Страница:
– Пожалейте бедную узницу! Господа и дамы… пожалейте бедную узницу!
– У вас же есть друзья на свободе, – говорили тюремщики. – Вам нужны деньги. За деньги можно купить все, что пожелаете. Знаете, некоторые люди приходят сюда, чтобы отдохнуть. Здесь можно устроиться даже очень удобно.
Джейн покачала головой. Там, на свободе, у нее был верный друг. Кейт заплатила деньги, чтобы перемолвиться с ней словом, а когда они встретились, Джейн прочитала ужас в глазах Кейт. Та ничего не могла поделать с собой и смотрела на Джейн широко открытыми глазами. Кейт принесла ржаные лепешки, хлеб и пирожки с мясом из кухни Белпера, но Джейн не могла просить Кейт о деньгах. Кейт заверила ее, что придет снова, и сдержала слово. Джейн могла не опасаться голода, пока Кейт и Белпер были на свободе.
Кейт приходила через день, и Джейн вынуждена была припрятывать принесенную еду; потом она несла еду во двор и делилась ею с Бет, ее матерью и больными детьми. Джейн оставалось совсем немного, и все же когда она ела свою долю, она не могла не думать о тех несчастных созданиях в камере, которым она не могла ничего предложить.
Визиты Кейт были единственным светом, скрашивавшим мрачные дни. Джейн рассказала Кейт о Бет. Может, она сумеет найти какое-нибудь место для девочки? Может, кому-нибудь на кухню требуется девочка-прислуга? Бет разрешат оставить тюрьму, так как попала она сюда не по своей вине: у ее матери после смерти мужа оказалось много долгов, ее посадили в тюрьму, а девочку не с кем было оставить. Но люди вовсе не горели желанием брать в услужение кого-либо из Ладгейта.
Сейчас мать Бет беспокоилась вдвойне, поскольку в тюрьме появился вселяющий ужас человек с порочными наклонностями, да к тому же с кучей денег. Он был известен как Нед-с-большой-дороги, потому что разбогател, грабя на дорогах путешествующих. Ему отвели лучшее помещение в тюрьме, так как у него водились деньжата. Поговаривали даже, что он сам устроил себе арест за долги, чтобы на время скрыться в тюрьме от своих сообщников, которых он обманул и которые поклялись его убить. Ладгейт часто служил убежищем для такого сорта людей, он обеспечивал им безопасность, которую они вряд ли нашли бы за его стенами.
Нед требовал, чтобы друзья каждый день навещали его. В его камере собирались воры и проститутки, они резались в карты, пели непристойные песни; для Неда-с-большой-дороги делалось все, что бы он ни пожелал. Его появление изменило жизнь обитателей тюрьмы. Некоторые женщины стремились привлечь к себе его внимание, но безуспешно. Зачем ему бедные голодные создания, если он может найти женщину на стороне? Каждый день ему приносили горячую пищу. Некоторые заключенные слонялись весь день по внутреннему дворику лишь для того, чтобы вдохнуть запах этой пищи, когда ее проносили мимо. Джейн никогда не видела Неда-с-большой-дороги, но ее раздражало все, что она слышала о нем.
Через три дня после прибытия Неда ему на глаза попалась Бет. Он подозвал ее к себе, спросил, кто она, и дал кусок вкусного мясного пирога. Она съела пирог и побежала к матери рассказать об этой встрече. Страдая от дурных предчувствий, мать Бет поделилась своими опасениями с Джейн.
– Нед-с-большой-дороги никогда ничего не делает даром, так неужели он сейчас отступит от своих правил? – спросила женщина.
Сердце разрывалось на части при виде ее страданий. Она просыпалась по ночам и шарила рукой рядом с собой, чтобы убедиться, что девочка на месте. Всякий раз, когда она слышала, как Нед с друзьями предается пьяному разгулу, ее трясла лихорадка. Джейн полагала, что должна как-то помочь ей.
Несколько раз она видела, как через тюремный двор проходил какой-то человек средних лет, он был одет строго, держался с достоинством и, очевидно, занимал высокое положение. Джейн заметила, что, проходя по тюремному двору, он нюхал букетик цветов и почти не глядел на заключенных. Она подумала, что у него доброе сердце и ему невыносимо смотреть на безмерные страдания людей, а коль скоро у него доброе сердце, да еще к тому же он занимает высокое положение, то нельзя ли убедить его сделать что-нибудь для Бет? Джейн решила непременно поговорить с ним о девочке, когда увидит его в следующий раз. И ей не пришлось долго ждать.
Увидев знакомого господина, Джейн поспешила навстречу и, остановившись перед ним, промолвила:
– Добрый вам день, сэр!
Ее волосы уже почти утратили свой блеск, она побледнела и похудела, но улыбка оставалась такой же лучезарной. Он, запинаясь, ответил на ее приветствие.
– Могу я поговорить с вами? – спросила Джейн. – Я хотела бы попросить вас о помощи. О, не тревожьтесь, я не собираюсь просить подаяния.
– Я… я не богатый человек, – промолвил он. Она улыбнулась.
– Многие здесь сочли бы вас царственно богатым. Возможно, я ошиблась, обратившись к вам. Не будете ли вы столь любезны подсказать мне, с кем бы я могла поговорить?
Он смутился, быстро посмотрел на нее и сдался, не устояв перед ее обаянием.
– Я – королевский нотариус. Она улыбнулась вновь.
– О, тогда скажите мне, пожалуйста, как там маленький король?
– Маленький король?
– Эдуард. Молодой Эдуард. Он покачал головой.
– Вы тут, за этими стенами, отстали от событий, мадам. Я говорю о короле Ричарде.
– Но… а как же Эдуард?
– Он находится в Тауэре вместе со своим младшим братом. Его светлость король с удивительной добротой отнесся к незаконнорожденным отпрыскам своего брата. Но… могу я спросить, кто вы, мадам?
– Мое имя Джейн Шор, – ответила она.
Ей показалось, что она заметила ужас в его глазах. Заикаясь, он пробормотал:
– Понимаю. Добрый вам день. – И пошел от нее прочь. «Наверняка он больше никогда не подойдет ко мне», – подумала Джейн.
Маленькие ручейки искрились на солнце, и пейзаж, развернувшийся за Темплской заставой, был поистине великолепным, но он не замечал ничего, ибо пребывал в глубокой задумчивости. Какая странная встреча произошла сегодня! Что за поразительные глаза у этой женщины! Они сияли, как два светильника, на ее изнуренном лице. Он не мог забыть прелестные черты ее лица, а ее длинные волосы, даже не ухоженные, все равно были самыми прекрасными из тех, что ему доводилось видеть.
