Полицейские едва сдерживали нетерпение.
В первую очередь они набросились на все, что с фотографиями, тщательно сравнивая каждую с моей физиономией. Я искренне пожалела, что на фотографии в паспорте я похожа на чучело, но с этим теперь ничего не поделаешь.
- Вас действительно зовут Барбара Борковская? - спросил инспектор карим-то потусторонним голосом. - Урожденная Мямля? Дочь Густава и Алины?
- Урожденной Квятковской, - машинально вырвалось у меня. - Девичью фамилию бабушки я тоже знаю. Хотите, скажу? Войтыцкая.
И второй бабушки - Герцен. София Герцен.
У каждого человека всегда по две бабушки, тут уж ничего не попишешь.
- У вас есть доказательства?
- Что за вопрос! Конечно! Только давайте спустимся вниз, домой. У меня есть даже бабулины фотографии, можете их посмотреть, коль скоро ничего не украли. А что, при ограблении всегда требуются фото бабушек пострадавшей?
Если хотите, у меня есть фотографии и прадедушек, но, к сожалению, только двух. Прадедушек и прабабушек у меня по четыре штуки - как у всех.
Честное слово, я от всего сердца готова была предоставить им все, что они попросят. За те скоротечные мгновения, прошедшие между бегством из собственной квартиры и первой рюмкой рислинга, я успела пережить утрату всего своего добра во главе с компьютером, подсчитать потери и даже их оплакать. В то, что у меня ничего не украли, я поверила сразу, и меня охватило райское блаженство. Боже мой, хоть разок судьбе не удалось шваркнуть меня мордой об стол!
Инспектор и комиссар долго пялились в мои документы, стояли совершенно неподвижно, точно окаменели. У меня даже появилось ощущение, что сам факт моего существования как-то не очень понравился им.
- Панове, - деликатно начала я, - у меня юридическое образование...
Инспектор тотчас оживился:
- У вас есть диплом?
- Естественно. Тремя этажами ниже. А также справки со всех мест работы поочередно, приказ о назначении меня прокурором, доказательства незаслуженной компрометации... А что, скомпрометированного прокурора можно грабить? Я кодекс знаю, там такой статьи нет.
- Э-э.., не в этом дело... Все указывает на то, что вы - Барбара Борковская, проживающая по этому адресу... А есть у вас квитанции по квартплате, может, акт купли-продажи квартиры...
- Причем нотариально заверенный, - сухо ответила я, все это начинало мне не нравиться. - А что, у вас имеются сомнения, что это я и что я тут живу? Что происходит? Обычно для доказательства достаточно общегражданского паспорта с печатью о прописке. Панове, прошу прощения, но я не слепая и не придурковатая, прекрасно вижу, что вы сомневаетесь в самом факте моего существования. Сколько свидетелей мне нужно представить? И вообще, в чем дело?
Инспектор долго молчал, а комиссар таращился на него бессмысленным взглядом. Было ясно как день, что тут что-то очень крепко не так.
Наконец инспектор ожил и вздохнул:
- Вы, слава богу, юрист. Может, это облегчит дело. Если бы вы смогли перейти с нами на профессиональный уровень, я был бы вам очень благодарен.
- Полагаю, что смогу, - ответила я помягче. Странность происходящего настолько заинтриговала меня, что даже полбутылки рислинга выветрились из головы. - Так что давайте, выкладывайте все прямо.
- Прямо так прямо. Так вот, позавчера, двое суток тому назад, считая от сей минуты, Барбара Борковская, проживающая по этому адресу, была убита выстрелом из пистолета на территории коттеджного поселка Вилянов. В данный момент Барбара Борковская лежит в морге. В то же самое время Барбара Борковская стоит передо мной живая и здоровая. Вы удивляетесь, что я несколько сбит с толку?
- Ну я же говорил, что их две! - выкрикнул молодой комиссар.
Эх, молодо-зелено, простим ему эту порывистость.
- А откуда вы знаете, что это была я? - 1 спросила я потусторонним голосом, замечательно повторив интонации инспектора.
- Паспорт, прописка.., вы не заявляли об утере паспорта, я проверял.
Я секунду помолчала. Профессиональный уровень есть профессиональный уровень.
- Особ, которых зовут Барбара Борковская, в нашей стране вагон и маленькая тележка.
Подделать штамп о прописке - это пустяк даже для дилетанта. Вы провели опознание тела? Покойницу кто-нибудь опознавал?
- Нет, еще нет. Опознание мы отложили на завтра, брат покойной...
- Господи помилуй, Влодек! Не делайте глупостей, не пугайте моего брата! А тем более родителей! Я жива, вы что, до сих пор этого не заметили? Вот я вас шандарахну пустой бутылкой в темечко, тогда вас проймет! Черт побери, прошу прощения...
Я опомнилась. Бутылкой по темечку - это не вполне профессиональный уровень.
С немалым усилием я снова вошла в роль прокурора.
- Вы исходили исключительно из паспорта и штампа о прописке? Без опознания тела?
- Это на самом деле серьезная ошибка с нашей стороны. Но есть все данные о том, что Барбара Борковская, журналистка, условилась о встрече на месте преступления, приехала туда и была убита.
- Как?
- Одним выстрелом, прямо в сердце, сзади.
- Там кто-нибудь живет?
- Территория и обстоятельства очень способствовали такому убийству. Оружие не нашли, возможно, оно было с глушителем.
- С кем она договорилась о встрече?
- С Иоанной Хмелевской, писательницей.
- И что говорит Хмелевская?
- Что журналистка была наглая и мерзкая, взяла ее за горло, клянчила интервью, невзирая на явное нежелание писательницы, к тому же опоздала...
Вот теперь мне сделалось плохо...
***
Все началось два года назад, может даже раньше, но я ничего не замечала и ни о чем не догадывалась.
- В чем ты была вчера после обеда? - внезапно спросил меня муж сентябрьским вечером, когда мы загнали деток в постель и сидели за чаем.
- Да в том же, в чем утром, - изумилась я. - Ив том же, в чем сегодня. У меня не слишком много нарядов, ты не заметил?
Муж отмолчался. Он сидел какой-то нахохлившийся, явно не в своей тарелке, поглядывая то на меня, но на дуршлаг на стене за моей спиной.
Чай мы пили на кухне. Мне не хотелось бегать, накрывая стол в гостиной, широким раздвижным столом мы пользовались, только когда ели вместе с детьми. Время от времени приходилось проверять, умеют ли они управляться с ножом и вилкой.
Обычно дети ужинали раньше, а мы чаевничали позже. Это были мои самые любимые минуты - тишины и покоя. На сей раз с покоем явно дело не ладилось.
- А что случилось? Я плохо выглядела?
- Я знаю, что по дороге домой ты заезжала на Мокотовскую, - продолжал муж, не отвечая на мой вопрос. - Обязательно нужно было заезжать?
