Холт Виктория. Жена ювелира

   – Спасибо, не хочу. Я совсем недавно обедала.
   Мэри подошла к окну, отодвинула тяжелую штору и посмотрела вниз, во двор.
   – Надеюсь, сегодня уже никто не придет и не потребует моего внимания. Но если вдруг это случится… ты ведь поймешь меня, моя прелестная Джейн?
   – Несомненно.
   – О Боже! – Мэри глянула через плечо и нахмурилась. – Ну конечно же! Он идет сюда!
   – Кто это? – спросила Джейн.
   – Ты его не знаешь, дорогая. Друг… мой особый друг. Если бы я знала, что он собирается заглянуть ко мне сегодня…
   – Я пойду, – сказала Джейн. – Вы же знаете, что я могу прийти в любой другой день, а если он ваш особый друг…
   – Право, дорогая, тебе нет необходимости уходить. Он идет к боковой двери. Если ты позволишь, я отлучусь всего на минутку, спущусь и сама его впущу. Это очень важный купец и мой большой друг, которому я поставляю свой товар.
   – Ну, если это деловой визит…
   – Не важно, не важно. Посмотрим, что ему нужно. Я приведу его сюда. Уверена, ты будешь рада с ним познакомиться. Он очень обаятельный и веселый человек. – Она ушла, бормоча извинения, и через несколько минут вернулась в сопровождении высокого, богато одетого купца.
   Джейн и купец посмотрели друг на друга с удивлением.
   Он заговорил первым:
   – Пресвятая Дева, неужели это миссис Шор!
   – А вы… тот самый купец…
   – … который приходил к вашему мужу покупать золоченую посуду.
   – Так вы уже знаете друг друга! – воскликнула Мэри. – Вот так сюрприз. И, как я вижу, приятный для вас обоих.
   – Больше всего, несомненно, для меня, – сказал он. Сейчас он держался по-иному, более смело, чем в то утро на Ломбардной улице. Джейн почувствовала приятное возбуждение, горячая кровь прилила к ее щекам, сердце гулко забилось.
   – Это действительно очень приятно, – сказала она, а он приветствовал ее долгим поцелуем.
   Гость уселся на кушетку, придвинувшись ближе к Джейн. Казалось, что он заполнил собой всю комнату, и она вдруг стала выглядеть безвкусно обставленной и недостойной его. Купец скрестил длинные, стройные ноги и секунду-другую задержал взгляд на заостренных башмаках, но всего лишь на мгновение, затем он вновь обратил взор на лицо Джейн.
   – Я в самом деле прекрасно помню нашу последнюю встречу, – сказал он. – Это была и наша первая встреча. Молю Бога, чтобы их было как можно больше. Очень хорошо помню ваши рассуждения, мадам, вашу критику в адрес короля.
   У Мэри перехватило дыхание.
   – Моя дорогая Джейн, могла ли ты так провиниться…
   – Очень провинилась, – сказал он, смеясь, – но я полагаю, она была справедлива. И я сказал ей, миссис Блейг, что ей следовало бы быть главным советником Его светлости.
   Мэри покатилась со смеху, но, как показалось Джейн, несколько преувеличенно.
   – Я уверена, – невозмутимо ответила Джейн, – что меньше всего подхожу для этой роли.
   – Думаю, – высказала предположение Мэри, – король охотно взялся бы поучить тебя.
   Купец наклонился вперед, взял Джейн за руку и принялся рассматривать ее ладонь.
   – Я вижу, в вашей жизни грядут большие перемены. Вас ждут богатство, слава и счастье.
   – Вы шутите? – спросила Джейн. – Или вы в самом деле разбираетесь в этом?
   – Вовсе не нужно смотреть на вашу руку, чтобы увидеть ожидающую вас радость. Это написано на вашем лице.
   – Джейн получает так много комплиментов, – вставила Мэри, – что они для нее ничего не значат. Она их выслушивает и тут же забывает – и при этом остается самой добропорядочной леди в городе.
