-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Вокруг света", 1980, NN 8-12. Сокр.пер. - О.Касимов.
OCR & spellcheck by HarryFan, 11 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
От взрывной волны задребезжали стекла в окнах Белого дома и закачались
хрустальные подвески люстры в спальне. Веки президента дрогнули, и в этот
момент раздался телефонный звонок. Не открывая глаз, президент нащупал
телефон и снял трубку.
Извините, сэр, снова беспокою вас, - раздался голос дежурного, уже
дважды будившего президента этой ночью. - Они взорвали мемориал Линкольна.
Президент оперся на локоть, протирая глаза.
- Что?!
- Похоже, им удалось прокопать туннель...
- Атомная бомба?
- Боюсь, да, сэр.
- Господи Иисусе! - Сон у президента как рукой сняло; - Надеюсь, бомба
была чистой?
- Мы так думаем, сэр. Они заложили ее достаточно глубоко, и она была
небольшой - не более одной восьмой килотонны, судя по показаниям
сейсмографов. Ровно столько, чтобы дать понять, что они не шутят.
- И без опасения, что получат сдачи, - простонал президент.
В дверь постучали. Вошел камердинер с подносом, поставил его на столик
возле кровати и, подойдя к окнам, поднял тяжелые занавеси. Сразу стали
слышны далекие сирены машин полиции и "Скорой помощи".
- Есть жертвы? - президент продолжал говорить по телефону.
- Боюсь, что в живых остались только экипажи танков. Остальные...
Президент следил за тем, как камердинер наливал кофе и разворачивал
салфетку.
- Я вылетаю в Кливленд через... - президент посмотрел на часы, - через
два часа и до отлета хочу получить полный доклад о происшедшем! - Он
положил трубку.
Именно угроза вот такой бомбы заставила его заблаговременно подумать о
создании научной группы, которая бы исследовала волну гражданских
беспорядков, прокатившуюся по Соединенным Штатам. Возглавить ее он
попросил доктора Ричарда, Нейдельмана, своего советника по науке.
Для обсуждения проблемы они встретились поздним январским вечером в
Овальном кабинете. Рукой, держащей бокал с коктейлем, президент указал на
листы отчетов и памятных записок, разбросанные по всей комнате, лежащие
даже на полу, и сказал Нейдельману:
- Я хочу, чтобы вы тщательно и дотошно рассмотрели все, что здесь
написано, и сказали мне, к чьим советам я должен прислушаться, если вообще
есть кого слушать. Мне не нужны лирические отступления и всякая ерунда об
исторической неизбежности. Мне необходимо знать, что ДЕЛАТЬ! Если и дальше
все будет продолжаться, как сейчас, то увязнет не только коготок, но и вся
наша птичка. Заняться этим должны очень надежные люди и не болтуны.
Ожидая ответа Нейдельмана, президент смешал себе третий, если не
четвертый, коктейль Будь здесь вместо Нейдельмана кто-нибудь другой, он бы
воздержался от этого, поскольку и без того ходили разговоры, что он
компьютер, схемы которого залиты алкоголем.
При Нейдельмане же он не стеснялся: этот в отличие от многих других
приближенных болтать не будет, этот был лоялен. Нейдельман не был
подхалимом и не стал бы лизать ничью задницу, как того требовал от своих
подчиненных президент Джонсон. Лояльность Нейдельмана была другой, чем он
и был ценен. Он не только видел лес за деревьями, но и был готов сказать
правду в глаза, несмотря ни на какие последствия.
- Для выполнения поставленной вами задачи, - ответил советник по науке,
- мне необходимы социолог, этнограф, затем, конечно, психолог, - есть
такой, первоклассный, в Уолтер-Риде, - потом специалисты по военным играм
и по системному анализу и историк.
Президент и Нейдельман проговорили до самого рассвета.
- И последнее, - сказал президент, провожая гостя до двери. - Я не
хочу, чтобы вы или кто-нибудь из ваших людей обращались за необходимой
информацией в министерство внутренних дел или в министерство обороны. Если
вам что-нибудь понадобится, обращайтесь только ко мне. Доклад отпечатайте
сами. Никаких стенографисток и машинисток, никаких копирок и, ради бога,
не подпускайте никого к множительной машине.
...Группа Нейдельмана работала в расположении штаб-квартиры Агентства
национальной безопасности в Форт-Миде и имела в своем распоряжении самые
секретные и важные документы. На подготовку доклада ушел месяц, и он был
вручен президенту лишь за день до описываемых событий.
Как он и ожидал, ученые блестяще проанализировали ситуацию, точнейшим
образом вскрыв корни существующего кризиса, и, хотя доклад осторожно
избегал попыток оценивать деятельность правительства, президент с радостью
отметил, что в нем не содержалось указаний на ошибки в его собственной
деятельности или в деятельности кого-либо из членов кабинета.
Однако приложение к докладу чуть было не нокаутировало президента. Оно
было подготовлено Нейдельманом с помощью Саймона Честертона, психолога из
Уолтер-Рида. В нем излагался план ликвидации существующего кризиса,
условно названный "Последний козырь". Президенту пришлось несколько раз
перечитать приложение, дабы убедиться, что все это ему не мерещится.
Взбешенный, он отбросил листки, решив, что это бред сумасшедшего и что на
следующий день он всыплет Нейдельману как следует. Но наутро, узнав о
взрыве, президент первым делом вспомнил об этом документе и растерялся.
Приняв две таблетки успокоительного и запив их остывшим кофе, президент
принялся за сводку ночных событий, составленную его советником по вопросам
внутренней безопасности.
В целом ряде крупных американских городов вновь были вспышки
беспорядков, но самые жестокие схватки по-прежнему происходили в
Сент-Луисе. Сорок восемь часов назад он передал национальную гвардию штата
Миссури в ведение федерального правительства и разрешил использовать в
мятежном городе армейских десантников. До своего отъезда в Кливленд ему
предстояло принять решение, объявлять ли Сент-Луис главной ареной
беспорядков. Сводка заканчивалась словами: "Помимо событий, о которых
сообщалось выше, беспорядки продолжаются по всей стране".
Отбросив бумаги и игнорируя обзор новостей, подготовленный специально
для него, президент погрузился в кипу газет, лежащих на столе. Сегодня он
впервые почти за год выезжал из Вашингтона, и все газеты посвящали
передовицы этой поездке, за исключением "Сент-Луис пост диспетч". Он знал,
что многие из них будут звучать как некрологи, пусть и замаскированные, но
все-таки некрологи. И тон в этом задавали "Вашингтон пост" и "Нью-Йорк
таймс".