Ни на какую Мокотовскую по дороге домой я не заезжала, мне там нечего было делать, да и вообще не по дороге. В этот день я возвращалась из Краковского Предместья, из окружной прокуратуры, куда моталась по делам. Дела затянулись, потом я торопилась, еле-еле пробилась на Mapшалковскую и ехала прямо, никуда не сворачивая.
Откуда ему в голову пришла такая странная идея?
- Да меня там вообще не было. Зачем мне туда ехать? Кто это выдумал?
Муж укоризненно посмотрел на дуршлаг.
- Тебя видели. Поэтому я спросил, в чем ты была. Кроме того... Можно было вести себя тактичней...
Я ничегошеньки не понимала, но даже не встревожилась. Какая-то глупость, кто-то ошибся. Кретин.., или кретинка. Скорее уж кретин мужского пола, он-то как раз и не заметит, кто во что одет, а баба все высмотрит. Одета я была в обычный простой костюм, темно-серый. Юбка, пиджак, бежевая блузка. Мой стандартный служебный наряд, отлично подходящий для осени.
Стоп, а косыночка? Такая тоненькая, в черно-серо-бежевую полосочку. Купила я ее на лотке, это не редкость.
- А как я себя вела? - спросила я.
- Ты сама лучше знаешь, - с отвращением ответил муж, сосредоточившись на дуршлаге.
Я, похоже, не заслуживала даже взгляда.
- То-то и оно, что не знаю. Ты уверен, что это была я?
- Совершенно. Тебя подробно описали, именно так, как ты выглядела. Не говоря уж о том, что ты громко и чин по чину представилась: прокурор Барбара Борковская. Уж этого могла бы не делать, хотя бы ради нас.
- Значит, я совсем потеряла голову, - беспечно ответила я. - Не понимаю, откуда у тебя такие своеобразные сведения. Неужели всерьез думаешь, что это была я? Просто чушь какая-то.
Муж наконец-то оторвал взор от дуршлага, мрачно посмотрел на меня и быстро перевел взгляд на стакан с чаем. Конечно, я прекрасно знала, что благоверный всегда считал меня способной на что угодно, но даже мое "что угодно" должно иметь свои границы. Принародные вопли о том, что я-де прокурор, слишком выходят за эти границы. Я пожала плечами: наверняка у него затмение в мозгах, потом пройдет. И переключилась на другую тему. Как раз в то время я вела несколько трудных и очень неприятных дел, совещание в окружной прокуратуре тоже радости не добавило, и вообще я жутко устала. А надо было еще ознакомиться с материалами дела.
Недели через две-три, тоже вечером, зазвонил телефон и бабский голос заявил:
- А пани хоть знает, что ее муженек с этой шулькой загулял, там у них роман, как в бразильском сериале, а вам хоть бы хны?
После чего в трубке что-то зашелестело, словно кто-то рядом возбужденно зашептал, пытаясь вырвать у доброжелательницы из рук трубку, и телефон замолчал. Вместо того чтобы переживать, я занялась хозяйством. Накормила ужином детей, выдраила кухню, приготовила обед на завтра.
Мужа дома не было, он мог в это время гулять хоть с белой медведицей, но я не поверила ни единому слову. Люди постоянно используют телефон для дурацких розыгрышей. Мужу я даже словечком не обмолвилась, потому что немедленно забыла об этом дебильном доносе. Анонимок и угроз мне и на работе хватало.
Следующий странный сигнал поступил как раз с работы.
Стояла поздняя осень, и я перешла на темно-серое теплое пальто. В тот день под пальто был официальный наряд: синий костюм типа "шанель" со светлой водолазкой. Шарфики и косыночки я меняла постоянно, а костюмов у меня было всего два. Фривольные рюшечки и яркие цвета я считала совершенно неподходящими при допросах свидетелей и подозреваемых, и уж тем более в суде.
- Ну ты зажигала позавчера! - съехидничал Яцусь, мой коллега-прокурор, человек талантливый, но несколько легкомысленный и очень бестактный, Понеслась прямо с работы, даже переодеться не подумала! Ах, как затягивает коварная трясина светской жизни...
Я не поняла, о чем это он. Позавчера вечером я переписывала обоснование приговора, а в стиральной машине тем временем кувыркались одежки моих детей. Может, это и называется "зажигала", потому что я натолкала в машину слишком много барахла и носилась потом по квартире, не зная, где это все развесить. Недосохшее тряпье до сих пор лежало в тазах.
- У тебя с головой не в порядке или как? - вежливо осведомилась я. - Ты о чем говоришь?
- Не отрицай, передо мной можешь не притворяться. Но почему только в баре "Тайфун"?
- Что в баре "Тайфун"?
- Так ведь это же такой шалман! Факт, знакомых там нечасто встретишь, но случается.
- Может быть, - согласилась я. - И что в этом шалмане "Тайфун"?
- Как это - что? Насколько я понимаю, ты там активно расслаблялась.
- Я?
- Не я же. Меня там позавчера не было.
А вот вчера вечером зашел - искать свидетеля.
Свидетель интересовал меня куда больше, чем расслабуха в шалмане, потому что дела друг друга мы знали и временами шли на взаимовыручку.
- Которого?
- Этого лысого, Стемпняка.
- Нашел?
- Бог милостив, нашел! Я чувствовал себя таким дураком: слишком рано его отпустил, а он растворился в тумане, сама понимаешь...
- Надо в другой раз задержать на сорок восемь часов. Он же врет как по нотам!
- Да надо, надо, только я его отпустил, почему и получил при случае красочный рассказ о твоем взрывном темпераменте. Здорово же ты до сих пор маскировалась!
- Хочешь, я на тебя в суд подам за клевету?
- С ума сошла? Ты, прокурор, подашь на кого-нибудь в суд?!
Я опомнилась.
- Нет, ни за что!
- Ну вот, сама видишь. И свидетелей у тебя нет.
- Хорошо, я не подам на тебя в суд, но расскажи мне как следует, в чем дело, - попросила я. - Мне интересно стало. Откуда я взялась в баре "Тайфун"?
- И мне это показалось странным, - признался Яцусь. - Но внимание ты привлекла к себе будь здоров! И нечего отрицать, тебя барменша описала во всех подробностях. Ты и сейчас так же одета, только финтифлюшка на шее у тебя тогда была другая. Она говорила о белом в синий горошек, а тут я вижу голубой, если я не дальтоник.
Я слегка обалдела, потому что позавчера на мне действительно была косынка в синий горошек. За сменой аксессуаров я строго следила, не дай бог два дня подряд появиться в одном и том же.
- Может, я страдаю потерей памяти...
- Невелика потеря.
- ..или раздвоением личности, но что-то не припоминаю, чтобы хоть раз бывала в баре "Тайфун".
