Хоухи Рэймонд. Последний козырь

всего светлом макинтоше.
- Доктор Ландстром, - хрипло проговорил он в трубку, прижимая ее плечом
к уху и обеими руками роясь в карманах. Достав пустую пачку из-под
"Галуаз", он выразительно показал ее сержанту, смял в комок и бросил через
плечо. Сержант протянул ему пачку "Мальборо". Ландстром благодарно
улыбнулся и, продолжая слушать то, что говорили ему по телефону, сделал
движение, имитирующее зажигание зажигалки.
- Вы хотите, чтобы я... - он прикурил от спички, прикрытой ладонями
сержанта, - произвел вскрытие прямо здесь, на улице? Да подождите же вы,
наконец! - вдруг рявкнул он в телефон после некоторых попыток прервать
говорившего с ним. - Это должен делать судмедэксперт по распоряжению
следователя! У меня нет полномочий!
В телефоне раздался голос уже намного громче, там тоже сердились.
- Ну ладно, ладно, - устало проговорил Ландстром, - сделаю. Но только я
должен получить распоряжение самого следователя, а не какого-то там...
Он взял трубку в руку и, отведя от уха, произнес:
- Как они вам нравятся, сержант? Ну и дела!.. Да, да! Слушаю! - снова
заговорил он в трубку, услышав, что в ней зазвучал чей-то голос. - Святая
Мария! - Он взглянул на полицейских, словно желая сказать им что-то, но
потом передумал. - Немедленно, господин мэр, как только смогу.
Ландстром уставился на присутствующих, продолжая все еще держать трубку
в руке.
- Великий боже! Неудивительно, что тот тип, с которым я разговаривал,
совсем обалдел! Служба регистрации бедствий только что сообщила, что мы
подверглись нападению с применением какого-то бактериологического оружия,
и если это окажется правильным, то они, - Ландстром кивнул в сторону
грузовика и "кадиллака", - погибли от него!
Уолкрофт неожиданно понял, как близко он находился от смерти. Если бы
он не задержался у своей знакомой, если бы он не заблудился в тумане и не
поехал на север, если бы его сейчас не остановила полиция...
- Ты как, парень? - Врач смотрел на него с интересом. - Не спятил?
Уолкрофт, хоть и не мог говорить, отрицательно покачал головой.
- Чудесно, потому что мне понадобится твоя помощь...
- Ну, пожалуй, нечего дожидаться, - проговорил Ландстром, поднимая с
земли свой врачебный саквояж. Обе полицейские машины только что умчались
по распоряжению из штаба. Сержант пообещал, "если они не окочурятся
где-нибудь", еще вернуться.
Ландстром лизнул палец и поднял его над головой.
- Вот что, парень, - обратился он к Уолкрофту, - давай-ка кончать с
этим делом, пока ветер не переменился и не понес на нас всякое
бактериологическое дерьмо.
Пока они искали место, где произвести вскрытие, врач пояснил, что ему
приказали доставить образцы, взятые при вскрытии, в медицинский центр на
улице Фигероа.
- А почему не труп целиком? - спросил Уолкрофт.
- Ну, это-то понятно. Для трупов у них скоро не будет места. К тому же,
как я считаю, их просто все это застало врасплох. Во всех учебниках
написано, что если обнаружено какое-то химическое или бактериологическое
оружие, то вопросами выяснения его характера и всего прочего должны
заниматься специализированные клиницисты, а не бедолаги-практики вроде
меня.
Они довольно долго звонили и стучались в двери, никто им не открывал.
Квартал либо был покинут, либо его обитатели не хотели ни во что
вмешиваться.
- Ну что ж, нам, значит, придется рассчитывать на собственные силы и
возможности, - мрачно усмехнулся Ландстром.
Освободив ноги трупа, запутавшиеся в привязных ремнях, он оттащил его в
сторону, потом они вместе с Уолкрофтом переложили тело девушки на заднее
сиденье. Найдя в машине тряпку, Ландстром вытер переднее сиденье и завел
мотор. На задней передаче, почти на полном газу он отогнал "кадиллак" на
несколько метров назад и нацелился на витрину соседнего винного магазина.
- Вы что, с ума сошли? - удивленно крикнул Уолкрофт.
- А что прикажете делать? Ждать разрешения верховного суда? - отозвался
врач, поднимая стекло в передней дверце.
