Холт Виктория. Трудное счастье

   — Ты считаешь смешной ситуацию, когда разбивается семья?
   — Я считаю смешным то, что вместо того, чтобы просто найти тебя. Рок привез сюда новую миссис Пендоррик. Неудивительно, что у него был такой довольный вид.
   Ее зеленоватые глаза под светлыми ресницами чуть заблестели, губы застыли в мрачной усмешке. Было похоже, что эта женщина страшно обижена, даже рассержена. Прийдя к такому выводу, я мгновенно успокоилась и мое раздражение как рукой сняло.
   Рэйчел, должно быть, тоже взяла себя в руки и более миролюбиво добавила:
   — Думаю, ему доставляло удовольствие хранить секрет, в то время как окружающие вообще ничего не подозревали об этом. Кроме того…
   Я ждала, что она продолжит, но гувернантка лишь неопределенно пожала плечами и снова рассмеялась. В ее смехе явно слышалась досада.
   — Да, везет же некоторым. Миссис Пендоррик, да к тому же и внучка лорда Полхоргана, который просто боготворит ее.
   — Думаю, мне пора домой, — прервала я наконец неприятную беседу. — Здесь не так тепло, как я думала.
   Она вежливо кивнула в ответ и уставилась на море. Поднимаясь наверх, я без труда представила себе ее лицо, ведь эта женщина невольно выдала свои чувства. Она явно ревновала меня. Почему? Потому, что я — внучка богача? Или потому, что я — жена Рока? А может причина ее ревности и в том и в другом?
   Второй разговор состоялся на следующий день и не предназначался для моих ушей.
   Я сидела в саду во внутреннем дворе. Одно из окон первого этажа в северном крыле было распахнуто. Услышав голоса Чарльза и Морвенны, я собралась было уйти и не сразу поняла, что речь идет обо мне.
   — Я сразу отметил, что у него довольный вид, — произнес Чарльз.
   — Ты прав, я никогда не видела его таким довольным жизнью.
   — А она — весьма приятная женщина.
   — Почему бы и нет? У нее есть все, что только можно желать.
   — Поверь мне, денег может и не быть. Возможно, мы зря воспринимаем, как должное, что она получит наследство.
   — Отнюдь. Такие люди всегда оставляют свое состояние семье. В конце концов, она — его внучка, и старик долго не протянет.
   Поднявшись со скамейки, я направилась к южной двери. От возмущения мои щеки стали пунцовыми.
   Войдя в дом, я привычно отыскала глазами портрет Барбарины. Могу поклясться, что в этот момент выражение ее лица изменилось, словно эта женщина говорила мне: «Кто, как не я, может понять тебя?! Ведь я пережила то же самое».
   Дедушке не терпелось, чтобы все в округе узнали, как он рад возвращению своей внучки. Вот почему, хотя уже много лет в Полхорган-холле не устраивали приемы, он предложил созвать всю местную знать на бал.
   — Ты еще не оправился после приступа, — возразила я, но дед заверил, что светские развлечения не смогут повредить его здоровью. Он ласково погладил меня по руке.
   — Даже не пытайся разубедить меня. Бал будет посвящен тебе и Року и доставит мне огромное удовольствие. Я хочу, чтобы ты сама занялась его подготовкой. Ну, пожалуйста!
   Дед был так доволен своей идеей, что я не решилась отказать ему.
   Известие о большом приеме было воспринято Роком и Морвенной с большим энтузиазмом. Я уже не сердилась на свою свояченицу и на Чарльза, убедив себя в том, что они любят старый замок и, естественно, рады тому, что в будущем я, возможно, помогу им деньгами, так необходимыми для его ремонта.
   — Даже трудно поверить в то, что во всем Полхорган-холле скоро снимут чехлы с мебели, — сказала Морвенна.