Его внимание привлекла карикатура в "Денвер пост". Вообще-то высокая
фигура президента и весь весьма привлекательный облик делали его довольно
трудной мишенью для карикатуристов.
Здесь же художник изобразил президента в виде капитана колесного
парохода, из тех, что ходили когда-то по Миссисипи. Пароход; терпел
крушение в звездно-полосатом море, кишащем акулами, на которых было
написано: "ку-клукс-клан", "маоисты", "анархисты", а он, капитан, лил на
бушующие волны масло из бочонка с надписью "Законодательная программа".
Президент отбросил газеты и откинул одеяло. Приняв душ и одевшись, он
подошел к двери спальни "первой леди" и, тихонько приоткрыв ее, заглянул в
комнату.
Его жена, сидя в постели, пила кофе и читала письмо. Они обменялись
поцелуями, и он присел на краешек кровати.
- Когда же ты лег? - спросила она, внимательно взглянув на утомленное
лицо мужа.
- Да где-то после часа. Ты знаешь о мемориале Линкольна?
Она кивнула.
- Дорогой, я обещала не заговаривать о Кливленде... - Жена сняла очки и
держала их, наставив на него дужки, словно устрашающие рога.
- Но? - Он иронически улыбнулся.
- Уж если ты так решил, то позволь мне хоть проводить тебя до
аэропорта. И почему именно аэропорт имени Даллеса? Не проще ли и не
безопаснее добраться отсюда на вертолете до авиабазы Эндрюс и оттуда?..
- И ты тоже? - Он вздохнул. - Мне и так уже надоели своими лекциями о
безопасности парни из охраны.
- Ты просто ненормальный. Рисковать жизнью ради того, чтобы открыть
какую-то водоочистительную систему!
Он пожал плечами.
- Я должен поехать хотя бы для того, чтобы создать впечатление
стабильности положения в стране и твердости правительства. Особенно после
сегодняшнего взрыва. - Президент посмотрел на часы. - Мне, пожалуй, пора,
- сказал он, неохотно поднимаясь.
Выйдя из лифта, он решил пройти до своего кабинета в Западном крыле
через розарий. Когда-то Тафт назвал Белый дом самым уединенным местом в
мире, но для президента как раз и стало постоянной проблемой, как бы хоть
немного побыть одному. Вокруг него все время были люди, с самого первого
дня, как только он пришел к власти. А теперь, с началом осенних
беспорядков, охрана была удвоена, причем ее усилили еще ротой морских
пехотинцев.
Ощущая спиной двух охранников, следовавших за ним по пятам, президент
спустился по ступеням Южного портика. Солнце, встававшее из-за полосы
тумана, лежащего над Потомаком, зажгло радугу поливочных фонтанчиков в
середине приусадебного парка, и она слегка колебалась под дуновением
легкого утреннего ветерка. Если бы не блеск стальной проволоки, окружавшей
забор, сторожевые вышки и прожектора, вооруженные охранники и огневые
точки, пейзаж этот вполне мог вдохновить какого-нибудь художника
девятнадцатого века.
Войдя в Овальный кабинет, он сел за свой письменный стол из белого
пластика и нержавеющей стали и занялся бумагами. Поморщившись, он
придвинул к себе папку, в которой находились письма с соболезнованиями
родственникам солдат, погибших в стычках с бунтовщиками. Их было
пятьдесят. Год назад президент решил, что будет каждое из них писать сам.
Теперь их писали за него, а он только подписывал и с неудовольствием
думал, что, если дело пойдет так и дальше, и письма и его подпись придется
печатать типографским способом.
Президент включил диктофон и углубился в дипломатические телеграммы,
отчеты и прочие документы, которые требовали его внимания. Он почти
покончил с ними, когда услышал голос секретарши из селектора:
- Вы можете принять доктора Нейдельмана, сэр?
- Какого черта ему надо? - недовольно осведомился президент.
- Вы хотели его видеть, сэр. Ему назначено на 7:50.
Ладони президента взмокли от пота. Он не только напрочь забыл о
встрече, но, видно, специально, хотя и не отдавая себе в этом отчета,
заработался так, что времени на беседу с Нейдельманом не оставалось.
- Но через пять минут я выезжаю.
- Вы хотите перенести встречу на другой день?
Ему хотелось вообще отменить ее, но в то же время она была необходима.
- Ладно, - сказал президент устало. - Я поговорю с ним. Сообщите,
пожалуйста, службе безопасности, что Нейдельман поедет со мной в аэропорт.
Им придется сделать кое-какие перестановки, я хочу поговорить с ним
наедине. Да, и выясните, что произошло с докладом о взрыве мемориала
Линкольна. Я же приказал приготовить его!
Выйдя из-под колоннады Западного крыла, президент поправил
солнцезащитные очки и неторопливо направился к машине. Следом за ним,
отстав на полшага, шел офицер-связист с двенадцатикилограммовым
металлическим, обтянутым черной кожей чемоданчиком. Куда бы президент ни
отправлялся, чемоданчик неотступно следовал за ним, и, как всем давно было
известно, содержал программы команд, необходимых для нанесения ответного
ядерного удара на случай нападения извне, а совсем недавно телевизионный
комментатор Дуглас Уолкрофт сообщил телезрителям, что теперь в чемоданчике
находился и секретный план на случай, если в Соединенных Штатах вспыхнет
революция.
Появился запыхавшийся Нейдельман и, неуклюже вскарабкавшись в машину,
сел рядом с президентом, отдуваясь и умещая на коленях портфель, упрямо
соскальзывавший с выпирающего живота. Толстый подбородок и складки кожи на
шее скрывали смявшийся ворот рубашки. Глаза, нос и рот Нейдельмана
казались маленькими и как-то слишком тесно посаженными друг к другу. Сняв
очки в стальной оправе, которые оставили красноватые следы на висках и у
переносицы, он тщательно вытер потное лицо смятым носовым платком.
- Не знаю, откуда они достают плутоний, - произнес он голосом,
неподобающе тонким для его фигуры, - но, как им пользоваться, учить их не
приходится.
Президент молча смотрел, как один из охранников, Хэл Бота, разворачивал
два флажка, государственный и президентский, на крыльях бронированного
"линкольн-континенталя".
- А вы представляете, что это значит? - продолжал Нейдельман, проводя
ладонью по своей почти безволосой макушке. - Это значит, что в один
прекрасный день они запихнут бомбу мощностью в железнодорожный состав
тринитротолуола во что-нибудь похожее на это. - Он кивнул на атташе-кейс
черной кожи, лежащий на откидном столике перед президентом.
