Но вдруг все показалось ей незначительным. Потому что теперь она хотела лишь одного - раствориться в объятиях Райана Маккрея, неразрывно слиться с ним так, чтобы больше никогда не существовать без него.
Райан снял блузку с Линдсей, целуя ее шею и подбородок. Лифчик расстегнулся легко, и Райан внезапно и страстно засмеялся, поймав руками жаркие груди. Линдсей чуть не задохнулась, когда он стал большими пальцами ласкать ее соски. Они вдруг затвердели, и Райан застонал. Прикосновения его грубоватых рук казались Линдсей каким-то фантастическим эротическим массажем. Она откинула голову, зажав в кулаке волосы Райана, а он провел губами по ее плечу, точно обдав его пламенем.
Она гибко изогнула спину, предлагая себя, и он жадно принял ее, лаская напрягшийся до боли сосок, потом отпустил его, соблазнившись другим округлым бутоном, венчавшим ее грудь.
- О малышка! - вырвался у него сдавленный крик мольбы и тут же прервался - он овладел ее губами.
Линдсей вся отдалась порыву в ответном поцелуе, нетерпеливо стремясь найти его язык. Она почувствовала, как по телу Райана пробежала страстная дрожь, и услышала его стон. Она задрала рубашку Райана, а он прошептал какие-то восхитительно откровенные слова любви, пройдясь дерзким кончиком языка по изгибу ее верхней губы. Нетерпеливыми руками Линдсей расстегнула пряжку на его ремне, потом молнию, и ее пальцы погрузились в волосы на животе Райана.
Райан напрягся от этого дразнящего прикосновения и простонал:
- Не уходи теперь! О Господи, Лин, ласкай меня! Я твой!
Она охотно ответила на этот жаркий призыв и стала гладить его сильными нежными пальцами. Райан выгнул спину, слегка откинул голову назад, и ее взгляду открылось напряженное, подрагивающее от волнения горло.
- Лин, милая! - радостно воскликнул он и с наслаждением устремился в ее объятья, порывисто сжав руками ее талию.
Райан сорвал с себя рубашку, и она принялась гладить его мускулистую грудь. Линдсей сжала губами крохотный мужской сосок, чувствуя, как он твердеет у нее во рту. Лихорадочно, с присвистом дыша, Райан начал искать застежку ее шорт. Линдсей вернулась, и он скользнул руками под вдруг ставший свободным пояс. Он потянул его вниз и обнажил нежные, соблазнительно округлые ягодицы.
Райан застонал, приподнимая; ее и лаская согретое солнечным теплом тело.
- Малышка, прошла целая вечность с тех пор, как я держал тебя, такую пылкую, в своих объятьях. - Он уткнулся в ее ухо, осыпая Линдсей горячими влажными поцелуями. - Ты хочешь меня, Лин. Я знаю, ты хочешь меня.
- Да! - скорее прорыдала, чем произнесла, она и припала к нему, краем сознания понимая, что его неистовый зов отнюдь не порождение сиюминутной страсти, он вобрал в себя и прошлое, и настоящее, но не стала задумываться над этим. - Люби меня, Райан! Люби меня...
Он с восторгом прокричал что-то в ответ и, опустившись на колени, в один миг стянул с нее шорты и трусики. Он целовал нежный живот, лаская языком впадину пупка. Затем ласково, настойчиво раздвинул ей ноги и стал гладить их, осыпая поцелуями.
Линдсей пролепетала заветное имя, а он принялся осторожно массировать круговыми движениями снизу вверх ее бедра, а потом прошелся по ним жаркими губами.
Но вот Райан чуть дотронулся до нее кончиком языка, и это чудесное, пьянящее прикосновение дарило столько неги, что Линдсей тихо вскрикнула. Она, ослабев, подалась к нему, а он, запыхавшись, радостно смеясь, поднял се на руки, ловко уложил в пряную траву и приник к Линдсей, раздвинув коленями податливые ноги.
- О Лин, - прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. - Я никогда не думал, что могу скучать по кому-нибудь так, как скучал по тебе! Словно я потерял часть самого себя. Словно куда-то делась часть моей жизни...
- Теперь я с тобой, - нежно прошептала Линдсей, прижимаясь к нему губами. - Райан, я здесь.
Трех прошедших лет точно не было вовсе. Они не чувствовали ни стыда, ни неловкости, ни неудобства, словно давным-давно привыкли друг к другу. Два тела сплелись воедино, такие близкие и знакомые. Это походило скорее на воссоединение душ, чем на воссоединение плоти.
Уверенно и нежно Райан, как опытный поводырь, вел ее к блаженному финалу. Он разбудил все, что так долго спало в ней, даря заветные радости и заранее зная, каким будет ответ, беспрестанно в изнеможении произнося ее имя, словно какое-то колдовское заклинание. Они предавались любви истово, с наслаждением, забыв про всякие запреты и условности, придуманные людьми, будто тепло солнечного света, благоухание примятой их телами травы и влажной земли смели все преграды. Они не замечали ничего вокруг, точно остались одни в целом мире, обреченные на доставляющие неизъяснимое наслаждение восхитительные ритмические движения, древние, как окружающие холмы.
Извечные приливы и отливы любви накатывали, отступали и возникали вновь, устремляясь неспешными, нежными волнами к чудесному заветному берегу, сулящему наконец освобождение от непрестанного бега. До Линдсей доносился порой ее собственный голос, и она недоумевала, неужели это она может так резко, так часто вскрикивать. Райан что-то шептал, мышцы спины вздрагивали под ее ладонями. Он возноси" ее, бездыханную, на край чувственной бездны, но не позволял упасть вниз, поддерживая ее, пока она снова не теряла голову от нестерпимого блаженства. Она извивалась в его руках, вскрикивала, точно захлебываясь в рыданиях, слышала, как он то и дело подбадривает ее срывающимся голосом.
- Райан!..
- Скоро, - сдавленно выкрикнул он. - Подожди немного, Лин. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я вообще не хочу, чтобы ты когда-нибудь...
- О Райан! - Это был то ли вопль протеста, то ли мольба о пощаде, она скользила под ним, полузакрыв глаза, но наблюдая за Райаном, зная, что он не спускает с нее взгляда. Она помнила, какое наслаждение доставляло ему смотреть, как она страстно, бесстыдно отвечает на его любовь.
