Холт Виктория. Обет молчания

   Думаю, он страшно разочаровался, не увидев меня.
   Он спрашивал обо мне?
   - Да.
   - Что?
   - Просто спросил, как ты поживаешь.
   Аннабелинда медленно кивнула.
   - Моя единственная цель - приглядеть за тобой, чтобы тебе не пришлось страдать.
   - Я не нуждаюсь, чтобы за мной приглядывали, и вспомни, что это тебя заставили страдать.
   - Ты нуждаешься в присмотре... Не питай романтических иллюзий насчет Маркуса Мерривэла. Я знаю, что он очаровательно любезен со всеми, но он светский человек. В отношении женщин у него определенная репутация. Не воображай его романтическим влюбленным, ведь ты просто ничего не смыслишь в таких вещах.
   Вскоре Аннабелинда ушла, а я лежала, размышляя над ее словами.
   ***
   Недели ползли медленно. Наша жизнь подчинялась определенному распорядку. Отец часто отсутствовал по "делам палаты", как называла это мама.
   Мисс Каррутерс приступила к своим обязанностям с присущей ей энергией, и мы занимались каждый день. Андрэ заботилась об Эдварде.
   Матушка занималась благотворительностью, связанной с военными нуждами, в основном Красным Крестом, которому уделяла особое внимание. Нас всех время от времени приглашали помочь в его работе.
   В один из темных ноябрьских дней миссис Черри вошла в мою комнату с сообщением, что меня хочет видеть какой-то джентльмен. Он ждет в гостиной.
   Я сразу же подумала о Маркусе Мерривэле. Я взглянула на себя в зеркало. Щеки порозовели, глаза сияли. Меня охватило радостное волнение. Я поспешила в гостиную, открыла дверь и увидела Роберта.
   Я страшно обрадовалась. Я уже забыла, что ожидала увидеть Маркуса.
   - Роберт! - воскликнула я.
   Он застенчиво улыбнулся. Цвет хаки не шел ему, делая его каким-то другим. Роберт выглядел бы иначе, если бы уже стал офицером и получил элегантную форму, но этого еще не произошло. Он казался очень бодрым и здоровым, немного загорел и отчасти утратил ту нескладность, которая так шла ему.
   Я бросилась к Роберту, и мы крепко обнялись.
   - Как чудесно снова увидеть тебя! Я все время задавала себе вопрос, когда же ты приедешь.
   - Я чувствую то же самое, - ответил Роберт. - Кажется, прошла целая вечность. Я уже все знаю о вашей поездке домой. Наверное, это было настоящее приключение.
   - О да.
   - К счастью, твой дядя смог организовать, чтобы вас вывезли оттуда.
   - В противном случае нам пришлось бы передвигаться вместе с беженцами.
   - Я слышал, что вас доставил майор Мерривэл. Я страшно переживал, думая о вас в этой школе. Надо же было оказаться именно в Бельгии!
   - Я часто задаю себе вопрос, что там сейчас происходит. Мадам Рошер, владелица школы, очень высокомерная аристократка. Я пытаюсь понять, как все может обернуться для нее.
   - Очень неприятно находиться в оккупированной стране, надеюсь, нам никогда не придется испытать это.
   - Конечно, не придется! Это совершенно немыслимо. При всех обстоятельствах есть Ла-Манш.
   Для Франции все иначе.
   - Это так. Я часто думаю о дедушке. И мама тоже. У нас нет сведений, что происходит в Бордо.
   - Мне кажется, что месье Бурдон сможет позаботиться о себе.
   - Мне тоже так кажется, но нам хотелось бы знать наверняка.
   - Роберт, расскажи мне о себе.
   - Ну, сначала приходилось трудно, но я привык. К моему большому удовольствию, мы много занимаемся верховой ездой, постепенно входят в привычку и распорядок дня, и приказы, которые надо немедленно выполнять. Это не вызывает отрицательных эмоций. Возникает замечательное ощущение товарищества, и ты испытываешь удовлетворение, когда, вконец измотанный, ложишься в постель и спишь, спишь до самого подъема.