- Здорово, значит, позавчера набралась...
- Ты на самом деле веришь в такую чушь? - сердито огрызнулась я.
- А что, у тебя есть двойники? Насколько я знаю, двух Барбар Борковских прокуратура не держит. Прокурор Борковская, крепко перебрав горячительных напитков и изрядно развеселив зал, слегка неверным шагом его покинула...
- В котором часу это было?
- Рано, свидетели утверждают, что в двадцать один тридцать. Но все равно ты пить здорова...
- Вот черт, мой муж вернулся только после десяти, я могла и успеть... Ага, а несчастные дети сами все перестирали. Да, а что с машиной?
Я в таком жутком состоянии вела машину?
Яцусь захихикал и дал мне понять, что я напрасно оправдываюсь. По его мнению, пребывание в "Тайфуне" - никакой не позор, разве что не стоит особо привлекать к себе внимание.
И все-таки я не желала заниматься всей этой ерундой, пока кружным путем до меня не дошло, что одну из сотрудниц моего мужа зовут Уршуля.
Ну Уршуля так Уршуля. Бог с ней, какое мне дело до его сотрудниц. Муж был весьма мелким совладельцем огромной польско-шведской фирмы, они развернули по всей Польше свои филиалы и выпускали различные химические штуки, по-моему, что-то из области косметики. На них по определению работали сотни людей. Собственно говоря, сказочных доходов это пока вовсе не приносило, дело только начиналось, зато времени требовалось немерено, и всякие дурацкие романы муж просто не мог себе позволить.
Я и не вспомнила бы про тот телефонный звонок, если бы не раздался еще один.
Таинственная личность вкрадчиво зашептала:
- А Уршулька, знаете ли, прекрасно готовит, куда вам до нее! Она такие кнедлики делает, что просто пальчики оближешь! А ваш муженек так за этими кнедликами несется, что ветер в ушах свистит...
И связь прервалась. Но это было правдой - влюбленность моего мужа в кнедлики, которые я, по причине сумасшедшей занятости готовила раз в год. В последнее время. Раньше, сразу после свадьбы, я их готовила два раза в год. Может, муж у меня и впрямь недокормленный?
Да пошли бы они к черту, анонимная доброжелательница вместе с ее дурацкой Уршулькой.
Но вскоре уже мой шеф посмотрел на меня как-то странно.
- Вы, разумеется, понимаете, - сказал он после деловой беседы, - что репутация прокурора имеет существенное значение. Слишком много говорится о наших слабостях и ошибках. Было бы очень желательно не марать эту репутацию. Спасибо.
Он попрощался со мной так, что у меня даже не было возможности спросить, в чем дело. Я заподозрила, что это Яцусь распускает мерзкие слухи, и обозлилась. Жаль, редко видимся, голову бы ему оторвала. Яцусь вел страшно запутанное дело, безнадежный "висяк", даже поздороваться не всегда получалось. И снова я махнула на все рукой, и без того дел хватало.
Не обращала я внимания и на то, что муж ведет себя все холоднее и холоднее. Он укоризненно посматривал на меня, в основном молчал, возвращался поздно, сексом не интересовался, разговаривал односложно и очень вежливо, как с чужой. Наконец он не выдержал.
- Где ты оставила машину? - спросил он однажды вечером, когда нам удалось вместе сесть за ужин.
- Стоит перед домом, - удивленно ответила я, потому что из окна машина была отлично видна. - А что?
- Не сегодня, а вчера!
- Тоже перед домом, как обычно. А что случилось?
- Сегодня утром машина действительно была перед домом. Когда ты успела ее пригнать?
Работы у меня было выше головы, однако вряд ли я из-за этого окончательно поглупела. Но вопроса почему-то не поняла.
- Откуда пригнать? Ну хорошо, вернулась я достаточно поздно, но ведь ужин детям оставила. Потом я никуда не выезжала, так что машина стояла на обычном месте. Что-нибудь случилось?
В чем дело?
- Дело в том, что я приехал еще позже и не озирался вокруг. А ты уже спала...
- Вот именно, - быстро подхватила я. - Куда ты подевался? Я собиралась тебя дождаться, но меня сморило. У тебя много работы, это понятно, но мог бы и позвонить...
- Кому?
- Мне. Я твоя жена, между прочим.
- И где тебя искать?
- Что за дурацкий вопрос! Если не на работе, то дома. Разве я бегаю по лесам-полям?
- Твои излюбленные места ни лесами, ни полями не назовешь. Разве что ты так именуешь кабаки, где собираются подонки общества...
- Ты отстал от жизни, - перебила я, все еще не растеряв спокойствия и даже чувства юмора. - Теперь неизвестно, кого называть подонками общества. Не говоря уж о кабаках, которые сейчас очень даже в моде.
Муж насупился. Я смотрела на него с нежностью: все-таки он очень красивый... Конечно, это дело вкуса, но муж нравился не только мне, за годы нашего брака он возмужал, от него исходила уверенность, он выглядел таким солидным. Правда, в последнее время ко мне он стал относиться с прохладцей. Но это казалось скорее странным, чем подозрительным.
- Я куплю себе мобильный телефон, - сконфуженно пообещала я, потому что уже год, как собиралась обзавестись игрушкой. - Ты сможешь мне звонить, даже если я буду ловить рыбу посреди Вислы.
- Не увиливай, - сухо велел он. - Я хочу знать, как часто ты садишься за руль в пьяном виде. Дорожной полиции ты тоже суешь под нос свое служебное удостоверение?
Что ж, этот вопрос я поняла и решила, что кто-то из нас свихнулся. Никогда в жизни я не водила машину в нетрезвом состоянии и вообще не могла вспомнить, когда в последний раз напивалась. Уже много лет я почти не пила спиртного.
Ну, иногда рюмку вина к обеду, очень редко стопку водки под селедку в маринаде... Ах да, кажется, на именинах Агаты, через три года после нашей свадьбы. Петрусю был годик, значит, это случилось шесть лет назад. Стартовала я тогда на голодный желудок, начав при этом с шампанского. На закуску Агата подала кальмаров, которых я не выношу, поэтому ограничилась шампанским, дальше было красное вино, поданное к патологически жесткому гусаку, а потом мне стало весело и хорошо. Блюда Агате в тот раз явно не удались, закусывать было нечем. Под конец я еще тяпнула коньячку вдогонку - и на обратном пути надумала во что бы то ни стало спеть, мы возвращались в такси, и я ужасно развеселила водителя.
Муж был трезв как стеклышко, и в нем боролись противоречивые чувства: нежность и стыд за меня. Впервые в жизни он вез домой пьяную жену, какой позор! Ну хорошо, даже если б я напилась прямо сегодня, все равно получается раз в шесть лет, не очень-то часто.