- Боже мой, Линдсей!..
- Райан! О Райан!..
- Со мной, - простонал он сквозь стиснутые зубы. - Лин.., о Лин! Сейчас, дорогая.., сейчас!
Он сжал ее бедра и резко приподнял Линдсей навстречу сильному, пронзительному толчку своего тела, приближая ее к манящей, искрящейся абрисом воронке нарождающегося взрыва ослепительной, раскаленной добела чувственности и унося ее в клокочущую страстью бездну.
Глава 7
Линдсей выгнулась под ним с дрожащим криком, впилась ногтями в его поясницу, настойчиво, горячо прижала его к себе. Словно издалека до нее донесся первобытный бессловесный крик Райана; его тело содрогнулось в последнем освободительном порыве.
Он что-то простонал и рухнул в ее объятья с неистово бьющимся сердцем. Райан ловил ртом воздух, обжигая жаром дыхания шею Линдсей, и она чувствовала, как их смешанный пот стекал струйками по ее телу, когда он шевелился.
- О Линдсей, - вздрогнув, проговорил Райан резким, хрипловатым голосом. - Как я смог прожить без тебя?
Она прижалась лицом к его влажной щеке, не желая больше ничего слышать. Ей хотелось просто продлить в тишине минуты сладостного блаженства, остаться слитой воедино с этим мускулистым мужским телом, так глубоко, так неразрывно спаянным с ней. Сердце подсказывало ей, что Райан тоже был рад полежать недвижимо рядом, насладиться их близостью в чудесные мгновения неизбывной нежности.
В страстных ласках Райана чувствовался отчаянный надрыв, будто благодаря своей любви, благодаря силе воли и тела он мог повернуть время вспять, стереть все обиды и неприятные воспоминания последних трех лет жизни. И на какое-то время это ему действительно удалось.
- Я скучала по тебе, - услышала Линдсей свой шепот, понимая, что говорит чистую правду. - О Райан, как я тосковала!
- Знаю. - Он крепче обнял ее. - Ты не представляешь себе, сколько часов я провел, сидя у телефона, сгорая от нетерпения позвонить тебе. Но я был в ужасе оттого, что ты повесишь трубку и между нами все будет кончено. Поэтому я предпочитал сохранить надежду, а не узнать горькую правду...
Линдсей повернула к Райану лицо и поцеловала любимого в шею, наслаждаясь жарким мужским запахом его влажной кожи. Над ними, высматривая добычу, парила хищная птица, рельефно выделяясь на фоне неба, точно четкий рисунок на голубой эмали.
- Ты потрясающая женщина, Линдсей. Я тебя помнил такой, - сказал нежно Райан. - Прошло столько времени, хотя, казалось, лишь вчера... - Он провел языком по уголку ее губ. - Как мне нравится любить тебя. Ты необыкновенно страстная, ты так отвечаешь на мои ласки, что я стремлюсь продлить навечно это блаженство.
- Мне тоже очень хорошо, когда ты со мной. - Линдсей улыбнулась, почти касаясь губами его рта. - Иногда мне кажется, что я вот-вот выплеснусь, но ты удерживаешь меня, и я чувствую себя уютно и покойно.
- Я удерживаю тебя потому, что боюсь потерять. - Райан нежно покусал ее нижнюю губу. - Мне всегда кажется, что пламя страсти спалит тебя в последние секунды.
- Ты умело зажигаешь меня, - ответила Линдсей, стесненно смеясь. - Я всегда стараюсь сохранить какую-то видимость приличий, но потом ты делаешь со мной то одно, то другое, то третье, и я теряю контроль над собой, совсем не могу держать себя в рамках и становлюсь совершенно бесстыдной.
- Что от тебя и требуется, - прогудел Райан. - К черту приличия! Я хочу, чтобы мои женщины были горячими, распутными и.., ой!
Он дернулся со смехом, когда она впилась ему в спину десятью прекрасно отманикюренными ногтями.
- Полегче, дорогая, разве ты хочешь растерзать это утомленное старое тело?
- Утомленное старое тело? - Линдсей подняла бровь. Она провела ладонями по мускулистой спине и ягодицам Райана.
- Пожалуй, нам с тобой хватит его еще на несколько лет. Я не слишком придавил тебя?
- Пока нет. - Она стерла пятно с его щеки, медленно провела пальцами по теплой влажной коже. - Только мне кажется, что лежу я на увесистом камушке, который пригодится для дома Боровейка. Не скоро пройдет синяк на моей спине, это уж точно.
- Вот что получается, когда предаешься разнузданной страсти на заброшенной пустоши, - поддразнил ее Райан, погладив изгиб ее красивой спины. Он вытащил из-под Линдсей камень и задумчиво посмотрел на него. Пожалуй, возьму с собой, и пусть лежит на моем столе как память о счастливых мгновениях.
- Что-то уж больно ты расфилософствовался, Тарзан, - спокойно проговорила Линдсей, по-хозяйски похлопав его по ягодицам. - Смотри не обгори.
- Этого легко избежать. - Он чуть перекатился на бок и нежно прижал ее к себе. Потом приподнялся на локте и окинул взглядом ее загорелое тело, словно навсегда надеясь запомнить облик обнаженной Линдсей. Он провел рукой по ложбинке вдоль ее спины, по округлому бедру. - Я так скучал по тебе! Представлял себя с тобой, казалось, я ловлю руками пламя и дым. Я просыпался, вспоминая тебя. Вспоминая твою кожу. Запах твоих волос, вкус твоих... - Райан усмехнулся. - Потом я вставал с постели и полночи ходил по комнате, стараясь выбросить тебя из головы. Ходил? Как бы не так! Я бегал. Бегал как сумасшедший. Милю за милей, столь отчаянно желая тебя, что мне до сих пор больно даже думать об этом.
Линдсей довольно рассмеялась, радуясь тому, что он смотрит на нее. Она вытянулась, как кошка, впитывая в себя тепло солнечных лучей, точно подогретое масло.
- Это полезно для сердечно-сосудистой системы. Я говорю о ходьбе.
Он что-то прошептал в ответ с показным недовольством, приник к ней губами, и они принялись целоваться - нежно, сладостно, горячо. Неистовая страсть, испепелявшая их несколько минут назад, переросла в какое-то более глубокое чувство. Он улыбнулся, оторвавшись от ее губ.
- Надеюсь, ты не горишь желанием вернуться в Бостон?
