Страница:
Я сама предложила, чтобы Марек на эти три дня переехал в Гранд-отель, что при случае позволит ему выспаться. Я боялась его реакции, мужчины имеют странное отвращение к уступкам по поводу работы любимых женщин. К моему великому удовольствию, он принял это естественно, признавшись, что тоже думал об этом и считает единственным выходом. Мне даже странно, как мне не пришло в голову, что ещё никогда в жизни никакие проявления рассудка до добра меня не доводили.
Рукопись висела надо мною, как упрёк совести, я хотела эту правку начать и кончить, поэтому оставила его без присмотра, не вдаваясь в подробности, удовлетворившись информацией, что он получил комнату на втором этаже Гранд-отеля. Слава богу, я даже не осмотрела эту комнату! Исключительно благодаря этому, моя рукопись вовремя отправилась в Варшаву, если бы я раньше узнала то, что узнала потом, сомневаюсь, смогла бы я понять хоть слово из собственного текста.
Я справилась с самым противным. Просидела половину ночи и все утро, с разгона поработала ещё немного, за обедом придумала новые исправления и вечером наконец потеряла вдохновение. Я решила сделать перерыв, одела резиновые тапочки и чрезвычайно довольная жизнью оставила рабочее место. Мне остались только мелочи, не требующие больших умственных усилий.
Я собиралась пробежаться с Мареком по пляжу. Из того, что он говорил за обедом было ясно, что в это время я должна найти его в гостинице, возможно спящим. Я ворвалась в Гранд и, едва миновав двери, превратилась в неподвижное изваяние.
Через холл шла противная, мерзкая, прекрасная дива собственной персоной. Она не обратила на меня внимания, только что вышла из зала ресторана и начала подниматься по лестнице. Плаща на ней не было, в руке она держала ключ, можно было не сомневаться, что она здесь живёт.
Внутри у меня все застыло. Неизвестно почему, именно в этот момент я вспомнила как её зовут, прочитала в списке гостей, когда ждала разговора с Варшавой. Мануэлла… Тоже мне, имечко! Хотя, следовало признать, в её чёрных волосах, её причёске с коком, её кремовой коже лица было что-то южное… На свитере у неё была завязана зелёная шёлковая косынка, и вдруг всплыло моё самое плохое, до сих пор неясное впечатление! Как гром среди ясного неба меня поразило воспоминание о собственных фантазиях! Ну конечно же, именно так должна была выглядеть его прекрасная жена, которую я мысленно увидела в городском автобусе!!!
В мгновение ока я придумала целую эпопею. Она действительно его жена, настоящая, скорее бывшая, чем настоящая. Он водит меня за нос, они оба скрывают свою связь по неизвестным причинам, целью обмана является что-то имеющее связь со мной… Бриллианты полковника! Пардон, не полковника, а Мачеяков… За сто тысяч долларов они могут делать из меня дуру…
Какой смысл могли иметь такие сложные махинации, я не придумала, потому что вспомнила, что бриллиантов я не крала, их у меня нет, из меня их не выдоить. Я немного расслабилась. Так или иначе, я не могла стоять в дверях Гранд-отеля до конца света, я тоже собиралась подняться наверх, причины, по которой я должна была отказаться от своего намерения, не было. Когда она почти поднялась до первого этажа, я отправилась за ней, чувствуя себя полностью выбитой из колеи и пытаясь как-то трезво отнестись к страшному открытию.
Мерзкая гарпия выше не поднялась, на втором этаже она свернула в коридор налево, я заглянула за ней, она меня не заметила и, благодаря тапочкам, не услышала. Я успела увидеть как она открывает двери в конце коридора, рядом с дамским туалетом.
Марек жил этажом выше, точно над ней. Моё отуманенное сознание поразило следующее открытие, не менее ужасное. Он снял комнату не со стороны моря, где было идеально тихо, а со стороны улицы, с прекрасным видом на автостоянку, откуда доносился пробуждающий его шум…
К счастью, моя личность довольно эластична и склонна к разделению на части. Одна часть, доверительно приняв проявление его чувств, поверила им и плавилась в блаженстве, а вторая категорически решила разобраться, что же здесь происходит. Никаких прямых вопросов, никаких больше скандалов, никаких подозрений, выследить, исследовать и лично проверить, потихоньку, научными методами…
Необходимость позаботиться о третьей части, которая бы координировала поступки двух первых, я как-то забыла. Поэтому первая обошла вторую, чем и сбила её с толку.
— Почему ты не взял себе комнату с той стороны? — спросила я вопреки первоначальным замыслам. — Там же тише.
— Не было, — не раздумывая ответил он. — Все занято, за исключением апартаментов. Не буду же я жить в танцевальном зале. Гулять пойдём?
— Сейчас. Подожди. Под тобой живёт это чудо природы. Эта… героиня романа. Ты знал про это?
— Конечно, я её заметил, — ответил он с полным безразличием. — Подо мной? На это я внимания не обратил. У неё ничего не падало, пинать было нечего…
— Не пытайся уколоть меня яйцом, сокровище моё. Сам видишь, на что это похоже. То видимость, то стечение обстоятельств, но все вместе удивительно друг к другу подходит. Будь добр, меня успокоить.
— Тебе обязательно быть такой подозрительной? Может, ты успокоишься, если я поклянусь тебе, что все это действительно большое глупое стечение обстоятельств и ничего больше? Потому что это так!
— Естественно успокоюсь, если поклянёшься достаточно убедительно, — ответила я уже в коридоре, потому что он в мгновение ока оделся и почти выволок меня из комнаты. — Мне ничего так не хочется, как в этом убедиться…
— Я и сама не знала, что думать. Неверность мужчины чувствуется. Меня дезориентировало то, что я её видела, но в то же время не чувствовала. У меня получалась какая-то странная мешанина и я не знала, что со всем этим делать.
Мы сбежали с лестницы, притормозив в самом низу, потому что перед нами спускался мужчина, которого не следовало толкать с разгона. Марек отдал ключ дежурному.
— Ты не смотрела машину? — вспомнил он в дверях. — Я видел из окна, что там крутился какой-то парень. Не видела, он ничего не сломал?
Как-раз теперь надо было думать о машине! Незнакомые парни меня совсем не касались! Сто парней могли в этот момент прокалывать шины и соскребать краску, сомневаюсь, что я вообще бы это заметила. Я обиженно посмотрела в сторону стоянки.
