Холт Виктория. Госпожа замка Меллин

   Я почувствовала сильное разочарование. Затем сказала:
   — Ему, наверное, было жаль, что она так внезапно уехала.
   Элвина призадумалась.
   — Кажется, да. Но он скоро забыл о ней. В конце концов… — она остановилась.
   — Она была всего лишь гувернантка, — закончила я.
 
   Вечером того же дня ко мне зашла Китти и сказала, что мне письмо из Маунт Уиддена.
   — И еще кое-что, мисс, — сказала она возбужденно, но я удержалась от расспросов, потому что так или иначе скоро все узнаю сама.
   — Так где же письмо? — спросила я.
   — В конюшне, мисс, — хихикнула она. — Спуститесь и увидите.
   Я направилась к конюшням, а Китти за мной, соблюдая дистанцию.
   В конюшне был Дик, слуга из Маунт Уиддена, и, к моему большому изумлению, Джесинта.
   Он вручил мне письмо.
   Дейзи, ее отец и Билли Тригай смотрели на меня с многозначительной усмешкой.
   Распечатав письмо, я прочитала его.
   Уважаемая мисс Лей!
   Вы не смогли скрыть Вашего восхищения Джесинтой. Кажется, она отвечает Вам взаимностью. Поэтому я дарю ее Вам. Было невыносимо видеть такую прекрасную и грациозную наездницу, как Вы, на старой кляче Дионе. Умоляю, примите этот подарок. Остаюсь в восхищении Ваш сосед,
   Питер Нэнселлок
   Несмотря на все старания держать себя в руках и не поддаваться эмоциям, я почувствовала, как горячая краска залила лицо и шею. Тэпперти с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться.
   Как мог Питер вести себя так неосмотрительно? Неужели он смеется надо мной? Как я могу принять от него такой иодарок, даже если мне очень хочется? Лошадей надо кормить, за ними нужно ухаживать, где-то держать. Он, похоже, забыл, что Маунт Меллин не мой дом!
   — Будет ответ, мисс? — спросил Дик.
   — Да, будет, — ответила я. — Я сейчас же поднимусь к себе и напишу его, а вы сможете его отнести.
   С чувством собственного достоинства, которое мне удалось кое-как принять перед лицом заинтересованной публики, я направилась к дому и, поднявшись к себе, написала следующий ответ:
   Уважаемый мистер Нэнселлок!
   Благодарю Вас за великолепный подарок, который я, разумеется, принять не могу. Я не располагаю возможностью держать в этом доме лошадь. Возможно, от Вашего внимания ускользнул тот факт, что в Маунт Меллине я служу гувернанткой. Мне не по средствам содержать Джесинту. Спасибо за Вашу доброту.
   С уважением,
   Марта Лей
   Я немедленно вернулась в конюшню. Слышно было, как они смеются и возбужденно переговариваются друг с другом.
   — Вот возьмите. Дик, — сказала я, протягивая ему письмо. — Пожалуйста, передайте это вашему хозяину и не забудьте Джесинту.
   — Н-но… — произнес, запинаясь Дик. — Мне ведено было ее тут оставить.
   Я посмотрела прямо в бесстыжие глаза старика Тэпперти.
   — Мистер Нэнселлок, — отчеканила я, — очень большой шутник.
   Развернувшись, я вернулась в дом.
   На следующий день, а это была суббота, Элвина упросила меня отменить утренние занятия и съездить навестить ее двоюродную бабушку, которую она звала просто тетя Клара. Она сказала, что тетя Клара будет очень рада нам.
   Я обдумала это предложение. Было соблазнительно на несколько часов покинуть дом, где все, я это хорошо знала, судачат обо мне и Питере Нэнселлоке.
   Я уже догадалась, что он вел себя со мной так же, как раньше с мисс Дженсен, и по-видимому, всех забавляло, что история с гувернанткой повторяется.
   Интересно, какая она была, эта мисс Дженсен. Может быть, немного легкомысленна? Я представила, как она решилась на кражу, что бы там она ни взяла. Хотела купить себе красивые наряды, чтобы покорить своего поклонника?