- Могу ли я узнать, что ты задумал?
- Наверстать упущенное, - проворковал Райан. - Нам нужно восполнить три года, лишенных любви, мадам...
- Не я виновата в нашей разлуке, - сонно пробормотала Линдсей, даже не придавая значения этим словам, пока не заметила, как Райан слегка напрягся.
- Нет, - жестко сказал он. - Нет, пожалуй.
Он перекатился на спину, и Линдсей вздрогнула, когда прохладный ветерок овеял ее обнаженное тело, прежде согретое его теплом. Она хотела что-то сказать, но казалось, все было уже сказано прежде.
Растворившись на мгновенье в неистовом, незабвенном восторге любви, она забыла о прошлом. Для нее ничего не существовало в мире, кроме них двоих и полной гармонии их чувств. Будто не минуло трех долгих лет разлуки.
Райан лежал очень тихо, она повернулась к нему и заметила, что он смотрит в небо, лицо его было задумчивым и немного суровым. Она вздохнула и перевела взгляд на старый каменный амбар. Его руины высились безмолвно на фоне неба - точно загадочный памятник тщете человеческих устремлений.
- Райан, я...
Он перевернулся на бок и тут же заставил Линдсей замолчать, медленно, долго целуя ее.
- Давай ненадолго забудем обо всем, кроме этих счастливых минут, Лин. Малышка, давай проведем вместе несколько часов. Это все, о чем я прошу.
Конечно, это была почти невыполнимая просьба. Где-то в глубине души Линдсей не соглашалась с ним, но она разомлела в сладостных объятьях, уютно, удобно устроившись возле него, ей так не хотелось спорить с Райаном. Однако тщетно было надеяться на воцарение безоблачного мира между ними они все равно не перестанут дразнить друг друга и в конце концов дойдут до взаимных упреков и оскорблений.
- Хорошо, - прошептала Линдсей и потянулась к Райану, готовая раствориться в его нежных объятьях. - Пускай будут только эти счастливые минуты...
- Смотри под ноги. - Райан оставил Линдсей у двери и пошел зажечь свет. - У входа осталась пара нераспакованных картонных коробок.
Линдсей нерешительно проникла в обшитую панелями прихожую городского дома Райана в Бикон-Хилле.
- Осталось все так, будто ты никуда и не уезжала.
- Агнес Вандерштадт открыла мне квартиру две недели назад. Она принесла из кладовки вещи, и я убил уйму времени, распаковывая их.
Линдсей согласно кивнула и медленно поднялась по пяти широким мраморным ступеням в большую комнату. Агнес, много лет прибиравшая раз в неделю квартиру Райана, относилась к своим обязанностям с присущей, датчанкам аккуратностью. Воздух и доме еще сохранил запах мастики для натирки полов и лимонного масла.
У дальней стены глыбился большой мраморный камин, по обе стороны от него стояли книжные шкафы - от пола до потолка. На соседней стене виднелось еще больше книг - сотни изданий по архитектуре с подробными указателями содержания и технические справочники. Мебель была тяжелой, темной, добротной, кое-где новая, кое-где старая, до боли знакомая.
В этом доме мало что изменилось. И все же изменения были. Совсем незначительные, но Линдсей заметила их. Появился новый роскошный обюссонский ковер из шерсти с замысловатым рисунком в приглушенных зеленовато-желтых тонах. В застекленном шкафу с подсветкой напротив камина стояли терракотовые статуэтки. То тут, то там притягивали взгляд загадочные фигурки, видимо привезенные с Востока. Еще одну стену украшала коллекция африканских ритуальных масок - безмолвное, жутковатое, созданное руками неизвестного мастера напоминание о суровых, таинственных обрядах.
Линдсей нахмурилась. Изменения в доме Райана походили на изъяны в гобелене со сложным рисунком, они были незначительны, не сразу бросались в глаза, зато будили фантазию, заставляя дорисовывать в воображении недостающий узор, пусть он и не всегда совпадал с оригиналом. Непонятное раздражение охватило Линдсей. Все еще хмурясь, она оглянулась на Райана. Он стоял у двери и наблюдал за ней.
И вдруг она поняла, почему, встретившись с ней, он был сбит с толку и раздосадован, обнаружив в ней изменения, которые не ожидал увидеть.
- "Дюбонне" со льдом и лимонным соком? Линдсей неожиданно улыбнулась, беспокойство прошло.
- Да, спасибо. У тебя хорошая память. Он направился к бару, который был устроен между двумя высокими стеклами, окантованными свинцом, бросил на ходу пиджак на спинку стула и ослабил галстук. Внизу за окном на горбатой клинкерной мостовой показалась машина, ее крошечные скошенные стекла сверкали точно драгоценные камни.
Линдсей подошла к латунному столику, на котором располагалась коллекция разноцветных камней и сверкающих граненых кристаллов. Она взяла необработанный кусок янтаря.
- Я и не думала, что ты так увлекаешься геологией.
- Это сувениры, - тихо ответил Райан, он подошел к Линдсей и встал рядом с ней. - Янтарь из Литвы, кристаллы кальцита из Камберленда в Англии. А этот хризолит - из Новой Зеландии.
Он протянул Линдсей стакан, она приняла его и положила янтарь на место.
- Африканское искусство. Остатки материальной культуры древнего человека Южной Америки. С тех пор как я в последний раз видела тебя, ты превратился в настоящего историка.
Райан поставил стакан на широкую полку камина и присел на корточки у очага.
- Я уже не тот, каким был, Линдсей.
"И я уже не та", - чуть не призналась она, но вовремя остановилась. Райан возился с растопкой и спичками, а Линдсей задумчиво смотрела ему в спину. Предупреждение? - подумала она. Или констатация факта?
"Ты ведешь себя как ревнивая жена, - раздраженно напомнила себе Линдсей, утопая в мягком диване. - Райана не было три года. Естественно, он тоже должен был измениться".
Она задумчиво поигрывала льдом в стакане. Они вернулись в город несколько часов назад, опьяненные солнцем, свежим воздухом и друг другом. Как и в прежние времена, пообедали омарами с шампанским, потом пошли выпить еще в одно место, потанцевали.
Отзвуки прошлого.