— Наверное теперь окажется, что у тебя комната с той стороны как раз для того, чтобы следить за машиной…
— Естественно, для этого! Я на всякий случай взгляну, иди, я догоню.
Медленно проходя по лестнице к пляжу, я видела, как он спустился на стоянку, обогнал спускающегося мужчину, обошёл машину вокруг, заглянул внутрь и успокаивающе махнул мне рукой. Он быстро догнал меня, я случайно загородила ему дорогу, после чего, мы оба полетели в большую лужу, что поменяло моё настроение так, будто падение в редкую грязь было наиприятнейшим развлечением и прекрасным хэппи-эндом любовной ссоры. Ко мне вернулось хороше настроение, одновременно вторая часть вышла из летаргии и внутри зазвучал таинственный голос.
У нормальных людей это называется интуицией, инстинктом или ясновидением. У меня является прекрасной пищей для воображения. Ни с того ни с сего я абсолютно уверилась, что тот мужчина, который спускался по лестнице и шёл к машинам, как раз вышел от дивы. Марек об этом знал и спешил его увидеть, используя машину, как предлог. В конце-концов, дива может не быть его женой, но интересует его больше всего в мире. Как он мог узнать, что у неё мужчина и что как-раз теперь он выходит, я не задумывалась, моё воображение пренебрегает логикой и смыслом подсовываемых видений.
Часть первая, блаженствующая, опять взяла верх над второй, подозревающей, пришлось закончить правку, я не могла надолго рассеиваться. Мне удалось сохранить необходимую пропорцию между противоречащими друг другу частями до самого вечера следующего дня, до последней страницы рукописи. Немного устав от мысленных упражнений и недосыпания я уселась в машину и отправилась на почту, чтобы избавиться от работы окончательно. Выйдя из почты я прошлась пешком по бродвею, в книжный магазин, чтение собственного творчества вызывает у меня неутолимое желание почитать чужое. Выходя из магазина я увидела Марека с дивой, идущих в сторону почты, и замерла на пороге.
Дива вела себя просто скандально. Обходилась с ним как со своей собственностью, дёргала его за руки, тянула к витринам, почти тёрлась головой по его груди, излучала обольщающее победное сияние. Он воспринимал это с довоенной галантность, производящей известное впечатление.
В мгновение ока в меня вселился бес. Вторая часть быстренько смылась с поля битвы первой. Я вернулась к Гранд-отелю и, ведомая неизвестно чем, от злости неспособная к мышлению, подошла к администратору, где на мой вопрос ответили вежливо и исчерпывающе.
Свободные одиночные номера со стороны моря были все время. С осени их хватало всегда, за исключением периода съезда животноводов, занимающихся разведением пушных зверьков, или чего-то подобного, занявшего десять дней января. Теперь был май. Номеров перестанет хватать только во второй половине июня.
Я отчётливо ощутила какие-то физиологические катаклизмы происходящие внутри, осознала, что с ними надо бороться, отправилась в свою комнату, сменила туфли на тапочки, надела косынку на голову и пошла на пляж. Лишь непосредственная близость моря могла помочь обрести нечто вроде равновесия.
Возле Гдыни море сработало так хорошо, что мне удалось начать думать. Главный вопрос я решила сразу. Столько раз в жизни передо мной преклонялись, водили за нос и бросали, я была свидетелем и предметом таких разных чувств, столько раз с интересом анализировала их, что какие-то знания в этой области во мне должны были сохраниться! Дело было вроде бы ясным, но только внешне. С одной стороны он явно бросил меня ради мерзкой вампирицы, обманывая меня без оглядки, но с другой стороны, я до сих пор была ему нужна, кто знает, может и больше чем раньше. Это показалось мне довольно непонятным. Я приняла во внимание его по-версальски хорошее поведение и злорадство судьбы, добавила нахальность дивы, у меня получилось, что это она заказала ему комнату с другой стороны. Не сходилось…
Я повернула к Сопоту. Погода испортилась, ветер усилился, небо закрыли чёрные тучи, вроде бы начало моросить, все окружающее больше напоминало февраль, чем на начало мая. Я безнадёжно замёрзла. До Гранда я добралась в таком состоянии, которое полностью исключало, как приём ужина, так и ночной сон. Мне надоели эти дурацкие размышления и я решила поговорить с ним немедленно. Либо я пробьюсь, и он откажется от галантности по отношению к ней, либо распрощается со мной!
На ступеньках Гранд-отеля я осознала, как выгляжу. Растрёпанные клочья волос свисали со лба на лицо, нос светился красным, бросающимся в глаза светом. Возможно в некоторых местах я стала синей, но большей частью — зеленой. Во время серьёзного разговора с любимым мужчиной так выглядеть нельзя! Расчёска и пудреница были при мне, в сумочке, можно было слегка подправить свою красоту. Не размышляя, я свернула в дамский туалет на втором этаже, даже не подумав о том, что могу встретить это мерзкое ничтожество.
Благодаря резиновым тапочкам двигалась я бесшумно, меня вообще не было слышно. Туалет был на ремонте, но зеркало там висело. Я со злостью стала раздирать клубок волос на голове, когда до меня донеслись какие-то звуки. Голоса. С минуту я не могла понять откуда они доносятся, и почему я их слышу, все-таки Гранд-отель построен до войны, хорошо акустически изолирован, ни откуда ничего не должно доноситься. Я оставила свои космы, невольно задумалась над явлением, после чего испытала ужасное потрясение — я узнала голос Марека!..
И одновременно поняла причину. Канализационная труба бала снята, войлочная панель, изолирующая её со стороны комнаты, частично порвана, в стене в пол кирпича толщиной были дыры, через которые чётко доносились звуки. За этой дырой, я это помнила, находилась комната дивы!
Я замерла, склонившись над дырой с расчёской в клубке волос и бурей в душе, то, что взорвалось внутри меня, чуть не убило меня на месте.
Марек был у неё. Они разговаривали у этой стены, точно на высоте моего уха, зная меблировку помещений, я догадалась, что они сидят на кушетке. Слава богу, сидят!..
— Почему, — шептала чёртова гарпия обиженным голосом. — Почему?… Знаю, догадываюсь, я слишком нахальная?..