Бота занял место рядом с шофером, взял в руки микрофон и оглянулся,
проверяя, все ли готово. Убедившись, что кавалькада машин чинно вытянулась
за президентским "линкольном", а мотоциклисты полицейского эскорта
выстроились по бокам, он кивнул шоферу, и все тронулось с места.
Сняв солнцезащитные очки и сунув их в карман пиджака, президент открыл
свой атташе-кейс и достал доклад Нейдельмана, на белой обложке которого
четко чернела надпись "Только для президента". Задумчиво листая его
страницы, президент сказал:
- Я буду откровенен с вами, Дик. За время президентства мне не раз
приходилось испытывать страх, но это... - он раздраженно хлопнул ладонью
по обложке, - это, пожалуй, напугало меня по-настоящему.
- Мы в беде, мистер президент, - ответил Нейдельман. - Мы сползаем в
гражданскую войну. Вот это, - он коснулся толстым пальцем папки в руках
президента, - возможно, спасет нас от нее.
Президент с недоверием уставился на Нейдельмана.
- Вы хотите, чтобы я разрешил предумышленное убийство американских
граждан, но лишь допускаете возможность, что это спасет нас?
Нейдельман подышал на очки и протер их полой пиджака.
- Если вам нужна убедительная аргументация, то загляните на двести
двадцать восьмую страницу, там выводы и заключения.
Президент нашел страницу и начал читать вслух:
- "...Мнение настоящей комиссии заключается в том, что воссоединение
Соединенных Штатов может быть наилучшим образом достигнуто способом,
политически и экономически приемлемым..."
Президент взглянул на Нейдельмана:
- А что вы называете "последним козырем"?
Советник по вопросам науки задумчиво взглянул в окно.
- Сейчас это выражение используется специалистами по теории игр,
особенно военными, когда они имеют в виду непредсказуемый по своим
последствиям фактор, способный принести далеко идущие результаты в самом
конце игры.
Кавалькада выехала на Пенсильвания-авеню и вынуждена была сбавить
скорость до трех миль в час, так как приходилось ехать по "гребенке" -
ступенчато уложенному асфальту, заставлявшему замедлять ход перед
контрольно-пропускным пунктом. За ним уже ожидал тяжелый бронеавтомобиль,
готовый пристроиться сбоку, как только кавалькада снова наберет скорость.
Из откинутых люков выглядывали автоматчики, внимательно осматривавшие
крыши близлежащих домов на случай появления снайперов.
Нейдельман видел стены домов со следами пуль, окрашенные до второго
этажа в черный цвет, чтобы ночью сделать армейские патрули менее заметными
на их фоне; окна, заложенные мешками с песком; кольца колючей проволоки в
проездах и подворотнях; надписи, предупреждающие, что оставленные без
присмотра автомобили будут подорваны службой безопасности. Смотрел и
думал, какой аргумент может убедить президента в том, что необходимы более
решительные меры, а не игра в войну, чтобы спасти страну от ран, которые
она наносит сама себе.
Президент продолжил чтение.
- "Следует иметь в виду, что умышленное убийство американских граждан
по численности будет лишь небольшой долей тех потерь, которые понесет
народ в случае всеобщего вооруженного восстания". Вы же требуете убийства
американцев!
- Чтобы спасти американцев. Разве не к этому мы все стремимся?
Президент бросил доклад Нейдельмана на колени.
- К тому же это будет слишком дорого стоить.
- Мы пожертвовали пятьюдесятью тысячами американских жизней во
Вьетнаме, - возразил Нейдельман, - и ста восемью миллиардами долларов в
патетической вере, что...
- О, господи. Дик, вы, наверное, могли бы придумать прецедент получше,
чем Вьетнам!
- Я не говорю о прецедентах, - возразил Нейдельман. - Были они у
Трумэна, когда он решал, применять ли атомную бомбу или нет?
- Есть один прекрасный прецедент не поступать так, как вы предлагаете,
- Уотергейт.
- Любительская работа, - пожал презрительно плечами Нейдельман. - Я
говорю о...
- Ну хорошо, хорошо, - поморщился президент. - Допустим, мы начнем. Но
какие объяснения мы дадим международной комиссии по расследованию всего
этого? Ведь придется посвящать во все ООН, если мы захотим выйти сухими из
мокрого дела. И сколько это будет стоить? Ведь мои фонды на дополнительные
ассигнования небезграничны, и потом, как быть с оглаской, ведь все должно
осуществляться в строжайшей тайне. На кого положиться и кто это сделает?
Если об этом узнают, меня же на куски разорвут в сенате, не в переносном,
а в буквальном смысле!
- Скрытность, - согласился Нейдельман, - действительно является
проблемой, но вполне разрешимой. Что же касается денег, то их можно
получить под прикрытием какого-нибудь ложного проекта или программы. - Он
странно посмотрел на президента. - Разве вы прочли не все? На эти вопросы
даются ответы от двести девяносто шестой до триста семнадцатой страницы.
Вы спрашиваете, что может обнаружить компетентная комиссия, если займется
расследованием? Да вряд ли обнаружит что-нибудь.
Полицейские на мотоциклах включили сирены. Далеко впереди засверкали на
солнце стеклами контрольная вышка и здание вокзала международного
аэропорта имени Даллеса.
Президент бросил доклад в атташе-кейс и захлопнул крышку.
- Дик, - медленно сказал он, поворачивая диски наборного замка, -
придумано хитро, чертовски хитро, но я не могу пойти на это. Просто не
могу!
Свита президента начала занимать места в автосалоне, который должен был
доставить всех к самолету, стоящему в миле от аэровокзала. Агенты охраны
проводили президента и Нейдельмана через весь салон и усадили сразу же за
кабиной водителя подальше от окон и поближе к аварийному выходу.
"Если мое предложение отвергается, то зачем тогда президент хочет,
чтобы я ехал с ним к самолету?" - спрашивал себя Нейдельман. И он решил,
что президента еще можно уговорить: тот еще не отказался от его проекта
окончательно.
- Мистер президент, - повернулся Нейдельман к собеседнику. - Я весьма
сожалею, поверьте. - Он говорил тихо и спокойно, понимая, что в их затылки
упираются десятки любопытных глаз. - Я могу лишь только представить вам
диагноз и рекомендовать хирургическое лечение. Вы законный попечитель
пациента, и вам решать, какие меры необходимо предпринять: прибегнуть к
пересадке сердца или продолжать ставить пиявки.
