Страница:
– Правильно. А потом ты начнешь ремонт. И в ходе ремонта за шкафом неожиданно обнаружатся ступеньки какой-то лестницы. Ты уж постараешься, чтобы обнаружились…
– …и кто-то из рабочих станет спускаться по лестнице. Из любопытства. И наткнется на кости Пукельника. Вот только надо будет что-то придумать с третьей ступенькой, ну да придумаем.
– И еще не забывай о наших следах внизу. Хорошо бы их как-то ликвидировать, затоптать, что ли.
– Ну, об этом можешь не беспокоиться, рабочие это сделают за нас. А если сочтешь недостаточным, можем впустить туда всех желающих. Уверена, как только рабочие обнаружат потайной ход в подземелье, слух об этом с быстротой молнии разнесется по всей округе, люди толпами сбегутся посмотреть, а мы не будем препятствовать. Нам не жалко, пусть смотрят. И пока твое сообщение о каком-то скелете дойдет до полиции, тут перебывает столько желающих…
С некоторым раздражением молодой юрист подумал о компромиссах, на которые приходится идти честному человеку в их дурацкой стране. В нормальном демократическом государстве сделали бы все по закону, и никаких сделок с совестью, а здесь честным людям очень непросто жить, в то время как мошенники и даже преступники пользуются полной безнаказанностью. Захоти Агнешка этот клад украсть – наверняка без труда сделала бы это, но поскольку он по закону принадлежит ей, на голову наследницы обрушится столько забот, неприятностей и проблем, что никакого клада не захочешь, – если, разумеется, все оформить путем. Да и холерный Пукельник дремать не станет, а какая страшная месть с его стороны им грозит, можно только догадываться.
– Ну что, убираем твои сокровища? – спросил Томаш, когда все детали их поведения были уже оговорены. – Пока нас никто не увидел и не подслушал.
Молодой человек, слезая с подоконника, глянул в окно и вскрикнул. К дому шла дочь Польдика Габриэла Витчакова, и что самое ужасное, в сопровождении какого-то незнакомого мужчины. Надо же, какие они с Агнешкой все-таки лопухи! Увлеклись сокровищами, потеряли бдительность, даже входную дверь не заперли, а теперь все эти шкатулки и припрятать не успеешь. Оставалось одно – идти навстречу опасности.
И Агнешка с Томашем бросились из библиотеки, встретив нежданных гостей на пороге дома.
– Паненка собирается делать ремонт, – без долгих вступлений сказала старая Габриэла. – Вот это Антось Влодарчик, он на строителя учился, всяким строительным премудростям обучен, а мне крестником приходится. Возьмите его!
У Агнешки отлегло от сердца, однако девушка постаралась скрыть радость и вежливо, но сдержанно ответила:
– Очень хорошо, с удовольствием возьму. Я как раз собиралась с вами посоветоваться на этот счет. Что ж так в дверях стоять? Давайте пройдем в кухню, единственное помещение в доме, где можно сесть.
Послушно следуя за хозяйкой, Антось Влодарчик уже на ходу обрадованно затараторил:
– Ведь я, проше пани, аккурат по ремонтам специалист. Но не думайте, всем строительным специальностям обучен, у меня и бригада своя подобралась, отличные ребята, во время работы – ни капли! А мы давно без дела, ведь теперь всякий норовит подешевле сговориться, а столько мужиков с Украины да из России понаехало. Насчет вашего дома я вот что думаю…
Томаш проявил чудеса сообразительности, Агнешке не пришлось ему подмигивать. Препроводив гостей в кухню, он оставил невесту вести переговоры с прорабом, сам же под благовидным предлогом – надо, мол, хоть немного прибраться – удалился. Гости могли слышать, как хозяйственный парень что-то передвигает на полу в гостиной, наводя порядок.