Попрошайка… ничего более. «Я хотела бы попросить вас о помощи, – сказала она и добавила: – Я не собираюсь просить подаяния». Все они так говорят. Разве это не обычный прием? «О, я прошу не за себя, а за больного ребенка, старую мать, парализованного отца…» За кого угодно, но только не за себя.
Но она очень красива… И у нее вполне добродетельный вид. Но разве она может быть добродетельной, если это Джейн Шор? Хотя когда она говорила, он почти поверил ей: ее красота и обаяние располагали к себе. Но потом он вспомнил, кто такая Джейн Шор – проститутка, которую провели по улицам босой, со свечой в руках. Ему не следует иметь с ней дела. Если он вновь увидит ее во время посещения тюрьмы, а ему по служебным обязанностям приходится бывать там, он отвернется и пройдет мимо.
«Я хотела бы попросить вас о помощи», – повторил он вслух ее слова. «Как бы не так, мадам». – «Я не собираюсь просить подаяния». – «Как бы не так, миссис Шор. Знаю я таких, как вы. Слышать о вас не хочу».
Но он продолжал думать о ней, хотя убеждал себя, что не желает иметь с ней дела. Его господин был бы недоволен, если бы он завязал с ней дружеские отношения и это дошло до королевских ушей, ведь Джейн Шор была врагом короля Ричарда, а Томас Лайном слишком ценил покровительство царствующего монарха, чтобы лишить себя его благосклонности. Он больше ни разу не подумает об этой женщине.
Томас продолжал свой путь, пока не достиг принадлежавшего ему небольшого, но очень милого домика, которым он весьма гордился. Свою профессию он унаследовала от отца, но насколько же он опередил его! Отец был простым нотариусом, а Томас Лайном – нотариус короля.
По натуре Томас был спокойным человеком, большим трудягой и вел тихую, небогатую событиями жизнь, он не искал приключений, да с ним ничего и не случалось. Что ему может понадобиться от этой женщины? Разве он не знает, что бывает с любителями авантюр? Порой они добиваются короны, как Ричард, а порой лишаются головы, как Гастингс. А королевский нотариус может вполне оказаться в Тайберне, где его повесят, или в лучшем случае в Ладгейте. Нет, он был уверен, что всякие приключения – это не для него.
Но какая связь между приключением и ладгейтской узницей? Никакой. У этой женщины ослепительная улыбка и прелестные глаза, но ему не следует забывать, что она враг короля. Он постарается держаться подальше от Джейн Шор.
Его домоправительница поспешила выйти навстречу хозяину. Она была довольно миловидной особой, круглой, как бочонок, с пурпурно-розовым румянцем на щеках. Всех слуг и служанок она держала в строгости и прекрасно справлялась с ведением хозяйства.
Он почувствовал вкусный запах приготовленного для него обеда и взглянул на накрытый стол. Говяжий филей. Пирог с сочным мясом. Вино. Все было готово и ждало его. Он сел за стол, чтобы насладиться аппетитной едой.
Все его желания были, как всегда, предугаданы. Тростник на полу был чистым и свежим. В доме царил образцовый порядок. Ценить подобные вещи его научило посещение тюрем. Он имел все, что хотел, и все у него было так, как он хотел.
Томас выпил хорошую порцию самбукового вина и с удовлетворением причмокнул губами, отрезал добрый кусок сочного, зажаренного по его вкусу мяса, но вдруг отвлекся от еды. Он подумал, что сказала бы Джейн при виде всех этих яств. Томас представил, как она сидит напротив, опершись локтями на стол, и улыбается ему: «Я хотела бы попросить вас о помощи. О… я не собираюсь просить подаяния…»
– Интересно, – проговорил он вслух.
Но аппетит его уже улетучился. Появилось желание узнать, о чем все же она хотела попросить его.
– Добрый день, – сказала Джейн. – Сегодня в воздухе чувствуется какая-то напряженность.
– Действительно, – промолвил он и подошел к ней поближе, хотя здравый смысл, унаследованный от отца, подсказывал ему быть осторожным. Но она так мило улыбалась, и потом, какой может быть вред оттого, что он обменяется с ней парой слов.
– Вчера, когда я встретил вас, вы хотели меня о чем-то попросить.
– Да, – Ее улыбка стала еще теплее, а прекрасные глаза спокойнее. Ладгейт, конечно, лишил ее красоту яркости, но не смог уничтожить полностью. – Здесь в тюрьме есть девочка. Бедное юное создание. Ей всего одиннадцать лет.
Он с удивлением поднял брови и посмотрел в другую сторону – туда, где часть тюремного здания неясно маячила возле Городских ворот.
– Девочка одиннадцати лет? Не представляю, чем бы я мог помочь ей.
– Она не совершила ничего плохого, так же как и ее мать, попавшая в тюрьму из-за долгов.
– Она жила не по средствам, – сурово сказал он.
– Да, но…
– В этом случае, мадам, она заслуживает своей участи. Сам он очень аккуратно вел домашнее хозяйство, все его счета всегда были вовремя оплачены. Конечно, и у него были честолюбивые замыслы, его иногда тянуло пожить на широкую ногу, но он понимал все безрассудство подобного пути и презирал тех, кто не имел такого же четкого представления о жизни.
– Но ведь это так трудно, когда человек беден, – возразила Джейн.
– Это не оправдание.
– Но откуда нам знать о всех искушениях!
– Мадам, – вымолвил он, – я не понимаю, о чем вы хотите меня попросить.
– По всему видно, что вы человек со средствами, влиятельный.
Такой простой комплимент обрадовал его больше, чем следовало.
– Ну, я бы не сказал…
– О, но это говорю я. – Джейн улыбнулась, а он подумал: «Вот так, наверное, она улыбалась королю Эдуарду». – Я знаю, сэр, что вы влиятельный человек. Я обратилась к вам, так как только вы можете помочь.
– Я не могу ничего обещать. К тому же я даже не знаю, как это сделать.
– О, это нетрудно. Бедная девочка не должна оставаться более в таком жутком месте. Она совсем юная, а воздух здесь заражен не только ужасными болезнями, но и жестокостью и пороком. Несправедливо, что детям приходится расти в такой среде.
– Я согласен с этим, но что я могу сделать? Она подошла к нему ближе.
– Может быть, вы смогли бы найти какую-нибудь работу для нее… на свободе. У девочки нет причин оставаться здесь. Она может уйти.
– Работу?
– Несомненно, кто-нибудь из ваших друзей нуждается в хорошей служанке. Она – крепкая девочка и, я уверена, будет хорошо работать, если только сможет выбраться из этого гиблого места.