Вдруг зашипели тормоза, и машина начала останавливаться. Хэл Бота,
агент секретной службы, находящийся вблизи президента, встревоженно
оглянулся, а кто-то в самом конце салона раздраженно воскликнул: "Какого
черта!.." В водительской кабине заговорил громкоговоритель, это что-то
сообщали с контрольной вышки. Хотя слов никто не мог разобрать, в голосе
говорящего явно слышалась паника. Бота бросился к кабине водителя и замер
на месте - навстречу двигался другой автобус. Как только он поравнялся с
президентским, в его окнах показались вооруженные люди, одетые в белые
комбинезоны обслуживающего персонала авиакомпании "Трансуорлд эйрлайнз".
Выбив стекла, они открыли огонь. Треск выстрелов был оглушающим. Одна
очередь прошила водительскую кабину и повредила мотор, вторая разнесла в
клочья покрышки колес с правой стороны, и президентский автобус, описывая
медленную кривую, завалился набок, бросив пассажиров друг на друга.
Откуда-то пополз дым. Следующая очередь обдала всех брызгами разбитого
стекла, раздались крики боли и испуга. Одна из пуль ударила в оконную
стойку и, срикошетировав с жутким визгом, сплющенная и потерявшая половину
своей скорости, попала в Боту, оторвав ему нижнюю челюсть и отбросив к
стенке кабины. Он заскользил вниз, заливая грудь кровью.
Агенты секретной службы предпринимали отчаянные усилия, чтобы вырваться
из клубка свалившихся на них тел.
- Где автоматы?! - крикнул один.
Двое из охранников, безжалостно наступая на руки, головы, лица,
выбрались наконец из груды тел и пробрались к аварийному выходу.
- Ложись! - крикнул охранник, валя выкарабкавшегося из-под Нейдельмана
президента на пол, пока другой охранник открывал аварийный выход. Оба
агента выпрыгнули из автобуса, с трудом удерживая равновесие на скользком
от вытекшего из мотора масла бетоне, и заняли позиции сзади и спереди
машины. Укрываясь за пробитыми пулями шинами, они изготовились к стрельбе.
Через долю секунды сухо треснули почти одновременно два выстрела, и двое с
автоматами во вражеском автобусе исчезли из окон, как будто их дернули за
ноги. Воспользовавшись заминкой среди противника, один из агентов,
вскочив, стремительно бросился к автобусу. Не успел он покрыть и половины
расстояния, как в окне появился негр с гранатометом в руках. Лежащий за
колесом агент выстрелил, и негр исчез. Еще двое появились в окнах, в
разных концах автобуса - белый и снова негр. Прикрывавший бегущего
среагировал на долю секунды быстрее. Он выстрелил, но раздался только
щелчок, второй выстрелил на бегу, услышав предупреждающий крик товарища,
но и у него кончились патроны. На секунду охранник замешкался, и это
решило его судьбу. Негр вскинул автомат, и остановленный очередью агент,
раскинув руки, распластался на бетоне. Залп оправившейся президентской
охраны смел появившиеся было фигуры в белом в противоположном автобусе, он
медленно оседал на простреленных шинах. Стреляя на бегу из автоматических
крупнокалиберных винтовок, к нему бежали несколько агентов секретной
службы, и кто-то, сорвав кольцо у гранаты со слезоточивым газом, метко
швырнул ее внутрь.
К тому времени, когда президент, прихрамывая из-за ушибленного колена,
выбрался из автобуса, обе машины были окружены плотным кольцом полицейских
машин, бронетранспортеров, пожарных машин и машин "Скорой помощи".
Неподалеку врачи хлопотали около дышащего со свистом Боты и затем
осторожно погрузили его в машину.
Ступая по битому стеклу и стреляным гильзам, президент направился к
Нейдельману, который беспомощно сидел на земле, прислонившись к пробитому
пулей колесу. Нейдельман без очков рассеянно шарил по карманам в
безуспешных поисках носового платка, судорожно зажатого в левой руке и
испачканного в чей-то крови. Президент машинально полез в карман за
солнечными очками и отдернул руку, уколовшись о сломанную оправу.
- Вы знаете, Дик, - сказал он, протягивая Нейдельману свой носовой
платок, - мне кажется, что нам придется предпринять что-то крайне
решительное.
Дуглас Уолкрофт, которого журнал "Тайм" назвал как-то "величайшим
виртуозом первой страницы электронной газеты со времен Уолтера Кронкайта",
был высок гостом, широкоплеч, а его грубо высеченное лицо было не лишено
приятности.
Он только что закончил завтрак на террасе своего дома в Лонг-Айленде,
когда услышал звон бьющейся посуды, как будто кто-то грохнул целый поднос
фарфора на пол. Уолкрофт со стоном закрыл глаза. Завтрак почему-то всегда
был временем, когда происходили домашние кризисы, и теперь он ждал
неизбежных громких голосов и не ошибся.
- Мистер Уолкрофт! О, боже мой, мистер Уолкрофт! - истерически кричала
горничная из кухни. - Мистер Уолкрофт, они убили президента!!
Позднее он долго обсуждал со своим психоаналитиком, почему он в тот
момент подумал, что горничная имела в виду президента телевизионной
компании, в которой Уолкрофт работал и вел комментарий ежедневных событий
под названием "Отсчет времени".
Пять вечеров в неделю Уолкрофт беседовал с двадцатичетырехмиллионной
аудиторией. Практически каждый вечер он был в эфире.
Уолкрофт распахнул кухонную дверь как раз в тот момент, когда его
четырехлетняя дочь переключила телевизионный канал и на экране плясала
коробочка с кукурузными хлопьями.
Он повернулся к горничной. Она дрожала как в лихорадке, глядя на
телевизионный экран так, как будто он должен был взорваться.
- Дебби! - гаркнул он. - Что тут происходит?
Горничная вдруг разразилась слезами. Прижав фартук к глазам, она
выбежала во двор и там истерически разрыдалась.
Уолкрофт было двинулся за ней, но замер на месте, услышав голос
диктора: "Мы прерываем нашу передачу, чтобы сообщить вам важные срочные
новости".
Споткнувшись о поднос, Уолкрофт сгреб телевизор, но недостаточно быстро
- его дочь опять успела переключить канал. Не обращая внимания на ее
возмущенный рев, он прибавил звук и переключился на последние известия.
Диктор читал, как догадался Уолкрофт, "молнию", срочное сообщение, только
что снятое с телетайпа, которое, по мнению ведущего передачу редактора, не
могло ждать.
- "...Автобус, в котором президент и члены персонала Белого дома ехали
к самолету, был обстрелян полчаса тому назад в полумиле от здания
аэровокзала аэропорта имени Даллеса. Президент вместе с премьер-министром
Канады должен был присутствовать на открытии атомной водоочистительной
системы на озере Эри сегодня во второй половине дня. Очевидцы сообщают,
Журнал "Вокруг света", 1980, NN 8-12. Сокр.пер. - О.Касимов.