Сваленные грудой ящики и картонные коробки сослужили великую службу. Совсем негодные Томаш выбрасывал на свалку у дома, крепкие же относил в библиотеку. Они оказались идеальным укрытием от случайного зеваки для драгоценных ларцов и шкатулок. Свалку Томаш чередовал с багажником машины, которую Агнешка предусмотрительно подогнала к самой входной двери, продравшись сквозь заросли крапивы и уже упомянутую свалку. Небрежно швыряя драные картонки в большую кучу перед домом, Томаш не очень аккуратно загружал багажник целыми, иногда по одной, иногда сразу по три. Только теперь, не торопясь занимаясь обычным физическим трудом и перестав раздумывать над сиюминутными проблемами, Томаш вдруг осознал главное – Агнешка разыскала прабабкины сокровища! Дошло наконец. А ведь не верил в их существование, помогать Агнешке взялся просто из любви к ней. Сколько раз хотел сказать девушке, чтобы перестала морочить себе голову, все клады – выдумки, фикция и глупые бредни; в теории – да, такое возможно, на практике же ему подобные случаи не известны.
И вот сокровища найдены! Абсурд, нереальность, чистая абстракция, но они существуют! К тому же Агнешка почему-то на всякий случай подъехала к самым дверям дома, чуть машину не разбила, ведь асфальт кончился километра за два. Интересно, на какой такой случай? Опять фантастика! В подземелье они проникнуть могли, почему не проникнуть, но по всем законам реального мира должны были обнаружить в подземелье… как бы поделикатнее выразиться? Ага, гуано! Читал он о гуано, птичьих испражнениях на каких-то островах. Впрочем, кажется, они тоже свою ценность имеют…
И вот теперь все накопившиеся в последние дни переживания, стрессы, нервотрепка, беспокойство об Агнешке, все эти эмоции, клокотавшие в Томаше, искали выхода и нашли. Столь же абсурдное, как и сокровища, гуано явилось последней каплей. На молодого человека вдруг накатил истерический приступ смеха. Согнувшись в три погибели, молодой юрист выл, хохотал, рыдал в голос и никак не мог успокоиться.
Если бы эту сцену могла наблюдать панна Доминика, царство ей небесное, непременно запечатлела бы ее в своих записках. И у нее получилось бы приблизительно следующее:
…И что же я вижу? Пан Пукельник собственной персоной сквозь заросли продирается! Недостанет слов изобразить мое удивление! Чай, не молоденький, возраст уже не тот, чтобы таким забавам предаваться, да и комплекция солидная. Я даже хозяйственные неотложные дела бросила, дивясь такому зрелищу. И словно этого недостаточно, так, под кустом притаившись, пан Пукельник вдруг бинокль к глазам поднес, будто смотрит спектакль на театре. Заместо ложи у него куст, заместо оперной сцены – главный подъезд нашего дома и стоящий там чей-то автомобиль. А свой пан Пукельник еще на дороге в деревне оставил, к дому пешком пожаловал.
И тут отворились двери нашего дома и вышел из них пригожий юноша, а в руках нес картон с банками из-под варенья, что у меня всегда припасены в изобилии. Вдруг этот юноша начал так страшно смеяться, что у него из очей слезы градом полились. Да так громко смеялся, на всю округу, думаю, слыхать, а уж мне в окне на втором этаже и вовсе. С чего это незнакомый молодой человек так веселится?
Гляжу на него и голову ломаю. А пан Пукельник и вовсе глаз с него не сводит, бинокля не опускает, будто первый раз в жизни видит, как люди хохочут. А сам тоже доволен сверх меры, рот до ушей ему сделался, и аж сопит от удовольствия, гневно при этом пофыркивая. Странно все это.
Но вот наконец молодой незнакомец немного успокоился, слезы руками отер с лица, а картон с пустыми банками так небрежно сунул в заднюю часть своего авто, что некоторые беспременно перебились. И крышку на задней части машины с сердцем захлопнул. Очень не понравилось мне такое отношение к господскому имуществу.
А пан Пукельник повел себя совсем по-хамски. Прежде чем из-под куста удалиться, плюнул себе под ноги, растер ботинком, а уходя, плечами пожимал, какие-то слова себе под нос бормотал и кулаком по лбу стучал. Как зверь лесной продрался сквозь кусты…
Наблюдательная панна Доминика зорко подметила и очень удачно описала детали увиденной сцены. Истерический смех и горькие слезы Томаша убедили пана Пукельника в том, что конкуренты ничего не нашли в доме, и он удалился, проклиная своих настырных предков, поверивших басням о сокровищах, и удивляясь собственной глупости.
– А еще остались изумруды, – пояснила она, – но по цвету они сюда не подходят. И аметисты. А целые гирлянды из гранатов и вовсе никуда не приладишь. Я уже не говорю о золотом ларчике и огромной суповой вазе. Постаралась разместить оставшееся на письменном столе, можете посмотреть.