   - Ты очень скучаешь по дому, Роберт?
   - По многим причинам, да. Но мы должны воевать и победить. Оставаясь дома, нам никогда не сделать этого.
   - На сколько тебя отпустили?
   - Осталось три дня. Два я уже провел дома, а остальные буду здесь, в Лондоне.
   - Как хорошо!
   - Мать и сестра приехали со мной. Отец вынужден остаться. У него столько работы.
   - Он возражал против твоего приезда сюда?
   - Ты же знаешь, какой он. Всегда готов войти в положение и сделать то, что хочет его семья. И, конечно, мама и Аннабелинда сказали, что мы должны провести время в Лондоне, чтобы повидать тебя и твоих родных.
   - Я так рада, что ты здесь.
   - Я очень давно тебя не видел. С прошлого Рождества. Только подумать! Мы никогда еще не расставались так надолго.
   - Мне не верится, что мы должны расстаться.
   Как ты собираешься провести свое увольнение здесь?
   - С тобой...
   - Какая замечательная перспектива!
   Роберт взял меня за руку и заглянул в лицо.
   - Ты действительно так считаешь, Люсинда?
   - Конечно.
   - Ты немного изменилась.
   - В чем?
   - Повзрослела.
   - Мы все время взрослеем.
   - Я имею в виду, что дело не в том, что прошел год. Думаю, это война и то, что ты увидела во время вашего страшного путешествия. Я слышал о ребенке.
   - О да. Ты должен взглянуть на Эдуарда.
   - Ужасно было видеть смерть этой женщину... и с твоей стороны замечательно взять на себя заботу о ребенке.
   - Я знала, что ты поймешь.
   - Ты не могла поступить иначе. Я слышал, что он славный малыш.
   - А ты знаешь об Андрэ Латур?
   - Да, Аннабелинда рассказала мне. Она говорила, что майор Мерривэл был просто великолепен.
   - Да.
   - Я хотел бы оказаться на его месте, Люсинда.
   - Ну, ты находился на военной подготовке, и поэтому, я думаю, дядя Джеральд поступил правильно.
   - Наверное, это было необычно.., все вместе...
   - Теперь я дома, и все хорошо. С нами приехала мисс Каррутерс, школьная учительница. Она стала моей гувернанткой.
   - Ну конечно, тебе же всего пятнадцать.
   Роберт вздохнул, и я сказала:
   - Ты как будто находишь это достойным сожаления.
   - Ну, - признался он, - мне бы хотелось, чтобы ты была немножко постарше. Скажем, семнадцатилетней.
   - Семнадцать? Разве это такой уж зрелый возраст?
   - Это возраст, когда ты можешь начать думать о будущем.
   - Я считаю, что о будущем можно думать в любом возрасте.
   - Я имею в виду строить планы.., разумные планы. - Я казалась озадаченной, и он продолжал:
   - Ничего. Мы поговорим об этом потом. Чего бы тебе хотелось? Пойти в театр? Жаль, мы не можем покататься верхом. Мне бы хотелось пронестись галопом по полям.
   - Мы можем немного погулять. Как обычно.
   - Это было бы здорово. Мы смогли бы сбежать от всех?
   - Ты именно этого и хочешь?
   - Да, - сказал Роберт.
   - Думаю, поскольку это твое увольнение, тебе и выбирать.
   В комнату вошла Аннабелинда. Она нежно поцеловала меня.
   - Я решила, что мой взрослый брат сделает тебе сюрприз. Как ты его находишь?
   - Я считаю, что он выглядит великолепно, а повидаться с ним просто замечательно.
   - Я знала это наперед. Люсинда - твоя большая поклонница, Роберт.
   - Взаимно.
   Аннабелинда рассмеялась. Она находилась в хорошем настроении.
   Вошла ее мать. Тетя Белинда выглядела очень элегантной, они с дочерью были удивительно похожи. Тетя величественно заключила меня в свои объятия.
   - Дорогая Люсинда! Как приятно видеть тебя!
   Вошла моя мама.
   - Какой прекрасный сюрприз появление Роберта, правда? - сказала она.
   Я согласилась.
   - Я так рада, что ты здесь, - прибавила матушка, обращаясь к Роберту.
   - О, мне хотелось увидеть вас всех.
   - И в особенности его милую Люсинду, - добавила Аннабелинда.
   - Роберт как раз говорил, чем ему хотелось бы заняться. Я сказала, что это его отпуск и он должен сам решать.
   - И у него всего три дня, - добавила мама.
   - Ничего, - сказал Роберт. - Я их использую на полную катушку.
   Мы отправились на обед.
   Аннабелинда поинтересовалась, где мисс Каррутерс и Андрэ Латур.
   - Мисс Каррутерс - ярая приверженка условностей, - объяснила мама. - В некоторых случаях обедает с нами, но, по-моему, делает это с явной неохотой. Что касается Андрэ, то она весь день находится в детской с Эдвардом, но очень часто обедает с нами.
   - А как поживает малыш? - спросила тетя Белинда.
   - Замечательно. Нам уже не представить наш дом без него.
   - Как все прекрасно устроилось! - сказала тетя Белинда. - Ты всегда была милым человеком, Люси.
   - Я не уверена, что это комплимент, - засмеялась мама.
   - О, это комплимент, Люси, дорогая. Кстати, вы еще виделись с этим славным майором Мерривэлом?
   Аннабелинда насторожилась, наблюдая за мной.
   - Нет, - ответила мама. - В такие времена военные постоянно заняты.
   - Какая жалость! Мы разминулись с ним в тот раз, когда он приходил на обед. Мне Маркус Мерривэл показался таким обаятельным человеком.
   - Очень обаятельным, - подтвердила мама.
   - И из такой хорошей семьи. Эта ужасная война.., она прямо все портит.
   - Она все продолжается и продолжается, - сказала мама. - А теперь мы еще объявили войну Турции. Столько горя за эти три месяца, и разве не ужасно, что враги потопили "Добрую Надежду" и "Монмут"?
   - Я отказываюсь говорить об этих жутких вещах, - сказала тетя Белинда. - С меня хватит и с тебя, наверное, тоже, Люси. Я думаю, это Джоэль сообщает дома все эти ужасные новости?
   - Об этом пишут в газетах, - резко ответила мама.
   - А мой Роберт беспокоится о земле. В военное время мы должны выращивать больше зерна. Но хватит о сражениях! Довольно! Ходить по магазинам гораздо занимательнее! Я считаю, что мы не должны махнуть на себя рукой только потому, что идет война, - промолвила тетя Белинда, вызвав улыбку моей матери.
   Потом Роберт рассказал несколько забавных историй из жизни в Сэлисбери Плэйн.
   - Становишься спартанцем и стоиком, - сказал он.
   Подражая старшему сержанту, он повторил несколько его саркастических высказываний об изнеженности некоторых новобранцев. "Теперь ты в армии, и здесь нет мамочки, чтобы целовать своего крошку и заботливо укрывать ночью". Среди офицеров оказался один, которому явно доставляло садистское наслаждение измываться над теми, кто выказывал признаки слабости.
   Роберт рассказал нам, как новички что-то праздновали в местном кабачке, и этот садист, инструктор по верховой езде, напился до бесчувствия. Он даже не понял, что с ним произошло. Несколько новобранцев отнесли офицера на плац, раздели, сложили одежду и оставили его там.
   - Должен сказать, что на следующее утро он все же появился в конюшне, и это приключение не оставило на нем никаких следов. Вел он себя, словно ничего не произошло, и ни словом не обмолвился об этом инциденте.
   - Он получил по заслугам, - сказала тетя Белинда.
   - Все-таки он стерпел месть тех, над кем издевался, а значит, в нем есть что-то хорошее, - сказала мама.
   - Будьте уверены, Люси во всем найдет хорошее! - язвительно заметила тетя Белинда.
   - Ну, обычно в каждом и в самом деле есть что-то хорошее, - сказала я.
   - Я вижу, что ты воспитала дочь в своем духе, Люси, - промолвила тетя.
   - И правильно сделала, - сказал Роберт и продолжал:
   - По крайней мере, он пожал то, что посеял.
   Думаю, он считал это жестоким, но справедливым.
   - Ну, мы с Аннабелиндой не такие добрые, как ты и твоя дочь, Люси, сказала тетя Белинда. - Мы бы злорадствовали, правда, дорогая? Мы бы оставили его вдобавок и без одежды. Тогда вы бы посмотрели, приступил ли бы он к своим обязанностям, благородно игнорируя причиненное ему зло.
   - Мы не настолько уж ненавидели его, - объяснил Роберт. - Он жесток, но не очень-то легко обучать неопытных новобранцев.
   - Пока мы в городе, надо сходить в театр, - сказала тетя Белинда, меняя тему разговора.
   ***
   Эти три дня мы с Робертом провели вместе. Мы наслаждались прогулками по Лондону. Нам нравилось одно и то же, и мы почти читали мысли друг Друга.
   Проходя по Вестминстерскому мосту, мы вспомнили, как я забыла перчатки на скамейке в Грин-Парке и нам пришлось вернуться за ними. Роберт, как и я, мог воскресить в памяти нашу радость и возбуждение при виде этих перчаток на скамейке на том же самом месте, где я их оставила. Мы оба преисполнялись благоговением, проходя мимо величественных палат парламента. На фоне текущей Темзы эти огромные башни в готическом стиле казались очень древними, хотя им еще нет и сотни лет. Они олицетворяли в наших глазах то, чем мы дорожили: дом, нашу страну, частью которой мы всегда с гордостью и благодарностью ощущали себя.
   Теперь это чувство становилось еще сильнее. Мы сражались, спасая себя от иноземного господства, мы сражались, чтобы в такие маленькие страны, как Бельгия, не мог безнаказанно вторгаться враг.
   Роберт отправлялся на поле боя, я одновременно и тревожилась за него, и гордилась им.
   Мы часто ходили в Грин-Парк и смотрели на уток. Мы отыскали скамейку, на которой я когда-то забыла перчатки. Это рассмешило нас, и мы начали вспоминать разные случаи из прошлого.
   - Похоже на то, Люсинда, - сказал Роберт, - что наши жизни всегда оказывались переплетены.
   - Это потому, что наши матери - подруги.
   - Вы с Аннабелиндой как сестры.
   - Да. Так было всегда. Хотя я так мало вижу подругу в этот приезд.
   - Я думаю, они с матерью сговорились оставить нас вдвоем.
   - Ты так думаешь?
   - О, это очевидно. Я не жалуюсь.
   - Я тоже, думаю, они ходят по магазинам. Они всегда это делают, когда приезжают в Лондон.
   - Они были бы рады приобрести здесь особняк, но, поскольку твои родители оказывают нам гостеприимство, не видят в этом особой необходимости. И мой отец против.
   - Но, я думаю, они бы его уговорили.
   - Я тоже так думаю. У меня был замечательный отпуск.
   - Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело возвращаться к этому ужасному инструктору по верховой езде.
   - Мне тяжело расставаться с тобой.
   - О, Роберт, я не хочу, чтобы ты уезжал.
   Он взял мою руку и сжал ее:
   - Пиши мне, Люсинда.
   - Конечно.
   - И рассказывай мне обо всем, что происходит.
   - Я буду.., и ты тоже.
   - Я думаю, мои письма будут проходить цензуру.
   - Мне не нужны военные сведения, меня интересуешь только ты.
   Роберт рассмеялся.
   - У меня будет еще один отпуск, а потом мне должны присвоить офицерское звание.
   - И это может означать немедленную отправку на фронт.
   - Думаю, что да.
   - Возможно, к тому времени война уже окончится.
   - Кто знает? Люсинда, а ты кажешься взрослее. Я имею в виду, старше своих лет.
   - Правда?
   - Пятнадцать. Тебе скоро исполнится шестнадцать. Это уже почти зрелость.
   - Ты заставляешь меня чувствовать себя какой-то сморщенной старухой.
   - О нет. Я просто хочу, чтобы мы были ровесниками, вот и все.
   - В этом случае, ты не был бы для меня тем милым взрослым братом, каким я знаю тебя всю мою жизнь.
   - Об этом и речь.
   - О чем?
   - Подрастай быстрее, Люсинда, будь хорошей девочкой.
   - Обещаю сделать все, что в моих силах.
   Роберт повернулся и поцеловал меня в щеку.
   - Чудесно, - сказал он. - Мы понимаем друг друга.
   - Да. Думаю, да. Мне будет очень грустно, когда ты завтра вернешься в полк.
   - Тогда давай составим план на мой следующий отпуск.
   - Какая прекрасная мысль! А я тем временем подумаю, как побыстрее подрасти.
   - Просто сделай это, - сказал Роберт.
   Мы вернулись домой чуть молчаливее обычного.
   Мы все пошли на станцию проводить Роберта.
   Тетя Белинда с Аннабелиндой остались в Лондоне еще на несколько дней.
   Меня удивляло, что Аннабелинда не проявляла ни малейшего интереса к Эдварду, а если о малыше упоминали, ее лицо словно превращалось в маску.
   Она вела себя так, словно ее раздражало, что я привезла ребенка в Англию. Аннабелинда предпочла бы, чтобы дитя осталось в Бельгии, благополучно устраненный с ее пути.
   Думаю, это было достаточно логично. Этот эпизод из своей жизни ей хотелось забыть, а мой поступок вытащил его плод на свет Божий, чтобы он напоминал ей о себе при каждом визите к нам.
   Но мне казалось бесчеловечным, что собственный сын не вызывает у женщины ни интереса, ни даже любопытства.
   Аннабелинда пребывала в прекрасном настроении и, видимо, простила мне, что я не сообщила ей о перенесении обеда в честь Маркуса Мерривэла на другое число.
   Она иногда приходила в мою комнату немного поболтать наедине. Мы говорили и школе и о том, что могло случиться с мадам Рошер.
   - Не сомневаюсь, что она будет давать указания армии оккупантов.
   - Бедная мадам Рошер, мне трудно представить нечто подобное.
   - Ты ведь не можешь вообразить, что она кому-нибудь подчиняется, да?
   - В таких обстоятельствах могу.
   - А я не перестаю думать, как все удачно получилось. Благодаря несравненному майору Мерривэлу. Ты ничего не слышала о нем?
   - Нет.
   - Ты уверена?
   - Конечно.
   - Ты уже один раз проявила скрытность, когда дело касалось его. Мне просто интересно.
   - Я ничего не скрываю. Думаю, он где-то во Франции.., или в Бельгии.
   - Я считаю, что, поскольку он в одном полку с твоим дядей, ты можешь что-то знать.
   - Мне неизвестно, где дядя Джеральд. Идет война. Многие вещи надо держать в секрете.
   - Понимаю. Думаю, он весело проводит время, а?
   - Я бы сказала, что там не так уж и весело.
   - Маркус всегда будет хорошо проводить время. С ним так здорово. Но с Робертом ведь тоже очень хорошо вместе, да?
   - Да. Ты же знаешь об этом.
   - Он хороший парень, Роберт. Вы с ним просто созданы друг для друга.
   - Что ты имеешь в виду?
   Аннабелинда рассмеялась:
   - Ты знаешь, что я имею в виду. Я думаю, наши родители всегда планировали это.
   - Ты имеешь в виду?..
   - Конечно, дурочка. Свадебные колокола и все такое прочее. Будь ты на год или два старше, он сделал бы тебе предложение прямо сейчас. Для меня это очевидно.
   - Это вовсе не очевидно. Я всегда любила Роберта. Мы всегда были добрыми друзьями.
   - Говорят, это лучшая основа для брака. Он тебе нравится, правда? Разве не здорово, что ты станешь моей невесткой? Знаешь, это общее желание.
   - Я не верю, что моим родителям приходят в голову подобные мысли. А тебе, Аннабелинда, я бы посоветовала заняться собственными делами, а моими я займусь сама.
   - О! - сказала она с издевкой. - Милая Люсинда, Роберт обожает тебя, а ты его. Вы идеальная пара. Вы так похожи. Когда ты выйдешь за него замуж, вы поедете в деревню, у вас родится десять детей и вы будете идеальными супругами, из тех, кто "и с тех пор они жили счастливо".
   - Аннабелинда, перестань устраивать мою жизнь!
   - А я ее и не устраиваю. Я просто говорю, какой она будет, и для тебя же это лучше!
   - К своим многочисленным достоинствам ты добавляешь еще и ясновидение.
   - Я просто рассуждаю логично и вижу то, что у меня прямо перед глазами. Похоже, ты действительно рассердилась. Хочешь, чтобы я ушла?
   - Да.., если ты собираешься предсказывать мое будущее. Почему бы тебе не предсказать свое собственное?
   - Я сделала это, Люсинда.
   Я пристально посмотрела на нее. Я понимала, о чем она думает. Ей очень понравился Маркус Мерривэл. Он был из богатой и занимающей прекрасное положение семьи и при этом привлекателен сам. Идеальное сочетание. Аннабелинда надеялась снова увидеть его, чтобы очаровать - а в своих способностях на этот счет она не сомневалась, - и она слегка опасалась меня. Только потому, что, приходясь племянницей начальнику Маркуса, я имела больше возможностей для встречи с майором, чем она.
   После ухода Аннабелинды я стала размышлять над ее словами.
   Действительно ли мои родители так горячо желали моего брака с Робертом? Я знаю, что они приветствовали бы его, потому что очень любили Роберта. А Роберт? Он был со мной очень нежен и немного загадочен.., если возможно себе представить его таким. Он намекнул, что, будь я постарше, он мог бы сделать мне предложение.
   Это льстило моему самолюбию. Мне очень нравился Роберт. С другой стороны, меня постоянно преследовал образ Маркуса Мерривэла. Я вспоминала, как он вел себя на пути к границе Франции и Бельгии.., по дороге к Кале.., и потом в нашей собственной гостиной.
   Меня волновало то, что Аннабелинда явно видела во мне соперницу.
   ***
   Наступило Рождество. Шла война, и люди помнили, что ее обещали кончить к Рождеству, и вот оно, Рождество, а война продолжается.
   Мы не добились легкой победы. Через Ла-Манш перевозили раненых, а война все шла и шла.
   С самого начала военных действий моя мама энергично занялась благотворительной деятельностью.
   В апреле 1915 года у нее родилась идея превратить Марчлэндз в госпиталь. Именье находилось не слишком далеко и от побережья, и от Лондона.
   Оно стояло в лесу. Надеялись, что чистый воздух, наполненный хвоей, будет благотворно влиять на выздоровление раненых.
   Мама полностью окунулась в хлопоты. Отец всю неделю оставался в Лондоне, но приезжал в Марчлэндз на воскресенье. Были приглашены двое врачей и несколько медсестер. Мы с мисс Каррутерс тоже помогали. Конечно, мы не имели специальных знаний, но в госпитале находилось множество работы, для которой они и не требовались.
   Наступил май, когда снова появился Маркус.
   Он сопровождал дядю Джеральда, и они оба собирались через несколько дней в Галлиполи <Галлиполийская (Дарданелльская) операция: действия англо-французского флота и десантных войск с 19 февраля 1915 года по 9 января 1916 года. Целью операции являлся захват Стамбула, овладение проливами Босфор и Дарданеллы, вывод Турции из войны, восстановление связи с Россией через Черное море.>, хотя только неделю назад вернулись из Франции.
   За обедом дядя Джеральд и Маркус в основном говорили о войне. Дядя Джеральд любил разыгрывать сражения на скатерти, где перечница изображала крепость, а вилки - ружья. Силы противника представляло специально выбранное блюдо.
   Мой отец внимательно слушал. Последнее время он был очень занят. В верхах царила тревога.
   Оказалось, что войну не так-то легко выиграть, как считали некоторые.
   - Вся операция проводится, чтобы помочь русским, - говорил дядя Джеральд. - Именно поэтому мы сражаемся с турками за Дарданеллы.
   - Фишер это не одобряет, - сказал отец. - А вы знаете, что он руководит операцией.
   - Это плохо, - сказал дядя Джеральд. - Первый лорд Адмиралтейства может наделать ошибок.
   - Черчилль считает, что совместные боевые операции Англии и Франции на суше и на море могут заставить Турцию выбыть из игры.
   - К этому мы и стремимся.
   - Это будет не так, как во Франции, - сказал Маркус. - Нам уже начинает надоедать позиционная война.
   - Ужасный способ воевать, - согласился дядя Джеральд. - Мы ведем себя, почти как троглодиты. Избегаем противника вместо того, чтобы вступить с ним в бой.
   Потом в гостиной я перекинулась парой слов с Маркусом.
   - Когда вы уезжаете? - спросила я.
   - В любой момент, когда прикажут. Никогда не знаешь точно.
   - Как все неопределенно во время войны!
   - Думаю, милая Люсинда, что так бывает даже в мирное время.
   - Как, по-вашему, скоро кончится война?
   - Начинаешь остерегаться прогнозов. С уверенностью можно сказать только одно. С каждым днем мы становимся старше.
   - Вы говорите об этом как о чем-то приятном.
   Большинство людей не хотят стареть.
   - Это зависит от возраста. Люди капризны, правда? Одни пошли бы на все, чтобы замедлить бег времени, другим хотелось бы ускорить его.
   - А в какую категорию попадаете вы?
   - Мне хотелось бы, чтобы вы быстро повзрослели на несколько лет, а я остался бы таким, как я есть.
   Уже второй раз поднимался вопрос о моем возрасте, сначала Робертом, а теперь Маркусом. Это должно было что-то означать.
   Я не могла удержаться от вопроса:
   - Зачем вам это?
   - Потому что есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но пока не могу.
   - Мне бы хотелось услышать их.
   - Не искушайте меня, милая маленькая Люсинда. Просто подрастайте, прошу вас. Вам шестнадцать или исполнится шестнадцать в этом году?
   - Только в сентябре.
   - Я это запомню. В это время через год вам будет почти семнадцать, но я уверен, что вы приобретете семнадцатилетнюю умудренность до достижения этого возраста.
   - Похоже, что вы считаете семнадцать лет весьма знаменательным возрастом.
   - О да, это так. В это время девушка становится женщиной.
   - Звучит поэтично.
   - Вы разбудили во мне поэта. Действительно, под вашим влиянием во мне пробуждается все хорошее. Поэтому нам необходимо как можно чаще встречаться, чтобы это хорошее восторжествовало.
   - Но как? Ведь вы будете далеко?
   - Давайте каждый день думать друг о друге.
   И при первой же возможности я приеду посмотреть, выполняете ли вы свое обещание скорее взрослеть.
   - Разве я дала такое обещание? И в любом случае я не смогу осуществить его, если вы упорно будете обращаться со мной как с ребенком.
   Маркус внимательно посмотрел на меня и сказал:
   - Простите меня. Если бы мы не находились в гостиной ваших родителей, у меня возникло бы искушение забыть о вашем возрасте.
   Смысл его слов не вызывал сомнения. Я подумала об Аннабелинде. Этого она и боялась. От этой мысли меня охватило радостное волнение.
   Через два дня майор Мерривэл уехал в Галлиполи.
   Я много думала о нем. Действительно ли он говорил мне о своих чувствах? Или это были беспечные, ласковые слова, которыми он одаривал весь женский пол? Я была немного растеряна, но, должна признаться, что он привлекал меня. Аннабелинда проявила определенную проницательность.
   Я задавала себе вопрос, что она сказала бы, услышав наш разговор.
   Я следила за военными действиями в. Галлиполи. То, что происходило там, казалось очень далеким и чрезвычайно опасным. Поскорее бы все это кончилось!
   ***
   Мы должны были скоро переехать в Марчлэндз.
   Госпиталь был почти готов. Мисс Каррутерс отнеслась к затее с большим энтузиазмом. Она говорила, что нас должна радовать возможность внести свой вклад в борьбу за победу, а научиться кое-чему в госпитале полезно, но не за счет наших уроков.