Хоухи Рэймонд. Последний козырь

различные формы и виды жизни, но хочу предупредить вас: другое нам не
подходит. Углерод, водород, кислород и азот являются самыми
распространенными элементами в космосе, и живая форма, основанная на
углероде, гарантирует более гибкую, стабильную и более способную к
выживанию систему.
Нейдельман замолчал, налил себе воды, выпил. Честертон с облегчением
заметил, что все терпеливо ждут, когда Нейдельман будет продолжать.
Обсуждая с советником президента всю процедуру подачи основной идеи,
психолог тогда посоветовал: "Дайте их мозгам ухватиться за что-нибудь,
заставьте думать. И изо всех сил старайтесь создать атмосферу военного
совещания, а не академического семинара".
- Мне нужно, - продолжил Нейдельман, - чтобы вы создали
высокоорганизованную форму жизни на углеродной основе. Уверен, что этого
можно достичь, и эта задача поручается группе молекулярной биологии,
которую возглавит доктор Макэлрой и в которую войдут доктора Андерсон,
Джонсон, Каванаг и Кохальский.
Что же касается космического корабля, то я попрошу вас, доктор
Бенедикт, а также докторов Вейнера, Конрада и Дарроу заняться этой
проблемой. Но сначала позвольте несколько завершающих штрихов к нашему
сценарию.
Предположим, что инопланетяне прибыли с умирающей планеты, во многом
похожей на Землю. Обитатели этой планеты запустили в космос корабль-матку,
на котором находился по меньшей мере один разведывательный модуль с
экипажем. Корабль-матка входит в атмосферу Земли и отправляет разведчика,
ни над Лос-Анджелесом с ним происходит авария, он падает и взрывается.
А что же происходит с кораблем-маткой? Мы не знаем. Может быть, он
имеет на борту еще один разведывательный корабль и остается в пределах
земной атмосферы с намерением направить еще одну разведывательную группу,
а может быть, продолжает облет Галактики, "рассеивая" по ней своих
обитателей. Для вашей работы, доктор Бенедикт, важно помнить, что "матка"
существует. При этом предположении вы избегаете многих проблем, связанных
со снаряжением разведчика. Итак, нам нужен небольшой разведывательный
космический корабль, способный выполнить ограниченную задачу.
Доктора Вейнер и Дарроу уже участвовали в осуществлении космических
программ. Я тоже. Нам известно, из чего и как делается космический
корабль. Именно этого нам и следует избегать в первую очередь. Если
возникнет хоть малейшее подозрение на то, что корабль имеет земное
происхождение наша игра проиграна.
Доктору Конраду как специалисту по космической медицине предстоит
привести в соответствие материалы, из которых будет сделан корабль, с
биологической формой "инопланетян".
Доктор Педлар и доктор Зелински займутся производством подходящего
патогена. Можете быть уверены, что возможности здесь для работы подобного
рода превосходны, и вы заметите, доктор Педлар, что с тех пор как работали
здесь, оборудование стало, еще лучше. Выбор типа патогена, который вы
изобретете, я оставляю вам, но он должен отвечать следующему требованию: в
современной медицине ему не должно быть аналогов.
Доктор Пакстон, на вас возлагается обязанность оказания любой помощи
всем участникам нашего проекта по части вычислительной техники.
В Лос-Анджелесе выбраны несколько домов в качестве возможного места
приземления космического корабля и последующего взрыва. Окончательный
выбор остается за вами, полковник Лоуренс.
И, наконец, последние два момента. Естественно, вам предстоит выполнять
основную работу, вся черновая будет осуществляться специальным персоналом,
который, я хочу особенно подчеркнуть, незнаком с истинным содержанием
нашего проекта. Помимо оказания помощи вам, этот персонал будет выполнять
работу по своей отдельной программе, которая послужит прикрытием нашей
деятельности.
Теперь о сроках. Авария космического корабля должна произойти
приблизительно третьего декабря. За шесть недель до этой даты вы начнете
работу на месте, полковник Лоуренс. Каждому из вас будут розданы графики
производства работ, и мы будем регулярно проводить совещания, чтобы
координировать действия. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Первым заговорил доктор Каванаг.
- Как быть со свидетелями падения космического корабля? Такое небесное
тело обязательно должно быть замечено и людьми и приборами.