С удовольствием разглядывая разряженную Агнешку, Амелька констатировала:
– За свою долгую жизнь чего только я не повидала, но такого не доводилось. И вообще ни разу не слышала о том, чтобы какой-нибудь клад нашелся. Это противоестественно, дитя мое.
Пани Идалия сухо заметила:
– Надеюсь, дочь, столько побрякушек ты не нацепишь на себя даже по самым торжественным случаям. Я все-таки пыталась воспитать в тебе хороший вкус.
Как всегда тихий пан Анджей постарался смягчить замечание жены:
– Это не вкус, дорогая, а просто презентация.
– И что, одни украшения, а наличных денег нет? – разочаровалась Марина.
Стоя посередине гостиной, Агнешка поворачивалась во все стороны, позволяя желающим разглядывать себя. Михалек сам описал вокруг нее несколько кругов, бормоча:
– Говорил я своим старикам – поехали, будет на что посмотреть. Ради такого можно раз в жизни оторваться от грядок. Так нет – тут полить, там прополоть, где-то подкормить, да и как бросить хозяйство? Ничего бы за один день не случилось. Теперь вот будут локти кусать.
– Идалия права, ты похожа на новогоднюю елку, – признала Амелия. – Ну и пусть на елку, все равно одно удовольствие на тебя любоваться. Жалко, конечно, что в трудные для вашей семьи годы не было такого, да и без богатства как-то обходились. Я ведь вам не кровная родня, сестра мужа Юстины, а приютили меня, иначе просто хоть с голоду помирай…
– Я всегда говорю – надо поесть, – подхватила Феля, внося поднос с дымящимся ужином. – А зато вы, пани Амелия, уж столько развлечений доставляли, куда там остальным. Ешьте, ешьте, я же пока на паненку Агнешку полюбуюсь. Такая красота, аж в глазах рябит! И сверкают, сверкают-то как!
– А мебель? – не унималась тетка Марина. – Я ведь слышала – какая-то ценная мебель сохранилась.
– Да, и довольно много. Ее спрятали в таком месте, о котором никто не знал. В первую мировую панна Доминика там укрывала от немцев свиноматок с молодняком. Подвал сухой, мебель практически не пострадала.
Томаш в общем разговоре не участвовал, молча разливал вино и думал, думал. Какое счастье, что подписана интерциза, прабабки в этой семье очень умно поступали. Никто не обвинит его в том, что женится на девушке ради ее баснословного богатства, и он может чувствовать себя человеком, а не паразитом. А его самоуважение ничуть не пострадает от того, что он разрешит жене немного поднять их жизненный уровень и время от времени есть устрицы и пить шампанское.
Еще разок повернувшись вокруг оси, Агнешка тоже присела к столу.
– Теперь нам предстоит обнаружить скелет, – напомнила она. – Вам все известно, учтите, я рассчитываю на вас. И если придется давать показания полиции, все знают, что следует говорить. А о чем лучше умолчать.
– А о ключах на одном кольце что говорить? – забыла верная себе Марина.
– Это просто моя личная реликвия, хранилась в семье долгие годы, мы не знали, от чего они. Ну да о них вряд ли будут спрашивать, если кто из вас не проболтается.
– Конечно, не проболтается, но уж помнить будут все. Столько времени заняли их поиски, а нашлись в старинной вазе, отданной в склейку. И как Юстина не обнаружила их под мешочком с черепками?
– Потому что туда их сунул я, – покаянно прозвучал негромкий голос пана Анджея. – Никогда никому в этом не признавался, а теперь, думаю, можно, теперь вы не будете иметь ко мне претензий, правда? Да, я собственной рукой спрятал в старинную вазочку три ключика на одном кольце, потому что ты, дочка, так ими бренчала – сил не было выносить. Другими ключами ты все-таки потише играла.
Потрясенные услышанным, все онемели.
– Так это сделал ты, папочка? – наконец отозвалась Агнешка.
– А не бабуля?
– Нет, не бабуля. Она отдала вазочку склейщику вместе с ключами, потому что не имела о них понятия. Думала, внутри одни осколки.
– Ну так надо было сказать, когда мы все на ушах стояли! – не выдержала Марина.
