Христолюбова Ирина. Колокольчики мои

   — Но это же не сказка! — не унималась Катя. Она всё хотела добиться от Егора правды.
   — Он не спал, — сказал Арканя. — Он… — Но что делал Егор, Арканя не мог придумать.
   — Не было меня, вот и всё! — твёрдо заявил Егор. — А потом снова стал.
   — Ты всех обманываешь! — У Кати навернулись слёзы на глаза. Наверное, на эту самую тайну и намекал ей Егор. Но она ничего не могла в ней понять. — У меня от тебя голова болит!
   — Иди домой, раз больная, — посоветовал Арканя.
   Катя показала ему язык и выбежала из класса.
   Егор и сам почувствовал, что запутался. Второй раз всё-таки не родятся.
   — Егорка, брось выдумывать, пойдём на улицу, — потянул его за рукав Арканя.
   — Давай через окно, — сказал Егор. — А то пока идём по коридору да двери открываем — и перемена кончится.
   На улице было очень хорошо. Синее небо, жёлтые листья, нежаркое солнце. Циклон, поднявшийся над Северным Ледовитым океаном, видимо, изменил свой путь. Лишь через несколько дней, обогнув Уральский хребет, он снова возьмет направление на посёлок Сосновый бор.
   Но пока светило солнце. И был самый весёлый день — суббота.
   Впереди — воскресенье!
   — Мы с папой поедем за грибами, а ты что будешь делать? — спросила Катя на последнем уроке. Она так и не знала: сердиться ей на Егора или не сердиться, верить ему или не верить. А вдруг правда у него тайна? Рассердиться она всегда успеет. — Ты тоже с папой поедешь за грибами?
   — У меня поважнее дела есть.
   Подумаешь, не хочет говорить! Ну и не надо. А как только звонок прозвенел, он даже не взглянул на неё — схватил ранец и бежать.
   А выбежал Егор из класса с необыкновенной скоростью потому, что увидел в окне Затейника. Тот шёл по тропочке, и неизвестно куда ушёл. Когда Егор выбежал — его уже нигде не было.
   — Он тебе, наверное, привиделся, — сказал Арканя.
   — Я ведь не спал!
   — А можно и не спать, а что-нибудь привидится. Дед Семён говорил, что ему однажды привиделся кто-то с рогами, страшный-страшный.
   — И что было?
   — Ничего. Привиделся, а потом его не стало. Как и Затейника.
   — Нет, Арканя, я его по-настоящему видел. Он ещё кепку снял и помахал кому-то.
   Они постояли в нерешительности, а потом направились по домам. Целое воскресенье было в их распоряжении. Они решили глаз не спускать с Затейника.
   Дома все были в сборе. Всё-таки хороший день суббота. Мама песни напевает, бабушка тесто заводит на пирожки, папа утюг чинит и тоже что-то под нос поёт, но совсем не то, что мама.
   У Егора в субботу тоже много разных дел, но папа сказал:
   — Идём баню топить!
   — Ура! — закричал Егор: топить баню было интересно.
   Банька у Тарантиных своя, за огородом, на берегу Камы. Маленькая, с одним окошечком. Зато на крыше — деревянный петух. Куда ветер дунет — туда он и поворачивается. Как в сказке. Это отец Егора смастерил. Он и в доме отдыха «Сосновый бор» всяких деревянных зверей наделал и в аллеях расставил. Жители всего посёлка ходили на них смотреть, а не только одни отдыхающие.
   — Вечно этот Тарантин чего-нибудь придумает, — говорили про него.
   На бане он придумал деревянного петуха. Его было видно с середины Камы, если ехать на речном трамвайчике или плыть на лодке.
   Егорка с отцом взяли вёдра — два больших, одно маленькое — и пошли топить баню.
   — Пап, ты с вашим затейником часто разговариваешь? — спросил Егор по дороге.
   — А чего мне с ним разговаривать? У него своя работа, у меня — своя.
   — И правильно, — сказал Егор. — Он опасный!
   Отец рассмеялся:
   — Костя Хохолков — опасный?
   — А его разве Костя Хохолков зовут? — Егору показалось, что это уж очень простое имя для человека с секретом. Может, он нарочно попроще взял?