   – Это я тоже прочитал, – сказал купец.
   – По моей руке или по лицу?
   – И по тому и по другому, – ответил он.
   – Я принесу напитки, – сказала Мэри и вышла.
   – Предполагали ли вы, что когда-нибудь увидите меня вновь?
   – Я думала, что больше никогда вас не встречу.
   – Надеюсь, вас опечалила эта мысль?
   – Возможно. Часто бывает грустно встретить кого-то, посмеяться, пошутить немного, а потом никогда больше не встретиться вновь.
   – Но если вы чувствуете грусть, значит, должны испытывать некоторое почтение к этой персоне, не так ли?
   – Почтение? – Джейн пожала плечами. Шок от встречи с ним уже прошел, она не чувствовала больше смущения, была лишь немного возбуждена. – Едва ли. Можно ведь просто развлечься.
   – Но ведь люди обычно почитают тех, кто развлекает их.
   – Это зависит от того, смею сказать, что они считают для себя важным.
   – Как я рад, что зашел сегодня к Мэри Блейг!
   – Я заметила, вы были так же удивлены, как и я. Но я вскоре покину вас, ведь вы пришли по делу.
   – Я буду в отчаянии, если вы это сделаете, Джейн…
   – Мне кажется, мы знакомы недостаточно долго, чтобы позволить себе называть друг друга по имени?
   – Мы многое знаем друг о друге. Какое имеет значение, что нам для этого понадобилось мало времени?
   – Я почти ничего не знаю о вас, сэр.
   – Вы знаете, что я вам нравлюсь. А это уже многое.
   – Вы очень самонадеянны.
   – Ну что вы, Джейн, я уверен, что вы не улыбаетесь так очаровательно тем, кто вам не нравится. Если же вы это делаете, то должен сказать, вы лицемерка; а мне и в голову не приходит такая мысль.
   – А что, я и тогда так улыбалась?
   – Конечно.
   – Это было нехорошо с моей стороны.
   – Безусловно, и в наказание вы будете называть меня Эдвард, а я вас – Джейн.
   Возвратилась Мэри, принеся с собой графин вина. Джейн заметила, что ее лицо покрылось красными пятнами. Мэри сегодня вела себя как-то странно. Она поставила на стол свое самое лучшее вино. Казалось, она питает глубокое почтение к мистеру Эдварду Лонгу, но в то же время немного его побаивается. Что же касается его самого, то он чувствовал себя совершенно свободно, очаровывая их обеих, но в то же время показывая, что интересуется только Джейн.
   Мэри перевела разговор на придворные темы и спросила Эдварда Лонга, каков самый последний модный танец.
   – Я служу при дворе и поэтому знаю, что там происходит, – объяснил он Джейн.
   Джейн рассмеялась, вино и компания этого мужчины очень подняли ее настроение.
   – Тогда вас, наверное, страшно позабавили мои рассуждения о дворе и придворных.
   – Вовсе нет. Я бы не сказал, что вы были неправы. Что же касается танцев… Ну, я немного поделюсь тем, что знаю. Давайте попробуем сделать пару па. – Он встал, возвышаясь над Джейн.
   – В соседней комнате у меня есть лютня, – сказала Мэри. – Сыграть вам? Уверена, что Джейн быстрее меня освоит эти па.
   Танцуя, смеясь, когда она делала неверные движения, Джейн думала: «После сегодняшнего дня я не увижу его вновь. Я больше не должна с ним видеться».
   Внезапно в дверь постучали, Мэри отложила лютню и подошла к двери. Джейн услышала, как она сказала: «Посетитель? Я сейчас спущусь». Мэри обернулась к танцующей паре:
   – Прошу простить меня. Я должна спуститься в лавку. Думаю, что не задержусь.
   – Мы прекрасно понимаем, – сказал Эдвард, – и будем развлекать друг друга до вашего возвращения.
