Христолюбова Ирина. Колокольчики мои

   Егор с Гошкой часто играли вместе, и хотя Егор был младше на год, Гошка состоял в его команде. Он нисколько не удивился, что его командир пришёл во второй класс.
   — Вместе будем сидеть, — обрадовался он.
   Вошла учительница Анна Ивановна. Она была седая, в очках, с доброй улыбкой. Раньше Егор всех учителей именно такими представлял.
   Анна Ивановна вначале даже не заметила Егора: уж очень он был маленький. Но тут выскочил Димка Фокин. В каждом классе есть выскочки, так Димка Фокин был выскочка второго «а» класса.
   — У нас новенький! — заявил он. — Егор Тарантин из первого!
   Анна Ивановна очень удивилась, даже не поверила.
   — Так ты учишься у Елены Васильевны? — спросила она.
   — Да, — сказал Егор. — У Елены Васильевны. А сейчас у вас буду.
   — Когда отвечают, нужно встать, — мягко сказала Анна Ивановна.
   Егор встал. Он был почти такого же роста, как Гошка, который сидел.
   — Чем же тебе не понравилось в первом классе? — спросила Анна Ивановна.
   — Очень долго учиться. Весь алфавит надо проходить, каждую буковку. Я читать умею и считать до ста.
   — Это очень хорошо, — улыбнулась Анна Ивановна. — Но мы во второй класс тебя взять не можем.
   — Почему не можете? — удивился Егор.
   — Ты очень маленький. Подрасти тебе надо сначала.
   — Я быстро подрасту.
   — Вот как подрастёшь, так и приходи.
   Егор нахмурился: совсем он не подумал, что по росту не подойдёт. И правда: тут все выше его на голову. Как бы ему поскорее подрасти?
   — Пойдём, Егор, провожу тебя в первый класс, — сказала Анна Ивановна.
   Ребята засмеялись.
   — Вы только на это место никого не сажайте, попросил Егор. — Я как подрасту — и приду.
   В коридоре было тихо. Все учились.
   Анна Ивановна постучала в первый класс.
   — Елена Васильевна, — сказала она. — Тарантин решил вернуться к вам обратно.
   Елена Васильевна обрадовалась: она только что хотела идти за Егором, но сомневалась: вдруг это будет непедагогично?
   — Ему сначала надо подрасти, — сказала Анна Ивановна.
   Егор посмотрел на Арканю, тот покачал головой: понял его положение.
   — Садись, садись, Тарантин! — весело сказала Елена Васильевна.
   Егор снова сел за свою парту с Катей Лебедевой.
   — Ты вредный, — сказала Катя. — Хотел убежать, а мне ничего не сказал. Я на тебя сержусь.
   «Ну и сердись, — хотел ответить Егор. — Буду я ещё девчонкам рассказывать». Но не успел, потому что Елена Васильевна его предупредила, чтобы был внимательным. Он ткнул Катю в бок, а Катя — его.
   Елена Васильевна написала на доске палочки.
   — А сейчас вы попробуйте написать палочки в тетрадях.
   Егор даже обиделся: он пришёл учиться, а его палочки заставляют писать. Их кто угодно напишет.
   Но когда он стал выводить эти палочки, которые должны быть прямыми, без всяких завитушек и только чуть-чуть с наклоном вправо, они почему-то получились волнистыми и стали прыгать то выше, то ниже строчки, валиться и налево, и направо.