- И все-таки я никак не пойму твоих вопросов. - Мною пока руководило только любопытство. - То есть содержание понимаю, а смысл - нет, ну ни в зуб ногой. Откуда у тебя такие чудовищные идеи?
- Вчера в ресторане на Пулавской ты устроила такое представление... Ты можешь этого и не помнить, не исключено, что напилась до пробела в биографии. Я решил, что ты вернулась пешком, - в конце концов, тут недалеко, но раз ты утверждаешь, что вела машину...
Вот тут я и вышла из себя.
- Стефан, что ты мелешь?! - заорала я во всю глотку. - Полная чушь, из суда я отправилась на работу и должна была еще допросить свидетеля, единственный кабак поблизости - это пиццерия на Викторской, водки там не подают, к тому же она была уже закрыта. Это забегаловка для студентов, они на перемене выскакивают и перехватывают там на скорую руку. Ни в каких кабацких пьянкахя не участвую, не морочь мне голову. Кто это вообще выдумал, можно поинтересоваться?
- Лица, вполне заслуживающие доверия...
- Кто?!
- Этого ты от меня никогда не узнаешь. Не имею привычки раскрывать свои конфиденциальные источники.
В моей ошарашенной голове пискнула мыслишка: с каких это пор между нами завелись тайны? Ведь в течение девяти лет мы питали друг к другу безграничное доверие, сто раз испытанное и доказанное. Не было на свете такой человеческой силы, да черт побери, и нечеловеческой тоже, которая могла бы нас разделить. Конечно, случались и ссоры, но друг для друга мы были важнее всего на свете. Я говорила правду и всегда знала, что он тоже говорит мне правду. Что же тогда означают его слова?!
Мысль работала молниеносно, только скорее в спинном мозгу, а не в головном. У меня не было времени спокойно обо всем подумать, потому что во мне вдруг пробудилась древняя интуиция, собачий нюх.
- В этом источнике случайно не кипит цикута или белена? - ехидно спросила я. - Что за Уршулька готовит тебе кнедлики?
Мой муж был деловым человеком. Он не дрогнул, не изменился в лице, а если на миг окаменел, то я угадала это исключительно шестым чувством. Которому не поверила. Женщины вообще верят только в то, во что хотят верить.
- А какое это имеет отношение к теме? - холодно и спокойно спросил он. - Мы разговариваем о твоем поведении, а не о кулинарных рецептах.
- Очень даже имеет, потому что я-то не терзаю тебя по поводу идиотских анонимных звонков.
Я не собираюсь всерьез воспринимать оскорбительные инсинуации. И очень жаль, что ты таковым веришь.
Я полагала, что мы хорошо знаем друг друга. Мне прекрасно известно, что ты не бабник и за девицами не бегаешь. По-моему, и ты отдаешь себе отчет в том, что я не пьяница и не дебилка. Кто-то старается создать мне такую репутацию, что совершенно очевидно, а уж мне и подавно - недаром я столько лет имею дело с темной стороной жизни. Но вот ты казался мне последним человеком, который мог бы поверить в подобные сплетни обо мне. Невероятно! Откуда до тебя доходят такие гадости и в чем тут дело?
- Может быть, именно в компрометации.
Вопрос - в чьей.
Моя интуиция уже разыгралась не на шутку, как я ее ни утихомиривала.
- Ты знаком с какой-нибудь Уршулькой?
Муж секунду колебался. Будь это просто свидетель в суде, я бы наверняка ничего не заметила.
- Уршуля Белка - моя секретарша. Хороший работник, занимается своим делом.
- Ага. Заваривает кофе, обрабатывает корреспонденцию, стучит на компьютере и таскает из дома кнедлики...
При словах "стучит на компьютере" интуиция снова сделала стойку. Словно какой-то ледяной ветерок повеял. Я отмахнулась, решив, что все дело в несчастных кнедликах.
- Ну хорошо, один раз она действительно принесла кнедлики. Они очень пригодились, потому что у меня были одна встреча за другой и ни единого шанса перекусить. Уршуля это предвидела, поскольку прекрасно знает мое рабочее расписание.
- Словом, настоящая жемчужина, - подытожила я, надеясь, что мой голос звучит спокойно. В конце концов, кнедлики еще не трагедия. - Получается, что кто-то решил оставить тебя без этой секретарши, наверное, хочет ее подсидеть. Этот кто-то надеется, что я буду закатывать тебе скандалы, которые вынудят тебя уволить сотрудницу. Нет, этого ты можешь не бояться. А вот кто и чего хочет добиться, марая мою репутацию таким дурацким образом, я угадать не могу. По крайней мере, пока.
Он мне не поверил. Где-то в душе тонкий голосок кричал, что мой родной муж мне не верит.
Увы, весь остальной мой организм упрямо сопротивлялся этому голоску здравого рассудка. Мало того, что меня раздирали внутренние противоречия, так еще работы было невпроворот, в отличие от денег, которых оставалось с гулькин нос. Карьера, борьба с преступными элементами и сведение концов с концами не оставляли времени на то, чтобы разобраться с женской интуицией.
***
Брюки я ношу редко. Не знаю почему, но юбка кажется мне гораздо пристойнее для судебных заседаний. Я же не пан прокурор, а пани прокурор. Не будучи фанаткой взбесившегося феминизма, я все-таки уважаю разницу между полами и штаны надеваю туда, где эго имеет смысл. В поход, в горы, во время генеральной уборки, чтобы вскарабкаться на стремянку. На стройке я бы, наверное, носила штаны каждый день, но в суде - увольте. Супер-пупер нарядов у меня совсем не было, имелось только одно выходное платье на все случаи жизни: из черного бархата, с изысканным серебряным кружевом. Три года назад я выкупила его у судьи Кленской. Она этот шедевр отхватила на распродаже в Париже, после чего мигом растолстела так, что на платье это могла только любоваться. У нее тоже с денежкой было туговато, поэтому она уступила платье мне по той же цене, по какой и купила, заливаясь при этом горючими слезами. Это и был мой единственный выходной наряд.
После чего от одного из адвокатов, пани Стронжек, я узнала, что именно в этом платье я зажигала по полной программе в казино "Мариотт". Я в жизни своей ни разу не бывала в казино, как-то не случилось, да и по службе не доводилось туда заглянуть. Но вот, оказывается, в казино я все-таки была, вела себя там совершенно скандально, угрожала всем своим прокурорским чином.
И, ясное дело, пребывала в изрядном подпитии, да еще в компании некоего подозрительного мафиози.
К тому времени я уже начала повнимательнее относиться к подобным пакостям и задумалась, когда я последний раз была так одета и кто мог меня видеть. Да ради бога, огромная толпа людей два года назад - на приеме в шведском посольстве, устроенном в честь открытия очередного польского филиала мужниной фирмы. Вот туда-то я вырядилась в свое королевское платье. Но кому там было дело до моего наряда? Супруге шведского посла?
