Да как вы могли?! Я считала вас таким добрым и достойным доверия!
— В этом случае, миссис Дэрракотт, я сам отправлюсь к нему, — сказал Оттершоу. — А вы уверены в том, что мистер Ричмонд действительно пьян, а не ранен?
— Нет-нет, он… нет! — Хьюго вдруг замолк с каменным лицом. — Нет, подождите минутку, — сказал он. — Вы сказали: «ранен»?
— Лейтенант, кузен, — вмешался Винсент, — был любезен и сообщил нам, до того как вы поднялись к нам, что всего час назад в Ричмонда стрелял один из его подчиненных. К счастью, его неправильно информировали, но я твердо придерживаюсь мнения, что нельзя оставлять этот инцидент без расследования.
Сержант смотрел выпучив глаза прямо перед собой.
— После команды остановиться именем короля, контра… джентль,… тот неопознанный тип, вместо того чтобы подчиниться… — пробормотал он.
— Вы стреляли? — прервал его Хьюго. Он перевел взгляд на Оттершоу: — Это было в рощице?
— Да, именно в рощице. Его окликнули…
— В роще сидели в засаде двое? — спросил Хьюго изменившимся голосом.
Лейтенант в замешательстве бросил на него долгий, подозрительный взгляд:
— Да, сэр, двое драгунов. Они…
— А на мистере Ричмонде Дэрракотте, случайно, не было чего-то вроде маски? — спросил Хьюго, и в его взгляде мелькнул испуг.
— У него лицо было перепачкано чем-то черным, сэр.
— Ну, возможно, вам это просто показалось, — сказал Хьюго очень неуверенно, — но это был всего лишь… носок с… парой дырок, прорезанных в нем.
В этот момент он потерял самообладание и, к изумлению Оттершоу и сержанта Хула, разразился приступом непреодолимого смеха. Чувствуя себя, словно человек, который считал, что лед под его ногами должен быть твердым, а он вместо этого начал растрескиваться, Оттершоу оторопело смотрел, как майор безуспешно пытается справиться с приступом безудержного веселья: он бил себя по ягодицам, пытался что-то сказать, но из его уст вырвалось лишь несколько нечленораздельных восклицаний. Потом он снова дико захохотал, принялся вытирать слезы с глаз и, в конце концов, рухнул в большое кресло, словно настолько обессилел от смеха, что не мог больше держаться на ногах.