А как ты думала, нахальная жаба? Конечно, нахальная…
— Не верится, что ты меня не хочешь, — шипела она искушающим страстным шёпотом. От затмения в глазах, я чуть не сбила лбом трубу. — Мне ещё раз повторить, как ты мне нравишься?…
А, так ты ему уже говорила?!!..
Она продолжала обольстительно шептать, мне даже плохо сделалось. Заигрывала она абсолютно неоднозначно, и камень бы сдался, я подумала, что если через минуту меня здесь хватит удар, то смерть моя, принимая во внимание место, будет отнюдь неромантичной. Сколько она будет продолжать, он уже знает, уже понимает, уже и баран бы понял…
— Перестань, неожиданно сказал Марек удивительно взволнованным голосом, я аж подпрыгнула, зацепившись волосами за какую-то неровность на кирпичной стене. С минуту там царило непонятное молчание. В моем горле начал расти ком величиной с дыню.
Судя по звукам, бессовестная гетера разнервничалась и испугалась.
— Почему?.. Боже! Что произошло? Что случилось, скажи!..
Что с ним могло там случиться?! Не умер же он от переживаний! Может, его кошки скребут из-за дивы, совесть мучает?.. Что-то там происходило, я отчётливо слышала, как скрипнули пружины кушетки, кажется, она бросилась на него, как пить дать…
— Отстань, — вдруг серьёзно, драматически и зловеще сказал Марек. — Нет. Я не хотел тебе говорить, зачем этого касаться… Это моя личная трагедия…
Какая ещё за трагедия, черт побери?! Что за трагедия, я, что ли?!..
Дива не отставала:
— Какая трагедия? Как это?!.. Нет, ты не можешь теперь молчать, должен мне все рассказать, должен! Что это значит?
Опять воцарилось страшное молчание. Я задержала дыхание, остановив на время и умственную деятельность.
— Моё здоровье… — тихо, колеблясь начал Марек, таким тоном, который подходил ему, как кулак к носу. — Видишь ли, я… Жаль, ты должна это знать. Я импотент. Уже много лет…
Не знаю как дива, а я очумела полностью. Импотент!.. Боже милостивый!!!..
Или кто-то из нас сошёл с ума, либо он, либо я, или здесь концы с концами не сходятся. Чего ради он городит такие глупости?.. Через ошеломлённый мозг пролетела мысль, что он мог забыть о том, что выздоровел, но я сразу же поняла, что здесь что-то не так…
Дива издала сдавленный вскрик, помолчала, скорее всего пытаясь скрыть разочарование. Со своей стороны я пыталась овладеть желанием бурно отреагировать.
— Да, теперь понимаю… — холодно произнесла она и вдруг изменила тон. — Слушай… Нет, это ужасно! Ты был у врача? Пробовал лечиться?
— Когда-то… Потом отказался. Я не верю в возможность излечения…
— Но, как ты мог?!..
Я покачала головой, следя, чтобы случайно не стукнуть лбом по трубе. Идиотизм ситуации превосходил человеческое понимание. Я абсолютно ничего не понимала. Было абсолютно ясно, что он не хочет этой гарпии, но тогда какого черта с ней заигрывать?! Ему понравилась подвернувшаяся роль слезливого идиота? Пожалуйста, я поддерживаю такое желание, но нельзя же поверить, что дело тут именно в этом!
Гарпия изо всех сил старалась убедить его, что он зря потерял надежду, и уговаривала сходить к врачу. Она сообщила, что у неё есть знакомства в тех кругах, её отец — врач, он найдёт лучших специалистов, в случае необходимости пошлёт за границу, техника и медицина не стоят на месте, они могут совершить чудо!… Марек протестовал все слабее. В конце-концов дошло до того, что он пообещал ей отправиться на обследование сначала в Гданьске, а потом в Варшаве. Мне стало интересно, как он намеревается исполнить это обещание…
При случае мне удалось узнать несколько мелочей о себе. Дива не хотела быть нетактичной, но её интересовало, как, в таком случае, с той женщиной, которая была с ним, и как эта женщина переносит его импотенцию. Мне и самой было интересно. Оказалось, что я являюсь особой необычайно духовной, вообще астральной, с отвращением отношусь к сексу, мне он совсем не нужен. Дива позволила себе продемонстрировать вежливую жалость, с которой я охотно согласилась.
Я отказалась от запланированного обстоятельного разговора, при первом сигнале об окончании его визита оставила волшебное место и помчалась в свою комнату. Теперь было о чем подумать! Все представление стало полностью непонятным.
Одно было точно. Он что-то придумал, у него была какая-то причина обманывать эту диву. Какие бы намерения у него не были, он решил скрыть их от меня. Я бы была не я, если бы не решила со своей стороны перепрыгнуть через себя, лишь бы разгадать тайну. Он ещё не знает самой плохой моей стороны…
Он зашёл ко мне и мы спустились к ужину. Две части моей личности наконец-то договорились и перестали друг другу мешать, действуя в нужные моменты.
— Ты закончила правку? — поинтересовался он за столиком.
— Ещё нет, но уже почти, — не раздумывая, ответила я. — Завтра к вечеру закончу. Потом постою в очереди на почте, ты мне для этого не нужен. Можешь выспаться.
— Спать я не буду. Я пройдусь немного, на обед меня не жди, если я буду опаздывать, перекушу по пути.
— Пройдёшься по пляжу?
— Нет, по дороге. Поэтому я и выбираюсь тогда, когда ты занята. Тебе же не нравится ходить по дорогам.
Из этого я заключила, что он куда-то отправляется с дивой. Он не подозревал меня во лжи, поверил, что я прикована к машинке, значит, у руки у меня были развязаны. Я не знала, есть ли у этой пиявки машина, но разницы не было, чем бы они не ехали, я решила следовать за ними!
