Страница:
— Все опаздывают! — философски огрызался шофёр, не отрывая жадного взгляда от серебристой марсианской машины и её толстеньких пассажиров. — Всем шею намылят! И ты думаешь, хоть один пассажир у меня будет?
— А это не имеет значения! — хрипел диспетчер остатками голоса. — А это не твоя забота! Хоть пустой автобус, да должен отправиться! Варшава оборвала телефоны, там ждут автобусы! Сейчас на телефонах повисли гарволинцы, так Варшава на телеграммы перешла. Ты хочешь меня под монастырь подвести, такая твоя растакая… плазма галактическая!
— Ладно, ладно, сейчас отправлюсь, — услышав про галактическую плазму, сдался водитель.
И совершенно пустой автобус, где сидела только одна баба с огромной корзиной, в которой беспокойно попискивали цыплята, нехотя вырулил со стоянки и двинулся в направлении Варшавы.
На одной из крутых узеньких улочек, спускавшихся к центральной площади, совершенно пустынной, директор ювелирного магазина лихорадочно шептался со своим шурином.
— Да нет, конечно же, на сто процентов я не уверен, но, если у них есть минералы, среди них могут быть и драгоценные. Не обязательно бриллианты, но драгоценные. И золото тоже может быть. А ты ведь знаешь, Леонтий, в этом деле главное — успеть первым. Кто успел, тот и съел. Ведь эти космические балбесы небось и не знают цены своим камушкам, ведь им, не исключено, понравится, к примеру, такой вот булыжник. Или те камни, валуны, что на полях валяются. Вот бы набрать и поменяться!
— Ты прав, Кондратий, — соглашался шурин, привыкший во всем доверять проходимцу-родственнику. — Ты у нас голова! Вот только как ты с ними сговоришься? Ведь ни бельмеса же по— нашему… Ага, придумал! Просто взять и им под нос подсунуть!
— Как подсунешь? Втихомолку не удастся, народ толпится, будто невидаль какая…
— Ay тебя с собой есть камень? Можно ведь одного и в сторонку отозвать, и из-под полы показать… Будто впервой! Ох, Кондратий, ведь это какие денежки можно зашибить!
Оглянувшись украдкой, директор ювелирного магазина подобрал валявшийся неподалёку обломок булыжника и сунул его в руку шурина.
— Вот, возьми для начала.
— Я? — испугался шурин. — А почему ты сам не…
— Соображай! Если я сам подойду к космиту, народ сразу скумекает — туг дело нечисто. И уж спокойно с ним не пообщаешься. Ну да ладно, пошли вместе. Вот у меня на всякий случай прихвачен и бриллиантик. Русский, небольшой, но все же… Если на булыжник не клюнут.
И оба быстрым шагом направились в сторону рыночной площади. Сунув камень в карман, шурин зажал во вспотевшем кулаке русский бриллиантик…
В продовольственном магазине царила невообразимая паника. Толпа озверевших баб штурмовала; прилавки. Вскоре полки, уставленные продуктами, опустели и продавщице пришлось отпускать товар непосредственно со склада в подсобке.
— Не развязывайте, проще пани, не килограмм возьму, а весь мешок! — перекрикивая шум, попросила продавщицу покупательница. Негромко постаралась попросить, но её, к сожалению, услышали.
Тут же посыпались реплики:
— Ещё чего, целый мешок сахару одной!
— Ишь какая выискалась, весь сахар разберёт!
— Пани Кристина, больше пяти кило в одни руки не отпускайте! А то нам не хватит!
— А ты куда лезешь? Пани тут не стояла!
— Женщины, опомнитесь! С чего такая паника? Они же ничего не жрут, видели же, даже яблока это свиное рыло не захотело!
— А тогда зачем сама в очереди стоишь?
— Теперь моя очередь! Дорогуша, мне пять кило сахару, пять кило муки, пять кило соли…
— Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?
— Человечиной!
— Ну и шуточки у вас, проше пани!
— Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы. Да, все десять банок. А вон в тех банках что?
— Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?
— Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!
Чем меньше продуктов оставалось в магазине, тем больше разгорались страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов, взъерошенные и распаренные бабы выкатывались из магазина, даже не глянув в сторону рыночной площади и не обратив никакого внимания на трущегося около них мужчину с очень помятым букетом в газетной бумаге. Самого его не очень помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался…
Сатирик, охраняющий вместе с пилотом космический корабль, внимательно наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное явление: в одном месте толпа вроде бы стала ещё гуще, все сгрудились около какого-то человека, показывающего пальцем на их космический корабль. Следуя за пальцем, люди поднимали головы и тоже напряжённо вглядывались в какой-то заинтересовавший их фрагмент корабля. Данное обстоятельство весьма встревожило сатирика, и он зашлёпал по булыжникам мостовой к пилоту, охранявшему космический корабль с другой стороны.
По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв о шлемофоне, сатирик довольно сильно стукнулся о шлемофон пилота. Выругавшись, он вполголоса сообщил:
— Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолёте. Пальцами друг другу показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.
Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их кораблю, и он пошлёпал вслед за сатириком на ту сторону. И в самом деле, теперь уже многие в большом волнении всматривались в звездолёт, точнее, в его верхнюю часть. Пилот встревожился ещё больше.
— Оторвалось там что-то? — предположил он, и вдруг его осенило. — Понял, автоматический подъёмник!
От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять. А в народе уже стали рождаться домыслы и вымыслы.
— А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там не одна штука осталась.
— А он не похож на этих…
— И как пан там его разглядел?
— Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.
— Какой Стась?
— Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.
— А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там в свой бинокль разглядел! Только не привирай.
— На что мне привирать, тут и без привирания такое… Вижу, что-то там шевелится, ну я и навёл бинокль.
— И что?
— Такого страшилища в жизни не видел!
— Как не видел, вон же стоят!
— Да эти по сравнению с тем красавцы.