- Ну, во-первых, взрыв произойдет глубокой ночью. То, что корабль не
увидят радары, можно будет объяснить небольшой высотой я скрытностью его
полета. И, наконец, исходя из простого жизненного опыта, мы уверены, что,
как только станет известно о взрыве межпланетного корабля, недостатка в
очевидцах не будет. Уверен, что найдется куда больше дюжины свидетелей в
Техасе, Айдахо, Аризоне, да где хотите.
- У меня такой вопрос, господин советник, - встал с места полковник
Лоуренс. - Пока ваши меры по обеспечению секретности проекта кажутся
впечатляющими. Но как вам удастся сохранить секрет после того, как мы
выйдем отсюда?
- На этот вопрос, - сказал Нейдельман, - вам ответит наш начальник
службы безопасности.
Фрэнк Нейпер не спеша поднялся и облокотился о спинку стула.
- Дело обстоит следующим образом. На каждого из нас, включая меня и
доктора Нейдельмана, составлена история болезни, ложная конечно, в которой
указано, что данное лицо находилось на излечении в психиатрической
больнице в течение всего срока нашей работы. Если кому-нибудь из нас
придет мысль написать, скажем, книгу о том, что происходило, подобное
действие будет рассмотрено как симптом возвращения психического
заболевания, а значит, необходимости продолжения лечения. Ну а потом, -
Нейпер коротко улыбнулся, - кто поверит? Здоровому и то вряд ли, а уж
больному...
Честертон был прав, когда предположил, что все участники проекта в той
или иной степени будут заинтересованы, чтобы об их работе никто не знал.
Каждый из них боялся разоблачения и возможных дальнейших последствий.
Придумав ход с фальшивыми историями болезни, он надеялся, что тем самым
успокоит всех, и теперь с тревогой ожидал, не переборщил ли. Очевидно,
нет, - так как с этого момента вопросы, начали носить сугубо научный
характер.
Макэлроя интересовал вопрос: нужно ли вообще снабжать корабль экипажем,
нельзя ли обойтись роботами?
- Нет, - решительно покачал головой Нейдельман. - Необходимо создать
такой комплекс убедительных доказательств, чтобы те, кто будет вести
расследование взрыва, пришли к неоспоримому выводу о внеземном
происхождении корабля. Значит, он ДОЛЖЕН БЫТЬ ВНЕЗЕМНЫМ. Корабль с
роботами не проходит по сценарию агрессивной колонизации из космоса, а в
нашей головоломке все детали должны точно совпадать и одна за другой
подводить к единственному выводу. Что же касается роботов, то даже сама
идея слишком земная.
Затем последовали вопросы все более и более технического содержания,
обсуждение которых вылилось в споры между участниками соответствующих
направлений разработки.
В половине двенадцатого ночи Нейдельман закрыл совещание, и все
разошлись, продолжая оживленно обсуждать свои дела.
Фрэнк Нейпер подождал, пока за последним ученым закроется дверь, и
двинулся по комнате, тщательно подбирая с пола мельчайшие бумажки и
проверяя каждую пепельницу, складывая все в плотный бумажный мешок. Войдя
в блок службы безопасности, он опустил мусор в специальную печь,
предназначенную для сжигания секретных материалов, и, убедившись, что все
сгорело, перешел в комнату, где перед стеной из телевизионных экранов за
пультом, помигивавшим разноцветными лампочками, сидел дежурный офицер.
Нейпер дождался, пока не вспыхнула последняя красная лампочка, означавшая,
что все участники совещания вошли в свои квартиры, тогда он отправился
спать.


Пол Макэлрой проснулся ровно в шесть утра. Проделав комплекс привычных
физических упражнений и докрасна растеревшись после душа, он направился в
кухню и впервые познакомился с содержимым полок, шкафчиков и холодильника.
Он не спеша приготовил кофе и кое-что из еды и, поставив все на поднос,
отнес в комнату. Помещение понравилось ему вчера с первого взгляда, и
теперь он понял почему. Комната была свободна от лишних вещей и
предназначена для работы, словно кабина планера. Ничто не напоминало ему о
полном безделушек и ненужной мебели доме.
Выпив кофе, Макэлрой открыл в "Правилах внутреннего распорядка" раздел
"Почтовое обслуживание", быстро пробежал его глазами и сел за письменный
стол. Он исписал лист, сложил, засунул в конверт и, надписав адрес жены,
не заклеивая, положил в коробку с наклейкой "Почтовая цензура". Потом он
прикрепил к лацкану пиджака опознавательную пластинку, сунул в карман
вызывное устройство и несколько минут изучал план форта Детерик.
