Холт Черил. Любовный эликсир

   – Это слишком дорогой подарок. Я не вправе принять его.
   – Но я настаиваю. – Селина оттолкнула руку Кейт с футляром. – Мама хотела, чтобы этот веер принадлежал тебе.
   – В самом деле? – У Кейт закружилась голова от волнения.
   Селина кивнула.
   – Кроме того, у меня сохранилось много ее вещей.
   В этот момент раздался стук в дверь. Кейт сразу догадалась: это пришел Кристофер, чтобы узнать, все ли у нее в порядке. Она упрекнула себя: нужно было предвидеть, что он не выдержит!
   Через миг служанка провела его в гостиную. Оказавшись с ним в одной комнате, девушки смотрели на него словно напроказившие школьницы, которых поймали с поличным.
   Служанка тоже настолько смешалась, что забыла его представить. Кейт выступила вперед.
   – Извини меня, Кристофер. Я заставила тебя ждать..
   – Вовсе нет, ведь я никуда не спешу. Я только хотел удостовериться, что с тобой ничего не случилось.
   – Как видишь, у меня все прекрасно.
   – Да, вижу. – Он поднял восхищенный взор на Селину. – Кто твоя очаровательная приятельница?
   – Позволь представить тебе мисс Селину Белла. Недавно она приехала в Лондон из Венеции.
   – Как вы поживаете? – вежливо спросил Кристофер Селину. Затем галантно добавил на итальянском: – Добро пожаловать в Великобританию!
   Кейт изумленно посмотрела на него. Откуда он знает по-итальянски? Впрочем, он был неплохо образован, Регина заплатила за его обучение. Хотя у него был ужасный акцент, Селина вела себя очаровательно.
   – Grazie, – ответила она также на итальянском.
   – Селина, это граф Донкастер, Кристофер Льюис.
   – О Боже!
   Хотя Селина не совсем уловила всю значимость его громкого титула, тем не менее она склонилась в низком реверансе. Кристофер бросился к ней и стал приподнимать ее.
   – К чему эти церемонии, мисс Белла, – произнес он. – Бросьте, ведь я вырос в деревне и не привык к светским условностям.
   Кристофер улыбнулся Селине, по-прежнему удерживая ее за руку, хотя мог бы уже выпустить.
   Кейт внимательно смотрела на них и думала: какая восхитительная пара – блондин Крис с чертами Адониса и яркая брюнетка Селина, такая гибкая и прелестная. Смотреть на них обоих было одно удовольствие, – юные, с броской внешностью, от них даже исходила какая-то харизма.
   – Я так волнуюсь, ведь вы нанесли мне визит! – воскликнула Селина. – Тем самым вы предоставили мне возможность лично поблагодарить вас за все то добро, что вы сделали Кейт за все эти годы. Она часто упоминала о том, насколько вы внимательны и любезны. Как я вам признательна!
   В письмах Кейт нельзя было встретить ничего подобного, она еле-еле удержалась, чтобы спрятать свое изумление. В одном, от силы в двух письмах она упоминала о Кристофере, но никогда не распространялась о нем. Селина вела себя так, словно была королевой, Кейт только диву давалась ее такту и воспитанности.
   По сравнению с ней Кейт чувствовала себя сельской простушкой, и в который раз она горько пожалела о том, какой могла бы стать ее жизнь, если бы она и мать оставались все время рядом.
   Крис улыбнулся:
   – Никто в Донкастере мне не нравится больше, чем Кейт.
   – Мне так приятно слышать это. Она для меня словно ангел. Ума не приложу, что бы я делала, если бы она не помогла мне переехать сюда.
   Кейт снова еле-еле удержалась от того, чтобы не оглядеть в очередной раз убогую обстановку гостиной; ее угнетало неумеренное великодушие Селины, было совершенно ясно, что ее помощь на самом деле была оказана лишь на словах. Да, Селина вела себя очень благородно.
   – Как вы познакомились друг с другом? – спросил Крис. Как показалось Кейт, каким-то внутренним, шестым чувством он улавливал в них что-то общее. Быть беде: перед ее мысленным взором возник образ разгневанной и насмехающейся над ней Регины. Кейт вскочила на ноги, прежде чем Селина успела что-либо вымолвить, но у нее заплетался язык, она не знала, что сказать.
   – Она моя… моя… – И не смогла закончить фразу, ибо не понимала, как лучше объяснить их родство. Хотя Кейт и Кристофер были друзьями, она не могла обсуждать с ним такие вопросы, как непристойная любовная связь и незаконное потомство.
   Селина тоже порывалась что-то ответить и, заметив явное замешательство Кейт, с присущим ей тактом придумала правдоподобное объяснение.
   – Ее и моя мать были близкими подругами.
   Крис снова бросил на них обеих проницательный взгляд, стараясь скрыть свое недоверие.
   – Это удивительно, но между вами как будто есть что-то общее.
   – Да неужели?
   Щеки Кейт зарделись от смущения и стыда. Ей неудержимо захотелось уйти, даже убежать, чтобы разобраться и переосмыслить все, что ей довелось сегодня услышать от сестры.
   – Селина, мне надо идти. Мне как-то неловко, мы ведь отнимаем время у лорда Донкастера.
   – Ничего страшного, Кейт, – уверил ее Кристофер.
   – Чушь, – вмешалась Селина. – Мы не хотим злоупотреблять вашей добротой. Но, Кейт, обещай мне, что ты скоро снова заглянешь ко мне, как только сможешь.
   – Даже не знаю, когда я смогу, – проговорила Кейт.
   – Я доставлю тебя сюда в любое время, как только ты попросишь, – сразу предложил Кристофер.
   – Как это любезно с вашей стороны, – с чувством произнесла Селина и так мило улыбнулась, что от ее улыбки вокруг будто стало светлее.
   Кейт направилась к двери. Пока она шла к выходу, Селина незаметно подтолкнула ей под локоть футляр с маминым веером. Расстроенная Кейт ничего не заметила или сделала вид, поскольку за ней шел Кристофер, который, конечно, услышал бы, если бы она принялась отказываться от подарка.
   Она ускорила шаг, Кристофер следовал за ней, но едва она приготовилась выйти из квартиры, как откуда-то из сумрака выскользнула миссис Фицсиммонз с тем же недовольным выражением на лице.
   – Хорошенько поглядите вокруг себя, мисс Дункан, – злобно проворчала она. – Как вам только не стыдно!
   Кейт побледнела. Фицсиммонз ненавидела ее за то, что Селина жила в таких условиях, хотя Кейт никак не могла взять в толк – почему. Инстинктивно она попыталась оправдаться:
   – Я одобряла все денежные траты, миссис Фицсиммонз.
   – Подходящее объяснение.
   – В самом деле, – не отступала Кейт. – Я не совсем понимаю, что происходит.
   Компаньонка усмехнулась:
   – Я поняла, что вы собой представляете, мисс. Просто так вам это не сойдет с рук, не будь я Эдит Фицсиммонз. Я больше не стану молчать, я упрячу вас за решетку. Поверьте мне!
   Кейт открыла рот от изумления. Но тут, заслоняя ее, вперед выступил Кристофер, он бросил на миссис Фицсиммонз гневный взгляд, заставивший ее замолчать.
   – Извините нас, мадам.
   Вежливо отстранив ее в сторону, он провел за собой Кейт на улицу. Огорченные и недоумевающие, они разглядывали стоящие вокруг дома и улицу.
   – Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – попросил Кристофер Кейт.
   – Если смогу.
   – Как случилось, что такая прелестная юная леди живет в столь ужасном месте, как это?
   – Не знаю, – ответила Кейт. – Но я выясню, в чем здесь дело.

Глава 8

   Памела полулежала на кровати Кристофера и прислушивалась к его шагам, раздававшимся в коридоре. Она подавила в себе вспышку раздражения, когда он вошел к себе в комнату.
   Минуло три часа с того момента, когда она прошептала ему, что ей хотелось бы встретиться с ним снова. Хотя она намекнула об этом более чем прозрачно, после их удивительного свидания днем они больше не виделись, и Памела не понимала, почему он избегал ее.
   – Привет, дорогой, – проворковала она, едва он приблизился. Обнаженная, она лежала на спине, и только простыня прикрывала ее наготу. Ей показалось, что по его губам скользнула улыбка, но потом она поняла, что ошиблась, – это был отблеск пламени свечи.
   – Памела? – Увидев ее, он, похоже, смутился. – Что ты здесь делаешь?
   – Я ждала тебя в своем будуаре. – Она притворно надула губки. – Но потом поняла, что ты не придешь. Мне было так одиноко.
   Она слегка потянулась, и простыня чуть спала с нее, открыв ее обнаженные груди. Он сразу уставился на нее. Одного взгляда на брюки было достаточно, чтобы она поняла, как он возбудился.
   – Я задержался.
   – У кого?
   О, как Памела презирала себя за то, что опустилась до расспросов подобно сварливой жене простого рыбака, но она ничего не могла поделать с собой. Не для того она взяла его под свое крылышко, чтобы он болтался где ни попадя.
   – Лорд Стамфорд пригласил меня выпить стаканчик бренди. Я не мог отказать ему.
   Он покачивался из стороны в сторону, так что они опрокинули больше чем по стаканчику. Должно быть, они проговорили несколько часов, новость не из приятных. Памела не обольщалась насчет того, к чему могло привести общение с Маркусом. Вряд ли стоило говорить о том, какие советы мог дать зрелый мужчина юнцу.
   – Что он говорил? – спросила она.
   Кристофер внимательно смотрел на нее, словно изучая.
   – Он предупредил меня насчет опасностей, подстерегающих меня в Лондоне.
   – Их так много?
   – По большей части они исходят от женщин.
   – И я так считаю, – согласилась Памела. – Ты даже не представляешь, как твоей особой интересуются светские леди. Ты должен следить за тем обществом, которое выбираешь. Иначе какая-нибудь не совсем подходящая для тебя девица доставит тебе немало неприятностей.
   – Конечно, должен.
   Она похлопала ладонью по постели, явно приглашая его присоединиться к ней.
   – Почему бы тебе не прилечь и не расслабиться?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Думаю, что мы начнем с того, чем закончили в прошлый раз.
   Она снова потянулась, простыня соскользнула, оставив ее почти всю нагой.
   – Ты какой-то напряженный. Может, растереть тебе спину?
   Казалось, минула вечность, пока он раздумывал над ее предложением. Его сдержанность все сильнее раздражала Памелу. Одно мучение возиться с этаким тупоголовым юнцом! Вы только посмотрите, как он себя ведет, ему повезло, а то Памела чуть было не приняла его за гомосексуалиста!
   Она приподнялась в постели так, чтобы он смог получше рассмотреть ее прелести.
   – Тебе раньше не делали массаж?
   – Нет.
   – Почему бы нам не попробовать сегодня ночью? – Она облизнула нижнюю губу, поддразнивая его и напоминая, какой мастерицей своего дела она была. – Тебе это очень понравится.
   В конце концов Кристофер не выдержал и скинул свой жилет. Памела привстала на колени и привлекла его к себе, их тела соприкоснулись, ее груди терлись о его рубашку. Не понукаемый никакими указаниями, он поцеловал ее. Для Памелы это было восхитительное наслаждение, его язык проник в ее рот, его руки ласкали ее груди. Вся его былая сдержанность, самообладание словно канули в Лету.
   Она хотела, чтобы он разделся, как и она. Памела принялась снимать с него рубашку, но не выдержала, схватила за ткань и порвала ее, а затем стянула с него то, что осталось. Кожа на его груди была гладкой, словно шелк, на ней еще не росли волосы, она принялась поглаживать ее ладонями, ласкать его, обхватывать пальцами его маленькие соски.
   Кристофер возбудился, его приятель так и рвался в бой. Она опрокинулась на спину, обхватив его руками и притягивая к себе, вместе они представляли переплетение рук и ног, они катались то туда, то сюда по всей кровати.
   Гибкий, быстрый, подвижный, Кристофер страстно обнимал ее, причем уже со знанием дела. Она перекатилась так, чтобы оказаться сверху, ее широко раздвинутые бедра как бы обхватили его, она нависла над ним, ладонями упираясь ему в грудь.
   – Я собираюсь показать тебе такое! – прошептала она. – Я заставлю тебя просить, умолять, стенать. Ты даже не представляешь, как много тебе придется любить, если уж я взялась за дело.
   «Как сильно ты станешь любить меня!» – подумала она про себя.
   И он полюбит, еще бы. Такой юный, неиспорченный и ласковый. Памеле страшно хотелось поразить его воображение. Мудрая женщина может получить немало удовольствия и наслаждений, стоит только с умом взяться задело и заставить этого мальчика влюбиться в нее по уши. Кристофер будет ей навек благодарен, что потерял невинность именно с ней, она войдет неотъемлемой частью в его жизнь, которая станет удивительной и ничуть не похожей на его прежнюю.
   Разве ему удастся ускользнуть от ее чар? А признательность? Такой богатый и знатный молодой человек может оказаться очень щедрым, выражая свою благодарность.
   – Я покажу тебе все, ты будешь превосходным любовником.
   Памела взяла себя за грудь и провела соском по его жадным губам.
   – Ты не прочь поучиться?
   – О да.
   – Ты должен доставлять удовольствие партнерше.
   – Замечательное правило.
   – В женщине следует возбуждать чувственность. Она должна быть довольной, и даже больше, чем мужчина.
   Кристофер улыбнулся так, как будто его поразили ее слова.
   – Соси мою грудь, – велела ему Памела. – Словно малыш грудь матери.
   – Вот так? – Он припал к одной из грудей.
   – Сильнее, – приказала она. – Еще сильнее. И ласкай при этом другую. – Она положила его руку себе на грудь, показывая несколькими движениями, как он должен гладить и мять ее.
   Кристофер казался взрослым ребенком, который подчинялся любому ее повелению. Он гладил ее, и с каждым движением его руки становились все более уверенными и нетерпеливыми. Удивительно, но он буквально читал ее мысли, словно предугадывая все то, чего ей хотелось в следующую минуту. Она извивалась под его ласками и уже вся дрожала.
   Памела предполагала быть главной в их дуэте, направлять его любовный пыл, однако от возбуждения она уже едва сознавала себя, ему легко удалось довести ее до экстаза, чему она изрядно удивилась. Обычно она с трудом достигала оргазма, любовник должен был проявить немалое искусство, чтобы ею овладело возбуждение.
   Но с ним все было иначе. Памела не понимала почему, но ее чувственность распалялась очень быстро. Ей страстно захотелось перейти от поверхностных ласк к более интимным отношениям.
   – Дорогой, не пора ли снять с себя всю одежду?
   Она принялась суетливо расстегивать пуговицы на его брюках, он помогал ей, совместными усилиями они быстро достигли своей цели. Памела с удовольствием разглядывала его тело: подтянутое, мускулистое, безупречно сложенное тело зрелого мужчины в сочетании с трепещущей от страсти мужской плотью.
   Его юношеское вожделение уже заявляло о себе, Кристофер весь напрягся, и Памеле приходилось действовать быстро.
   – Ты знаешь, как совокупляются мужчина и женщина?
   – Слышал.
   – Я сделаю все сама. Все будет потрясающе, такого чувства ты еще никогда не испытывал.
   Кристофер молчал, может, от скрытого внутреннего волнения. Памела легко вскочила на него, широко раздвинула свои бедра поверх его бедер, упираясь коленями в постель. Между ними началась извечная любовная игра, игра между мужчиной и женщиной.
   – О! – Его глаза широко раскрылись от явного наслаждения.
   – Да, это очень приятно! – подтвердила она. Памела держалась руками за его ягодицы и вращала бедрами, стараясь не торопиться. Однако буквально через миг пылкий Кристофер уже выстрелил в нее своим нектаром. Хотя накал любовной страсти сразу спал и тело Кристофера обмякло, Памела не слезала с него, тем более что его возбужденная плоть еще не утихомирилась. Вид у Кристофера был несколько застенчивый и немного сокрушенный, как будто он сделал что-то не так.
   – Прости меня, все кончилось так быстро, – сказал он. – Я не мог удержаться.
   – Это же твой первый любовный опыт. Я как раз ожидала именно такого бешеного, страстного слияния.
   – Нет, все, наверное, должно происходить медленнее, не так ли? И более… романтично.
   Какой милый мальчик!
   – Со временем ты приобретешь опыт и научишься контролировать свое желание. Это же наполовину забава, игра. Чем дольше ты оттягиваешь последний момент, тем больше получаешь удовольствия.
   Он заулыбался.
   – Полагаю, что нам следует все повторить.
   – Восхитительное предложение.
   Даже не передохнув, он снова принялся ласкать и гладить ее, без излишних напоминаний делая все, что полагалось.
 
   Кейт проскользнула в покои Маркуса, полная решимости оставить там его перстень, тем самым избавиться и от кольца, и от Маркуса – раз и навсегда! Она сомневалась, что чувства в ней вспыхнули под действием выпитого ею напитка, но в том, что пора прекратить это неестественное состояние души, она была уверена.
   У нее нет права любить Маркуса Пелема! И она его разлюбит. Ее натуре были свойственны как разумность, так и практичность в делах. Хотя Кейт смеялась над предрассудками, тем не менее она вся изнервничалась, так как отчаялась прервать отношения, которые установились у нее с этим распущенным высокородным графом. Если расставание с кольцом принесет мир и покой ее душе, тогда, конечно, стоило пойти на такой риск.
   После встречи с Селиной Кейт была просто не в себе, мысли и чувства вихрем проносились у нее в голове. Самый слабый толчок на дороге заставлял ее вздрагивать, и если бы вдруг опрокинулась карета, то, наверное, у нее не выдержало бы сердце.
   Кольцо представляло собой опасность, от которой следовало немедленно избавиться. Его надо было осторожно положить обратно. Уже наступил послеполуденный час – самое удобное время для того, чтобы начать действовать.
   Покои Стамфорда занимали практически весь второй этаж, прямо под ними внизу находился зал для азартных игр. Однако он никогда не показывался у себя, если только у него не было повода вдоволь поиздеваться над ней самой или над Мелани. Теперь в особняке его не было. В этот час вся прислуга собиралась внизу попить на кухне чай, чтобы затем снова приступить к своим будничным обязанностям. Этого времени Кейт хватит с лихвой, чтобы зайти и выйти никем не замеченной.
   Сердце у нее так стучало, что едва не выпрыгивало из груди, пока она тайком пробиралась на второй этаж. Потом Кейт прислонилась к холодным дверям и, замирая от страха и стыда, прислушалась – все ли тихо внутри, нет ли там кого-нибудь.
   Она знала, что неподалеку от входа располагался комод с зеркалом, на котором стояла ваза, куда Маркус обычно складывал свои драгоценности. Она на цыпочках прокралась к комоду й положила кольцо в вазу, затем осторожно перемешала ее содержимое, чтобы создалось впечатление, будто в суматохе кольцо незаметно затерялось среди множества прочих безделушек.
   Но как только она избавилась от перстня, на душе у нее почему-то стало грустно. Ведь с этим кольцом ее связывали переживания, волнения, ожидания – все то, о чем она так часто мечтала и думала в ночной темноте, за что ей не хватало мужества бороться при свете дня. Ею овладело ощущение, что вместе с кольцом она отказывается от своих тайных надежд и мечтаний.
   Кейт снова вынула перстень, чтобы в последний раз прижать его к сердцу. Золото казалось теплым на ощупь, а драгоценные камни сияли, переливаясь таинственным светом.
   – Кейт! – раздался позади нее его тихий голос.
   Она выронила перстень, он словно обжег ей руку, и взмолилась про себя: «О Господи, пусть это будет кто угодно, только не Маркус. Я так слаба. Я не в силах устоять перед ним, перед всем тем, что он внес в мою жизнь».
   – Кейт, – снова тихо окликнул он. – Я так рад, что ты здесь.
   Она повернулась к нему лицом, внутри у нее снова все всколыхнулось, ее попеременно охватывали то чувство благоговейного ужаса, то восторга.
   Маркус стоял на пороге соседней комнаты прямо в дверях, из одежды на нем были только свободного покроя брюки белого цвета. Такие шаровары, по представлениям Кейт, мог бы носить султан, когда он появлялся в своем гареме. Маркус только что искупался, капельки воды блестели на его коже. Его мокрые волосы были откинуты назад.
   Никогда раньше не видевшая обнаженного мужского тела, Кейт была восхищена и очарована. Широкие плечи, узкая талия, длинные поджарые ноги. Его грудь сильно поросла черными волосами, более густые сверху волосы ближе к середине и книзу редели, опустить глаза еще ниже Кейт не решилась.
   Маркус не брился, и его щеки покрывала щетина, но глаза все так же сияли синевой. Вид у него был опасный и вместе с тем обольстительный. Испуганная Кейт совсем растерялась. Казалось, щелкни он пальцами, и она исполнит любой его каприз или повеление.
   Ухмыльнувшись, он произнес:
   – Ты что, решила еще кое-что стянуть из моих драгоценностей?
   Кейт утратила дар речи, не в силах оправдываться или отвергать его обвинения, между тем Маркус подошел и остановился прямо перед ней. От него исходили будоражащие запахи ароматизированных солей.
   Обойдя ее, он наклонил слегка вазу, чтобы заглянуть внутрь. Наверху лежал перстень, который Кейт, рискуя всем, в том числе и своим добрым именем, стремилась вернуть во что бы то ни стало.
   – Я вижу, ты возвратила перстень. Тебе ничего не надо? Может, брелок-безделушка больше в твоем вкусе?
   Рассмеявшись, он вынул брелок, рассматривая его так, словно хотел лишний раз удостовериться, что все самоцветы на месте.
   – Боюсь, что этот я не смогу тебе отдать, но я буду рад, если ты выберешь себе другой.
   Он принялся предлагать ей то одну, то другую вещицу взамен кольца. Кучка ювелирных изделий блестела, искушая Кейт, как будто надсмехаясь над ее простым и заурядным вкусом.
   Маркус вздохнул.
   – Меня совсем не волнует, если бы ты что-нибудь украла у меня. – Он отодвинул вазу с драгоценностями. – Но было бы лучше, если бы ты ничего не брала. Мы же друзья, не правда ли? Если у тебя беда или тебе нужна поддержка, можешь признаться мне. Я помогу.
   – Я ничего не воровала, – обиженно заявила Кейт. Она вся напряглась, стиснула руки, ей хотелось толкнуть его в грудь. Но чем все обернется, если она дотронется до него?
   Маркус ждал, что она скажет в свое оправдание, но Кейт молчала, и это его выводило из себя. Он считал, что она может доверять ему.
   – Что-нибудь случилось?
   – Нет, с чего бы? – удивилась она.
   – Ты такая расстроенная.
   Она ни за что не станет плакаться ему в жилетку, словно слабонервная барышня.
   – Я не расстроена.
   – Кейт, почему бы тебе не рассказать, что произошло. Несмотря на все слухи обо мне, я не так уж плох.
   Его голос звучал с такой подкупающей искренностью, что Кейт захотелось поведать о своих неприятностях. Редко, чтобы кто-нибудь вообще интересовался ее особой, проявлял участие или оказывал какую бы то ни было поддержку. Его широкие плечи были словно предназначены для того, чтобы нести груз женских горестей и несчастий. Если бы она откровенно рассказала ему о своей матери и о денежных затруднениях Селины, то, возможно, это облегчило бы ее положение, ведь он наверняка помог бы ей советом. Он был богат, и скорее всего ему часто приходилось сталкиваться с повседневными денежными проблемами. Но ей не хватало духу.
   Регина слишком часто давала ей понять, что Кейт ставила себя в неудобное положение, когда говорила о своих родителях. Будто их позор лег пятном на ее жизнь, наводя людей на размышления относительно испорченности ее характера, заставляя сомневаться в ее честности. Как ни странно, она боялась оттолкнуть от себя Стамфорда. Ее общество, по всей видимости, доставляло ему удовольствие. Встреча с ним стала событием, которое перевернуло ее пустую, монотонную жизнь, и Кейт не хотелось, чтобы его отношение к ней переменилось.
   Кроме того, с какой стати его будут занимать ее мелкие семейные дрязги? Он бравировал отсутствием привязанности к кому бы то ни было, ему нравились его обособленность от всех и одиночество. Он никогда бы не понял, в чем тут дело, и счел бы ее дурочкой из-за того, что она выдавала себя не за ту, кем была на самом деле.
   – Я не расстроена, – солгала Кейт. – Я не вор, я сюда зашла, чтобы…
   – Мне так не хватало тебя весь день, – прервал он ее.
   – Не надо нести чушь.
   – Ты мне не веришь?
   – Поверить в такое было бы просто неблагоразумно с моей стороны.
   – О, Кейт, неужели ты такого низкого мнения обо мне? Будто я забавляюсь с тобой, ради этого обольщаю тебя, льщу? – Маркус запутался и усмехнулся. – Не обращай внимания.
   Без всякого предупреждения он наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй смутил и взволновал ее. В непосредственной близости от него почти невозможно было сохранять выдержку. Кейт истомилась по любви, все ее прежние благие намерения быстро оставили ее. Она притянула его ближе, их объятие оказалось гораздо крепче, чем обещало быть.
   Время летело, они безудержно целовались, и Кейт, охваченная блаженством, даже не могла сказать, как долго это продолжалось. Наконец он оторвался от ее губ и взял за руку.
   – Пойдем.
   Он увлек ее за собой в соседнюю комнату, которая, как она знала по прошлому опыту, была спальней с огромной кроватью. Это обиталище было под стать королю. Кейт не сомневалась, что здесь перебывало немало женщин легкого поведения.
   Какие поползут слухи о ней, если она пойдет вместе с ним?! Что станут говорить о нем и его отношении к ней?
   Но Кейт, несмотря на смущение, было все равно. Маркус мог помочь ей стать ни на кого не похожей, пусть даже безрассудной, безнравственной и распущенной. Ей так захотелось ласки и ощущения независимости, которыми он так щедро оделял ее. Внезапно Кейт осенило: ведь она сама тайно желала встретить его здесь, в его доме. После посещения Селины Кейт страшно расстроилась, возможно, поэтому ей так нужна была его поддержка. Даже если она шла с уверенностью, что Маркуса нет дома, что он занят каким-то недостойным делом, какая-то ее крошечная часть хотела, чтобы он поймал ее.