   Когда дверь за Мэри закрылась, он продолжал:
   – Хоть бы она подольше задержалась, но сколько бы она ни отсутствовала, боюсь, что для меня это время покажется мгновением. – Он взял руку Джейн в свою. – Джейн, можешь ли ты понять, что с тех пор как я тебя увидел, я не могу ни о чем другом думать? Джейн высвободила руку.
   – Так не годится, сэр. После того как вы покинули дом моего мужа, вы совсем не вспоминали обо мне, пока не пришли сегодня сюда.
   – Почему ты так думаешь, Джейн?
   – Если бы вы горели желанием увидеть меня, вы бы вновь пришли в дом ювелира, чтобы выразить свое восхищение его посудой – и его женой, – а не ждали бы, пока случайно не столкнетесь с ней здесь.
   – О! Я прекрасно помнил, что ты жена ювелира, и думал: «Если бы только можно было с такой же легкостью владеть его женой, как его посудой…»
   – Вы слишком развязны, сэр, и мне это не нравится. Теперь Джейн держалась очень холодно.
   – Умоляю, прости меня, ибо, поверь мне, я сегодня сам не свой.
   – Вот именно. Мне не нравятся подобные проявления чувств при столь непродолжительном знакомстве. Но возможно, своим манерам вы научились при дворе.
   – Да, тебе бы понравился придворный образ жизни, если бы ты узнала его поближе.
   – Мне никогда не понравится тот легкий и бездумный образ жизни, при котором считается возможным, если не сказать обычным, делом соблазнять честных жен добропорядочных горожан.
   – Всем сердцем согласен с тобой.
   – Тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом.
   – Ради бога, конечно. О чем бы это? О последних войнах? О погоде? Как ты думаешь, вернется ли оспа этим летом в Лондон?
   Джейн рассмеялась.
   – Вам не приходят в голову более приятные темы для разговора?
   – Единственная тема, на которую я могу говорить, когда передо мной ты, может оскорбить твои прелестные ушки.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Когда вы были в доме моего мужа, вы прекрасно справились с ролью купца. Ваши глаза говорили, что вас в тысячу раз больше интересуют его товары, чем его жена. А сейчас вы играете роль…
   – Какую роль я играю?
   – Не покажусь ли я слишком самоуверенной, если скажу, что вы играете роль влюбленного?
   – Боюсь, Джейн, что все это вполне логично. Ведь даже самый практичный купец будет вести себя подобным образом, когда останется наедине с Джейн Шор.
   – А мне кажется, эта роль для вас весьма привычна.
   – Почему у тебя сложилось такое впечатление, Джейн?
   – Вряд ли купец, который никогда не имел ни времени, ни склонности играть роль влюбленного до того, как встретил меня, хоть немного не волновался бы. А вы проявили себя столь опытным в этой роли…
   – Но ты же должна видеть, что я не простой человек. Посмотри на меня и скажи, что ты видишь.
   – Я вижу человека с веселыми глазами, который любит смеяться. Я вижу человека, который любит хорошее вино, и лучшее из вин Мэри вряд ли устраивает его. Вы любите веселье и удовольствия.
   – О, я вижу, с тобой надо быть начеку.
   – Можете поступать, как вам угодно.
   – Тогда я приступаю к делу, Джейн. – Смеясь, он схватил ее и приблизил свое лицо к ее лицу.
   Джейн рассердилась, но, как она вдруг поняла, не потому, что он хотел обнять и поцеловать ее, а потому, что он собирался сделать это как бы между прочим, всего лишь во вторую встречу.
   – Прошу вас тотчас же отпустить меня, – сказала она с достоинством.
   Он быстро сообразил, что она действительно разгневана.
   – Умоляю, прости меня, – сказал он смиренно.
   – А я умоляю вас передать Мэри, что я должна была немедленно идти.
   – Позволь мне сказать хоть пару слов в свое оправдание.
   – Не может быть никакого оправдания.
   Она вышла в соседнюю комнату, где оставила свою накидку. Он последовал туда же и стоял, покорно наблюдая за ней.
   – Я больше никогда не желаю вас видеть, – сказала она ему.
