Холт Черил. Любовный эликсир

   Он забрался на нее и вытянулся, придавив ее своим телом и даже не заметив, что ей стало трудно дышать. Мелани заерзала, пытаясь столкнуть его, но ее усилия лишь вызвали у него раздражение.
   – Лежи спокойно.
   – Мне трудно дышать.
   – Тебе не надо дышать.
   – Пожалуйста! – взмолилась она, хотя толком не понимала, о чем она просит. Она не желала, чтобы он останавливался, и в то же время не хотела продолжения.
   Он усмехнулся и отдернул в стороны бретельки на сорочке так, что стали видны ее груди. Когда Мелани стыдливо попыталась прикрыть их, он схватил ее за руки и отвел их ей за голову.
   – Перестань сопротивляться.
   – Мне не нравится, когда ты так смотришь на меня.
   – Я намерен не только смотреть. Давай попробуем на вкус эти маленькие персики.
   Он склонился над ней. Мелани замерла, полагая, что он станет целовать ее. Однако вместо этого он припал к ее соскам. Он сосал их, как сосет ребенок грудь матери. Потрясенная, Мелани содрогнулась от отвращения.
   Эллиот покусывал и потягивал кожу на ее груди, сжимал и мял руками груди, но ей почему-то это было неприятно. Затем он отодвинулся чуть в сторону и стянул с нее сорочку.
   Она лежала совсем голая, он долго взирал на нее, а затем, ухмыльнувшись, произнес:
   – Какая ты пышная, румяная, как ребенок! Но я думаю, ты справишься!
   Ее никогда не оскорбляли так раньше, ей захотелось даже умереть! Он смотрел на нее сальным взглядом, и Мелани закрыла глаза, взмолившись про себя, чтобы все завершилось как можно скорее.
   Он погладил ее тело внизу, прямо между ног. Она сдвинула ноги, сжав их вместе, но не могла помешать движениям его похотливой руки. Его пальцы пробирались куда-то внутрь ее тела, все глубже и глубже, пока ее не затошнило.
   – Настороженная кошечка! – пробормотал он. – Это я люблю больше всего.
   Он освободился от своих кальсон. Мелани напряглась, предчувствуя, что его действия не сулят ей ничего хорошего. В ней росло желание сопротивляться, она ничего не могла поделать с собой. Она лежала совсем беспомощная, распростертая, вся доступная его рукам и глазам и с трудом подавляла в себе растущее отвращение.
   – Никогда не думал, что мне придется переспать с девственницей, – заявил Эллиот.
   Его слова прозвучали грубо, цинично.
   – Что ты имеешь в виду?
   Он не ответил, продолжая мучить ее своими мерзкими прикосновениями.
   Он вынул свои пальцы, но вместо них просунул что-то более широкое и объемное. Он обхватил ее за бедра и приник к ней плотно и глубоко.
   – Прекрати! Немедленно! – крикнула Мелани. – Ты делаешь мне больно!
   – Ничего подобного, – пробормотал он. – Расслабься. Ты сухая, как старая карга. Расслабься, кому говорю!
   Расслабиться? Неужели он серьезно?
   Он снова начал впихивать свое нечто в нее, пока у нее не разорвалось что-то внутри, и он, устремляясь куда-то вперед, будто пронзил ее. Она прогнулась и застонала от боли, но он зажал ей рот рукой. Он нетерпеливо продолжал засовывать и засовывать свое нечто, а она ощущала себя словно в аду. Лежа под ним, Мелани чувствовала себя как в ловушке, она даже не могла дышать, от вони, исходившей из его рта, ей хотелось блевать, а он все не унимался.
   Он не обращал внимания на то, удобно ли ей, приятны ли ей его ласки, словно она была для него пустым местом. Капли пота выступили у него на лбу, внезапно он замер словно парализованный. Он издал стон, выражавший первобытное наслаждение и удовлетворение, она почувствовала, как что-то горячее пролилось глубоко внутрь ее тела.