— А тот какой же?
— Голова с котёл, морда… морда — и не знаю с чем сравнить. Ни на что не похожа. Такое впечатление — одна головешка у него! На тонкой шее качается и во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!
— Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает…
— Не иначе эти, что вышли, приоделись, а тот в натуральном виде, — глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.
— И пан думает, он задницу выставил? — ещё глубокомысленнее подхватил механик-вулканизатор.
— Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех морды такие! А тут, на площади, они в скафандрах.
— В таком случае красавцами их никак не назовёшь, — заключила продавщица обувного магазина.
— А пани уже намылилась за кого-нибудь из них замуж? — иронически поинтересовалась заведующая сберкассой.
— Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!
— Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.
— Точно, шары выкатил и светит!
— Что он сказал?
— Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят! Сразу на все стороны зырят.
Эти досужие вымыслы опроверг рассудительный и спокойный директор погребальной конторы.
— Если это морда, то я ничего не понимаю. Сами подумайте, как такая громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы. Куда этим одетым до того голого!
И в самом деле, тыква автоматического подъёмника раза в три превосходила своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из организаторов эксперимента не пришло в голову, что это обстоятельство может насторожить сообразительную общественность.
Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.
— А чему тут удивляться? — сказала она. — Может, головы у них такие… упругие, немного примять — и затолкали в шлемы.
— Тёмный народ! — поддержал её стражник местной тюрьмы. — Да им ничего не стоит уменьшиться-увеличиться, раз— два и готово! Эй, ты чего мне в харю крапиву тычешь? Сам нюхай, коли охота. Вот я тебе сейчас её в глотку затолкаю!
— Спокойно, Адик, не надо в глотку, давай культурненько, ведь на нас заграница смотрит…
Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии у своей машины, не зная, как заставить автоматического подъёмника исчезнуть с глаз общественности. Вот и ещё одно упущение, не продумали связь с экипажем. Немного отлегло от сердца, когда среди зевак заметили редактора и фоторепортёра.
— Если что, как-нибудь их удержат, — обрадовался сатирик. — Или нас вовремя предупредят, чтобы успели смыться.
— Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.
— Мы-то ещё ничего, вон кому приходится туго, — мотнул пилот головой в сторону коллег у стены дома.
У стены дома тесно сбитая толпа зевак окружила представителей двух цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже давно исчерпал весь запас известных ему геометрических фигур и попытался создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому как воображения и способностей явно не хватало. А тут ещё художник недовольно шипел в наушники:
— Ну что ты чепуху изображаешь, бесформенные какие— то каракули. Отдай мел, я сам…
Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле недостатка не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки, они пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же надеясь, что по причине отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.
Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал своё примитивное: а2 +b2 = с2, художник сначала демонстративно долго изучал им начертанное, а затем в ответ писал своё. Давно он не творил с таким вдохновением! Немного неуклюже, но все равно талантливо изображал он на стене всевозможные геометрические фигурки самых разнообразных очертаний. Вроде бы похожи на треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь отдалённо. А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в математике зрители, но и сам преподаватель лишь диву давались, тщетно пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли архитектор и историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.
Вот пришелец вдруг изобразил кучу каких-то мелких завитушек, то ли точек, то ли запятых.
— Надо бы их зарисовать! — шептал не помня себя от восторга историк. — Потом учёные расшифруют. Вы бы зарисовали, пан архитектор, ведь вы умеете рисовать.
Архитектор и сам понимал, что придётся на свои плечи взять ответственность за успех общения с пришельцами, кроме него да учителя математики никаких учёных рядом не оказалось, надо подключиться.
— Сосчитайте эти точки! — приказал он историку, входя в роль. — Количество переходит в качество. То есть, того… я хотел сказать, количество может иметь значение.
Оглянувшись, он заметил прораба с подопечной стройки. Прораб, любознательный молодой человек, одним из первых оказался на площади и теперь ни на шаг не отступал от звёздных пришельцев, жадно ловя каждый их жест, каждый шаг. Поняв, что архитектор хочет подключиться к общению с пришельцами, прораб протолкался к нему и протянул кипу светокопий чертежей, автоматически прихваченных со стройки. Карандаш у архитектора был свой. Схватив пачку фотокопий, архитектор принялся лихорадочно наносить на их обратную сторону рисунки инопланетянина.
Художник по светокопиям понял, что имеет дело с архитектором, и переключился на внеземную архитектуру. Настал его звёздный час. Из-под его пера, то бишь мела, к полному восторгу зрителей, появлялись совсем уж фантастические изображения. Историк трясущимися от волнения руками вцепился в архитектора, чтобы тот, не дай Бог, не подумал сбежать, и то и дело обращал его внимание на новые, интересные объекты.
К наблюдавшему за ними редактору пробился один из мужчин с совсем уже помятым букетом в руках.
— Пан Адам, — вполголоса сообщил он, — на площади находится какой-то физик, с ним ещё несколько человек. Только что делали снимки…
Редактор почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Спасибо, дорогой, что предупредил, — шепнул он в ответ. — Ещё что-нибудь заметил?
— Я нет, но, кажется, Ендрусь тоже что-то заметил. Ага, вон он до Янушека добрался, ему сообщает.
Обернувшись, редактор увидел, как фоторепортёр внимательно слушал другого мужчину с букетом, озабоченно кивая головой. Похоже, ситуация развивалась в нежелательном направлении.
Инопланетное страшилище у стены все продолжало знакомить землян с достижениями высокоразвитой цивилизации. Два других представителя той же цивилизации мирно стояли поодаль. К ним пробился фоторепортёр сквозь плотное кольцо любопытных землян и, приблизившись вплотную, громким шёпотом приказал одному из них:
— Немедленно смывайтесь! Запахло жареным. Осторожненько возвращайтесь к машине.