В тысячный раз за сегодняшний день Линдсей разглядывала мужественный, резко очерченный профиль Райана, удивляясь тому, что он и вправду здесь, рядом. Сколько раз она страстно желала, чтобы эти такие родные руки обняли ее. Как она мечтала услышать его густой, раскатистый смех, его хрипловатый голос, которым он нашептывал по ночам ее имя.
А теперь мечты стали явью, и в это верилось с трудом. Она вздохнула, сбросила вечерние туфли и положила ноги на край кофейного столика, скрестив колени. Ты дура, с отвращением сказала она себе. Три года назад он уехал от тебя, даже не попрощавшись, но не прошло и недели, как он вернулся в Бостон, и ты снова в его объятиях.
Она нетерпеливо тряхнула головой, не отдавая себе вполне отчета в том, что же произошло сегодня днем. Все случилось так неожиданно - сначала ее охватил веселый смех, потом нахлынула неодолимая страсть, - до сих пор она не могла прийти в себя. Что произошло, то произошло, вот и все. К чему анализировать их отношения, доискиваться до причин.
Пожалуй, гораздо лучше примириться с содеянным и прогнать наваждение, печально сказала она себе. За три года любовь к Райану умерла, но осталось безумное физическое влечение. И ее убеждение в том, что одно невозможно без другого, оказалось еще одной разбитой романтической иллюзией.
- ..хочешь поехать на Кейп на уик-энд? Мы можем снять домик на побережье у дюн, как...
- Нет, - почти отрезала она. - Одно дело - потерять день, другое целую неделю. У меня завтра много работы, Райан. Извини.
Райан, помедлив, кивнул, его лицо посуровело. Он подбросил щепок в потрескивающий огонь.
- Лин, черт побери, я не имею права спрашивать, у тебя был кто-нибудь? Что-нибудь серьезное?
Линдсей, как ни странно, ожидала подобного вопроса, хотя ее поразило то, что он скорее позабавил, чем рассердил ее.
- Нет, - тихо ответила она. - После твоего отъезда я с головой окунулась в работу, и мне ни на что не хватало времени, просто не до этого было.
Линдсей солгала в очередной раз. У нее было сколько угодно возможностей устроить свою жизнь. Но всякий раз она вспоминала о Райане и отказывалась что-либо менять для себя.
Она подумала об интеллигентном профессоре-правоведе из Гарварда, с которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что любит его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой его искаженное болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и отказала во встречах.
Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.
- А у тебя? - (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?) - Можешь не отвечать, - быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее великодушное предложение и сменит тему разговора.
- Один раз.
Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом громко вздохнул и неуклюже развалился перед огнем камина, опершись на локоть.
- Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я решил, что мне надо раз и навсегда выбросить тебя из своей жизни. Я убедил себя, будто люблю Карлу.
Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.
- Понятно, - коротко откликнулась Линдсей.
Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не любила, заставляют ее страдать?
- Однажды мы поехали на вечеринку. Я выпил немного больше обычного и рассказал Карле о зеленоглазой, рыжеволосой девушке-архитекторе, которую оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к моему признанию, сказала, что если я не вернусь к тебе, то буду таким дураком, каких она еще не встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.
Они помолчали. Линдсей вдруг почему-то стала расправлять узкие, гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.
- Может, изменишь свои планы на завтра?
Райан склонил голову набок.
Она покачала головой и отставила стакан.
- Завтрашний день и большую часть воскресенья я проведу с Анжелой Боровейк.
- Господи, ты никак не угомонишься.
- Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.
- У тебя есть одна очень плохая привычка, любовь моя, - в самое неподходящее время напоминать о том, чему я учил тебя. - Он ласково улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. - В холодильнике есть мясо и бутылка импортного шампанского. Давай проведем у меня уик-энд, обнаженные...
- Господи, Райан, ты неисправим!
- Опьянен, - проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.
Он устроился рядом с Линдсей, положив руку на спинку дивана, и нежно дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.
- Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.
Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к нему лицом, положив ладонь на спинку дивана рядом с рукой Райана. Она расправила воротник его рубашки, ее рука безотчетно скользнула на плечо и пальцами дотронулась до мочки уха.
- В среду ты мог бы гордиться мной, я целый день провела в инвалидной коляске Анжелы.
Райан поднял бровь.
- Ты даже не представляешь себе, как меняется самый обычный дом, если человек прикован к инвалидной коляске. Все раздражает - дверные ручки, выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими, комнаты слишком маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные удобства и полки в туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах... - Она вдруг поняла, что Райан наблюдает за ней; на его лице запечатлелись радость, нежность и снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. - Извини, я несколько увлеклась.
- Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест, - мягко проговорил Райан; он ласково убрал руку с плеча любимой и обхватил ее голову сзади. - Марг говорила мне о серии статей, которые ты пишешь для журнала "Проблемы архитектуры", они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически больных людей.
- Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень увлекла меня, ты знаешь...
Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.
- Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы говорить об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу, как и ты.
- Так для чего же, - срывающимся голосом проговорила Линдсей, глядя на него сквозь завесу ресниц, - для чего же ты привел меня?
Райан слегка пробежал ладонями вниз-вверх по ее рукам, и это прикосновение его грубоватой кожи оказалось божественно волнующим. Он скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с плеч Линдсей.
- Бывают мгновения, когда действия важнее слов.
Он проследил, как платье сползает с нее. Оно задержалось на бедрах; Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная огнем камина и светом глаз Райана.
Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, откинув назад голову. Он положил широкие ладони чуть выше талии и принялся гладить большими пальцами ложбинки под грудями, приподнимая соблазнительные округлости. Потом опустил темноволосую голову и взял в рот ее розовый сосок.
- О Райан, - раздался прерывистый шепот. Сладостная чувственная игра его языка обдала Линдсей и жаром, и ледяным холодом; она судорожно вцепилась пальцами в его волосы, когда он потянулся жадным ртом к другой груди. Он стал кружить влажным кончиком языка вокруг затвердевшего соска. Я не думаю.., что мне следует остаться. - Линдсей прижала к себе его губы, спина ее выгнулась, охваченная божественной слабостью.
- Останься. - Он прошелся нежными быстрыми поцелуями по ее груди, напрягшейся шее, подбородку. - Завтра я должен уехать в Нью-Йорк, но я хочу, чтобы ты подождала меня здесь, я скоро вернусь. Мы будем любить друг друга, и пить шампанское, и снова любить...