– Мадам, я не смогу удовлетворить вашу просьбу. Неужели вы думаете, что мои друзья захотят взять в свой дом служанку из Ладгейта?
– Но ведь она не совершала ничего плохого.
– Есть много порядочных девушек, которые ищут работу.
– Понимаю.
– До свидания, мадам.
Он посмотрел на нее и увидел слезы в ее глазах, а слезы всегда его расстраивали. Томас не понимал Джейн Шор. Он считал, что такая женщина должна быть бесстыдной – а что еще можно ожидать от женщины, бросившей мужа, чтобы стать любовницей короля? Не станет же она плакать о судьбе девочки, которая оказалась в положении, неизбежно выпадавшем на долю многих. Ему хотелось думать, что Джейн бесстыжа и бессовестна. Однако она была не такой и поэтому возбуждала его интерес.
Он пошел прочь, но, не дойдя даже до конца тюремного двора, вернулся обратно. Джейн попыталась улыбнуться сквозь слезы.
– Это безнадежно, – сказал он угрюмо. – Но я подумаю, что можно сделать.
– Спасибо, – промолвила Джейн. – Я знала, что вы поможете. У вас вид доброго человека.
Лайном продолжил путь. Как это она сказала: «У вас вид доброго человека». Возвращаясь домой, он все время повторял эту фразу.
Но войдя в свой прекрасный, содержащийся в образцовом порядке дом, он вдруг обнаружил, что в голове у него вертится мысль: а не взять ли ему еще одну служанку на кухню? Его экономка – добрая, разумная, справедливая и честная женщина, она смогла бы присмотреть за бойкой девочкой, уже соприкоснувшейся с порочным миром. Боже, о чем он только думает! Нет, он не допустит никаких арестантов в своем доме!
Ему нужно было поработать, ведь во второй половине дня была назначена аудиенция у короля. Все утро нотариус упорно трудился, а затем отправился во дворец. И там он тоже не вспоминал о девочке из тюрьмы. В присутствии короля невозможно было думать ни о чем постороннем. Король, бледный худощавый молодой человек с грустными глазами, бесспорно, вызывал к себе чувство уважения.
Однако покинув короля и вернувшись домой, Томас вновь задумался о том, не приискать ли место для девочки. Он пригласил к себе экономку. Она пришла, на ее пурпурно-розовом лице застыло почтительное выражение, ловкие, натруженные руки были сложены.
– Миссис Браунер, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня. Вы превосходная и сведущая в домашнем хозяйстве женщина, и именно поэтому я прошу вас о помощи.
Она была весьма польщена и выразила горячее желание служить верой и правдой своему хозяину. А он вдруг понял, как далеко его занесло и как было глупо ввязаться в такое неприятное дело. Хотя что в этом плохого? Пусть миссис Браунер возьмет девочку на кухню. И тогда ему больше не придется встречаться с этой Джейн Шор.
Он рассказал экономке о девочке. Та поджала губы. Понимает ли хозяин, какими порочными становятся бывшие арестантки?
– Но как мы можем судить, миссис Браунер, если не знаем о ней ничего? – Он вдруг осознал, что повторяет слова Джейн.
– Она из плохой семьи, хозяин.
– Но она не сделала ничего дурного. Действительно, ее мать получает то, что заслужила, но ребенок… Ведь она ничего не совершила. Нет, миссис Браунер, не нам ее судить. Вы сможете найти на кухне работу для еще одной девочки? Сделайте одолжение, возьмите это дитя. Пример такой женщины, как вы, женщины вполне разумной и доброжелательной, я уверен, будет содействовать успеху ее воспитания.
Дело было сделано. Теперь ему захотелось поскорее пойти к Джейн Шор и рассказать ей, как он все устроил.
Теперь его волновали другие вопросы. Он не мог спать по ночам, думая о том, что Джейн находится в таком отвратительном месте. Он не получал никакого удовлетворения от еды, представляя, что Джейн в это время сидит на хлебе и воде.
У него вошло в привычку захватывать с собой корзинку, наполненную для нее всякими яствами. Джейн была благодарна, а он радовался до тех пор, пока не узнал от матери Бет, что Джейн делилась всем, что получала, со своими товарищами-заключенными. Все же странная она женщина! Конечно, ему приходилось слышать рассказы о ней, когда был жив король Эдуард. Бедняки Лондона всегда смотрели на нее как на святую, что казалось ему нелепым, но теперь он начал их понимать.
Лайном заплатил за отдельную камеру для Джейн, так как ему была невыносима мысль о том, что она спит в одном зловонном зале с этими одичавшими существами. Она приняла его помощь с естественным тактом. Позже он узнал, что она делила отдельную камеру с больными детьми, присматривая за ними и подкармливая их. Он начал страшиться своих посещений тюрьмы. Томас знал, что эти отвратительные создания шептались друг с другом о нем и о Джейн; такого человека, как он, это шокировало и ужасало. Порой он клялся себе, что никогда больше не пойдет в Ладгейт, но снова и снова возвращался туда.
Ладгейтская тюрьма стала ему сниться. Крики арестантов пронизывали его сны, он слышал непристойное пение проституток и безумные выкрики сумасшедшего пастора, а иногда ему снилась Джейн.
Что до самой Джейн, то она постепенно проникалась к нотариусу расположением, а как-то даже сказала ему в своей обычной непринужденной манере:
– Как хорошо, что вы приходите сюда, Томас! Ваши визиты скрашивают мои дни. Какими безотрадными были бы они без вас!
Ей очень хотелось услышать обо всем, что происходит за стенами тюрьмы, поэтому он всегда запасался свежими новостями.
Через несколько дней после начала их дружбы Лайном попросил Джейн прогуляться с ним по тюремному двору. Было довольно холодно, моросил дождь, но они не замечали этого.
Томас тихо промолвил:
– Мы живем в ужасное время, Джейн…
– Что случилось? – живо спросила она.
– В стране назревает беда. У короля много врагов… они повсюду, по всей стране; к тому же неприятности грозят и с другой стороны пролива.
– Вы имеете в виду французов?
– Хуже. Графа Ричмонда – Генриха Тюдора, который, как говорят, готовится напасть на короля и отобрать у него корону.
– Он никогда не сможет победить Ричарда.
– Надеюсь, что никогда, – сказал Лайном и подумал о том, что станет с королевским нотариусом, если король окажется в изгнании или, того хуже, – лишится головы. – Но это еще не все, о чем я хотел рассказать вам.
– Неужели у вас есть новости еще хуже?
