— Детка, как же ты прекрасна!
Фриско слышала обращенный к ней отцовский комплимент. Все ее волнение куда-то подевалось. Она была спокойна и уверенна. Губы ее сложились в улыбку, и улыбка эта предназначалась человеку, которого в детстве она обожала, а потом разочаровалась в нем. Сейчас Фриско вовсе не хотела, чтобы отец был таким, как Уилл Дентон или другие мужчины. Он — ее отец. Она его очень любит, и важнее этого нет ничего.
Ей вдруг пришло в голову, что любовь меняет людей. Вот ее мать все эти годы любила отца, и, конечно же, ее восприятие мира во многом претерпело трансформацию.
Улыбка на лице Фриско сделалась еще шире, еще более легкой. Фриско начала спускаться по ступеням. Все было замечательно — к ней вернулось легкое, приятное чувство юмора.
— Я немного смущаюсь, — призналась Карла, следовавшая за спиной Фриско и поддерживавшая изящный кружевной шлейф, который был доставлен сегодня утром от Уилла Дентона.
— С чего бы это вдруг? — с мягким смешком поинтересовалась у подруги Фриско. Боже праведный, никто не поверит, до чего же хорошо было у нее сейчас на душе.
— Ты меня смущаешь уже тем, что я гляжу и все никак не могу врубиться, откуда у тебя такое олимпийское спокойствие? Когда я, например, выходила замуж, то очень волновалась. Представь, и мой Дэнни тоже жутко переживал.
Спустившись в фойе, Фриско чуть задержалась, обернулась в сторону подруги и улыбнулась ей, как бы желая сказать этой своей улыбкой: «Стало быть, я много опытнее тебя, более взрослая и зрелая».
Карла с сомнением взглянула на нее.
Державшая самый конец шлейфа Джо через силу улыбнулась.
— Да, — повторила Карла, — смотрю я на тебя и все больше смущаюсь. — Она встретилась глазами с Джо. — Ты вдруг так преобразилась! Совсем иной человек, много более приятный… и даже говоришь как-то по-иному.
Фриско и Джо обменялись многозначительными взглядами — и обе одновременно улыбнулись.
— Ну же, красавицы, двигайтесь, — поторопил их Гарольд. — Негоже опаздывать на церемонию.
Фриско и Джо вновь переглянулись: обе были признательны Гарольду, что он прервал их молчаливый разговор. Джо поклялась, что пока Фриско не выйдет замуж, ни единого слова относительно намерений выйти за Майкла не будет произнесено.
Лукас поджидал невесту, стоя в середине беседки. Он выглядел красивым, осанистым — прямо глаз не оторвать.
Держа под руку отца, она шла по проходу. Отец сам вложил ее руку в руку Лукаса, после чего молодые вошли под зеленые своды. Священник с несколько угрюмым лицом принялся вести службу.
На сей раз Фриско отчетливо слышала всякое произнесенное слово.
Да и неудивительно: они женились вторично.
Когда настал черед уже в качестве новоявленных супругов поприветствовать гостей, Фриско вдруг почувствовала, что слезы навернулись ей на глаза.
Лицо Гертруды выражало безграничную любовь, по щекам текли радостные слезы. Даже глаза Гарольда подозрительно блестели влажным блеском.
Фриско тепло улыбнулась Уиллу Дентону. По его морщинистому лицу текли слезы умиления. Фриско, впрочем, отлично понимала, что в этот самый момент Уилл видит перед собой не ее, но ту женщину, которая много лет назад надела эту фату и этот шлейф.
Сразу за церемонией бракосочетания начался прием, который, как показалось Фриско, растянулся до бесконечности. Наконец к ней подошла мать и шепнула, что они с Лукасом могут потихоньку исчезнуть, если устали сидеть за столом.
Этим советом они не преминули воспользоваться.
— Слушай, а куда ты намерен отправиться на медовый месяц? — поинтересовался Роб, провожая молодых до автомобиля.
— Не твое дело, — парировал Лукас, чем вызвал смех у некоторых гостей, слышавших разговор.
— Медовый месяц? — переспросила Фриско, когда машина двинулась вперед. — А ведь и в самом деле, ты совсем ничего не рассказал мне о том, где мы проведем медовый месяц.
— Знаешь, у меня это вовсе вылетело из головы.