Инопланетное чудовище, в середине которого оказался консультант, спокойно отдыхавший после трудов праведных, резко заколыхалось. Из толпы послышались крики:
— Зачем близко подошёл? Они этого не любят.
— Назад, назад! Не приближаться!
— Ишь какой смельчак выискался! Мы бы тоже так хотели, да совесть имеем…
Фоторепортёр поспешил нырнуть обратно в толпу, а недовольное страшилище, похоже, решило пообщаться с собратьями. Оно разлаписто приблизилось к ним. Три круглые головы склонились друг к дружке, и вот все три чудища, развернувшись, не торопясь зашлёпали к своему космическому кораблю. Очень не хотелось художнику прерывать свою творческую деятельность — он никогда не испытывал такого вдохновения, да что поделаешь. Видимо, всем им угрожает опасность.
За инопланетянами двинулся и историк, успевший уже сосчитать точки на стене. Столкнувшись в толпе с редактором, который давно спрятал микрофон и ничем не отличался от обычных зевак, он принялся делиться с интеллигентным на вид человеком распиравшими его мыслями:
— Я считаю, эту цивилизацию отделяют от нас сотни световых лет. И знаете, что я думаю? Не исключено, когда они разглядывали Землю в свои сверхмощные телескопы, видели ещё ранние стадии развития Земли… может, даже и динозавров.
Интеллигентный зевака явно заинтересовался. Наклонившись к историку, он взволнованно поинтересовался:
— И вы думаете, что они летели к нам все эти долгие тысячи лет? Вроде не выглядят такими уж старыми.
— Ну, может быть, средневековье, — не упорствовал историк. — Но ведь для них критерии времени совсем другие, для них могла пройти всего секунда.
— Критерии времени? — недоверчиво протянул редактор. — Тут я, пожалуй, с вами не соглашусь. Вспомните, ведь они медленно приземлялись, да и пока летели к Гарволину, пока над площадью зависли, прошло не менее получаса. А вы говорите — секунд!
— Ну как вы не понимаете? — горячо возразил историк. — Летели до Земли в нашем понимании тысячелетия, в их — несколько секунд. Здесь приземлялись в нашей атмосфере, здесь другие условия, значит, и критерии времени тоже другие. Законы сохранения энергии… А возможно, действуют ещё неизвестные нам законы перехода энергии в материю и обратно…
Не очень понятные, но чрезвычайно эмоциональные рассуждения историка настолько захватили редактора, что он опять незаметно включил магнитофон, чтобы записать их. Одновременно все его существо, жаждущее романтики, охватил сладкий трепет эмоций, и редактор уже раскрыл рот, чтобы засыпать эрудита-историка тысячью вопросов, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за локоть и отволок в сторонку.
— Едут настоящие учёные! — в панике зашептал ему в ухо фоторепортёр. — Из засекреченного научно-исследовательского БЗЦРУГИ, кореш из посольства дал знать Владе. Не хотели ехать, говорит, силой заставили…
Вздрогнув, редактор стряхнул с себя романтическое наваждение и, кажется, в первый раз задумался о возможных политических последствиях их эксперимента. Трепещущее от сладких эмоций сердце съёжилось под леденящими порывами страха. Что предпринять? С одной стороны — эксперимент в самом разгаре и превзошёл все ожидания, с другой — над ними нависла реальная опасность разоблачения.
— А ты откуда знаешь? — спросил он в последней отчаянной надежде, что сообщение окажется недостоверным.
— Твой человек донёс. Этот местный с коротковолновиком и в самом деле на весь свет растрезвонил.
Редактор понял — другого выхода нет.
— Что ж, в таком случае пора смываться. Поторопи их, пусть стартуют. И наших людей в толпе надо предупредить, что успеют — запишут, и пусть тоже сматывают удочки.
Фоторепортёр понимающе кивнул и смешался с толпой.
— …а мне интересно посмотреть, как они выглядят голыми! — с пьяным упорством твердил каменщик со стройки. — Эти же в одёжке, факт, не полетят голыми на экскурсию, как ты считаешь?
— Думаешь, среди них и бабы есть? — понял дружка напарник.
— Кто их там знает. Может, они все бабы.
— Тогда чего с ними по-научному разговаривать? — кивнул в сторону математика напарник.
— Я прихватил ножницы для разрезания металла, — зашептал им сварщик. — Вот бы разрезать их костюмчик и посмотреть на голеньких.
И все трое принялись живо обсуждать технические детали задуманного. К ним присоединились коллеги — бетонщик и два плотника. А чего тут трудного? Подкрасться потихоньку сзади, пока такой развернётся, десять раз успеешь ножничками раз-два. И сразу видно будет, из чего они. Ножницы себя покажут. Или разрежут, или соскользнут.
— А ну как у него в серёдке что ядовитое? — засомневался было героический сварщик. — Или облако какое вредное вылетит?
— Сташек, дай ему ещё глотнуть для храбрости, — распорядился бетонщик.
— А если такой надрезанный сдохнет от нашего воздуха? — проявил заботу один из плотников.
— Э там, так сразу и сдохнет, — успокоил его бетонщик. — Раз полетели в загранкомандировку, значит, здоровье проверили, выбрали небось самых крепких. Только и вправду режь его подальше от выхлопной трубы автобуса на всякий случай.
Поскольку весь этот обмен мнениями редактор не только подслушал, но и записал на свой магнитофон, он лишний раз убедился в правильности своего решения. Да, пора отваливать. Общественность явно освоилась с нештатной ситуацией и начинает проявлять инициативу, даже правильнее сказать — излишнюю инициативу.
Народ и в самом деле осмелел, космонавтам пришлось удвоить бдительность.
Например, когда шурин директора ювелирного магазина, преодолевая робость и подталкиваемый директором, излишне близко подошёл к одному из пришельцев, выбрав себе сатирика, тому пришлось на всякий случай наставить на него свою клизму. Робкий шурин поспешно нырнул в толпу, которая уже давно ревниво наблюдала за его поползновениями и теперь с явным удовлетворением восприняла реакцию пришельца.