Сколько усилий мне стоила реализация этого решения, словами не выскажешь. Мой автомобиль отличался особой чертой, по которой его легко можно было узнать среди целого стада фольксвагенов. А именно, вместо антенны у него была старая, немного погнутая и поржавевшая шпага, которая прекрасно работала в качестве антенны, но издалека бросалась в глаза. Необходимо было вынуть её, что представляло некоторые трудности, потому что она была намертво заклинена в гнезде. Мало того, машина стояла на стоянке, как раз под его окном, где возня с этой железякой полностью исключалась. Просто уехать я тоже не могла, он бы услышал звук двигателя, а слух у него был противно чутким. Надо было дождаться ночи и выбрать момент, когда меня заглушат другие машины…
Все это я исполнила. В диком напряжении я пол часа ожидала самого громкого рокота, мне казалось, что я жду уже пол года. Отъезжала я с открытой дверью, боясь хлопнуть и придерживая её рукой. В безлюдном месте я в поте лица добывала оружие из гнёзда, выискивая по сторонам хулиганов, которые такие вещи делают одним движением. Я просто не знаю, как это им удаётся… Возвращалась я с похожими хитростями. Вытащенную шпагу я поставила на старое место, собираясь вынуть её только во время следствия. Я потренировалась вынимать и вставлять её на ходу, словом всю ночь провела за работой.
А потом провела за работой все утро. Чего бы Марек от меня ни ожидал, но не того, что я добровольно поднимусь в семь утра. И все-таки я поднялась. Завтрак я ела на окне. И чуть не подавилась, когда увидела, что он выходит вместе с дивой. Мои допущения оказались верными. Прогулка по дороге, как же!..
У неё была машина — зелёный пежо. Я успела стартовать, когда её ещё было видно в конце улицы. Она отправилась в сторону Гданьска.
Волшебные утренние часы я провела как гончая собака, гоняясь по городу за зелёным пежо. Результат был удивительный. В неизвестном мне гдыньском жилом районе я окончательно утвердилась, что их целью является визит в дом, на котором висит табличка врача соответствующей специальности!
Я ничего не понимала. Он в самом деле решил лечится? От чего, ради бога?!.. Если он продолжит процедуры в Варшаве, я поверю, что кто-то из нас сошёл с ума. Мне стало интересно, что он будет делать завтра. Своё он уже отоспал, правку я закончила, у нас опять будет время друг для друга. Как он разделится между мной и дивой, чтобы не вызывать подозрений? Что придумает?
На обратном пути возникли дополнительные сложности. Они поехали прямо в Сопот. Я никак не могла обгонять их на этой единственной, раздражающе прямой дороге. А было ясно, что приехав в город Марек должен увидеть мою машину спокойно стоящую на стоянке, и ещё с антенной. Я мучилась этим все время, пока мы ехали, в конце-концов я решила соврать, что ездила на почту, но на помощь мне пришёл случай. Дива парковалась с другой стороны Гранда, свернула раньше меня, её заслонили строения, я воспользовалась мгновением, разогнала прохожих на тротуаре, чуть не врезалась в выезжающую машину, водитель которой вдруг застучал себя пальцем по лбу, чуть не выколола себе глаза проклятой шпагой и даже успела выскочить и спрятаться за киоском с мороженным. Когда они входили в отель, пустой фольксваген с антенной стоял на прежнем месте.
Затем я провела добрых полчаса в дамском туалете, горько сожалея о том, что не взяла ничего почитать, машинально сравнивая мечты о романтическом уик-энде с фактическим состоянием дел. С сотворения мира не было такого, чтобы кто-то просидел весь свой роман в дамском туалете, а было ясно, что именно это развлечение станет моим уделом на большую часть времени…
Диву в комнате было слышно, она делала что-то тихое, что, я определить не могла, иногда как бы шелестела бумагами, иногда чем-то щёлкала. После веков ожидания, она набрала номер телефона. Этот звук я распознала.
— Ты готов? — сладко спросила она. — Приходи ко мне, я жду.
Я тоже ждала, чувствуя, как внутри все бурлит. Чёртова кукла, нашла себе любовника… Через минуту я услышала Марека, а потом снова диву.
— Я написала отцу, — произнесла она голосом сирены, шелестя бумагами. — Возьмёшь это с собой, подожди, я прочитаю…
Я с отвращением вслушивалась в настойчивые просьбы папочке, заняться предъявителем письма с исключительной заботой, в случае необходимости, отправив его в Швецию. Мне стало интересно, будет ли Марек развивать действие до заграничной поездки. Судя по звукам, он принял письмо и спрятал конверт. Мерзкая упыриха, весёлая, как поросёнок в луже, всунула ему фотоаппарат, что-то болтая о снимках, которые она должна сделать для папочки. Папочка одержим фотоманией и коллекционирует пейзажи, особенно приморские.
Я вышла из отеля, держась вдалеке за ними. Они отправились по пляжу в сторону Гдыни, а я пошла в ту же сторону лесом. Я поздравила себя с тем, что взяла тапочки. Гарпия с неестественным весельем металась туда сюда по пляжу, подскакивала, как взбесившаяся сирена, пробовала ногой воду и убегала от волн. Я не отрывала от неё алчного взгляда, надеясь, что она поскользнётся на медузе или на рыбьих кишках. Действительно, мало чего я желала больше. Через каждые два шага она приказывала снимать её на фоне всего, что встречалось по пути.
Если бы не глубочайшее незыблемое убеждение, что я являюсь свидетелем развития некоей неслыханно таинственной, странной и непонятной акции, наблюдаю за сценой, означающей совсем не то, что кажется, несомненно, в этом приморском лесочке меня бы свалил инфаркт. Марек терпеливо следовал за этой выродившейся баядеркой, с достойным удивления упорством избегая атак её нежности. Это слегка утешало меня.
Она дотащилась до того места, где земная поверхность выгнулась бугорком. Она влезла на склонившуюся иву, растущую над ручейком и стала позировать для фотографий, забралась повыше, спустилась ниже, вилась по этому дереву как линяющий желтопузик. Потом она перебралась вглубь оврага, по которому бежал ручеёк, принимая все более изощрённые позы на пригорках и во впадинах. Со своего места в зарослях я слышала протесты Марека, который утверждал, что в овраге темно и снимки не выйдут. Как назло, эта обезьяна решила возвращаться лесом, что заставило меня пережидать в липкой грязи и мокрых зарослях. Пришлось пропустить их вперёд.
Дальнейшее наблюдение привело меня к мысли, что воцарилась общая неразбериха. Я посвятила себя слежению за Мареком, а Марек явно следил за дивой. Обед я съела в одиночестве, а за ужином влюблённый мужчина, очень озабоченный, сообщил мне о своих планах. Точнее, он хотел удалиться на несколько дней и не знает, как я это восприму. Неожиданно оказалось, что в Щецине должно состояться небольшое совещание журналистов, в котором он должен принять участие, я должна его простить, потом он вернётся, я подожду, климат Сопота идёт мне на пользу… Я не поверила ни в Щецин ни в журналистов, меня сразу испугала мысль, насколько тяжело будет выслеживать его по всей стране.