Разогнав, но не очень сильно, машину, он ударил капотом в витрину,
посыпались стекла, автомобиль, подскочив, перепрыгнул через низкий
подоконник, подкинув Ландстрома до потолка кабины, и, наверное, поэтому
тот не успел вовремя нажать на тормоз и въехал прямо в прилавок. Треск
ломаемого дерева перемешался со звоном бьющихся бутылок и шипением
воздуха, выходящего из проколотых шин.
- Добро пожаловать в Первую передвижную патологическую лабораторию
Лос-Анджелеса, - объявил Ландстром, вылезая из машины и потирая темя.
Ландстром нашел подходящее место для вскрытия - небольшую комнату
позади магазина, служившую конторой. Он смахнул на пол все, что было на
письменном столе, и, передав Уолкрофту фонарь, застелил стол куском
полиэтилена, достал из саквояжа набор хирургических инструментов в
стерильной упаковке, пузырьки и баночки, большой рулон ваты. Уолкрофт
должен был светить, и как можно точнее.
- А если начнете тошнить, то постарайтесь это сделать не на меня, -
деловито посоветовал Ландстром.
Ландстром натер руки антисептиком, надел вынутый из саквояжа зеленый
хирургический халат и маску, натянул резиновые перчатки и переложил
инструменты поудобнее. Вместе с Уолкрофтом они вынули из машины труп
девушки и уложили на столе. Ловким движением ножниц врач распорол платье.
Острый приступ тошноты бросил Уолкрофта в туалет.
Он вернулся в комнату, когда Ландстром ставил металлические скрепки на
сделанные разрезы. Неожиданный возглас врача заставил Уолкрофта подойти к
столу.
- Ничего не понимаю! Этого просто не может быть! Ничего не могу понять,
- твердил врач, недоуменно таращась на раскрытую грудную клетку трупа.
Уолкрофт подошел к столу и взглянул на то, что Ландстром трогал
пинцетом. Легкое, которое еще пятнадцать минут тому назад было упругим и
розовым, вдруг почернело и превратилось в жидкий кисель.
Ландстром повернул побледневшее лицо к Уолкрофту:
- Может, я уже сошел с ума и ничего не понимаю в медицине, но оно уже
начало разлагаться!


В девять часов утра по Восточному стандартному времени четвертого
декабря, двумя часами позже взрыва, Нейдельману позвонил президент.
- Все выглядит прекрасно, Дик. Предварительные сообщения указывают, что
количество погибших почти совпадает с предсказанной вами цифрой.


Разрешение на передачу первых новостей о происшедшем было дано службой
регистрации бедствий в семь пятьдесят по Тихоокеанскому стандартному
времени: "Сегодня рано утром в юго-западном районе Лос-Анджелеса произошел
взрыв устройства, содержащего отравляющее вещество. Хотя в результате
взрыва и погибло несколько человек, в настоящее время опасность миновала".
Вслед за этим срочным сообщением, переданным всеми теле- и радиостанциями,
последовало обращение мэра города. Он выразил "свое глубокое и искреннее
сожаление по поводу трагической гибели граждан города" и закончил
обращением к лос-анджелесцам относиться к трагическому дню "как к любому
другому и заниматься своими делами обычным путем".
Сначала показалось, что такой умышленно спокойный тон и отношение к
происшедшему сделали свое дело, но с жарой скорость разложения трупов
усилилась, а с ним появился и запах, для многих непонятный, но вызывавший
страх. В пяти милях от района катастрофы люди, прежде чем выйти из дома,
закрывали носы и рты платками, смоченными в дезинфектантах. С запахом
появились мухи, а с ними и слухи. Сначала слухи выглядели правдоподобными.
Выдвигалось соображение о том, что многочисленные смерти были вызваны не
ядовитым газом, а насекомыми, которые разносили заразу. Постепенно слух
ширился, обрастал новыми деталями и подробностями. Говорили, что
санитарные бригады, работавшие в районе взрыва, погибали, укушенные
мухами. Личинки мух, отложенные в мертвых и даже в живых, через несколько
часов превращались в новых насекомых, которые пожирали людей. В результате
напуганная толпа в Уаттсе облила бензином и сожгла заживо юношу, у
которого заметили на шее фурункул. Несколько человек, поверив вдруг, что в
них проникли личинки, выпили дезинфектант и умерли в страшных мучениях.