— А не лезь, куда не надо!
— Глядите, ювелир опять со своими штучками.
— Глядите, глядите, ювелир и к марсианам примеривается, — кричала баба с кошёлкой. — Сам не лезет, шурина подсылает.
— Этот с кем угодно торговать сумеет. Спекуляцию развёл…
Молодой рабочий уговаривал мужика на телеге подъехать к астронавтам поближе.
— Пан кучер, вы бы с лошадками им показались, пусть кроме людей хоть какую живность увидят.
— Боюсь! — не соглашался мужик. — Как бы опять мне лошадок не спугнули.
— Да чего пан боится? Видишь же, они смирные. Да и неповоротливые, пока развернутся, лошадки сто раз успеют ускакать. Ну подъедь хоть немного, что тебе стоит! А то обидно за них, гляди, из какой дали прилетели, а лошадей так и не увидят.
Стоящие рядом гарволинцы горячо поддержали предложение рабочего. Посомневавшись, мужик решился. Чмокнул, приподнял вожжи. По булыжникам мостовой зацокали копыта, застучали колёса телеги, и она медленно двинулась к космическому кораблю.
Народ затаив дыхание наблюдал за очередным экспериментом. Как пришельцы отреагируют на таких страшных и больших животных?
А пришельцы явно проявили нерешительность. Страшное оружие одного их них, с таким грохотом выпускавшее ядовитое облако, лишь легонько грохнуло и замолкло, серебристая палка другого астронавта приподнялась было и опустилась, не издав грома и молний, не выпустив огня. Галактические существа, обернувшись к мужику на телеге, явно не знали, как на него отреагировать.
На самом же деле они лихорадочно совещались.
— Только спокойно! — призывал коллег сатирик. — С лошадьми нам не справиться. Не пугать ни грохотом, ни огнём, ни вонью, испугаются и понесут, тогда конец. Сметут нас вместе с вертолётом.
— Да ведь это дитя природы того и гляди прямо в мой вертолёт вместе со своими лошадьми заедет! — беспокоился пилот.
— Ещё минутку выждем, в случае чего отпугнём их в сторону.
В народе результаты эксперимента с лошадьми вызвали недоумение.
— Гляди, пан, неробкие парни! — удивлялась продавщица мясного магазина, весь персонал которого с самого начала оказался в числе зевак, благо уже давно в магазин никакого товара не завозили. — Не сбежали, только пялятся на лошадок.
Не все в толпе поняли суть эксперимента.
— А чего бежать-то? — удивился кто-то. — Ведь это кони, чай, не тигры.
— Думаешь, они разберутся, кто лошадь, а кто тигр?
— А что, если им кота показать? Эй, парни, поймайте какую-нибудь кошку!
У возницы не было намерения нападать на вертолёт, напрасно пилот опасался. Осторожненько приблизившись к серебристой машине, он остановил лошадей. Лошади вели себя спокойно и опять охотно остановились. Постояв немного, возница решил, что выполнил свой долг перед человечеством, и, чмокнув на лошадей, так же неторопливо отъехал подальше и остановился у дома на краю площади. Совсем уезжать не хотелось, интересно знать, что будет дальше.
Контакт галактических гостей и лошадей явно разочаровал публику. Ни кони, ни пришельцы ничего интересного не сделали, и те и другие спокойно восприняли наличие друг друга. Два подростка кинулись искать другие объекты для эксперимента, других представителей земной фауны.
— Только бы русские не помешали! — тревожились в толпе. — А то враз заявятся со своими танками, все испортят.
Кошки в Гарволине не относились к животным экзотическим или редким, наоборот, их было скорее излишне много, и вскоре оба подростка вернулись, держа в объятиях по откормленному, дородному экземпляру.
Бедный редактор почувствовал, что ещё немного — и он впадёт в отчаяние. Три космических пришельца ещё неуклюже чапали к своему кораблю, а сварщик с ножницами наизготовку уже пристроился за ними. Если он, редактор, станет сторожить этого экспериментатора, то те, с котами, могут натворить бед.
Молодые люди, крепко прижимая к груди отборных котов, вплотную приблизились к астронавтам, стерегущим свой корабль, и по счёту «раз, два, три» на «три» одновременно швырнули по коту в космонавта.
На сей раз реакция пришельцев на земные существа удовлетворила самых взыскательных представителей общественности. И пилот, и сатирик, прекрасно отдавая себе отчёт в последствиях, к которым может привести соприкосновение кошачьих когтей с надутыми автомобильными и велосипедными камерами, в отчаянии выкинули прямо-таки акробатический номер, изо всех сил шарахнувшись в сторону. Очень помогла им в этом третья нога, на которую пришлось опереться. Гибкий кронштейн настольной лампы опасно согнулся, но, слава Богу, выдержал. Выполнив неслыханный по сложности пируэт, космонавты шлёпнулись бы на спины и оказались в самом беспомощном положении, но, к счастью, упёрлись спинами в родимый вертолёт, и это их спасло. Удар самортизировали те же камеры. Оттолкнувшись от вертолёта, пилот в бешенстве направил на мальчишек своё грохочущее оружие, не жалея при этом парикмахерской присыпки, сатирик пустил в ход свою клизму. Народ в полном восторге бросился врассыпную.
— Не дышать! — послышались панические голоса. — Отравляющие газы!
— Ну и гадкий же народ, ну что за люди! — во весь голос возмутилась директорша молочного бара. — Марсиане к нам со всей душой, а они котами швыряются! Теперь в отместку весь город уничтожат! Ну погоди, прыщ проклятый, я до тебя доберусь!
— Точно, теперь непременно звёздные войны начнутся! — радостно завопили школьники.
— Что за странные существа! — удивлялся старичок библиотекарь. — Лошади такие большие, а они их не испугались, от котов же как шарахнулись! И огонь открыли.