   Близнецы тоже были чрезвычайно взволнованы сообщением о предстоящем приеме. А когда Ловелле объяснили, что двенадцатилетним девочкам не разрешается присутствовать на балах, она отважно обратилась к моему дедушке за персональным приглашением для себя и сестры. Такую смелость старый Полхорган счел здоровым проявлением инициативы и, решив поощрить ее, немедленно написал Морвенне письмо с просьбой разрешить детям принять участие во всеобщем празднике.
   Узнав о том, что разрешение получено, Ловелла, казалось, просто сошла с ума. Она носилась по дому, таинственным голосом цитируя Бог весть откуда: «К вечеру послышались звуки пирушки…» Хайсон оставалась невозмутимой, и лишь ее глаза загадочно поблескивали от удовольствия.
   Морвенна прекрасно знала всех в округе и помогла мне составить список приглашенных.
   — Всем захочется прийти, чтобы посмотреть на внучку лорда Полхоргана, — заявила она мне.
   Присутствовавший при этом разговоре Рок возразил:
   — Ерунда. Все придут, чтобы познакомиться с новой миссис Пендоррик, так как миссис Пендоррик — более важная персона в округе, чем внучка лорда Полхоргана.
   — Должно быть, наш брачный союз кажется им странным, — предположила я.
   — Не волнуйся. Поговорят-поговорят, да и забудут, — успокоил меня Рок. — В этих краях, дорогая, в каждой семье есть нечто странное, какая-нибудь тайна, например.
   — Это уж точно, — подтвердила Морвенна. В предвкушении приема Дебора была взволнована не меньше девочек. Она даже пригласила меня к себе посмотреть отрез на платье, которое должна была сшить Кэрри. Их было два, разных цветов, и Дебора хотела, чтобы я помогла ей выбрать, который больше к лицу. Крепдешин двух расцветок: бледно-лиловый и бледно-розовый, был разложен на столе.
   — Что за чудо, это теперь такая редкость, — пощупав материал, сказала я.
   — Мы купили его очень давно. Правда, Кэрри? Я и не заметила, как та вошла в комнату. На шее у старухи висела сантиметровая лента, к поясу были прикреплены ножницы и подушечка для булавок.
   — Я откопала его в Плимуте, — сказала она. — Боялась, что его не хватит на двоих.
   Дебора с улыбкой взглянула на меня.
   — За швейной машинкой Кэрри просто творит чудеса. Надеюсь, на сей раз она тоже сошьет мне что-нибудь красивое.
   — Помните ваши платья, в которых вы были на объявлении помолвки? — прошептала старая Кэрри, и ее глаза взволнованно заблестели. — На вас было розовое, на ней — лиловое.
   — Да, мы решили, что в тот день наши платья должны быть разными.
   — А до этого я всегда шила вам одинаковые. Для одной и для другой…
   — Я пригласила миссис Пендоррик, чтобы она помогла мне выбрать цвет, — объяснила Дебора.
   — Лиловый всегда был ей к лицу, — не унималась Кэрри. — Она часто носила его… после…
   — Может, мне лучше выбрать розовый? — прошептала Дебора.
   Мы прошли в гостиную и, расположившись у окна, залюбовались морем. Моя собеседница вдруг сказала:
   — Я очень опасаюсь за Кэрри. Она будет шить мне платье, и для нее это тяжелое переживание, еще одно напоминание об утрате.
   Выйдя от Деборы, я столкнулась с Рэйчел Бектив. Она натянуто улыбнулась.
   — Все только и делают, что говорят о предстоящем приеме, который устраивает твой дед, и я чувствую себя сродни Золушке. Как гувернантке мне не приходится рассчитывать на приглашение.
   — Какая чепуха, — возразила я. — Конечно, ты тоже приглашена.
   Мгновенно вспыхнувшая на лице Рэйчел улыбка преобразила ее, в этот момент она показалась мне даже красивой.
   — Спасибо, — смущенно пробормотала она, — это большая честь для меня.