Рукопись висела надо мною, как упрёк совести, я хотела эту правку начать и кончить, поэтому оставила его без присмотра, не вдаваясь в подробности, удовлетворившись информацией, что он получил комнату на втором этаже Гранд-отеля. Слава богу, я даже не осмотрела эту комнату! Исключительно благодаря этому, моя рукопись вовремя отправилась в Варшаву, если бы я раньше узнала то, что узнала потом, сомневаюсь, смогла бы я понять хоть слово из собственного текста.
* * *
Я справилась с самым противным. Просидела половину ночи и все утро, с разгона поработала ещё немного, за обедом придумала новые исправления и вечером наконец потеряла вдохновение. Я решила сделать перерыв, одела резиновые тапочки и чрезвычайно довольная жизнью оставила рабочее место. Мне остались только мелочи, не требующие больших умственных усилий.
Я собиралась пробежаться с Мареком по пляжу. Из того, что он говорил за обедом было ясно, что в это время я должна найти его в гостинице, возможно спящим. Я ворвалась в Гранд и, едва миновав двери, превратилась в неподвижное изваяние.
Через холл шла противная, мерзкая, прекрасная дива собственной персоной. Она не обратила на меня внимания, только что вышла из зала ресторана и начала подниматься по лестнице. Плаща на ней не было, в руке она держала ключ, можно было не сомневаться, что она здесь живёт.
Внутри у меня все застыло. Неизвестно почему, именно в этот момент я вспомнила как её зовут, прочитала в списке гостей, когда ждала разговора с Варшавой. Мануэлла… Тоже мне, имечко! Хотя, следовало признать, в её чёрных волосах, её причёске с коком, её кремовой коже лица было что-то южное… На свитере у неё была завязана зелёная шёлковая косынка, и вдруг всплыло моё самое плохое, до сих пор неясное впечатление! Как гром среди ясного неба меня поразило воспоминание о собственных фантазиях! Ну конечно же, именно так должна была выглядеть его прекрасная жена, которую я мысленно увидела в городском автобусе!!!
В мгновение ока я придумала целую эпопею. Она действительно его жена, настоящая, скорее бывшая, чем настоящая. Он водит меня за нос, они оба скрывают свою связь по неизвестным причинам, целью обмана является что-то имеющее связь со мной… Бриллианты полковника! Пардон, не полковника, а Мачеяков… За сто тысяч долларов они могут делать из меня дуру…
Какой смысл могли иметь такие сложные махинации, я не придумала, потому что вспомнила, что бриллиантов я не крала, их у меня нет, из меня их не выдоить. Я немного расслабилась. Так или иначе, я не могла стоять в дверях Гранд-отеля до конца света, я тоже собиралась подняться наверх, причины, по которой я должна была отказаться от своего намерения, не было. Когда она почти поднялась до первого этажа, я отправилась за ней, чувствуя себя полностью выбитой из колеи и пытаясь как-то трезво отнестись к страшному открытию.
Мерзкая гарпия выше не поднялась, на втором этаже она свернула в коридор налево, я заглянула за ней, она меня не заметила и, благодаря тапочкам, не услышала. Я успела увидеть как она открывает двери в конце коридора, рядом с дамским туалетом.
Марек жил этажом выше, точно над ней. Моё отуманенное сознание поразило следующее открытие, не менее ужасное. Он снял комнату не со стороны моря, где было идеально тихо, а со стороны улицы, с прекрасным видом на автостоянку, откуда доносился пробуждающий его шум…
К счастью, моя личность довольно эластична и склонна к разделению на части. Одна часть, доверительно приняв проявление его чувств, поверила им и плавилась в блаженстве, а вторая категорически решила разобраться, что же здесь происходит. Никаких прямых вопросов, никаких больше скандалов, никаких подозрений, выследить, исследовать и лично проверить, потихоньку, научными методами…
Необходимость позаботиться о третьей части, которая бы координировала поступки двух первых, я как-то забыла. Поэтому первая обошла вторую, чем и сбила её с толку.
— Почему ты не взял себе комнату с той стороны? — спросила я вопреки первоначальным замыслам. — Там же тише.
— Не было, — не раздумывая ответил он. — Все занято, за исключением апартаментов. Не буду же я жить в танцевальном зале. Гулять пойдём?
— Сейчас. Подожди. Под тобой живёт это чудо природы. Эта… героиня романа. Ты знал про это?
— Конечно, я её заметил, — ответил он с полным безразличием. — Подо мной? На это я внимания не обратил. У неё ничего не падало, пинать было нечего…
— Не пытайся уколоть меня яйцом, сокровище моё. Сам видишь, на что это похоже. То видимость, то стечение обстоятельств, но все вместе удивительно друг к другу подходит. Будь добр, меня успокоить.
— Тебе обязательно быть такой подозрительной? Может, ты успокоишься, если я поклянусь тебе, что все это действительно большое глупое стечение обстоятельств и ничего больше? Потому что это так!
— Естественно успокоюсь, если поклянёшься достаточно убедительно, — ответила я уже в коридоре, потому что он в мгновение ока оделся и почти выволок меня из комнаты. — Мне ничего так не хочется, как в этом убедиться…
— Я и сама не знала, что думать. Неверность мужчины чувствуется. Меня дезориентировало то, что я её видела, но в то же время не чувствовала. У меня получалась какая-то странная мешанина и я не знала, что со всем этим делать.
Мы сбежали с лестницы, притормозив в самом низу, потому что перед нами спускался мужчина, которого не следовало толкать с разгона. Марек отдал ключ дежурному.
— Ты не смотрела машину? — вспомнил он в дверях. — Я видел из окна, что там крутился какой-то парень. Не видела, он ничего не сломал?
Как-раз теперь надо было думать о машине! Незнакомые парни меня совсем не касались! Сто парней могли в этот момент прокалывать шины и соскребать краску, сомневаюсь, что я вообще бы это заметила. Я обиженно посмотрела в сторону стоянки.
— Наверное теперь окажется, что у тебя комната с той стороны как раз для того, чтобы следить за машиной…
— Естественно, для этого! Я на всякий случай взгляну, иди, я догоню.