   Он заглянул в Катину тетрадь. У неё палочки были гораздо дисциплинированнее, лишь некоторые подпрыгивали туда-сюда, но в общем-то, как солдатики, они выстроились в шеренгу.
   — Как это у тебя получилось? — удивился Егор.
   — Зато ты быстрее всех пишешь. — Она заглянула к нему в тетрадь и прыснула в ладошку.
   Елена Васильевна подошла к Кате, похвалила её за палочки, а когда взяла тетрадь Егора, так и ахнула.
   — Тарантин, у тебя палочки такие же непослушные, как ты сам. Напиши ещё одну строчку, только старательно.
   Егор снова склонился над тетрадью. Но палочки не желали стоять в строю, каждая из них хотела быть самостоятельной.
   Вдруг Егор почувствовал, что у него заболел живот. Закрутило внутри. Может, он отраву какую-нибудь проглотил? Нет, ничего такого не глотал, ничем не травился.
   А в животе крутило неизвестно что. Он поднял руку.
   — Ну, что тебе, Тарантин? — устало спросила Елена Васильевна.
   — Я хочу выйти.
   — Куда опять? Сядь на место и пиши палочки!
   — У меня, Елена Васильевна, в животе крутит.
   — Тарантин, ты нас всех обманываешь. До звонка осталось пять минут, потерпи.
   — Не могу.
   — Можешь, Тарантин.
   Егор оглянулся на Арканю. Тот пожал плечами: тоже не понимал, почему у него в животе крутило.
   — Не могу, — сморщился Егор.
   — Не может он, — подтвердил Арканя.
   — Федин, ты-то что знаешь про его живот? — возмутилась Елена Васильевна.
   — Болит у него, — тихо сказал Арканя.
   Поднялся шум. Кто говорил, что у Тарантина нарочно болит живот, а кто говорил, что ненарочно.
   — Выйди, Тарантин, — сказала Елена Васильевна, чтоб всех успокоить.
   Егор пулей вылетел в коридор и помчался в туалет. Но неожиданно в животе крутить перестало. Егор побежал медленнее, пошёл шагом, потом остановился. Похлопал по животу. Нет, не крутит.
   И вдруг в окно он увидел Затейника. Тот сидел на скамеечке и вертел прутик.
   И тут Егор понял: притянуло! К Затейнику его притянуло! Поэтому и в животе что-то произошло: притяжение началось. Значит, правду сказал Затейник: он человек с секретом.
   А Затейник уже увидел его и манил пальцем. Надо было возвращаться в класс, но неведомая сила тянула Егора туда, на скамеечку. Он вышел из школы и с некоторой опаской стал приближаться к Затейнику.
   — Ну, садись, — сказал Затейник.
   Егор сел на краешек скамейки.
   — Не бойся, двигайся ближе.
   Егор боялся, но придвинулся.
   — Ты почему не на уроке?
   «Сам всё устроил, а притворяется», — подумал Егор.
   — Понимаю, понимаю, — задумчиво произнёс Затейник. — В туалет, наверное, попросился? Живот, дескать, заболел?
   Егор кивнул. Само собой, всё знает, сидит усмехается, вертит в руках прутик.
   Затейник вытащил из кармана часы в блестящем футляре, нажал на кнопочку, крышка щёлкнула и открылась. Егор увидел обычный циферблат. Никаких тайных знаков. Но у него тут же заурчало в животе: ур-р-р, ур-рр, ур-рр. Крышка снова щёлкнула, и Затейник положил часы обратно в карман. В животе урчать перестало.