   Следующие несколько дней я почти не была дома, проводя все свое время в Полхоргане. Дед настаивал, чтобы я тщательно осмотрела весь дом. Я это сделала в сопровождении Досона и его жены, которые, узнав о том, что я внучка старого Полхоргана, относились ко мне с особой почтительностью.
   Полхорган-холл отличался планировкой от Пендоррик-холла, состоявшего из четырех отдельных и практически самостоятельных частей. Он был задуман как один большой дом. Холл здесь был просто огромным, именно в нем-то и должен был состояться прием. Готовясь к нему, Досоны расчехлили мебель, чтобы я могла хозяйским глазом окинуть весь интерьер.
   Холл предстал передо мной во всей своей красоте. Это было удивительно пропорциональное помещение с высоким сводчатым потолком и красиво отделанными стенами. Небольшое возвышение у одной из его стен идеально подходило для размещения оркестра. Досон предложил украсить холл экзотическими растениями, которые в изобилии имелись в теплицах, для этого я должна была сказать Трихэю, главному садовнику, что именно я хочу выбрать. Несколько комнат рядом с основным залом отводились под буфеты.
   Общаясь с миссис Досон, я лишний раз убедилась в том, какая она прекрасная экономка. Она, кстати, и сама была не прочь лишний раз продемонстрировать на деле свои достоинства.
   Показывая мне прекрасные кухни, где были все мыслимые и немыслимые приспособления, миссис Досон сказала со вздохом:
   — Такая роскошь кругом, мэм, и все это ни к чему. Его милость ест как птичка, и, чтобы готовить ему, вполне достаточно одной плиты. Хотя, должна вам сказать, его сиделка настаивает на том, чтобы за ней ухаживали, как за госпожой. — При упоминании сестры Грей губы миссис Досон непроизвольно сжались.
   Мы продолжали осматривать помещения, когда появилась Алтея Грей собственной персоной. Она выглядела превосходно в своей форме и одарила меня приятной улыбкой. Я снова мысленно поразилась ее красоте, при этом вспомнив ту сцену на пляже, когда застала ее с Роком.
   — Вы показываете миссис Пендоррик дом? — спросила она.
   — Получается, что да, — парировала миссис Досон.
   — Если хотите, я могу это сделать. Вероятно, сейчас у вас множество других забот.
   — Я — экономка, и моя обязанность — показать миссис Пендоррик дом, сестра.
   Сиделка улыбнулась и безразлично пожала плечами. В отместку за вызов, брошенный ей экономкой, она осталась с нами. Это обстоятельство привело бедную миссис Досон в ярость, и она старалась делать вид, что вообще не замечает присутствия сестры Грей. Интересно, что же та все-таки натворила, чем вызвала такое неприязненное отношение к себе?
   Поднявшись вверх по красиво отделанной лестнице, мы осмотрели комнаты второго этажа. Открывавшийся из их больших окон вид был великолепен и ничем не уступал панорамам поместья Пендоррик. Тем временем миссис Досон сняла чехлы с мебели, чтобы показать мне отдельные предметы меблировки, в основном, антикварные. Они, как я предположила, стоили уйму денег.
   — Да, здесь кругом одни ценности, — пробормотала Алтея Грей, и ее красивые голубые глаза засветились озорством.
   Очевидная враждебность между двумя женщинами ставила меня в неловкое положение.
   — Слышала, что приглашено около шестидесяти человек гостей, миссис Пендоррик, — сказала Алтея Грей. — Хорошо, что холл такой большой, в противном случае нам пришлось бы все время следить за тем, чтобы не наступить кому-нибудь на ногу.
   — Послушайте, сестра, — недовольно поморщившись, вставила миссис Досон, — вам, по-моему, беспокоиться не о чем.
   — Как же, я не люблю, когда мне наступают на пятки, — сестра Грей рассмеялась. — Вы считаете, что сиделка лорда Полхоргана не будет присутствовать на приеме? Ошибаетесь. Конечно же, я буду там. Я не могу оставить больного без присмотра, разве не так?