   — Костя Хохолков, и никак иначе. Студент, — добавил отец.
   — Студент? — удивился Егор. — А чего он тогда не учится, а затейником работает?
   — Подрабатывает, наверное. Впрочем, я его не расспрашивал.
   «Никакой он не студент, — подумал Егор. — Уж мыто с Арканей знаем». Ему очень хотелось рассказать отцу, кто на самом деле тот, который называет себя Костей Хохолковым. Но он прикусил язык. Так бабушка советует: «Прикуси язык, прежде чем сказать».
   — Чем же он опасный? — спросил отец.
   — Это тайна. К сожалению, я не могу тебе её открыть. Мы с Арканей поклялись.
   — Раз поклялись — значит, молчи.
   Егор огорчился, что отец расспрашивать не стал. Легко сказать: молчи. А если не молчится? Он снова прикусил язык.
   Они подошли к реке. Кама была спокойной. Лишь иногда глубоко вздохнёт — и снова замрёт. Наверное, устала за день, наработалась, как бабушка Груня.
   — А река старая? — спросил Егор.
   Отец снял ботинки, закатал брюки.
   — Река? — Он с наслаждением потянулся, огляделся вокруг, словно прикидывал, сколько реке лет. Ветер шевелил его рыжие кудри и бороду. Он был похож на первооткрывателя, который вступил на неизведанную землю. — Здесь, между прочим, море было, — сказал он.
   — Море? — недоверчиво переспросил Егор. — Что-то мне бабушка ничего не говорила. Уж она-то знает.
   — Хм!.. Бабушка! Тогда ещё и людей-то на земле не было.
   — Не было людей? Ни одного человека в мире? А кто тогда жил?
   — Динозавры! Они были огромные, с птичьими головами и ходили на задних ногах.
 

 
   — А куда потом делись динозавры?
   — Вымерли.
   — Жили, жили и вымерли? — Егор не мог этого понять. — Почему?
   — Точно никто не знает. Возможно, оледенение началось, а они к холоду непривычные были. Остались только родственники в живых — крокодилы, ящеры. Есть версия, что птицы от динозавров произошли!
   Егор поднял голову. В небе кружились галки. Расправив крылья, они парили над посёлком Сосновый бор, не помня своего родства с динозаврами.
   — А море куда делось? Испарилось, что ли?
   — Наверное, испарилось.
   — Значит, и река испарится? Она же меньше моря?
   — Кто знает, может, и испарится. Жара, скажем, начнётся через миллион лет. А то наоборот — оледенение. Всё время что-нибудь да начинается.
   — А что потом будет? — испугался Егор.
   Отец не знал, что будет потом, через миллион лет, а баню надо было истопить, пока не стемнело. Он зачерпнул полные вёдра воды. Егор тоже зачерпнул своё ведёрко.
   — Что потом? — спросил он.
   — На то ответа пока нет, — сказал отец. — Жизнь-то у нас короткая. Не успеешь её понять, а она и кончается.
   Они шли по тропинке. Вода плескалась из вёдер, шлёпалась в пыль — шлёп, шлёп, шлёп.
   Отец, согнувшись, вошёл в баню. Вылил вёдра в котёл. Егору сгибаться не надо было. Отец перехватил у него ведёрко и тоже вылил туда же, в котёл. Он велел ему подложить в печку дрова, а сам снова пошёл по воду.
   Егор открыл поленом горячую железную дверцу, и печка сразу выдохнула жар ему в лицо. Прищурившись, он смотрел на огонь. Разговор с отцом его расстроил. А вдруг они тоже вымрут, как динозавры? Начнётся оледенение… Кругом сплошная мерзлота. Все сидят, дрожат в валенках и шубах. Школа закрыта: батареи перемёрзли. Телевизор не работает. Уже целый год температура воздуха минус сорок, и ожидается дальнейшее понижение.
   Егор подкинул в печку дрова, они затрещали, весело заплясали искры. Это было единственное спасение от оледенения.
   — Всё в порядке, истопник? — Отец поставил на скамейку ещё ведро воды.
   — В порядке! — ответил Егор.