– А я забыл, – развел руками пан Анджей. – Вспомнил только тогда, когда Агнешка принесла вазочку от мастера и рассказала, что в ней оказались потерявшиеся ключи. И даже не тогда. Лишь когда увидел вазочку…
И опять над столом нависла полная напряжения тишина.
– Анджей, – страшным сдавленным голосом произнесла пани Идалия, – а если бы склейщик нам их не отдал?..
Короче, остаток торжественного ужина потратили на то, чтобы восстановить добрые отношения между родителями Агнешки.
Для приличия поколебавшись, Агнешка выразила согласие. Бригада Влодарчика приступила к ремонту библиотеки, в ходе которого в стене обнаружились какие-то ступеньки, и скелет Пукельника был открыт! Прораб Антось помчался за хозяйкой.
Прибежала Агнешка. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять – нет нужды уговаривать рабочих затирать следы. Они все перебывали в узкой дыре за шкафом, двое свалились с третьей ступеньки, остальные научились ее переступать, равно как и через скелет внизу. Самые нетерпеливые ринулись в глубину узких ходов подземелья, подсвечивая себе спичками и самодельными факелами, но вернулись ни с чем.
Вскоре прибыла полиция, а с ней и пан Пукельник. Теперь он получил возможность окончательно убедиться, что предание о кладе не имеет под собой никаких оснований, а если что и хранилось здесь, за шкафом, то наверняка одна из мерзких баб, владевших домом чуть ли не два столетия, давным-давно все забрала. Ему же, Пукельнику, придется удовольствоваться останками деда, требующими захоронения. И больше ничего. Да, еще надо как-то объяснить полиции, как его предок оказался в подземелье этого дома, ну да при его, Пукельника, связях это нетрудно.
– Может, не так сразу, а? – встревожилась Амелия. – Может, еще немножко поживете? Куда спешить?
– А я разве говорю, что сразу? Что ж, поживу, сколько поживется. Отчего не пожить, мне на свое житье грех жаловаться. Да и на здоровье тоже.
На прием в отреставрированном Блендове собралась уйма народу: близкие родственники и дальняя родня, много знакомых, а самым почетным гостем был кумир варшавского ипподрома знаменитый жокей Ясь.
Восторгам не было конца.
– Лето, уик-энды, каникулы! – перечисляла тетка Беата, сестра пана Анджея. – Как чудесно проводить их в этом дворце! Да и местность очаровательная.
– А если еще очистить пруд! – вторили ей любители купаний и рыбной ловли.
– Конюшни, конюшни восстановить! – мечтал вслух Михалек. – Представляете, сколько лошадей можно здесь держать?
– Ах, прогулки верхом – моя страсть! – восклицала тетка Марина.
Отведя дочь в сторонку, пани Идалия с тревогой прошептала:
– Боюсь, дитя мое, родичи не оставят тебя в покое! Слышишь, все намерены тут околачиваться. Дом большой, поместились бы не только они, да ведь тебе не будет ни минутки покоя. И как ты прокормишь такую ораву? Феле одной не справиться. Я уже не говорю о стоимости продуктов. А убирать? Содержать в порядке и дом, и сад?
В отличие от матери Агнешка ничуть не встревожилась. Успокаивающе погладив мать по руке, дочь произнесла лишь два загадочных слова:
– Материальная база…
Усевшись за письменный стол, Агнешка разложила перед собой красивый лист бумаги и вывела первые слова:
В этом письме я обращаюсь к моей старшей внучке, а если таковой не окажется, к самой старшей правнучке…
КОНЕЦ
– …и кто-то из рабочих станет спускаться по лестнице. Из любопытства. И наткнется на кости Пукельника. Вот только надо будет что-то придумать с третьей ступенькой, ну да придумаем.
– И еще не забывай о наших следах внизу. Хорошо бы их как-то ликвидировать, затоптать, что ли.