Лаборатория молекулярной биологии находилась в полумиле от жилого
блока, и Макэлрой решил, что лучше прогуляется, вместо того чтобы ехать на
небольшом электромобиле. С десяток их стояло ровным рядком возле дома.
Здание, где ему предстояло работать, оказалось длинным, одноэтажным и
вообще невзрачным на вид. На стальной двери в фойе висел квадратный серый
ящик, рядом с которым помещалось объявление, озаглавленное "Процедура
допуска": "Вставьте вашу карту-ключ в отверстие. Когда загорится красная
лампочка, назовите свое имя, отдел, должность в этом порядке и разборчиво.
Если вход вам разрешен, загорится зеленая лампочка и дверь автоматически
откроется. Скрытые телевизионные камеры также передают ваше изображение,
которое проверяется дежурным офицером".
Кабинет Макэлроя был светлым, чистым и просторным, со столом для
заседаний и шестью креслами вокруг него. У противоположной стены находился
длинный диван. Лаборатории просто поражали. Еще никогда он не видел такого
прекрасного собрания первоклассного оборудования и приборов. Обходя
комнату за комнатой, Макэлрой не мог нарадоваться.
Закончив обход владений, он, очень довольный, вернулся в кабинет и стал
ждать появления своих новых сотрудников. Через три минуты Каванаг, Джонсон
и Кохальский вошли в лабораторию.
Без десяти девять появилась Мэри Андерсон, бледная, запыхавшаяся и
извиняющаяся. Она настолько крепко спала, что едва не опоздала к началу
рабочего дня.
Обмениваясь впечатлениями от лаборатории и вспоминая вчерашнее
заседание, все направились в кабинет Макэлроя.
- Ну-с, - сказал Макэлрой, садясь за стол, снимая наручные часы и
устанавливая их на браслете перед собой, - приступим? - И он включил
магнитофон. - Прежде чем мы начнем соображать, какими сделать наших
космических пришельцев, нужно решить, какую форму мы выбираем. Согласно
требованиям Нейдельмана они должны быть сверхинтеллектуальными или по
крайней мере казаться такими, и должны быть основаны, на углероде.
- В качестве основного фактора я хотел бы предложить кристаллическую
организацию... - начал излагать свое мнение доктор Каванаг.
Более двух часов они пробовали одну идею за другой, взвешивали,
отбрасывали, сомневались, но каждому было ясно, что все это не то.
Необходимо было что-то оригинальное и неожиданное, но оно никак не
приходило. Наконец Мэри в изнеможении откинулась на стуле, потирая виски,
и спросила:
- Макэлрой, найдется у вас чашечка тривиального кофе?
Макэлрой вышел и через несколько минут вернулся, неся на подносе пять
дымящихся чашек и вазочку с печеньем.
Выпив кофе, ученые снова приступили к обсуждению.
- Мне сейчас пришла идея, - задумчиво сказал Макэлрой. - Никто ведь не
требует, чтобы наше создание разгуливало по Лос-Анджелесу, не так ли? Нам
нужно сделать, чтобы это было как будто! Как в цирке! Распилить женщину,
не пиля ее! Поняли? Что отличает человека от всех других форм жизни?
- Размер мозга, - быстро ответил Каванаг.
- Интеллект? - спросил Кохальский.
- Догадываетесь, что Пит имеет в виду? Интеллект не определяется одним
только размером мозга. Если бы это было так, то не мы, а киты охотились бы
за нами. По соотношению веса мозга с весом тела человек уступает даже
мыши. Суть в том, что гомо сапиенс имеет крайне развитую кору головного
мозга. Значит, нужен большой мозг с невероятно богатой межклеточной
коммуникационной системой! Мы с вами хлопочем по поводу всяких внутренних
органов, скелета и так далее. К черту их! Я предлагаю следующее: после
взрыва должно остаться мозговое вещество с какими-то рудиментами защитной
оболочки, не обязательно черепа, и жизнеобеспечивающей системы. А? Чем не
идеальный космонавт?
- Точно! - загорелся Кохальский. - И назовем его "цереброид", то есть
"похожий на мозг"!
- Погодите, я не совсем ухватил, - взмолился Каванаг. - Вы по порядку.
- По-моему, - вступил в разговор Джонсон, - Пол предлагает, чтобы мы,
воспользовавшись идеей пересадки клетки, о которой уже говорили, получили
мутанта с ненормально большими и крайне развитыми полушариями. Тогда мы
извлекаем мозг из мутанта и переносим его в механическое тело. Так?
