Хол Джоан. Сердцу не прикажешь

   — Действительно, — с ядовитой интонацией сказала она. — Я имею в виду, что ваши слова утешением быть никак не могут.
   Пощелкав языком, Лукас мягко затормозил автомобиль на асфальтовой дорожке, как раз перед домом ее родителей, и обернулся к Фриско.
   — Какая же все-таки вы колючая!
   — Ожидали чего-нибудь более пресного?
   — Ну, правильнее было бы сказать, что я не возражал бы, — он пожал плечами. — Полагаю, вы вовсе не намерены пригласить меня на чашечку кофе перед сном?
   — В самую точку попали.
   — Хммм… — он тяжело вздохнул. Фриско могла бы поспорить, что вздох его был чистой воды притворством. — Так, а скажите, могу ли я как-нибудь связаться с вами или даже лучше встретиться завтра, чтобы поговорить относительно той идеи, которую я пока что обмозговываю?
   Фриско внимательно посмотрела на него, размышляя. Ей совсем не хотелось встречаться с ним еще, разговаривать. Главным образом потому, что ей не нравились те ощущения, которые он вызывал у нее. Лукас волновал ее, и не замечать это было бы глупо. Она была утомлена тем волнением, которое Лукас с такой щедростью передавал ей.
   Другое дело, что приходилось думать не только о себе, но также о родителях и о семейном бизнесе.
   Сейчас, однако, Фриско вовсе не была настроена все простить своему отцу и вести себя так, словно ничего и не произошло.
   Только вот… Мысленно она увидела лицо матери. У Гертруды такой мягкий голос, такой покладистый характер… И она была приятно поражена видом Лукаса Маканны, когда тот заехал за Фриско.
   Впрочем, это и понятно, в последние годы Гертруда мечтала, чтобы ее дочь нашла достойного человека и наконец-то вышла замуж.
   От одной этой мысли Фриско вздрогнула. Однако вновь, уже не в первый раз за эти два дня, она пошла на поводу у обстоятельств.
   — Завтра сразу же после завтрака я отсюда уеду и приблизительно около полудня буду у себя, — после некоторого раздумья сказала она. — А на вечер у меня назначена встреча. — В данном случае голос ее звучал уверенно, потому что в словах была доля правды. Действительно, завтра с двумя лучшими подругами она договорилась поужинать: они обычно ужинали вместе не реже одного раза в месяц.
   — Отлично. В таком случае я постараюсь около полудня вам позвонить. — Во взгляде Маканны появилось игривое выражение. — Или… может, будет лучше, если я подъеду к вам?
   — Я бы предпочла телефонный звонок. — Как только она сказала это, так сразу же пожалела и о произнесенных словах, и о том, каким именно тоном они были сказаны. Ведь она отлично понимала, что не в ее интересах обострять отношения с этим человеком. Понимать-то понимала, и тем не менее… Она толкнула дверцу автомобиля. — Не трудитесь выходить, я сама.
   — Ну так, значит, договорились, я вам позвоню, — сказал он, чувствуя скорее удивление, а вовсе не обиду. Ну и твердый орешек эта девушка со странным именем. — Доброй ночи, Фриско Бэй.
   Дав волю своим чувствам, которые подчас брали верх над разумом, Фриско вышла из машины и через неприкрытую дверь сказала:
   — Знаете, Маканна, я из тех людей, кто ради благополучия своей семьи готов пойти на многое. Только мой вам совет: не раскатывайте губы.
   Пока она шла к дому, в ушах Фриско звучал мягкий переливчатый смех Лукаса. Этот смех она помнила, пока поднималась по лестнице, шла в спальню. И даже засыпая, она как бы еще слышала его переливы. Затем наступило время снов.

Глава 8

   Он хотел ее.
   Стоя в комнате отеля у окна и тупо глядя на перекресток, где сходились две притихшие в этот утренний час улицы, Лукас наконец принял решение.
   Он испытывал сейчас сильное возбуждение, так что даже болело в паху, давно уже он не чувствовал ничего подобного.
   Впрочем, Лукас даже находил определенную прелесть в нынешнем своем состоянии.
   Что ж, пускай болит, тем с большим наслаждением он вонзит свое орудие в соблазнительную и такую влекущую Фриско.
   Мысли о ней не оставляли его ни на минуту. Сами собой возникали в его воображении ее сладкие губы, приоткрытые от возбуждения, ее обнаженное и распростертое на его постели тело, ее влажные и приглашающе раскрывшиеся лепестки…
   Член Лукаса с силой упирался изнутри в застегнутую молнию.