– Ну, об этом можешь не беспокоиться, рабочие это сделают за нас. А если сочтешь недостаточным, можем впустить туда всех желающих. Уверена, как только рабочие обнаружат потайной ход в подземелье, слух об этом с быстротой молнии разнесется по всей округе, люди толпами сбегутся посмотреть, а мы не будем препятствовать. Нам не жалко, пусть смотрят. И пока твое сообщение о каком-то скелете дойдет до полиции, тут перебывает столько желающих…
С некоторым раздражением молодой юрист подумал о компромиссах, на которые приходится идти честному человеку в их дурацкой стране. В нормальном демократическом государстве сделали бы все по закону, и никаких сделок с совестью, а здесь честным людям очень непросто жить, в то время как мошенники и даже преступники пользуются полной безнаказанностью. Захоти Агнешка этот клад украсть – наверняка без труда сделала бы это, но поскольку он по закону принадлежит ей, на голову наследницы обрушится столько забот, неприятностей и проблем, что никакого клада не захочешь, – если, разумеется, все оформить путем. Да и холерный Пукельник дремать не станет, а какая страшная месть с его стороны им грозит, можно только догадываться.
– Ну что, убираем твои сокровища? – спросил Томаш, когда все детали их поведения были уже оговорены. – Пока нас никто не увидел и не подслушал.
Молодой человек, слезая с подоконника, глянул в окно и вскрикнул. К дому шла дочь Польдика Габриэла Витчакова, и что самое ужасное, в сопровождении какого-то незнакомого мужчины. Надо же, какие они с Агнешкой все-таки лопухи! Увлеклись сокровищами, потеряли бдительность, даже входную дверь не заперли, а теперь все эти шкатулки и припрятать не успеешь. Оставалось одно – идти навстречу опасности.
И Агнешка с Томашем бросились из библиотеки, встретив нежданных гостей на пороге дома.
– Паненка собирается делать ремонт, – без долгих вступлений сказала старая Габриэла. – Вот это Антось Влодарчик, он на строителя учился, всяким строительным премудростям обучен, а мне крестником приходится. Возьмите его!
У Агнешки отлегло от сердца, однако девушка постаралась скрыть радость и вежливо, но сдержанно ответила:
– Очень хорошо, с удовольствием возьму. Я как раз собиралась с вами посоветоваться на этот счет. Что ж так в дверях стоять? Давайте пройдем в кухню, единственное помещение в доме, где можно сесть.
Послушно следуя за хозяйкой, Антось Влодарчик уже на ходу обрадованно затараторил:
– Ведь я, проше пани, аккурат по ремонтам специалист. Но не думайте, всем строительным специальностям обучен, у меня и бригада своя подобралась, отличные ребята, во время работы – ни капли! А мы давно без дела, ведь теперь всякий норовит подешевле сговориться, а столько мужиков с Украины да из России понаехало. Насчет вашего дома я вот что думаю…
Томаш проявил чудеса сообразительности, Агнешке не пришлось ему подмигивать. Препроводив гостей в кухню, он оставил невесту вести переговоры с прорабом, сам же под благовидным предлогом – надо, мол, хоть немного прибраться – удалился. Гости могли слышать, как хозяйственный парень что-то передвигает на полу в гостиной, наводя порядок.
Сваленные грудой ящики и картонные коробки сослужили великую службу. Совсем негодные Томаш выбрасывал на свалку у дома, крепкие же относил в библиотеку. Они оказались идеальным укрытием от случайного зеваки для драгоценных ларцов и шкатулок. Свалку Томаш чередовал с багажником машины, которую Агнешка предусмотрительно подогнала к самой входной двери, продравшись сквозь заросли крапивы и уже упомянутую свалку. Небрежно швыряя драные картонки в большую кучу перед домом, Томаш не очень аккуратно загружал багажник целыми, иногда по одной, иногда сразу по три. Только теперь, не торопясь занимаясь обычным физическим трудом и перестав раздумывать над сиюминутными проблемами, Томаш вдруг осознал главное – Агнешка разыскала прабабкины сокровища! Дошло наконец. А ведь не верил в их существование, помогать Агнешке взялся просто из любви к ней. Сколько раз хотел сказать девушке, чтобы перестала морочить себе голову, все клады – выдумки, фикция и глупые бредни; в теории – да, такое возможно, на практике же ему подобные случаи не известны.