   А он даже палец о палец не ударил, когда ее рассчитали! Хорош друг, нечего сказать.
   У тети Клары был дом на вересковой пустоши. Мы отправились сразу после завтрака. Погода для верховой прогулки стояла прекрасная: октябрьское солнце светило уже не так ярко, как летом, с юго-запада дул легкий ветерок. Элвина была в приподнятом настроении, а я подумала, что это будет хороший урок на выносливость. Дорога к дому ее бабушки и назад в Маунт Меллин неблизкая, и если она не устанет, это можно будет считать еще одной маленькой победой.
   Как приятно вырваться из-под наблюдения прислуги! И как хороши вересковые пустоши!
   Пейзаж гармонировал с настроением. Меня восхищали низкие каменные стены и большие серые валуны и веселые ручейки, журчащие в камнях.
   Я предупредила Элвину, чтобы она внимательно следила за дорогой, но особенно за нее не беспокоилась, потому что она уже уверенно держалась в седле и все делала так, как я ей говорила.
   Мы изучили карту и нашли дорогу к дому тети Клары, расположенному в нескольких милях к югу от Бодмина. Элвина уже раза два навещала бабушку и была уверена, что мы не потеряемся. Однако в вересковых пустошах очень легко заблудиться, поэтому я воспользовалась представившейся возможностью провести урок ориентирования по карте.
   Оставив в замке свою строгость, я весело смеялась вместе с Элвиной, когда мы свернули не на ту тропинку, и нам пришлось возвращаться.
   Наконец мы добрались до Дома на Болотах — так живописно называлось это место.
   Это был очаровательный дом, стоящий на краю небольшой деревушки в центре вересковых полей. Там была церковь, небольшой постоялый двор, несколько домиков и Дом на Болотах, напоминавший миниатюрный замок.
   Вместе с тетей Кларой в доме жили трое слуг, которые ухаживали за ней, и, когда мы приехали, все страшно переполошились, потому что нас никто не ждал.
   — Господи помилуй! Это же мисс Элвина, — воскликнула старая экономка. — А кто это с тобой, моя дорогая?
   — Это мисс Лей, моя гувернантка, — ответила Элвина.
   — Вот оно что! Вы приехали, стало быть, вдвоем? А где же ваш батюшка?
   — Папа уехал в Пензанс.
   В этот момент я засомневалась, правильно ли я сделала, уступив желанию Элвины и забыв, что я гувернантка. Наверное, сперва нужно было спросить позволения у бабушки Элвины навестить ее.
   Может, меня отправят обедать на кухню вместе со слугами? Такая перспектива меня не особенно расстроила — лучше так, чем сидеть за столом с надменной, чопорной старухой.
   Однако мои опасения скоро развеялись. Нас провели в гостиную, и я увидела тетю Клару — очаровательную пожилую даму, седую, розовощекую, с живыми и приветливыми глазами. Она сидела в кресле, а рядом лежала трость из черного дерева. По-видимому, ходить ей трудно, догадалась я.
   Элвина бросилась к ней в объятия.
   Затем яркие голубые глаза пожилой дамы остановились на мне.
   — Так, значит, вы и есть гувернантка Элвины, дорогуша, — сказала она.
   — Как хорошо, что вы привезли ее навестить меня, Это очень кстати, потому что у меня сейчас гостит внук, и боюсь, что ему немного скучно здесь одному без друзей его возраста. Когда он узнает, что приехала Элвина, он будет очень рад.
   Трудно представить, что внук будет еще больше рад нашему визиту, чем сама тетя Клара. Со мной она была сама любезность, и вскоре я отбросила робость и застенчивость, так как ко мне отнеслись как к знакомой, которая приехала навестить подругу, а не как к гувернантке, которая лишь сопровождает свою подопечную во время поездки к родственникам.