   Вдруг он обмяк и отвалился от нее. Мелани даже испугалась, уж не сердечный ли приступ у него, уж не умерли он. Однако Эллиот пошевелился и перевернулся на спину, он тяжело дышал, как будто много и долго бегал.
   – Должно быть, я выпил слишком много бренди, – посетовал он. – Какое-то время я даже думал, что не смогу завершить начатое.
   – Уже… уже все?
   – Да.
   – Уже конец? И это все?
   Он взглянул ей в лицо.
   – А что ты еще ожидала? Пирожного и плохих стихотворений?
   – Нет, но… я полагала…
   – Что именно? Что все будет романтичнее, не так ли? Более страстно? Более возвышенно?
   Неужели вот это и есть тайна супружеского ложа? Что будет, если он станет снова настаивать? Принуждать ее? Неужели она должна будет выполнять все гнусное и отвратительное, что бы он ни потребовал от нее? Она почувствовала подступающую дурноту.
   Мелани смотрела на его костлявое тело и сморщенную кожу, спутанные волосы и неопрятные ногти. Все прояснилось, он не был к ней больше внимателен, как раньше, когда только все начиналось. Она была для него не чем иным, как вместилищем для его мужской похоти. Мелани овладело разочарование, какого она никогда не испытывала в жизни.
   – Ты не любишь меня, не так ли?
   – Что? – нахмурился Эллиот.
   – Ты не любишь меня. И никогда не любил.
   – Конечно, я не люблю тебя. Даже смешно! Будь хорошей девочкой, ну? – Он кивнул в сторону туалетного столика. – Намочи и подай мне полотенце.
   Радуясь, что она избавится от него, Мелани встала, хотя ее тело заныло от этого усилия. Вся дрожа от обиды, она нагнулась и окунула полотенце в кувшин с водой. Проглотив горькие слезы разочарования, она отжала конец полотенца и вернулась назад.
   Эллиот обтер себя. Преодолев отвращение, она взглянула, что он вытирает, и с удивлением обнаружила, что ниже пояса кожа у него в крови. Опустив глаза, она посмотрела на себя и увидела, что между ног у нее тоже течет кровь.
   – Я ранена! – вскрикнула она. – Ты хотел меня убить!
   – Помолчи! – буркнул он. – Приляг, успокойся. Она хотела было возмутиться, затем выругаться, как вдруг задрожала, колени у нее ослабли, в глазах помутилось, и она едва не потеряла сознание.
   – Ложись! – прикрикнул он, и она послушно залезла на кровать.
   Казалось, время остановилось, Мелани лежала тихо, переводила взгляд с потолка на пол и обратно, лишь бы не видеть его.
   – И что теперь? – наконец спросила она.
   – Теперь будем ждать.
   – Ждать – кого?
   – Твою мать, – спокойно заметил Эллиот. – Только улыбайся, когда она войдет. Я хочу, чтобы она видела, как тебе хорошо.
   – Она придет? Когда?
   – Очень скоро.
   Мелани поежилась от ужаса, боясь даже представить себе то, что произойдет. В ногах лежало скомканное одеяло, она протянула руку, желая взять его, чтобы согреться и прикрыть свою наготу.
   – Оставь, – бросил он. – Пусть, как только она войдет, сразу увидит, чем мы занимались.

Глава 20

   – Где она? – нетерпеливо взревел Маркус.
   – Я вам говорил, милорд, – отозвался начальник тюрьмы. – В записях не отмечено никого с таким именем.
   – Посмотрите еще раз.
   – Я просмотрел список уже с дюжину раз. Ее здесь нет.
   – Двадцатипятилетняя женщина не может просто так исчезнуть без следа.
   – Это верно, но вам точно известно, куда ее отвезли? Начальник улыбнулся Селине, надеясь, что его сомнения никого не оскорбили.
   Маркус исподлобья взглянул на Селину.
   – Куда, они сказали, отвезут ее?
   – В тюрьму Ньюгейт, – без запинки ответила та.