В первую очередь они набросились на все, что с фотографиями, тщательно сравнивая каждую с моей физиономией. Я искренне пожалела, что на фотографии в паспорте я похожа на чучело, но с этим теперь ничего не поделаешь.
- Вас действительно зовут Барбара Борковская? - спросил инспектор карим-то потусторонним голосом. - Урожденная Мямля? Дочь Густава и Алины?
- Урожденной Квятковской, - машинально вырвалось у меня. - Девичью фамилию бабушки я тоже знаю. Хотите, скажу? Войтыцкая.
И второй бабушки - Герцен. София Герцен.
У каждого человека всегда по две бабушки, тут уж ничего не попишешь.
- У вас есть доказательства?
- Что за вопрос! Конечно! Только давайте спустимся вниз, домой. У меня есть даже бабулины фотографии, можете их посмотреть, коль скоро ничего не украли. А что, при ограблении всегда требуются фото бабушек пострадавшей?
Если хотите, у меня есть фотографии и прадедушек, но, к сожалению, только двух. Прадедушек и прабабушек у меня по четыре штуки - как у всех.
Честное слово, я от всего сердца готова была предоставить им все, что они попросят. За те скоротечные мгновения, прошедшие между бегством из собственной квартиры и первой рюмкой рислинга, я успела пережить утрату всего своего добра во главе с компьютером, подсчитать потери и даже их оплакать. В то, что у меня ничего не украли, я поверила сразу, и меня охватило райское блаженство. Боже мой, хоть разок судьбе не удалось шваркнуть меня мордой об стол!
Инспектор и комиссар долго пялились в мои документы, стояли совершенно неподвижно, точно окаменели. У меня даже появилось ощущение, что сам факт моего существования как-то не очень понравился им.
- Панове, - деликатно начала я, - у меня юридическое образование...
Инспектор тотчас оживился:
- У вас есть диплом?
- Естественно. Тремя этажами ниже. А также справки со всех мест работы поочередно, приказ о назначении меня прокурором, доказательства незаслуженной компрометации... А что, скомпрометированного прокурора можно грабить? Я кодекс знаю, там такой статьи нет.
- Э-э.., не в этом дело... Все указывает на то, что вы - Барбара Борковская, проживающая по этому адресу... А есть у вас квитанции по квартплате, может, акт купли-продажи квартиры...
- Причем нотариально заверенный, - сухо ответила я, все это начинало мне не нравиться. - А что, у вас имеются сомнения, что это я и что я тут живу? Что происходит? Обычно для доказательства достаточно общегражданского паспорта с печатью о прописке. Панове, прошу прощения, но я не слепая и не придурковатая, прекрасно вижу, что вы сомневаетесь в самом факте моего существования. Сколько свидетелей мне нужно представить? И вообще, в чем дело?
Инспектор долго молчал, а комиссар таращился на него бессмысленным взглядом. Было ясно как день, что тут что-то очень крепко не так.
Наконец инспектор ожил и вздохнул:
- Вы, слава богу, юрист. Может, это облегчит дело. Если бы вы смогли перейти с нами на профессиональный уровень, я был бы вам очень благодарен.
- Полагаю, что смогу, - ответила я помягче. Странность происходящего настолько заинтриговала меня, что даже полбутылки рислинга выветрились из головы. - Так что давайте, выкладывайте все прямо.
- Прямо так прямо. Так вот, позавчера, двое суток тому назад, считая от сей минуты, Барбара Борковская, проживающая по этому адресу, была убита выстрелом из пистолета на территории коттеджного поселка Вилянов. В данный момент Барбара Борковская лежит в морге. В то же самое время Барбара Борковская стоит передо мной живая и здоровая. Вы удивляетесь, что я несколько сбит с толку?
- Ну я же говорил, что их две! - выкрикнул молодой комиссар.
Эх, молодо-зелено, простим ему эту порывистость.
- А откуда вы знаете, что это была я? - 1 спросила я потусторонним голосом, замечательно повторив интонации инспектора.
- Паспорт, прописка.., вы не заявляли об утере паспорта, я проверял.
Я секунду помолчала. Профессиональный уровень есть профессиональный уровень.
- Особ, которых зовут Барбара Борковская, в нашей стране вагон и маленькая тележка.
Подделать штамп о прописке - это пустяк даже для дилетанта. Вы провели опознание тела? Покойницу кто-нибудь опознавал?
- Нет, еще нет. Опознание мы отложили на завтра, брат покойной...
- Господи помилуй, Влодек! Не делайте глупостей, не пугайте моего брата! А тем более родителей! Я жива, вы что, до сих пор этого не заметили? Вот я вас шандарахну пустой бутылкой в темечко, тогда вас проймет! Черт побери, прошу прощения...
Я опомнилась. Бутылкой по темечку - это не вполне профессиональный уровень.
С немалым усилием я снова вошла в роль прокурора.
- Вы исходили исключительно из паспорта и штампа о прописке? Без опознания тела?
- Это на самом деле серьезная ошибка с нашей стороны. Но есть все данные о том, что Барбара Борковская, журналистка, условилась о встрече на месте преступления, приехала туда и была убита.
- Как?
- Одним выстрелом, прямо в сердце, сзади.
- Там кто-нибудь живет?
- Территория и обстоятельства очень способствовали такому убийству. Оружие не нашли, возможно, оно было с глушителем.
- С кем она договорилась о встрече?
- С Иоанной Хмелевской, писательницей.
- И что говорит Хмелевская?
- Что журналистка была наглая и мерзкая, взяла ее за горло, клянчила интервью, невзирая на явное нежелание писательницы, к тому же опоздала...
Вот теперь мне сделалось плохо...
***
Все началось два года назад, может даже раньше, но я ничего не замечала и ни о чем не догадывалась.
- В чем ты была вчера после обеда? - внезапно спросил меня муж сентябрьским вечером, когда мы загнали деток в постель и сидели за чаем.
- Да в том же, в чем утром, - изумилась я. - Ив том же, в чем сегодня. У меня не слишком много нарядов, ты не заметил?
Муж отмолчался. Он сидел какой-то нахохлившийся, явно не в своей тарелке, поглядывая то на меня, но на дуршлаг на стене за моей спиной.
Чай мы пили на кухне. Мне не хотелось бегать, накрывая стол в гостиной, широким раздвижным столом мы пользовались, только когда ели вместе с детьми. Время от времени приходилось проверять, умеют ли они управляться с ножом и вилкой.
Обычно дети ужинали раньше, а мы чаевничали позже. Это были мои самые любимые минуты - тишины и покоя. На сей раз с покоем явно дело не ладилось.
- А что случилось? Я плохо выглядела?
- Я знаю, что по дороге домой ты заезжала на Мокотовскую, - продолжал муж, не отвечая на мой вопрос. - Обязательно нужно было заезжать?