   О да! Он хотел Фриско Бэй Стайер, так хотел ее, что если бы не удалось обуздать собственное воображение, то самое время было бы попытаться утешить себя самому.
   Кривая, исполненная самоиронии ухмылка обозначилась на его лице.
   Конечно, физически его тянуло ко многим женщинам, и большинство из них он рано или поздно получал. Лукас был не только честен, но и весьма практичен. Он не заблуждался: когда мужчина поднимался до уровня мультимиллионера, даже пусть при этом он был страшен, как смерть, он мог иметь практически любую приглянувшуюся ему женщину, все упиралось только в цену.
   А разве не так устроен весь мир?
   Разве мужчины не шли на сделку, если им предлагался порядочный куш, или желанный социальный статус, или всего-навсего иллюзия любви?
   Однако были и исключения, эдакие отдельные экземпляры, которые, что называется, вообще не продавались. У Лукаса была смутная уверенность, что Фриско как раз и принадлежала к их числу.
   Другим таким исключением был он сам.
   Итак, деньги не являлись для них приманкой. А вот пойти на что угодно, рискнуть самым дорогим ради настоящей любви или преданности своей семье… Лукас подозревал, что Фриско была как раз из их числа.
   А старинная пословица не зря гласит: «Попробуй — и сам узнаешь».
   Задумавшись о том, понимает ли сама Фриско, насколько они похожи, Лукас смотрел невидящим взором в ночное небо.
   Он не замечал, как внизу по безлюдным улицам изредка проезжала то одна, то другая сонная автомашина. В его голове медленно вызревал план действий. Лукас был настолько погружен в свои мысли, что решительно позабыл о времени и даже перестал замечать тяжесть в низу живота.
   Так или иначе, он намеревался заполучить желаемое. А желал он, чтобы Фриско очутилась в его постели, чтобы ее семейный бизнес перешел к нему и чтобы Лукас мог полностью контролировать и женщину, и фирму.
 
   Не было еще и одиннадцати часов утра, когда Фриско входила к себе в квартиру. И несмотря на ранний час, она явно испытывала усталость: вся энергия ушла на то, чтобы как-то справиться, совладать с чувством недовольства собой и собственной же злостью.
   Начать с того, что она чрезвычайно плохо спала в эту ночь — и все из-за встречи с Лукасом Маканной. Особенно раздражало ее то, что Лукас вел себя безукоризненно, если, конечно, не считать его подтрунивая над ее необычным именем.
   Но в том-то ведь и дело, что ее лишала покоя сама близость этого человека.
   И она отчетливо понимала, что в этом нет ровным счетом ничего хорошего.
   Швырнув свои вещи на огромную постель, она подошла к двустворчатому платяному шкафу и принялась разглядывать в длинном узком зеркале свое отражение.
   «Идиотка!» — с чувством выговорила она себе, испытывая все более сильное раздражение. Темные круги под глазами свидетельствовали о беспокойной ночи, наполненной воспоминаниями, уговорами и борьбой с желаниями собственного тела.
   Черт побери, ведь в конце-то концов она взрослая женщина, разве не так? И потому имеет право на сколь угодно эротические грезы. Тем более что тело ее было молодым, сильным, здоровым — такое тело насыщать да насыщать. А ведь прошло уже очень много времени, почти год, с тех самых пор, как Фриско в последний раз занималась сексом.
   Черт, а ведь он настоящий мужчина!
   Как раз такой ей и нужен!
   Проклятие!
   Резко отвернувшись от зеркала, она подошла к постели и принялась рыться в сумке. Она испытала ужасное недовольство собой, а также Лукасом Маканной — за то, что он смел выглядеть столь сексуальным и привлекательным. Но более всего она испытывала сейчас недовольство по отношению к своему собственному отцу, который и заварил всю эту кашу.
   Да, утро началось не очень-то удачно.
   И это еще мягко сказано.
   Надо же, коварный Гарольд не нашел в себе душевных сил прийти к собственной супруге и рассказать ей о том, в какое дерьмо он вляпался!
   Фриско вышла утром к завтраку, уверенная, что ей придется успокаивать убитую горем мать. Ничего подобного, та безмятежно пила кофе.
   Но и это еще не было самым странным. Оказывается, этот Лукас Маканна пришелся матери очень даже по сердцу, и Гертруда принялась, как заправская сваха, рассуждать о плюсах и минусах возможного союза. Фриско не могла отделаться от мысли, что пока мать размышляла вслух, перед ее мысленным взором стоял образ единственной дочери, облаченной в девственно белое подвенечное платье.