- Не совсем, - возразил Макэлрой. - Я даже думаю, что мы можем пойти и
дальше. Нет смысла выращивать какое-то создание, а потом извлекать мозг.
Более эффективным будет, если мы возьмем мозговой зародыш, что даст нам
исходный материал - массу незрелых мозговых клеток, которые мы затем
сможем культивировать по трехразмерной матрице.
Каванаг задумчиво почесал затылок.
- Задача в том, чтобы те, кто будет расследовать взрыв, смогли
определить ткань как мозговую. Ведь цереброиды будут взорваны вместе с
кораблем, и надо найти способ защитить их хотя бы от того, чтобы они не
изжарились.
- Ну, это уже забота доктора Бенедикта, - возразил Джонсон. - Можно
поместить в корабль баллон с жидким водородом, который взорвется вместе с
ним. Тогда остатки цереброидов будут мгновенно заморожены и, оттаяв потом,
явятся прекрасными образцами для гистологического исследования.
- Важно, что исследователи найдут в обломках только мозговые клетки.
Вот уж поломают они головы. - Макэлрой встал и снял пиджак со спинки
стула. - Но это еще не все. Остается эта чертова проблема, которую
необходимо решить, прежде чем мы перейдем к лабораторной работе. Нужно
доказать тем, кто будет в них копаться, что цереброиды НЕ СДЕЛАНЫ
ЧЕЛОВЕКОМ!..


Все устали, и, когда в половине двенадцатого появился Макэлрой, Каванаг
и Кохальский уже уходили, Мэри решила остаться и составить компанию
руководителю группы.
- Как подвигается дело? - спросила она, когда они остались одни.
- Хуже некуда. - Макэлрой пожал плечами. Смяв пустую пачку из-под
сигарет, он открыл новую и протянул ее Мэри. Она отрицательно покачала
головой.
- Вы всегда так много купите, Пол? - мягко спросила она. Неужели прошло
всего пятнадцать дней с тех пор, как они начали вместе работать? А
кажется, что пятнадцать месяцев. Огромность поставленной задачи, их
изоляция от остальных, не говоря уже обо всем мире, находившемся за
стенами форта, риск, которому они подвергались, работая над "Последним
козырем", создавали чувство единства, немыслимого в обычной ситуации.
- А вы не хотели бы поговорить со мной? - спросила Мэри.
- О том, что я слишком много курю? - улыбнулся Макэлрой.
- Да нет же, конечно. О том, что Нейдельман называет "фактором, не
имеющим решения". Ведь именно он беспокоит вас, не так ли?
- Все дело в том, что и говорить практически не о чем.
Мэри протянула руку и взяла сигарету.
- Ну и ну, а я было действительно поверил, что вы не курите.
- Только в кризисных ситуациях.
- Я думал, что только у меня одного такое. Что же беспокоит вас?
- То, что к концу недели мы не так уж далеко продвинулись.
- И все потому, что я не мигу дать вам этого чертового фактора!
Мэри вдруг показалось, что он похудел и осунулся. Она вдруг испытала
чувство обиды за него, такое же, какое почувствовала, когда узнала в
первый раз, что от них требуется, но сейчас, к ее удивлению, к этому
прибавилось еще и ощущение материнской заботы о нем. Ее даже
заинтересовало, имеет ли это ощущение какую-либо связь с тем, что
цереброиды должны были развиться из клеток, взятых у нее и у Макэлроя.
- Послушайте, Пол! - сказала она. - "Фактор, не имеющий решения" -
нонсенс. И вам это известна, ведь так? Как же можно доказать, - она
презрительно подчеркнула последнее слово, - что цереброиды не сделаны
человеком, если они будут сделаны им! Мне кажется, нужно пойти к
Нейдельману и сказать, что все было здорово задумано, но из этого ничего
не получится.
- Но ведь должно получиться! Вы и Пит уже знаете, как будете выращивать
клетки. Каванаг и Джонсон разрешили большинство проблем, связанных с
матрицами и камерами для выращивания, а ребята Бенедикта закончили
математическую модель механического тела цереброидов и этого дьявольского
космического корабля! У вирусологов еще остаются проблемы с патогеном, но
они их решат!
- Да? - иронически отозвалась Мэри. - Вы, наверно, лучше нас всех
представляете себе критическое состояние, в котором находится "Последний
козырь". Ведь каждая часть, каждая деталь, прежде чем попадет на сборку,
должна пройти проверку "фактором, не имеющим решения". Но до сборки дело
не дойдет. Не дойдет, потому что не существует и никогда не будет
существовать этот фактор!