OCR & spellcheck by HarryFan, 11 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
От взрывной волны задребезжали стекла в окнах Белого дома и закачались
хрустальные подвески люстры в спальне. Веки президента дрогнули, и в этот
момент раздался телефонный звонок. Не открывая глаз, президент нащупал
телефон и снял трубку.
Извините, сэр, снова беспокою вас, - раздался голос дежурного, уже
дважды будившего президента этой ночью. - Они взорвали мемориал Линкольна.
Президент оперся на локоть, протирая глаза.
- Что?!
- Похоже, им удалось прокопать туннель...
- Атомная бомба?
- Боюсь, да, сэр.
- Господи Иисусе! - Сон у президента как рукой сняло; - Надеюсь, бомба
была чистой?
- Мы так думаем, сэр. Они заложили ее достаточно глубоко, и она была
небольшой - не более одной восьмой килотонны, судя по показаниям
сейсмографов. Ровно столько, чтобы дать понять, что они не шутят.
- И без опасения, что получат сдачи, - простонал президент.
В дверь постучали. Вошел камердинер с подносом, поставил его на столик
возле кровати и, подойдя к окнам, поднял тяжелые занавеси. Сразу стали
слышны далекие сирены машин полиции и "Скорой помощи".
- Есть жертвы? - президент продолжал говорить по телефону.
- Боюсь, что в живых остались только экипажи танков. Остальные...
Президент следил за тем, как камердинер наливал кофе и разворачивал
салфетку.
- Я вылетаю в Кливленд через... - президент посмотрел на часы, - через
два часа и до отлета хочу получить полный доклад о происшедшем! - Он
положил трубку.
Именно угроза вот такой бомбы заставила его заблаговременно подумать о
создании научной группы, которая бы исследовала волну гражданских
беспорядков, прокатившуюся по Соединенным Штатам. Возглавить ее он
попросил доктора Ричарда, Нейдельмана, своего советника по науке.
Для обсуждения проблемы они встретились поздним январским вечером в
Овальном кабинете. Рукой, держащей бокал с коктейлем, президент указал на
листы отчетов и памятных записок, разбросанные по всей комнате, лежащие
даже на полу, и сказал Нейдельману:
- Я хочу, чтобы вы тщательно и дотошно рассмотрели все, что здесь
написано, и сказали мне, к чьим советам я должен прислушаться, если вообще
есть кого слушать. Мне не нужны лирические отступления и всякая ерунда об
исторической неизбежности. Мне необходимо знать, что ДЕЛАТЬ! Если и дальше
все будет продолжаться, как сейчас, то увязнет не только коготок, но и вся
наша птичка. Заняться этим должны очень надежные люди и не болтуны.
Ожидая ответа Нейдельмана, президент смешал себе третий, если не
четвертый, коктейль Будь здесь вместо Нейдельмана кто-нибудь другой, он бы
воздержался от этого, поскольку и без того ходили разговоры, что он
компьютер, схемы которого залиты алкоголем.
При Нейдельмане же он не стеснялся: этот в отличие от многих других
приближенных болтать не будет, этот был лоялен. Нейдельман не был
подхалимом и не стал бы лизать ничью задницу, как того требовал от своих
подчиненных президент Джонсон. Лояльность Нейдельмана была другой, чем он
и был ценен. Он не только видел лес за деревьями, но и был готов сказать
правду в глаза, несмотря ни на какие последствия.
- Для выполнения поставленной вами задачи, - ответил советник по науке,
- мне необходимы социолог, этнограф, затем, конечно, психолог, - есть
такой, первоклассный, в Уолтер-Риде, - потом специалисты по военным играм
и по системному анализу и историк.
Президент и Нейдельман проговорили до самого рассвета.
- И последнее, - сказал президент, провожая гостя до двери. - Я не
хочу, чтобы вы или кто-нибудь из ваших людей обращались за необходимой
информацией в министерство внутренних дел или в министерство обороны. Если
вам что-нибудь понадобится, обращайтесь только ко мне. Доклад отпечатайте
сами. Никаких стенографисток и машинисток, никаких копирок и, ради бога,
не подпускайте никого к множительной машине.
...Группа Нейдельмана работала в расположении штаб-квартиры Агентства
национальной безопасности в Форт-Миде и имела в своем распоряжении самые
секретные и важные документы. На подготовку доклада ушел месяц, и он был
вручен президенту лишь за день до описываемых событий.
Как он и ожидал, ученые блестяще проанализировали ситуацию, точнейшим
образом вскрыв корни существующего кризиса, и, хотя доклад осторожно
избегал попыток оценивать деятельность правительства, президент с радостью
отметил, что в нем не содержалось указаний на ошибки в его собственной
деятельности или в деятельности кого-либо из членов кабинета.
Однако приложение к докладу чуть было не нокаутировало президента. Оно
было подготовлено Нейдельманом с помощью Саймона Честертона, психолога из
Уолтер-Рида. В нем излагался план ликвидации существующего кризиса,
условно названный "Последний козырь". Президенту пришлось несколько раз
перечитать приложение, дабы убедиться, что все это ему не мерещится.
Взбешенный, он отбросил листки, решив, что это бред сумасшедшего и что на
следующий день он всыплет Нейдельману как следует. Но наутро, узнав о
взрыве, президент первым делом вспомнил об этом документе и растерялся.
Приняв две таблетки успокоительного и запив их остывшим кофе, президент
принялся за сводку ночных событий, составленную его советником по вопросам
внутренней безопасности.
В целом ряде крупных американских городов вновь были вспышки
беспорядков, но самые жестокие схватки по-прежнему происходили в
Сент-Луисе. Сорок восемь часов назад он передал национальную гвардию штата
Миссури в ведение федерального правительства и разрешил использовать в
мятежном городе армейских десантников. До своего отъезда в Кливленд ему
предстояло принять решение, объявлять ли Сент-Луис главной ареной
беспорядков. Сводка заканчивалась словами: "Помимо событий, о которых
сообщалось выше, беспорядки продолжаются по всей стране".
Отбросив бумаги и игнорируя обзор новостей, подготовленный специально
для него, президент погрузился в кипу газет, лежащих на столе. Сегодня он
впервые почти за год выезжал из Вашингтона, и все газеты посвящали
передовицы этой поездке, за исключением "Сент-Луис пост диспетч". Он знал,
что многие из них будут звучать как некрологи, пусть и замаскированные, но
все-таки некрологи. И тон в этом задавали "Вашингтон пост" и "Нью-Йорк
таймс".