- Райан! - Линдсей сдавленно рассмеялась. - Я сказала, что ты ненасытен? Нет, ты скорее одержим!
Райан снял блузку с Линдсей, целуя ее шею и подбородок. Лифчик расстегнулся легко, и Райан внезапно и страстно засмеялся, поймав руками жаркие груди. Линдсей чуть не задохнулась, когда он стал большими пальцами ласкать ее соски. Они вдруг затвердели, и Райан застонал. Прикосновения его грубоватых рук казались Линдсей каким-то фантастическим эротическим массажем. Она откинула голову, зажав в кулаке волосы Райана, а он провел губами по ее плечу, точно обдав его пламенем.
Она гибко изогнула спину, предлагая себя, и он жадно принял ее, лаская напрягшийся до боли сосок, потом отпустил его, соблазнившись другим округлым бутоном, венчавшим ее грудь.
- О малышка! - вырвался у него сдавленный крик мольбы и тут же прервался - он овладел ее губами.
Линдсей вся отдалась порыву в ответном поцелуе, нетерпеливо стремясь найти его язык. Она почувствовала, как по телу Райана пробежала страстная дрожь, и услышала его стон. Она задрала рубашку Райана, а он прошептал какие-то восхитительно откровенные слова любви, пройдясь дерзким кончиком языка по изгибу ее верхней губы. Нетерпеливыми руками Линдсей расстегнула пряжку на его ремне, потом молнию, и ее пальцы погрузились в волосы на животе Райана.
Райан напрягся от этого дразнящего прикосновения и простонал:
- Не уходи теперь! О Господи, Лин, ласкай меня! Я твой!
Она охотно ответила на этот жаркий призыв и стала гладить его сильными нежными пальцами. Райан выгнул спину, слегка откинул голову назад, и ее взгляду открылось напряженное, подрагивающее от волнения горло.
- Лин, милая! - радостно воскликнул он и с наслаждением устремился в ее объятья, порывисто сжав руками ее талию.
Райан сорвал с себя рубашку, и она принялась гладить его мускулистую грудь. Линдсей сжала губами крохотный мужской сосок, чувствуя, как он твердеет у нее во рту. Лихорадочно, с присвистом дыша, Райан начал искать застежку ее шорт. Линдсей вернулась, и он скользнул руками под вдруг ставший свободным пояс. Он потянул его вниз и обнажил нежные, соблазнительно округлые ягодицы.
Райан застонал, приподнимая; ее и лаская согретое солнечным теплом тело.
- Малышка, прошла целая вечность с тех пор, как я держал тебя, такую пылкую, в своих объятьях. - Он уткнулся в ее ухо, осыпая Линдсей горячими влажными поцелуями. - Ты хочешь меня, Лин. Я знаю, ты хочешь меня.
- Да! - скорее прорыдала, чем произнесла, она и припала к нему, краем сознания понимая, что его неистовый зов отнюдь не порождение сиюминутной страсти, он вобрал в себя и прошлое, и настоящее, но не стала задумываться над этим. - Люби меня, Райан! Люби меня...
Он с восторгом прокричал что-то в ответ и, опустившись на колени, в один миг стянул с нее шорты и трусики. Он целовал нежный живот, лаская языком впадину пупка. Затем ласково, настойчиво раздвинул ей ноги и стал гладить их, осыпая поцелуями.
Линдсей пролепетала заветное имя, а он принялся осторожно массировать круговыми движениями снизу вверх ее бедра, а потом прошелся по ним жаркими губами.
Но вот Райан чуть дотронулся до нее кончиком языка, и это чудесное, пьянящее прикосновение дарило столько неги, что Линдсей тихо вскрикнула. Она, ослабев, подалась к нему, а он, запыхавшись, радостно смеясь, поднял се на руки, ловко уложил в пряную траву и приник к Линдсей, раздвинув коленями податливые ноги.
- О Лин, - прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. - Я никогда не думал, что могу скучать по кому-нибудь так, как скучал по тебе! Словно я потерял часть самого себя. Словно куда-то делась часть моей жизни...
- Теперь я с тобой, - нежно прошептала Линдсей, прижимаясь к нему губами. - Райан, я здесь.
Трех прошедших лет точно не было вовсе. Они не чувствовали ни стыда, ни неловкости, ни неудобства, словно давным-давно привыкли друг к другу. Два тела сплелись воедино, такие близкие и знакомые. Это походило скорее на воссоединение душ, чем на воссоединение плоти.
Уверенно и нежно Райан, как опытный поводырь, вел ее к блаженному финалу. Он разбудил все, что так долго спало в ней, даря заветные радости и заранее зная, каким будет ответ, беспрестанно в изнеможении произнося ее имя, словно какое-то колдовское заклинание. Они предавались любви истово, с наслаждением, забыв про всякие запреты и условности, придуманные людьми, будто тепло солнечного света, благоухание примятой их телами травы и влажной земли смели все преграды. Они не замечали ничего вокруг, точно остались одни в целом мире, обреченные на доставляющие неизъяснимое наслаждение восхитительные ритмические движения, древние, как окружающие холмы.
Извечные приливы и отливы любви накатывали, отступали и возникали вновь, устремляясь неспешными, нежными волнами к чудесному заветному берегу, сулящему наконец освобождение от непрестанного бега. До Линдсей доносился порой ее собственный голос, и она недоумевала, неужели это она может так резко, так часто вскрикивать. Райан что-то шептал, мышцы спины вздрагивали под ее ладонями. Он возноси" ее, бездыханную, на край чувственной бездны, но не позволял упасть вниз, поддерживая ее, пока она снова не теряла голову от нестерпимого блаженства. Она извивалась в его руках, вскрикивала, точно захлебываясь в рыданиях, слышала, как он то и дело подбадривает ее срывающимся голосом.
- Райан!..
- Скоро, - сдавленно выкрикнул он. - Подожди немного, Лин. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я вообще не хочу, чтобы ты когда-нибудь...
- О Райан! - Это был то ли вопль протеста, то ли мольба о пощаде, она скользила под ним, полузакрыв глаза, но наблюдая за Райаном, зная, что он не спускает с нее взгляда. Она помнила, какое наслаждение доставляло ему смотреть, как она страстно, бесстыдно отвечает на его любовь.
- Боже мой, Линдсей!..
- Райан! О Райан!..
