Холт Виктория. В Ночь Седьмой Луны

   После закуски Ильза пришла ко мне в комнату с удрученным выражением лица.
   – Я не могу позволить Эрнсту отправиться с нами, сказала она. – Он неважно себя чувствует.
   – Ну что ж, поедем вдвоем.
   – Я... я думаю, стоит ли.
   – Нет, поедем!..
   – Понимаешь, в такие дни... двум женщинам без спутников...
   – Нет, мы должны пойти.
   Ильза колебалась.
   – Хорошо, но мы не должны оставаться на площади допоздна. Мы прокрадемся на рыночную площадь Я посмотрим только начало. Жаль, что мы не живем на площади. Тогда мы могли бы все увидеть из окна. Эрнст будет очень беспокоиться. Он не ляжет, пока мы не вернемся.
   – А нет ли кого-нибудь пойти с нами? Если так необходимо.
   Она покачала головой.
   – Вообще это не наш дом, мы просто арендуем его на праздники. Мы уже бывали здесь прежде, но у нас нет друзей по соседству.
   – Понятно. Ну что ж. Мы пойдем пораньше и вернемся, < чтобы не волновать Эрнста.
   Вот так мы и попали на площадь в гущу толпы гуляк. Было около восьми часов вечера. Над нашими головами висела огромная луна – седьмое полнолуние года, и в нем было нечто мистическое. Лигроиновые огни железных светильников освещали лица людей. Их было много; они махали руками, окликали друг друга. На глаза мне попался мужчина в маске, его голову украшал головной убор с рогами, о котором рассказывала Ильза и который я видела на картинках в книгах моей матери. Потом я увидала другого и еще, и еще.
   Ильза сжала мою руку.
   – Что ты думаешь об этом?
   – Удивительно!
   – Держись ближе ко мне. Толпа увеличивается, и люди могут потерять контроль над собой.
   – Еще так рано.
   На глазах у меня рогатый мужчина схватил девушку и закружил ее в танце.
   – Ты видишь, возбуждение нарастает.
   – А что бывает, если небо в тучах и не видно луны?
   – Говорят, что Лок сердится и не покажется людям. Или он разыгрывает один из своих коварных фокусов – и тогда берегись.
   Появилась группа скрипач ей, заиграла музыка, начались танцы.
   Я не поняла до конца, как это случилось. Наверно, это свойство толпы. Только что я стояла рядом с Ильзой, наблюдая за водоворотом смеющихся и танцующих людей, и вдруг началась неразбериха.
   Неожиданно раздался всплеск, кого-то швырнули в бассейн фонтана. Толпа ринулась поглазеть, и в суматохе я потеряла Ильзу.
   Чья-то рука крепко схватила меня, другая обняла меня за талию. Голос, от которого забилось мое сердце, прошептал на ухо: «Ленхен!» Я обернулась и увидела глаза в маске и смеющийся рот. Ошибки не было.
   – Зигфрид, – прошептала я.
   – Он самый, – ответил он. – Давайте выбираться отсюда.
   Он не отпускал меня, и скоро мы выбрались из толпы. Он взял меня за подбородок.
   – Все та же Ленхен.
   – Что вы здесь делаете?
   – Праздную Ночь Седьмой луны! Но есть другая, более важная причина. Возвращение Ленхен.
   Он тянул меня дальше и дальше от толпы, и скоро мы, очутились на маленькой улочке, где было немного празднующих.
   – Куда вы меня ведете?
   – Давайте вернемся в охотничий домик, – сказал он. – Там нас ждет ужин. Вы наденете синий бархатный халат и распустите волосы.
   – Мне надо найти Ильзу.
   – Кого?
   – Мою кузину, которая привезла меня сюда. Она будет беспокоиться.
   – Ваша особа так драгоценна, что всегда находятся люди, обеспокоенные вашим исчезновением. Тогда монахини, а теперь эта... Ильза.
   – Я должна немедленно ее найти.
   – Найти, в такой толпе!