   «Секретное устройство! — догадался Егор. — Он как откроет крышку, подаст сигнал и — с приветом, притянуло».
   Буквально в ту же минуту, как Затейник подал сигнал, прозвенел звонок с урока. Из школы высыпали ребята.
   К их скамейке бежала Тонька из десятого «а», Арканина сестра. Она подпрыгивала на длинных ногах, как коза. Если бы бабушка Груня видела, как Тонька бежит, покачала бы головой: девушка должна ходить степенно, а не махать ногами, как махалка. Так она говорит.
   Сначала Егор подумал, что Тонька к нему бежит, улыбается, и тоже ей заулыбался. Но Тонька и внимания на него не обратила, будто не узнала.
   — Здравствуйте! — И села рядом с Затейником, и уставилась на него.
   Егор обиделся: то «Егорка, Егорка», а то не узнаёт. А Затейник тоже на неё смотрит и чему-то улыбается.
   — Будь здоров! — сказал Затейник Егору. — О нашей встрече никому ни звука! — И подмигнул.
   — Ага, — кивнул Егор. Он понял, что Затейник — очень секретный человек.
   Тонька и Затейник пошли по тропиночке. «Антонину тоже притянуло, — подумал Егор. — Сказал, до десяти лет. А девчонок, может, до двадцати», — решил он.
   На улицу выбежал Арканя.
   — Ну, как живот?
   — Поклянись, Арканя, что никому не скажешь!
   — Клянусь, Егорка, никому не скажу.
   Егор огляделся, где бы найти укромное местечко для серьёзного разговора. Всюду было шумно: старшие ребята гоняли по лужайке мяч, младшие просто бегали друг за другом, а первоклассники, как горох, рассыпались вокруг школы.
   Мальчики сели на траву, под окно.
   — Правду нам сказал Затейник: он с секретом, — прошептал Егор.
   — Как ты узнал?
   — Вот так и узнал! Он часы из кармана достал, крышечкой щёлкнул, сигнал на меня направил — вот живот-то и закрутило. Притянуло! Я выбежал, а он живой вон на той скамеечке сидит, пальцем меня манит.
   — Вот это да! — поразился Арканя.
   — Он и Тоньку вашу притянул! Она из школы выскочила — и несётся к нему как угорелая!
   — Вот это да!
   — Я знаю, Арканя, откуда он взялся!
   — Откуда?
   Егор оглянулся: не слышит ли кто.
   — Из летающей тарелки! Я тебе сразу сказал, что это был корабль с другой планеты. А ты всё не верил. Он опустился за лесом, инопланетянин из него вышел, во всё наше переоделся и устроился в доме одыха затейником.
   Они и не слышали, как прозвенел звонок. Возле школы опустело, все уже сели за парты.
   — А почему он обязательно к нам прилетел? — спросил Арканя. — Земля-то ведь большая… У них на карте, может, нашего посёлка и нет.
   — Скажешь тоже! Как это нашего посёлка нет?
   — Но почему он не в Москву, а к нам прилетел? — всё-таки никак не мог понять Арканя.
   — А может, они везде летают. Поживёт-поживёт, у нас, а потом в другое место взял да полетел.
   — А вдруг он шпион? — предположил Арканя.
   — Шпион с другой планеты! — догадался Егор.
   Елена Васильевна открыла окно;
   — Тарантин! Федин! Почему вы не на уроке?
   Егор тут же полез в окно.
   — Тарантин! В школу ходят через дверь!