   – Итак, где она? – Маркус схватил начальника за отвороты куртки.
   – Сейчас все посмотрим, лорд Стамфорд! – вскричал он. – К чему насилие?
   – Ты называешь это насилием? – Маркус приподнял его вверх, ноги начальника повисли в воздухе, а на мундире затрещали нитки по швам. – Я покажу тебе, что такое насилие!
   Он резко притиснул его к стене, тот с глухим стуком сильно ударился о штукатурку, на этот звук из соседней комнаты прибежал еще один тюремщик.
   – Какого черта? – угрожающе бросил служака, увидев, как его начальник болтается, зажатый в кулаке Маркуса. Но тут вперед выступил Кристофер, чтобы не дать ему вмешаться.
   – Вон! – яростно крикнул Маркус, не ослабляя хватки. Тюремщик поспешно ретировался, и тут же снаружи послышались его крики о помощи, но Маркус оставил их без внимания. Он смотрел на себя как бы со стороны, как на сумасшедшего или на человека, потерявшего власть над собой. Он, которого никогда ничто не волновало, настолько разозлился, что готов был совершить убийство, и если бы с Кейт случилась беда, то убил бы непременно.
   – У тебя всего пять секунд, чтобы объяснить, каким образом раненая, смертельно напуганная благородная леди была несправедливо заключена в тюрьму, причем никто не знает об этом.
   – Ну… ну… – заикаясь, начал смотритель.
   – Ты хоть представляешь, каким влиянием и могуществом я обладаю? – спросил его Маркус. – Подумай, что я с тобой сделаю! Или с твоей семьей! Ты же не хочешь потерять свое место? Если ты не скажешь, где она, то, поверь мне, больше ты не будешь занимать его.
   – Так много заключенных, – прохрипел начальник. – Возможно, мы упустили и не внесли ее в списки.
   Сердце у Маркуса оборвалось. Если Кейт бросили среди множества других заключенных, то как разыскать ее среди узников? Тюрьма битком забита самыми отъявленными негодяями со всего Лондона. Ее могут судить, вынести приговор и повесить, прежде чем они найдут ее.
   Короткая встреча с мастером Тамбертоном убедила их, что Регина подделывала документы ради того, чтобы отправить Кейт за решетку. Очень долго, на протяжении многих лет, ни перед чем не останавливаясь, она скрытно и тихо воровала, и не только из фонда Селины, но и деньги из наследства Кейт. Если она была способна вести такую двойную игру, решилась на такой обман, какое еще злодеяние она могла сотворить? Действительно ли Кейт оказалась в Ньюгейте? Или ей уготована более страшная кончина?
   Регина рисковала очень многим, она не могла позволить Кейт остаться в живых. Вполне вероятно, что похитители Кейт упомянули Ньюгейт для отвода глаз, на тот случай, если бы ее стали искать. Тогда можно все свалить на закон, дескать, ее схватили и заточили в тюрьму.
   Но попала ли Кейт в тюрьму? Может, она исчезла по пути туда? Не обнаружат ли через несколько дней ее тело в водах Темзы?
   Маркус передернул плечами и так сильно сжал шею тюремщика, что тот начал задыхаться, весь посинел и стал даже хвататься за руки Маркуса.
   – Пожалуйста, – взмолился он. – Я не… я не могу…
   – Если через десять минут ты не найдешь ее, я покончу с тобой.
   Позади раздались чьи-то шаги, в приемной появились несколько крепких на вид охранников, прибежавших на выручку начальству. Маркус повернулся к ним лицом, выпустив начальника из рук, последний согнулся пополам, тяжело дыша и потирая горло руками.
   Ворвавшиеся охранники выстроились полукругом, не зная, что предпринять. Не могли же они наброситься на лорда? Но ведь нельзя позволить ему избивать их начальника?
   Один из них, более смелый и крепкий на вид, выступил вперед.
   – Это он! – удивленно вскрикнула Селина. Она указывала на охранника. – Это он забрал Кейт из моего дома.