   — Черт возьми! — не утерпела Фриско, припомнив сейчас о том бессмысленном разговоре, который состоялся позднее с отцом.
   — Сам-то ты понимаешь хоть, что делаешь?! — воскликнула, обращаясь к Гарольду, Фриско в ту самую секунду, как только дверь за матерью закрылась (мать пошла привести себя в порядок перед тем, как отправиться в церковь). — Ты непременно должен пойти и все ей рассказать.
   — Сказал же, пойду, значит, пойду. Только вот…
   В этот момент дверь открылась, и мать вошла, на ходу натягивая перчатки.
   — Может, ты все-таки передумаешь и сходишь с нами? — спросила Гертруда. — Ты уже давно не была в церкви.
   — Мама, только не сегодня, — извиняющимся тоном сказала Фриско, стрельнув, как бывало в детстве, глазами в сторону отца. — У меня столько дел дома и, кроме того, сегодня я встречаюсь с Джо и Карлой, мы договорились поужинать вместе.
   — Ну что ж… — сразу сдалась Гертруда, с горечью думая о заблудшей душе своего единственного ребенка. — Передай девочкам привет от меня.
 
   …Девочки…
   Они будут просто в восторге!
   Такие же непримиримые, как и сама Фриско, они будут в диком восторге, когда она расскажет им о планах матери непременно выдать ее замуж.
   Разумеется, «девочки» очень любили Гертруду, но, собственно говоря, Гертруду любили все, кто хоть немного был с ней знаком.
   Быстренько наведя порядок в комнатах и на кухне, Фриско напустила воды в ванную и надолго залегла, снимая таким образом нервное напряжение. Лишь порядком разомлев, принялась мыться с шампунем, затем смыла пену под душем. Едва только она успела уложить волосы, чтобы не торчали в разные стороны, как зазвонил телефон. Уверенная, что звонит отец, чтобы сообщить ей о сделанном признании, Фриско поспешила к аппарату.
   О святая простота!
   — Привет, Фриско Бэй.
   Она даже зарычала от возмущения.
   Маканна услышал ее сдержанный рык и громко расхохотался в ответ.
   — Что вам нужно? — она понимала, что слова ее звучат грубовато, однако ей было сейчас наплевать.
   — Вот как раз поэтому я вам и позвонил.
   — Что? — переспросила она, думая, что он, похоже, не из болтливых.
   — Говорю, что звоню вам как раз затем, чтобы рассказать, что именно мне нужно, — ответил он с предельным чистосердечием в голосе.
   — Мистер Маканна, я только что уснула… — сказала она, чтобы продвинуть разговор к логическому концу.
   — Прекрасно, — тотчас же ответил он. — Я лишь хотел сказать, что вроде бы сумел найти выход из нашей не слишком уж простой ситуации.
   — И какой же? — поинтересовалась она, в который уж раз мысленно выругавшись в адрес отца, заварившего всю эту кашу.
   — Думаю, что это лучше было бы обсуждать не по телефону.
   — Признаюсь, я не в восторге, — Фриско прикрыла глаза, чувствуя, что головная боль опять возвращается. — Я по вашему тону сразу могу сказать, что мне все это едва ли придется по душе. Права ли я?..
   — Суть не в том, правы или же не правы. Я спрашиваю, хотите ли вы услышать мое решение?
   «Нет!» — мысленно закричала она.
   — Да! — произнесла она вслух.

Глава 9

   — Что, невкусно приготовлено?
   Фриско бросила удивленный взгляд на Карлу, затем опустила глаза и уставилась на вареную рыбу, которую ковыряла вилкой.
   — Да нет же, очень даже вкусно, — ответила она, поддела кусочек на вилку и отправила в рот. Проклятая рыба едва не встала поперек горла, но все же Фриско сумела проглотить ее.
   — С тобой сегодня явно что-то происходит, — высказала предположение вторая подруга, по имени Джо. — Ты выглядишь такой озабоченной. Может, на службе неприятности?
   — Нет, — и Фриско категорично покачала головой, затем тяжело вздохнула. — Вообще-то некоторые проблемы у меня и вправду есть, — вынуждена она была признаться, вовремя вспомнив, что перед ней две лучшие подруги. — Но дело не в службе.
   — Значит — мужчина? — в голосе Джо угадывался ядовитый оттенок.