— Ну еще бы! — на лице Фриско обозначилось суровое выражение. — Ладно, так что же ты все-таки можешь предложить?
Он игриво посмотрел на нее.
— Может, хотела бы отправиться на Гавайи?
— Да, на Гавайи мы как-нибудь с тобой обязательно съездим, но только не сейчас, — сказала Фриско. — При мысли о том, сколько времени туда нужно лететь, у меня с сердцем плохо делается.
— Рад слышать, ведь и у меня сходное ощущение.
Фриско рассмеялась.
— Значит, если я правильно тебя поняла, никаких планов еще не созрело?
— Увы. — И он очаровательно ей улыбнулся. — Другое дело, что я всегда готов послушать стороннее мнение. С тем условием, что мы договорились оторваться от работы не более чем на одну неделю.
— Ну… — раздумчиво начала Фриско. — Собственно, мы могли бы съездить куда-нибудь неподалеку, где можно было бы хорошенько отдохнуть: в горы, на побережье или… — она послала ему ответную улыбку. — А можем и так: сделать вид, что поехали отдыхать, а вместо этого запремся у меня дома.
Лукас издал гортанный звук, соотносимый с предвкушением сексуального пиршества.
Другого ответа, впрочем, ей и не нужно было.
— Еще?
Фриско потянулась и отрицательно покачала головой.
— Нет, мне достаточно, даже больше, чем просто достаточно. Я и так чувствую себя ненасытной хрюшкой.
Лукас усмехнулся и отставил блюдо с сэндвичами.
— На следующей неделе можешь сесть на диету.
— Заботливости и чуткости тебе не занимать, — Фриско допила оставшееся в бокале шампанское.
— Что есть, то есть, — признался Лукас, взглянув на нее.
— От скромности не умрешь, — сказала Фриско и сделала вид, будто хочет подняться с постели. — Хвастун.
Улыбнувшись, Лукас не позволил ей подняться, обхватив за талию.
— Уж кто-кто, а ты должна знать, что я не хвастун. Кто угодно, только не хвастун.
— Ну, ладно, ладно, — успокоила его она. — Пусть не хвастун. Скажем так: человек, отдающий должное своей жене.
— Скорее знающий, что почем, — подкорректировал ее Лукас.
— Пожалуй, сменим-ка тему разговора, — предложила она.
— Ладно, — тотчас согласился он. — Знаешь, есть один вопрос, который не дает мне покоя с тех самых пор, как я впервые тебя встретил.
— Вот как? — нахмурилась Фриско. Была пятница. С тех пор, как они пришли в эту квартиру после церемонии бракосочетания, Фриско и Лукас только и занимались тем, что любили друг друга, ели, спали и поверяли друг другу самые сокровенные свои секреты, самые затаенные мечты и мысли. Фриско не могла представить, что же еще осталось нерассказанного, о чем еще они не переговорили. — И что же это за вопрос?
— Почему твоя мать вдруг решила назвать тебя Фриско Бэй?
Ожидая какого-нибудь действительно серьезного вопроса, может, касающегося чего-то темного или стыдного, Фриско от неожиданности расхохоталась. Отсмеявшись, она поведала Лукасу романтическую подоплеку своего имени.
Лукас нахмурился.
— Что такое? — поинтересовалась она.
Он покачал головой.
— Да так, подумал просто…
— О чем именно?
— Ну, о том, скажем, что в последнюю неделю ты вполне могла забеременеть.
Ах, вот оно что, подумала Фриско, и ей сделалось неуютно. И ведь правда, они не предохранялись, а наоборот — только и разговаривали о том, что хорошо бы иметь детей.
А ну как Лукас вовсе не спешит так уж скоро обзавестись потомством?
В этот момент Фриско почувствовала страстное желание забеременеть, подобно тому как ее мать забеременела во время медового месяца — от человека, которого любила больше жизни.
Конечно, следует знать его мнение, нужно спросить…
— А что если и забеременела? Что тогда?!
— Если будет девочка, — сказал он, и брови сошлись у него на переносице, — не будешь ли ты настаивать, чтобы мы назвали ее именем Филадельфия?
— Ну… — сказала Фриско, и на лице ее вспыхнула радостная улыбка. Фриско обняла Лукаса, ощутив его горячее сильное тело.
— Ну и как это понимать? — поинтересовался он, осторожно взглянув на нее.
— Уж тут мы договоримся, не сомневайся.