Ни на какую Мокотовскую по дороге домой я не заезжала, мне там нечего было делать, да и вообще не по дороге. В этот день я возвращалась из Краковского Предместья, из окружной прокуратуры, куда моталась по делам. Дела затянулись, потом я торопилась, еле-еле пробилась на Mapшалковскую и ехала прямо, никуда не сворачивая.
Откуда ему в голову пришла такая странная идея?
- Да меня там вообще не было. Зачем мне туда ехать? Кто это выдумал?
Муж укоризненно посмотрел на дуршлаг.
- Тебя видели. Поэтому я спросил, в чем ты была. Кроме того... Можно было вести себя тактичней...
Я ничегошеньки не понимала, но даже не встревожилась. Какая-то глупость, кто-то ошибся. Кретин.., или кретинка. Скорее уж кретин мужского пола, он-то как раз и не заметит, кто во что одет, а баба все высмотрит. Одета я была в обычный простой костюм, темно-серый. Юбка, пиджак, бежевая блузка. Мой стандартный служебный наряд, отлично подходящий для осени.
Стоп, а косыночка? Такая тоненькая, в черно-серо-бежевую полосочку. Купила я ее на лотке, это не редкость.
- А как я себя вела? - спросила я.
- Ты сама лучше знаешь, - с отвращением ответил муж, сосредоточившись на дуршлаге.
Я, похоже, не заслуживала даже взгляда.
- То-то и оно, что не знаю. Ты уверен, что это была я?
- Совершенно. Тебя подробно описали, именно так, как ты выглядела. Не говоря уж о том, что ты громко и чин по чину представилась: прокурор Барбара Борковская. Уж этого могла бы не делать, хотя бы ради нас.
- Значит, я совсем потеряла голову, - беспечно ответила я. - Не понимаю, откуда у тебя такие своеобразные сведения. Неужели всерьез думаешь, что это была я? Просто чушь какая-то.
Муж наконец-то оторвал взор от дуршлага, мрачно посмотрел на меня и быстро перевел взгляд на стакан с чаем. Конечно, я прекрасно знала, что благоверный всегда считал меня способной на что угодно, но даже мое "что угодно" должно иметь свои границы. Принародные вопли о том, что я-де прокурор, слишком выходят за эти границы. Я пожала плечами: наверняка у него затмение в мозгах, потом пройдет. И переключилась на другую тему. Как раз в то время я вела несколько трудных и очень неприятных дел, совещание в окружной прокуратуре тоже радости не добавило, и вообще я жутко устала. А надо было еще ознакомиться с материалами дела.
Недели через две-три, тоже вечером, зазвонил телефон и бабский голос заявил:
- А пани хоть знает, что ее муженек с этой шулькой загулял, там у них роман, как в бразильском сериале, а вам хоть бы хны?
После чего в трубке что-то зашелестело, словно кто-то рядом возбужденно зашептал, пытаясь вырвать у доброжелательницы из рук трубку, и телефон замолчал. Вместо того чтобы переживать, я занялась хозяйством. Накормила ужином детей, выдраила кухню, приготовила обед на завтра.
Мужа дома не было, он мог в это время гулять хоть с белой медведицей, но я не поверила ни единому слову. Люди постоянно используют телефон для дурацких розыгрышей. Мужу я даже словечком не обмолвилась, потому что немедленно забыла об этом дебильном доносе. Анонимок и угроз мне и на работе хватало.
Следующий странный сигнал поступил как раз с работы.
Стояла поздняя осень, и я перешла на темно-серое теплое пальто. В тот день под пальто был официальный наряд: синий костюм типа "шанель" со светлой водолазкой. Шарфики и косыночки я меняла постоянно, а костюмов у меня было всего два. Фривольные рюшечки и яркие цвета я считала совершенно неподходящими при допросах свидетелей и подозреваемых, и уж тем более в суде.
- Ну ты зажигала позавчера! - съехидничал Яцусь, мой коллега-прокурор, человек талантливый, но несколько легкомысленный и очень бестактный, Понеслась прямо с работы, даже переодеться не подумала! Ах, как затягивает коварная трясина светской жизни...
Я не поняла, о чем это он. Позавчера вечером я переписывала обоснование приговора, а в стиральной машине тем временем кувыркались одежки моих детей. Может, это и называется "зажигала", потому что я натолкала в машину слишком много барахла и носилась потом по квартире, не зная, где это все развесить. Недосохшее тряпье до сих пор лежало в тазах.
- У тебя с головой не в порядке или как? - вежливо осведомилась я. - Ты о чем говоришь?
- Не отрицай, передо мной можешь не притворяться. Но почему только в баре "Тайфун"?
- Что в баре "Тайфун"?
- Так ведь это же такой шалман! Факт, знакомых там нечасто встретишь, но случается.
- Может быть, - согласилась я. - И что в этом шалмане "Тайфун"?
- Как это - что? Насколько я понимаю, ты там активно расслаблялась.
- Я?
- Не я же. Меня там позавчера не было.
А вот вчера вечером зашел - искать свидетеля.
Свидетель интересовал меня куда больше, чем расслабуха в шалмане, потому что дела друг друга мы знали и временами шли на взаимовыручку.
- Которого?
- Этого лысого, Стемпняка.
- Нашел?
- Бог милостив, нашел! Я чувствовал себя таким дураком: слишком рано его отпустил, а он растворился в тумане, сама понимаешь...
- Надо в другой раз задержать на сорок восемь часов. Он же врет как по нотам!
- Да надо, надо, только я его отпустил, почему и получил при случае красочный рассказ о твоем взрывном темпераменте. Здорово же ты до сих пор маскировалась!
- Хочешь, я на тебя в суд подам за клевету?
- С ума сошла? Ты, прокурор, подашь на кого-нибудь в суд?!
Я опомнилась.
- Нет, ни за что!
- Ну вот, сама видишь. И свидетелей у тебя нет.
- Хорошо, я не подам на тебя в суд, но расскажи мне как следует, в чем дело, - попросила я. - Мне интересно стало. Откуда я взялась в баре "Тайфун"?
- И мне это показалось странным, - признался Яцусь. - Но внимание ты привлекла к себе будь здоров! И нечего отрицать, тебя барменша описала во всех подробностях. Ты и сейчас так же одета, только финтифлюшка на шее у тебя тогда была другая. Она говорила о белом в синий горошек, а тут я вижу голубой, если я не дальтоник.
Я слегка обалдела, потому что позавчера на мне действительно была косынка в синий горошек. За сменой аксессуаров я строго следила, не дай бог два дня подряд появиться в одном и том же.
- Может, я страдаю потерей памяти...
- Невелика потеря.
- ..или раздвоением личности, но что-то не припоминаю, чтобы хоть раз бывала в баре "Тайфун".
- Здорово, значит, позавчера набралась...