   Часа через два, завернув в полотенце чистое бельё, они отправились мыться.
   В предбаннике по всей стене висели подсушенные берёзовые веники. Егор разделся, открыл тяжёлую дверь. Каждое бревно в баньке прокалилось, и горячий сухой воздух обжёг тело.
   Отец заварил кипятком веник. Берёзовые листья вобрали в себя влагу, стали обманчиво свежи и душисты. Чистый берёзовый запах жарко поднялся на полок, куда уже забрался Егор. Он лежал на животе, вытянув вперёд руки.
   Сначала отец чуть слышно прикоснулся к нему веником, поводил над спиной. А потом он начал парить: хлестал жарким веником по спине, по ногам, по попе.
   — Ой! — повизгивал Егор и ловил открытым ртом воздух. — Ой, хватит!
   Разгорячённый, с прилипшими листочками, он выскочил из бани, помчался к реке и прыгнул с мостика в воду. Жар из тела ещё не ушёл, и он не чувствовал холода, ныряя, как рыба. Ещё не успев окончательно охолодать, Егор побежал обратно.
   Отец парился, кряхтел от удовольствия, а потом, как Егорка, тоже выскочил из бани и нырнул в реку.
   — А Егор снова сидел на горячем полке и сам хлестал себя веником. Прибежал отец и тоже забрался к нему.
   — Хорошо! — вздохнул он. — Как заново родился!
   — А можно заново родиться? — спросил Егор.
   — Нельзя, — сказал отец. — Уж чего нельзя, того нельзя.
   Егор потёр шрамики на своей груди.
   — А это у меня откуда?
   — Чирьи были, разрезать пришлось. Ты ещё маленький был.
   Всего-навсего чирьи! А он-то думал…
   Отец окатил его холодной водой, шлёпнул и сказал:
   — Одевайся!
   Из бани шли медленно — распаренные, блаженно-усталые. Солнце уже село. На реке начали подыматься волны. Деревянный петух на крыше вертелся туда-сюда, предвещая то ли жару, то ли оледенение.
   Дома их ждал чай с мёдом. Они сели за стол, а мама с бабушкой ушли в баню. Егор выпил чашку чаю, и ему тут же захотелось спать. Отец уложил его в кровать, накрыл чистым прохладным пододеяльником.
   И приснился Егору такой сон. Будто бы по улице гуляют динозавры и щиплют, как коровы, траву. На них никто и внимания не обращает. А у дома отдыха «Сосновый бор», где написано слово «Вход», стоит будто бы стол, а за столом сидит Затейник. К нему выстроилась очередь, а последний в очереди — Егор. Затейник всех по фамилии записывает и каждого спрашивает:
   — Ты который раз родился? Ты который?
   Кто отвечает — второй, кто — третий, кто — четвёртый. Дошла очередь до Егора.
   — Ну, а ты который? — спрашивает Затейник.
   — Я второй.
   — Ну, ты не ври, — говорит он. — Когда мы были с тобой знакомы, тебе было семь годков. С тех пор прошёл миллион лет. Значит, ты уже двадцать восьмой раз родился.
 

 
   — Почему двадцать восьмой? — спросил Егор.
   — Двадцать восьмой, — повторил Затейник и записал: — «28».
   «Как здесь странно считают», — подумал Егор.
   — А вы, дяденька Затейник, который раз родились? — спросил он.
   — Первый. У нас здесь много раз не рождаются, а уж как родятся, так и живут сколько вздумают.
   — А как вы, дяденька Затейник, в нашем доме отдыха оказались и кто вас на баяне научил играть?
   — Очень просто, — сказал Затейник. — Наука у нас до всего дошла. Где хочу, там и окажусь. — Он достал часы, постучал пальцем по крышечке, поднёс их к уху. — Идут! — сообщил он и хитровато так рассмеялся. — Вот сейчас переведу стрелки назад, в прошлое, и к первобытным людям с тобой попадём.
   — Я не хочу! — испугался Егор.