   – Конечно. – Я попыталась выдернуть руку, но он не отпускал меня.
   – Вернемся обратно и, если сможем, найдем ее.
   – Тогда пошли. Она будет беспокоиться. Она не хотела идти без мужа, а ему нездоровится. Должно быть, она предвидела такой случай.
   – Ну что ж. Она потеряла, а я нашел вас. Бесспорно, мне положено какое-то вознаграждение.
   – Вознаграждение? – повторила я. Он рассмеялся и обнял меня.
   Я сказала твердо:
   – Как вас представить Ильзе?
   – Если понадобится, я представлюсь сам.
   – Вас все время окружает тайна. Тогда вы предстали Зигфридом, теперь Одином. Или... Локом?
   – Определите сами. Это входит в игру.
   Он обладал каким-то магическим воздействием на меня, я уже почти не беспокоилась об Ильзе. Но затем я вспомнила ее беспокойство о нашем возвращении и осознала ее тревогу, если я не вернусь домой.
   Мы достигли площади с бесновавшимися в танце людьми, Ильзы нигде не было видно. Кто-то наступил мне на ногу, и я потеряла туфлю. Я остановилась и попыталась найти ее. Зигфрид стоял позади меня. Я сказала о потере.
   – Сейчас найду!
   Он наклонился, но натиск огромной толпы унес нас от этого места.
   Теперь, – сказал он, – вы потеряли и кузину, и туфельку. Его глаза блеснули. – Какая потеря – следующая?
   Я быстро сказала:
   – Мне надо домой.
   – Позвольте мне сопровождать вас.
   – Вы... вы приехали специально на праздник. Зачем мне отрывать вас от него.
   – Этого не произойдет. В эту ночь праздник там, где вы.
   Я испугалась не на шутку. Я должна идти. Здравый смысл подсказывал мне это.
   – Мне надо вернуться.
   – Если вы действительно этого хотите, тогда пойдемте. Я прыгала на одной ноге рядом с ним.
   – Далеко до дома?
   – Примерно с милю от центра города.
   – Я бы сказал, что дорога плохая. В этих местах нет хороших дорог. Что-то надо сделать. У меня лошадь в гостинице неподалеку. Вы поедете со мной, как в прошлый раз.
   Я убедила себя, что на одной ноге идти очень трудно, и поэтому пошла с ним в гостиницу, во дворе которой он оставил коня. Как и в прошлый раз, он посадил меня верхом, и мы двинулись в путь.
   Мы молчали. Он крепко прижимал меня к себе, и мое волнение было почти невыносимым. Мне казалось, что я живу во сне, но вдруг у меня возникло подозрение, что мы едем не к дому.
   Я отодвинулась от него.
   – Куда мы едем?
   – Скоро узнаете.
   – Вы сказали мне, что отвезете меня к Ильзе.
   – Я не говорил такого.
   – Вы сказали, если я захочу.
   – Правильно, но вы же этого не хотите. Вы не хотите, чтобы я отвез вас домой и сказал: «Получайте вашу кузину в целости и сохранности, если не считать, конечно, потерянной туфельки».
   – Спустите меня на землю, – потребовала я.
   – Прямо здесь! Но мы же в лесу, вы можете заблудиться. В такую ночь молодым леди нельзя гулять одной.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Сюрпризы более интересны, чем ожидаемое.
   – Вы везете меня куда-то.
   – Мы совсем недалеко от моего охотничьего домика.
   – Нет! – сказала я твердо. – Нет.
   – Нет? Но вам же понравилось у меня в прошлый раз.
   – Я хочу сейчас же вернуться в дом моей кузины. Как вы смеете увозить меня помимо моей воли?
   – Не будьте неблагодарной, Ленхен. Это не против вашей воли. Вспомните косточку желаний. Вы пожелали, чтобы мы снова встретились, не так ли?
   – Да, но не так.
   – А как?
   – Наши встречи так непостоянны.
   – Вы говорите, как эти ваши тетки.
   – Откуда вы знаете? Вы их никогда не видели.