- А я уверен, что его можно найти!
- Вы просто себе это внушили, - упрямо не соглашалась она. - Вы тут
развлекаетесь...
- Развлекаемся? - перебил ее Пол, энергично вдавливая сигарету в
пепельницу. - Да вы просто шутите! Я прервал самую важную в моей жизни
исследовательскую программу, над которой трудился пять лет, согласившись
работать здесь!
- Ну хорошо, оставим наш спор, - примирительно улыбнулась Мэри. - Лучше
расскажите о вашей работе, это ведь связано с памятью, если не ошибаюсь?
- Да, это так, я вывел, по крайней мере мне так кажется, связь между
памятью, полученной в результате опыта, и химической структурой протеинов,
которые регистрируют этот опыт. Я даже могу синтезировать целый ряд,
последовательность. Если потом путем инъекции эти протеины ввести в мозг,
то исключается процесс узнавания, опыта, и вы получаете память о том, чего
никогда до этого не переживали...
- Вы женаты?
- Женат. Двое детей. Девочка и мальчик.
- А ваша жена?
- Когда-то она хотела преподавать английский. Но дети и все такое, сами
понимаете.
- Я, кстати, очень удивилась, когда узнала, что вы хороший планерист.
- Кто сказал вам об этом?
- Пит вчера за обедом.
- Мы с ним заключили договор, что, когда закончим эту работу, он научит
меня серфингу, а я его летать.
- Вы интересуетесь серфингом? Вот здорово! О, я очень увлекаюсь им, и
довольно давно. Прекрасный спорт!
- Тогда, может быть, вы меня поучите? Это куда интереснее, чем иметь
Кохальского в качестве инструктора.
- А что скажет ваша жена? - Мэри, смеясь, погрозила ему пальцем.
- По крайней мере, не будет ворчать, что я все деньги трачу на планер.
Мэри смущенно опустила глаза под его пристальным взглядом.
- Пожалуй, пора идти, - сказала она, вставая и поправляя прическу. -
Вернетесь в лабораторию?
- Едва ли. Пойду поиграю в настольный гольф. В голове бродит какая-то
идея, которую никак не могу поймать, может, игра мне поможет, но сначала
провожу вас.
- Не засиживайтесь долго. - Мэри мягко взяла его под руку. - А
поскольку сейчас форт Детерик - самое безопасное место в Америке и никто
на меня не нападет, я провожу себя домой сама. Спокойной ночи, Пол.


- Углеродный метод! - воскликнул Макэлрой. - Это же так просто, что я
готов сам дать себе по шее. Как я не догадался раньше! Если мы внесем в
наши цереброиды необычно малое количество углерода-14, то настолько
состарим их, что будет казаться, будто они начали свое межпланетное
путешествие тысячу лет назад. Ведь это же и есть "фактор, не имеющий
решения". Даже если комиссия и подумает вначале, что имеет дело с
экспериментальным кораблем, русским или китайским, потерявшим управление,
или что-либо в этом роде, как она объяснит тот факт, что корабль был
запущен в десятом веке?
Бенедикт вынул из кармана своего ночного халата тюбик с таблетками
кофеина и положил одну в рот.
- Не скажу, что могу хорошо соображать в половине пятого утра да еще
после того, как вы ворвались ко мне, но при чем здесь метод углеродного
анализа? Мы ведь не занимаемся археологией.
- Как известно, - сказал Макэлрой, - Либби впервые применил этот метод
для определения возраста органических останков.
Кохальский зевнул и повернулся к Бенедикту.
- Все живые существа имеют определенное количество углерода-14 в своей
структуре, - заметил он, потирая глаза, - которое остается постоянным в
течение всей жизни организма. Но когда организм умирает...
- Или вступает в состояние заторможенной деятельности, - вставил
Макэлрой.
- Новый углерод-14 не поступает, а уже имеющийся начинает убывать.
- Как атомные часы, - продолжил Макэлрой. - После пяти тысяч пятисот
шестидесяти восьми лет, например, плюс-минус тридцать лет, половина
углерода-14 разложится и количество радиоактивных пульсаций будет
составлять ровно половину того, что было бы в живом организме. Это-то и
есть главное доказательство!
Нейдельман встал с места, раздвинул занавески на окнах и выключил
электричество. Только он, Макэлрой и только что вошедшие Мэри Андерсон и
Шарлотта Пакстон были полностью одеты.