   — Я тоже, — успокоил его Затейник. — Зачем? Жить придётся в пещере, носить шкуру, есть нечего, костёр всё время гаснет. Лучше всего у вас затейником работать. А на баяне, между прочим, я сам научился играть. Со скуки. Здесь ведь делать совсем нечего. Сяду это иногда у моря и играю себе, играю…
   Егор оглянулся. За его спиной раскинулось море. А на самом берегу их дом стоит и банька с петухом.
   Затейник вытащил из-под стола баян. Сел нога на ногу.
   — А чего я-то здесь буду делать? — спросил Егор.
   — Как что? В школе учиться, палочки писать.
   — Опять в первом классе?
   — А ты думал, в каком? Двадцать восьмой раз родился, двадцать восьмой раз в первый класс пойдёшь. Всё заново. Учись, пока оледенение не началось.
   Егор почувствовал, что и правда ему стало холодно. Ветер со страшной силой подул с севера. И он проснулся. Одеяло сползло. За окном шёл дождь.

НЕУДАЧНИКИ

   Тесто, которое завела бабушка Груня с вечера, ночью вылезло из кастрюли и поползло по столу.
   Утром бабушка стала себя ругать, что она совсем из ума выжила, всё на свете позабывала.
   Егор только что встал и прислушался: кого же бабушка с утра ругает? Не выдержал, в одних трусиках побежал на кухню.
   — Ты кого, бабушка, ругаешь?
   — Да себя, себя! Тесто убежало, — жалобно сказала она.
   — Как это убежало? Что, у теста ноги есть? — рассмеялся Егор.
   — И ног нет, а убежало. Видишь, на глазах растёт, только не догляди — опять убежит.
   И правда: тесто поднималось над кастрюлей, готовое вот-вот перевалиться через край.
   — Бабушка, а почему оно так быстро растёт?
   — Дрожжи бродят — вот оно и поднимается. Знаешь такую поговорку: растёт как на дрожжах?
   — Не знаю я такой поговорки, бабушка.
   — То-то и оно, ничего-то ты ещё не знаешь.
   Бабушка насыпала на стол горку муки, вывалила тесто. Оно шмякнулось, как будто кто-то выскочил оттуда. Егор ткнул пальцем в тесто. От пальца осталась вмятина, которая тут же исчезла, заросла. В дверь постучали.
   — Кого там спозаранку несёт? — проворчала бабушка. — Открыта дверь, открыта! — крикнула она и сообщила Егору: — Отец с матерью ранёхонько в город уехали.
   В дверь снова постучали. Видимо, тот, кто явился спозаранку, не слышал бабушку.
   Егор побежал, открыл дверь. Арканя пришёл!
   — Здравствуйте, бабушка Груня! — сказал Арканя.
   — Здорово, коли не шутишь, — сказала бабушка Груня. — Куда это ты навострился с утра пораньше?
   — Дела у меня.
   Арканя был очень озабочен. Егор сразу понял: что-то важное произошло. Они закрылись в спальне.
   — Затейник опять Тоньку притянул! — сообщил Арканя.
   — Когда?
   — Вчера вечером. Встал напротив нашего дома, достал из кармана часы. Я своими глазами видел. С цепочкой такие. Наверное, золотые или серебряные. Ужас, наверное, какие дорогие. И опять крышечку открыл. Всё точно так, как ты говорил. И как ветром дунуло: наша Тонька тут же выбежала из дома!
   Егор быстро натянул брюки и свитерок.
   — Обратно-то она вернулась?
   — Вернулась. Часов в двенадцать. Я слышал: мама на неё ворчала. А утром встал — опять её нет. Вот уж я удивился! Она знаешь как поспать любит!
   — Куда же она делась?
   — Дед Семён говорит, что она за грибами собиралась. Только я знаю: когда она за грибами ходит, то мама её будит, будит, добудиться не может. А тут никто не будил. Я думаю, Егорка, опять Затейник приходил со своими часиками. Вот она и соскочила как ненормальная.
   Возможно, Тоньке угрожала опасность. Надо было её немедленно спасать.
   — Бабушка, мы побежали! — сообщил Егор.
   — Куда без завтрака?
   Бабушка насильно усадила их за стол и накормила Манной кашей.
   — Мать с отцом к обеду вернутся, не опаздывай, — строго наказала она. — И ты приходи, Аркашка, пироги есть.