Фриско слышала обращенный к ней отцовский комплимент. Все ее волнение куда-то подевалось. Она была спокойна и уверенна. Губы ее сложились в улыбку, и улыбка эта предназначалась человеку, которого в детстве она обожала, а потом разочаровалась в нем. Сейчас Фриско вовсе не хотела, чтобы отец был таким, как Уилл Дентон или другие мужчины. Он — ее отец. Она его очень любит, и важнее этого нет ничего.
Ей вдруг пришло в голову, что любовь меняет людей. Вот ее мать все эти годы любила отца, и, конечно же, ее восприятие мира во многом претерпело трансформацию.
Улыбка на лице Фриско сделалась еще шире, еще более легкой. Фриско начала спускаться по ступеням. Все было замечательно — к ней вернулось легкое, приятное чувство юмора.
— Я немного смущаюсь, — призналась Карла, следовавшая за спиной Фриско и поддерживавшая изящный кружевной шлейф, который был доставлен сегодня утром от Уилла Дентона.
— С чего бы это вдруг? — с мягким смешком поинтересовалась у подруги Фриско. Боже праведный, никто не поверит, до чего же хорошо было у нее сейчас на душе.
— Ты меня смущаешь уже тем, что я гляжу и все никак не могу врубиться, откуда у тебя такое олимпийское спокойствие? Когда я, например, выходила замуж, то очень волновалась. Представь, и мой Дэнни тоже жутко переживал.
Спустившись в фойе, Фриско чуть задержалась, обернулась в сторону подруги и улыбнулась ей, как бы желая сказать этой своей улыбкой: «Стало быть, я много опытнее тебя, более взрослая и зрелая».
Карла с сомнением взглянула на нее.
Державшая самый конец шлейфа Джо через силу улыбнулась.
— Да, — повторила Карла, — смотрю я на тебя и все больше смущаюсь. — Она встретилась глазами с Джо. — Ты вдруг так преобразилась! Совсем иной человек, много более приятный… и даже говоришь как-то по-иному.
Фриско и Джо обменялись многозначительными взглядами — и обе одновременно улыбнулись.
— Ну же, красавицы, двигайтесь, — поторопил их Гарольд. — Негоже опаздывать на церемонию.
Фриско и Джо вновь переглянулись: обе были признательны Гарольду, что он прервал их молчаливый разговор. Джо поклялась, что пока Фриско не выйдет замуж, ни единого слова относительно намерений выйти за Майкла не будет произнесено.
Лукас поджидал невесту, стоя в середине беседки. Он выглядел красивым, осанистым — прямо глаз не оторвать.
Держа под руку отца, она шла по проходу. Отец сам вложил ее руку в руку Лукаса, после чего молодые вошли под зеленые своды. Священник с несколько угрюмым лицом принялся вести службу.
На сей раз Фриско отчетливо слышала всякое произнесенное слово.
Да и неудивительно: они женились вторично.
Когда настал черед уже в качестве новоявленных супругов поприветствовать гостей, Фриско вдруг почувствовала, что слезы навернулись ей на глаза.
Лицо Гертруды выражало безграничную любовь, по щекам текли радостные слезы. Даже глаза Гарольда подозрительно блестели влажным блеском.
Фриско тепло улыбнулась Уиллу Дентону. По его морщинистому лицу текли слезы умиления. Фриско, впрочем, отлично понимала, что в этот самый момент Уилл видит перед собой не ее, но ту женщину, которая много лет назад надела эту фату и этот шлейф.
Сразу за церемонией бракосочетания начался прием, который, как показалось Фриско, растянулся до бесконечности. Наконец к ней подошла мать и шепнула, что они с Лукасом могут потихоньку исчезнуть, если устали сидеть за столом.
Этим советом они не преминули воспользоваться.
— Слушай, а куда ты намерен отправиться на медовый месяц? — поинтересовался Роб, провожая молодых до автомобиля.
— Не твое дело, — парировал Лукас, чем вызвал смех у некоторых гостей, слышавших разговор.
— Медовый месяц? — переспросила Фриско, когда машина двинулась вперед. — А ведь и в самом деле, ты совсем ничего не рассказал мне о том, где мы проведем медовый месяц.
— Знаешь, у меня это вовсе вылетело из головы.