   – Вы уверены? – спросил Маркус, в то время как Кристофер занял место у дверей, отрезая верзиле выход.
   – Я никогда не видел эту леди раньше, – завилял тот, явно хитря. – Она ошибается.
   Начальник тюрьмы наконец выпрямился, видимо, самообладание вернулось к нему, так как он жестом немедленно прогнал всех.
   – Давайте это обсудим с глазу на глаз.
   – Непременно, – согласился Маркус, стоя тихо и явно ожидая, пока начальник не прикроет двери. Затем резко ударил верзилу, причем так сильно и внезапно, что тот камнем свалился на пол.
   Едва тюремщик попытался встать, как Маркус ударил его по голове, а затем по ребрам.
   – Что ты сделал с ней?
   Но бедняга ничего не мог ответить, кровь лилась у него по лицу, вероятно, у него был сломан нос. Маркус схватил его за куртку.
   – Это твой последний шанс.
   – Я не знаю, кого…
   Маркус ударил его опять, на этот раз он своротил ему скулу. Избитый бедняга обмяк как мешок и только постанывал. Маркус, пригнув его, схватил за горло.
   – Она здесь?
   – Да, – пробормотал тюремщик, не в силах больше лгать и запираться.
   – Где она, Джимми? – спросил начальник.
   – В из… в из… – Он никак не мог выговорить слово из-за своих ран. Маркус вопросительно взглянул на начальника.
   – Полагаю, он хочет сказать, что она находится в изолированной камере.
   Маркус выпрямился, мысли вихрем закружились у него в голове.
   – Почему она там?
   – Возможно, что ей что-то грозит или она представляет опасность для других.
   – А! – воскликнул Маркус, у него мелькнуло смутное подозрение. – Возможно, есть кто-то, больше заслуживающий пребывания в тюрьме?
   Маркус склонился над поверженным охранником, схватил его за волосы и дернул их назад.
   – Кто заплатил тебе?
   – Женщина, – поневоле признался он.
   – Очень тучная и дородная?
   – Да.
   Хотя он никогда не испытывал доверия к разным небылицам, слухи о подобных жестокостях были весьма распространены. Даже богатая и влиятельная особа могла легко оказаться на небесах. Что уж говорить о менее значительных лицах, судьба которых была незавидной? Бедняги попадали на жернова судейской мельницы и бесследно исчезали.
   Действительно ли были утеряны тюремные списки? Какие намерения относительно Кейт были у Регины? Очень возможно, что от нее должны были избавиться, убить ее руками этого негодяя, лежавшего у ног Маркуса. Кто проверил бы, что стало с Кейт? Кто бы хватился ее?
   В таком случае Регина очень грубо просчиталась. Она не догадывалась, что еще остались люди, которые любили Кейт, такие, как Селина и Кристофер, как он сам, которые пошли бы искать Кейт хоть на край света.
   Мгновение спустя они все вместе шли по узкому коридору, не обращая внимания ни на вонь, ни на людские стоны. Они миновали главные блоки тюрьмы, пересекли несколько дышащих жаром тюремных двориков, прошли через промозглые и грязные коридоры и начали спускаться вниз, в мрачное чрево тюрьмы, по липким от грязи и сырости лестницам. За их спинами медленно тускнел солнечный свет, и неслышными становились горестные людские крики.
   Они дошли так до последней двери. Начальник тюрьмы, сопровождавший их, отпер скрипевший замок, но дверь так отсырела, что у него не хватило сил отворить ее. Один из надсмотрщиков слегка отодвинул дверь в сторону. Маркус уставился в страшную, узкую, как щель, камеру. Неужели здесь они спрятали ее?
   Вовремя ли они подоспели? Живали Кейт? Может, ее истязали? А потом оставили умирать? Гнев с новой силой овладел им.
   Начальник тюрьмы вошел первым с лампой в руках. За ним храбро последовала Селина. Маркус тоже попытался зайти, но камера была такой тесной, что ему с Кристофером пришлось остаться у входа.