   — С чем? — спросил он.
   — Вам специально с малиной состряпаю.
   — Тогда приду.
   Они выбежали на улицу. После ночного дождя было ещё влажно. На клумбе отцветали последние астры и хризантемы. На их нежных головках поблёскивали капельки воды.
   Егор посмотрел, нет ли поблизости Шарика, а то опять увяжется за ними и всё испортит. Но Шарик где-то бегал по своим делам.
   Где же им искать Тоньку? Может, Затейник нарочно её в лес заманил? Так ведь лес большой, если несколько дней идти, то до конца всё равно не дойдёшь. Где она? Прежде всего нужно было выяснить: исчез Затейник вместе с Тонькой или не исчез?
   Мальчики побежали к знакомому дому, где они позавчера распивали чай. Но дверь оказалась на замке.
   Они пошли к дому отдыха «Сосновый бор». Егор прочитал по буквам «В-Х-О-Д».Ну, точно как во сне: буква «Д» без одной ножки. «Вот войдём в этот вход,а потом не выйдем, — подумал Егор. — Хорошо, Арканя ничего про сон не знает».
   Он уже хотел было рассказать Аркане про своё странное сновидение, но тот потянул его за руку:
   — Пойдём, Егорка. Что это с тобой: уставился и стоишь? На тебя уже что-то действует?
   — Не знаю. Вроде действует.
   Они перешагнули за порог, где было неизвестно что. Раньше Егор сюда не раз приходил, но тогда ещё Затейника не было. А сейчас это была его территория.
   По асфальтированным дорожкам гуляли отдыхающие. Егор только так и представлял: отдыхать в доме отдыха — значит гулять.
   Они свернули в аллею, в ту самую, где стояли различные фигуры, которые сделал отец Егора из высохших деревьев. Их хотели выкорчевать, а ему жалко стало. Он и вырезал зверей, Змея Горыныча, богатыря с бородой.
   Мальчики остановились. Тихо-то как вокруг. И отдыхающие почему-то ходят и шепчутся, будто боятся кого-то разбудить.
   Неожиданно на голове Змея Горыныча захлопала крыльями ворона и громко закричала: «Кар-р-р!»
   Мальчики присели, как будто это сам Змей Горыныч закричал. «Кар-р-р!» — снова раздалось у них над головой. А вдруг Затейник оживил Змея Горыныча? Егору показалось, что и со зверями что-то произошло. Кажись, шевелятся? Волк, медведь, лев…
   Егор с Арканей, не сговариваясь, сорвались с места и побежали, будто за ними гнались ожившие звери во главе со Змеем Горынычем.
   — Поймаем, поймаем! — кричала вся эта дикая орава. — Поймаем и на костре поджарим!
   Добежали до забора. Арканя уже и на забор полез, но Егор его остановил. Сели. Отдышались. Прислушались. По-прежнему было тихо. Только высоко над головой чуть покачивали своими вершинами сосны.
   — По-моему, Арканя, у меня опять что-то с животом начинается, — сказал Егор.
   — Это у тебя от страха.
   — От страха! — обиделся Егор. — Да я и не думал бояться. Это ты вороны испугался!
   — Я испугался? Чего я, ворон не видел?
   — А зачем тогда побежал?
   — А ты зачем побежал?
   Они отвернулись друг от друга. Но не очень-то интересно молча сидеть, тем более в животе что-то происходит. Арканя тоже думал про живот Егора. Если у него не от страха, то, значит, опять притягивает. Затейник, значит, где-то поблизости.
   — А может, тебе, Егорка, показалось, что у тебя с животом что-то начинается?
   Егор приложил ладонь к животу, прислушался: показалось или не показалось? Непонятно что-то.
   — Вроде бы не показалось, — сказал он.
   — Тогда Затейник где-то здесь. — Арканя полностью доверял животу Егора.
   Они пошли, оглядываясь по сторонам. Асфальтированные дорожки кончились. Скамейки попадались всё реже, отдыхающие тоже. Парк стал уже настоящим лесом.
   — Тайга! — шёпотом произнёс Егор. Громко говорить он почему-то боялся.