Медленно проходя по лестнице к пляжу, я видела, как он спустился на стоянку, обогнал спускающегося мужчину, обошёл машину вокруг, заглянул внутрь и успокаивающе махнул мне рукой. Он быстро догнал меня, я случайно загородила ему дорогу, после чего, мы оба полетели в большую лужу, что поменяло моё настроение так, будто падение в редкую грязь было наиприятнейшим развлечением и прекрасным хэппи-эндом любовной ссоры. Ко мне вернулось хороше настроение, одновременно вторая часть вышла из летаргии и внутри зазвучал таинственный голос.
У нормальных людей это называется интуицией, инстинктом или ясновидением. У меня является прекрасной пищей для воображения. Ни с того ни с сего я абсолютно уверилась, что тот мужчина, который спускался по лестнице и шёл к машинам, как раз вышел от дивы. Марек об этом знал и спешил его увидеть, используя машину, как предлог. В конце-концов, дива может не быть его женой, но интересует его больше всего в мире. Как он мог узнать, что у неё мужчина и что как-раз теперь он выходит, я не задумывалась, моё воображение пренебрегает логикой и смыслом подсовываемых видений.
Часть первая, блаженствующая, опять взяла верх над второй, подозревающей, пришлось закончить правку, я не могла надолго рассеиваться. Мне удалось сохранить необходимую пропорцию между противоречащими друг другу частями до самого вечера следующего дня, до последней страницы рукописи. Немного устав от мысленных упражнений и недосыпания я уселась в машину и отправилась на почту, чтобы избавиться от работы окончательно. Выйдя из почты я прошлась пешком по бродвею, в книжный магазин, чтение собственного творчества вызывает у меня неутолимое желание почитать чужое. Выходя из магазина я увидела Марека с дивой, идущих в сторону почты, и замерла на пороге.
Дива вела себя просто скандально. Обходилась с ним как со своей собственностью, дёргала его за руки, тянула к витринам, почти тёрлась головой по его груди, излучала обольщающее победное сияние. Он воспринимал это с довоенной галантность, производящей известное впечатление.
В мгновение ока в меня вселился бес. Вторая часть быстренько смылась с поля битвы первой. Я вернулась к Гранд-отелю и, ведомая неизвестно чем, от злости неспособная к мышлению, подошла к администратору, где на мой вопрос ответили вежливо и исчерпывающе.
Свободные одиночные номера со стороны моря были все время. С осени их хватало всегда, за исключением периода съезда животноводов, занимающихся разведением пушных зверьков, или чего-то подобного, занявшего десять дней января. Теперь был май. Номеров перестанет хватать только во второй половине июня.
Я отчётливо ощутила какие-то физиологические катаклизмы происходящие внутри, осознала, что с ними надо бороться, отправилась в свою комнату, сменила туфли на тапочки, надела косынку на голову и пошла на пляж. Лишь непосредственная близость моря могла помочь обрести нечто вроде равновесия.
Возле Гдыни море сработало так хорошо, что мне удалось начать думать. Главный вопрос я решила сразу. Столько раз в жизни передо мной преклонялись, водили за нос и бросали, я была свидетелем и предметом таких разных чувств, столько раз с интересом анализировала их, что какие-то знания в этой области во мне должны были сохраниться! Дело было вроде бы ясным, но только внешне. С одной стороны он явно бросил меня ради мерзкой вампирицы, обманывая меня без оглядки, но с другой стороны, я до сих пор была ему нужна, кто знает, может и больше чем раньше. Это показалось мне довольно непонятным. Я приняла во внимание его по-версальски хорошее поведение и злорадство судьбы, добавила нахальность дивы, у меня получилось, что это она заказала ему комнату с другой стороны. Не сходилось…
Я повернула к Сопоту. Погода испортилась, ветер усилился, небо закрыли чёрные тучи, вроде бы начало моросить, все окружающее больше напоминало февраль, чем на начало мая. Я безнадёжно замёрзла. До Гранда я добралась в таком состоянии, которое полностью исключало, как приём ужина, так и ночной сон. Мне надоели эти дурацкие размышления и я решила поговорить с ним немедленно. Либо я пробьюсь, и он откажется от галантности по отношению к ней, либо распрощается со мной!
На ступеньках Гранд-отеля я осознала, как выгляжу. Растрёпанные клочья волос свисали со лба на лицо, нос светился красным, бросающимся в глаза светом. Возможно в некоторых местах я стала синей, но большей частью — зеленой. Во время серьёзного разговора с любимым мужчиной так выглядеть нельзя! Расчёска и пудреница были при мне, в сумочке, можно было слегка подправить свою красоту. Не размышляя, я свернула в дамский туалет на втором этаже, даже не подумав о том, что могу встретить это мерзкое ничтожество.
Благодаря резиновым тапочкам двигалась я бесшумно, меня вообще не было слышно. Туалет был на ремонте, но зеркало там висело. Я со злостью стала раздирать клубок волос на голове, когда до меня донеслись какие-то звуки. Голоса. С минуту я не могла понять откуда они доносятся, и почему я их слышу, все-таки Гранд-отель построен до войны, хорошо акустически изолирован, ни откуда ничего не должно доноситься. Я оставила свои космы, невольно задумалась над явлением, после чего испытала ужасное потрясение — я узнала голос Марека!..
И одновременно поняла причину. Канализационная труба бала снята, войлочная панель, изолирующая её со стороны комнаты, частично порвана, в стене в пол кирпича толщиной были дыры, через которые чётко доносились звуки. За этой дырой, я это помнила, находилась комната дивы!
Я замерла, склонившись над дырой с расчёской в клубке волос и бурей в душе, то, что взорвалось внутри меня, чуть не убило меня на месте.
Марек был у неё. Они разговаривали у этой стены, точно на высоте моего уха, зная меблировку помещений, я догадалась, что они сидят на кушетке. Слава богу, сидят!..
— Почему, — шептала чёртова гарпия обиженным голосом. — Почему?… Знаю, догадываюсь, я слишком нахальная?..
А как ты думала, нахальная жаба? Конечно, нахальная…
— Не верится, что ты меня не хочешь, — шипела она искушающим страстным шёпотом. От затмения в глазах, я чуть не сбила лбом трубу. — Мне ещё раз повторить, как ты мне нравишься?…
А, так ты ему уже говорила?!!..