   – Моя дорогая малышка Ленхен. Вы рассказывали мне так много в ту ночь. Помните? Вы сидели в синем бархатном халате и говорили, и говорили. И вы были так разочарованы, когда мы пожелали друг другу спокойной ночи.
   – И вы даже не пришли попрощаться со мной.
   – Прощания не было.
   – Но откуда вы могли знать?
   – Я знал. Я был уверен, что мы встретимся снова. Для меня, если бы такая встреча не состоялась, это стало бы трагедией.
   – Вы специально говорите мне это, чтобы отвлечь мое внимание. Я хочу вернуться, я должна вернуться к моей кузине.
   Зигфрид остановил коня и неожиданно поцеловал меня. Это был самый необычный поцелуй в моей жизни. Но кто целовал меня прежде? Отец в лоб, мама в обе щеки, легкий клевок от тети Каролины в день моего возвращения. Тетя Матильда вообще не допускала поцелуев – она слышала где-то, что целование может быть средством передачи микробов. Но этот поцелуй, казалось, истощил все мое сопротивление, в нем слились восторг и ожидание, жестокость и нежность, страсть и ласка.
   Я отодвинулась и сказала нетвердым голосом:
   – Отвезите меня обратно... сейчас же!
   – Вам не следовало высовывать нос на улицу в Ночь Седьмой луны, – сказал они рассмеялся довольно жестоко. Его глаза сверкали в отверстиях маски, а рога делали его похожим на викинга.
   Я спросила сердито:
   – Кого вы сегодня представляете?
   – Только себя.
   – У вас вид разбойника, который хватает женщин и поступает, как ему заблагорассудится.
   – И вы считаете, я такой? – Он приблизил свое лицо ко мне, улыбаясь.
   – Нет, – закричала я сердито. – Не со мной. Может быть, с кем другим, но не, со мной.
   – Ленхен, – спросил он, – вы клянетесь, что вы этого не хотите?
   – Не понимаю.
   – Поклянитесь луной, Седьмой луной, что ваше единственное желание – чтобы я отвез вас к кузине.
   – Но, конечно, вы должны...
   Он наклонился надо мной.
   – Опасно давать ложные клятвы при Седьмой луне.
   – Я не боюсь сказок и вас.
   – Вы больше боитесь себя, я думаю.
   – Что вы этим хотите сказать?
   – Ленхен, я думал о вас постоянно с той ночи, когда мы ужинали вместе и все так кончилось.
   – Как вы смели думать, что та ночь могла кончиться иначе?
   – А почему бы нет? И вы так думали.
   – Я... я не участвую в подобных приключениях, уверяю вас.
   – Нет нужды уверять, я знаю вас.
   – А вот не станете утверждать подобное про себя, для вас – это обычное дело.
   – У меня никогда не было такого приключения. Оно – единственное, и вот мы снова. Ленхен, оставайтесь со мной. Не просите отвезти вас в дом кузины.
   – Я должна. Она сойдет с ума от страха.
   – В этом все дело? Только?
   – Нет, я хочу домой, потому...
   – ... потому что вас воспитали монахини, но, если бы я : был вашим мужем, вы с удовольствием поехали со мной.
   Я молчала.
   – Это так, Ленхен! – воскликнул он. – Они вбили эти мысли в вашу голову. Вы избрали путь благопристойности, или его выбрали для вас. Вам все равно, какие радость, удовольствие, страсть я мог бы дать вам, для вас это ничто, если вы не моя жена.
   – Вы говорите чушь. Отвезите меня домой.
   – Все могло быть так замечательно, и не могло быть иначе, – печально сказал он. – Ленхен, у меня не было никогда такой ночи, как ночь нашей встречи. Я мечтал о ней каждый раз, когда опускался туман, я порывался скакать в лес и искать вас. Это глупо, вы скажете. Но вы хотите домой – и быть посему.