- Со мной, - простонал он сквозь стиснутые зубы. - Лин.., о Лин! Сейчас, дорогая.., сейчас!
Он сжал ее бедра и резко приподнял Линдсей навстречу сильному, пронзительному толчку своего тела, приближая ее к манящей, искрящейся абрисом воронке нарождающегося взрыва ослепительной, раскаленной добела чувственности и унося ее в клокочущую страстью бездну.
Глава 7
Линдсей выгнулась под ним с дрожащим криком, впилась ногтями в его поясницу, настойчиво, горячо прижала его к себе. Словно издалека до нее донесся первобытный бессловесный крик Райана; его тело содрогнулось в последнем освободительном порыве.
Он что-то простонал и рухнул в ее объятья с неистово бьющимся сердцем. Райан ловил ртом воздух, обжигая жаром дыхания шею Линдсей, и она чувствовала, как их смешанный пот стекал струйками по ее телу, когда он шевелился.
- О Линдсей, - вздрогнув, проговорил Райан резким, хрипловатым голосом. - Как я смог прожить без тебя?
Она прижалась лицом к его влажной щеке, не желая больше ничего слышать. Ей хотелось просто продлить в тишине минуты сладостного блаженства, остаться слитой воедино с этим мускулистым мужским телом, так глубоко, так неразрывно спаянным с ней. Сердце подсказывало ей, что Райан тоже был рад полежать недвижимо рядом, насладиться их близостью в чудесные мгновения неизбывной нежности.
В страстных ласках Райана чувствовался отчаянный надрыв, будто благодаря своей любви, благодаря силе воли и тела он мог повернуть время вспять, стереть все обиды и неприятные воспоминания последних трех лет жизни. И на какое-то время это ему действительно удалось.
- Я скучала по тебе, - услышала Линдсей свой шепот, понимая, что говорит чистую правду. - О Райан, как я тосковала!
- Знаю. - Он крепче обнял ее. - Ты не представляешь себе, сколько часов я провел, сидя у телефона, сгорая от нетерпения позвонить тебе. Но я был в ужасе оттого, что ты повесишь трубку и между нами все будет кончено. Поэтому я предпочитал сохранить надежду, а не узнать горькую правду...
Линдсей повернула к Райану лицо и поцеловала любимого в шею, наслаждаясь жарким мужским запахом его влажной кожи. Над ними, высматривая добычу, парила хищная птица, рельефно выделяясь на фоне неба, точно четкий рисунок на голубой эмали.
- Ты потрясающая женщина, Линдсей. Я тебя помнил такой, - сказал нежно Райан. - Прошло столько времени, хотя, казалось, лишь вчера... - Он провел языком по уголку ее губ. - Как мне нравится любить тебя. Ты необыкновенно страстная, ты так отвечаешь на мои ласки, что я стремлюсь продлить навечно это блаженство.
- Мне тоже очень хорошо, когда ты со мной. - Линдсей улыбнулась, почти касаясь губами его рта. - Иногда мне кажется, что я вот-вот выплеснусь, но ты удерживаешь меня, и я чувствую себя уютно и покойно.
- Я удерживаю тебя потому, что боюсь потерять. - Райан нежно покусал ее нижнюю губу. - Мне всегда кажется, что пламя страсти спалит тебя в последние секунды.
- Ты умело зажигаешь меня, - ответила Линдсей, стесненно смеясь. - Я всегда стараюсь сохранить какую-то видимость приличий, но потом ты делаешь со мной то одно, то другое, то третье, и я теряю контроль над собой, совсем не могу держать себя в рамках и становлюсь совершенно бесстыдной.
- Что от тебя и требуется, - прогудел Райан. - К черту приличия! Я хочу, чтобы мои женщины были горячими, распутными и.., ой!
Он дернулся со смехом, когда она впилась ему в спину десятью прекрасно отманикюренными ногтями.
- Полегче, дорогая, разве ты хочешь растерзать это утомленное старое тело?
- Утомленное старое тело? - Линдсей подняла бровь. Она провела ладонями по мускулистой спине и ягодицам Райана.
- Пожалуй, нам с тобой хватит его еще на несколько лет. Я не слишком придавил тебя?
- Пока нет. - Она стерла пятно с его щеки, медленно провела пальцами по теплой влажной коже. - Только мне кажется, что лежу я на увесистом камушке, который пригодится для дома Боровейка. Не скоро пройдет синяк на моей спине, это уж точно.
- Вот что получается, когда предаешься разнузданной страсти на заброшенной пустоши, - поддразнил ее Райан, погладив изгиб ее красивой спины. Он вытащил из-под Линдсей камень и задумчиво посмотрел на него. Пожалуй, возьму с собой, и пусть лежит на моем столе как память о счастливых мгновениях.
- Что-то уж больно ты расфилософствовался, Тарзан, - спокойно проговорила Линдсей, по-хозяйски похлопав его по ягодицам. - Смотри не обгори.
- Этого легко избежать. - Он чуть перекатился на бок и нежно прижал ее к себе. Потом приподнялся на локте и окинул взглядом ее загорелое тело, словно навсегда надеясь запомнить облик обнаженной Линдсей. Он провел рукой по ложбинке вдоль ее спины, по округлому бедру. - Я так скучал по тебе! Представлял себя с тобой, казалось, я ловлю руками пламя и дым. Я просыпался, вспоминая тебя. Вспоминая твою кожу. Запах твоих волос, вкус твоих... - Райан усмехнулся. - Потом я вставал с постели и полночи ходил по комнате, стараясь выбросить тебя из головы. Ходил? Как бы не так! Я бегал. Бегал как сумасшедший. Милю за милей, столь отчаянно желая тебя, что мне до сих пор больно даже думать об этом.
Линдсей довольно рассмеялась, радуясь тому, что он смотрит на нее. Она вытянулась, как кошка, впитывая в себя тепло солнечных лучей, точно подогретое масло.
- Это полезно для сердечно-сосудистой системы. Я говорю о ходьбе.
Он что-то прошептал в ответ с показным недовольством, приник к ней губами, и они принялись целоваться - нежно, сладостно, горячо. Неистовая страсть, испепелявшая их несколько минут назад, переросла в какое-то более глубокое чувство. Он улыбнулся, оторвавшись от ее губ.
- Надеюсь, ты не горишь желанием вернуться в Бостон?
- Могу ли я узнать, что ты задумал?