- Я бы х-хотел спросить Пола, к-как он собирается уменьшить содержание
углерода-14 в цереброидах? - сказал заикаясь Дарроу.
- Да просто включу необходимое количество в их питание.
- Но как именно?
- Теория не так уж сложна. Изотопы имеют различные энергии в нулевой
точке, и мы можем отделить весь углерод-14 от остальных питательных
компонентов. Если мы будем исходить из предпосылки, что возраст нашего
экипажа тысяча пятьсот лет, то количество углерода-14, которое мы внесем,
должно иметь активность меньше активности живой ткани на...
- На шестнадцать и семь десятых процента, - быстро подсказала Шарлотта
Пакстон.
- Все удовлетворены? - улыбнулся Макэлрой.
- Что ж, прекрасно, - сказала Мэри Андерсон, но голос ее звучал
неуверенно.
Она понимала возбуждение Пола и как ученый признавала то удовлетворение
и удовольствие, которые приходят, когда удается разрешить трудную и
неподдающуюся проблему. Но как, спрашивала она себя, он, умный человек, не
видит, что "Последний козырь" является опасным, а главное, бессмысленным
делом? И все остальные, такие прекрасные ученые, тоже захвачены этим
бредовым предприятием. Нечего и думать, чтобы разубедить Пола. Если так,
то надо попытаться разубедить самого Нейдельмана.
Когда все расходились, Мэри подошла к советнику президента.
- Доктор Нейдельман, не могли бы вы уделить мне пять минут?
Он согласно кивнул, ожидая следующего вопроса.
- Но мне хотелось бы поговорить с вами наедине, - добавила Мэри, видя,
что Шарлотта Пакстон и Бенедикт тоже задержались, собираясь говорить с
Нейдельманом.
- Это срочно?
- Я бы хотела сделать это как можно скорее.
- Ну что же, - вздохнул он устало, - тогда заходите ко мне в кабинет
минут через пятнадцать.
...Мэри вошла в комфортабельно обставленную приемную Нейдельмана без
нескольких минут девять. Нейдельман предпочитал обходиться без секретарши,
считая более безопасным самому печатать бумаги, и поэтому визитеры
ожидали, расположившись в уютных креслах, когда погаснет красная лампочка
над дверью кабинета, чтобы пройти к нему.
Сейчас как раз горела красная лампочка, но дверь была слегка
приоткрыта, и Мэри видела отражение Нейдельмана в открытом окне. Он
говорил по телефону, стоя у окна и глядя на вишневые деревья, усыпанные
созревающими ягодами.
Мэри вежливо покашляла, давая знать о себе, но Нейдельман, очевидно, не
слышал. Она покашляла громче, но он был слишком поглощен разговором.
Чувствуя себя неловко и не собираясь подслушивать, Мэри уже было
повернулась, чтобы уйти и подождать в коридоре точно до девяти, как вдруг
услышала, как Нейдельман резко и недовольно проговорил:
- Но, доктор Педлар, вы так и не ответили на мой вопрос! Повлияет ли
это на то, что вы делаете, а не на то, что якобы делаете, как считают все
остальные? Каковы ваши меры по усилению цитолических качеств вируса? Как
они умрут, так же важно, как и сколько их умрет, если "Последний козырь"
будет применен.
Мэри замерла на месте. Значит, вирус должен был УБИВАТЬ, а убив,
вызвать быстрое разложение клеток. Неужели именно этим они хотят начинить
корабль? Ответ не заставил себя ждать.
- Меня это не интересует, доктор Педлар! Я повторяю: уничтожение во
всем районе должно быть АБСОЛЮТНЫМ!
Потом она скажет Нейдельману, что у нее отпала необходимость говорить с
ним. Мэри вышла в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь.


Макэлрой подошел к квартире Мэри Андерсон на пятнадцать минут раньше
условленного срока. Последнее время они очень сблизились, но еще ни разу
не были друг у друга в гостях.
Из-за двери доносились звуки камерной музыки. Макэлрой нажал кнопку
звонка. Он уже начал сомневаться, слышала ли она звонок, как дверь
открылась и на пороге появилась Мэри.
- Вы освободились раньше, чем думали? - спросила она.
- Да. Сегодня вечером Нейдельман вылетел в Вашингтон, чтобы доложить
президенту о ходе работ.
- Но он же всегда ездил машиной?
- А вы разве не слышали? Вашингтон захвачен демонстрантами. По
последним оценкам, их там набирается сейчас около трехсот тысяч.
Мэри подошла к магнитофону.