   – Кейт? – тихо позвала Селина. – Это я.
   Раздался какой-то шорох, кто-то пошевелился, слышалось тяжелое, взволнованное дыхание Селины, и никакого ответа от Кейт; Маркус закрыл глаза, молясь, чтобы она была живой, чтобы раздался ее голос.
   – Все оказалось ошибкой, – почти шептала Селина. – Ты свободна.
   – Селина?
   Как только Маркус услышал ее голос, то от пережитого и от внезапного облегчения у него подкосились ноги, он бы, наверное, упал на пол, если бы его не поддержал Кристофер.
   – Да, миа кара^[3], это я. – Голос Селины задрожал. Маркус мог поклясться, что она плачет. – Теперь все будет хорошо.
   Кейт что-то тихо произнесла, Маркус не разобрал, что именно, но Селина громко ответила:
   – Я побежала к Кристоферу. Он и лорд Стамфорд помогли мне. Они стоят снаружи.
   – Лорд Стамфорд помог тебе? – Голос у Кейт задрожал. – С какой стати?
   Маркус был уязвлен до глубины души, он презирал себя за то, что оказался таким ослом и заставил ее пройти сквозь такой ад. Он мельком взглянул на Кристофера, который испытующе смотрел на него, и почувствовал себя еще более виноватым.
   – Он приехал вместе с нами, потому что тревожился из-за тебя, – сказала Селина. – Мы все так переволновались. Ты можешь сама идти?
   – Думаю, что смогу.
   Послышалось какое-то шевеление, затем шаги нескольких людей. Сперва вышел начальник, следом за ним Селина, которая вела под руку Кейт. Даже при скудном тюремном освещении Маркус разглядел глубокую рану на ее щеке, следы крови на одежде. Кейт двигалась скованно и неуверенно – свидетельство нанесенных ей жестоких побоев.
   При взгляде на нее лицо у Кристофера исказилось от волнения. Он кинулся к ней.
   – О, Кейт! Я так сожалею. Очень.
   Маркус тоже подошел, он чувствовал себя беспомощным более, чем когда бы то ни было. Ему хотелось обнять ее, чтобы показать, как он сильно любит ее, всегда будет любить. Он понесет ее на руках через всю тюрьму, прямо до кареты, затем умчит ее подальше от этого ужасного места и будет оберегать до конца жизни.
   Она должна узнать об этом, понять его. Он сделал шаг навстречу, чтобы открыть ей свои чувства, но слова застряли у него в горле.
   – Кейт, – пробормотал он и замер, не в силах выговорить больше ни слова, он нерешительно протянул ей руку, но она не взялась за нее.
   Она смотрела на него, не узнавая и словно опасаясь. Он видел ее страдания, недоверие, разочарование и печаль. Как бы ни любила она его, эта любовь скорее всего погибла.
   Он мог бы удержать ее возле себя, но собственная глупость помешала ему сделать верный выбор. Сколько раз в жизни он губил тех, к кому хорошо относился, кого ценил и уважал? Он не верил ей, его маловерие обрекло Кейт на такую печальную участь.
   Маркус вдруг осознал, что он не заслуживал ее любви, не был достоин ни ее дружбы, ни ее вежливого отношения.
   Она повернулась к Кристоферу.
   – Возьми меня отсюда, Крис.
   – Да, Кейт. Сейчас же. Мы уходим немедленно.
   – Пожалуйста, отвези меня домой, в Донкастер.
   – Отвезу, Кейт. Прямо сейчас.
   Силы покинули ее, она без чувств упала на руки Кристоферу. Он подхватил ее и понес наверх, Селина и начальник тюрьмы устремились следом за ними. Маркус медленно пошел за ними.
   Сердце у него ныло, настроение упало совсем, он понял, что всем чужой, что живет обособленно от них и не имеет права вмешиваться в эту семейную трагедию. Когда в его помощи больше не стало необходимости, то и надобность в нем отпала сама собой.