   Из буфета достали вино из одуванчиков и уговорили нас его попробовать. Надо признаться, вино было отменным. Я разрешила Элвине выпить маленький стаканчик, но, пригубив свой, подумала, что, наверное, это было лишним, так как оно оказалось довольно крепким.
   Тетя Клара хотела знать все, что происходит в Маунт Меллине. Она была человеком разговорчивым; это оттого, догадалась я, что ей одиноко в своем доме на болотах.
   Появился внук — красивый мальчик немного моложе Элвины, и они вдвоем отправились гулять, но я предупредила Элвину, чтобы они далеко не уходили, потому что нам надо вернуться засветло.
   Как только за детьми закрылась дверь, я поняла, что старушка не прочь посплетничать, и, возможно, из-за крепкого одуванчикового вина или потому, что она знала Элис, не знаю, но разговор этот показался мне очень увлекательным.
   Она говорила об Элис так, как со мной до нее никто не разговаривал — откровенно и без утайки; и очень скоро я поняла, что от этой любительницы поболтать я узнаю об Элис гораздо больше, чем от кого бы то ни было.
   Как только мы остались вдвоем, тетя Клара тут же потребовала:
   — Ну а теперь расскажите мне, как в действительности обстоят дела в Маунт Меллине.
   Я высоко подняла брови, словно не поняла, о чем она меня спрашивает. Она продолжила:
   — Когда бедная Элис умерла, это было для всех ударом. Все случилось так внезапно. И надо же было такой трагедии случиться с такой молодой женщиной — она ведь была еще почти ребенком.
   — В самом деле?
   — Уж не хотите ли вы сказать, что ничего не слышали о том, что произошло?
   — Я знаю об этом очень мало.
   — Элис и Джеффри Нэнселлок. Они уехали вместе… сбежали. А потом эта ужасная трагедия.
   — Я слышала о несчастном случае.
   — Я о них частенько думаю, об этих молодых людях, особенно по ночам. Это я во всем виновата.
   Ее слова меня очень удивили. Не понимаю, почему эта добрая словоохотливая старушка винит себя за то, что Элис не была верна своему мужу.
   — Никому не следует вмешиваться в жизнь других людей. А может быть, и следует, кто знает? А вы что на этот счет думаете, дорогуша? Если можно помочь кому-то…
   — Да, — твердо сказала я. — В том случае, если можно помочь, мне кажется, следует простить подобное вмешательство.
   — Но как узнать, помогаешь ты этим человеку или наоборот?
   — Каждый должен поступать так, как считает верным, — Но даже поступая правильно, можно навредить;
   — Да, наверное, можно.
   — Я часто думаю о ней. Бедная моя племянница! Она была такой милой, но как бы это выразиться, совсем не умела противостоять превратностям судьбы.
   — Вот оно что.
   — Я вижу, мисс Лей, что вы очень добры к ее девочке. Элис была бы счастлива, знай она, как много вы сделали для нее. Последний раз я видела Элвину с ее… с Коннаном. Она вела себя не так естественно, как сегодня.
   — Мне очень приятно это слышать. Я поощряю ее желание ездить верхом, — ответила я, но мне очень не хотелось прерывать старую даму в надежде как можно больше узнать об Элис. Я боялась, что в любую минуту вернутся Элвина и внук тети Клары, и наша доверительная беседа может прерваться. — Вы говорили мне о матери Элвины. Уверена, что вам не в чем себя упрекать.
   — Хотелось бы так думать, но порой я сильно переживаю. Наверное, я утомила вас своей болтовней, но вы такая симпатичная и так благожелательно настроены, к тому же вы живете в Маунт Меллине и присматриваете за Элвиной, как… как родная мать. За это я вам очень благодарна.
   — Мне платят за то, чтобы я присматривала за ней, — я не смогла удержаться от этой фразы и тут же представила улыбку на лице Питера Нэнселлока, услышь он ее.
   — Не все в этом мире можно купить за деньги.
   Любовь… привязанность… они не продаются. До свадьбы Элис жила со мной, в этом доме. Это было удобно, знаете ли. Отсюда до Маунт Меллина всего несколько часов езды. У молодых людей была возможность узнать друг друга поближе.