В ЗАСАДЕ

   Егор с Арканей лежали в репейнике. Это было самое лучшее место для наблюдения. Всё было видно как на ладони: и автобусную остановку, и магазин, и кинотеатр. Как раз у кинотеатра притянуло вчера Егора к Затейнику. И сегодня он должен непременно появиться здесь, почему-то они так решили. Только когда? Не очень-то приятно лежать, когда колючки налипли на рубаху мелкими иголочками.
   — Егорка, а вдруг он наведёт на нас сигнал — всё в голове перемешается, как и себя зовут забудешь, — сказал Арканя.
   — Всё дело в часах. Он ведь не всегда часы достаёт.
   Тут он увидел на тропинке Вику Нечаеву — самую красивую девочку из их класса. Она понравилась Егору в первый же день. Ни у кого не было таких жёлтых волос. Егор ткнул Арканю и показал на Вику.
   — Подумаешь, разгуливает, как артистка, — пробурчал Арканя.
   Вика в синем платьице прошла вдалеке, не ведая, что из репейника, затаив дыхание, на неё смотрят двое.
   — Я, Арканя, решил жениться на Вике, — сказал Егор.
   — На Вике? — удивился Арканя. — А Катька Лебедева на тебе хочет жениться.
   — На мне? А как ты знаешь? Говорила она, что ли?
   — Девочки про это не говорят, — рассудительно заметил Арканя. — Только сразу видно, что ни на ком другом она не женится. Когда она узнала, что ты во второй класс ушёл, заныла: «Я хочу тоже во второй!» — понятно: с тобой хочет. Елене Васильевне даже надоело, она ей сказала: «Замолчи, Лебедева!» Ну, она замолчала.
   Их разговор прервал треск сухого репейника, раздавшийся за спиной. Они ещё ничего не успели понять, как неизвестно откуда выпрыгнул пёс Шарик. Он был ничейным, но считал своим хозяином Егорку, и Егорка тоже считал его своей собакой. Но это не мешало Шарику жить то тут, то там: кто повкуснее угостит.
   Шарик, видимо, долго искал Егора и сейчас от радости лаял и прыгал, осыпая колючки. Не сговариваясь, мальчишки выскочили из засады. Они были в репье с ног до головы. А уж про Шарика и говорить нечего.
   — Мы разведчики! Ты соображаешь или нет? — рассердился на него Егор.
   Шарик виновато повернул голову набок, повёл ухом: дескать, извини, не сообразил.
   Егор с Арканей стали отдирать с Шарика колючки. Это было не так-то просто: шерсть у него лохматая, густая. Шарик не сопротивлялся. Он даже улёгся: что хотите со мной, то и делайте.
   Елй-еле они отодрали от него репей, а потом принялись за себя.
   — Шарик во всём виноват, — сказал Арканя. — И как он нас нашёл?
   — По следам, наверное.
   Егор отдирал запутавшуюся в волосах колючку, когда увидел на дорожке Затейника.
   Мальчики прижались к земле.
   А Затейник зашёл в магазин, купил коробку сахару и пошёл к себе домой.
   Егор с Арканей, прячась за деревьями, последовали за ним. А Шарик побежал вперёд.
   — Опять нас выдаст, — прошептал Егор.
   Шарик догнал Затейника, попрыгал около него. Затейник погладил его и дал кусочек сахару. Шарик сахар немедленно съел и облизнулся.
   — Предатель! — погрозил Егор кулаком.
   — Может, он решил его отравить? — забеспокоился Арканя.
   — Он ведь сахар в магазине купил.
   Затейник подошёл к деревянному зданию, которое все называли общежитием. Здесь жили одинокие сотрудники дома отдыха. Отец Егора говорил, что, когда был неженатым, тоже проживал здесь два с половиной месяца.
   Затейник вошёл на скрипучее крыльцо, открыл ключом дверь. Шарик вертелся около него и даже хотел проскочить в дом. Но это ему не удалось. Он обиженно тявкнул и вернулся к ребятам.
   Они сидели под деревом. Но что толку смотреть на дом, который и так каждый день видишь? А Затейник сейчас, может, самые тайные дела делает.
   — Заглянем в окно, — предложил Егор.
   — Окно высоко, лестницу надо.
   — Скажешь тоже — лестницу! Можно на табуретку встать.
   — А где она? — спросил Арканя. — Из дома, что ли, потащим?
   — Знаешь что? Давай на поленницу залезем, — обрадовался Егор.
   Поленница была сложена у дома, вдоль стены.
   — Как ты на неё полезешь? — снова усомнился Арканя. — Она ещё выше окна.
   Но Егор уже решил.
   — Ты с нами не ходи! — погрозил он Шарику.
   Мальчики перелезли через ветхий забор, проползли между грядок и затаились у поленницы.
   Поленья были свежие, пахли хвоей, и прозрачные капельки смолы застыли на них слезинками.