   Она улыбнулась мне, словно приглашая разделить с ней победу над бедной миссис Досон, которая была явно оскорблена этим сообщением. Думаю, обмен колкостями, напоминавший игру в перетягивание каната, был обычным явлением в Полхорган-холле. Каждая из женщин старалась всеми правдами и не правдами показать свое более высокое положение в доме, чем другая. Должно быть, причина их острой неприязни друг к другу заключалась именно в этом.
   — Да-да, дедушку нельзя оставлять одного, — поспешно сказал я. Лицо миссис Досон помрачнело.
   — Думаю, мадам, — сказала она, — сестра Грей действительно может показать вам остальные комнаты.
   Поблагодарив экономку за помощь, я заверила, что мне необходимо ее присутствие. Но она тем не менее пробормотала что-то о неотложных делах и с достоинством удалилась, оставив нас одних.
   Алтея Грей довольно ухмыльнулась.
   — Эта женщина превратила бы мою жизнь в ад, позволь я ей это сделать. Ревнива до чертиков.
   — Вы считаете, она ревнует?
   — Безусловно. Работая в частных домах, я не раз сталкивалась с подобным явлением. Прислуга все время пытается доказать, что ничем не ниже нас, медсестер.
   — Должно быть, это довольно неловкая для вас ситуация?
   — Я не обращаю на подобные вещи ни малейшего внимания и вполне могу справиться с такими женщинами, как миссис Досон, поверьте мне.
   Несмотря на ее хрупкую красоту, я была уверена, что Алтея Грей не кривит душой.
   Мы вошли в комнату деда. При виде меня он буквально расцвел в улыбке, тем самым сразу подняв мое настроение. Сестра Грей распорядилась, чтобы нам подали чай, и через какое-то время мы уже сидели с чайными чашками в руках. Разговор, естественно, шел о предстоящем приеме. Когда чаепитие было закончено, сиделка собралась уйти и перед тем, как выйти из комнаты, предупредила дедушку, что ему не следует так волноваться.
   — Ваши таблетки при вас? — спросила она. Вместо ответа старик извлек из кармана серебряную коробочку и показал ее медсестре.
   — Очень хорошо.
   Еще раз улыбнувшись. Алтея Грей исчезла за дверью.
 
   Утро выдалось напряженным, и поскольку я давно не была в саду, то после ленча снова отправилась во внутренний дворик и расположилась на своем любимом месте, под пальмой. Солнце светило удивительно ярко. Не прошло и пяти минут, как северная дверь с шумом распахнулась и оттуда появилась одна из близняшек.
   Я всегда немного стыдилась своего неумения отличить одну от другой и попыталась, явно не выказывая своих сомнений, определить, кто передо мной на этот раз. Девочка остановилась напротив меня.
   — Привет. А тебе здесь, видно, нравится, хотя в последнее время ты почти и не выходила сюда, ведь верно?
   — Я была слишком занята.
   Она серьезно посмотрела на меня.
   — Еще бы. Будешь занята, если вдруг окажешься внучкой лорда Полхоргана.
   Похоже, что это Хайсон. Она принялась скакать на одной ноге. Нет, все-таки Ловелла…
   — Если бы твоя мать не сбежала тогда со своим художником, то, возможно, ты с самого детства жила бы в этих краях и мы бы хорошо знали тебя.
   — Да, — согласилась я. — Что верно, то верно.
   — Но так даже интереснее. Если бы ты все время жила здесь, то лорд Полхорган не устраивал бы сейчас бал.
   — Ты хочешь сказать, что мое появление здесь — все равно, что возвращение блудного сына? Девочка утвердительно закивала головой.
   — Теперь ты разбогатела, ведь так? Я уже не сомневалась, что передо мной — Ловелла. Она встала у меня за спиной, и я ощутила на себе ее дыхание.
   — Не все были обрадованы возвращением блудного сына. Его брату, который не покидал родного дома, было трудно понять, зачем нужно было в его честь заколоть тельца.