Его внимание привлекла карикатура в "Денвер пост". Вообще-то высокая
фигура президента и весь весьма привлекательный облик делали его довольно
трудной мишенью для карикатуристов.
Здесь же художник изобразил президента в виде капитана колесного
парохода, из тех, что ходили когда-то по Миссисипи. Пароход; терпел
крушение в звездно-полосатом море, кишащем акулами, на которых было
написано: "ку-клукс-клан", "маоисты", "анархисты", а он, капитан, лил на
бушующие волны масло из бочонка с надписью "Законодательная программа".
Президент отбросил газеты и откинул одеяло. Приняв душ и одевшись, он
подошел к двери спальни "первой леди" и, тихонько приоткрыв ее, заглянул в
комнату.
Его жена, сидя в постели, пила кофе и читала письмо. Они обменялись
поцелуями, и он присел на краешек кровати.
- Когда же ты лег? - спросила она, внимательно взглянув на утомленное
лицо мужа.
- Да где-то после часа. Ты знаешь о мемориале Линкольна?
Она кивнула.
- Дорогой, я обещала не заговаривать о Кливленде... - Жена сняла очки и
держала их, наставив на него дужки, словно устрашающие рога.
- Но? - Он иронически улыбнулся.
- Уж если ты так решил, то позволь мне хоть проводить тебя до
аэропорта. И почему именно аэропорт имени Даллеса? Не проще ли и не
безопаснее добраться отсюда на вертолете до авиабазы Эндрюс и оттуда?..
- И ты тоже? - Он вздохнул. - Мне и так уже надоели своими лекциями о
безопасности парни из охраны.
- Ты просто ненормальный. Рисковать жизнью ради того, чтобы открыть
какую-то водоочистительную систему!
Он пожал плечами.
- Я должен поехать хотя бы для того, чтобы создать впечатление
стабильности положения в стране и твердости правительства. Особенно после
сегодняшнего взрыва. - Президент посмотрел на часы. - Мне, пожалуй, пора,
- сказал он, неохотно поднимаясь.
Выйдя из лифта, он решил пройти до своего кабинета в Западном крыле
через розарий. Когда-то Тафт назвал Белый дом самым уединенным местом в
мире, но для президента как раз и стало постоянной проблемой, как бы хоть
немного побыть одному. Вокруг него все время были люди, с самого первого
дня, как только он пришел к власти. А теперь, с началом осенних
беспорядков, охрана была удвоена, причем ее усилили еще ротой морских
пехотинцев.
Ощущая спиной двух охранников, следовавших за ним по пятам, президент
спустился по ступеням Южного портика. Солнце, встававшее из-за полосы
тумана, лежащего над Потомаком, зажгло радугу поливочных фонтанчиков в
середине приусадебного парка, и она слегка колебалась под дуновением
легкого утреннего ветерка. Если бы не блеск стальной проволоки, окружавшей
забор, сторожевые вышки и прожектора, вооруженные охранники и огневые
точки, пейзаж этот вполне мог вдохновить какого-нибудь художника
девятнадцатого века.
Войдя в Овальный кабинет, он сел за свой письменный стол из белого
пластика и нержавеющей стали и занялся бумагами. Поморщившись, он
придвинул к себе папку, в которой находились письма с соболезнованиями
родственникам солдат, погибших в стычках с бунтовщиками. Их было
пятьдесят. Год назад президент решил, что будет каждое из них писать сам.
Теперь их писали за него, а он только подписывал и с неудовольствием
думал, что, если дело пойдет так и дальше, и письма и его подпись придется
печатать типографским способом.
Президент включил диктофон и углубился в дипломатические телеграммы,
отчеты и прочие документы, которые требовали его внимания. Он почти
покончил с ними, когда услышал голос секретарши из селектора:
- Вы можете принять доктора Нейдельмана, сэр?
- Какого черта ему надо? - недовольно осведомился президент.
- Вы хотели его видеть, сэр. Ему назначено на 7:50.
Ладони президента взмокли от пота. Он не только напрочь забыл о
встрече, но, видно, специально, хотя и не отдавая себе в этом отчета,
заработался так, что времени на беседу с Нейдельманом не оставалось.
- Но через пять минут я выезжаю.
- Вы хотите перенести встречу на другой день?
Ему хотелось вообще отменить ее, но в то же время она была необходима.
- Ладно, - сказал президент устало. - Я поговорю с ним. Сообщите,
пожалуйста, службе безопасности, что Нейдельман поедет со мной в аэропорт.
Им придется сделать кое-какие перестановки, я хочу поговорить с ним
наедине. Да, и выясните, что произошло с докладом о взрыве мемориала
Линкольна. Я же приказал приготовить его!
Выйдя из-под колоннады Западного крыла, президент поправил
солнцезащитные очки и неторопливо направился к машине. Следом за ним,
отстав на полшага, шел офицер-связист с двенадцатикилограммовым
металлическим, обтянутым черной кожей чемоданчиком. Куда бы президент ни
отправлялся, чемоданчик неотступно следовал за ним, и, как всем давно было
известно, содержал программы команд, необходимых для нанесения ответного
ядерного удара на случай нападения извне, а совсем недавно телевизионный
комментатор Дуглас Уолкрофт сообщил телезрителям, что теперь в чемоданчике
находился и секретный план на случай, если в Соединенных Штатах вспыхнет
революция.
Появился запыхавшийся Нейдельман и, неуклюже вскарабкавшись в машину,
сел рядом с президентом, отдуваясь и умещая на коленях портфель, упрямо
соскальзывавший с выпирающего живота. Толстый подбородок и складки кожи на
шее скрывали смявшийся ворот рубашки. Глаза, нос и рот Нейдельмана
казались маленькими и как-то слишком тесно посаженными друг к другу. Сняв
очки в стальной оправе, которые оставили красноватые следы на висках и у
переносицы, он тщательно вытер потное лицо смятым носовым платком.
- Не знаю, откуда они достают плутоний, - произнес он голосом,
неподобающе тонким для его фигуры, - но, как им пользоваться, учить их не
приходится.
Президент молча смотрел, как один из охранников, Хэл Бота, разворачивал
два флажка, государственный и президентский, на крыльях бронированного
"линкольн-континенталя".
- А вы представляете, что это значит? - продолжал Нейдельман, проводя
ладонью по своей почти безволосой макушке. - Это значит, что в один
прекрасный день они запихнут бомбу мощностью в железнодорожный состав
тринитротолуола во что-нибудь похожее на это. - Он кивнул на атташе-кейс
черной кожи, лежащий на откидном столике перед президентом.