– Да, и боюсь, они вас очень встревожат. Жаль, что именно мне приходится сообщать их вам, но вы сами просили меня рассказывать о том, что происходит.
– Вы очень хорошо делаете, что рассказываете обо всем. Мне очень хочется знать, как там – за стенами тюрьмы. Но, прошу вас, говорите же.
– Это только слух. Может быть, в нем нет и капли правды. – Томас немного смутился, а затем быстро произнес: – Это о маленьких принцах в Тауэре. Говорят, что они… что их больше нет в живых. Они были…
Он огляделся, и Джейн сама вымолвила это слово:
– Убиты?
– Так говорят.
– Но кто? Сам… король?.. О, я не верю, что он может это сделать. Он на такое не пойдет. Ведь они его племянники, и он любил их. Любил – клянусь, что это так и было.
Она вспомнила маленького Ричарда в день его обручения с Анной Моубрей. «Раньше женишься – раньше умрешь» – гласит старинная пословица. Но как можно представить себе, что этот смышленый мальчик мертв! Она не выдержала и горько расплакалась. Лайном был рядом с ней, он обнял ее за плечи, успокаивая.
– Джейн! Джейн! Милая Джейн, вы не должны плакать. Это всего лишь слух. Сомневаюсь, что в нем есть доля правды.
– Разве такие слухи могут возникнуть из ничего? Что-то в этом есть… я знаю. О, Эдуард, милый Ричард… как бы мне хотелось, чтобы вы были рядом. – Она посмотрела на Томаса. – Я любила их. Как своих собственных сыновей. Я часто бывала с ними. Мы вместе играли. Я могла бы быть их матерью.
Он отшатнулся. Ему не нравилось, когда она вспоминала о своей грешной жизни. Не раз ему приходилось напоминать себе, что она – порочная женщина. Но как ему хотелось забыть об этом!
Лайном не смог утешить ее и только повторял:
– Это всего лишь слух, который ходит по городу. Джейн сказала:
– Я могу выяснить все у Кейт. Это не может быть правдой. Почему король должен убить детей своего брата?
– Не говорите так громко. Если кто-нибудь услышит…
– Томас, – настаивала она, – объясните мне, почему он должен их убивать? У него есть корона. Он отнял ее у них; почему же он хочет отнять еще и их жизни?
– Корона принадлежит ему по праву, так как есть доказательство, что дети рождены не в законном браке.
– Это правда, но почему, спрашиваю я вас, необходимо лишать их жизни?
– Не спрашивайте меня. Мне неведомы поступки королей.
– Не верю я этим слухам! – горячо воскликнула Джейн. – И не поверю.
– Наверное, я неправильно сделал, что принес вам эту весть.
– Нет, все правильно. И очень прошу вас всегда рассказывать мне обо всем, что происходит. Не вздумайте щадить меня, я не желаю жить в неведении.
Он хотел было поцеловать ее руки, но Джейн удержала его, сказав:
– Оставьте меня сейчас. Я не могу ни о чем, кроме этого, думать. И я очень надеюсь, что вы придете и скажете мне, что все это неправда.
Лайном, уходя, чувствовал облегчение, что не соблазнился сказать что-нибудь такое, что потом фатальным образом сказалось бы на его будущем.
Джейн оставалась в своей комнате, горько рыдая, и когда наконец пришла в себя, веки ее покраснели, а глаза потемнели от горя.
– Плохие новости с воли? – спросили ее. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Она должна успокоиться, уверив себя в том, что это всего лишь слух. Почему Ричард должен убивать принцев, если доказано, что они незаконнорожденные и не стоят на его пути? У него нет причин для этого.
Джейн с нетерпением ждала прихода Кейт; и какое облегчение она ей принесла!
– Это – ложный слух, – заявила Кейт. – Принцы живы. Я как раз сегодня видела их.
– Слава Богу! Хвала Пресвятой Деве! – воскликнула Джейн.
Все изумлялись ее радостному настроению; позже она вспоминала этот день как один из самых счастливых в ее жизни.
Знала ли об этом Джейн? Пожалуй, да. Она часто думала о Томасе и вполне сознавала, что было несколько случаев, когда он готов был признаться ей в любви. Джейн не могла не задумываться о том, что он мог бы сделать для нее. Возможно, он смог бы даже добиться ее освобождения и, несомненно, оплатить ее долги. Ведь сам король благоволил к нему!
Мысль о свободе была очень приятной, но вместе с ней приходило горькое воспоминание о Гастингсе. «Я никогда не смогу полюбить Томаса Лайнома», – подумала Джейн. Как это глупо, что ты не способна полюбить человека, который мог бы так много сделать для тебя! Но с другой стороны, она ведь всегда поступала глупо. Именно ее безрассудство принесло ей и величайшее счастье, и огромнейшую печаль. И все же порой у нее мелькала мысль, что она отдала бы все на свете, лишь бы выбраться отсюда.
Тюремщики начали теперь относиться к ней с почтением, поскольку она стала близким другом одного из самых влиятельных людей, когда-либо посещавших тюрьму. А ведь королевский нотариус мог бы сделать для нее гораздо больше! Но, к сожалению, он напоминал ей Уилла Шора. «Я не питала никаких чувств к Уиллу, – подумала она, – и, наверное, не смогу полюбить Томаса».
А Лайном почти все время думал о Джейн. Он представлял себе, как она будет жить в его доме, давать распоряжения миссис Браунер, развлекать его гостей. Конечно, пойдут всякие сплетни, ведь Джейн была известной личностью, но он это переживет. Хотя разве он может жениться на Джейн Шор! Сама эта мысль нелепа. Она – арестантка, узница короля, и ему нужно будет получить его разрешение. А что скажет король, если скромный, пользующийся его доверием нотариус вдруг объявит, что хочет жениться на Джейн Шор?..
* * *
Каждый летний день, проведенный в зловонной атмосфере тюрьмы, равнялся, наверное, десяти дням.– У вас же есть друзья на свободе, – говорили тюремщики. – Вам нужны деньги. За деньги можно купить все, что пожелаете. Знаете, некоторые люди приходят сюда, чтобы отдохнуть. Здесь можно устроиться даже очень удобно.
Джейн покачала головой. Там, на свободе, у нее был верный друг. Кейт заплатила деньги, чтобы перемолвиться с ней словом, а когда они встретились, Джейн прочитала ужас в глазах Кейт. Та ничего не могла поделать с собой и смотрела на Джейн широко открытыми глазами. Кейт принесла ржаные лепешки, хлеб и пирожки с мясом из кухни Белпера, но Джейн не могла просить Кейт о деньгах. Кейт заверила ее, что придет снова, и сдержала слово. Джейн могла не опасаться голода, пока Кейт и Белпер были на свободе.