И вот сокровища найдены! Абсурд, нереальность, чистая абстракция, но они существуют! К тому же Агнешка почему-то на всякий случай подъехала к самым дверям дома, чуть машину не разбила, ведь асфальт кончился километра за два. Интересно, на какой такой случай? Опять фантастика! В подземелье они проникнуть могли, почему не проникнуть, но по всем законам реального мира должны были обнаружить в подземелье… как бы поделикатнее выразиться? Ага, гуано! Читал он о гуано, птичьих испражнениях на каких-то островах. Впрочем, кажется, они тоже свою ценность имеют…
И вот теперь все накопившиеся в последние дни переживания, стрессы, нервотрепка, беспокойство об Агнешке, все эти эмоции, клокотавшие в Томаше, искали выхода и нашли. Столь же абсурдное, как и сокровища, гуано явилось последней каплей. На молодого человека вдруг накатил истерический приступ смеха. Согнувшись в три погибели, молодой юрист выл, хохотал, рыдал в голос и никак не мог успокоиться.
Если бы эту сцену могла наблюдать панна Доминика, царство ей небесное, непременно запечатлела бы ее в своих записках. И у нее получилось бы приблизительно следующее:
…И что же я вижу? Пан Пукельник собственной персоной сквозь заросли продирается! Недостанет слов изобразить мое удивление! Чай, не молоденький, возраст уже не тот, чтобы таким забавам предаваться, да и комплекция солидная. Я даже хозяйственные неотложные дела бросила, дивясь такому зрелищу. И словно этого недостаточно, так, под кустом притаившись, пан Пукельник вдруг бинокль к глазам поднес, будто смотрит спектакль на театре. Заместо ложи у него куст, заместо оперной сцены – главный подъезд нашего дома и стоящий там чей-то автомобиль. А свой пан Пукельник еще на дороге в деревне оставил, к дому пешком пожаловал.
И тут отворились двери нашего дома и вышел из них пригожий юноша, а в руках нес картон с банками из-под варенья, что у меня всегда припасены в изобилии. Вдруг этот юноша начал так страшно смеяться, что у него из очей слезы градом полились. Да так громко смеялся, на всю округу, думаю, слыхать, а уж мне в окне на втором этаже и вовсе. С чего это незнакомый молодой человек так веселится?
Гляжу на него и голову ломаю. А пан Пукельник и вовсе глаз с него не сводит, бинокля не опускает, будто первый раз в жизни видит, как люди хохочут. А сам тоже доволен сверх меры, рот до ушей ему сделался, и аж сопит от удовольствия, гневно при этом пофыркивая. Странно все это.
Но вот наконец молодой незнакомец немного успокоился, слезы руками отер с лица, а картон с пустыми банками так небрежно сунул в заднюю часть своего авто, что некоторые беспременно перебились. И крышку на задней части машины с сердцем захлопнул. Очень не понравилось мне такое отношение к господскому имуществу.
А пан Пукельник повел себя совсем по-хамски. Прежде чем из-под куста удалиться, плюнул себе под ноги, растер ботинком, а уходя, плечами пожимал, какие-то слова себе под нос бормотал и кулаком по лбу стучал. Как зверь лесной продрался сквозь кусты…
Наблюдательная панна Доминика зорко подметила и очень удачно описала детали увиденной сцены. Истерический смех и горькие слезы Томаша убедили пана Пукельника в том, что конкуренты ничего не нашли в доме, и он удалился, проклиная своих настырных предков, поверивших басням о сокровищах, и удивляясь собственной глупости.
* * *
К собравшимся родственникам Агнешка вышла в вечернем платье, сшитом специально по этому случаю, понавесив на себя из драгоценностей столько, сколько удалось.– А еще остались изумруды, – пояснила она, – но по цвету они сюда не подходят. И аметисты. А целые гирлянды из гранатов и вовсе никуда не приладишь. Я уже не говорю о золотом ларчике и огромной суповой вазе. Постаралась разместить оставшееся на письменном столе, можете посмотреть.
С удовольствием разглядывая разряженную Агнешку, Амелька констатировала:
– За свою долгую жизнь чего только я не повидала, но такого не доводилось. И вообще ни разу не слышала о том, чтобы какой-нибудь клад нашелся. Это противоестественно, дитя мое.
Пани Идалия сухо заметила:
– Надеюсь, дочь, столько побрякушек ты не нацепишь на себя даже по самым торжественным случаям. Я все-таки пыталась воспитать в тебе хороший вкус.
Как всегда тихий пан Анджей постарался смягчить замечание жены:
– Это не вкус, дорогая, а просто презентация.
– И что, одни украшения, а наличных денег нет? – разочаровалась Марина.