Она продолжала обольстительно шептать, мне даже плохо сделалось. Заигрывала она абсолютно неоднозначно, и камень бы сдался, я подумала, что если через минуту меня здесь хватит удар, то смерть моя, принимая во внимание место, будет отнюдь неромантичной. Сколько она будет продолжать, он уже знает, уже понимает, уже и баран бы понял…
— Перестань, неожиданно сказал Марек удивительно взволнованным голосом, я аж подпрыгнула, зацепившись волосами за какую-то неровность на кирпичной стене. С минуту там царило непонятное молчание. В моем горле начал расти ком величиной с дыню.
Судя по звукам, бессовестная гетера разнервничалась и испугалась.
— Почему?.. Боже! Что произошло? Что случилось, скажи!..
Что с ним могло там случиться?! Не умер же он от переживаний! Может, его кошки скребут из-за дивы, совесть мучает?.. Что-то там происходило, я отчётливо слышала, как скрипнули пружины кушетки, кажется, она бросилась на него, как пить дать…
— Отстань, — вдруг серьёзно, драматически и зловеще сказал Марек. — Нет. Я не хотел тебе говорить, зачем этого касаться… Это моя личная трагедия…
Какая ещё за трагедия, черт побери?! Что за трагедия, я, что ли?!..
Дива не отставала:
— Какая трагедия? Как это?!.. Нет, ты не можешь теперь молчать, должен мне все рассказать, должен! Что это значит?
Опять воцарилось страшное молчание. Я задержала дыхание, остановив на время и умственную деятельность.
— Моё здоровье… — тихо, колеблясь начал Марек, таким тоном, который подходил ему, как кулак к носу. — Видишь ли, я… Жаль, ты должна это знать. Я импотент. Уже много лет…
Не знаю как дива, а я очумела полностью. Импотент!.. Боже милостивый!!!..
Или кто-то из нас сошёл с ума, либо он, либо я, или здесь концы с концами не сходятся. Чего ради он городит такие глупости?.. Через ошеломлённый мозг пролетела мысль, что он мог забыть о том, что выздоровел, но я сразу же поняла, что здесь что-то не так…
Дива издала сдавленный вскрик, помолчала, скорее всего пытаясь скрыть разочарование. Со своей стороны я пыталась овладеть желанием бурно отреагировать.
— Да, теперь понимаю… — холодно произнесла она и вдруг изменила тон. — Слушай… Нет, это ужасно! Ты был у врача? Пробовал лечиться?
— Когда-то… Потом отказался. Я не верю в возможность излечения…
— Но, как ты мог?!..
Я покачала головой, следя, чтобы случайно не стукнуть лбом по трубе. Идиотизм ситуации превосходил человеческое понимание. Я абсолютно ничего не понимала. Было абсолютно ясно, что он не хочет этой гарпии, но тогда какого черта с ней заигрывать?! Ему понравилась подвернувшаяся роль слезливого идиота? Пожалуйста, я поддерживаю такое желание, но нельзя же поверить, что дело тут именно в этом!
Гарпия изо всех сил старалась убедить его, что он зря потерял надежду, и уговаривала сходить к врачу. Она сообщила, что у неё есть знакомства в тех кругах, её отец — врач, он найдёт лучших специалистов, в случае необходимости пошлёт за границу, техника и медицина не стоят на месте, они могут совершить чудо!… Марек протестовал все слабее. В конце-концов дошло до того, что он пообещал ей отправиться на обследование сначала в Гданьске, а потом в Варшаве. Мне стало интересно, как он намеревается исполнить это обещание…
При случае мне удалось узнать несколько мелочей о себе. Дива не хотела быть нетактичной, но её интересовало, как, в таком случае, с той женщиной, которая была с ним, и как эта женщина переносит его импотенцию. Мне и самой было интересно. Оказалось, что я являюсь особой необычайно духовной, вообще астральной, с отвращением отношусь к сексу, мне он совсем не нужен. Дива позволила себе продемонстрировать вежливую жалость, с которой я охотно согласилась.
Я отказалась от запланированного обстоятельного разговора, при первом сигнале об окончании его визита оставила волшебное место и помчалась в свою комнату. Теперь было о чем подумать! Все представление стало полностью непонятным.
Одно было точно. Он что-то придумал, у него была какая-то причина обманывать эту диву. Какие бы намерения у него не были, он решил скрыть их от меня. Я бы была не я, если бы не решила со своей стороны перепрыгнуть через себя, лишь бы разгадать тайну. Он ещё не знает самой плохой моей стороны…
Он зашёл ко мне и мы спустились к ужину. Две части моей личности наконец-то договорились и перестали друг другу мешать, действуя в нужные моменты.
— Ты закончила правку? — поинтересовался он за столиком.
— Ещё нет, но уже почти, — не раздумывая, ответила я. — Завтра к вечеру закончу. Потом постою в очереди на почте, ты мне для этого не нужен. Можешь выспаться.
— Спать я не буду. Я пройдусь немного, на обед меня не жди, если я буду опаздывать, перекушу по пути.
— Пройдёшься по пляжу?
— Нет, по дороге. Поэтому я и выбираюсь тогда, когда ты занята. Тебе же не нравится ходить по дорогам.
Из этого я заключила, что он куда-то отправляется с дивой. Он не подозревал меня во лжи, поверил, что я прикована к машинке, значит, у руки у меня были развязаны. Я не знала, есть ли у этой пиявки машина, но разницы не было, чем бы они не ехали, я решила следовать за ними!
Сколько усилий мне стоила реализация этого решения, словами не выскажешь. Мой автомобиль отличался особой чертой, по которой его легко можно было узнать среди целого стада фольксвагенов. А именно, вместо антенны у него была старая, немного погнутая и поржавевшая шпага, которая прекрасно работала в качестве антенны, но издалека бросалась в глаза. Необходимо было вынуть её, что представляло некоторые трудности, потому что она была намертво заклинена в гнезде. Мало того, машина стояла на стоянке, как раз под его окном, где возня с этой железякой полностью исключалась. Просто уехать я тоже не могла, он бы услышал звук двигателя, а слух у него был противно чутким. Надо было дождаться ночи и выбрать момент, когда меня заглушат другие машины…
Все это я исполнила. В диком напряжении я пол часа ожидала самого громкого рокота, мне казалось, что я жду уже пол года. Отъезжала я с открытой дверью, боясь хлопнуть и придерживая её рукой. В безлюдном месте я в поте лица добывала оружие из гнёзда, выискивая по сторонам хулиганов, которые такие вещи делают одним движением. Я просто не знаю, как это им удаётся… Возвращалась я с похожими хитростями. Вытащенную шпагу я поставила на старое место, собираясь вынуть её только во время следствия. Я потренировалась вынимать и вставлять её на ходу, словом всю ночь провела за работой.