   — Вдруг заблудимся? — забеспокоился Арканя. — Никто нас и не найдёт.
   — Вертолётами будут искать, сверху увидят.
   — Ну да, увидят! Лес-то вон какой густой.
   Только они повернули назад, как услышали смех. Да так близко и так громко, что опять чуть ноги не подкосились. Они нырнули под куст. С листьев на них посыпались горошинки воды. Они прижались друг к другу и боялись пошевелиться. Но никто больше не смеялся. Мальчики посмотрели друг на друга: послышалось им, что ли?
   — Мужчина смеялся, да ведь? — спросил Егорка.
   — Ага.
   Они осторожно высунули головы. И увидели такое! Егор даже зажмурился, а Арканя ойкнул. Под сосной сидели Затейник с Тонькой. И целовались!
   — Давай уползём! — прошептал Егор.
   — Зашуршим, услышат.
   Они затаились под кустом. Куст был мокрый, и у Егора по спине потекла струйка воды. Ему очень хотелось почесаться. Потом в носу защипало.
   — Ой, Арканя, я чихну!
   — Ты нос пальцами зажми, а рот открой.
   Егор зажал нос, а рот открыл. Но чихать всё равно хотелось.
   — Не-не могу! — прошипел Егор и чихнул на весь лес.
   Вслед за Егором, совершенно неожиданно для себя, чихнул на весь лес и Арканя. От страха они закрыли головы руками и замерли в ожидании ужасных последствий.
   Сначала они услышали шаги, хруст веток, а потом прямо над ними раздался голос Затейника:
   — Так я и знал! А ну-ка, вылезайте!
   Посапывая, они вылезли из-под куста. Прибежала Тонька, затрещала:
   — Вот я вам покажу, шпионы! Подглядываете! Совести у вас нет!
   — Сама сказала: «За грибами пошла», — буркнул Арканя.
   — А я ходила, да не набрала! — Она помахала корзиночкой, в которой лежало четыре гриба. — Кто вас просил подглядывать, кто?
   — Очень нам нужно подглядывать, — сказал Егор и покосился на Затейника. Тот стоял, скрестив на груди руки, слушал их разговор, будто он тут и ни при чем. — Подожди вот, узнаешь…
   — Чего это я узнаю? — перебила его Тонька. — Маме скажете, да?
   — Очень нам нужно говорить. — Егор даже обиделся.
   — Что мы, маленькие? — сказал Арканя.
   — Вот и молодцы. — Затейник положил руку на плечо Егора. — Мужчины должны иметь тайны и хранить их. Но не вздумайте ещё раз подглядывать! — предупредил он. И в глазах его промелькнуло что-то непонятное.
   — Мы не подглядывали! — уже довольно решительно заявил Егор.
   — Знаю, знаю! — сказал Затейник. — Я всё про вас знаю. А сейчас — марш домой! — Он вытащил из кармана свои часы на цепочке.
   «Вдруг сейчас взорвёт нас, — испугался Егор. — Всех до одного». Арканя тоже не отрывал взгляда от часов.
   — Не надо, дяденька Затейник, — осмелился Егор.
   — Что не надо? — спросил Затейник.
   — Мы раз-два — и дома будем, — пообещал Арканя. — Далеко ли тут!
   Затейник пожал плечами…
   — Так… Одиннадцать тридцать, — произнёс он, глядя на циферблат. — Ровно в двенадцать чтоб вы сидели дома и ели пироги. Пекут у вас сегодня пироги?
   — Пекут, — пролепетал Егор. Затейник хлопнул крышечкой часов.
   — Вперёд! — приказал он.
   И ноги будто сами помчались. Тонька вслед засмеялась. Смейся-смейся. Заплачешь потом, да поздно будет. Утирая слёзы, скажешь: «Зачем я смеялась? Мне бы тоже бежать!» Ничего-то Тонька не знала, похихикивая.
   А Егор с Арканей бежали вперёд — по прямой, никуда не сворачивая, и с такой скоростью, что могли бы стать чемпионами. Они перемахнули через забор, перебежали дорогу — всё вперёд и вперёд, через грядки, через лужи. Нигде не останавливались, пока чуть не налетели на Вику Нечаеву. Тут только опомнились.