   Он повернул лошадь, и мы замолчали. Он крепко прижимал меня к себе, и я была счастлива. Теперь я знала, что люблю его. Он волновал меня, как никто другой, и я была убеждена, не мог никто другой. Но когда он повернул коня к городу, я полюбила его, потому что, несмотря на неопытность, я понимала, какое почти непреодолимое желание он заставил себя обуздать. И его заставила это сделать нежность ко мне, чувство, которое в моих глазах составляло главное в любви. И тогда я поняла, что люблю его.
   Я слышала крики гуляк, когда мы приблизились к городу. Всюду виднелись отблески огней, и мимо нас прошло несколько человек, в основном пары, направляясь к лесу. Окраинами мы проехали к дому кузины.
   Он соскочил с седла и опустил меня наземь. Он несколько секунд держал меня в своих объятиях и поцеловал нежно, нежно.
   – Спокойной ночи, малышка Ленхен!
   Я хотела сказать ему, что мы должны встретиться снова, но, вспомнив о ждущей меня Ильзе, поспешила войти в дом. Но не только поэтому. Я не знаю, кто он. Я точно знала, что привезти женщину к себе в охотничий домик было для него обычным делом, что шелковая ночная рубашка и синий бархатньш халат предназначались для одной из них и что он предполагал так же позабавиться и со мной.
   Меня спас мой ангел-хранитель, а сегодня я сама против желания, помимо воли, да, да, но я знала, что поступила правильно.
   Он не предложил встретиться еще раз. Он отпустил меня, и, подходя к крыльцу, я услышала стук его лошади по дороге.
   Ильза выскочила из дома.
   – Елена! Что случилось?
   Я все рассказала ей, как потеряла ее, потом туфельку и как один из гуляк привез меня домой.
   – Я была вне себя, – сказала она. – Я не знала что делать. Металась по площади в поисках тебя, а потом подумала, что лучше вернуться домой и организовать поиски.
   – Все теперь в порядке, Ильза. Я беспокоилась о вас и вернулась как можно быстрее домой.
   – Ты, должно быть, устала?
   Устала. Я была возбуждена и подавлена, взволнованна и опустошена. Моя голова шла кругом. Ильза посмотрела на меня с удивлением.
   – Ложись спать, – сказала она. – Я принесу тебе теплого молока. Это поможет тебе уснуть.
   – Ничто не могло заставить меня уснуть в эту ночь.
   Я лежала в постели, и передо мной снова проходили события минувшей ночи. Его слова, их скрытый смысл, его намерения отвезти меня в охотничий домик. Интересно, была ли там Хиддегарда.
   И тогда, вспомнив все детали этой второй встречи, я сказала себе: «Теперь я потеряла его. Третьей встречи не будет никогда».
   Но одно я знала наверняка: всю мою жизнь меня будет преследовать его образ, я никогда не забуду его. Я встала поздно на следующее утро, потому что ночью я спала урывками и только к утру забылась глубоким сном.
   Потоки солнечного света заливали комнату, когда я проснулась, но в душе у меня было очень грустно. Он бросил меня, ему нужна была спутница на ночь, в противном случае лучше расстаться. Он объяснил это так четко.
   Словно в полусне я оделась, без аппетита позавтракала на небольшой террасе в тыльной стороне дома. Я сказала Ильзе, что прогуляюсь по городку и, возможно, кое-что куплю для нее.
   Когда я вернулась домой, у двери меня встретила Ильза. Взволнованное выражение ее лица удивило меня.
   – Тебя ждет гость.
   – Гость?
   – Граф Локенбург.
   Я уставилась на нее.
   – Кто он такой?
   – Иди и взгляни. – Она повела меня в гостиную, открыла дверь и пропустила вперед. Она прикрыла дверь, оставив нас одних, что было очень непохоже на нее. Дома я никогда не оставалась наедине с мужчиной, а здесь правила поведения были не менее, а более строгими.
   Но я уже увидела гостя. Он выглядел неуместным в этой комнатушке, он заполнял ее всю своим присутствием.
   – Я снял свой шлем, – сказал он. – Надеюсь, вы узнаете меня без него.
   – Вы!.. Граф Локенбург! Что вы здесь делаете?