   Джейн вся дрожала, ибо, несомненно, это была ложь. В ней все перевернулось с того самого момента, как она впервые увидела его. Она почувствовала, что если бы никогда не знала его, то в конце концов, наверное, научилась бы испытывать чувство удовлетворения жизнью, теперь это было невозможно. Она будет помнить его всю жизнь – его прекрасное лицо, его величественную фигуру и жизнерадостный смех. Она понимала, что ей грозит большая опасность, так как знала все свои слабости. Ей бы следовало побыстрее убежать, пока она еще в силах сделать это. Его энергия и мужественность говорили о том, что он небезразличен к женщинам! Такая грациозность и очарование, такая легкая манера произносить слова, которые приятно слышать, могли быть результатом только очень большого опыта. Он был таким же распутником, как и Гастингс. Но этот человек более опасен, ибо уже сейчас, совсем немного побыв в его обществе, она обнаружила, что ее воля к сопротивлению действительно становится все меньше и меньше.
   Он положил руки ей на плечи и сказал:
   – Я вел себя слишком развязно. Поверь, у меня не было никаких дурных намерений. Ты должна простить меня – при виде тебя я сразу же потерял душевный покой. Обещай, что мы останемся друзьями, или я тотчас же умру от тоски. Сними свою накидку и дай мне еще один шанс.
   – Какой шанс?
   – Получше узнать друг друга. Стать друзьями.
   – Что проку в том, что мы будем друзьями?
   – А ты думаешь, что смогла бы так скоро ощутить ко мне более сильное чувство, чем дружба?
   – Даже если бы это случилось, что в том хорошего? – Она обернулась к нему, пытаясь прочитать на его лице насмешку, но оно оставалось совершенно серьезным.
   Он сказал:
   – Джейн, я буду честен с тобой. Если бы я только встретил тебя до того, как ты вышла замуж за ювелира! Но что есть – то есть. Разве бедняк не имеет права подобрать крошки, которые падают со стола богатого человека?
   – Не понимаю вас.
   – Мы не можем быть любовниками, ибо я вижу – ты добродетельная женщина. Я тоже хотел бы быть добродетельным, но, увы!.. плоть моя слаба. Джейн, подари мне свою дружбу. Я буду дорожить ею.
   Джейн бросила капюшон на скамью. – Давайте вернемся в другую комнату, – сказала она, – а то Мэри удивится, увидев нас здесь.
   – Так я прощен?
   – Прощены. Но умоляю вас, не забывайте, что я не потерплю подобного поведения с вашей стороны.
   – Я запомню это, Джейн.
   Они посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись. Джейн не понимала, почему она смеется – разве только потому, что его общество действовало на нее так, что ей просто хотелось смеяться от переполнявшего ее счастья.
   – У нас нет причины для смеха, – сказала она, пытаясь выглядеть серьезной.
   – Как раз наоборот, – уверил ее он, – ведь мы смеемся от счастья, Джейн. Я безумно рад, что ты меня простила.
   – Вы, конечно, решили, что я какая-нибудь недотрога?
   – Глядя в твои глаза, никогда этого не подумаешь. В тебе, Джейн, скрыта огромная теплота, она предназначена для счастливца, который сможет разжечь огонь.
   – Однажды, еще до замужества, у меня был весьма печальный опыт. Он мог бы закончиться настоящей бедой. Меня чуть было не похитили. С того самого дня я просто обязана вести себя осторожно.
   – Бедное дитя! Этого мерзавца следовало бы заточить в Тауэр.
   – И я так думаю. Но, по-видимому, он один из придворных.
   – Хотел бы я знать его имя!
   – Даже если вы узнаете, это вам ничего не даст. Он занимает очень высокое положение.
   – Прошу тебя, Джейн, скажи мне.
   – Полагаю, это лорд Гастингс.
   – Какой мерзавец!
   – Я тоже так думаю и все еще дрожу при мысли, какой бы могла быть моя участь, если бы его замысел удался.