Стоя посередине гостиной, Агнешка поворачивалась во все стороны, позволяя желающим разглядывать себя. Михалек сам описал вокруг нее несколько кругов, бормоча:
– Говорил я своим старикам – поехали, будет на что посмотреть. Ради такого можно раз в жизни оторваться от грядок. Так нет – тут полить, там прополоть, где-то подкормить, да и как бросить хозяйство? Ничего бы за один день не случилось. Теперь вот будут локти кусать.
– Идалия права, ты похожа на новогоднюю елку, – признала Амелия. – Ну и пусть на елку, все равно одно удовольствие на тебя любоваться. Жалко, конечно, что в трудные для вашей семьи годы не было такого, да и без богатства как-то обходились. Я ведь вам не кровная родня, сестра мужа Юстины, а приютили меня, иначе просто хоть с голоду помирай…
– Я всегда говорю – надо поесть, – подхватила Феля, внося поднос с дымящимся ужином. – А зато вы, пани Амелия, уж столько развлечений доставляли, куда там остальным. Ешьте, ешьте, я же пока на паненку Агнешку полюбуюсь. Такая красота, аж в глазах рябит! И сверкают, сверкают-то как!
– А мебель? – не унималась тетка Марина. – Я ведь слышала – какая-то ценная мебель сохранилась.
– Да, и довольно много. Ее спрятали в таком месте, о котором никто не знал. В первую мировую панна Доминика там укрывала от немцев свиноматок с молодняком. Подвал сухой, мебель практически не пострадала.
Томаш в общем разговоре не участвовал, молча разливал вино и думал, думал. Какое счастье, что подписана интерциза, прабабки в этой семье очень умно поступали. Никто не обвинит его в том, что женится на девушке ради ее баснословного богатства, и он может чувствовать себя человеком, а не паразитом. А его самоуважение ничуть не пострадает от того, что он разрешит жене немного поднять их жизненный уровень и время от времени есть устрицы и пить шампанское.
Еще разок повернувшись вокруг оси, Агнешка тоже присела к столу.
– Теперь нам предстоит обнаружить скелет, – напомнила она. – Вам все известно, учтите, я рассчитываю на вас. И если придется давать показания полиции, все знают, что следует говорить. А о чем лучше умолчать.
– А о ключах на одном кольце что говорить? – забыла верная себе Марина.
– Это просто моя личная реликвия, хранилась в семье долгие годы, мы не знали, от чего они. Ну да о них вряд ли будут спрашивать, если кто из вас не проболтается.
– Конечно, не проболтается, но уж помнить будут все. Столько времени заняли их поиски, а нашлись в старинной вазе, отданной в склейку. И как Юстина не обнаружила их под мешочком с черепками?
– Потому что туда их сунул я, – покаянно прозвучал негромкий голос пана Анджея. – Никогда никому в этом не признавался, а теперь, думаю, можно, теперь вы не будете иметь ко мне претензий, правда? Да, я собственной рукой спрятал в старинную вазочку три ключика на одном кольце, потому что ты, дочка, так ими бренчала – сил не было выносить. Другими ключами ты все-таки потише играла.
Потрясенные услышанным, все онемели.
– Так это сделал ты, папочка? – наконец отозвалась Агнешка.
– А не бабуля?
– Нет, не бабуля. Она отдала вазочку склейщику вместе с ключами, потому что не имела о них понятия. Думала, внутри одни осколки.
– Ну так надо было сказать, когда мы все на ушах стояли! – не выдержала Марина.
– А я забыл, – развел руками пан Анджей. – Вспомнил только тогда, когда Агнешка принесла вазочку от мастера и рассказала, что в ней оказались потерявшиеся ключи. И даже не тогда. Лишь когда увидел вазочку…
И опять над столом нависла полная напряжения тишина.
– Анджей, – страшным сдавленным голосом произнесла пани Идалия, – а если бы склейщик нам их не отдал?..
Короче, остаток торжественного ужина потратили на то, чтобы восстановить добрые отношения между родителями Агнешки.