   – Уверен, тетю Каролину шокировали бы ваши манеры встречи гостя и, ведь вы обычно придаете этому большое значение.
   Краска залила мои щеки, глаза мои сверкали, я была так счастлива.
   – Не знаю, где Ильза, – пробормотала я, запинаясь.
   – Выполняет распоряжение. – Он взял меня за руки. – Ленхен, я думал о вас всю ночь. А вы, вы думали обо мне?
   – Почти всю ночь, – призналась я. – Я не спала до рассвета.
   – Вы хотели поехать со мной? Вам хотелось, чтобы я похитил вас и увез в охотничий домик? Признайтесь.
   – Если бы это могло случиться и потом не случилось... и было бы только сном...
   – Невозможно, дорогая. Вы были так напуганы, я совсем не хотел вас напугать. Я хочу вас более всего на свете, и вы должны хотеть того же. Иначе не может быть. Наши желания должны совпадать.
   – Это одно из ваших условий?
   Он кивнул.
   – Вы не сказали мне, кто вы такой.
   – Зигфрид вполне подходил вашему вкусу.
   – А потом Один или Лок. А вы – этот граф.
   – Герой или бог более впечатляют, чем граф.
   – Но граф более реален.
   – А вы предпочитаете реальность.
   Если речь идет о постоянстве, ему должна сопутствовать реальность.
   – Моя практичная Ленхен, я одержим вами.
   – Так ли?
   – У вас ослепительная улыбка. Вы знаете, я здесь, а вы со мной. У меня нет никаких условий.
   – Условий?
   – Вы понимаете, Ленхен. Если бы мы давали клятву перед священником, вы не сказали бы мне: «Возвращайтесь!» Вы сказали бы: «Поехали дальше», и ваше желание соответствовало моему. Признайтесь. Вы не скрываете своих чувств. Я знаю, о чем вы думаете каждую минуту. Они – на вашем лице, на вашем юном, прекрасном лице. Я знаю его малейшую деталь. Я мечтал о нем каждую ночь и видел его каждый день с тех пор, как нашел вас в лесу. Я люблю вас, Ленхен, и вы любите меня, и любовь, подобная нашей, не может не сбыться. Поэтому мы принесем клятву перед священником, и у вас не будет причин меня бояться. Вы сможете свободно любить. Вам не придется мысленно бояться тети Каролины, в ужасе, воздымающей руки, ни монахинь, ни вашей кузины. Никто, кроме нас, и я хочу, чтобы так было.
   – Вы просите меня выйти за вас замуж?
   – И что вы на это скажете?
   Мне не пришлось отвечать. Мое лицо выдало меня.
   – Завтра, – спросила я. – Завтра бракосочетание? Так не бывает.
   – Здесь это бывает. Он все устроит. Если он даем команду священнику сочетать нас браком, священник подчинится. Это будет простая церемония. Священник придет сюда или в охотничий домик. Так уже делалось. Можете положиться на меня.
   Я была поражена. Меня не покидала мысль, что нахожусь в обществе сверхъестественного существа. Быть может, это обычное состояние влюбленных. Любимый, бесспорно, неповторим, более того, он – само совершенство. Все изменилось вокруг, весь мир, казалось, сошел с ума от радости. Птицы пели веселее, трава зеленела ярче, чудеснее стали цветы. Солнце сверкало особой теплотой, а луна цвета спелого меда, чуть-чуть наклонившись, все еще почти круглая, мудрая и снисходительная к влюбленным, казалось, улыбалась тому, что Елена Трант любит графа, Локенбурга и все препятствия исчезнут, когда они произнесут перед священником клятву любить и лелеять; друг друга, пока их не разлучит смерть.
   – Возможно ли это? – спрашивала я Ильзу и Эрнста, когда он ужинал с нами той ночью. – Ведь бракосочетание нельзя так просто устроить?
   – Это будет простой церемонией, – объясняла Ильза. – Ее часто проводят в доме невесты или жениха, если это более удобно. Граф – влиятельный человек в этих краях.