Кейт приходила через день, и Джейн вынуждена была припрятывать принесенную еду; потом она несла еду во двор и делилась ею с Бет, ее матерью и больными детьми. Джейн оставалось совсем немного, и все же когда она ела свою долю, она не могла не думать о тех несчастных созданиях в камере, которым она не могла ничего предложить.
Визиты Кейт были единственным светом, скрашивавшим мрачные дни. Джейн рассказала Кейт о Бет. Может, она сумеет найти какое-нибудь место для девочки? Может, кому-нибудь на кухню требуется девочка-прислуга? Бет разрешат оставить тюрьму, так как попала она сюда не по своей вине: у ее матери после смерти мужа оказалось много долгов, ее посадили в тюрьму, а девочку не с кем было оставить. Но люди вовсе не горели желанием брать в услужение кого-либо из Ладгейта.
Сейчас мать Бет беспокоилась вдвойне, поскольку в тюрьме появился вселяющий ужас человек с порочными наклонностями, да к тому же с кучей денег. Он был известен как Нед-с-большой-дороги, потому что разбогател, грабя на дорогах путешествующих. Ему отвели лучшее помещение в тюрьме, так как у него водились деньжата. Поговаривали даже, что он сам устроил себе арест за долги, чтобы на время скрыться в тюрьме от своих сообщников, которых он обманул и которые поклялись его убить. Ладгейт часто служил убежищем для такого сорта людей, он обеспечивал им безопасность, которую они вряд ли нашли бы за его стенами.
Нед требовал, чтобы друзья каждый день навещали его. В его камере собирались воры и проститутки, они резались в карты, пели непристойные песни; для Неда-с-большой-дороги делалось все, что бы он ни пожелал. Его появление изменило жизнь обитателей тюрьмы. Некоторые женщины стремились привлечь к себе его внимание, но безуспешно. Зачем ему бедные голодные создания, если он может найти женщину на стороне? Каждый день ему приносили горячую пищу. Некоторые заключенные слонялись весь день по внутреннему дворику лишь для того, чтобы вдохнуть запах этой пищи, когда ее проносили мимо. Джейн никогда не видела Неда-с-большой-дороги, но ее раздражало все, что она слышала о нем.
Через три дня после прибытия Неда ему на глаза попалась Бет. Он подозвал ее к себе, спросил, кто она, и дал кусок вкусного мясного пирога. Она съела пирог и побежала к матери рассказать об этой встрече. Страдая от дурных предчувствий, мать Бет поделилась своими опасениями с Джейн.
– Нед-с-большой-дороги никогда ничего не делает даром, так неужели он сейчас отступит от своих правил? – спросила женщина.
Сердце разрывалось на части при виде ее страданий. Она просыпалась по ночам и шарила рукой рядом с собой, чтобы убедиться, что девочка на месте. Всякий раз, когда она слышала, как Нед с друзьями предается пьяному разгулу, ее трясла лихорадка. Джейн полагала, что должна как-то помочь ей.
Несколько раз она видела, как через тюремный двор проходил какой-то человек средних лет, он был одет строго, держался с достоинством и, очевидно, занимал высокое положение. Джейн заметила, что, проходя по тюремному двору, он нюхал букетик цветов и почти не глядел на заключенных. Она подумала, что у него доброе сердце и ему невыносимо смотреть на безмерные страдания людей, а коль скоро у него доброе сердце, да еще к тому же он занимает высокое положение, то нельзя ли убедить его сделать что-нибудь для Бет? Джейн решила непременно поговорить с ним о девочке, когда увидит его в следующий раз. И ей не пришлось долго ждать.
Увидев знакомого господина, Джейн поспешила навстречу и, остановившись перед ним, промолвила:
– Добрый вам день, сэр!
Ее волосы уже почти утратили свой блеск, она побледнела и похудела, но улыбка оставалась такой же лучезарной. Он, запинаясь, ответил на ее приветствие.
– Могу я поговорить с вами? – спросила Джейн. – Я хотела бы попросить вас о помощи. О, не тревожьтесь, я не собираюсь просить подаяния.
– Я… я не богатый человек, – промолвил он. Она улыбнулась.
– Многие здесь сочли бы вас царственно богатым. Возможно, я ошиблась, обратившись к вам. Не будете ли вы столь любезны подсказать мне, с кем бы я могла поговорить?
Он смутился, быстро посмотрел на нее и сдался, не устояв перед ее обаянием.
– Я – королевский нотариус. Она улыбнулась вновь.
– О, тогда скажите мне, пожалуйста, как там маленький король?
– Маленький король?
– Эдуард. Молодой Эдуард. Он покачал головой.
– Вы тут, за этими стенами, отстали от событий, мадам. Я говорю о короле Ричарде.
– Но… а как же Эдуард?
– Он находится в Тауэре вместе со своим младшим братом. Его светлость король с удивительной добротой отнесся к незаконнорожденным отпрыскам своего брата. Но… могу я спросить, кто вы, мадам?
– Мое имя Джейн Шор, – ответила она.
Ей показалось, что она заметила ужас в его глазах. Заикаясь, он пробормотал:
– Понимаю. Добрый вам день. – И пошел от нее прочь. «Наверняка он больше никогда не подойдет ко мне», – подумала Джейн.
* * *
Томас Лайном, королевский нотариус, вышел из Ладгейта, направившись в сторону городских ворот. Он задумался и, пересекая мост через реку Флит, даже забыл уткнуться носом в свою бутоньерку. Не спеша он шел по Флит-стрит, ничего не видя перед собой. Взгляд его уходил далеко-далеко – за парки и фруктовые сады к Фикетс-Крофту и еще дальше за луга.Маленькие ручейки искрились на солнце, и пейзаж, развернувшийся за Темплской заставой, был поистине великолепным, но он не замечал ничего, ибо пребывал в глубокой задумчивости. Какая странная встреча произошла сегодня! Что за поразительные глаза у этой женщины! Они сияли, как два светильника, на ее изнуренном лице. Он не мог забыть прелестные черты ее лица, а ее длинные волосы, даже не ухоженные, все равно были самыми прекрасными из тех, что ему доводилось видеть.
Попрошайка… ничего более. «Я хотела бы попросить вас о помощи, – сказала она и добавила: – Я не собираюсь просить подаяния». Все они так говорят. Разве это не обычный прием? «О, я прошу не за себя, а за больного ребенка, старую мать, парализованного отца…» За кого угодно, но только не за себя.
Но она очень красива… И у нее вполне добродетельный вид. Но разве она может быть добродетельной, если это Джейн Шор? Хотя когда она говорила, он почти поверил ей: ее красота и обаяние располагали к себе. Но потом он вспомнил, кто такая Джейн Шор – проститутка, которую провели по улицам босой, со свечой в руках. Ему не следует иметь с ней дела. Если он вновь увидит ее во время посещения тюрьмы, а ему по служебным обязанностям приходится бывать там, он отвернется и пройдет мимо.
«Я хотела бы попросить вас о помощи», – повторил он вслух ее слова. «Как бы не так, мадам». – «Я не собираюсь просить подаяния». – «Как бы не так, миссис Шор. Знаю я таких, как вы. Слышать о вас не хочу».
Но он продолжал думать о ней, хотя убеждал себя, что не желает иметь с ней дела. Его господин был бы недоволен, если бы он завязал с ней дружеские отношения и это дошло до королевских ушей, ведь Джейн Шор была врагом короля Ричарда, а Томас Лайном слишком ценил покровительство царствующего монарха, чтобы лишить себя его благосклонности. Он больше ни разу не подумает об этой женщине.
Томас продолжал свой путь, пока не достиг принадлежавшего ему небольшого, но очень милого домика, которым он весьма гордился. Свою профессию он унаследовала от отца, но насколько же он опередил его! Отец был простым нотариусом, а Томас Лайном – нотариус короля.
По натуре Томас был спокойным человеком, большим трудягой и вел тихую, небогатую событиями жизнь, он не искал приключений, да с ним ничего и не случалось. Что ему может понадобиться от этой женщины? Разве он не знает, что бывает с любителями авантюр? Порой они добиваются короны, как Ричард, а порой лишаются головы, как Гастингс. А королевский нотариус может вполне оказаться в Тайберне, где его повесят, или в лучшем случае в Ладгейте. Нет, он был уверен, что всякие приключения – это не для него.
Но какая связь между приключением и ладгейтской узницей? Никакой. У этой женщины ослепительная улыбка и прелестные глаза, но ему не следует забывать, что она враг короля. Он постарается держаться подальше от Джейн Шор.
Его домоправительница поспешила выйти навстречу хозяину. Она была довольно миловидной особой, круглой, как бочонок, с пурпурно-розовым румянцем на щеках. Всех слуг и служанок она держала в строгости и прекрасно справлялась с ведением хозяйства.
Он почувствовал вкусный запах приготовленного для него обеда и взглянул на накрытый стол. Говяжий филей. Пирог с сочным мясом. Вино. Все было готово и ждало его. Он сел за стол, чтобы насладиться аппетитной едой.
Все его желания были, как всегда, предугаданы. Тростник на полу был чистым и свежим. В доме царил образцовый порядок. Ценить подобные вещи его научило посещение тюрем. Он имел все, что хотел, и все у него было так, как он хотел.
Томас выпил хорошую порцию самбукового вина и с удовлетворением причмокнул губами, отрезал добрый кусок сочного, зажаренного по его вкусу мяса, но вдруг отвлекся от еды. Он подумал, что сказала бы Джейн при виде всех этих яств. Томас представил, как она сидит напротив, опершись локтями на стол, и улыбается ему: «Я хотела бы попросить вас о помощи. О… я не собираюсь просить подаяния…»
– Интересно, – проговорил он вслух.
Но аппетит его уже улетучился. Появилось желание узнать, о чем все же она хотела попросить его.
* * *
На следующий день Джейн увидела Томаса Лайнома в тюремном дворе. Она улыбнулась ему, а он покраснел, так как ее улыбка была еще ослепительнее, чем Лайном представлял себе. Ему вдруг стало стыдно за тот прекрасный завтрак, который он только что съел, но нотариус сразу же выбросил из головы подобную глупость. Не он должен стыдиться, а заключенные должны испытывать стыд перед честными людьми.– Добрый день, – сказала Джейн. – Сегодня в воздухе чувствуется какая-то напряженность.
– Действительно, – промолвил он и подошел к ней поближе, хотя здравый смысл, унаследованный от отца, подсказывал ему быть осторожным. Но она так мило улыбалась, и потом, какой может быть вред оттого, что он обменяется с ней парой слов.
– Вчера, когда я встретил вас, вы хотели меня о чем-то попросить.
– Да, – Ее улыбка стала еще теплее, а прекрасные глаза спокойнее. Ладгейт, конечно, лишил ее красоту яркости, но не смог уничтожить полностью. – Здесь в тюрьме есть девочка. Бедное юное создание. Ей всего одиннадцать лет.
Он с удивлением поднял брови и посмотрел в другую сторону – туда, где часть тюремного здания неясно маячила возле Городских ворот.
– Девочка одиннадцати лет? Не представляю, чем бы я мог помочь ей.
– Она не совершила ничего плохого, так же как и ее мать, попавшая в тюрьму из-за долгов.
– Она жила не по средствам, – сурово сказал он.
– Да, но…
– В этом случае, мадам, она заслуживает своей участи. Сам он очень аккуратно вел домашнее хозяйство, все его счета всегда были вовремя оплачены. Конечно, и у него были честолюбивые замыслы, его иногда тянуло пожить на широкую ногу, но он понимал все безрассудство подобного пути и презирал тех, кто не имел такого же четкого представления о жизни.
– Но ведь это так трудно, когда человек беден, – возразила Джейн.
– Это не оправдание.
– Но откуда нам знать о всех искушениях!
– Мадам, – вымолвил он, – я не понимаю, о чем вы хотите меня попросить.
– По всему видно, что вы человек со средствами, влиятельный.
Такой простой комплимент обрадовал его больше, чем следовало.
– Ну, я бы не сказал…
– О, но это говорю я. – Джейн улыбнулась, а он подумал: «Вот так, наверное, она улыбалась королю Эдуарду». – Я знаю, сэр, что вы влиятельный человек. Я обратилась к вам, так как только вы можете помочь.
– Я не могу ничего обещать. К тому же я даже не знаю, как это сделать.
– О, это нетрудно. Бедная девочка не должна оставаться более в таком жутком месте. Она совсем юная, а воздух здесь заражен не только ужасными болезнями, но и жестокостью и пороком. Несправедливо, что детям приходится расти в такой среде.
– Я согласен с этим, но что я могу сделать? Она подошла к нему ближе.
– Может быть, вы смогли бы найти какую-нибудь работу для нее… на свободе. У девочки нет причин оставаться здесь. Она может уйти.
– Работу?
– Несомненно, кто-нибудь из ваших друзей нуждается в хорошей служанке. Она – крепкая девочка и, я уверена, будет хорошо работать, если только сможет выбраться из этого гиблого места.
– Мадам, я не смогу удовлетворить вашу просьбу. Неужели вы думаете, что мои друзья захотят взять в свой дом служанку из Ладгейта?
– Но ведь она не совершала ничего плохого.
– Есть много порядочных девушек, которые ищут работу.
– Понимаю.
– До свидания, мадам.
Он посмотрел на нее и увидел слезы в ее глазах, а слезы всегда его расстраивали. Томас не понимал Джейн Шор. Он считал, что такая женщина должна быть бесстыдной – а что еще можно ожидать от женщины, бросившей мужа, чтобы стать любовницей короля? Не станет же она плакать о судьбе девочки, которая оказалась в положении, неизбежно выпадавшем на долю многих. Ему хотелось думать, что Джейн бесстыжа и бессовестна. Однако она была не такой и поэтому возбуждала его интерес.
Он пошел прочь, но, не дойдя даже до конца тюремного двора, вернулся обратно. Джейн попыталась улыбнуться сквозь слезы.
– Это безнадежно, – сказал он угрюмо. – Но я подумаю, что можно сделать.
– Спасибо, – промолвила Джейн. – Я знала, что вы поможете. У вас вид доброго человека.
Лайном продолжил путь. Как это она сказала: «У вас вид доброго человека». Возвращаясь домой, он все время повторял эту фразу.
* * *
Само собой разумеется, королевский нотариус не собирался ничего предпринимать. Неужели он мог попросить кого-нибудь из друзей взять девочку из Ладгейта? Абсурдная идея, и он должен выкинуть ее из головы. Томас вспомнил, что в ближайшее время у него не будет повода для посещения тюрьмы, поэтому можно не думать о Джейн Шор.Но войдя в свой прекрасный, содержащийся в образцовом порядке дом, он вдруг обнаружил, что в голове у него вертится мысль: а не взять ли ему еще одну служанку на кухню? Его экономка – добрая, разумная, справедливая и честная женщина, она смогла бы присмотреть за бойкой девочкой, уже соприкоснувшейся с порочным миром. Боже, о чем он только думает! Нет, он не допустит никаких арестантов в своем доме!
Ему нужно было поработать, ведь во второй половине дня была назначена аудиенция у короля. Все утро нотариус упорно трудился, а затем отправился во дворец. И там он тоже не вспоминал о девочке из тюрьмы. В присутствии короля невозможно было думать ни о чем постороннем. Король, бледный худощавый молодой человек с грустными глазами, бесспорно, вызывал к себе чувство уважения.
Однако покинув короля и вернувшись домой, Томас вновь задумался о том, не приискать ли место для девочки. Он пригласил к себе экономку. Она пришла, на ее пурпурно-розовом лице застыло почтительное выражение, ловкие, натруженные руки были сложены.
– Миссис Браунер, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня. Вы превосходная и сведущая в домашнем хозяйстве женщина, и именно поэтому я прошу вас о помощи.
Она была весьма польщена и выразила горячее желание служить верой и правдой своему хозяину. А он вдруг понял, как далеко его занесло и как было глупо ввязаться в такое неприятное дело. Хотя что в этом плохого? Пусть миссис Браунер возьмет девочку на кухню. И тогда ему больше не придется встречаться с этой Джейн Шор.
Он рассказал экономке о девочке. Та поджала губы. Понимает ли хозяин, какими порочными становятся бывшие арестантки?
– Но как мы можем судить, миссис Браунер, если не знаем о ней ничего? – Он вдруг осознал, что повторяет слова Джейн.
– Она из плохой семьи, хозяин.
– Но она не сделала ничего дурного. Действительно, ее мать получает то, что заслужила, но ребенок… Ведь она ничего не совершила. Нет, миссис Браунер, не нам ее судить. Вы сможете найти на кухне работу для еще одной девочки? Сделайте одолжение, возьмите это дитя. Пример такой женщины, как вы, женщины вполне разумной и доброжелательной, я уверен, будет содействовать успеху ее воспитания.
Дело было сделано. Теперь ему захотелось поскорее пойти к Джейн Шор и рассказать ей, как он все устроил.
* * *
Взяв протеже Джейн в свой дом, Томас Лайном не прекратил, как собирался, свои визиты в тюрьму. Он стал наведываться туда ежедневно.Теперь его волновали другие вопросы. Он не мог спать по ночам, думая о том, что Джейн находится в таком отвратительном месте. Он не получал никакого удовлетворения от еды, представляя, что Джейн в это время сидит на хлебе и воде.
У него вошло в привычку захватывать с собой корзинку, наполненную для нее всякими яствами. Джейн была благодарна, а он радовался до тех пор, пока не узнал от матери Бет, что Джейн делилась всем, что получала, со своими товарищами-заключенными. Все же странная она женщина! Конечно, ему приходилось слышать рассказы о ней, когда был жив король Эдуард. Бедняки Лондона всегда смотрели на нее как на святую, что казалось ему нелепым, но теперь он начал их понимать.
Лайном заплатил за отдельную камеру для Джейн, так как ему была невыносима мысль о том, что она спит в одном зловонном зале с этими одичавшими существами. Она приняла его помощь с естественным тактом. Позже он узнал, что она делила отдельную камеру с больными детьми, присматривая за ними и подкармливая их. Он начал страшиться своих посещений тюрьмы. Томас знал, что эти отвратительные создания шептались друг с другом о нем и о Джейн; такого человека, как он, это шокировало и ужасало. Порой он клялся себе, что никогда больше не пойдет в Ладгейт, но снова и снова возвращался туда.
Ладгейтская тюрьма стала ему сниться. Крики арестантов пронизывали его сны, он слышал непристойное пение проституток и безумные выкрики сумасшедшего пастора, а иногда ему снилась Джейн.
Что до самой Джейн, то она постепенно проникалась к нотариусу расположением, а как-то даже сказала ему в своей обычной непринужденной манере:
– Как хорошо, что вы приходите сюда, Томас! Ваши визиты скрашивают мои дни. Какими безотрадными были бы они без вас!
Ей очень хотелось услышать обо всем, что происходит за стенами тюрьмы, поэтому он всегда запасался свежими новостями.
Через несколько дней после начала их дружбы Лайном попросил Джейн прогуляться с ним по тюремному двору. Было довольно холодно, моросил дождь, но они не замечали этого.
Томас тихо промолвил:
– Мы живем в ужасное время, Джейн…
– Что случилось? – живо спросила она.