* * *
Выяснилось, что Антось Влодарчик краем уха что-то слышал об одном из шкафов в библиотеке. В долгой доверительной беседе с Агнешкой с глазу на глаз он признался в этом. Оказывается, Антось – отдаленный потомок того самого кузнеца, который в дебрях минувшего века по указанию владелицы поместья производил какие-то таинственные работы в библиотеке барского дома. Из поколения в поколение передавалась эта весть в семействе кузнеца и дошла до Антося. Он был убежден – в подземельях дома существуют какие-то скрытые помещения, ход в которые ведет из библиотеки, и посоветовал с нее и начать восстановительные работы.Для приличия поколебавшись, Агнешка выразила согласие. Бригада Влодарчика приступила к ремонту библиотеки, в ходе которого в стене обнаружились какие-то ступеньки, и скелет Пукельника был открыт! Прораб Антось помчался за хозяйкой.
Прибежала Агнешка. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять – нет нужды уговаривать рабочих затирать следы. Они все перебывали в узкой дыре за шкафом, двое свалились с третьей ступеньки, остальные научились ее переступать, равно как и через скелет внизу. Самые нетерпеливые ринулись в глубину узких ходов подземелья, подсвечивая себе спичками и самодельными факелами, но вернулись ни с чем.
Вскоре прибыла полиция, а с ней и пан Пукельник. Теперь он получил возможность окончательно убедиться, что предание о кладе не имеет под собой никаких оснований, а если что и хранилось здесь, за шкафом, то наверняка одна из мерзких баб, владевших домом чуть ли не два столетия, давным-давно все забрала. Ему же, Пукельнику, придется удовольствоваться останками деда, требующими захоронения. И больше ничего. Да, еще надо как-то объяснить полиции, как его предок оказался в подземелье этого дома, ну да при его, Пукельника, связях это нетрудно.
* * *
– Вот теперь все как положено, – удовлетворенно заявила Габриэла Витчакова, почетная гостья грандиозного приема в отремонтированном старинном доме. – Паненка стала хозяйкой поместья, завещанного ей ясновельможной пани Матильдой, так и должно быть, а кто разевает рот на чужое добро, того Господь карает. Выполнила я свой долг, сберегла барское имущество, теперь могу спокойно умереть.– Может, не так сразу, а? – встревожилась Амелия. – Может, еще немножко поживете? Куда спешить?
– А я разве говорю, что сразу? Что ж, поживу, сколько поживется. Отчего не пожить, мне на свое житье грех жаловаться. Да и на здоровье тоже.
На прием в отреставрированном Блендове собралась уйма народу: близкие родственники и дальняя родня, много знакомых, а самым почетным гостем был кумир варшавского ипподрома знаменитый жокей Ясь.
Восторгам не было конца.
– Лето, уик-энды, каникулы! – перечисляла тетка Беата, сестра пана Анджея. – Как чудесно проводить их в этом дворце! Да и местность очаровательная.
– А если еще очистить пруд! – вторили ей любители купаний и рыбной ловли.
– Конюшни, конюшни восстановить! – мечтал вслух Михалек. – Представляете, сколько лошадей можно здесь держать?
– Ах, прогулки верхом – моя страсть! – восклицала тетка Марина.
Отведя дочь в сторонку, пани Идалия с тревогой прошептала:
– Боюсь, дитя мое, родичи не оставят тебя в покое! Слышишь, все намерены тут околачиваться. Дом большой, поместились бы не только они, да ведь тебе не будет ни минутки покоя. И как ты прокормишь такую ораву? Феле одной не справиться. Я уже не говорю о стоимости продуктов. А убирать? Содержать в порядке и дом, и сад?
В отличие от матери Агнешка ничуть не встревожилась. Успокаивающе погладив мать по руке, дочь произнесла лишь два загадочных слова:
– Материальная база…
* * *
Встревожилась Агнешка лишь через четыре года после получения институтского диплома, когда родила второго сына. Сплошные мальчики… Растрачена всего небольшая часть прабабкиных сокровищ, остальные припрятаны в укромном месте. Томаш, будучи отличным адвокатом, очень неплохо зарабатывает, да и её собственные исторические труды, как ни странно, приносят порядочный доход. Надо что-то предпринять, чтобы сокровища предков сохранить для будущих поколений. Ее прародительницы позаботились об этом, проявили сообразительность и приложили немало усилий, а она чем хуже? Нет, не посрамит она своих пра… и так далее бабок.Усевшись за письменный стол, Агнешка разложила перед собой красивый лист бумаги и вывела первые слова:
В этом письме я обращаюсь к моей старшей внучке, а если таковой не окажется, к самой старшей правнучке…
КОНЕЦ