   Фриско и Карла обменялись понимающими улыбками. Все трое знали друг друга чуть ли не с детства. Среди них Джо слыла наиболее ярой мужененавистницей, самой непримиримой феминисткой, она не упускала случая выразить свое презрение ко всему, что хоть отчасти имело отношение к мужчинам.
   — В некотором смысле, — призналась Фриско.
   — Ну вот, куда ни плюнь — всюду мужчины, — и Джо приподняла свою идеально правильную (и притом совершенно природную) бровь. Джо с ее правильными чертами лица слыла красавицей. — И ведь чего ни захотят, все и всегда получат. Разве не так?
   Мысленно Фриско вынуждена была признать правоту подруги. Вслух же произнесла иное:
   — Ну уж, не всегда. Очень часто верх остается за нами, женщинами.
   — Точно! — Джо сделала гримаску, которая, однако, не слишком-то ее украсила. — Но только по-нашему бывает лишь тогда, когда удается припереть мужчину к стене.
   — Ой, да перестань ты… — сказала Карла и мило промокнула салфеткой губы. — Никто и не говорит что мужчины сплошь одни монстры, — на лице ее вспыхнула яркая улыбка. — Мой Дэнни, скажем, так самый настоящий душка.
   — Слушайте, от ваших разговоров мне блевать хочется, — сказала Джо и мимикой подтвердила свои ощущения.
   — Вот уж попрошу без этого, если возможно! — предупредила Фриско. Она попыталась сохранить серьезное выражение, но неожиданно для себя самой рассмеялась.
   Следом рассмеялась и Карла.
   — Ой, Джо, ты хоть иногда могла бы не ворчать, — и Карла картинно закатила свои карие глаза. — Я хочу сказать, что ничего не имею против твоих взглядов, но хорошо бы время от времени менять роль.
   — Это вовсе не роль, Карла, — Джо гневно стрельнула в подругу глазами. — И подобное я слышу от тебя?!
   — Предлагаю взять тайм-аут, — объявила Фриско и положила свои ладони поверх ладоней подруг. — Мы ведь собрались тут, чтобы отдохнуть и насладиться едой, а вовсе не затем, чтобы целый вечер препираться.
   Карла, как всегда, сдалась первой. Она бросила виноватый взгляд на Джо.
   — Извини меня. Я ведь понимаю, что твоя работа не менее дорога для тебя, чем для меня мой Дэнни и близнецы.
   При упоминании о близнецах на непреклонном лице Джо появилась мягкая улыбка. Хотя вообще-то улыбалась Джо крайне редко.
   — Очень легко любить таких, как Джош и Джен, они великолепные дети.
   — Может, тебе тоже следует завести детей, — предложила Карла.
   Фриско подумала, что сказать такое Джо наверняка было нелегко и требовало от Карлы определенного мужества.
   — А может, завтра поутру с неба посыплется чистое золото и все мы в одночасье сделаемся богатыми? — добродушно сказала, подделываясь под интонацию Карлы, Джо.
   Карла сделала такое выражение лица, как если бы ее сделали «матерью года».
   — А ведь ты бы смогла, знаешь? — продолжала она тему. — Я убеждена, что из тебя вышла бы отменная мама. И более того, есть тут на примете один человек, как раз для тебя. Если бы тебя такая перспектива хоть немного заинтересовала…
   — Нет в мире совершенства… Банально, однако совершенно верно сказано, — сказала Джо. — Знаешь, меня все это не очень-то интересует, говоря по правде. — И она сделала изящное движение головой, как бы отводя тему. — А как вы смотрите, если мы поговорим о более важных вещах? — она обратила свой небесно-голубой проницательный взгляд на Фриско. — Расскажи, что за проблемы у тебя с мужчиной, может, мы все обдумаем вместе?
   — Вот именно, — Карла обратилась в саму серьезность и само внимание. — Чем мы могли бы тебе помочь, дорогая?
   Фриско почувствовала, как у нее в горле сразу же образовался комок, а глазам сделалось горячо. Боже! Это все из-за того, что я устала, сказала она себе, пытаясь сморгнуть слезы и прочистить горло. Но все равно, ей было чертовски приятно, что подруги так вот безоглядно предложили ей свою помощь.
   Как там в известной песне? «Вот как раз для этого и есть друзья на свете» — так, кажется…
   — Спасибо вам, мои хорошие, — произнесла она, кое-как справляясь с комом в горле. — Только я вовсе не уверена, что в этой ситуации вы можете хоть чем-то мне помочь.