А потом провела за работой все утро. Чего бы Марек от меня ни ожидал, но не того, что я добровольно поднимусь в семь утра. И все-таки я поднялась. Завтрак я ела на окне. И чуть не подавилась, когда увидела, что он выходит вместе с дивой. Мои допущения оказались верными. Прогулка по дороге, как же!..
У неё была машина — зелёный пежо. Я успела стартовать, когда её ещё было видно в конце улицы. Она отправилась в сторону Гданьска.
Волшебные утренние часы я провела как гончая собака, гоняясь по городу за зелёным пежо. Результат был удивительный. В неизвестном мне гдыньском жилом районе я окончательно утвердилась, что их целью является визит в дом, на котором висит табличка врача соответствующей специальности!
Я ничего не понимала. Он в самом деле решил лечится? От чего, ради бога?!.. Если он продолжит процедуры в Варшаве, я поверю, что кто-то из нас сошёл с ума. Мне стало интересно, что он будет делать завтра. Своё он уже отоспал, правку я закончила, у нас опять будет время друг для друга. Как он разделится между мной и дивой, чтобы не вызывать подозрений? Что придумает?
На обратном пути возникли дополнительные сложности. Они поехали прямо в Сопот. Я никак не могла обгонять их на этой единственной, раздражающе прямой дороге. А было ясно, что приехав в город Марек должен увидеть мою машину спокойно стоящую на стоянке, и ещё с антенной. Я мучилась этим все время, пока мы ехали, в конце-концов я решила соврать, что ездила на почту, но на помощь мне пришёл случай. Дива парковалась с другой стороны Гранда, свернула раньше меня, её заслонили строения, я воспользовалась мгновением, разогнала прохожих на тротуаре, чуть не врезалась в выезжающую машину, водитель которой вдруг застучал себя пальцем по лбу, чуть не выколола себе глаза проклятой шпагой и даже успела выскочить и спрятаться за киоском с мороженным. Когда они входили в отель, пустой фольксваген с антенной стоял на прежнем месте.
Затем я провела добрых полчаса в дамском туалете, горько сожалея о том, что не взяла ничего почитать, машинально сравнивая мечты о романтическом уик-энде с фактическим состоянием дел. С сотворения мира не было такого, чтобы кто-то просидел весь свой роман в дамском туалете, а было ясно, что именно это развлечение станет моим уделом на большую часть времени…
Диву в комнате было слышно, она делала что-то тихое, что, я определить не могла, иногда как бы шелестела бумагами, иногда чем-то щёлкала. После веков ожидания, она набрала номер телефона. Этот звук я распознала.
— Ты готов? — сладко спросила она. — Приходи ко мне, я жду.
Я тоже ждала, чувствуя, как внутри все бурлит. Чёртова кукла, нашла себе любовника… Через минуту я услышала Марека, а потом снова диву.
— Я написала отцу, — произнесла она голосом сирены, шелестя бумагами. — Возьмёшь это с собой, подожди, я прочитаю…
Я с отвращением вслушивалась в настойчивые просьбы папочке, заняться предъявителем письма с исключительной заботой, в случае необходимости, отправив его в Швецию. Мне стало интересно, будет ли Марек развивать действие до заграничной поездки. Судя по звукам, он принял письмо и спрятал конверт. Мерзкая упыриха, весёлая, как поросёнок в луже, всунула ему фотоаппарат, что-то болтая о снимках, которые она должна сделать для папочки. Папочка одержим фотоманией и коллекционирует пейзажи, особенно приморские.
Я вышла из отеля, держась вдалеке за ними. Они отправились по пляжу в сторону Гдыни, а я пошла в ту же сторону лесом. Я поздравила себя с тем, что взяла тапочки. Гарпия с неестественным весельем металась туда сюда по пляжу, подскакивала, как взбесившаяся сирена, пробовала ногой воду и убегала от волн. Я не отрывала от неё алчного взгляда, надеясь, что она поскользнётся на медузе или на рыбьих кишках. Действительно, мало чего я желала больше. Через каждые два шага она приказывала снимать её на фоне всего, что встречалось по пути.
Если бы не глубочайшее незыблемое убеждение, что я являюсь свидетелем развития некоей неслыханно таинственной, странной и непонятной акции, наблюдаю за сценой, означающей совсем не то, что кажется, несомненно, в этом приморском лесочке меня бы свалил инфаркт. Марек терпеливо следовал за этой выродившейся баядеркой, с достойным удивления упорством избегая атак её нежности. Это слегка утешало меня.
Она дотащилась до того места, где земная поверхность выгнулась бугорком. Она влезла на склонившуюся иву, растущую над ручейком и стала позировать для фотографий, забралась повыше, спустилась ниже, вилась по этому дереву как линяющий желтопузик. Потом она перебралась вглубь оврага, по которому бежал ручеёк, принимая все более изощрённые позы на пригорках и во впадинах. Со своего места в зарослях я слышала протесты Марека, который утверждал, что в овраге темно и снимки не выйдут. Как назло, эта обезьяна решила возвращаться лесом, что заставило меня пережидать в липкой грязи и мокрых зарослях. Пришлось пропустить их вперёд.
Дальнейшее наблюдение привело меня к мысли, что воцарилась общая неразбериха. Я посвятила себя слежению за Мареком, а Марек явно следил за дивой. Обед я съела в одиночестве, а за ужином влюблённый мужчина, очень озабоченный, сообщил мне о своих планах. Точнее, он хотел удалиться на несколько дней и не знает, как я это восприму. Неожиданно оказалось, что в Щецине должно состояться небольшое совещание журналистов, в котором он должен принять участие, я должна его простить, потом он вернётся, я подожду, климат Сопота идёт мне на пользу… Я не поверила ни в Щецин ни в журналистов, меня сразу испугала мысль, насколько тяжело будет выслеживать его по всей стране.