   Он сам по себе, и ничто, даже такое страшное происшествие, не изменило этого обстоятельства. Пока он плелся за ними, он ощущал себя таким одиноким, каким никогда не чувствовал прежде.

Глава 21

   Разозленная Регина металась по гостиной Эллиота Федерстона. Кристофер не появлялся, и Мелани куда-то запропастилась.
   Регина вовсе не считала своих детей испорченными и своенравными, но, видимо, она ошибалась. Они забыли о своем прошлом, не понимали, как им повезло, но она им напомнит, кто главный, кто распоряжается в семье. Нравится это им или нет, но они обязаны слушаться Регину.
   По гостиной пробежала волна возбуждения, люди теснились к проходу, стремясь увидеть, что происходит, из-за толпы внезапно Появились Стамфорд и Кристофер, позади них шла жгучая брюнетка. Они не были одеты для приема, все еще не сменив утреннего платья.
   Они оба производили внушительное впечатление, ее сын и будущий зять. Хотя волосы у одного были черными, а у другого светло-золотистыми, во всем остальном они были очень схожи – высокие, решительные, они явно задавали тон в гостиной.
   Стамфорд направился к ней. Регина поняла, что они оба вне себя от ярости, в особенности Стамфорд. Он был просто взбешен. Когда он приблизился, его гнев стал настолько очевиден, что Регина струхнула не на шутку. Как бы он не оскорбил ее и не ударил! Прямо здесь, в гостиной Федерстона! На глазах у всего светского Лондона.
   Стамфорд не бросился на нее с кулаками только потому, что его удержал Кристофер, положив руку ему на плечо.
   – Мадам, – отрывисто бросил Стамфорд, – я хочу переговорить с вами наедине.
   Она вовсе не хотела позволить ему помыкать ею.
   – Мелани и я собираемся домой. Наш разговор можно спокойно отложить на завтра, что бы вы мне ни хотели сообщить.
   – Мама, – вмешался Кристофер. – У меня твой портфель. Мы ознакомили с его содержимым мастера Тамбертона.
   Это известие привело ее в полное смятение, но Регина ничем не выдала своего замешательства. Происки против Кейт настолько отвлекли ее внимание, что она напрочь забыла о портфеле. Впервые за много лет она забыла спрятать его. Надо было что-то делать, но что?
   Там хранилась груда письменных свидетельств, благодаря которым ее могли посадить на скамью подсудимых, она быстро перебрала в уме все возможные оправдания, вплоть до того, чтобы притвориться оскорбленной. Она совсем не собиралась спокойно ждать и смотреть, как они вдвоем будут угрожать ей.
   – Игра проиграна, Регина, – злорадно произнес Стамфорд. – Мы будем обсуждать наши дела здесь, на виду у всех?
   Кое-кто из гостей уже начинал посмеиваться. Регина развернулась и велела лакею:
   – Проведите меня в библиотеку.
   Она шла впереди, словно подчеркивая, что напрасно они считают, что могут диктовать ей условия. В библиотеке она прошла за массивный стол, тем самым как бы воздвигая между ними барьер, и постаралась принять надменный вид. Затем, повернувшись к ним лицом, она вызывающе обратилась к Стамфорду.
   – Вы забыли, как следует вести себя в обществе? – громко спросила она. – Мне бы не хотелось, чтобы вы ставили меня в неловкое положение и нарушали мои планы отдохнуть этой ночью. Давайте соблюдать приличия!
   – Как много вы заплатили им? – проворчал Стамфорд.
   – Что вы там бормочете себе под нос? О чем это вы?
   – Как дорого вы заплатили, чтобы Кейт исчезла навсегда? Неужели они ее нашли? И так быстро.
   Эта новость ставила перед ней целый ворох проблем. Ничего, она справится и с ними. Нужно выгадать время, все оценить и найти выход. Но, пока она смотрела ему в лицо, ей стало страшно: до сих пор она ни у кого не видела столь сильного и нескрываемого гнева.