   — У каких молодых людей?
   — У жениха и невесты.
   — А разве они совсем не знали друг друга до свадьбы?
   — О том, что они поженятся, было решено давно, когда они еще были детьми. Они идеально подходили друг другу: оба богаты, оба из хороших семей. У Элис было большое приданое — земля, лес, дом. Коннан в то время доставлял отцу массу неприятностей, у него был просто бешеный нрав. Всем казалось, чем скорее они поженятся, тем лучше.
   — Он позволил отцу выбрать ему невесту?
   — Они оба восприняли как должное., что их брак устроен родителями. Так вот, до свадьбы она несколько месяцев жила у меня. Я ее очень любила.
   Вспомнив про малышку Джилли, я сказала:
   — Наверное, ее многие любили. Тетя Клара молча согласилась, и в эту минуту вошли Элвина и внук.
   — Я хочу показать Элвине мои рисунки, — объявил он.
   — В таком случае поди принеси их сюда, — велела ему бабушка.
   По-видимому, она поняла, что сказала больше, чем нужно, и сама испугалась собственного многословия. Было ясно, что она не из тех, кто может хранить тайну. С какой готовностью она поведала мне, совершенно постороннему человеку, о семейных неурядицах Тре-Меллинов.
   Вернулся ее внук с большой папкой для рисунков, и дети уселись за стол. Я присоединилась к ним. Меня вновь охватило чувство гордости за успехи Элвины в рисовании и я еще сильнее утвердилась в своем намерении при первой возможности поговорить об этом с Коннаном Тре-Меллином.
   Сидя рядом с детьми, я, однако, испытывала непонятное чувство досады. Меня не оставляла уверенность в том, что тетя Клара не успела сказать мне что-то чрезвычайно важное.
   Мы собрались и уехали сразу после обеда.
   Дорогу назад мы нашли без особого труда. Очень скоро, решила я, мы снова навестим Дом на Болотах.
 
   Однажды в деревне Меллин мое внимание привлекла небольшая ювелирная лавка. На витрине я не увидела дорогих украшений, только несколько серебряных брошей и скромные золотые колечки, украшенные гравировкой или полудрагоценными камнями. По-видимому, здесь жители деревни покупали кольца к свадьбе, а ювелир зарабатывал на жизнь мелким ремонтом.
   Мой взгляд упал на серебряную брошь в виде кнута. Сделана она была со вкусом, хотя стоила совсем недорого.
   Я решила купить эту брошь для Элвины и подарить ее накануне состязаний. Пусть она принесет ей удачу.
   Открыв дверь, я спустилась по ступенькам в лавку.
   За прилавком сидел старик, его очки в тонкой металлической оправе съехали на кончик носа. Он поднял на меня глаза.
   — Я хочу взглянуть вон на ту брошь, — сказала я. — Серебряная, в виде кнута.
   — Сию минуту, мисс, — откликнулся он. — Я с удовольствием покажу вам ее.
   Он достал брошь с витрины и вручил мне.
   — Вы можете примерить ее, — он показал на маленькое зеркало, стоявшее рядом на прилавке. Я так и поступила. Аккуратно и со вкусом сделанная брошь, . подумала я.
   Пока я рассматривала ее, мой взгляд случайно упал на поднос с украшениями. На каждой вещице была бирочка. Наверное, это украшения, которые ему принесли в починку. Может быть тогда, в июле, именно ему Элис отнесла свою брошь?
   — Вы из Маунт Меллина, мисс? — обратился ко мне ювелир.
   — Да, — ответила я, приветливо улыбнувшись. Желание узнать, что произошло с Элис, превратилось в навязчивую идею, и я была готова говорить с любым, кто мог хоть что-нибудь рассказать мне о ней. — Я хочу подарить эту брошь моей воспитаннице.
   Подобно многим живущим в маленьких городках и деревнях, он живо интересовался всем, что происходит вокруг.