— Ну еще бы! — на лице Фриско обозначилось суровое выражение. — Ладно, так что же ты все-таки можешь предложить?
Он игриво посмотрел на нее.
— Может, хотела бы отправиться на Гавайи?
— Да, на Гавайи мы как-нибудь с тобой обязательно съездим, но только не сейчас, — сказала Фриско. — При мысли о том, сколько времени туда нужно лететь, у меня с сердцем плохо делается.
— Рад слышать, ведь и у меня сходное ощущение.
Фриско рассмеялась.
— Значит, если я правильно тебя поняла, никаких планов еще не созрело?
— Увы. — И он очаровательно ей улыбнулся. — Другое дело, что я всегда готов послушать стороннее мнение. С тем условием, что мы договорились оторваться от работы не более чем на одну неделю.
— Ну… — раздумчиво начала Фриско. — Собственно, мы могли бы съездить куда-нибудь неподалеку, где можно было бы хорошенько отдохнуть: в горы, на побережье или… — она послала ему ответную улыбку. — А можем и так: сделать вид, что поехали отдыхать, а вместо этого запремся у меня дома.
Лукас издал гортанный звук, соотносимый с предвкушением сексуального пиршества.
Другого ответа, впрочем, ей и не нужно было.
— Еще?
Фриско потянулась и отрицательно покачала головой.
— Нет, мне достаточно, даже больше, чем просто достаточно. Я и так чувствую себя ненасытной хрюшкой.
Лукас усмехнулся и отставил блюдо с сэндвичами.
— На следующей неделе можешь сесть на диету.
— Заботливости и чуткости тебе не занимать, — Фриско допила оставшееся в бокале шампанское.
— Что есть, то есть, — признался Лукас, взглянув на нее.
— От скромности не умрешь, — сказала Фриско и сделала вид, будто хочет подняться с постели. — Хвастун.
Улыбнувшись, Лукас не позволил ей подняться, обхватив за талию.
— Уж кто-кто, а ты должна знать, что я не хвастун. Кто угодно, только не хвастун.
— Ну, ладно, ладно, — успокоила его она. — Пусть не хвастун. Скажем так: человек, отдающий должное своей жене.
— Скорее знающий, что почем, — подкорректировал ее Лукас.
— Пожалуй, сменим-ка тему разговора, — предложила она.
— Ладно, — тотчас согласился он. — Знаешь, есть один вопрос, который не дает мне покоя с тех самых пор, как я впервые тебя встретил.
— Вот как? — нахмурилась Фриско. Была пятница. С тех пор, как они пришли в эту квартиру после церемонии бракосочетания, Фриско и Лукас только и занимались тем, что любили друг друга, ели, спали и поверяли друг другу самые сокровенные свои секреты, самые затаенные мечты и мысли. Фриско не могла представить, что же еще осталось нерассказанного, о чем еще они не переговорили. — И что же это за вопрос?
— Почему твоя мать вдруг решила назвать тебя Фриско Бэй?
Ожидая какого-нибудь действительно серьезного вопроса, может, касающегося чего-то темного или стыдного, Фриско от неожиданности расхохоталась. Отсмеявшись, она поведала Лукасу романтическую подоплеку своего имени.
Лукас нахмурился.
— Что такое? — поинтересовалась она.
Он покачал головой.
— Да так, подумал просто…
— О чем именно?
— Ну, о том, скажем, что в последнюю неделю ты вполне могла забеременеть.
Ах, вот оно что, подумала Фриско, и ей сделалось неуютно. И ведь правда, они не предохранялись, а наоборот — только и разговаривали о том, что хорошо бы иметь детей.
А ну как Лукас вовсе не спешит так уж скоро обзавестись потомством?
В этот момент Фриско почувствовала страстное желание забеременеть, подобно тому как ее мать забеременела во время медового месяца — от человека, которого любила больше жизни.
Конечно, следует знать его мнение, нужно спросить…
— А что если и забеременела? Что тогда?!
— Если будет девочка, — сказал он, и брови сошлись у него на переносице, — не будешь ли ты настаивать, чтобы мы назвали ее именем Филадельфия?
— Ну… — сказала Фриско, и на лице ее вспыхнула радостная улыбка. Фриско обняла Лукаса, ощутив его горячее сильное тело.
— Ну и как это понимать? — поинтересовался он, осторожно взглянув на нее.
— Уж тут мы договоримся, не сомневайся.