Бота занял место рядом с шофером, взял в руки микрофон и оглянулся,
проверяя, все ли готово. Убедившись, что кавалькада машин чинно вытянулась
за президентским "линкольном", а мотоциклисты полицейского эскорта
выстроились по бокам, он кивнул шоферу, и все тронулось с места.
Сняв солнцезащитные очки и сунув их в карман пиджака, президент открыл
свой атташе-кейс и достал доклад Нейдельмана, на белой обложке которого
четко чернела надпись "Только для президента". Задумчиво листая его
страницы, президент сказал:
- Я буду откровенен с вами, Дик. За время президентства мне не раз
приходилось испытывать страх, но это... - он раздраженно хлопнул ладонью
по обложке, - это, пожалуй, напугало меня по-настоящему.
- Мы в беде, мистер президент, - ответил Нейдельман. - Мы сползаем в
гражданскую войну. Вот это, - он коснулся толстым пальцем папки в руках
президента, - возможно, спасет нас от нее.
Президент с недоверием уставился на Нейдельмана.
- Вы хотите, чтобы я разрешил предумышленное убийство американских
граждан, но лишь допускаете возможность, что это спасет нас?
Нейдельман подышал на очки и протер их полой пиджака.
- Если вам нужна убедительная аргументация, то загляните на двести
двадцать восьмую страницу, там выводы и заключения.
Президент нашел страницу и начал читать вслух:
- "...Мнение настоящей комиссии заключается в том, что воссоединение
Соединенных Штатов может быть наилучшим образом достигнуто способом,
политически и экономически приемлемым..."
Президент взглянул на Нейдельмана:
- А что вы называете "последним козырем"?
Советник по вопросам науки задумчиво взглянул в окно.
- Сейчас это выражение используется специалистами по теории игр,
особенно военными, когда они имеют в виду непредсказуемый по своим
последствиям фактор, способный принести далеко идущие результаты в самом
конце игры.
Кавалькада выехала на Пенсильвания-авеню и вынуждена была сбавить
скорость до трех миль в час, так как приходилось ехать по "гребенке" -
ступенчато уложенному асфальту, заставлявшему замедлять ход перед
контрольно-пропускным пунктом. За ним уже ожидал тяжелый бронеавтомобиль,
готовый пристроиться сбоку, как только кавалькада снова наберет скорость.
Из откинутых люков выглядывали автоматчики, внимательно осматривавшие
крыши близлежащих домов на случай появления снайперов.
Нейдельман видел стены домов со следами пуль, окрашенные до второго
этажа в черный цвет, чтобы ночью сделать армейские патрули менее заметными
на их фоне; окна, заложенные мешками с песком; кольца колючей проволоки в
проездах и подворотнях; надписи, предупреждающие, что оставленные без
присмотра автомобили будут подорваны службой безопасности. Смотрел и
думал, какой аргумент может убедить президента в том, что необходимы более
решительные меры, а не игра в войну, чтобы спасти страну от ран, которые
она наносит сама себе.
Президент продолжил чтение.
- "Следует иметь в виду, что умышленное убийство американских граждан
по численности будет лишь небольшой долей тех потерь, которые понесет
народ в случае всеобщего вооруженного восстания". Вы же требуете убийства
американцев!
- Чтобы спасти американцев. Разве не к этому мы все стремимся?
Президент бросил доклад Нейдельмана на колени.
- К тому же это будет слишком дорого стоить.
- Мы пожертвовали пятьюдесятью тысячами американских жизней во
Вьетнаме, - возразил Нейдельман, - и ста восемью миллиардами долларов в
патетической вере, что...
- О, господи. Дик, вы, наверное, могли бы придумать прецедент получше,
чем Вьетнам!
- Я не говорю о прецедентах, - возразил Нейдельман. - Были они у
Трумэна, когда он решал, применять ли атомную бомбу или нет?
- Есть один прекрасный прецедент не поступать так, как вы предлагаете,
- Уотергейт.
- Любительская работа, - пожал презрительно плечами Нейдельман. - Я
говорю о...
- Ну хорошо, хорошо, - поморщился президент. - Допустим, мы начнем. Но
какие объяснения мы дадим международной комиссии по расследованию всего
этого? Ведь придется посвящать во все ООН, если мы захотим выйти сухими из
мокрого дела. И сколько это будет стоить? Ведь мои фонды на дополнительные
ассигнования небезграничны, и потом, как быть с оглаской, ведь все должно
осуществляться в строжайшей тайне. На кого положиться и кто это сделает?
Если об этом узнают, меня же на куски разорвут в сенате, не в переносном,
а в буквальном смысле!
- Скрытность, - согласился Нейдельман, - действительно является
проблемой, но вполне разрешимой. Что же касается денег, то их можно
получить под прикрытием какого-нибудь ложного проекта или программы. - Он
странно посмотрел на президента. - Разве вы прочли не все? На эти вопросы
даются ответы от двести девяносто шестой до триста семнадцатой страницы.
Вы спрашиваете, что может обнаружить компетентная комиссия, если займется
расследованием? Да вряд ли обнаружит что-нибудь.
Полицейские на мотоциклах включили сирены. Далеко впереди засверкали на
солнце стеклами контрольная вышка и здание вокзала международного
аэропорта имени Даллеса.
Президент бросил доклад в атташе-кейс и захлопнул крышку.
- Дик, - медленно сказал он, поворачивая диски наборного замка, -
придумано хитро, чертовски хитро, но я не могу пойти на это. Просто не
могу!
Свита президента начала занимать места в автосалоне, который должен был
доставить всех к самолету, стоящему в миле от аэровокзала. Агенты охраны
проводили президента и Нейдельмана через весь салон и усадили сразу же за
кабиной водителя подальше от окон и поближе к аварийному выходу.
"Если мое предложение отвергается, то зачем тогда президент хочет,
чтобы я ехал с ним к самолету?" - спрашивал себя Нейдельман. И он решил,
что президента еще можно уговорить: тот еще не отказался от его проекта
окончательно.
- Мистер президент, - повернулся Нейдельман к собеседнику. - Я весьма
сожалею, поверьте. - Он говорил тихо и спокойно, понимая, что в их затылки
упираются десятки любопытных глаз. - Я могу лишь только представить вам
диагноз и рекомендовать хирургическое лечение. Вы законный попечитель
пациента, и вам решать, какие меры необходимо предпринять: прибегнуть к
пересадке сердца или продолжать ставить пиявки.