   Влиятельный человек. Я полностью ощущала это. Ильза произносила его имя с таким почтением.
   – Все кажется таким неожиданным, – сказала я без особого протеста и не собираясь в действительности глубоко вникать в этику этого дела. Меня волновало только одно: состоится ли бракосочетание.
   Ильза принесла горячего молока мне в постель; казалось, она считала необходимым немного меня побаловать. А мне хотелось одного: остаться одной и думать об удивительном выпавшем мне счастье.
   Ранним утром от графа пришло сообщение. Бракосочетание состоится в охотничьем домике. Священник уже ждал нас. Ильза и Эрнст должны были отвезти меня туда. Дорога должна была занять часа три, но их это не пугало. Казалось, они благоговели перед графом. Его звали в действительности не Зигфридом, а Максимилианом. Я рассмеялась, узнав об этом.
   Оно напоминает имя одного из императоров Священной Римской империи.
   – А почему бы нет? – ответил он. – Так оно и есть. Не считаете ли вы меня недостойным носить такое имя?
   – Оно подходит вам восхитительно, – заверила я его. – Я никогда не буду называть вас Максом. Оно не для вас. Максимилиан, мне кажется, сродни Зигфриду. Оно предполагает вождя.
   Максимилиан! Я сотни раз повторяла про себя это имя в тот день. Я не уставала говорить Ильзе, что, кажется, я сплю и боюсь проснуться и узнать, что все это я выдумала. Ильза смеялась надо мной.
   – Ты опьянена счастьем, – говорила она.
   Потом я рассказала ей, как я заблудилась в тумане и Максимилиан показался совсем нереальным, что-то вроде бога. Но я не рассказала подробности той ночи в лесу, о попытке открыть дверь моей комнаты и присутствии Хилдегарды, помешавшей этому.
   Я упаковала саквояж, и мы отправились в охотничий домик. Около четырех часов дня мы были уже там. Около домика росла группа сосен, я на них обратила внимание еще тем утром; когда Хилдегарда отвозила меня в Даменштифт. Мы подъехали к двум каменным колоннам, стоявшим по обеим сторонам ворот, и, проехав через них, я увидела Максимилиана на ступеньках крыльца.
   Он заторопился к нам навстречу, и при виде его сердце запрыгало у меня в груди от радости.
   – Я ждал вас на полчаса раньше, – сказал он с укоризной.
   Ильза робко пробормотала, что мы выехали вовремя.
   Он взял меня за руку, и его глаза заблестели, когда он скользнул взглядом по мне. Я была счастлива, видя его нетерпение.
   Все произошедшее затем напоминало сон, это обстоятельство впоследствии помогло мне усомниться в реальности случившегося.
   Гостиную декорировали так, что она напоминала часовню, и посреди комнаты стоял человек в черном, что свидетельствовало об его священническом сане.
   – Нет смысла ждать! – сказал Максимилиан.
   Я сказала, что мне следует причесаться и сменить платье до бракосочетания.
   Максимилиан взглянул на меня с нежным осуждением, но я настояла на своем, и вскоре Хилдегарда отвела меня наверх в знакомую мне комнату, где я провела тогда ночь.
   Я сказала ей, что мне очень приятно видеть ее снова.
   Она улыбнулась, но я не заметила на ее лице особой радости от нашей встречи. У нее была привычка встряхивать головой, что придавало ей вид злой прорицательницы. По крайней мере на меня она производила такое впечатление. Впрочем, тогда мне было не до нее. Я снова стояла в той комнате с окном, выходящим на сосновые деревья. Комната, казалось, была пропитана ароматом смолы. Этот запах навсегда остался в моей памяти связанным с этой комнатой в охотничьем домике. Я снова почувствовала почти невыносимое волнение, которое возникло у меня в ту ночь под воздействием одного человека и оставшееся со мной на всю жизнь.