   — Ах, — вздохнул он, — бедная сиротка. Как хорошо, что за ней присматривает такая добрая леди, как вы.
   — Я куплю эту брошь, — сказала я.
   — Я найду для нее маленькую коробочку. Раз речь идет о подарке, красивая коробочка совсем не повредит, вы согласны, мисс?
   Наклонившись, он достал из-под прилавка небольшую картонную коробочку и положил в нее немного ваты.
   — Сделаем для брошки гнездышко, — произнес он с улыбкой.
   Мне показалось, ему не хочется меня отпускать.
   — Теперь редко кто заходит ко мне из Маунт Меллина. Вот миссис Тре-Меллин — та частенько наведывалась. Увидит какую-нибудь безделицу в витрине и обязательно купит… для себя ли, для кого другого. Она и в день смерти своей заходила.
   Он перешел на шепот, и я почувствовала страшное возбуждение, вспомнив о дневнике Элис, спрятанном в кармане ее амазонки.
   — Что вы говорите, — сказала я ободряюще. Уложив брошь в коробочку, он взглянул на меня.
   — Мне тогда это показалось немного странным. Я очень хорошо помню, как она пришла сюда и спросила:
   «Готова ли моя брошь, мистер Пастерн? Мне она очень нужна. Я хочу надеть ее завтра. Мы приглашены на обед к мистеру и миссис Трелэндерам, а эту брошь подарила мне на Рождество именно миссис Трелэндер, поэтому вы понимаете, мне очень важно ее получить сегодня, чтобы я смогла надеть ее и показать миссис Трелэндер, что я ценю ее доброту».
   Он посмотрел на меня в замешательстве. — Она так всегда поступала. Обязательно расскажет, куда она идет, для чего ей нужно это или то. Я ушам своим не поверил, когда узнал, что она ушла из дома вечером того же дня. Странно, зачем ей понадобилось рассказывать мне о том обеде, на который они были приглашены на следующий день.
   — Это действительно странно, — согласилась я.
   — Видите ли, мисс, она могла бы мне ничего такого и не говорить. Скажи она это кому-нибудь другому, можно было подумать, что она специально старалась сбить с толку. Но зачем ей понадобилось все это рассказывать мне, мисс? Вот что непонятно. Я иногда думаю об этом… и никак не могу разобраться, что к чему.
   — Наверное это можно как-то объяснить, — сказала я. — Вдруг вы ее не правильно поняли?
   Он отрицательно качнул головой. Он знал, что не мог ошибиться. Я тоже знала. Запись в дневнике, которую я прочитала, лишь подтверждала слова ювелира.
 
   На следующий день приехала Селестина Нэнселлок. Она хотела повидать Элвину и, узнав, что у нас урок верховой езды, присоединилась к нам.
   — Сейчас, Элвина, мы проведем небольшую репетицию, — сказала я. — Посмотрим, сможешь ли ты удивить мисс Нэнселлок, как хочешь удивить отца.
   В тот день мы должны были прыгать через барьеры и направились в поле за деревней.
   Селестина была явно удивлена успехами Элвины.
   — Да вы просто волшебница, мисс Лей. Наблюдая за девочкой, скачущей галопом через поле, я сказала:
   — Надеюсь, ее отец будет доволен. Она записалась участвовать в одном из видов соревнований.
   — Уверена, он будет просто в восторге.
   — Прошу вас, не говорите ему ничего об этом заранее. Мы действительно хотим сделать ему сюрприз. Селестина улыбнулась.
   — Он будет вам очень благодарен, мисс Лей, я уверена.
   Она продолжала улыбаться, и я чувствовала на себе ее доброжелательный взгляд. Внезапно она сказала:
   — Кстати, мисс Лей. Я хотела конфиденциально поговорить с вами о моем брате.
   Я слегка покраснела и рассердилась на себя из-за этого.
   — Мне известно, что он подарил вам свою лошадь и что вы отказались принять от него этот подарок.
   — Это слишком ценный подарок, чтобы я могла его принять, — сказала я.