   — Хорошо бы доску найти, — прошептал Егор, — и по доске забраться на поленницу.
   Но доски не было.
   — Давай я встану на корточки, а ты мне на спину, — предложил Арканя, — ты лёгкий…
   Так и сделали. Егор встал Аркане на спину, подтянулся и забрался на поленницу. Он на четвереньках стал продвигаться к окну. Поленница слегка пошатывалась, и Егору было страшновато. Но вот он улёгся поудобнее, как будто собирался тут долго отдыхать.
   — Ну, что? — нетерпеливо прошептал Арканя.
   Егор заглянул в окно. Затейник стоял у стола и заваривал чай. Но вдруг он оглянулся, и Егор со страху прижался к стене.
   — Ну, что? — снова прошептал Арканя.
   Егор сделал страшные глаза, чтоб Арканя молчал, потому что боялся, как бы Затейник не услышал. А Арканя подумал, что Егор там такое увидел, от чего у него и язык отнялся. Может, Затейник с револьвером сидит? А может…
   Арканя не успел подумать, что ещё может быть, как из-за угла дома выскочил Шарик. «Ура, нашёл!» — закричал он на своём собачьем языке.
   Шарик сначала прыгнул на Арканю, лизнул его в нос, потом встал на задние лапы и стал громко лаять на Егора, чтоб тот немедленно слезал с поленницы, а то он не может его лизнуть.
   Затейник открыл окно.
   — На кого ты лаешь? — спросил он.
   Арканя спрятался за поленницу, а Егору очень захотелось в этот момент стать невидимкой.
   Затейник выглянул в окно и увидел Егора.
   — Ты зачем туда забрался? — удивился он.
   — Так…
   — И долго ты собираешься лежать?
   — Не очень… — У Егора, казалось, язык отвалился. Он сел. Поленница опять зашаталась. И как он сейчас слезать будет?
   — Ты подожди, — сказал Затейник. — А то все дрова рассыплешь!
   Он выскочил из дома.
   — Ну, давай! — И протянул Егору руки.
   Положение у Егора было безвыходное, и он оказался в руках Затейника.
   Из-за поленницы выглянул Арканя.
   — А, и ты здесь! — рассмеялся Затейник. — Ну, вот что: раз уж вы пришли, пойдёмте пить чай.
   Егор с Арканей переглянулись: не зря страдали, уж сейчас-то, когда попадут к нему в дом, выведают все его тайности. Но всё же у Егора мелькнула мысль: может, он нарочно заманивает? Посадит в подполье, и никто не узнает, что они тут?
   — Жди нас здесь! — приказал он Шарику.
   Они переступили порог. Стол, кровать, тумбочка да две табуретки — вот и вся мебель. Мальчики робко остановились.
   — Я люблю чай крепкий и свежий, — сказал Затейник. — Поэтому всегда сам завариваю. А вы какой любите?
   — Я тоже крепкий, — почему-то сказал Егор, хотя ему было всё равно, какой чай пить. Он даже просто мог пить кипяток, лишь бы с вареньем.
   — И я крепкий, — добавил Арканя.
   Он решил, что раз Егор сказал «крепкий», то, значит, так надо.
   — Какая у нас славная компания! — сказал Затейник.
   Он налил в стаканы чаю, поставил ребятам табуретки, а сам сел на кровать.
   Егор пил чай вприкуску, громко сосал сахар, причмокивая и присвистывая. Ему вторил Арканя. А Затейник позвякивал ложечкой и чему-то улыбался про себя.
   «Сидим, чай пьём со шпионом», — подумал Егор.
   — Надо ещё? — спросил Затейник.
   Егор кивнул. Чаю ему уже не хотелось. Но тогда пришлось бы сказать спасибо и вставать, и уходить домой, ничего так и не узнав.
   Затейник налил им ещё по стакану. И это они выпили. Посмотрели друг на друга. И чего он улыбается? Хотя бы говорил что-нибудь. Так нет, молчит. Наверное, боится проговориться.
   — Спасибо, — сказал Егор.
   — Спасибо, — сказал Арканя. Ничего другого им не оставалось.
   На столе лежала стопка книг.
   — Посмотри, посмотри, — сказал Затейник, заметив, что Егор разглядывает книгу. А разглядывал он её потому, что на обложке был нарисован космический корабль. Круглый, вроде тарелки. Он взял книгу. Губы его долго шептали, прежде чем из слогов сложились таинственные слова: «Существуют ли внеземные цивилизации?»
   — Существуют, — произнёс Затейник.
   Молчал, молчал — и проговорился! Но Затейник, видимо, понял, что лишнее сказал.
   — Извините, дорогие гости, пора на работу!
   Он встал.
   Вежливо попрощавшись, мальчики вышли на улицу.
   Только что было тепло. И вдруг неожиданно похолодало.
   Над Северным Ледовитым океаном поднялся поток холодного воздуха. Он взял направление к посёлку Сосновый бор. Егор поёжился.

БЫЛО ИЛИ НЕ БЫЛО?

   — А я думала, ты сегодня опять во второй класс пойдёшь, — сказала Катя Лебедева и бережно положила на парту букварь.
   Егор тоже достал букварь.
   — Думала, думала! — передразнил он её. — Захочу и пойду!
   — Ну и захоти!
   — И захочу!
   — Ну так захоти! Чего это ты не хочешь?
   — А тебя не спрашивают!
   — А тебя во второй класс не берут, потому что маленький!
   Егор не успел ей ответить — в класс вошла Елена Васильевна, и начался урок. И всё-таки Егор не утерпел, шепнул Кате:
   — Мы с Арканей такую тайну знаем!.. Двое во всём мире. Вот!
   — Таких тайн не бывает.
   Егор рассмеялся. Знала бы она, кто в их посёлке проживает — по виду такой неприметный, в кепочке с горошком ходит!
   Елена Васильевна очень красиво вывела на доске букву Б.
   — Какая это буква, ребята? — спросила она.
   — Б-э-э! — затянули вразнобой. А Егор дольше всех тянул.
   — Тарантин, у нас не урок пения, — сказала Елена Васильевна.
   У Кати развязалась ленточка. Егор дёрнул за косу:
   — Завяжи!
   — Ты нарочно развязал! — сказала Катя.
   — Я развязал? Нужно мне очень!
   Катя неумело завязала ленточку. Признаться, Егор и сам бы завязал ей бантик, если б никто не видел.
   — Тебе, наверное, мама косы заплетает? — спросил он.
   — Я ещё не умею.
   Егору очень хотелось иметь сестрёнку и заплетать ей косички. Как-то к ним приезжала в гости мамина подруга тётя Галя с дочкой Светой. По утрам тётя Галя расчёсывала Свете волосы и заплетала в толстые маленькие косички. Когда Света уехала, Егор заскучал. Если б она была его сестрёнкой, то всегда бы жила у них дома. Но у неё был свой дом, и брат тоже.
   До конца урока ещё оставалось время, а Елена Васильевна уже всё рассказала про букву Б.
   — Дети, кто хочет прочитать своё любимое стихотворение? — спросила она.
   Все стали смотреть, кто в потолок, кто в окно.
   — Разве вы не знаете стихов?
   — Я про дядю Стёпу знаю, — робко сказала Катя. — И про Айболита.
   И тут сразу все вспомнили свои любимые стихи, подняли руки, и Егор тоже. У него было любимое стихотворение, даже целая поэма — «Мцыри», которую написал Михаил Юрьевич Лермонтов. Отец Егора всегда так говорил, уважительно: «Михаил Юрьевич Лермонтов», а не просто «Лермонтов». Эту поэму Егор слушал с самого раннего возраста, она была для него вроде колыбельной. Когда он содержание ещё не понимал, то засыпал под голос отца. А когда стал понимать, то, наоборот, не мог уснуть, потому что в поэме всё кончалось плохо. Мцыри умирал, а Егорка, отвернувшись к стене, плакал.
   — Не забивай ребёнку голову, — говорила мама отцу. — Ему ещё рано.
   Но Егор не считал, что ему рано.
   Все тянули руки и кричали:
   — Я хочу прочитать, я хочу!
   Елена Васильевна дождалась, когда стало тихо.
   — Иди, Тарантин, прочитай, — сказала она.
   Егор вышел к столу, сунул руки в карманы, прищурил глаза.

 
Ты помнишь, в детские года,
Слезы не знал я никогда? —
 

   тихо произнёс он и посмотрел на Елену Васильевну.
   Елена Васильевна не поняла, про какие такие года он напоминал, и смутилась.
   Егор задумался. Он решил прочитать самое страшное место в поэме: встречу Мцыри с барсом.

 
Какой-то зверь одним прыжком
Из чащи выскочил и лёг,
Играя, навзничь на песок, —
 

   произнёс он и оглядел класс; все ли поняли, что ему грозит? Кажется, никто ничего не понял, кроме Аркани, который весь подался вперёд, словно собирался броситься на помощь.
   Тогда Егор вытащил из карманов руки, сжал кулаки.

 
То был пустыни вечный гость,
Могучий барс…
 

   Голос его креп.

 
Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой,
Протяжный, жалобный, как стон,
Раздался вдруг…
 

   По мере того как приближалась встреча с барсом, он говорил всё громче и громче. У него уже мурашки по коже бегали от предстоящей схватки.

 
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертию грозил! —
 

   крикнул Егор.
   В классе была жуткая тишина. Катя сидела, открыв рот.