- Ты на самом деле веришь в такую чушь? - сердито огрызнулась я.
- А что, у тебя есть двойники? Насколько я знаю, двух Барбар Борковских прокуратура не держит. Прокурор Борковская, крепко перебрав горячительных напитков и изрядно развеселив зал, слегка неверным шагом его покинула...
- В котором часу это было?
- Рано, свидетели утверждают, что в двадцать один тридцать. Но все равно ты пить здорова...
- Вот черт, мой муж вернулся только после десяти, я могла и успеть... Ага, а несчастные дети сами все перестирали. Да, а что с машиной?
Я в таком жутком состоянии вела машину?
Яцусь захихикал и дал мне понять, что я напрасно оправдываюсь. По его мнению, пребывание в "Тайфуне" - никакой не позор, разве что не стоит особо привлекать к себе внимание.
И все-таки я не желала заниматься всей этой ерундой, пока кружным путем до меня не дошло, что одну из сотрудниц моего мужа зовут Уршуля.
Ну Уршуля так Уршуля. Бог с ней, какое мне дело до его сотрудниц. Муж был весьма мелким совладельцем огромной польско-шведской фирмы, они развернули по всей Польше свои филиалы и выпускали различные химические штуки, по-моему, что-то из области косметики. На них по определению работали сотни людей. Собственно говоря, сказочных доходов это пока вовсе не приносило, дело только начиналось, зато времени требовалось немерено, и всякие дурацкие романы муж просто не мог себе позволить.
Я и не вспомнила бы про тот телефонный звонок, если бы не раздался еще один.
Таинственная личность вкрадчиво зашептала:
- А Уршулька, знаете ли, прекрасно готовит, куда вам до нее! Она такие кнедлики делает, что просто пальчики оближешь! А ваш муженек так за этими кнедликами несется, что ветер в ушах свистит...
И связь прервалась. Но это было правдой - влюбленность моего мужа в кнедлики, которые я, по причине сумасшедшей занятости готовила раз в год. В последнее время. Раньше, сразу после свадьбы, я их готовила два раза в год. Может, муж у меня и впрямь недокормленный?
Да пошли бы они к черту, анонимная доброжелательница вместе с ее дурацкой Уршулькой.
Но вскоре уже мой шеф посмотрел на меня как-то странно.
- Вы, разумеется, понимаете, - сказал он после деловой беседы, - что репутация прокурора имеет существенное значение. Слишком много говорится о наших слабостях и ошибках. Было бы очень желательно не марать эту репутацию. Спасибо.
Он попрощался со мной так, что у меня даже не было возможности спросить, в чем дело. Я заподозрила, что это Яцусь распускает мерзкие слухи, и обозлилась. Жаль, редко видимся, голову бы ему оторвала. Яцусь вел страшно запутанное дело, безнадежный "висяк", даже поздороваться не всегда получалось. И снова я махнула на все рукой, и без того дел хватало.
Не обращала я внимания и на то, что муж ведет себя все холоднее и холоднее. Он укоризненно посматривал на меня, в основном молчал, возвращался поздно, сексом не интересовался, разговаривал односложно и очень вежливо, как с чужой. Наконец он не выдержал.
- Где ты оставила машину? - спросил он однажды вечером, когда нам удалось вместе сесть за ужин.
- Стоит перед домом, - удивленно ответила я, потому что из окна машина была отлично видна. - А что?
- Не сегодня, а вчера!
- Тоже перед домом, как обычно. А что случилось?
- Сегодня утром машина действительно была перед домом. Когда ты успела ее пригнать?
Работы у меня было выше головы, однако вряд ли я из-за этого окончательно поглупела. Но вопроса почему-то не поняла.
- Откуда пригнать? Ну хорошо, вернулась я достаточно поздно, но ведь ужин детям оставила. Потом я никуда не выезжала, так что машина стояла на обычном месте. Что-нибудь случилось?
В чем дело?
- Дело в том, что я приехал еще позже и не озирался вокруг. А ты уже спала...
- Вот именно, - быстро подхватила я. - Куда ты подевался? Я собиралась тебя дождаться, но меня сморило. У тебя много работы, это понятно, но мог бы и позвонить...
- Кому?
- Мне. Я твоя жена, между прочим.
- И где тебя искать?
- Что за дурацкий вопрос! Если не на работе, то дома. Разве я бегаю по лесам-полям?
- Твои излюбленные места ни лесами, ни полями не назовешь. Разве что ты так именуешь кабаки, где собираются подонки общества...
- Ты отстал от жизни, - перебила я, все еще не растеряв спокойствия и даже чувства юмора. - Теперь неизвестно, кого называть подонками общества. Не говоря уж о кабаках, которые сейчас очень даже в моде.
Муж насупился. Я смотрела на него с нежностью: все-таки он очень красивый... Конечно, это дело вкуса, но муж нравился не только мне, за годы нашего брака он возмужал, от него исходила уверенность, он выглядел таким солидным. Правда, в последнее время ко мне он стал относиться с прохладцей. Но это казалось скорее странным, чем подозрительным.
- Я куплю себе мобильный телефон, - сконфуженно пообещала я, потому что уже год, как собиралась обзавестись игрушкой. - Ты сможешь мне звонить, даже если я буду ловить рыбу посреди Вислы.
- Не увиливай, - сухо велел он. - Я хочу знать, как часто ты садишься за руль в пьяном виде. Дорожной полиции ты тоже суешь под нос свое служебное удостоверение?
Что ж, этот вопрос я поняла и решила, что кто-то из нас свихнулся. Никогда в жизни я не водила машину в нетрезвом состоянии и вообще не могла вспомнить, когда в последний раз напивалась. Уже много лет я почти не пила спиртного.
Ну, иногда рюмку вина к обеду, очень редко стопку водки под селедку в маринаде... Ах да, кажется, на именинах Агаты, через три года после нашей свадьбы. Петрусю был годик, значит, это случилось шесть лет назад. Стартовала я тогда на голодный желудок, начав при этом с шампанского. На закуску Агата подала кальмаров, которых я не выношу, поэтому ограничилась шампанским, дальше было красное вино, поданное к патологически жесткому гусаку, а потом мне стало весело и хорошо. Блюда Агате в тот раз явно не удались, закусывать было нечем. Под конец я еще тяпнула коньячку вдогонку - и на обратном пути надумала во что бы то ни стало спеть, мы возвращались в такси, и я ужасно развеселила водителя.
Муж был трезв как стеклышко, и в нем боролись противоречивые чувства: нежность и стыд за меня. Впервые в жизни он вез домой пьяную жену, какой позор! Ну хорошо, даже если б я напилась прямо сегодня, все равно получается раз в шесть лет, не очень-то часто.