   – Это наказание за твою красоту. Ты не бойся, я не сделаю ничего подобного, – сказал он мягко. – Я не пойду на обман. Если мне посчастливится и ты придешь ко мне, пусть это будет по доброй воле – или не будет вовсе.
   – Не может быть и речи о том, что вы предлагаете. Вы забываете – я уже замужем.
   – Как бы мне хотелось забыть это!
   – Теперь вы поняли, почему я неожиданно так рассердилась? То, что я пережила, заставляет меня остерегаться соблазнителей.
   – Между вожделением и любовью существует огромная разница.
   – Первое может зародиться в один момент, – сказала она задумчиво. – Любовь же требует длительного и напряженного труда.
   – Ты ошибаешься, Джейн. Порой любовь возникает гораздо быстрее, чем страсть.
   – Тогда они близнецы, и, вероятно, их трудно отличить друг от друга. Кажется, возвращается Мэри Блейг. Теперь я должна идти.
   – Я провожу тебя до Ломбардной улицы.
   – Прошу вас, не надо.
   – Я во всем повинуюсь твоим желаниям, Джейн.
   – Тогда я пойду одна. Я боюсь выходить на улицу только с наступлением темноты.
   – Джейн, мы должны встретиться вновь!..
   – Думаю, это последняя наша встреча.
   Мэри замешкалась в дверях; она кашлянула, подождала немного, а затем вошла.
   – Мэри, – сказала Джейн, – уже поздно, мне пора идти домой.
   Мэри посмотрела на нее, потом на него.
   – Джейн пойдет одна, – сказал Эдвард.
   – И оставлю вас вдвоем обсуждать ваши дела, – добавила Джейн.
   Спеша по улице, она чувствовала себя смущенной, а дома любопытные взгляды Кейт вызывали у нее раздражение; когда же ювелир положил свои руки ей на плечи, Джейн с трудом сдержалась, чтобы не попросить оставить ее в покое.

* * *

   Мэри Блейг торопливо вышла из дома на берегу реки. Плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим ее лицо, окутывал ее с головы до ног. Нужно было быстро найти лодочника, чтобы переправиться через реку; она всегда чувствовала облегчение, оказавшись на другом берегу. Время от времени она спрашивала себя, почему она не бросит это дело и не станет жить как леди – может быть, в какой-нибудь деревне недалеко от Лондона, например в Бетнел Грин или Брентфорде, или еще дальше – в Суссексе или Суррее. Но она знала, что если бы действительно того пожелала, то завтра же могла уехать. Однако она была не в силах заставить себя бросить свое прибыльное дело. Кружевница короля? Ну что же, можно и так зарабатывать деньги. Но был и другой, более легкий путь; а Мэри Блейг прежде всего была деловой женщиной.
   В Чипсайде она слыла уважаемой кружевницей, занимавшей почти такое же высокое положение, как торговцы шелком и бакалейными товарами. Хотя, конечно, не такое высокое, как ювелиры. Но даже сам Уилл Шор вряд ли был богаче ее. Поэтому в Чипсайде Мэри Блейг ходила на званые обеды и сама устраивала приемы для наиболее достойных соседей. Но по-настоящему властвовала она в Саутуорке под именем миссис Би. Ей принадлежали просторный дом и девушки, работавшие на нее. Любая из них по приказу миссис Би могла быть выдворена на улицу и обречена на голодную смерть. Ей нравилось напоминать им об этом, ибо миссис Би любила власть гораздо больше, чем деньги.
   В пятнадцать лет Мэри приехала в Лондон из деревенской очень бедной семьи, в которой она была двенадцатым ребенком. Ей предстояло стать компаньонкой одной из тетушек, сумевшей накопить немного денег, и Мэри надеялась, что однажды эти деньги достанутся ей. Но когда она увидела, как живут в Сити, то поняла, что существуют более быстрые пути приобретения богатства, чем ожидание смерти престарелой леди, капитал которой был огромным только в глазах бедствующих родителей Мэри.
   Вначале дела у нее шли не слишком успешно. Была у нее любовная история, сбежавший возлюбленный, ребенок, родившийся в доме, напоминавшем тот, которым она теперь владела в Саутуорке. Некоторое время она работала там, затем сделала ловкий ход, в котором не обошлось без шантажа. Мэри не любила шантажировать, ибо знала, что это опасно, но дело было настолько простым, что она решила воспользоваться представившимся случаем. В этой истории был замешан богатый купец и недавно вышедшая замуж молодая женщина.
   – Дайте мне денег, чтобы я смогла открыть маленькую кружевную мастерскую, – и вы больше никогда обо мне не услышите.
   Она получила деньги, кружевная мастерская процветала, а затем появился дом в Саутуорке. Последний доставлял ей гораздо большее удовлетворение, чем кружева. Он дал ей большие деньги и огромную власть. Мэри получала наслаждение оттого, что могла по своему усмотрению кроить жизни работавших на нее. В Чипсайде к ней приходило много девушек, чтобы научиться плетению кружев, некоторые нанимались в служанки. Проще простого было ввести их в искушение. И как быстро откликались они на ее участие!
   – Я знаю, как помочь тебе. В Саутуорке есть дом…
   Все обиды, которые жизнь преподнесла Мэри Блейг, она вымещала на этих девочках. Она постоянно выискивала новые жертвы. И вот теперь такой жертвой должна была стать Джейн Шор.
   Мэри жила интересной жизнью. Она ловко совмещала две совершенно разные стороны своей жизни, не смешивая их. В Чипсайде только один человек знал о том, какая связь существует между кружевницей и содержательницей публичного дома. Это был Дэнок, но он никогда никому не сможет об этом рассказать.
   Лодочник подвел лодку к ступенькам, Мэри проворно прыгнула в нее, вскоре она уже была на северном берегу реки. Она откинула капюшон. Миссис Би осталась на южном берегу Темзы.
   Мэри Блейг с улыбкой вспомнила о привлекательном мужчине, который попросил помочь ему встретиться с Джейн. «Никому другому, – подумала она, – я бы не предоставила свой дом в Чипсайде для подобной цели».
   Как бы ей хотелось быть такой же молодой и красивой, как Джейн! Она мечтательно вздохнула, словно сама была глупой и сентиментальной девушкой. Ну что ж, Джейн его скоро утомит, а затем, когда ювелир узнает о нравственном падении жены и, возможно, отвернется от нее, Мэри – добрая и практичная – поможет ей советом.
   Она свернула в Баклсбери, закуталась поплотнее в плащ, словно это могло помочь снова превратиться из Мэри Блейг в миссис Би, быстро спустилась по трем каменным ступенькам и вошла в лавку.
   Они с Леппусом хорошо знали друг друга. Возможно, он и удивляется время от времени, почему она делает столь странные покупки. Но это не имело никакого значения. Пусть Леппус занимается своими собственными делами, а в чужие нос не сует. Несомненно, у него тоже есть что скрывать.
   Он появился, как только она вошла. «Отвратительный маленький коричневый жук», – подумала она. Его крючковатый нос подергивался.
   – Добрый вам день, леди. Чем сегодня могу служить? Она последовала за ним в комнату позади лавки. Леппус уселся на высокий стул и уставился на нее.
   – Мне нужен один из ваших эликсиров жизни, – сказала она.
   – Омолаживающая микстура! Мой эликсир жизни! Ведь жизнь – это любовь, а любовь – это жизнь, леди. Мой эликсир стоит больших денег, но он ведь гораздо дороже денег, не так ли? Он даже старых делает молодыми.
   – Да, да. Пожалуйста, дайте мне его.
   – Я вам дам его, но вначале скажите, он предназначается для леди или для джентльмена?
   – А разве есть какая-нибудь разница?
   – Я ведь не смогу заговорить его, если не буду знать, для кого он? Для мужчин и для женщин – разные заговоры.