Образованный слесарь из авторемонтной мастерской выдвинул свою версию, объясняющую данный парадокс.
— А это не имеет значения! — хрипел диспетчер остатками голоса. — А это не твоя забота! Хоть пустой автобус, да должен отправиться! Варшава оборвала телефоны, там ждут автобусы! Сейчас на телефонах повисли гарволинцы, так Варшава на телеграммы перешла. Ты хочешь меня под монастырь подвести, такая твоя растакая… плазма галактическая!
— Ладно, ладно, сейчас отправлюсь, — услышав про галактическую плазму, сдался водитель.
И совершенно пустой автобус, где сидела только одна баба с огромной корзиной, в которой беспокойно попискивали цыплята, нехотя вырулил со стоянки и двинулся в направлении Варшавы.
На одной из крутых узеньких улочек, спускавшихся к центральной площади, совершенно пустынной, директор ювелирного магазина лихорадочно шептался со своим шурином.
— Да нет, конечно же, на сто процентов я не уверен, но, если у них есть минералы, среди них могут быть и драгоценные. Не обязательно бриллианты, но драгоценные. И золото тоже может быть. А ты ведь знаешь, Леонтий, в этом деле главное — успеть первым. Кто успел, тот и съел. Ведь эти космические балбесы небось и не знают цены своим камушкам, ведь им, не исключено, понравится, к примеру, такой вот булыжник. Или те камни, валуны, что на полях валяются. Вот бы набрать и поменяться!
— Ты прав, Кондратий, — соглашался шурин, привыкший во всем доверять проходимцу-родственнику. — Ты у нас голова! Вот только как ты с ними сговоришься? Ведь ни бельмеса же по— нашему… Ага, придумал! Просто взять и им под нос подсунуть!
— Как подсунешь? Втихомолку не удастся, народ толпится, будто невидаль какая…
— Ay тебя с собой есть камень? Можно ведь одного и в сторонку отозвать, и из-под полы показать… Будто впервой! Ох, Кондратий, ведь это какие денежки можно зашибить!
Оглянувшись украдкой, директор ювелирного магазина подобрал валявшийся неподалёку обломок булыжника и сунул его в руку шурина.
— Вот, возьми для начала.
— Я? — испугался шурин. — А почему ты сам не…
— Соображай! Если я сам подойду к космиту, народ сразу скумекает — туг дело нечисто. И уж спокойно с ним не пообщаешься. Ну да ладно, пошли вместе. Вот у меня на всякий случай прихвачен и бриллиантик. Русский, небольшой, но все же… Если на булыжник не клюнут.
И оба быстрым шагом направились в сторону рыночной площади. Сунув камень в карман, шурин зажал во вспотевшем кулаке русский бриллиантик…
В продовольственном магазине царила невообразимая паника. Толпа озверевших баб штурмовала; прилавки. Вскоре полки, уставленные продуктами, опустели и продавщице пришлось отпускать товар непосредственно со склада в подсобке.
— Не развязывайте, проще пани, не килограмм возьму, а весь мешок! — перекрикивая шум, попросила продавщицу покупательница. Негромко постаралась попросить, но её, к сожалению, услышали.
Тут же посыпались реплики:
— Ещё чего, целый мешок сахару одной!
— Ишь какая выискалась, весь сахар разберёт!
— Пани Кристина, больше пяти кило в одни руки не отпускайте! А то нам не хватит!
— А ты куда лезешь? Пани тут не стояла!
— Женщины, опомнитесь! С чего такая паника? Они же ничего не жрут, видели же, даже яблока это свиное рыло не захотело!
— А тогда зачем сама в очереди стоишь?
— Теперь моя очередь! Дорогуша, мне пять кило сахару, пять кило муки, пять кило соли…
— Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?
— Человечиной!
— Ну и шуточки у вас, проше пани!
— Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы. Да, все десять банок. А вон в тех банках что?
— Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?
— Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!
Чем меньше продуктов оставалось в магазине, тем больше разгорались страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов, взъерошенные и распаренные бабы выкатывались из магазина, даже не глянув в сторону рыночной площади и не обратив никакого внимания на трущегося около них мужчину с очень помятым букетом в газетной бумаге. Самого его не очень помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался…
Сатирик, охраняющий вместе с пилотом космический корабль, внимательно наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное явление: в одном месте толпа вроде бы стала ещё гуще, все сгрудились около какого-то человека, показывающего пальцем на их космический корабль. Следуя за пальцем, люди поднимали головы и тоже напряжённо вглядывались в какой-то заинтересовавший их фрагмент корабля. Данное обстоятельство весьма встревожило сатирика, и он зашлёпал по булыжникам мостовой к пилоту, охранявшему космический корабль с другой стороны.
По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв о шлемофоне, сатирик довольно сильно стукнулся о шлемофон пилота. Выругавшись, он вполголоса сообщил:
— Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолёте. Пальцами друг другу показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.
Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их кораблю, и он пошлёпал вслед за сатириком на ту сторону. И в самом деле, теперь уже многие в большом волнении всматривались в звездолёт, точнее, в его верхнюю часть. Пилот встревожился ещё больше.
— Оторвалось там что-то? — предположил он, и вдруг его осенило. — Понял, автоматический подъёмник!
От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять. А в народе уже стали рождаться домыслы и вымыслы.
— А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там не одна штука осталась.
— А он не похож на этих…
— И как пан там его разглядел?
— Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.
— Какой Стась?
— Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.
— А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там в свой бинокль разглядел! Только не привирай.
— На что мне привирать, тут и без привирания такое… Вижу, что-то там шевелится, ну я и навёл бинокль.
— И что?
— Такого страшилища в жизни не видел!
— Как не видел, вон же стоят!
— Да эти по сравнению с тем красавцы.
— А тот какой же?
— Голова с котёл, морда… морда — и не знаю с чем сравнить. Ни на что не похожа. Такое впечатление — одна головешка у него! На тонкой шее качается и во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!
— Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает…
— Не иначе эти, что вышли, приоделись, а тот в натуральном виде, — глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.
— И пан думает, он задницу выставил? — ещё глубокомысленнее подхватил механик-вулканизатор.
— Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех морды такие! А тут, на площади, они в скафандрах.
— В таком случае красавцами их никак не назовёшь, — заключила продавщица обувного магазина.
— А пани уже намылилась за кого-нибудь из них замуж? — иронически поинтересовалась заведующая сберкассой.
— Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!
— Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.
— Точно, шары выкатил и светит!
— Что он сказал?
— Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят! Сразу на все стороны зырят.
Эти досужие вымыслы опроверг рассудительный и спокойный директор погребальной конторы.
— Если это морда, то я ничего не понимаю. Сами подумайте, как такая громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы. Куда этим одетым до того голого!
И в самом деле, тыква автоматического подъёмника раза в три превосходила своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из организаторов эксперимента не пришло в голову, что это обстоятельство может насторожить сообразительную общественность.
Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.
— А чему тут удивляться? — сказала она. — Может, головы у них такие… упругие, немного примять — и затолкали в шлемы.
— Тёмный народ! — поддержал её стражник местной тюрьмы. — Да им ничего не стоит уменьшиться-увеличиться, раз— два и готово! Эй, ты чего мне в харю крапиву тычешь? Сам нюхай, коли охота. Вот я тебе сейчас её в глотку затолкаю!
— Спокойно, Адик, не надо в глотку, давай культурненько, ведь на нас заграница смотрит…
Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии у своей машины, не зная, как заставить автоматического подъёмника исчезнуть с глаз общественности. Вот и ещё одно упущение, не продумали связь с экипажем. Немного отлегло от сердца, когда среди зевак заметили редактора и фоторепортёра.
— Если что, как-нибудь их удержат, — обрадовался сатирик. — Или нас вовремя предупредят, чтобы успели смыться.
— Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.
— Мы-то ещё ничего, вон кому приходится туго, — мотнул пилот головой в сторону коллег у стены дома.
У стены дома тесно сбитая толпа зевак окружила представителей двух цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже давно исчерпал весь запас известных ему геометрических фигур и попытался создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому как воображения и способностей явно не хватало. А тут ещё художник недовольно шипел в наушники:
— Ну что ты чепуху изображаешь, бесформенные какие— то каракули. Отдай мел, я сам…
Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле недостатка не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки, они пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же надеясь, что по причине отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.
Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал своё примитивное: а2 +b2 = с2, художник сначала демонстративно долго изучал им начертанное, а затем в ответ писал своё. Давно он не творил с таким вдохновением! Немного неуклюже, но все равно талантливо изображал он на стене всевозможные геометрические фигурки самых разнообразных очертаний. Вроде бы похожи на треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь отдалённо. А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в математике зрители, но и сам преподаватель лишь диву давались, тщетно пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли архитектор и историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.
Вот пришелец вдруг изобразил кучу каких-то мелких завитушек, то ли точек, то ли запятых.
— Надо бы их зарисовать! — шептал не помня себя от восторга историк. — Потом учёные расшифруют. Вы бы зарисовали, пан архитектор, ведь вы умеете рисовать.
Архитектор и сам понимал, что придётся на свои плечи взять ответственность за успех общения с пришельцами, кроме него да учителя математики никаких учёных рядом не оказалось, надо подключиться.
— Сосчитайте эти точки! — приказал он историку, входя в роль. — Количество переходит в качество. То есть, того… я хотел сказать, количество может иметь значение.
Оглянувшись, он заметил прораба с подопечной стройки. Прораб, любознательный молодой человек, одним из первых оказался на площади и теперь ни на шаг не отступал от звёздных пришельцев, жадно ловя каждый их жест, каждый шаг. Поняв, что архитектор хочет подключиться к общению с пришельцами, прораб протолкался к нему и протянул кипу светокопий чертежей, автоматически прихваченных со стройки. Карандаш у архитектора был свой. Схватив пачку фотокопий, архитектор принялся лихорадочно наносить на их обратную сторону рисунки инопланетянина.
Художник по светокопиям понял, что имеет дело с архитектором, и переключился на внеземную архитектуру. Настал его звёздный час. Из-под его пера, то бишь мела, к полному восторгу зрителей, появлялись совсем уж фантастические изображения. Историк трясущимися от волнения руками вцепился в архитектора, чтобы тот, не дай Бог, не подумал сбежать, и то и дело обращал его внимание на новые, интересные объекты.
К наблюдавшему за ними редактору пробился один из мужчин с совсем уже помятым букетом в руках.
— Пан Адам, — вполголоса сообщил он, — на площади находится какой-то физик, с ним ещё несколько человек. Только что делали снимки…
Редактор почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Спасибо, дорогой, что предупредил, — шепнул он в ответ. — Ещё что-нибудь заметил?
— Я нет, но, кажется, Ендрусь тоже что-то заметил. Ага, вон он до Янушека добрался, ему сообщает.
Обернувшись, редактор увидел, как фоторепортёр внимательно слушал другого мужчину с букетом, озабоченно кивая головой. Похоже, ситуация развивалась в нежелательном направлении.
Инопланетное страшилище у стены все продолжало знакомить землян с достижениями высокоразвитой цивилизации. Два других представителя той же цивилизации мирно стояли поодаль. К ним пробился фоторепортёр сквозь плотное кольцо любопытных землян и, приблизившись вплотную, громким шёпотом приказал одному из них:
— Немедленно смывайтесь! Запахло жареным. Осторожненько возвращайтесь к машине.
Инопланетное чудовище, в середине которого оказался консультант, спокойно отдыхавший после трудов праведных, резко заколыхалось. Из толпы послышались крики:
— Зачем близко подошёл? Они этого не любят.