- Наверстать упущенное, - проворковал Райан. - Нам нужно восполнить три года, лишенных любви, мадам...
- Не я виновата в нашей разлуке, - сонно пробормотала Линдсей, даже не придавая значения этим словам, пока не заметила, как Райан слегка напрягся.
- Нет, - жестко сказал он. - Нет, пожалуй.
Он перекатился на спину, и Линдсей вздрогнула, когда прохладный ветерок овеял ее обнаженное тело, прежде согретое его теплом. Она хотела что-то сказать, но казалось, все было уже сказано прежде.
Растворившись на мгновенье в неистовом, незабвенном восторге любви, она забыла о прошлом. Для нее ничего не существовало в мире, кроме них двоих и полной гармонии их чувств. Будто не минуло трех долгих лет разлуки.
Райан лежал очень тихо, она повернулась к нему и заметила, что он смотрит в небо, лицо его было задумчивым и немного суровым. Она вздохнула и перевела взгляд на старый каменный амбар. Его руины высились безмолвно на фоне неба - точно загадочный памятник тщете человеческих устремлений.
- Райан, я...
Он перевернулся на бок и тут же заставил Линдсей замолчать, медленно, долго целуя ее.
- Давай ненадолго забудем обо всем, кроме этих счастливых минут, Лин. Малышка, давай проведем вместе несколько часов. Это все, о чем я прошу.
Конечно, это была почти невыполнимая просьба. Где-то в глубине души Линдсей не соглашалась с ним, но она разомлела в сладостных объятьях, уютно, удобно устроившись возле него, ей так не хотелось спорить с Райаном. Однако тщетно было надеяться на воцарение безоблачного мира между ними они все равно не перестанут дразнить друг друга и в конце концов дойдут до взаимных упреков и оскорблений.
- Хорошо, - прошептала Линдсей и потянулась к Райану, готовая раствориться в его нежных объятьях. - Пускай будут только эти счастливые минуты...
- Смотри под ноги. - Райан оставил Линдсей у двери и пошел зажечь свет. - У входа осталась пара нераспакованных картонных коробок.
Линдсей нерешительно проникла в обшитую панелями прихожую городского дома Райана в Бикон-Хилле.
- Осталось все так, будто ты никуда и не уезжала.
- Агнес Вандерштадт открыла мне квартиру две недели назад. Она принесла из кладовки вещи, и я убил уйму времени, распаковывая их.
Линдсей согласно кивнула и медленно поднялась по пяти широким мраморным ступеням в большую комнату. Агнес, много лет прибиравшая раз в неделю квартиру Райана, относилась к своим обязанностям с присущей, датчанкам аккуратностью. Воздух и доме еще сохранил запах мастики для натирки полов и лимонного масла.
У дальней стены глыбился большой мраморный камин, по обе стороны от него стояли книжные шкафы - от пола до потолка. На соседней стене виднелось еще больше книг - сотни изданий по архитектуре с подробными указателями содержания и технические справочники. Мебель была тяжелой, темной, добротной, кое-где новая, кое-где старая, до боли знакомая.
В этом доме мало что изменилось. И все же изменения были. Совсем незначительные, но Линдсей заметила их. Появился новый роскошный обюссонский ковер из шерсти с замысловатым рисунком в приглушенных зеленовато-желтых тонах. В застекленном шкафу с подсветкой напротив камина стояли терракотовые статуэтки. То тут, то там притягивали взгляд загадочные фигурки, видимо привезенные с Востока. Еще одну стену украшала коллекция африканских ритуальных масок - безмолвное, жутковатое, созданное руками неизвестного мастера напоминание о суровых, таинственных обрядах.
Линдсей нахмурилась. Изменения в доме Райана походили на изъяны в гобелене со сложным рисунком, они были незначительны, не сразу бросались в глаза, зато будили фантазию, заставляя дорисовывать в воображении недостающий узор, пусть он и не всегда совпадал с оригиналом. Непонятное раздражение охватило Линдсей. Все еще хмурясь, она оглянулась на Райана. Он стоял у двери и наблюдал за ней.
И вдруг она поняла, почему, встретившись с ней, он был сбит с толку и раздосадован, обнаружив в ней изменения, которые не ожидал увидеть.
- "Дюбонне" со льдом и лимонным соком? Линдсей неожиданно улыбнулась, беспокойство прошло.
- Да, спасибо. У тебя хорошая память. Он направился к бару, который был устроен между двумя высокими стеклами, окантованными свинцом, бросил на ходу пиджак на спинку стула и ослабил галстук. Внизу за окном на горбатой клинкерной мостовой показалась машина, ее крошечные скошенные стекла сверкали точно драгоценные камни.
Линдсей подошла к латунному столику, на котором располагалась коллекция разноцветных камней и сверкающих граненых кристаллов. Она взяла необработанный кусок янтаря.
- Я и не думала, что ты так увлекаешься геологией.
- Это сувениры, - тихо ответил Райан, он подошел к Линдсей и встал рядом с ней. - Янтарь из Литвы, кристаллы кальцита из Камберленда в Англии. А этот хризолит - из Новой Зеландии.
Он протянул Линдсей стакан, она приняла его и положила янтарь на место.
- Африканское искусство. Остатки материальной культуры древнего человека Южной Америки. С тех пор как я в последний раз видела тебя, ты превратился в настоящего историка.
Райан поставил стакан на широкую полку камина и присел на корточки у очага.
- Я уже не тот, каким был, Линдсей.
"И я уже не та", - чуть не призналась она, но вовремя остановилась. Райан возился с растопкой и спичками, а Линдсей задумчиво смотрела ему в спину. Предупреждение? - подумала она. Или констатация факта?
"Ты ведешь себя как ревнивая жена, - раздраженно напомнила себе Линдсей, утопая в мягком диване. - Райана не было три года. Естественно, он тоже должен был измениться".
Она задумчиво поигрывала льдом в стакане. Они вернулись в город несколько часов назад, опьяненные солнцем, свежим воздухом и друг другом. Как и в прежние времена, пообедали омарами с шампанским, потом пошли выпить еще в одно место, потанцевали.
Отзвуки прошлого.
В тысячный раз за сегодняшний день Линдсей разглядывала мужественный, резко очерченный профиль Райана, удивляясь тому, что он и вправду здесь, рядом. Сколько раз она страстно желала, чтобы эти такие родные руки обняли ее. Как она мечтала услышать его густой, раскатистый смех, его хрипловатый голос, которым он нашептывал по ночам ее имя.