   Вероятно, он испытывал какие-то чувства к этой маленькой потаскухе. Значит, ей надлежит действовать крайне осторожно. Возвышенные чувства сделали из него очень опасного противника.
   – Не могу взять в толк, о чем вы говорите, – заявила она. Кристофер выступил вперед, позади и очень близко к нему держалась стройная брюнетка. Регина нахмурилась:
   – Кто вы такая и с какой стати вы здесь? Это семейное дело. Уходите!
   Девушка осмелилась подойти вплотную к столу.
   – Кто я такая? – переспросила она ее. – Я Селина Белла, дочь Каролины Дункан, бывшей графини Донкастер, сестра Кейт Дункан, дочери покойного графа. Я увижу, как вас повесят за ваши злодеяния. Клянусь жизнью!
   – У вас еще хватает наглости показываться в свете, – резко заметила Регина. – Как только вы осмеливаетесь?
   – Довольно! – крикнул Кристофер и подошел к столу. Он заслонял собой – от нее, от Регины, от ее гнева – свою девку.
   – Мама, с этого момента… попридержи свой язвительный язык, я не позволю тебе так говорить.
   – Заткни рот, Кристофер. Ты обязан почтительно говорить со мной.
   – Селина – моя невеста.
   Регина рассмеялась, презрительно фыркнув в адрес Селины:
   – Что за нелепица! Я никогда не соглашусь.
   – Нам не потребуется твое согласие, – уверил ее Кристофер.
   Регина не обратила внимания на его выходку, она сердито смотрела на Селину, размахивая рукой перед собой.
   – Моего разрешения не требуется? Неужели?
   Так вот, почему бы вам не вернуться, и побыстрее, к себе в лачугу, где вы обитаете? И не вздумайте переступать порог нашего дома!
   – Донна брутта^[4]! – прошипела Селина и резко бросилась вперед с явным намерением ударить Регину, но Кристофер вовремя остановил ее.
   С трудом сдерживая бешенство и не говоря ни слова, Стамфорд обошел вокруг стола и грозно подступил к Регине. Он пытался внушить ей страх, но Регина была не из трусливых. Он не знал, на кого напал.
   – Садитесь, – велел он, глядя на Регину так, будто хотел убить ее.
   – Я предпочитаю постоять.
   – Садитесь! Кому говорят! – крикнул он с такой яростью, что она почти упала в кресло. Он был взбешен. Неужели она недооценивала его?
   По общему мнению, Стамфорд представлял собой тип светского повесы, который всегда был не прочь выпить, бездумно убивал время в лондонских салонах и был равнодушен к кому бы или чему бы то ни было. Регина явно не учла, что он станет беспокоиться о Кейт, так же как она не представляла себе, чтобы Кейт нашли. Ну кому нужна была Кейт, чтобы волноваться о ней и искать ее?
   – Не повышайте на меня голос! – предупредила она, хотя и без былой самоуверенности. Стамфорд пребывал в исступленно-неистовом состоянии, он был способен наброситься на нее, самый малый промах с ее стороны мог повлечь за собой непоправимые последствия.
   – Вам повезло, что я повышаю только голос. – Он нагнулся над ней, почти зажав ее в кресле. – Вот наши условия. Никакого другого выбора у вас нет.
   – Что за условия? Вы не имеете права что-либо требовать от меня. Я не потерплю.
   Регина попыталась встать, однако он рявкнул на нее снова:
   – Сидеть! Клянусь Богом, если вы встанете раньше, чем я закончу, я изобью вас до полусмерти.
   Регина разозлилась от унижения. Никто не осмеливался ее наказывать, после того как ей исполнилось двенадцать лет, когда она стала достаточно взрослой, чтобы постоять за себя. Однако ее злость и гнев не шли ни в какое сравнение с его ожесточением.
   – Какие ваши условия? – желчно спросила она, вся красная от ярости.
   – Мой брак с Мелани отменяется.
   – Нет!
   Но Стамфорд продолжал перечислять, как будто ничего не слышал: