Холт Виктория. Обет молчания

   Андрэ оказалась хорошим организатором, и ей удавалось управлять детьми с разумной доброжелательной строгостью, необходимой в таких случаях.
   Поскольку день выдался прекрасный, мы пошли в сад, где малыши могли бегать в свое удовольствие. Когда гости собрались уходить, Эдвард, стоя рядом со мной, выслушивал с важным видом слова благодарности. Андрэ поднялась в детскую, и мы с Эдвардом остались наедине.
   10-2 Я улыбнулась ему с высоты своего роста.
   - Праздник удался, правда? - сказала я.
   - Праздник удался.
   У него была привычка повторять подобные высказывания, как бы соглашаясь с ними.
   - Итак, теперь, - продолжала я, - тебе действительно четыре года.
   - В следующий раз мне будет пять.
   - Да, пять лет.
   - Потом шесть, семь и восемь.
   - Ты заставляешь годы лететь слишком быстро.
   - Когда мне исполнится десять, я буду кататься верхом без Джэймса.
   - Думаю, да. Где тебе нравится кататься больше всего?
   - Больше всего в лесу.
   - Ты ездишь с Андрэ?
   Он кивнул:
   - И с Джэймсом. Иногда только с Андрэ.
   - И тебе это нравится?
   Эдвард опять кивнул:
   - Мне нравится лес.
   - Почему?
   - Деревья, - сказал он. - И люди.
   - Люди?
   - Мужчина, - Какой мужчина?
   - Это знакомый Андрэ.
   - Андрэ встречается с мужчиной, да?
   Эдвард кивнул.
   - Что? Каждый раз?
   - Почти всегда. Они разговаривают. Прогуливают лошадей. Андрэ все время следит за мной.
   Она говорит: "Стой здесь, Эдвард".
   - И ты стоишь.
   Он кивнул.
   - Ты знаешь этого человека? Он из госпиталя?
   Он энергично замотал головой.
   - Значит, это чужой?
   - Он чужой, чужой.
   Эдвард четко произнес слово и повторил его, как часто делал, услышав какое-нибудь слово впервые.
   - Лес красивый, - сказал он. - Когда мне будет пять, я не стану сдерживать лошадь. Я поскачу быстро. Галопом...
   - Не сомневаюсь в этом.
   Я думала о встречах Андрэ с незнакомцем. Мужчина. Что ж, она молода и довольно привлекательна. До сих пор мне не приходило в голову, что у нее может быть поклонник.
   Прошла половина сентября, а Роберт по-прежнему находился с нами. Доктора Эджертона не удовлетворяло его состояние, и он считал, что Роберту необходимо еще немного подлечиться. Доктор говорил, что хочет подольше понаблюдать за своим пациентом.
   Мы все вздохнули с облегчением. Я часто ловила на себе тоскливый взгляд Роберта и готова была сделать все, лишь бы утешить его. Я прекрасно понимала, насколько несчастной почувствую себя, если он уедет, и как сильна будет моя тревога за него. Началось третье по счету сражение в районе города Ипр, где в это время шли особенно ожесточенные бои. Потери были огромными. Я содрогалась каждый раз, когда к нам поступали тяжело раненные, и у меня всегда возникала мысль, что среди них мог оказаться Роберт.
   Сибил Эджертон говорила со мной о нем. Мы привыкли называть ее теперь Сибил. Миссис Эджертон звучало слишком официально, и она не была больше мисс Каррутерс. Она каждый день бывала в госпитале, приходя туда вместе с мужем и оставаясь до вечера. Она оказалась очень умелой, практичной, быстрой и совершенно лишенной сентиментальности. Это было благом для пациентом с тяжелыми ранениями, потому что создавало у них впечатление, что их состояние вовсе не так плачевно, как им кажется, и есть такие, которым намного хуже. Когда Сибил, собрав в одной из маленьких комнат раненых с поврежденным зрением, сумевших туда прийти, читала им Диккенса, мы с мамой не могли удержаться от улыбки. Они казались небольшим классом, а она очень походила на учительницу, но это было как раз то, в чем нуждались раненые. Брак с доктором поднял ее на новую высоту.
   Со свойственной ей прямолинейностью Сибил Эджертон объявила мне:
   - Роберт Дэнвер любит вас.
   Я ничего не ответила, и она продолжала:
   - Он хороший человек, и вы не сможете найти никого, кто бы так подходил вам.
   - Я знаю его всю жизнь, - ответила я.
   - Тем лучше. Он - полная противоположность своей сестре.
   - Я знаю.
   - Я уверена, что он сделал бы вас счастливой.
   Для женщины самое лучшее - это состоять в браке.., при условии, что он удачен.
   Положение замужней женщины принесло ей полное удовлетворение, и Сибил чувствовала себя достаточно подготовленной в этом вопросе, чтобы помочь другим достичь счастья.
   Она смотрела на меня с умудренной улыбкой, всем своим видом показывая, что если я нуждаюсь в каком-нибудь совете, то должна обратиться к ней.
   Мама тоже говорила со мной о Роберте:
   - Не принято желать кому-то, чтобы он выздоравливал помедленнее, но я так надеюсь, что Роберт еще немного задержится у нас. Несомненно, эта проклятая война скоро кончится. Знаешь ли, Роберт действительно любит тебя.
   - Сибил говорила о нем.
   - О да, она сказала мне, как была бы рада видеть тебя устроенной в жизни. Мне кажется, тебе очень нравится Роберт.
   - Да. Он.., он сделал мне предложение.
   - Ты не сказала "нет".
   - Я не уверена...
   - Я вижу. Он хороший человек, Люсинда. Один из лучших. Он похож на своего отца. Кто, кроме сэра Роберта, выдержал бы Белинду все эти годы?
   - Меня нельзя торопить в таком серьезном деле.
   - Ты думаешь до сих пор о...
   Так у меня с ней было всегда. Каждая из нас настолько хорошо понимала другую, что мы читали мысли друг друга, не облеченные в слова.
   - Моя милая Люсинда, - сказала матушка, - то, что это закончилось подобным образом, к лучшему. Я не считаю, что ты была бы счастлива с Маркусом. Он очень привлекателен, он кладезь добродетели.., но в нем есть что-то поверхностное.., что-то слишком суетное. Тебя ждало бы разочарование. Ты совсем другая. Ты правдива и искренна. Он воспитывался в другой атмосфере.
   Со временем это могло бы привести к размолвкам.
   - А Роберта я знаю всю свою жизнь.
   - В этом нет ничего плохого.
   - Меня не ждут никакие неожиданности, - сказала я. - Все так предсказуемо.
   - Маркус вошел в твою жизнь при драматических обстоятельствах. Все выглядело довольно романтично, скорее даже не тогда, когда это происходило, а задним числом. Так очень часто бывает в жизни. События, которые мы с таким волнением предвкушали и которые с таким удовольствием вспоминаем, часто не доставляли нам никакой радости в тот момент, когда они происходили. Итак, майор Мерривэл появился на сцене, он обо всем позаботился, он вызволил тебя из опасного положения.
   Конечно, он казался романтичной фигурой. Одно время я думала, что вы с ним.., я пыталась уговорить себя, но на самом деле мне это не нравилось, потому что я чувствовала, что из этого ничего хорошего не выйдет. Маркус обаятелен, но он льстец.
   Я знаю подобных людей. Он лезет из кожи вон, чтобы доставить удовольствие, но мне почему-то кажется, что он вряд ли способен на глубокие чувства.., если ты меня понимаешь. Казалось, что он очень интересуется тобой.., пока снова не появилась Аннабелинда. Я знаю, что она вешалась ему на шею, но она ведь не могла заставить его сделать ей предложение, правда? Он сам хотел этого... Иногда, моя любимая Люсинда, в жизни происходят события, причиняющие тебе боль, но потом, когда они уходят в прошлое, ты оглядываешься на них и видишь, что все к лучшему.
   Я кивнула, и матушка подошла и поцеловала меня.
   - Война должна скоро кончиться, - сказала она. - Тогда, я знаю, все сложится хорошо для всех нас. Мы станем смотреть на вещи по-другому, более нормально, более естественно.
   Я надеялась, что она права.
   ***
   Я много размышляла над словами моей матери.
   Роберт скоро уедет. Возможно, я никогда больше его не увижу. Возможно, мама и Сибил правы.
   Возможно, я должна выйти за него замуж. Он хотел этого. Временами мне казалось, что я хочу того же.
   Почему я колебалась? Почему я все еще думала о Маркусе?
   Мысли о нем вызывали у меня острые приступы тоски, и я часто спрашивала себя, как сложились его отношения с Аннабелиндой.
   Я искала одиночества. Хотела обдумать случившееся. Возможно, во время войны, когда смерть и разлука постоянно рядом с тобой, ты видишь все не так отчетливо, чем в спокойной обстановке мирных дней. Тогда ты можешь быть более или менее уверен, что произойдет дальше. Во время войны никто никогда не знает, когда ждать плохих вестей, когда разразится катастрофа.
   Я любила сидеть в лесу на стволе поваленного дерева, которое лежало здесь с тех пор, как я себя помню. В этом месте было тихо и мирно, деревья густо обступали его, образуя укромный уголок.
   Я постоянно спрашивала себя, почему я не могу решиться принять предложение Роберта.
   "Прими его, говорил мне здравый смысл. Когда-то ты ведь должна выйти замуж. Ты хочешь иметь детей. Вспомни свои чувства к Эдварду". Как утверждала мама, я видела Маркуса в романтическом свете.., он спас меня от опасности и походил на ,'некоего героя из старинной легенды. Но он оказался не таким, как я думала. Он заставил меня влюбиться в него, а потом быстро переметнулся к Аннабелинде. Позже я узнала о его тайной жизни.
   Про Роберта все всегда было известно. Роберт всегда поступал честно и открыто.
   Однажды, когда я сидела на поваленном дереве, предаваясь невеселым размышлениям, я поняла, что слышу стук копыт. Кто-то проезжал на лошади неподалеку. Я услышала голоса Андрэ и Эдварда.
   Я решила удивить их. Я прошла между деревьями туда, где находилась маленькая полянка, с которой и доносились голоса.
   Я вышла из-за деревьев, они уже находились там. Эдвард сидел на своем пони, Андрэ держала лошадь под уздцы, и с ними был какой-то мужчина.
   Я сразу же вспомнила свой разговор с Эдвардом, когда он рассказал мне о человеке, с которым они встречались в лесу.
   - Привет! - закричала я.
   Наступило молчание, прерванное возгласом Эдварда: "Люсинда!"
   Я пошла вперед и ясно увидела мужчину, с которым разговаривала Андрэ. Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.
   Андрэ сказала:
   - О, привет!
   Мужчина снял шляпу и поклонился.
   - До свидания, - сказал он и, обращаясь к Андрэ, прибавил:
   - Благодарю.
   Потом он исчез среди деревьев.
   Мне казалось, что я сплю. Когда он снял шляпу, у меня не осталось сомнений. Это был Карл Циммерман.
   Я была ошеломлена. Потом мне подумалось, не ошиблась ли я. В самом деле, я видела его всего три раза и всегда при необычных обстоятельствах: когда-то давно около "укромного местечка", в парке "Соснового Бора" и теперь здесь, в лесу, беседующим с Андрэ. Что это могло означать?
   Я спросила:
   - Кто это был?
   - Незнакомец спрашивал дорогу, - ответила Андрэ.
   - Я.., я подумала, что знаю его.
   - В самом деле?
   - Ты нашла нас, Люсинда, - сказал Эдвард.
   - Да, я нашла вас.
   - Похоже на прятки. Мы можем сыграть в прятки, когда доберемся домой? - Думаю, можем, - пообещала Андрэ.
   Мне хотелось порасспросить ее о мужчине, которого я считала Карлом Циммерманом, но у меня было ощущение, что этого не следует делать в присутствии Эдварда. Никогда нельзя знать наверняка, насколько дети понимают происходящее. Часто кажется, что они не слушают, в то время как они все впитывают в себя.
   Я подумала о том, что если это Карл Циммерман, то он впервые увидел своего сына. Он, конечно, не узнает об этом, но простая случайная встреча в лесу приобретала драматическую окраску.
   "Секреты, подумала я. Повсюду секреты".
   Я воспользовалась первой же возможностью поговорить с Андрэ.
   Я сказала:
   - Этот человек, с которым вы были...
   Она с озадаченным видом нахмурила брови.
   - Тот мужчина, с которым вы разговаривали, когда я подошла к вам в лесу...
   - Вы имеете в виду того, кто спрашивал дорогу?
   - Да. Просто меня заинтересовало, встречали ли вы его раньше?
   - Нет. Почему вы так подумали?
   - Просто Эдвард что-то говорил о мужчине, с которым вы встречались в лесу.
   - Эдвард?
   - Да, он сказал, что видел какого-то человека.
   Андрэ слегка покраснела:
   - О, должно быть, он имел в виду Тома Гилроя.
   - Это один из санитаров?
   - Да. Высокий и здоровый.
   - Знаю.
   - Ну, мы подружились и один или два раза встречались.
   - Понимаю.
   Я улыбнулась. Естественно, что у такой девушки, как Андрэ, есть поклонник. Но я все еще находилась под сильнейшим впечатлением от случайной встречи с Карлом Циммерманом. Потом я подумала, что могла ошибиться.
   Незнакомец, спросивший у Андрэ дорогу, возможно, просто похож на него. В конце концов, встреча длилась всего пару минут.
   1917 год подходил к концу. Это был памятный год. В России произошла революция, и перемирие между этой страной и Германией освободило часть немецких войск для переброски во Францию.
   Что касается наших домашних дел, то Роберта вызвали в Лондон на медицинскую комиссию и признали годным к военной службе. Мы были очень подавлены этой новостью, хотя Роберт отнесся к ней философски.
   - Не смог продержаться дольше. - сказал он с гримасой.
   - О, Роберт! - закричала я и прижалась к нему.
   Я чуть не сказала, что мы должны обручиться.
   Если бы он проявил больше настойчивости, я согласилась бы выйти за него замуж. Я твердила себе, что люблю его. Он был куда проницательнее, чем прикидывался, и, я думаю, не хотел заставлять меня принимать решение, пока я не буду абсолютно уверена в нем.
   Сразу после Рождества он приехал в Марчлэндз и сообщил нам, что будет заниматься на курсах подготовки в Сэлисбери Плэйн в течение шести недель.
   Мы ликовали.
   - Шесть недель! - сказала мама. - И курсы не начнутся раньше середины января. Это отсрочка.
   - Ты очень любишь Роберта, да? - спросила я.
   - Моя милая Люсинда, как можно не любить Роберта? Он такой хороший человек.
   Я чувствовала, что меня мягко подталкивают к Роберту, и это заставляло меня сопротивляться. Я видела свое будущее. Поместье Дэнверов станет моим домом, тетя Белинда - моей свекровью, Аннабелинда - сестрой.
   Конечно, я останусь близка со своей семьей. Я часто буду видеться с Маркусом. Но, возможно, они с Аннабелиндой отправятся куда-нибудь за границу: в Бомбей, Мадрид, Колумбию. Моя же замужняя жизнь будет мало чем отличаться от теперешней.
   Обычно мой отец приезжал на конец недели в Марчлэндз.
   - Он выглядит немного утомленным, - говорила мама. - Как мне жаль, что он остается в Лондоне один почти на всю неделю.
   Отец с мамой совершали прогулки по лесу. Думаю, он мало что держал в секрете от нее, и я чувствовала, что они оба чем-то расстроены.
   Стоял январь. Роберт уже уехал из Марчлэндза на курсы.
   Мама сказала:
   - Без него все стало другим. Он всегда такой веселый, такой чуткий. Думаю, тебе очень не хватает его, Люсинда.
   - Да.
   - У меня появилась идея. Почему бы тебе не уехать ненадолго из Марчлэндза? Почему не пожить в Лондоне вместе с отцом? Я беспокоюсь за него, когда он там совсем один. Ты составишь ему компанию.
   Это казалось хорошей идеей, ведь я так скучала по Роберту.
   Я начинала тревожиться. Война не кончалась, и, окончив курсы, Роберт должен будет отправиться навстречу опасности.
   Я решила, что жизнь в Лондоне отвлечет меня от мыслей о Роберте.
   - Согласна. Но я буду скучать по Эдварду. И, мне кажется, он немного нуждается во мне, - сказала я.
   - Может быть, он и Андрэ смогли бы поехать с вами, - ответила мама.
   - Неизвестно, так ли уж это понравится Андрэ.
   - Вроде бы она очень любит поездки в Лондон.
   - Да. Но теперь, по-моему, она подружилась с Томом Гилроем.
   - В самом деле? Том приятный человек.
   - Я тоже так думаю, и, видимо, Андрэ разделяет наше мнение.
   - Как ты узнала об этом?
   - Ее выдал Эдвард.
   - Эдвард?
   - Он сообщил мне, что она встречается в лесу с мужчиной. А Андрэ сказала, что это Том Гилрой.
   - О, я рада.
   - Почему люди, счастливые в браке, стремятся пристроить всех вокруг?
   - Просто потому, что они желают всем испытать семейное счастье.
   Мы рассмеялись.
   - Сообщи Андрэ, - сказала мама. - Посмотрим, что она скажет. Ей не обязательно находиться в Лондоне все время, если ей так хочется встречаться с Томом.
   Я сказала Андрэ. Ее реакция поразила меня. У нее разгорелись глаза.
   - О да, мне бы хотелось поехать в Лондон на некоторое время, - сказала она.
   - Я думала, что вы можете не захотеть.., сейчас...
   - Это было бы здорово, если ненадолго.
   - Как вы считаете, Эдварду это понравится?
   - Ему понравится, если мы будет с ним, хотя могут возникнуть некоторые переживания по поводу разлуки с его новым пони.
   - Мы будем почти всегда возвращаться сюда на конец недели.
   - Тогда его будет ждать встреча с пони. Его это устроит.
   Вечером за обедом мама сказала отцу:
   - Люсинда едет на некоторое время в Лондон приглядывать за тобой. Она считает, что ты плохо выглядишь.
   Отец улыбнулся:
   - Спасибо, Люсинда. Давай завтра утром совершим прогулку и побеседуем Я чувствовала в этих словах какой-то скрытый смысл. Существовала некая веская причина, по которой мои родители желали моего присутствия в Лондоне, не говоря уже об их мнении, что смена обстановки помешает моим грустным размышлениям об отправке Роберта на фронт.
   На следующее утро в лесу я узнала, что была права.
   День идеально подходил для прогулки. Стояла бодрящая морочная погода, но среди облаков виднелось зимнее солнце, а деревья защищали от ветра.
   Лес был просто создан для прогулок. Он давал чувство безопасности. Здесь мы могли беседовать, не боясь быть услышанными.
   Отец взял меня за руку и сказал:
   - Люсинда, я хочу серьезно поговорить с тобой. Я обсудил это с твоей мамой, и мы оба решили, что, может быть, тебе удастся помочь нам.
   - Мне?
   - Да, послушай. Мы очень встревожены.
   - Встревожены? Кто?
   - Я.., и мои друзья. Ты ведь знаешь, что я занимаюсь определенной деятельностью?
   - Я знаю, что это секретно.., и не связано с твоей работой в парламенте.
   Отец кивнул.
   - Нет нужды предупреждать тебя, что наш разговор сугубо конфиденциален.
   - Я это понимаю. - - От твоего умения хранить секреты зависит многое. Неосторожное слово.., ты знаешь, как это бывает. Помнишь, что произошло в Мильтон Прайори?
   Я кивнула.
   - Это был саботаж. Из-за утечки информации.
   И это не единственный случай. В лондонском доме у меня хранятся определенные бумаги. Видишь ли, мое участие во всем этом в некотором смысле неофициальное.
   - Я подумала нечто в этом роде, слушая мамин рассказ о том времени, когда ты находился в Африке и тебя объявили пропавшим без вести...
   - Даже ей неизвестны все подробности. Но хочу, чтобы ты поехала в Лондон, потому что считаю, что ты сможешь мне помочь.
   - Каким образом?
   - Ничего особенного делать не надо, только наблюдать.
   - Ты имеешь в виду, в доме?
   Отец кивнул:
   - Некоторые мои документы просмотрели, сняли с них копии и передали противнику.
   - Ты хочешь сказать, что в доме побывал шпион?
   - Как тебе сказать... Похоже, что это кто-то из домашних.
   - Один из слуг?
   - Возможно. Или кто-то из их знакомых. Приятель.., гость.., рабочий...
   - Просматривающий документы и передающий их противнику! Я не могу в это поверить.
   - Большую часть дня меня не бывает дома. Не исключено, что кого-то впускали в дом.., он входил в мою комнату.
   - Какой ужас! Кто-то в доме.., предатель! Думаю, в твою комнату должен входить тот, кто ее убирает?
   - Я уже говорил миссис Черри о своем нежелании, чтобы кто-то другой касался моих бумаг, и просил ее по этой причине убирать комнату самой.
   У нее на это отведен специальный день, и последние несколько недель я следил, чтобы в этот день в комнате не находилось никаких важных документов.
   - Понимаю. Важные бумаги обычно заперты в твоем бюро.
   - Да, я слежу за этим.
   - И ключ от бюро у тебя?
   - Конечно, я не расстаюсь с ним. Раньше я хранил в ящике стола запасной ключ. Но уже, несколько месяцев оба ключа постоянно у меня.
   Мой кабинет будет заперт снаружи. Ключ есть только у меня и у миссис Черри. В мое отсутствие в доме будешь находиться ты. Не оставляй без внимания ничего, что сочтешь подозрительным.
   - Звучит весьма мелодраматично.
   - Мы живем в драматическое время.
   - Я надеюсь быть тебе полезной.
   - Твоя мать уверена в этом. Я расскажу тебе больше позднее.., когда мы приедем в столицу.
   Я готовилась к поездке в Лондон с большим волнением.
   ДОМ НА ПЛОЩАДИ
   Из Марчлендза в Лондон я уехала вместе с отцом. На следующий же день, туда должны были прибыть Андрэ с Эдвардом. Когда я подъехала к дому, в котором жила всю жизнь, мне почудилось в нем что-то зловещее. Там укрывался шпион.
   Я сразу направилась в свою комнату. Все казалось таким знакомым, и, однако... Но, конечно, ничего не изменилось. Вот перила, через которые я наблюдала за прибытием гостей на приемах, вот лестница, на верхней площадке которой их встречали мои родители, вот милое "укромное местечко", где мы секретничали с Аннабелиндой, а Чарльз пытался нас подслушать. Но что-то неуловимо изменилось в старых знакомых комнатах. Дом служил убежищем для шпиона.
   Немецкого шпиона, думала я ломая себе голову, как он мог выглядеть.
   Но отец не считал, что враг живет в доме. Это казалось невероятным. Число слуг теперь сократилось.
   - Во время войны все иначе, - говорила мама. - Мы нуждаемся только в необходимом минимуме прислуги.
   Я перебрала всех. У нас жили супруги Черри, лакей и экономка, которые в действительности превратились в хранителей дома, поддерживающих в нем порядок и заботящихся о моем отце, когда он бывал здесь. Они работали у нас много лет. Ни при каких обстоятельствах я не могла представить их превращение в шпионов. Миссис Черри была рьяной патриоткой и схватила бы любого, осмелившегося сказать хоть слово против нашей древней страны.
   Мистер Черри являлся верным сторонником Ллойда Джорджа и со знанием дела рассуждал об Уэльском Волшебнике. Миссис Черри, преданная жена, обожала своего мужа, признавала его превосходство во всех вопросах, касающихся войны, заправляя при этом всем в доме.
   Кроме них, оставалась еще горничная, убиравшая комнаты, горничная, прислуживающая за столом, и служанка, помогающая на кухне: Элис, Мэг и Кэрри. Сорокалетняя Элис работала у нас с двадцатилетнего возраста. Девятнадцатилетняя Мэг была серьезно увлечена неким молодым человеком, находящимся сейчас где-то во Франции. Кэрри была пятнадцатилетней простушкой.
   - Во время войны довольствуешься тем, что можешь найти, - говорила про нее мама.
   Представить хотя бы одну их них снимающей копии с документов для передачи немцам было выше моих сил. Я знала, что Кэрри не умеет писать, а для Элис переписка с ее сестрой из Девона всегда являлась делом очень нелегким. Обычно она сидела за столом с пером в руках, посматривая на него как на опасное оружие, кончик языка высовывался изо рта, и весь вид ее свидетельствовал о предельной сосредоточенности. Мэг, возможно, больше подходила на эту роль, но ее интересовало только одно: когда вернется Джим и состоится их помолвка.
   Были, разумеется люди на конюшне. Мистер и миссис Ментон работали у нас много лет. Помогал там юный Эдди, занявший место призванного в армию Джеймса Мэнселла.
   Приезд на следующий день Андрэ с Эдвардом доставил большую радость миссис Черри и остальной прислуге.
   При виде Эдварда все заохали от изумления.
   - Боже мой, как он вырос! - воскликнула миссис Черри.
   - Сколько тебе лет, душка? - спросила Элис.
   - Четыре с небольшим, - ответил ей Эдвард. - В следующем году мне будет пять.
   - Вы бы поверили в это? - промолвила миссис Черри. - Кое-кто здесь очень умен.
   - В этом нет ничего умного, - презрительно сказал ей Эдвард. - Всем исполняется пять, после того как было четыре.
   - Ну и ну, кто-то здесь весьма сметлив.
   Эдвард принял величественный вид. Я видела его твердое намерение заставить их понять, что он больше не ребенок и с ним нельзя обращаться как с таковым. Миссис Черри допустила ошибку, назвав его "Эдди-Педди", от чего он пришел в негодование.
   - Я Эдвард, - сказал он ей. - Не Эдди-Педди.
   Всех рассмешили его "взрослые манеры".
   - Он действительно необыкновенный ребенок, - сказала Мэг.
   Они наслаждались его присутствием в доме, как я и предвидела.
   Вечером я обедала с отцом. Я сказала ему, что с приездом домой все стало для меня еще загадочнее, потому, что я не сомневалась, что никто из прислуги не имеет отношения к утечке информации.
   - Мне все больше и больше кажется, что это какой-нибудь приходящий рабочий. Но он весьма последователен в своих действиях, поэтому будь начеку.
   Я уверила его, что буду.
   Через три дня после моего приезда появилась Аннабелинда, выглядевшая очень жизнерадостной и счастливой.
   - Люсинда! - воскликнула она. - Я рада видеть тебя! Чудесно, что ты будешь некоторое время в Лондоне! Мы сможем встречаться. Как ты живешь?
   - Очень хорошо. Спрашивать, как живешь ты, нет необходимости.
   - Все просто превосходно. Я так счастлива, Люсинда! Маркус просто чудо! К тому же я встречаюсь со множеством людей.., интересных людей.
   Военные и все такое. К сожалению, мы не можем устраивать такие приемы, какие бы нам хотелось.
   То место, где мы сейчас обитаем.., ну, только временно оно подходило Маркусу, пока он жил совсем один. Но теперь все по-другому.
   - Теперь у него есть жена, которая должна предстать перед его друзьями в самом выгодном для себя свете.
   Аннабелинда улыбнулась.