   Если подсчитать, сколько Егор с Арканей ходили шагом, а сколько бегали, то получилось бы, что шагом они почти не ходили. Разве только тогда, когда бежать было уже совсем некуда. Но это случалось очень редко.
   — Ненормальные, что ли? — Вика отвернулась от них.
   Она сидела на скамейке с третьеклассником Колькой Широковым и болтала ногами. Егор тоже присел на краешек скамейки.
   — У меня шнурок на ботинке лопнул. — Он потряс ногой.
   Но Вика смотрела кучда-то вдаль. «Сидит и воображает», — подумал Арканя.
   Вот она вспорхнула со скамейки и, как птичка, — уселась на качели, которые были привязаны между двух сосен.
   Колька разбежался, изо всех сил толкнул руками качели, отпрыгнул в сторону. И Вика победно взлетела над ними. Ее жёлтые волосы распрямились на ветру, как лёгкое крылышко. Колька ещё и ещё раскачивал качели, и мальчишки глядели на Вику как зачарованные.
   Качели сами взлетали вверх-вниз, вверх-вниз. И Колька уже был не нужен. Он стоял, подняв руки, словно пытался поймать их. Но каждый новый взлёт качелей становился всё короче и короче. Волосы успокоились и упали на плечи. Она спускалась к ним как будто с небес.
   Колька с готовностью остановил качели. Вика небрежно спрыгнула, поправила беленькие гольфы.
   — А мы с Колей идём в кино, — сказала она. — На детский сеанс. Будут сразу три мультика.
   Егору с Арканей тоже хотелось бы посмотреть мультики, но Затейник приказал в двенадцать часов сидеть дома и есть пироги. Не послушаются, убегут в кино, а он сигнал пошлёт и неизвестно чем всё кончится. Нет, уж лучше не ходить.
 

 
   — Если бы мы захотели — тоже пошли, — сказал Егор. — Но нам некогда.
   — Я бы с тобой всё равно не пошла, — улыбнулась Вика.
   — Почему бы не пошла? — опешил Егор.
   — Потому что ты меньше всех в классе, — с удовольствием сказала она. — Мальчик должен держать девочку за руку. А если ты меня меньше, то получится, что я тебя за руку держу. Пойдём, Коля!
 

 
   Коля взял её за руку, и они пошли в кино. Егор наклонился завязать порванный шнурок. Он был очень расстроен и не хотел, чтоб друг это заметил. Но Арканя всё равно догадался. Он осторожно тронул его за плечо:
   — Егорка, зачем тебе с ней в кино ходить? Мы ведь уже смотрели этот мультик. То же самое покажут.
   Егор ничего не ответил. Ему хотелось тут же, немедленно, на глазах у всех вырасти. Ещё и кино не началось, а он уже большой. Вика сидит в первом ряду, а тут, рядышком, и он подсаживается.
   — Эй, кто там длинный! — кричат из зала. — Уходи, ничего не видно!
   — Весь экран закрыл!
   Егор вежливо встаёт с первого ряда, и тут только Вика узнаёт его, но поверить в это не может.
   — Мне надо, Арканя, срочно вырасти. — Егор нахмурился, сжал губы.
   — Как ты, Егорка, вырастешь, если не растётся?
   — Не знаю. Надо что-то придумать.
   — Тут ничего нельзя придумать. Дедушка говорит, что нас природа так устроила: кто — большой, кто — маленький, кто — рыжий, кто — чёрный… Против природы, он говорит, никуда не попрёшь.
   — А почему природа решила меня маленьким сделать, а тебя большим, хоть и не очень?
   — Не знаю, надо у деда Семёна спросить.
   — Дедушка твой старый, устал уже. Сейчас, Арканя, все природу переделывают. Вот так-то!
   — Не верится мне, Егорка. — Арканя встал. — Наверное, двенадцать скоро. Пора нам.
   Егор тоже встал. Шнурок на ботинке опять порвался. Всё не так сегодня! В хороший день шнурки не рвутся. Егор рассердился, приступил шнурок, чуть не упал, но завязывать не стал.