   — Но у меня нет брата, которому могло бы не понравиться мое возвращение.
   — Это вовсе не обязательно должен быть именно брат. Полной аналогии не бывает. Всегда важно понять смысл так, как учит Бекки. Ой, Кэрри, наверное, уже заждалась меня. Я должна примерить платье.
   — Она шьет тебе платье?
   — Да, золотистого цвета. Вообще-то Кэрри шьет целых два — абсолютно одинаковых. Никто не сможет различить нас с сестрой, представляешь, как здорово?
   — В таком случае, тебе следует поторопиться.
   — Хочешь пойти со мной? Платье — очень красивое.
   Не дожидаясь ответа, девочка направилась к западной двери. А я последовала за ней, все еще сомневаясь, с кем же из двух говорила: с Хайсон или с Ловеллой.
   Поднимаясь по лестнице, она запела песнь Офелии, которую я уже слышала в исполнении так напугавшего меня тогда странного голоса. Девочка пела несколько иначе: более монотонно и не так проникновенно.
   — Что ты поешь? — спросила я.
   Она так и замерла на месте, стоя на пролет выше. Затем обернувшись, внимательно посмотрела на меня. Теперь я точно знала, что передо мной Хайсон.
   — Это песнь Офелии из «Гамлета».
   — Ты разучила ее в школе?
   Она отрицательно покачала головой.
   — Тебя научила ее петь мисс Бектив? — Мне стало не по себе, и девочка, поняв это, с удовольствием начала дразнить меня. Она снова отрицательно мотнула головой, явно ожидая очередного вопроса. Я не стала допытываться, заметив с напускным безразличием:
   — Навязчивая мелодия, — и снова пошла вверх по лестнице. Хайсон бежала впереди до самой комнаты Кэрри.
   Служанка сидела за старенькой швейной машинкой, в руках у нее было платье золотистого цвета. В комнате стояли два портновских манекена — детский и взрослый. На маленьком манекене висело уже готовое детское платьице, а на большом — лиловое вечернее платье.
   — А, вот вы и пришли, мисс Хайсон, — сказала Кэрри. — Я уже давно жду вас. Подойдите-ка сюда, мне надо кое-что уточнить в покрое.
   — Со мной миссис Пендоррик. Ей тоже захотелось взглянуть на твою работу.
   Подойдя поближе, я принялась разглядывать детский бальный наряд.
   — Очень красивое. Это для Ловеллы?
   — Платье пришлось примерять на мисс Хайсон, — ворчливо заметила Кэрри. — Мисс Ловелла ни секунды не может постоять на месте.
   — Это уж точно, — вставила Хайсон. — Ло все время порхает, как бабочка. Даже на уроке она не может сконцентрировать свое внимание, что, естественно, очень не нравится Бекки.
   — Подойдите сюда, мисс, — снова позвала Кэрри. Она оторвала нитку и вынула платье из машинки.
   Пока старая служанка примеряла на нее платье, Хайсон спокойно стояла, безропотно выполняя все команды. А я любовалась лиловым туалетом. Платье было очень красивым, хотя, как и все сшитые руками служанки вещи, выглядело несколько старомодно. Пышные сборки на подоле длинной юбки давно уже вышли из моды, как и кружевное жабо.
   — А я думала, ты будешь шить для мисс Деборы розовое, — сказала я.
   — Угу. — Кэрри сжимала губами булавки.
   — Значит, Дебора передумала?
   Хайсон энергично замотала головой, указывая в сторону двери. Проследив глазами за ее взглядом, я увидела висящую за ней точную копию лилового платья, сшитую из розового крепдешина, и замерла от изумления.
   — Кэрри сшила два платья, верно, Кэрри? — сказала Хайсон. — Два одинаковых платья для нас с сестрой и два взрослых — розовое и лиловое. После отъезда Барбарины из Девоншира бабушки никогда не одевались одинаково. Правда, Кэрри?!
   При этом Хайсон смотрела на меня торжествующе, и я неожиданно рассердилась на нее.