– В стране назревает беда. У короля много врагов… они повсюду, по всей стране; к тому же неприятности грозят и с другой стороны пролива.
– Вы имеете в виду французов?
– Хуже. Графа Ричмонда – Генриха Тюдора, который, как говорят, готовится напасть на короля и отобрать у него корону.
– Он никогда не сможет победить Ричарда.
– Надеюсь, что никогда, – сказал Лайном и подумал о том, что станет с королевским нотариусом, если король окажется в изгнании или, того хуже, – лишится головы. – Но это еще не все, о чем я хотел рассказать вам.
– Неужели у вас есть новости еще хуже?
– Да, и боюсь, они вас очень встревожат. Жаль, что именно мне приходится сообщать их вам, но вы сами просили меня рассказывать о том, что происходит.
– Вы очень хорошо делаете, что рассказываете обо всем. Мне очень хочется знать, как там – за стенами тюрьмы. Но, прошу вас, говорите же.
– Это только слух. Может быть, в нем нет и капли правды. – Томас немного смутился, а затем быстро произнес: – Это о маленьких принцах в Тауэре. Говорят, что они… что их больше нет в живых. Они были…
Он огляделся, и Джейн сама вымолвила это слово:
– Убиты?
– Так говорят.
– Но кто? Сам… король?.. О, я не верю, что он может это сделать. Он на такое не пойдет. Ведь они его племянники, и он любил их. Любил – клянусь, что это так и было.
Она вспомнила маленького Ричарда в день его обручения с Анной Моубрей. «Раньше женишься – раньше умрешь» – гласит старинная пословица. Но как можно представить себе, что этот смышленый мальчик мертв! Она не выдержала и горько расплакалась. Лайном был рядом с ней, он обнял ее за плечи, успокаивая.
– Джейн! Джейн! Милая Джейн, вы не должны плакать. Это всего лишь слух. Сомневаюсь, что в нем есть доля правды.
– Разве такие слухи могут возникнуть из ничего? Что-то в этом есть… я знаю. О, Эдуард, милый Ричард… как бы мне хотелось, чтобы вы были рядом. – Она посмотрела на Томаса. – Я любила их. Как своих собственных сыновей. Я часто бывала с ними. Мы вместе играли. Я могла бы быть их матерью.
Он отшатнулся. Ему не нравилось, когда она вспоминала о своей грешной жизни. Не раз ему приходилось напоминать себе, что она – порочная женщина. Но как ему хотелось забыть об этом!
Лайном не смог утешить ее и только повторял:
– Это всего лишь слух, который ходит по городу. Джейн сказала:
– Я могу выяснить все у Кейт. Это не может быть правдой. Почему король должен убить детей своего брата?
– Не говорите так громко. Если кто-нибудь услышит…
– Томас, – настаивала она, – объясните мне, почему он должен их убивать? У него есть корона. Он отнял ее у них; почему же он хочет отнять еще и их жизни?
– Корона принадлежит ему по праву, так как есть доказательство, что дети рождены не в законном браке.
– Это правда, но почему, спрашиваю я вас, необходимо лишать их жизни?
– Не спрашивайте меня. Мне неведомы поступки королей.
– Не верю я этим слухам! – горячо воскликнула Джейн. – И не поверю.
– Наверное, я неправильно сделал, что принес вам эту весть.
– Нет, все правильно. И очень прошу вас всегда рассказывать мне обо всем, что происходит. Не вздумайте щадить меня, я не желаю жить в неведении.
Он хотел было поцеловать ее руки, но Джейн удержала его, сказав:
– Оставьте меня сейчас. Я не могу ни о чем, кроме этого, думать. И я очень надеюсь, что вы придете и скажете мне, что все это неправда.
Лайном, уходя, чувствовал облегчение, что не соблазнился сказать что-нибудь такое, что потом фатальным образом сказалось бы на его будущем.
Джейн оставалась в своей комнате, горько рыдая, и когда наконец пришла в себя, веки ее покраснели, а глаза потемнели от горя.
– Плохие новости с воли? – спросили ее. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Она должна успокоиться, уверив себя в том, что это всего лишь слух. Почему Ричард должен убивать принцев, если доказано, что они незаконнорожденные и не стоят на его пути? У него нет причин для этого.
Джейн с нетерпением ждала прихода Кейт; и какое облегчение она ей принесла!
– Это – ложный слух, – заявила Кейт. – Принцы живы. Я как раз сегодня видела их.
– Слава Богу! Хвала Пресвятой Деве! – воскликнула Джейн.
Все изумлялись ее радостному настроению; позже она вспоминала этот день как один из самых счастливых в ее жизни.
* * *
Лайном был влюблен, и все знали об этом, кроме его самого. Знала его экономка, хотя не догадывалась, кто был объектом его любви. Знали и многие заключенные.Знала ли об этом Джейн? Пожалуй, да. Она часто думала о Томасе и вполне сознавала, что было несколько случаев, когда он готов был признаться ей в любви. Джейн не могла не задумываться о том, что он мог бы сделать для нее. Возможно, он смог бы даже добиться ее освобождения и, несомненно, оплатить ее долги. Ведь сам король благоволил к нему!
Мысль о свободе была очень приятной, но вместе с ней приходило горькое воспоминание о Гастингсе. «Я никогда не смогу полюбить Томаса Лайнома», – подумала Джейн. Как это глупо, что ты не способна полюбить человека, который мог бы так много сделать для тебя! Но с другой стороны, она ведь всегда поступала глупо. Именно ее безрассудство принесло ей и величайшее счастье, и огромнейшую печаль. И все же порой у нее мелькала мысль, что она отдала бы все на свете, лишь бы выбраться отсюда.
Тюремщики начали теперь относиться к ней с почтением, поскольку она стала близким другом одного из самых влиятельных людей, когда-либо посещавших тюрьму. А ведь королевский нотариус мог бы сделать для нее гораздо больше! Но, к сожалению, он напоминал ей Уилла Шора. «Я не питала никаких чувств к Уиллу, – подумала она, – и, наверное, не смогу полюбить Томаса».
А Лайном почти все время думал о Джейн. Он представлял себе, как она будет жить в его доме, давать распоряжения миссис Браунер, развлекать его гостей. Конечно, пойдут всякие сплетни, ведь Джейн была известной личностью, но он это переживет. Хотя разве он может жениться на Джейн Шор! Сама эта мысль нелепа. Она – арестантка, узница короля, и ему нужно будет получить его разрешение. А что скажет король, если скромный, пользующийся его доверием нотариус вдруг объявит, что хочет жениться на Джейн Шор?..