Говорили, что президент находится под нажимом специалистов,
"требовавших насильственной эвакуации всего города, чтобы приостановить
заразу". Начали даже поговаривать о том, что над городом постоянно летает
самолет с ядерным устройством на борту, готовый сбросить его, как только
президент примет фатальное решение. К половине двенадцатого началась
паника: тысячи людей стремились вырваться из города любыми средствами,
другие осаждали больницы и пункты здравоохранения с требованиями, чтобы им
сделали уколы или оказали медицинскую помощь.
В пять вечера губернатор позвонил мэру и потребовал, чтобы он в течение
ближайшего часа устроил пресс-конференцию.
- Сообщите им факты, Фрэнк, просто факты! По сравнению со слухами,
циркулирующими в вашем городе, они покажутся убедительными!


Уолкрофт прибыл к массивному зданию из стекла и бетона, где размещался
Центр здравоохранения, за полчаса до начала пресс-конференции. Еще никогда
он не видел подобных мер предосторожности. Ему три раза пришлось
предъявлять свою карточку, прежде чем он добрался до стола регистрации, на
котором красовалась табличка: "Оружие должно быть сдано здесь". На
ступенях и вокруг Центра стояли цепи национальных гвардейцев, вооруженных
карабинами с примкнутыми штыками. Десятки вооруженных людей стояли на
лестницах внутри и в фойе. Мощные динамики через каждые пять минут
разносили вокруг здания сообщение на английском и испанском языках о том,
что опасность миновала и не предвидится никаких чрезвычайных мер, но толпа
вокруг здания все густела.
В большом зале собралось более двухсот корреспондентов, не считая кино-
и фоторепортеров, телеоператоров, специалистов по звукозаписи и других
технических работников. У стены было небольшое возвышение, на котором
стояло несколько стульев за большим столом. По бокам возвышения были
установлены флаг США и флаг штата Калифорния, а стена была увешана картой
Лос-Анджелеса и картами его районов с голубыми и зелеными флажками.
Ровно в четыре часа мэр Лос-Анджелеса Фрэнк Мансио вошел в комнату в
сопровождении нескольких человек. Все присутствующие встали и стоя ждали,
пока вошедшие не займут места. Мэр, не садясь, тут же начал свою речь. Он
поблагодарил всех присутствующих за сотрудничество в течение дня и за ту
помощь, которую многие из них оказали в подготовке пресс-конференции. Он
надел очки и, проверив, что необходимые заметки находятся под рукой,
начал:
- Мы все знаем, зачем собрались здесь, поэтому я не буду тратить
времени даром и сразу же приступлю к делу. Первый сигнал, извещавший о
сильном взрыве в районе Дэвис-Парк, поступил сегодня в три десять, еще
восемь сообщений о том же событии были приняты в течение последующих пяти
минут. К месту происшествия были направлены пять патрульных полицейских
машин, а также четыре пожарных и "Скорой помощи".
Мэр повернулся к карте и показал на девять зеленых флажков, окружавших
большой красный крест, стоявший на Доти-авеню.
- Центр, - продолжал мэр, - потерял связь с этими машинами в указанных
пунктах в три двадцать семь и приказал всем другим мобильным средствам,
направлявшимся к месту катастрофы, остановиться до дальнейшего
распоряжения и выяснения обстоятельств. Они в этот момент находились на
расстоянии двух миль от Доти-авеню. В три тридцать вылетевший к месту
происшествия вертолет обнаружил все девять машин без признаков жизни.
Центр немедленно приказал остальным покинуть опасный район, но ответ был
получен только от одного патруля, связь с которым также оборвалась через
несколько минут. Все это позволило штабу произвести первую предварительную
оценку распространения токсичного вещества в тех районах, которым он
угрожал. В три пятьдесят восемь главный полицейский комиссар мобилизовал
все имеющиеся спасательные средства для того, чтобы произвести эвакуацию
жителей в районе, простирающемся к востоку от Инглвуд-авеню до берега и
ограниченного с севера бульваром Империал и бульваром Манхэттен с юга. В
течение примерно двух часов с пути распространения отравляющего вещества
было эвакуировано около двадцати пяти тысяч человек - мужчин, женщин и
детей. Для избежания паники и облегчения действий по эвакуации граждан из
угрожаемых районов было наложено эмбарго на все сообщения средств массовой
информации.
Первая же обнаруженная жертва была доставлена в это здание, где и было
произведено обследование и поставлен клинический диагноз главным врачом
штата доктором Камекурой и руководимой им группой специалистов.