   – Ну, тогда это для женщины.
   – Молодой или пожилой?.. Или она вступает в такой период жизни, когда о возрасте не спрашивают?
   «Что это – наглость с его стороны или ему действительно нужно это знать?» – подумала она.
   – Для молодой, – оборвала его Мэри.
   – Не печально ли, что нам приходится заставлять девушку делать то, что в ее возрасте должно быть естественно?
   – Дайте мне, пожалуйста, порошок. У меня мало времени, и я должна идти. Вот деньги.
   Но пытаться торопить его было бесполезно. Она почувствовала в нем такую же жажду власти, как и в себе самой, и поэтому хорошо поняла его.
   – Деньги! – воскликнул он и метнул на нее взгляд круглых и блестящих, как бусинки, глаз, выглядывавших из-под густых бровей. – Что значат деньги для такого художника своего дела, как я!
   Он был могуществен, она знала это. Он владел множеством необычных секретов. Ей захотелось дать ему понять, что она знает о его власти и уважает ее; но пусть он тоже уважает ее власть.
   – Это для одной довольно важной персоны.
   – О, милая леди, для голодной собаки попрошайка с коркой хлеба тоже важная персона. Для подмастерья и бедный ремесленник – важная персона. Важность – относительна, и вы, должно быть, знаете, что я служил Его светлости королю.
   Щеки Мэри внезапно зарделись, с ее уст готовы были сорваться какие-то слова, но она подавила в себе этот порыв.
   – Ну, полноте, – сказал Леппус лукаво, – неужели вы рассердились на меня? Разве я сказал что-либо обидное? Ведь глядя на вас, можно подумать, будто любовный напиток предназначается для некоей особы, пленившей вашего возлюбленного.
   Неужели это правда, что у него колдовской всевидящий взгляд и он знает все? Сегодня жутковатая атмосфера его лавки еще больше не понравилась ей.
   – Я вам заплачу и больше не отниму у вас времени, – сказала она.
   – Как пожелаете.
   Он протянул ей тощую руку со снадобьем.
   Она чувствовала, как в ней нарастают гнев и смятение, когда повернула в Поултри и поспешно направилась в сторону Ломбардной улицы. Но разгневана она была не на Леппуса, а на Джейн Шор. «Плутовка, – подумала она, – как же я ее ненавижу!.. Но она самая красивая из всех женщин, на которых я когда-либо положила глаз; она мне еще очень пригодится».
   Уилл как раз выезжал из ворот, когда Мэри подошла к его дому. Он слез с лошади и поприветствовал ее.
   – К сожалению, – сказал он учтиво, – мне необходимо поехать к клиенту. В доме вы найдете Джейн.
   Когда Мэри ответила, что идет повидать Джейн, Уилл немного смешался и затем добавил:
   – В последнее время она кажется чем-то подавленной.
   Хотел бы я знать, что ее беспокоит. Может, вы ее как-то ободрите…
   – Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, – сказала она ему.
   Джейн приняла ее в гостиной. Девушка была бледна. Неудивительно! Вне сомнения, она провела не одну бессонную ночь. «Ну-ну, мой цыпленок, – подумала Мэри, – нельзя получать удовольствие и сохранять при этом добродетель, хотя, очевидно, такая красоточка, как ты, думает, что это вполне возможно…»
   – Давно тебя не видела, – сказала Мэри. – Почему ты не пришла вчера вечером? Я ждала тебя.
   – Мэри… я не могла прийти.
   Мэри села на стул и расправила платье.
   – Я не буду спрашивать о том, о чем ты, может быть, не хочешь говорить, – сказала она. – Но неужели ты сторонишься моего дома из-за некоей персоны?
   – Но каждый раз, когда я прихожу, он там! – с жаром воскликнула Джейн.
   – Теперь он бывает у меня каждый день в надежде увидеть тебя. Я сожалею… Да-да, я весьма сожалею о том, что вам приходится встречаться в моем доме. Это ставит меня в очень затруднительное положение.