   — Что ты болтаешь?
   Девочка ничего не ответила мне, углубившись в изучение своих туфель.
   — Кэрри, — настаивала я, — значит, мисс Дебора сшила для себя два платья?
   — Для хозяйки — розовое, — объяснила старая служанка. — Ей идет этот цвет.
   — А для кого лиловое?
   Высвободившись из рук Кэрри, Хайсон подбежала ко мне и заглянула в лицо.
   — Розовое сшито для бабушки Деборы, — прошептала она, — а лиловое — для бабушки Барбарины.
   С улыбкой глядя на лиловое платье, словно это было не просто платье, а сама Барбарина, Кэрри тихо сказала:
   — Лиловый цвет всегда шел вам, дорогая. Во всем Девоншире не было девушек красивее моих мисс Деборы и мисс Барбарины.
   Духота этой комнаты стала мне просто невыносима.
   — У меня много дел, — пробормотала я и поспешно вышла из комнаты.
   Закрыв за собой дверь, я попыталась найти хоть какое-то объяснение странного поведения девочки. Кэрри, безусловно, немного не в себе. По словам Деборы, Кэрри так и не смогла оправиться после смерти Барбарины. Но как объяснить поведение Хайсон? Конечно, она — озорница, но может, ей не по душе мой приезд в Пендоррик-холл?! А этот непонятный разговор о заколотом в честь блудного сына тельце?.. Отогнав от себя все эти навязчивые мысли, я направилась к гостиной Деборы. Чуть помедлив, я все же постучала в дверь.
   — Войдите, — раздался ее голос.
   Она сидела за столом с книгой в руках.
   — Дорогая, какой приятный сюрприз. Что-нибудь случилось?
   — Нет, ничего особенного, просто я немного озадачена.
   — Присядь возле меня и расскажи, в чем дело.
   — Хайсон — довольно странная девочка, ведь так?! Боюсь, я не всегда понимаю ее. Дебора недоуменно пожала плечами.
   — Разве взрослые могут понять, что на уме у ребенка?
   — Но Хайсон и в самом деле очень странная. Ее сестра — совсем другое.
   — Да, они впрямь отличаются друг от друга, как любой интраверт отличается от экстраверта. Близнецы — абсолютно разные по характеру. Но скажи, что же натворила Хайсон?
   Я рассказала Деборе о том платье, которое видела в комнате Кэрри. Моя собеседница тяжело вздохнула.
   — Знаю, Кэрри и раньше выкидывала подобные фокусы, и я ничего не могла с этим поделать. Ты же знаешь, я выбрала розовый отрез, но затем выяснилось, что она шьет платье из лилового.
   — Она действительно искренне верит в то, что Барбарина жива?
   — Не всегда. Обычно Кэрри вполне разумна, как ты или я. Но в отдельные моменты она мысленно возвращается в прошлое и начинает принимать его за действительность. Ну, да Бог с ней. Платья абсолютно одинаковы, так что я могу надеть любое из них.
   — А Хайсон? — поинтересовалась я. — Служанка разговаривает с ней о Барбарине?
   — Девочка прекрасно понимает, что к чему. Я объяснила ей ситуацию и предупредила, что мы должны щадить чувства бедной Кэрри и не спорить с ней. Кажется, ты не согласна со мной?
   — В этом есть нечто нездоровое.
   — Но ведь никому от этого нет вреда, а старая, верная Кэрри счастлива. Она спокойна, пока верит, что Барбарина среди нас. Когда же бедняжка возвращается к реальности, то начинает тосковать и впадает в депрессию. В этом смысле в Девоншире все проще. Там Кэрри просто уверена, что Барбарина в Корнуолле, и что мы скоро отправимся навестить ее. В Пендоррик-холле — сложнее, так как бедняга убеждена, что ее любимица непременно должна быть здесь.