- И все-таки я никак не пойму твоих вопросов. - Мною пока руководило только любопытство. - То есть содержание понимаю, а смысл - нет, ну ни в зуб ногой. Откуда у тебя такие чудовищные идеи?
- Вчера в ресторане на Пулавской ты устроила такое представление... Ты можешь этого и не помнить, не исключено, что напилась до пробела в биографии. Я решил, что ты вернулась пешком, - в конце концов, тут недалеко, но раз ты утверждаешь, что вела машину...
Вот тут я и вышла из себя.
- Стефан, что ты мелешь?! - заорала я во всю глотку. - Полная чушь, из суда я отправилась на работу и должна была еще допросить свидетеля, единственный кабак поблизости - это пиццерия на Викторской, водки там не подают, к тому же она была уже закрыта. Это забегаловка для студентов, они на перемене выскакивают и перехватывают там на скорую руку. Ни в каких кабацких пьянкахя не участвую, не морочь мне голову. Кто это вообще выдумал, можно поинтересоваться?
- Лица, вполне заслуживающие доверия...
- Кто?!
- Этого ты от меня никогда не узнаешь. Не имею привычки раскрывать свои конфиденциальные источники.
В моей ошарашенной голове пискнула мыслишка: с каких это пор между нами завелись тайны? Ведь в течение девяти лет мы питали друг к другу безграничное доверие, сто раз испытанное и доказанное. Не было на свете такой человеческой силы, да черт побери, и нечеловеческой тоже, которая могла бы нас разделить. Конечно, случались и ссоры, но друг для друга мы были важнее всего на свете. Я говорила правду и всегда знала, что он тоже говорит мне правду. Что же тогда означают его слова?!
Мысль работала молниеносно, только скорее в спинном мозгу, а не в головном. У меня не было времени спокойно обо всем подумать, потому что во мне вдруг пробудилась древняя интуиция, собачий нюх.
- В этом источнике случайно не кипит цикута или белена? - ехидно спросила я. - Что за Уршулька готовит тебе кнедлики?
Мой муж был деловым человеком. Он не дрогнул, не изменился в лице, а если на миг окаменел, то я угадала это исключительно шестым чувством. Которому не поверила. Женщины вообще верят только в то, во что хотят верить.
- А какое это имеет отношение к теме? - холодно и спокойно спросил он. - Мы разговариваем о твоем поведении, а не о кулинарных рецептах.
- Очень даже имеет, потому что я-то не терзаю тебя по поводу идиотских анонимных звонков.
Я не собираюсь всерьез воспринимать оскорбительные инсинуации. И очень жаль, что ты таковым веришь.
Я полагала, что мы хорошо знаем друг друга. Мне прекрасно известно, что ты не бабник и за девицами не бегаешь. По-моему, и ты отдаешь себе отчет в том, что я не пьяница и не дебилка. Кто-то старается создать мне такую репутацию, что совершенно очевидно, а уж мне и подавно - недаром я столько лет имею дело с темной стороной жизни. Но вот ты казался мне последним человеком, который мог бы поверить в подобные сплетни обо мне. Невероятно! Откуда до тебя доходят такие гадости и в чем тут дело?
- Может быть, именно в компрометации.
Вопрос - в чьей.
Моя интуиция уже разыгралась не на шутку, как я ее ни утихомиривала.
- Ты знаком с какой-нибудь Уршулькой?
Муж секунду колебался. Будь это просто свидетель в суде, я бы наверняка ничего не заметила.
- Уршуля Белка - моя секретарша. Хороший работник, занимается своим делом.
- Ага. Заваривает кофе, обрабатывает корреспонденцию, стучит на компьютере и таскает из дома кнедлики...
При словах "стучит на компьютере" интуиция снова сделала стойку. Словно какой-то ледяной ветерок повеял. Я отмахнулась, решив, что все дело в несчастных кнедликах.
- Ну хорошо, один раз она действительно принесла кнедлики. Они очень пригодились, потому что у меня были одна встреча за другой и ни единого шанса перекусить. Уршуля это предвидела, поскольку прекрасно знает мое рабочее расписание.
- Словом, настоящая жемчужина, - подытожила я, надеясь, что мой голос звучит спокойно. В конце концов, кнедлики еще не трагедия. - Получается, что кто-то решил оставить тебя без этой секретарши, наверное, хочет ее подсидеть. Этот кто-то надеется, что я буду закатывать тебе скандалы, которые вынудят тебя уволить сотрудницу. Нет, этого ты можешь не бояться. А вот кто и чего хочет добиться, марая мою репутацию таким дурацким образом, я угадать не могу. По крайней мере, пока.
Он мне не поверил. Где-то в душе тонкий голосок кричал, что мой родной муж мне не верит.
Увы, весь остальной мой организм упрямо сопротивлялся этому голоску здравого рассудка. Мало того, что меня раздирали внутренние противоречия, так еще работы было невпроворот, в отличие от денег, которых оставалось с гулькин нос. Карьера, борьба с преступными элементами и сведение концов с концами не оставляли времени на то, чтобы разобраться с женской интуицией.
***
Брюки я ношу редко. Не знаю почему, но юбка кажется мне гораздо пристойнее для судебных заседаний. Я же не пан прокурор, а пани прокурор. Не будучи фанаткой взбесившегося феминизма, я все-таки уважаю разницу между полами и штаны надеваю туда, где эго имеет смысл. В поход, в горы, во время генеральной уборки, чтобы вскарабкаться на стремянку. На стройке я бы, наверное, носила штаны каждый день, но в суде - увольте. Супер-пупер нарядов у меня совсем не было, имелось только одно выходное платье на все случаи жизни: из черного бархата, с изысканным серебряным кружевом. Три года назад я выкупила его у судьи Кленской. Она этот шедевр отхватила на распродаже в Париже, после чего мигом растолстела так, что на платье это могла только любоваться. У нее тоже с денежкой было туговато, поэтому она уступила платье мне по той же цене, по какой и купила, заливаясь при этом горючими слезами. Это и был мой единственный выходной наряд.
После чего от одного из адвокатов, пани Стронжек, я узнала, что именно в этом платье я зажигала по полной программе в казино "Мариотт". Я в жизни своей ни разу не бывала в казино, как-то не случилось, да и по службе не доводилось туда заглянуть. Но вот, оказывается, в казино я все-таки была, вела себя там совершенно скандально, угрожала всем своим прокурорским чином.
И, ясное дело, пребывала в изрядном подпитии, да еще в компании некоего подозрительного мафиози.
К тому времени я уже начала повнимательнее относиться к подобным пакостям и задумалась, когда я последний раз была так одета и кто мог меня видеть. Да ради бога, огромная толпа людей два года назад - на приеме в шведском посольстве, устроенном в честь открытия очередного польского филиала мужниной фирмы. Вот туда-то я вырядилась в свое королевское платье. Но кому там было дело до моего наряда? Супруге шведского посла?