Доктор Камекура установил, и это было впоследствии подтверждено
вскрытиями других групп министерства здравоохранения, что главной причиной
смерти является вдыхание или поглощение каким-либо другим путем аэробных
частиц размерами от одного до пяти микронов, содержащих еще не
установленное отравляющее вещество. Токсическое воздействие вызывает
образование...
Мэр запнулся и наклонился к сидящему рядом человеку явно японского
происхождения.
- "Ацетилхолинстеразы", - подсказал тот.
- Этого вещества, которое, воздействуя на нервные окончания, вызывает
мускульную фибрилляцию, паралич дыхания и остановку сердца. Несмотря на
высокую токсичность, отравляющее вещество, которое сейчас неактивно,
незаразно. Иными словами, если вы вдохнули, вы погибли, если нет, то
угрозы заражения не будет.
Мэр обвел глазами замершую аудиторию и отпил из стакана:
- По последним данным, количество погибших составляет свыше десяти
тысяч человек...
В зале повисла тишина. Многие молчали потому, что не могли сразу
согласиться с громадностью названной цифры, другие же, подумав, что не
расслышали, ждали, когда цифра будет повторена. Через секунду тишина была
взорвана требованиями повторить количество погибших. Выждав, мэр снова
очень отчетливо повторил цифру.
- Но все утро мэрия неустанно твердила, что количество потерь
минимально! - раздался чей-то напряженный голос из задних рядов.
- Представители федеральных властей, администрация штата и военные, -
продолжал мэр, как будто не слыша выкрика, - в настоящее время изучают
дом, в котором произошел взрыв. - Мэр снял очки и сложил заметки. - Если у
кого-нибудь есть вопросы, то мы по мере сил постараемся ответить на них.
Не успел он закончить, как аудитория взорвалась. Ничего нельзя было
разобрать из-за беспорядочных выкриков, вопросов и восклицаний. В течение
пяти минут корреспонденты соревновались друг с другом в громкости голоса и
крепости легких, чтобы задать свой вопрос. Убедившись наконец, что таким
образом они не только не добьются успеха, но, наоборот, ничего не
достигнут, корреспонденты стали постепенно успокаиваться. Подождав, пока
воцарится относительная тишина, Лестер Бом, чиновник мэрии по связи с
печатью, указал тонким пальцем на одного из присутствующих, худого и
длинного человека в кожаном пиджаке.
- Этот джентльмен был первым среди вас, джентльмены. Отдадим должное
его реакции.
Журналисты, легко принимающие и хорошо ценящие юмор, ответили смехом,
несмотря на серьезность ситуации.
- Сэмуэл Фелфи, "Коламбиа бродкастинг систем", - представился он. - Я
бы хотел задать вопрос о причинах принятия решения эвакуировать население
к западу от Инглвуд-авеню. Судя по карте, мне кажется, что можно было
спасти еще тысячи человек, если бы управление полиции распорядилось начать
эвакуацию хотя бы на десять кварталов восточнее выбранной линии.
Начальник полицейского управления встал и уже хотел ответить на вопрос,
когда мэр опередил его, стремясь, очевидно, продемонстрировать свое
спокойствие и присутствие духа в столь сложной ситуации.
- Я хотел бы сказать, что и полицейское и пожарное управления нашего
города сделали все, что было в их силах. Если бы не их отвага и умение, то
количество потерь превысило бы тридцать пять тысяч человек.
Начальник полиции, скромно опустив глаза, подождал, пока мэр не кончит,
а затем спокойно сказал:
- Дело в том, мистер Фелфи, что мы не были уверены, что западный ветер
сохранит постоянную скорость.
- Согласен с вами, - ответил Фелфи, - но ведь он мог дуть и медленнее,
чем предполагалось.
- Или быстрее, - возразил комиссар полиции.
- Это был ваш последний вопрос, мистер Фелфи, - вмешался Бом. - Право
же, здесь присутствует немало желающих задать свои вопросы. И потом, - он
повернулся к сидящим за столом, - эти джентльмены вряд ли располагают
большим запасом времени.
В середине комнаты встал молодой человек:
- Гилпатрик, "Лос-Анджелес таймс". Почему ни одна система обнаружения
химико-бактериологического оружия не...
- Вопрос касается секретной информации! - прервал его Бом.
- А куда подевались защитные костюмы? Или это тоже вопрос, касающийся
секретной информации?