   — Безусловно, вы правы. Боюсь, он об этом не подумал. Но он очень щедрый человек и переживает, что обидел вас.
   — Пожалуйста, передайте ему, что я ничуть на него не сержусь, но если он немного задумается, он поймет, почему я не могу принять такой подарок.
   — Я постараюсь объяснить ему это. Он очень восхищается вами, мисс Лей, однако есть еще одна причина, почему он хотел подарить вам свою лошадь. Ему хочется, чтобы Джесинта попала в хорошие руки. Вы знаете о его планах покинуть Англию?
   — Да, он упоминал об этом.
   — Думаю, он распродаст свою конюшню. Я, конечно, оставлю себе пару лошадей, однако нет смысла держать их много для меня одной.
   — Вы правы.
   — Увидев вас верхом на Джесинте, он подумал, что вы будете ее достойной хозяйкой. Именно поэтому он хотел вам ее отдать. Он очень привязан к этой лошади.
   — Понимаю.
   — Мисс Лей, вам хотелось бы иметь такую лошадь?
   — От такой лошади никто бы не отказался.
   — Предположим, я спрошу у Коннана, можно ли держать ее для вас в его конюшнях. Что вы на это скажете?
   Мой ответ для меня самой прозвучал очень эмоционально:
   — Вы очень добры, мисс Нэнселлок, и я ценю ваше желание и желание вашего брата доставить мне удовольствие. Однако я не хочу, чтобы мне оказывали одолжения подобного рода. У мистера Тре-Меллина конюшня большая и удовлетворяет все наши нужды. Мне бы очень не хотелось, чтобы ради меня делалось подобное исключение.
   — Я вижу, вы очень решительны и горды, — сказала она.
   Слегка наклонившись в седле, она коснулась моей руки. Это был дружеский жест, а в ее глазах я заметила слезы. Мои слова ее растрогали, и она поняла, как отчаянно я цеплялась за свою гордость, потому что гордость была моим единственным достоянием.
   Мне она показалась доброй и заботливой: не составляло труда догадаться, почему с ней подружилась Элис. Думаю, я тоже легко смогла бы стать с ней дружна, так как она никогда не напоминала мне о моем положении в этом доме.
   Я обязательно расскажу ей все, что мне удалось узнать об Элис. Но не сейчас, позднее. Недаром ее брат сказал как-то, что я похожа на колючего ежа. Ни на минуту не сомневаясь, что Селестина Нэнселлок не отвергнет моей дружбы, я тем не менее не желала рисковать.
   Элвина подъехала к нам, и Селестина не поскупилась на похвалы. Затем мы вернулись в дом и стали пить чай, который для нас накрыли в пуншевой. Сидя во главе стола, я чувствовала себя легко и радостно. Какой счастливый день, подумала я.
 
   Коннан Тре-Меллин вернулся домой накануне праздника. Я была даже рада, что он не приехал раньше, потому что Элвина, с нетерпением ожидавшая предстоящих состязаний, могла выдать свое волнение.
   Я тоже должна была участвовать в соревновании, в котором очки начислялись в основном за умение прыгать через препятствия. В этом виде программы женщины выступали наравне с мужчинами.
   Тэпперти, узнав, что я в числе участников, и слушать не желал, чтобы я выступала на Дионе.
   — Что вы, мисс, — сказал он мне накануне, — да если бы вы не отказались от Джесинты, когда вам ее предлагали, приз уж точно был бы ваш. Это кобыла стоит всех остальных вместе взятых, и на ней, мисс, вы наверняка победили бы. Старина Дион не так уж плох, но приза ему не взять. Почему бы вам не попробовать Пирата?
   — А мистер Тре-Меллин не станет возражать? Тэпперти подмигнув мне.
   — Нет, возражать он не станет. Сам-то он поедет на Майском Утре, а вы возьмете старину Пирата. Я вам вот что скажу: если вдруг хозяин прикажет мне: «Оседлай-ка, Тэпперти, Пирата», — хорошо, я оседлаю для него Пирата, и тогда вам, мисс, достанется Майское Утро.