   — Кто он? — спросила Джо и опять сопроводила вопрос приподнятыми золотистыми бровями. — Если хочешь, я могла бы навести о нем справки через ФБР.
   — Боже правый, только не это! — Фриско не знала, смеяться ей или плакать. — В этом смысле с ним все в порядке.
   — Тогда в чем же дело? — спросила явно обеспокоенная Карла, считавшаяся среди подруг наиболее сообразительной.
   — Это касается бизнеса. Отцовского дела, — объяснила Фриско. — И потенциального кандидата, стремящегося завладеть нашей фирмой.
   — Разыгрываешь нас? — Карла уставилась на подругу. — Я была уверена, что давно миновали те времена, когда промышленники стремились отхватить друг у друга фирмы.
   — Точно так же думала и я, — сказала Фриско, припомнив свои недавние размышления.
   — В бизнесе всегда есть крупные рыбины, которые хотят и, что самое главное, могут сожрать рыбку помельче. — Джо выглядела не на шутку расстроенной. — Сильный мужчина, слабый мужчина — все они вечно играют в свои мужские игры.
   — Тут речь вовсе не об играх, Джо, — Фриско отхлебнула лимонной воды «Перье». — Дело в том, что отец запросто может потерять свою фирму.
   — И кто же именно пытается оттяпать у него компанию? — поинтересовалась Джо, хорошо поставленный голос которой приобрел оттенок официальности: так разговаривают полицейские, которые ведут допрос.
   — Даже не оттяпать в буквальном смысле, — Фриско почувствовала необходимость быть корректной в данной ситуации.
   — Ну хорошо, так кто же именно пытается это сделать, Фриско? — сочла нужным задать вопрос Джо.
   — Этого человека зовут Лукас Маканна. Его компания поставляет сталь для «Острого лезвия».
   — Впервые слышу такое имя.
   — А мне оно известно, — вмешалась Карла. — Хотя этот человек практически никогда не дает интервью, в мире бизнеса рассказывают легенды о его стремительном взлете. Ты бы тоже, Джо, могла слышать про него, если бы читала в газетах еще что-нибудь, кроме сообщений о преступлениях.
   — Светские сплетни прикажешь читать, так, что ли? — поинтересовалась Джо, чей голос приобрел уничижительный оттенок.
   — Нет, я имею в виду новости бизнеса, — парировала Карла аналогичным же тоном. — Я вот о чем, Джо.
   — Подумать только! Кого, скажите, интересует… это дерьмо, которое они пишут про бизнесменов?!
   Карла с выражением неподдельного шока на лице обернулась в сторону Фриско и повторила:
   — Кого… что?..
   — Агент Джо-Линн Колман, выбирайте выражения! — оборвала подругу Фриско, намеревавшаяся придать разговору подобающее направление. — Мы ведь, черт возьми, находимся в общественном месте.
   — Да плевать я хотела на эти общественные места! — и Джо элегантно тряхнула своими светлыми волосами, как бы отмахиваясь от обвинений подруг.
   — Что, на все общественные места?! — И Карла в деланном испуге широко раскрыла глаза, как бы недоумевая.
   Фриско не пришлось ничего говорить: у Карлы всегда была эта способность легко и непринужденно разряжать конфликтные ситуации. Фриско прикрыла ладонью рот и сдавленно захохотала.
   Карла также рассмеялась.
   Джо усмехнулась.
   Каждая из подруг, как случалось за все эти годы уже не раз, вдруг ощутила дружеское единение с остальными. За такие вот мгновения они особенно любили друг друга.
   — Ну ладно, смехуечки в сторону, — Джо, как обычно, первая сделалась серьезной. Она вновь повернулась к Фриско. — Скажи, неужели твой отец действительно ничего не может предпринять, чтобы отшить этого могучего Маканну? Наверняка это какой-нибудь очередной пижон, изображающий из себя крутого воротилу.
   Фриско подумала, что, доведись Лукасу Маканне услышать эту убийственную характеристику, он лопнул бы от негодования.
   А может, и не лопнул бы… Фриско печально покачала головой.
   — Увы, к сожалению, отец ничего в данной ситуации не может сделать. — Она тяжело вздохнула и затем решила признаться: — Разве только я одна и могла бы предотвратить катастрофу.
   — Ты?! — хорошенькое, как у сказочной феи, лицо Карлы сморщилось в гримасу. — Но как же так, Фриско, ты ведь не имеешь прямого отношения к фирме? Что же ты можешь предпринять?