- Защитные костюмы были, - ответил начальник полиции, - но они
хранились в таких местах, что было бы затруднительно их быстро получить и
успеть в то же время провести операцию по эвакуации.
Вопросы сыпались один за другим: где будут похоронены погибшие, что
думает министерство здравоохранения делать с мухами и запахом; почему
полицейское управление не сообщает точно, где произошел взрыв; почему над
районом взрыва запрещены полеты? В течение двадцати пяти минут шла эта
дуэль между спрашивающими и отвечающими. Сидевшие за столом начинали уже
нервно посматривать на часы, но Уолкрофт все еще выжидал, и, когда наконец
Бом, посмотрев на часы в третий раз, положил ладони на стол, чтобы
подняться и объявить о том, что пресс-конференция закончена, он встал.
- Дуглас Уолкрофт, телепрограмма "Отсчет времени".
Те из присутствующих, кто уже взялся было за шляпы и плащи, положили их
на место и вновь достали блокноты и ручки. Уолкрофт был известен.
- Я хочу задать вопрос полковнику Миченеру, представляющему
военно-химическую службу. Сегодня здесь не говорили о том, как легко было
бы какой-нибудь террористской группе произвести оружие подобного рода.
Скажите, полковник, насколько просто произвести отравляющее вещество,
способное убить сразу десять тысяч человек?
Миченер, высокий, спортивного склада человек пятидесяти с небольшим
лет, с умным и интеллигентным лицом, поднялся с места и одернул мундир.
- Как вы понимаете, мистер Уолкрофт, - дружелюбно начал он, - мне
трудно ответить на данный вопрос, поскольку мы еще не определили
примененное отравляющее вещество. Но скажу, что изготовить его не так
просто.
- Не так просто? Наверное, потребуются разные лаборатории,
оборудование, специалисты?
- Конечно.
- Такие, которыми располагает военно-химическая служба?
- Позвольте мне напомнить вам, мистер Уолкрофт, - терпеливо улыбнулся
Миченер, - что США соблюдает мораторий на разработку и производство
химико-бактериологического оружия с тысяча девятьсот семьдесят первого
года.
- Имеете ли вы в виду, полковник, что наша армия прекратила ВСЕ работы
в данной области, включая изготовление антитоксинов для защиты своих
солдат от противника, который, возможно, не соблюдает моратория?
- Чтобы полностью ответить вам, мне пришлось бы разгласить секретные
сведения, - вежливо улыбнулся полковник.
- Просто отвечайте "да" или "нет".
- Ну что ж, - протянул полковник, как бы разочарованный тем, что
Уолкрофт не выдержал светского тона. - Армия не выполняла бы свой долг,
если бы не шла в ногу с последними достижениями технологии подобного
рода...
- А для этого ведь необходимо работать с целым рядом патогенов, не так
ли?
- Пожалуй... Ответ будет "да".
- Правда ли, что одна унция, я повторяю, одна унция ботулина может
убить шестьдесят миллионов человек?
- Мистер Уолкрофт! - резко вмешался мэр. - Здесь ведь
пресс-конференция, а не суд!
- Я пытался уточнить три момента, господин мэр, - спокойно отозвался
Уолкрофт. - Во-первых, токсин такого типа, который был применен сегодня,
может быть произведен организацией, обладающей непревзойденными
техническими средствами, такими, какими располагает военно-химическая
служба. Во-вторых, несмотря на хорошо известный мораторий, наши военные
продолжают работать с различными патогенами, чтобы "идти в ногу с
последними достижениями технологии подобного рода". И в-третьих,
количество токсина, необходимого для того, чтобы отправить на тот свет
неисчислимое количество людей может быть спрятано, скажем... - Уолкрофт
помедлил, как бы выбирая наиболее удобное место, - в кармане военного
мундира! - резко закончил он.


К шести часам вечера ученые собрались в гостиной. Изображение на экране
оставляло желать лучшего, но самым удивительным было то, что никаких
срочных сообщений из Лос-Анджелеса не передавали.
Попивая кофе, вся группа смотрела программу мультфильмов, пока
Кохальский в семь часов не переключил телевизор на программу новостей.
Первое сообщение касалось общенациональной забастовки заключенных,
требовавших улучшения условий в переполненных тюрьмах. За ним последовали
материал об усиливающемся долларовом кризисе и рассказ о полицейском,
обезвредившем бомбу, заложенную в танкер с шестьюдесятью тысячами тонн
бензина. Во время второго рекламного перерыва изображение начало мигать, а
потом и вовсе пропало, остался только звук. Раздался общий стон
разочарования. Кохальский начал крутить ручки настройки, но экран
оставался темным.
- Ради бога, Дарроу, - взмолился он, обращаясь к специалисту по
электронике, - оторвитесь от кресла и возьмитесь за отвертку!
Дарроу подошел к телевизору и стукнул по крышке кулаком. По экрану
пробежал сноп разноцветных снежинок, но изображение не появилось.
- Для этого не нужно быть электронщиком, - проворчал Кохальский.
Дарроу и Вейнер затеяли громкий спор о том, что могло вызвать
исчезновение изображения, но вдруг Шарлотта Пакстон, сидевшая ближе всех к
телевизору, подняла руку:
- Слушайте!
- "Как полагают, вспышка азиатского гриппа парализовала часть делового
района Лос-Анджелеса сегодня рано утром, - говорил диктор. - Хотя эта
вспышка и не считается серьезной, руководители здравоохранения округа
предложили горожанам оставаться дома до тех пор, пока не будет определен
вирус и не получена вакцина.
В столице генеральный прокурор Пайнс согласился приступить к обсуждению
условий перемирия с посредниками, представляющими одну из террористических
организаций..."
- Как вам это нравится?! - вскричал обескураженный Бенедикт. - Мы
надрывались, а в результате всего несколько слов в вечерних новостях!
- Успокойтесь, - положил ему руку на плечо Нейдельман - Пройдет, по
крайней мере, неделя, пока об этом широко заговорят.
На экране вновь появилось изображение, и большая часть группы осталась,
чтобы посмотреть программу "Панорама". Главной темой было восстание трех
тысяч вооруженных членов "Движения американских индейцев" в резервации
племени сиу в Пайн-Ридже. Программа закончилась, так ничего и не сообщив о
трагедии в Лос-Анджелесе.
Вечерние программы часто прерывались срочными сообщениями о событиях в
резервации.
В десять пятнадцать Нейдельман вернулся в гостиную и убавил звук в
телевизоре.
- Доктор Пакстон, джентльмены, - обратился он несколько торжественно ко
всем, - я только что говорил с президентом, и он попросил меня передать
его благодарность и поздравления. Первая фаза операции "Последний козырь"
прошла очень успешно. Все получилось даже лучше, чем я ожидал. В настоящий
момент лос-анджелесцы, может быть, и злоупотребляют аспирином, но еще
никто от вируса не умер. Пресса еще не установила связи между взрывом на
Доти-авеню и эпидемией. Полицейское управление Лос-Анджелеса, не
справившись с расследованием, пригласило ФБР, а оно, в свою очередь,
обратилось за помощью к Управлению по астронавтике.
Несколько минут Нейдельман отвечал на вопросы, а потом, сославшись на
срочные дела, покинул гостиную.
Дождавшись, пока все разойдутся, Нейпер поднял телефонную трубку и
позвонил Джо Мацусиме в подвал блока службы безопасности.
В прошлый понедельник Мацусима, когда-то служивший в электронном отделе
ЦРУ, переключил телевизионный кабель к себе в подвал и записал на
видеоленту все программы этого дня. Туда он вклеил срочные сообщения,
взятые из передач за всю неделю. Кусок об эпидемии в Лос-Анджелесе,
который ученые слышали, но не видели, он записал сам. Когда все собрались
в гостиной, Мацусима включил видеомагнитофон и передал всю "программу"
обманутым зрителям. Совершенно отрезанные от внешнего мира, ученые увидели
то, что телезрители за стенами форта наблюдали несколько дней тому назад.


За всей этой лос-анджелесской историей, считал Уолкрофт, должен стоять
кто-то связанный с армией. Тот факт, что ему еще не удалось найти
подтверждения своей теории, ничуть не повлиял на его намерение
использовать все-таки этот мотив в своем обзоре. Он помнил известный
афоризм: "Новости - это то, что кто-то где-то не хочет видеть
напечатанным".
Четвертого декабря к двум часам дня программа, которая должна была
выйти в эфир вечером, уже практически была готова.
И все же Уолкрофту не хватало самого последнего штриха, какой-нибудь
сенсации, пусть самой незначительной, но которая бы придала "Отсчету
времени" еще большую остроту.