 
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
 

   Бой с барсом кипел вовсю. Егор размахивал руками, приседал, лицо его раскраснелось, глаза горели. Наконец он вытер пот, устало вздохнул. С барсом было покончено.

 
Ты видишь на груди моей
Следы глубокие когтей? —
 

   снова тихо, почти шёпотом, произнёс он и посмотрел на Елену Васильевну.
   — Садись, Тарантин, садись, — сказала Елена Васильевна.
   Ей было очень смешно, но она это скрывала. Тем более, что в классе всё ещё стояла тишина. Кто-то икнул.
   — Ты правда его победил? — прошептала Катя.
   Егор кивнул.
   — Дети, — сказала Елена Васильевна. — Егор Тарантин нам очень выразительно прочитал отрывок из поэмы Лермонтова «Мцыри». Лермонтов — великий русский поэт. В поэме «Мцыри» рассказывается о том, как пленный мальчик воспитывался в монастыре, вдали от родины. Он был сильный духом и решил бежать из неволи. В лесу он встретился с барсом, о чём и прочитал нам Егор. Мцыри так и не удалось увидеть родину, его вернули обратно в монастырь, где он и умер.
   — Так это не про тебя-а! — протянула Катя и обиженно надула губы, словно Егор её обманул.
   — Про меня!
   — Не про тебя!
 

 
   — Про меня! — Егор так захотел, чтоб это было про него и чтоб Катя губы не надувала, что сам поверил. Он же видел во сне и Мцыри, и монастырь, и гору Казбек, и по этой горе Мцыри карабкался, а преследователи за ним гнались. В поэме, правда, этого нет, но, может быть, Лермонтов не всё написал. А потом Мцыри сорвался с Казбека и полетел вниз, цепляясь за камни. Так это же не Мцыри падал, а он, Егор. Внизу разверзлась такая бездонная пропасть, что невольно вырвался крик. От этого крика проснулась бабушка, испугалась, давай его будить. А потом он долго не мог уснуть и всё придумывал, как бы ему спастись.
   — Не про тебя, — сказала Катя. — Это давно было.
   — А может, я жил, потом умер, потом снова родился.
   — Так не бывает.
   — Нет, бывает!
   — Елена Васильевна! — Катя подняла руку. — Разве можно родиться два раза?
   — Рождаются и умирают только раз, — неуверенно ответила Елена Васильевна, потому что опасалась, что ещё спросит на эту тему Катя.
   — А Тарантин говорит, что он второй раз родился.
   Прозвенел звонок, чему Елена Васильевна обрадовалась.
   — Не опаздывайте на следующий урок, — сказала она и ушла с журналом под мышкой.
   — Посмотри! — Егор повернулся к Кате и расстегнул курточку, потом рубашку. — Видишь следы глубокие когтей? — спросил он, обнажив грудь.
   — Ви-и-и-жу! — удивилась Катя.
 

 
   На груди Егора было два небольших рубчика.
   — Хлопаешь глазами — вот и хлопай, — сказал он.
   Собрались ребята. Егор всем показывал рубцы. Подошла и Вика Нечаева, покачалась на носочках. На её жёлтые волосы падало солнце, и они сверкали, переливались.
   — Ух! — выдохнул Егор в восхищении и даже забыл про свои знаменитые рубцы.
   — Тебе операцию делали, — авторитетно заявила она, потому что её мама работала врачом.
   — Если бы мне в этом месте делали операцию, я бы умер.
   — Он бы умер, — подтвердил Арканя.
   Вика снисходительно посмотрела на Арканю.
   — Тебе верят только дураки, — сказала она Егору. — У тебя есть папа и мама, зачем тебе в монастыре жить?
   Егор вздохнул, застегнул рубаху.
   — Я ведь сказал, что не сейчас жил, а тогда, сто лет назад. Потом умер, потом меня долго-долго не было, потом снова родился.
   — А где же ты был? — удивилась Катя.
   Егор задумался: где же он был все эти сто лет?
   — Ты, наверное, спал, потом тебя оживили, — засмеялась Вика. — В сказках ведь оживляют.