— Назад, назад! Не приближаться!
— Ишь какой смельчак выискался! Мы бы тоже так хотели, да совесть имеем…
Фоторепортёр поспешил нырнуть обратно в толпу, а недовольное страшилище, похоже, решило пообщаться с собратьями. Оно разлаписто приблизилось к ним. Три круглые головы склонились друг к дружке, и вот все три чудища, развернувшись, не торопясь зашлёпали к своему космическому кораблю. Очень не хотелось художнику прерывать свою творческую деятельность — он никогда не испытывал такого вдохновения, да что поделаешь. Видимо, всем им угрожает опасность.
За инопланетянами двинулся и историк, успевший уже сосчитать точки на стене. Столкнувшись в толпе с редактором, который давно спрятал микрофон и ничем не отличался от обычных зевак, он принялся делиться с интеллигентным на вид человеком распиравшими его мыслями:
— Я считаю, эту цивилизацию отделяют от нас сотни световых лет. И знаете, что я думаю? Не исключено, когда они разглядывали Землю в свои сверхмощные телескопы, видели ещё ранние стадии развития Земли… может, даже и динозавров.
Интеллигентный зевака явно заинтересовался. Наклонившись к историку, он взволнованно поинтересовался:
— И вы думаете, что они летели к нам все эти долгие тысячи лет? Вроде не выглядят такими уж старыми.
— Ну, может быть, средневековье, — не упорствовал историк. — Но ведь для них критерии времени совсем другие, для них могла пройти всего секунда.
— Критерии времени? — недоверчиво протянул редактор. — Тут я, пожалуй, с вами не соглашусь. Вспомните, ведь они медленно приземлялись, да и пока летели к Гарволину, пока над площадью зависли, прошло не менее получаса. А вы говорите — секунд!
— Ну как вы не понимаете? — горячо возразил историк. — Летели до Земли в нашем понимании тысячелетия, в их — несколько секунд. Здесь приземлялись в нашей атмосфере, здесь другие условия, значит, и критерии времени тоже другие. Законы сохранения энергии… А возможно, действуют ещё неизвестные нам законы перехода энергии в материю и обратно…
Не очень понятные, но чрезвычайно эмоциональные рассуждения историка настолько захватили редактора, что он опять незаметно включил магнитофон, чтобы записать их. Одновременно все его существо, жаждущее романтики, охватил сладкий трепет эмоций, и редактор уже раскрыл рот, чтобы засыпать эрудита-историка тысячью вопросов, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за локоть и отволок в сторонку.
— Едут настоящие учёные! — в панике зашептал ему в ухо фоторепортёр. — Из засекреченного научно-исследовательского БЗЦРУГИ, кореш из посольства дал знать Владе. Не хотели ехать, говорит, силой заставили…
Вздрогнув, редактор стряхнул с себя романтическое наваждение и, кажется, в первый раз задумался о возможных политических последствиях их эксперимента. Трепещущее от сладких эмоций сердце съёжилось под леденящими порывами страха. Что предпринять? С одной стороны — эксперимент в самом разгаре и превзошёл все ожидания, с другой — над ними нависла реальная опасность разоблачения.
— А ты откуда знаешь? — спросил он в последней отчаянной надежде, что сообщение окажется недостоверным.
— Твой человек донёс. Этот местный с коротковолновиком и в самом деле на весь свет растрезвонил.
Редактор понял — другого выхода нет.
— Что ж, в таком случае пора смываться. Поторопи их, пусть стартуют. И наших людей в толпе надо предупредить, что успеют — запишут, и пусть тоже сматывают удочки.
Фоторепортёр понимающе кивнул и смешался с толпой.
— …а мне интересно посмотреть, как они выглядят голыми! — с пьяным упорством твердил каменщик со стройки. — Эти же в одёжке, факт, не полетят голыми на экскурсию, как ты считаешь?
— Думаешь, среди них и бабы есть? — понял дружка напарник.
— Кто их там знает. Может, они все бабы.
— Тогда чего с ними по-научному разговаривать? — кивнул в сторону математика напарник.
— Я прихватил ножницы для разрезания металла, — зашептал им сварщик. — Вот бы разрезать их костюмчик и посмотреть на голеньких.
И все трое принялись живо обсуждать технические детали задуманного. К ним присоединились коллеги — бетонщик и два плотника. А чего тут трудного? Подкрасться потихоньку сзади, пока такой развернётся, десять раз успеешь ножничками раз-два. И сразу видно будет, из чего они. Ножницы себя покажут. Или разрежут, или соскользнут.
— А ну как у него в серёдке что ядовитое? — засомневался было героический сварщик. — Или облако какое вредное вылетит?
— Сташек, дай ему ещё глотнуть для храбрости, — распорядился бетонщик.
— А если такой надрезанный сдохнет от нашего воздуха? — проявил заботу один из плотников.
— Э там, так сразу и сдохнет, — успокоил его бетонщик. — Раз полетели в загранкомандировку, значит, здоровье проверили, выбрали небось самых крепких. Только и вправду режь его подальше от выхлопной трубы автобуса на всякий случай.
Поскольку весь этот обмен мнениями редактор не только подслушал, но и записал на свой магнитофон, он лишний раз убедился в правильности своего решения. Да, пора отваливать. Общественность явно освоилась с нештатной ситуацией и начинает проявлять инициативу, даже правильнее сказать — излишнюю инициативу.
Народ и в самом деле осмелел, космонавтам пришлось удвоить бдительность.
Например, когда шурин директора ювелирного магазина, преодолевая робость и подталкиваемый директором, излишне близко подошёл к одному из пришельцев, выбрав себе сатирика, тому пришлось на всякий случай наставить на него свою клизму. Робкий шурин поспешно нырнул в толпу, которая уже давно ревниво наблюдала за его поползновениями и теперь с явным удовлетворением восприняла реакцию пришельца.
— А не лезь, куда не надо!