   В одиночестве я умылась и достала платье из саквояжа. Оно слегка помялось, но это было мое лучшее платье из зеленого шелка со стоячим воротничком из темно-зеленого бархата. Не совсем свадебный наряд, но более соответствующий свадебной церемонии, чем дорожные блузка и юбка.
   Заглянув в шкаф, я нашла там синий бархатный халат, который надевала той ночью.
   Я спустилась вниз к ожидавшим меня людям.
   Максимилиан взял меня за руку и подвел к священнику, стоявшему перед столом, покрытым вышитой скатертью, на котором возвышались свечи в высоких алебастровых подсвечниках.
   Обряд бракосочетания шел на немецком и был недолгим. Максимилиан поклялся любить и заботиться обо мне, как и я о нем, затем он надел мне на палец простое золотое кольцо, оказавшееся чуть-чуть большим для меня.
   Церемония закончилась, я стала женой Максимилиана, графа Локенбургского.
 
   Наступил вечер, мы сидели за ужином, как и в тот, первый раз, но как все изменилось. Я надела синий бархатный халат, распустила волосы и без преувеличения могу сказать, что никогда я не испытывала такого полного счастья, как в тот вечер. Я купалась в своем счастье, не испытывая никаких страхов перед будущим. Все представлялось естественным и обычным, и мне в голову не могло прийти, что впоследствии произойдет что-то странное.
   Мы разговаривали, касались друг друга руками, он не спускал с меня глаз, пылавших страстью. Меня смущала его пылкость, но я знала, несмотря на свою неопытность, то стою на пороге самого большого события в моей жизни.
   Рука об руку мы поднялись по лестнице в опочивальню, приготовленную для нас.
   Мне никогда не забыть эту ночь, каждое ее мгновение. Память о ней впоследствии, я думаю, помогла мне не сойти с ума. Неопытная девушка не смогла бы представить себе такую ночь. Вряд ли она могла вообразить Максимилиана в роли возлюбленного, не испытав прежде любви.
 
   Проснувшись рядом с Максимилианом, я тихо лежала в постели и думала о том чуде, которое случилось со мной, и слезы медленно потекли по моим щекам.
   Максимилиан проснулся и увидел меня плачущей.
   Я сказала ему, что плачу от счастья и ничто на свете не может сравниться с моим замужеством.
   Он поцеловал мои мокрые щеки, и мы молча полежали немного, а потом снова стали дурачиться.
   Что сказать об этих летних днях, насыщенных до предела и таких мимолетных? Максимилиан решил учить меня верховой езде, я никогда раньше не ездила верхом, если не считать прогулок на пони. Умение ездить верхом монахини не считали обязательным для воспитанниц. Я была прилежной ученицей, к тому же мне очень хотелось заслужить похвалу Максимилиана. Днем мы гуляли в лесу и подолгу лежали под деревьями в объятиях друг друга. Он говорил мне о своей любви, я отвечала тем же, и эта тема, казалось, была неистощимой.
   – Но я знаю так мало, – пожаловалась я ему. – Медовый месяц пройдет, мы поедем в твой, дом, и мне хотелось бы знать, что там меня ожидает.
   – Я – единственный человек, от кого ты должна что-то ожидать! – парировал он.
   – Конечно, господин граф. Но, я полагаю, у вас есть семья.
   – Да, есть!
   – А как же они?
   – Их нужно подготовить для встречи с тобой.
   – У них, наверно, были другие планы относительно твоей женитьбы.
   – Да, конечно. Так бывает во всех семьях.
   – И их не очень обрадует, что ты женился на девушке, которую нашел в тумане.
   – Для меня главное, доволен ли я, а я счастлив.
   – Спасибо, – сказала я весело, – я рада, что ты доволен.
   – Полностью и до конца.
   – Так ты не будешь сожалеть о случившемся?
   Он жадно прижал меня к себе, и его объятие, как было уже не раз, вызвало у меня боль – боль, смешанную с восторгом.
   – Никогда.
   – Но мне нужно подготовиться для встречи с твоей семьей.
   – Когда придет время, ты познакомишься с ними.
   – Это время не пришло?