   Я молчала, и, накрыв мою руку своей, Дебора продолжила:
   — Дорогая моя, ты молода и полна здравого смысла. Конечно, тебе трудно понять слабости людей, у которых, в отличие от тебя, не все в порядке с головой. Не стоит расстраиваться из-за Кэрри, с ней это уже давно. Но я не могу причинить ей боль и поэтому мне ничего не остается, как воспринимать происходящее с юмором. Я позволяю ей говорить: «Мисс Дебора отправится на бал в розовом платье, а мисс Барбарина — в лиловом». Для меня это не столь важно. Кстати, если уж речь зашла о нарядах, что будет на тебе самой?
   Я сказала, что намереваюсь надеть зеленое с золотой отделкой платье, которое купила в Париже во время медового месяца. До сих пор у меня не было случая надеть его.
   — Уверена, что ты будешь прелестна в нем, моя дорогая, просто прелестна. Твой дед и твой муж будут гордиться тобой. Фейвэл, как же тебе повезло! За несколько последних месяцев ты не только нашла Рока, но и обрела деда.
   — Да, — тихо ответила я. — Но все это довольно странно.
   Она залилась веселым смехом:
   — Вот видишь, с тобой тоже стали случаться странные вещи.
   В день приема мы с Роком должны были отправиться в Полхорган-холл чуть пораньше, чтобы быть там до приезда гостей. Дед хотел встречать их вместе с нами.
   Неторопливо приняв ванну и тщательно одевшись, я взглянула на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. Изумрудно-зеленое шифоновое платье на талии было перехвачено поясом. Просвечивающая сквозь тонкую ткань атласная подкладка золотистого цвета придавала ему необыкновенный оттенок. Собрав волосы в пучок, я поздравила себя с тем, что выгляжу элегантно, как настоящая парижанка. А Рок, застав меня у зеркала и внимательно оглядев с ног до головы, торжественно произнес:
   — Я не сомневаюсь в том, что на балу ты будешь первой красавицей. — И притянув к себе, он поцеловал меня с острожной нежностью, словно я была из хрупкого фарфора.
   — Тебе следует поторопиться, — напомнила я. — Ведь мы должны прибыть раньше других.
   — Конечно, но сначала я должен подарить тебе вот это, — с этими словами он извлек из кармана бархатный футляр. Открыв его, я обнаружила сверкающее колье, выполненное из изумрудов и бриллиантов.
   — Это колье иногда называют, конечно, несколько напыщенно, изумрудами Пендорриков, — объяснил мне Рок. — Ловелла Пендоррик надевала это колье в день своей свадьбы.
   — Рок, милый, да это просто какое-то чудо!
   — Я не случайно посоветовал тебе в Париже купить именно это платье. И, хотя я не знаток женской одежды, по-моему, колье очень подходит к нему.
   — Так значит, сегодня я должна быть в нем?
   — Безусловно. — Достав колье из футляра, муж бережно надел его мне на шею. В своем платье я и так выглядела неплохо, а теперь и вовсе стала похожа на королеву.
   — Почему ты заранее не предупредил меня о своем подарке?
   — Ты же читаешь романы, а в них мужчины всегда дарят своим возлюбленным драгоценности неожиданно и в какие-то особенно торжественные моменты.
   — Оказывается, тебе хотелось сделать мне подарок при соответствующих обстоятельствах?! Тебе нравятся театральные сцены. Но шутки в сторону. Рок. Колье просто роскошно, и я буду все время волноваться, как бы не потерять его.
   — Не волнуйся, там есть дополнительная цепочка, так что оно не спадет с твоей груди даже если вдруг невзначай расстегнется. Новобрачные Пендорриков носили это колье не один век, и никто из них не потерял его.
   — Спасибо за королевский подарок. Рок.
   — Ты должна благодарить не меня, дорогая, а того, другого Петрока. Того самого, который женился на Ловелле. Эти драгоценности он купил для нее. И все же я буду рад продемонстрировать твоему богатому деду, что муж его внучки тоже в состоянии подарить ей кое-что ценное.