   Хозяину будет ой как приятно, если его лошадь возьмет приз!
   Мне очень хотелось показать Коннану Тре-Меллину, на что я способна, поэтому я согласилась с предложением Тэпперти. В конце концов, подумала я, я учу его дочь ездить верхом и имею право с ведома его старшего конюха выбирать лошадей в его конюшне.
   Вечером накануне состязаний я подарила Элвине брошь.
   Она была в восторге.
   — Это же кнут! — воскликнула она.
   — Мы приколем его тебе на шейный платок, — пообещала я, — и надеюсь, он принесет тебе удачу.
   — Конечно, принесет, мисс. Я в этом ни капельки не сомневаюсь.
   — Не слишком на него рассчитывай. Помни, «удача улыбается лишь тому, кто ее заслужил», — я процитировала слова наставлений, которые когда-то слышала от отца.
   — Не теряй головы, сиди прямо, смотри гордо, только пятки и подбородок опусти вниз. Когда будешь прыгать через барьер, помогай Принцу.
   — Я все помню.
   — Волнуешься?
   — Почему так медленно тянется время?
   — Это только так кажется.
   Когда я зашла к ней пожелать спокойной ночи, я немного задержалась, и мы поболтали о завтрашнем дне.
   Она была слишком взволнована, и я попыталась успокоить ее, велев закрыть глаза и постараться заснуть, чтобы завтра быть свежей и полной сил.
   — Но как можно заснуть, мисс, если сон не идет? — спросила она.
   В это мгновение я в полной мере осознала, как многого мне удалось добиться. Всего несколько месяцев назад, когда я впервые вошла в этот дом, Элвина боялась даже подойти к лошади, не говоря уже о том, чтобы сесть верхом. А сегодня она с нетерпением ждет начала верховых состязаний.
   Это, конечно, замечательно, что в ней проснулся интерес к лошадям, но мне бы хотелось, чтобы этот интерес был мотивирован отнюдь не ее стремлением угодить отцу. Для нее самым важным было добиться его одобрения, и это внушало некоторые опасения.
   Я сходила к себе и вернулась с томиком стихов Лонгфелло.
   Присев рядом с ней на кровать, я стала читать вслух «Песню о Гайавате», по собственному опыту зная, как успокаивает размеренный ритм этого повествования.
   Когда мне не спится, я принимаюсь читать наизусть «Гайавату», и отступают куда-то тревоги и волнения, и мое воображение переносит меня в первобытную чащу, где грохот ревущей реки гулким эхом отдается от скал.
   Слова легко слетали с моих губ и рисовали причудливые образы. Я видела, что Элвина забыла о завтрашнем дне… о своих страхах и надеждах. Вместе с маленьким Гайаватой сидела она у ног доброй Нокомис до тех пор, пока наконец не уснула…
   Проснувшись на следующий день, я заметила, что ночной туман, проник ко мне в спальню. Встав с постели, я подошла к окну и посмотрела в сад. Легкий туман еще окутывал пальмы, а на пушистых иголках вечнозеленых елей поблескивали капельки влаги.
   — Надеюсь, что он скоро рассеется, — сказала я самой себе.
   Однако время подходило к обеду, а туман и не думал рассеиваться, и в доме озабоченно шептались слуги, думая о предстоящем празднике. Почти все собирались пойти посмотреть на выступления. Так всегда бывает, сказала мне Китти, потому что хозяина каждый год выбирают в судьи, а Билли Тригай и другие молодые конюхи участвуют в соревнованиях.
   — Хозяин всегда очень доволен, когда побеждают его лошади, — добавила она, — но, говорят, что он к своим гораздо строже.
   Сразу после обеда мы с Элвиной отправились туда, где проводились соревнования: она на Черном Принце, а я на Пирате. Как приятно снова сидеть на отличной лошади! Меня так же, как Элвину, охватило сильное волнение. Мне тоже не терпелось блеснуть перед Коннаном Тре-Меллином.