   — Вот это как раз и есть часть проблемы… Я толком и сама ведь пока не знаю, — и Фриско перевела тревожный взгляд с одной подруги на другую. — Этот человек позвонил мне сегодня утром. Сказал, что придумал, как разрешить сложившуюся ситуацию и предложил позднее повидаться, чтобы обсудить свой план. — Она посмотрела на изящные золотые часики, висевшие на запястье, и вздохнула. — И мне пришлось согласиться встретиться с ним в восемь, чтобы за бокалом вина все неспешно обсудить.
   — Это значит — через час, — сказала, сверившись со своими часами, Джо, которая всегда отличалась практичным подходом к делу.
   — Те его фотографии, которые помещались в газетах, были очень неудачные, — задумчиво произнесла Карла. — Он хоть симпатичный?
   — Слушай, при чем тут его внешность? — нетерпеливо перебила подругу Джо.
   Но Карлу не смутили резкие слова, и ровным голосом она ответила:
   — Ну интересно же.
   Джо фыркнула, выражая свое презрение.
   — Симпатичный ли он? — Фриско поднесла руку к виску и принялась осторожно массировать, желая хоть как-то уменьшить головную боль. — Нет. Во всяком случае, вовсе не такой, как мужчины в журналах мод.
   — А какой же? — не унималась Карла.
   — Ка-арла… — Джо укоризненно покачала головой, что должно было обозначать отчаяние. — Может, успокоишься, в конце-то концов? Неужели это так уж важно, в самом деле?!
   — Но я же объяснила тебе, что я просто…
   — …интересуешься, — резко оборвала ее Джо. — Я это уже слышала. Но черт тебя побери, неужели сложно понять, что в данный момент Фриско совсем не до того, как именно этот человек выглядит!
   — Черт побери? — и Фриско слабо покрутила головой, которая разболелась не на шутку.
   — Ох… — Карла смутилась. — Ты прости меня, Фриско.
   Фриско улыбнулась ей. Она очень любила эту дурочку, которая в действительности была совсем неглупой женщиной и лишь для удобства надевала на себя маску этакой вот легкомысленной дамочки. Впрочем, равным образом Фриско любила и Джо, несмотря на то, что эта самая Джо старалась выглядеть бывалой женщиной, разговаривала со всеми жестко, а ее ангельские губы подчас исторгали такие словечки, что у всех окружающих прямо-таки уши вяли.
   — Да все нормально… — поспешила успокоить ее Фриско. — Я ничуть не в претензии. А что касается его внешности… — Она нахмурила лоб и задумалась. — Ну, понимаешь, он из тех мужчин, при первом взгляде на которых думаешь — хищник. Этакий крутой бизнесмен, очень мужественный… Понимаешь, о чем я?
   Карла поспешила утвердительно кивнуть.
   Джо картинно закатила глаза.
   — Очень миленько! Кинг-Конг завоевывает цивилизованный мир бизнеса!
   Карла уничтожающе взглянула на подругу.
   Это, впрочем, не произвело никакого впечатления на Джо.
   Позабыв на мгновение о головной боли, перестав также думать о том, что время поджимает, Фриско не утерпела и рассмеялась.
   — Вот что у него действительно красивое, так это улыбка, — продолжала она и тотчас же упрекнула себя в явной неискренности, потому что если и определять словами улыбку Маканны, то следует называть ее обезоруживающей и неотразимой.
   — Это самое первое, на что я обращаю у мужчин внимание, — сказала Карла. — Это я про улыбку.
   — А я первым делом на попку смотрю.
   Фриско и Карла разом обернулись и с недоуменными лицами уставились на подругу. После некоторой паузы они хором заговорили:
   — Да брось ты…
   — Что, правда?!
   — Чего ж не правда? — Джо пожала плечами. — Мне нравится, когда у мужика упругая попка. — И она полувопросительно приподняла бровь, обернувшись в сторону Фриско. — Как, у этого Маканны упругая попка?
   — Понятия не имею. Я даже не обратила внимания, — воскликнула Фриско, тоненько хохотнув.
   В действительности она очень даже обратила внимание. У Лукаса Маканны была не только упругая задница, но также и длинные спортивные ноги, тонкая талия, широкая и мускулистая грудь и сравнительно широкие плечи. И крупные ладони с длинными красивыми пальцами, на фалангах которых чуть виднелись темные волоски.
   О да, она все это отлично заметила. Однако вовсе не собиралась признаваться в этом кому бы то ни было, и в первую очередь Джо.
   — Я была расстроена обстоятельствами нашей первой встречи, — подавленным тоном призналась она.