А теперь мечты стали явью, и в это верилось с трудом. Она вздохнула, сбросила вечерние туфли и положила ноги на край кофейного столика, скрестив колени. Ты дура, с отвращением сказала она себе. Три года назад он уехал от тебя, даже не попрощавшись, но не прошло и недели, как он вернулся в Бостон, и ты снова в его объятиях.
Она нетерпеливо тряхнула головой, не отдавая себе вполне отчета в том, что же произошло сегодня днем. Все случилось так неожиданно - сначала ее охватил веселый смех, потом нахлынула неодолимая страсть, - до сих пор она не могла прийти в себя. Что произошло, то произошло, вот и все. К чему анализировать их отношения, доискиваться до причин.
Пожалуй, гораздо лучше примириться с содеянным и прогнать наваждение, печально сказала она себе. За три года любовь к Райану умерла, но осталось безумное физическое влечение. И ее убеждение в том, что одно невозможно без другого, оказалось еще одной разбитой романтической иллюзией.
- ..хочешь поехать на Кейп на уик-энд? Мы можем снять домик на побережье у дюн, как...
- Нет, - почти отрезала она. - Одно дело - потерять день, другое целую неделю. У меня завтра много работы, Райан. Извини.
Райан, помедлив, кивнул, его лицо посуровело. Он подбросил щепок в потрескивающий огонь.
- Лин, черт побери, я не имею права спрашивать, у тебя был кто-нибудь? Что-нибудь серьезное?
Линдсей, как ни странно, ожидала подобного вопроса, хотя ее поразило то, что он скорее позабавил, чем рассердил ее.
- Нет, - тихо ответила она. - После твоего отъезда я с головой окунулась в работу, и мне ни на что не хватало времени, просто не до этого было.
Линдсей солгала в очередной раз. У нее было сколько угодно возможностей устроить свою жизнь. Но всякий раз она вспоминала о Райане и отказывалась что-либо менять для себя.
Она подумала об интеллигентном профессоре-правоведе из Гарварда, с которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что любит его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой его искаженное болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и отказала во встречах.
Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.
- А у тебя? - (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?) - Можешь не отвечать, - быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее великодушное предложение и сменит тему разговора.
- Один раз.
Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом громко вздохнул и неуклюже развалился перед огнем камина, опершись на локоть.
- Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я решил, что мне надо раз и навсегда выбросить тебя из своей жизни. Я убедил себя, будто люблю Карлу.
Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.
- Понятно, - коротко откликнулась Линдсей.
Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не любила, заставляют ее страдать?
- Однажды мы поехали на вечеринку. Я выпил немного больше обычного и рассказал Карле о зеленоглазой, рыжеволосой девушке-архитекторе, которую оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к моему признанию, сказала, что если я не вернусь к тебе, то буду таким дураком, каких она еще не встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.
Они помолчали. Линдсей вдруг почему-то стала расправлять узкие, гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.
- Может, изменишь свои планы на завтра?
Райан склонил голову набок.
Она покачала головой и отставила стакан.
- Завтрашний день и большую часть воскресенья я проведу с Анжелой Боровейк.
- Господи, ты никак не угомонишься.
- Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.
- У тебя есть одна очень плохая привычка, любовь моя, - в самое неподходящее время напоминать о том, чему я учил тебя. - Он ласково улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. - В холодильнике есть мясо и бутылка импортного шампанского. Давай проведем у меня уик-энд, обнаженные...
- Господи, Райан, ты неисправим!
- Опьянен, - проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.
Он устроился рядом с Линдсей, положив руку на спинку дивана, и нежно дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.
- Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.
Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к нему лицом, положив ладонь на спинку дивана рядом с рукой Райана. Она расправила воротник его рубашки, ее рука безотчетно скользнула на плечо и пальцами дотронулась до мочки уха.
- В среду ты мог бы гордиться мной, я целый день провела в инвалидной коляске Анжелы.
Райан поднял бровь.
- Ты даже не представляешь себе, как меняется самый обычный дом, если человек прикован к инвалидной коляске. Все раздражает - дверные ручки, выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими, комнаты слишком маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные удобства и полки в туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах... - Она вдруг поняла, что Райан наблюдает за ней; на его лице запечатлелись радость, нежность и снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. - Извини, я несколько увлеклась.
- Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест, - мягко проговорил Райан; он ласково убрал руку с плеча любимой и обхватил ее голову сзади. - Марг говорила мне о серии статей, которые ты пишешь для журнала "Проблемы архитектуры", они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически больных людей.
- Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень увлекла меня, ты знаешь...
Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.
- Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы говорить об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу, как и ты.
- Так для чего же, - срывающимся голосом проговорила Линдсей, глядя на него сквозь завесу ресниц, - для чего же ты привел меня?
Райан слегка пробежал ладонями вниз-вверх по ее рукам, и это прикосновение его грубоватой кожи оказалось божественно волнующим. Он скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с плеч Линдсей.
- Бывают мгновения, когда действия важнее слов.
Он проследил, как платье сползает с нее. Оно задержалось на бедрах; Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная огнем камина и светом глаз Райана.
Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, откинув назад голову. Он положил широкие ладони чуть выше талии и принялся гладить большими пальцами ложбинки под грудями, приподнимая соблазнительные округлости. Потом опустил темноволосую голову и взял в рот ее розовый сосок.
- О Райан, - раздался прерывистый шепот. Сладостная чувственная игра его языка обдала Линдсей и жаром, и ледяным холодом; она судорожно вцепилась пальцами в его волосы, когда он потянулся жадным ртом к другой груди. Он стал кружить влажным кончиком языка вокруг затвердевшего соска. Я не думаю.., что мне следует остаться. - Линдсей прижала к себе его губы, спина ее выгнулась, охваченная божественной слабостью.
- Останься. - Он прошелся нежными быстрыми поцелуями по ее груди, напрягшейся шее, подбородку. - Завтра я должен уехать в Нью-Йорк, но я хочу, чтобы ты подождала меня здесь, я скоро вернусь. Мы будем любить друг друга, и пить шампанское, и снова любить...
- Райан! - Линдсей сдавленно рассмеялась. - Я сказала, что ты ненасытен? Нет, ты скорее одержим!