— Глядите, ювелир опять со своими штучками.
— Глядите, глядите, ювелир и к марсианам примеривается, — кричала баба с кошёлкой. — Сам не лезет, шурина подсылает.
— Этот с кем угодно торговать сумеет. Спекуляцию развёл…
Молодой рабочий уговаривал мужика на телеге подъехать к астронавтам поближе.
— Пан кучер, вы бы с лошадками им показались, пусть кроме людей хоть какую живность увидят.
— Боюсь! — не соглашался мужик. — Как бы опять мне лошадок не спугнули.
— Да чего пан боится? Видишь же, они смирные. Да и неповоротливые, пока развернутся, лошадки сто раз успеют ускакать. Ну подъедь хоть немного, что тебе стоит! А то обидно за них, гляди, из какой дали прилетели, а лошадей так и не увидят.
Стоящие рядом гарволинцы горячо поддержали предложение рабочего. Посомневавшись, мужик решился. Чмокнул, приподнял вожжи. По булыжникам мостовой зацокали копыта, застучали колёса телеги, и она медленно двинулась к космическому кораблю.
Народ затаив дыхание наблюдал за очередным экспериментом. Как пришельцы отреагируют на таких страшных и больших животных?
А пришельцы явно проявили нерешительность. Страшное оружие одного их них, с таким грохотом выпускавшее ядовитое облако, лишь легонько грохнуло и замолкло, серебристая палка другого астронавта приподнялась было и опустилась, не издав грома и молний, не выпустив огня. Галактические существа, обернувшись к мужику на телеге, явно не знали, как на него отреагировать.
На самом же деле они лихорадочно совещались.
— Только спокойно! — призывал коллег сатирик. — С лошадьми нам не справиться. Не пугать ни грохотом, ни огнём, ни вонью, испугаются и понесут, тогда конец. Сметут нас вместе с вертолётом.
— Да ведь это дитя природы того и гляди прямо в мой вертолёт вместе со своими лошадьми заедет! — беспокоился пилот.
— Ещё минутку выждем, в случае чего отпугнём их в сторону.
В народе результаты эксперимента с лошадьми вызвали недоумение.
— Гляди, пан, неробкие парни! — удивлялась продавщица мясного магазина, весь персонал которого с самого начала оказался в числе зевак, благо уже давно в магазин никакого товара не завозили. — Не сбежали, только пялятся на лошадок.
Не все в толпе поняли суть эксперимента.
— А чего бежать-то? — удивился кто-то. — Ведь это кони, чай, не тигры.
— Думаешь, они разберутся, кто лошадь, а кто тигр?
— А что, если им кота показать? Эй, парни, поймайте какую-нибудь кошку!
У возницы не было намерения нападать на вертолёт, напрасно пилот опасался. Осторожненько приблизившись к серебристой машине, он остановил лошадей. Лошади вели себя спокойно и опять охотно остановились. Постояв немного, возница решил, что выполнил свой долг перед человечеством, и, чмокнув на лошадей, так же неторопливо отъехал подальше и остановился у дома на краю площади. Совсем уезжать не хотелось, интересно знать, что будет дальше.
Контакт галактических гостей и лошадей явно разочаровал публику. Ни кони, ни пришельцы ничего интересного не сделали, и те и другие спокойно восприняли наличие друг друга. Два подростка кинулись искать другие объекты для эксперимента, других представителей земной фауны.
— Только бы русские не помешали! — тревожились в толпе. — А то враз заявятся со своими танками, все испортят.
Кошки в Гарволине не относились к животным экзотическим или редким, наоборот, их было скорее излишне много, и вскоре оба подростка вернулись, держа в объятиях по откормленному, дородному экземпляру.
Бедный редактор почувствовал, что ещё немного — и он впадёт в отчаяние. Три космических пришельца ещё неуклюже чапали к своему кораблю, а сварщик с ножницами наизготовку уже пристроился за ними. Если он, редактор, станет сторожить этого экспериментатора, то те, с котами, могут натворить бед.
Молодые люди, крепко прижимая к груди отборных котов, вплотную приблизились к астронавтам, стерегущим свой корабль, и по счёту «раз, два, три» на «три» одновременно швырнули по коту в космонавта.
На сей раз реакция пришельцев на земные существа удовлетворила самых взыскательных представителей общественности. И пилот, и сатирик, прекрасно отдавая себе отчёт в последствиях, к которым может привести соприкосновение кошачьих когтей с надутыми автомобильными и велосипедными камерами, в отчаянии выкинули прямо-таки акробатический номер, изо всех сил шарахнувшись в сторону. Очень помогла им в этом третья нога, на которую пришлось опереться. Гибкий кронштейн настольной лампы опасно согнулся, но, слава Богу, выдержал. Выполнив неслыханный по сложности пируэт, космонавты шлёпнулись бы на спины и оказались в самом беспомощном положении, но, к счастью, упёрлись спинами в родимый вертолёт, и это их спасло. Удар самортизировали те же камеры. Оттолкнувшись от вертолёта, пилот в бешенстве направил на мальчишек своё грохочущее оружие, не жалея при этом парикмахерской присыпки, сатирик пустил в ход свою клизму. Народ в полном восторге бросился врассыпную.
— Не дышать! — послышались панические голоса. — Отравляющие газы!
— Ну и гадкий же народ, ну что за люди! — во весь голос возмутилась директорша молочного бара. — Марсиане к нам со всей душой, а они котами швыряются! Теперь в отместку весь город уничтожат! Ну погоди, прыщ проклятый, я до тебя доберусь!
— Точно, теперь непременно звёздные войны начнутся! — радостно завопили школьники.
— Что за странные существа! — удивлялся старичок библиотекарь. — Лошади такие большие, а они их не испугались, от котов же как шарахнулись! И огонь открыли.
Образованный слесарь из авторемонтной мастерской выдвинул свою версию, объясняющую данный парадокс.