Вдруг зашипели тормоза, и машина начала останавливаться. Хэл Бота,
агент секретной службы, находящийся вблизи президента, встревоженно
оглянулся, а кто-то в самом конце салона раздраженно воскликнул: "Какого
черта!.." В водительской кабине заговорил громкоговоритель, это что-то
сообщали с контрольной вышки. Хотя слов никто не мог разобрать, в голосе
говорящего явно слышалась паника. Бота бросился к кабине водителя и замер
на месте - навстречу двигался другой автобус. Как только он поравнялся с
президентским, в его окнах показались вооруженные люди, одетые в белые
комбинезоны обслуживающего персонала авиакомпании "Трансуорлд эйрлайнз".
Выбив стекла, они открыли огонь. Треск выстрелов был оглушающим. Одна
очередь прошила водительскую кабину и повредила мотор, вторая разнесла в
клочья покрышки колес с правой стороны, и президентский автобус, описывая
медленную кривую, завалился набок, бросив пассажиров друг на друга.
Откуда-то пополз дым. Следующая очередь обдала всех брызгами разбитого
стекла, раздались крики боли и испуга. Одна из пуль ударила в оконную
стойку и, срикошетировав с жутким визгом, сплющенная и потерявшая половину
своей скорости, попала в Боту, оторвав ему нижнюю челюсть и отбросив к
стенке кабины. Он заскользил вниз, заливая грудь кровью.
Агенты секретной службы предпринимали отчаянные усилия, чтобы вырваться
из клубка свалившихся на них тел.
- Где автоматы?! - крикнул один.
Двое из охранников, безжалостно наступая на руки, головы, лица,
выбрались наконец из груды тел и пробрались к аварийному выходу.
- Ложись! - крикнул охранник, валя выкарабкавшегося из-под Нейдельмана
президента на пол, пока другой охранник открывал аварийный выход. Оба
агента выпрыгнули из автобуса, с трудом удерживая равновесие на скользком
от вытекшего из мотора масла бетоне, и заняли позиции сзади и спереди
машины. Укрываясь за пробитыми пулями шинами, они изготовились к стрельбе.
Через долю секунды сухо треснули почти одновременно два выстрела, и двое с
автоматами во вражеском автобусе исчезли из окон, как будто их дернули за
ноги. Воспользовавшись заминкой среди противника, один из агентов,
вскочив, стремительно бросился к автобусу. Не успел он покрыть и половины
расстояния, как в окне появился негр с гранатометом в руках. Лежащий за
колесом агент выстрелил, и негр исчез. Еще двое появились в окнах, в
разных концах автобуса - белый и снова негр. Прикрывавший бегущего
среагировал на долю секунды быстрее. Он выстрелил, но раздался только
щелчок, второй выстрелил на бегу, услышав предупреждающий крик товарища,
но и у него кончились патроны. На секунду охранник замешкался, и это
решило его судьбу. Негр вскинул автомат, и остановленный очередью агент,
раскинув руки, распластался на бетоне. Залп оправившейся президентской
охраны смел появившиеся было фигуры в белом в противоположном автобусе, он
медленно оседал на простреленных шинах. Стреляя на бегу из автоматических
крупнокалиберных винтовок, к нему бежали несколько агентов секретной
службы, и кто-то, сорвав кольцо у гранаты со слезоточивым газом, метко
швырнул ее внутрь.
К тому времени, когда президент, прихрамывая из-за ушибленного колена,
выбрался из автобуса, обе машины были окружены плотным кольцом полицейских
машин, бронетранспортеров, пожарных машин и машин "Скорой помощи".
Неподалеку врачи хлопотали около дышащего со свистом Боты и затем
осторожно погрузили его в машину.
Ступая по битому стеклу и стреляным гильзам, президент направился к
Нейдельману, который беспомощно сидел на земле, прислонившись к пробитому
пулей колесу. Нейдельман без очков рассеянно шарил по карманам в
безуспешных поисках носового платка, судорожно зажатого в левой руке и
испачканного в чей-то крови. Президент машинально полез в карман за
солнечными очками и отдернул руку, уколовшись о сломанную оправу.
- Вы знаете, Дик, - сказал он, протягивая Нейдельману свой носовой
платок, - мне кажется, что нам придется предпринять что-то крайне
решительное.
Дуглас Уолкрофт, которого журнал "Тайм" назвал как-то "величайшим
виртуозом первой страницы электронной газеты со времен Уолтера Кронкайта",
был высок гостом, широкоплеч, а его грубо высеченное лицо было не лишено
приятности.
Он только что закончил завтрак на террасе своего дома в Лонг-Айленде,
когда услышал звон бьющейся посуды, как будто кто-то грохнул целый поднос
фарфора на пол. Уолкрофт со стоном закрыл глаза. Завтрак почему-то всегда
был временем, когда происходили домашние кризисы, и теперь он ждал
неизбежных громких голосов и не ошибся.
- Мистер Уолкрофт! О, боже мой, мистер Уолкрофт! - истерически кричала
горничная из кухни. - Мистер Уолкрофт, они убили президента!!
Позднее он долго обсуждал со своим психоаналитиком, почему он в тот
момент подумал, что горничная имела в виду президента телевизионной
компании, в которой Уолкрофт работал и вел комментарий ежедневных событий
под названием "Отсчет времени".
Пять вечеров в неделю Уолкрофт беседовал с двадцатичетырехмиллионной
аудиторией. Практически каждый вечер он был в эфире.
Уолкрофт распахнул кухонную дверь как раз в тот момент, когда его
четырехлетняя дочь переключила телевизионный канал и на экране плясала
коробочка с кукурузными хлопьями.
Он повернулся к горничной. Она дрожала как в лихорадке, глядя на
телевизионный экран так, как будто он должен был взорваться.
- Дебби! - гаркнул он. - Что тут происходит?
Горничная вдруг разразилась слезами. Прижав фартук к глазам, она
выбежала во двор и там истерически разрыдалась.
Уолкрофт было двинулся за ней, но замер на месте, услышав голос
диктора: "Мы прерываем нашу передачу, чтобы сообщить вам важные срочные
новости".
Споткнувшись о поднос, Уолкрофт сгреб телевизор, но недостаточно быстро
- его дочь опять успела переключить канал. Не обращая внимания на ее
возмущенный рев, он прибавил звук и переключился на последние известия.
Диктор читал, как догадался Уолкрофт, "молнию", срочное сообщение, только
что снятое с телетайпа, которое, по мнению ведущего передачу редактора, не
могло ждать.
- "...Автобус, в котором президент и члены персонала Белого дома ехали
к самолету, был обстрелян полчаса тому назад в полумиле от здания
аэровокзала аэропорта имени Даллеса. Президент вместе с премьер-министром
Канады должен был присутствовать на открытии атомной водоочистительной
системы на озере Эри сегодня во второй половине дня. Очевидцы сообщают,